Для меня он был просто другом...

- Сегодня я не хочу говорить о делах, - сказал он мне. – Лучше поговорим о личном. Тебе надо беречь себя. Ты работаешь слишком много, двенадцать часов в день… это слишком для женщины.
Я кивнула:
- Но не могу же я отказаться от этой работы?
- А поберечь себя можешь, - он понял намек и улыбнулся.
- Мне предложили один крупный проект. Думаю, это будет выгодно и мне, и вам…
- Ленни, - он не хотел слушать, - сегодня обойдемся без разговоров о работе. Хотя бы нашей общей. Я недавно поймал себя на мысли, что почти ничего о тебе не знаю. А ведь я открыл тебе свою душу, а вот ответного шага, пожалуй, не дождусь, - он улыбнулся. Я поняла, что это была шутка. Но шутка с намеком. Не следовало ходить вокруг да около.
- Вы же знаете, у меня сейчас никого нет. И не было уже давно. А в молодости я перебирала своих ухажеров, - я посмотрела на него: если бы всегда он был таким! Во взгляде нет ни жестокости, ни грусти, ни какой-то странной, хронической усталости. – Одного я заставила одеться в платье, парик и пойти со мной на урок физкультуры. Ему пришлось заниматься на турнике вместе с девочками, а тренер удивлялась, что эта девочка настолько физически развита.
- Ленни, - он сказал это с шутливым укором, - и не стыдно, проказница!
- Я была авантюристкой. Мне хотелось жить полной жизнью, хотелось попробовать все. Танцы, хор, спорт… Я танцевала на главной сцене города! Да что я только не пробовала! А мой отец пытался меня остановить, но потом все же махнул рукой: будь что будет. Но, признаюсь, он мною гордится.
- Еще бы! Не у каждого отца есть такая талантливая дочь. Одни твои фильмы чего стоят, кстати не плохо бы посмотреть какой-нибудь.
- Ты говоришь так, как будто у меня их много.
- Четыре, а скоро будет пять. Есть из чего выбрать. Я бы предпочел «Голубой свет».
Я попросила служанку принести проектор и пленку.
- В который раз смотришь «Голубой свет»?
- Не знаю. Мне нравится Джуна. Она особенная, не такая, как все. И очень похожа на меня.
- И на меня – добавила я. – Но тут нечему удивляться, я же создала ее.
- Ты помнишь мою картину, посвященную «Голубому свету»? – он не обратил внимания на мое замечание, и это было к лучшему, - я не тщеславен, но эта работа мне нравится. Не многие понимают, что все настроение фильма можно было выразить только этой картиной, - я вспомнила картину: горная дорога, лес с одной стороны, с другой – скала. И на обочине дороги стоит каменный крест. Кадр из фильма, пусть и немного преображенный. – А вот ты можешь понять… Ленни, как тебе удался такой замечательный персонаж? Я был поражен! Одинокий человек, никому не нужный, находящийся на окраине жизни, но имеющий свою мечту… Ленни, садись рядом со мной!
До этого я сидела в кресле напротив. Надо признаться, спиной смотреть фильм, даже который я знаю наизусть, было бы несколько неудобно. Я села на диван рядом с ним.
- Ленни, раз уж мы оба знаем этот фильм от и до, давай поговорим. «Голубой свет» будет прекрасным фоном для беседы по душам… Ленни, у меня действительно больше никого нет, - я промолчала. – С тех пор, как умерла моя Гели, я остался совсем один. В жизни было только два человека, которым я мог полностью доверять. Первой, конечно, была мама. Сейчас я виню себя за то, что не берег ее…
- Расскажи о ней. Думаю, тебе надо выговориться.
- О дорогих мне людях я могу говорить бесконечно, - он снова был привычно серьезен, - мама… Она верила в меня, и поэтому я верил в себя. Только благодаря ей во мне оставались силы. Отец не верил в меня. Он хотел, чтобы я повторил его путь, а я не хотел закончить жизнь в пивной, дважды вдовцом. С четырьмя детьми, которые меня ненавидят. Приходить домой и избивать своих детей и жену, иногда до потери сознания… - он ненадолго замолчал, – может не следует тебе это рассказывать, но я не могу больше держать все в себе.
Когда отец умер, мама стала главой нашей семьи. Брат уже давно не жил с нами, сестра заканчивала школу. Да и нужны ли ей были больной брат и мачеха?
Мне тогда было тринадцать. Я помню, каким шоком для нас была потеря отца, но потом мы поняли: жить стало немного легче. Наверное потому, что было некому тратить половину нашего дохода на пиво и сигареты.
Прошло время… и мы узнали о болезни моей мамы. Мы делали все, что могли. Хотели, чтобы она поправилась… но она все равно умерла. Ленни, она умирала у меня на руках! Она ничего не видела и говорила с большим трудом, но она была жива.
А когда она умерла… мое сердце готово было разорваться. Ощущение, как будто в душу накрошили тысячи осколков…
Потом было тяжело. Я не жил, я выживал. Конечно, мне было не до любви, хотя я и был влюблен в одну девушку. Но она не обращала на меня внимание. Ленни, она была на четыре года меня старше! Ей уже исполнилось 22. Ты представляешь, я хотел покончить с собой, утопиться в пруду или застрелиться… а потом все забылось.
По - настоящему я любил только Гели, и только на ней я мог жениться. Знаешь, какое-то время мы с ней были просто друзьями… тогда я ненавидел каждого, кто приближался к ней. Такое прекрасное и такое странное чувство, эта любовь!
Потом мы поняли, что созданы друг для друга. Нет, все было далеко не идеально, повод для размолвки находился каждый день, но конфликт не длился больше трех минут.
Потом она забеременела. Это удивительное чувство, ожидание ребенка! Я был самым счастливым человеком на земле… но увы, этому ребенку не суждено было родиться.
Мы долго не могли оправиться от шока. Потом хотели усыновить малыша, но не смогли. Я не смог сделать счастливым только одного, ведь я мог осчастливить их всех! Я не мог себе это позволить, я, богатый парень, выбрать кого-то из них! Гели поняла меня.
Потом мы жили друг для друга. Мы надеялись, что у нас еще будет ребенок, но потом. А в то время мы просто любили. Я готов был сделать для нее все, понимаешь, все! Все что она захочет! Единственный раз, когда я запретил ей уехать… Ведь меня же предупредили! Я болван! А она так умоляла!
Я всегда уступал ей, всегда, Ленни! Это был единственный случай!– он закрыл лицо руками. Наверное, снова не сдержал слез. Я положила руку ему на плече:
- Вольф…
- Спасибо, Ленни. Я не могу простить себе ту ошибку. Я так любил ее, Ленни, так любил! Нужно было позволить ей уехать, или взять ее с собой. Но я попросил ее остаться дома и ждать меня. Всего неделя! Я думал, что неделя – это так мало!
Утром мы попрощались. Она смотрела мне вслед. Я не смогу забыть этот взгляд. Никогда не смогу. А вечером ее уже не стало.
Ленни, я помню, как увидел ее мертвой. Я прижимал ее к себе, мне казалось, что еще чуть - чуть, и все встанет на свои места! Я не хотел верить в происходящее!
На похороны я не поехал. Не смог. Я хотел покончить с собой, уйти вслед за ней, но мои друзья увезли оба моих пистолета. Сохранили мне жизнь, а жить-то как раз и не хотелось.
Я целых четыре дня не ел и не спал. Все думал, вспоминал ее. Просил прощения. Потом я был у нее на могиле… и как будто что-то оборвалось. Я понял, что все: любовь, счастье, надежда, все было там, в прошлом. У меня остались только воспоминания. В тот роковой вечер у меня отобрали все!
Теперь у меня есть несколько ее портретов. Ее комнату я приказал не трогать, только каждый день ставить ей на стол цветы. Ты представляешь, сохранилось все, как при ней! Даже недописанное письмо. Она писала своей подруге. Писала, что любит меня! – он снова замолчал.
- Ленни, у меня никого нет. Никого. В день смерти моего ангела мое сердце навсегда окаменело.
- Но у вас же есть Юнити. Девушка от вас без ума!
- Я не люблю ее, Ленни. И знаешь, хорошо, что тогда ты не захотела стать моей… ну, ты понимаешь. Обстановка была такая: море, пляж, закат… Хорошо, что жизнь не лишила меня такого друга, как ты!
Я обняла его. Думала, что он оттолкнет меня, но он не стал этого делать.
- Ленни, спасибо тебе за все. Пожалуй, мне пора. Извини, если что.
- Нет. Ничего страшного.
- Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Просто помни об этом.
Мы вышли во двор. Я не хотела его отпускать. Не так часто я видела его таким.
- Пока, - он улыбнулся мне и легко пожал руку.
- До свидания.
Я смотрела ему вслед. Удивительный мужчина: он мне нравился, он был мне интересен, но я никогда не смогла бы полюбить его. Его сложно было бы любить.
Его водитель дремал. Уснул прямо за рулем кабриолета.
- Шрек, ты что, так устал?
Шрек проснулся и беспомощно осмотрелся, потом выскочил из машины и открыл ему дверь:
- Мой фюрер, куда теперь?
Я вернулась к себе в комнату. Было странное чувство, что я потеряла пол ночи работы, но я не жалела. Я поняла одно: что бы он не делал, я никогда не смогу возненавидеть его…