Отшельник. Аравийские хроники

Аравийская пустыня безжалостна к тем, кто не соблюдает её законов: ходить медленно, беречь силы, закрывать лицо от песка и ветра. Да никто и не рискует особо, прошли времена длинных пеших переходов и караванных троп. Теперь горизонт усеян нефтяными вышками, пески разрезаны скоростными трассами, а путники надёжно оберегаемы кондиционерами. Но приметы прежних времён всё же остались. Они, зачастую, неуловимы, как миражи, но при этом реальны как сама пустыня. Задолго до появления здесь людей, Бог создал эти пески, и когда люди уйдут, пески, скорее всего, останутся. И в каждой песчинке, по-прежнему, будет сокрыт весь мир.

Был нестерпимо жаркий полдень, когда в Эль-Адив вошёл одинокий путник. Своим появлением он нарушал традицию «днём – отдыхать, вечером – заниматься делами», но на улице не было никого, чтобы удивиться. Он вышел на площадь перед мечетью, поднял голову на минарет. Муэдзина, конечно же, там не было, ведь время для молитвы ещё не пришло. Но путник всё же нашёл глазами восток, достал из заплечного мешка цветастый домотканый коврик для намаза и восславил Аллаха всеми положенными поклонами. Поднявшись, он педантично переложил свои вещи и пошёл по одной из немногочисленных улочек, которая вела на выход из города.
Автозаправочная станция стояла на самой окраине Эль-Адива, и как будто служила символом того, что вокруг уже во всю шёл 21-й век. Вопреки всем традициям, небольшой магазинчик был открыт. Половину и без того довольно тесного помещения занимала барная стойка, уставленная хрустальными стаканчиками всех видов и сортов.
- Ас-салам-алейкум, - путник вступил в прохладу кондиционера, и тут же отправился в сторону стаканов.
- Добрый день, уважаемый, - неожиданно по-европейски поприветствовал его, судя по всему, единый во всех лицах смотритель магазина, - чего желаете? Ещё совсем молодой мальчишка, одетый в джинсы, рубаху, но в традиционной шапочке с набивным рисунком, застыл в ожидании.
- Будвайзера, конечно нет? – ответом послужило удивлённое молчание, - тогда, я выпью холодного зелёного чая.
- Давно в пути, уважаемый? – мальчишка принялся наливать чай в хрустальный стаканчик, косо поглядывая на путника. Не каждый день в мусульманской глубинке кто-то просит пива.
- Давно.
- И куда направляетесь?
- Хочешь сказать, что я выбрал не лучшее время для путешествий?
- Уж если кто-то идёт пешком по пустыне, то, значит, настало его время. И время года тут не имеет значения. На всё воля Аллаха, - с мальчишки на глазах слетала вся его светскость, по мере того, как путник снимал с себя многочисленные одежды. Через минуту, в одной безрукавке, на табурете сидел человек, чуть постарше собеседника. Его сильное, мускулистое тело было загорелым, светлые волосы и очень короткая стрижка выдавали его неарабское происхождение.
- Кафир… - почти прошептал мальчишка.
- Сам ты неверный, - отрезал путник, и принялся не спеша пить чай. В воздухе повисла гнетущая тишина. Мальчишка смотрел на чужеземца с некоторым опасением, тогда как тот, похоже, смотрел лишь вглубь себя.
- Ты не похож на мусульманина, - вдруг выпалил мальчишка.
- А ты разве похож? – не изменяя ни положения тела, ни взгляда ответил странник.
- Конечно, похож! Хвала Всевышнему Аллаху, Господу миров. Я свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха, и Мухаммед – Его раб и Посланник. Мир и благословение Всевышнего Его Пророку, а также его сподвижникам и всем верующим до Дня Суда.
- А что ещё из Корана ты знаешь наизусть? – очень по-европейски усмехнулся путник, сверкнув белоснежной улыбкой.
- Ну…. – мальчишка явно замялся, - знать Коран наизусть должен мулла, а я…, - он запнулся.
- А ты, получается, мусульманин лишь по крови, - жестко закончил фразу путник, но потом уже чуть мягче спросил, - А зовут то тебя как, невежественный поборник веры?
- Джамал.
- Красивое имя.
- Оно означает «мужская красота», - мальчишка чуть смутился.
- Я знаю, что оно означает.
- А ты назовёшь мне своё имя?
- Зови меня Отшельник. Имя, данное мне при рождении, давно затерялось в песках.
- Ты не похож на отшельника.
- Хочешь опять поговорить об этом? – чужеземец как-то тяжело вздохнул, - Тогда позволь я напомню тебе о Ибрахе – девятом наставлении Пророка Мухаммеда. «Наши глаза и ум должны оставаться открытыми для понимания различных вещей и извлечения уроков из всего, что нас окружает. Мы всегда должны быть размышляющими». Так что, мой правоверный Джамал, желание учиться и способность извлекать уроки, являются достоинствами мусульманина. Будь же достоин и не разочаровывай меня своими глупостями про «похож - не похож».
Положив на стойку смятую купюру, Отшельник молча принялся собирать вещи. Обстоятельно и не спеша, он вновь облачился, повязал на голову платок и снова стал неотличим от любого местного жителя.
- Уходишь? – в голосе Джамала слушался жалостливый оттенок надежды.
- А ты бы хотел, чтобы я остался?
- Хотел бы, - мальчишка опустил глаза, а потом ещё более жалостливо произнёс, - в Эль-Адиве такая тоска, и поговорить не с кем. Я торчу на этой заправке день и ночь чтобы хоть чуть-чуть развлечься, но сюда редко кто заезжает. Всего несколько машин в день… Да, и не разговорчивые они совсем. А вот ты, хоть и кафир…, - мальчишка осёкся, по под спокойным взглядом Отшельника продолжил, - вот ты хоть и чужеземец, а стал разговаривать с глупым Джамалом.
- Хорошо, - после долгой паузы и быстрых размышлений ответил Отшельник, - в конце концов, этот твой Эль-Адив ни лучше и не хуже любого другого места. Гостиница то у вас есть?…

Крохотный городок вдруг проснулся и зашевелился. Этого движения не было заметно на улицах: палящее солнце не способствовало скоплению людей. «Да и не такой уж и интересный этот Отшельник, чтобы ради него менять привычный уклад жизни» - доносились мужские голоса из тенистых двориков за глухими стенами домов. «И какой же он Отшельник, если живёт в гостинице, расплачивается Visa Gold, и с улыбкой шатается по вечерним улицам» - шептались женщины, заинтригованные слухами о молодости и привлекательности чужеземца. И, конечно же, дети не отходили от странника ни на шаг, стоило ему появиться на улице. Держась на почтительном расстоянии, они всё же ни на минуту не выпускали его фигуру из вида. И конечно, именно дети были основным источником информации об отшельнике – куда ходил, что делал, с кем говорил. Джамал тут же стал востребованным, ведь именно он был первым, кто познакомился с Отшельником, кто видел его вблизи. Местные жители раз за разом просили рассказать его об этой встрече, ну а Джамал, упиваясь собственной значимостью, с каждым новым повествованием становился всё красноречивее: от его юношеских комплексов не осталось и следа.
Но самое поразительное, было то, что этот кафир строго следовал принятому в Эль-Адиве укладу жизни. Ежеутренний призыв к намазу заставал его на ногах. Он выходил из отела с ковриком под мышкой и неспешно шёл к мечети, но никогда не заходил внутрь. Совершал молитву Аллаху и, также не торопясь, возвращался в гостиницу, где долго плескался под душем, напевая что-то совсем не арабское, но отнюдь не европейское. В близлежащей чайхане выпивал несколько стаканчиков чая, приветливо кивая всем заходящим и уходящим, но сам в разговоры не вступал. Просто сидел, чуть заметно улыбаясь и, иногда, читал какую то маленькую книжицу в черном переплёте. Как выяснилось позднее, этой книгой был Коран. Это открытие привело жителей в благоговейный трепет: «раз уж неверный проводит дни в чтении Корана, то, как же они, правоверные, могут пропустить утреннюю молитву». Неожиданно, меленькая мечеть превратилась в самое популярное место, а местный мулла на каждой проповеди просто блистал красноречием: «О, Всемилостивейший и Всемогущий Аллах! Просим Тебя избавить наши сердца от чрезмерной любви к этой жизни и украсить их искренностью, которая позволит нам сопереживать нашим братьям и сестрам в любом уголке Земли! Направь наши помыслы на верное служение Тебе и защити от греховных поступков! Даруй нам силы для того, чтобы быть причастными к достойнейшему делу распространения достоверных знаний по Исламу! Аминь».

- Ну, как ты поживаешь, правоверный Джамал, - на пороге магазинчика стоял Отшельник, - рассказывай-рассказывай, не стесняйся. И налей-ка мне чаю, жарко у вас тут. Пить всё время хочется.
- А я уж подумал, что ты больше не придёшь к глупому Джамалу, - мальчишка засуетился.
- Я ведь остался в Эль-Адиве по твоей просьбе. Как же я могу забыть своего друга.
- Правда? Ты остался ради меня? – мальчишка аж задохнулся от восторга.
- Скажем так, твоя просьба возымела на меня определённое действие. Но остался я потому, что принял такое решение, - Отшельник как-то погрустнел, а Джамал, почти не слыша его, гремел чайниками и стаканами.
- Послушай, - мальчишку распирало любопытство, - вот скажи, вот ты же кафир - он очень волновался, и поэтому забыл о вежливости, - но ведёшь себя как правоверный. Ты, в самом деле, чтишь Аллаха?
- Как тебе сказать, - Отшельник явно не хотел врать, поэтому на мгновение призадумался, - я чту Ислам. Это древняя и мощная традиция, которая не может не вызывать уважение. Точно так же как многовековая история мусульманского мира. А то имя, которым величают Всевышнего, для меня не имеет особого значения. Тем более, что каждый из нас достоин того, чтобы его чтили – и ты, и я, вообще любой.
- Да прям. – мальчишка был немного разочарован, - чтить меня? За что?
- За то, что ты человек, за то, что ты живёшь на этой планете, за то, что делаешь вкусный чай, за то, что любишь свою семью и свою родину.
- А разве этого достаточно?
- А разве нет? – Отшельник улыбнулся.
- Но тогда, за что чтить тебя? – мальчишке показалось, что он нащупал слабую сторону в рассуждениях Отшельника, - ты один, далеко от родины, рядом с тобой нет семьи, ты просто ходишь и улыбаешься…
- У каждого свой путь. У тебя - свой, у меня - свой. И тот и другой ценен по-своему. Ты подрастёшь, женишься, заведёшь семью, и будешь жить счастливой жизнью. Мой удел – быть отшельником и пребывать в уединении.
- Ты так одинок? У тебя нет дома? – в голосе Джамала послышалась жалость.
Отшельник не ответил. Он сидел, смотрел на пустыню, пил свой чай и улыбался уголками губ. Джамал решил, что своим бестактным вопросом он доставил гостю неприятные минуты воспоминаний о потерях, поэтому тоже притих, и чтобы как-то разрядить обстановку, принялся протирать стаканы полотенцем.
- Джамал, ты одинок? – неожиданно нарушил тишину Отшельник.
- Я… - мальчишка явно растерялся от неожиданности, - иногда мне кажется, что я совсем один, даже когда вокруг меня люди. И мне становится так грустно. Но вот пришёл ты, и мне как будто стало веселее. Ты интересно разговариваешь, и хотя ты немного посмеиваешься над Джамалом, ты – добрый. И с тобой моё одиночество не так нестерпимо.
- Есть такая страна – Индия. Ты, наверное, проходил в школе? Там живут и мусульмане и люди, которые чтут Бога с другим именем. Так вот в этой стране жил человек по имени Ошо. Я хотел было с ним познакомиться, но, увы, не успел, он уже умер. Это человек тоже чтил бога, но больше говорил и проповедовал о самих людях. Его называли Учителем.
- И чему же он учил, тот твой Ошо, - Джамал похоже начал ревновать, и его слова прозвучали вызывающе дерзко.
- Эээээ, друг мой… Никогда не позволяй себе такого тона ни по отношению к другим людям, ни по отношению к незнакомым тебе именам, и ни в коем случае – по отношению к другой вере
- Ну, хорошо, я уже понял, - мальчишка аж покраснел от ласкового, но такого твёрдого замечания Отшельника, - и что говорил Учитель Ошо?
- Он был мудр, и многое объяснял. Я сейчас попробую вспомнить его слова, - Отшельник даже закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и вспомнить максимально точно, - «Когда ты один, ты не один, ты просто одинок, и есть огромная разница между одиночеством и уединением. Когда ты одинок, ты думаешь о ком-то другом, тебе кого-то не хватает. Одиночество это негативное состояние. Ты чувствуешь, что было бы лучше, если бы кто-то другой был рядом – твой друг, твоя мать, твоя любимая. Было бы хорошо, если бы кто-то другой был рядом, но его нет. Одиночество - это отсутствие другого рядом с тобой»
- И что? Все знают, что быть одному – плохо.
- А вот Уединение, - продолжил Отшельник, - «это присутствие себя. Уединение очень позитивно. Это присутствие, переполняющее присутствие. Ты настолько полон присутствием, что ты можете заполнить им весь мир и не будешь ни в ком нуждаться».
- Ничего я понял. Это слишком мудрёно для меня, - проворчал Джамал.
- Зато я это понял, - чуть слышно сказал Отшельник.

Прошло уже три недели, с той минуты, как Отшельник вошёл в Эль-Адив. Оставаясь несомненной достопримечательностью, он, поразительным образом, влился в это маленькое местечко, стал его частью. Внимание к его персоне чуть поутихло, но интерес не пропал. С ним доброжелательно здоровались, вежливо интересовались тем, как он себя чувствует, спрашивали, не нужна ли ему какая-либо помощь. На все знаки внимания Отшельник отвечал искренней улыбкой и какой-то отстранённостью: казалось, что даже если бы в Эль-Адиве вообще никого бы не было, то его бы это нисколько не смутило. Единственным, с кем он поддерживал тесный контакт, по-прежнему оставался Джамал. Каждый день Отшельник навещал его в магазинчике на автозаправочной станции, каждый день пил чай и вёл беседу. Джамал уже не мог себе представить и дня без Отшельника, мальчишка привязался к нему всей душой, и каждое утро бежал на работу, как на праздник.
В один из таких, казалось бы, обычных дней, Джамал с особым нетерпением ждал прихода Отшельника. Мальчишка с особой тщательностью навёл порядок, перемыл все стаканчики, и всё поглядывал на дорогу из города в ожидании. Отшельник появился в урочный час, уселся на табурет и с какой-то особенной весёлостью взглянул на Джамала.
- Привет, правоверный. Чай пить будем?
- А у меня для тебя есть…, - мальчишка запнулся, - сюрприз. Нагнувшись под стойку, где был спрятан холодильник, Джамал, с опаской поставил на столешницу большой стеклянный стакан. Потом ещё раз нервно оглянулся и снова нырнул под стойку, встал в полный рост и поднял руку, держащую запотевшую бутылку пива. – «Будвайbс/bер», сэр!
Отшельник расхохотался. Джамал так и замер, держа в руках бутылку, настолько он был ошарашен реакцией. А Отшельник всё не унимался, он смеялся, то, прижимая руки к животу, то вскидывая их к потолку.
- Всё? Успокоился? – обиженно произнёс Джамал, когда Отшельник перестал смеяться, взял из рук мальчишки бутылку и принялся с интересом её разглядывать, - А мне, между прочим, стоило больших трудов достать для тебя эту бутылку.
- Дорогой ты мой человек, - Отшельник снова улыбался, но уже прежней, мягкой улыбкой. – Я представляю, как сложно, и как противозаконно то, что ты сделал во имя нашей дружбы. И я не могу не быть тебе благодарен. Так что доставай второй стакан.
- Зачем?… - Джамал спросил механически, и наткнувшись на взгляд Отшельника тут же понял, что вопрос был его слишком наивным.
- Доставай – доставай.
- Но мне нельзя… Нам нельзя… Ты же знаешь это, - выглядел Джамал жалко.
- Но тебе ведь хочется попробовать?
- Нет, - резко ответил Джамал, но под ироничным взглядом отшельника пролепетал, - Конечно, хочется. Но Аллах запрещает нам пить спиртные напитки, да я ещё и несовершеннолетний.
- Однако, будучи несовершеннолетним, ты пошёл на преступление перед лицом Аллаха, и закона, между прочим, и купил эту бутылку?
- Но, это же для тебя…
- Для меня или нет, но ты сделал это. Ты рисковал, понимая, что сильно рискуешь.
- Да, понимал…
- Ну, так позволь и мне рискнуть, предлагая несовершеннолетнему выпить со мной по стаканчику. И это ведь будет и мой грех перед Аллахом, да и перед остальными богами тоже.
- Я даже не знаю.
- Так прими решение. Не буду же я тебя заставлять. А пока думаешь, тащи второй стакан. Я чертовки давно не пил пива.
Джамал достал второй стакан, Отшельник откупорил бутылку и наполнил стаканы. Джамал нерешительно подошёл к витрине и опустил жалюзи, Отшельник участливо улыбнулся. Джамал всё так же нерешительно протянул руку к стакану, Отшельник подхватил свой стакан, подняв его в приветствии, произнёс «За свободу и одиночество» и быстро выпил свою долю «деликатеса». Пиво было редкостной гадостью, подделка под «Будвайзер», со знаменитой маркой его роднило, пожалуй, лишь некое сходство этикетки, но Отшельник предпочёл об этом умолчать и всем своим видом источал удовлетворение. Джамал, наконец, решился и большими быстрыми глотками начал пить запретный напиток.
- Не торопись, распробуй, - Отшельник коснулся его руки, - я не отберу.
- Горькое, - произнёс Джамал, переводя дыхание.
- И в то же время чуть сладкое…
- Но мне нравится, - быстро допив, Джамал поставил стакан на стол.
- Вот и славно. Повторим?
- А больше нету, - Джамал снова растерялся.
- Да шучу я, шучу. Повторим после, когда ты повзрослеешь, и научишься ценить такие моменты, - Отшельник вдруг погрустнел и погрузился в молчание. Джамал вымыл стаканы и старательно спрятал пустую бутылку.
- Почему, ты говорил про свободу и одиночество? – нарушил тишину Джамал.
- Потому что я считаю их высшими человеческими ценностями.
- Но ведь все страшатся одиночества?… Да и я, признаться, не понимаю, что же в нём может быть такого хорошего.
- Когда в жизни пропадает что-то важное, то мы можем либо чувствовать себя одинокими, либо наслаждаться свободой, которую дает уединение. Когда мы не находим поддержки окружающих в истинах, которые мы глубоко чувствуем, мы можем либо чувствовать горечь и страх, либо радоваться тому, что наше видение достаточно сильно, чтобы преодолеть основную человеческую потребность в одобрении семьи и друзей, - Отшельник говорил, не глядя на Джамала, как будто понимая, что тот его всё равно не поймёт. Но всё равно продолжил, - Если ты когда-нибудь столкнёшься с такой ситуацией, осознай, с какой стороны ты станешь смотреть на свое одиночество, и прими ответственность за выбор, который сделаешь.

Утром Отшельник не вышел к молитве. Не появился он и в чайхане. Он вообще не выходил на улицу. За его дверью было слышно какое-то движение, но дверь оставалась запертой. Джамал прождал своего друга до позднего вечера, и, не дождавшись, расстроенный, побрёл домой. На Эль-Адив опустилась темнота, но окно Отшельника светилось всю ночь. Лишь на рассвете Отшельник погасил свет, оделся, сложил свои вещи в заплечный мешок и выскользнул на воздух. Уверенной, и даже бодрой походкой, он направился на север, где-то там проходила большая дорога.
Уже миновав последние дома Эль-Адива, Отшельник заметил, что за ним следом идёт человек. Он остановился и подождал, когда тот приблизится. Это был местный мулла. Они часто видели друг друга ранее, и, несомненно, мулла был в курсе всей информации, касаемой странного гостя, но в разговор они никогда вступали.
-Уходите? – подойдя, мулла заговорил первым.
- Да, пора мне уже, - вздохнул Отшельник.
- Да хранит вас Аллах на вашем длинном пути, - торжественно - взволнованно произнёс мулла.
- Да пребудет Аллах с Эль-Адивом,- и уже посчитав церемонию прощания оконченной, Отшельник собрался было повернуться, но мулла тронул его за рукав и остановил.
- Подождите, я хотел спросить. – Отшельник вопросительно взглянул на муллу, и тот туже продолжил, собравшись духом, - Вы так молоды, но так праведны. Скажите, это Ислам сделал из вас великого отшельника? Это Аллах направил ваши мысли? Как вы, не будучи правоверным по крови, смогли достичь такого состояния Духа? Признаюсь, вы поразили меня, да и не меня одного…
- Не хотелось бы отставить вас в заблуждении. Я вовсе не святой, хоть и Отшельник, - он грустно улыбнулся, - Да, я просто отшельник, который говорит себе каждое утро «Будь светом для самого себя». Ведь, в конце концов, каждый из нас должен выработать способность пролагать свою дорогу во тьме без каких-либо попутчиков и проводников. Вот я и пролагаю свою дорогу, которая сейчас зовёт меня в путь.
- Что ж... По большому счёту, это буддистское мировоззрение не противоречит Исламу.
- По большому счёту, Исламу не противоречит ни одно мировоззрение.
- Возможно, вы правы, - мулла не был настроен на философские беседы, он замолчал. Отшельник терпеливо ждал, потому что чувствовал, что мулла не ещё не сказал того, ради чего пришёл. – И всё-таки я должен сказать вам спасибо, - решился мулла, - необъяснимым образом вы вдохнули в жителей Эль-Адива жизнь и веру. Я долго думал, как же это вам удалось, вы не проповедовали и никого не учили, разве что болтали с Джамалом... Я много лет несу свет Бога этим людям, но мне удавалось так их вдохновить, - мулла снова замолчал, но не в ожидании ответа Отшельника, он целиком погрузился в размышления.
- Мне пора, - произнёс Отшельник и забросил свои вещи на плечо.
- Я буду поминать вас в своих молитвах, - мулла медленно повернулся и пошёл обратно в Эль- Адив.

Аравийская пустыня безжалостна к тем, кто не соблюдает её законов: ходить медленно, беречь силы, закрывать лицо от песка и ветра. Отшельник шёл быстро, силы ему нужны были лишь для того, чтобы дойти до шоссе и сесть в попутный грузовик. Он не закрывал лицо, а скорее, наоборот подставлял его ветру пустыни. Он улыбался восходящему солнцу и лишь один раз обернулся, чтобы навсегда запечатлеть в память маленькое поселение, в которое он уже никогда не вернётся. Эль-Адив.

***

У автозаправочной станции затормозила машина международной курьерской службы. Вышедший из неё служащий попросил Джамала расписаться и вручил ему большой конверт и посылку. Страной отправления значилась Великобритания. Дрожащими руками мальчишка открывал конверт, за последние пол года не проходило и дня, чтобы он не вспоминал об Отшельнике-чужестранце. И сейчас, он чувствовал, что Отшельник дал о себе знать.
В конверте было письмо, написанное по-английски и от руки. Приколотый к нему листок бумаги был напечатанным – это был перевод письма на арабский. Письмо:
«Уважаемый Джамал!
Выполняя последнюю волю своего сына, я отправляю Вам посылку с подарком от него. Поскольку Пол знал о своей болезни и неминуемой смерти, то о соответствующих распоряжениях он позаботился ещё до того, как отправиться в путешествие. Просьбу же, связанную с Вашим именем, он высказал мне лично, незадолго до своей кончины. По всей видимости, встреча с Вами не оставила его безучастным, глубоко тронув струны его души.

Да хранит Вас Господь.

С уважением,
Charles James Hermit»

Со слезами на глазах, Джамал вскрыл посылку. Аккуратно упакованная, в ящике лежала большая бутылка «Будвайзера». А на этикетке фломастером было написано: «Свободным я считаю того, кто ни на что не надеется и ничего не боится. Paul Hermit - Отшельник.»

14-16 февраля 2006 г.