Россихин
ПАМЯТЬ СЕРДЦА
В работе над книгами «Память» был собран большой материал. Естественно все из него в книги войти не могло. Такой оказалась статья «Кочевая неточность». Послал в газету Министерства обороны РБ «Во славу родины». Вскоре получил ответ от 8 апреля 2004 г., в котором главный редактор газеты полковник В.В. Пинчук сообщил:
Здравствуйте, уважаемый Валентин Павлович!
Большое спасибо за внимание к нашей газете и военно-патриотической теме, которой Вы занимаетесь немало лет. К сожалению, опубликовать ваш материал мы не можем, потому что он рассчитан на узкий круг читателей книги В.Э. Шомоди «Маршрутами народной славы» не публиковавшейся в нашей газете. Однако в свою очередь мы ознакомили с вашим материалом ее автора – Шомоди Виктора Эрнстовича, который использует ваши уточнения в работе при очередном переиздании своей книги.
С В.В. Пинчуком я был согласен. Однако довести до читателей текст статьи «Кочующая неточность» решил довести.
Уже в мае 2004 года послал ее текст в издательство «Белорусская энциклопедия имени П. Бровки» с таким письмом.
Уважаемый редактор!
Из печати узнаю о работе издательства над новой книгой о Великой Отечественной войне, как энциклопедическом новом издании, и это определило мое решение – послать Вам статью «Кочевая неточность», которую газета «Во славу Родине» посчитало для узкого круга читателей. В тоже время моя статья затрагивает и ваше издательство. Буду рад если она поможет сделать более достоверным факт по Домачево (Брестский район) и другим моментам прошедшей войны.
В июне получен ответ из издательства. Привожу его текст.
Уважаемый Валентин Павлович!
Внимательно ознакомились с Вашим письмом, в котором Вы определяете некоторые фактологические неточности, допущенные в прежних энциклопедических изданиях, относительно точного времени освобождения г.п. Домачево от немецко-фашистских захватчиков. Ваши замечания будут учтены издательством при дальнейшей работе и переиздании книг, посвященных истории Великой Отечественной войны.
Зав. редакцтт истории, философии, экономики и права
Л.В. Языкович
Ответ был благожелателен для меня, но широкий круг читателей все еще не будет знать ее текст. Я его публикую ниже. Под рубрикой «Память».
КОЧЕВАЯ НЕТОЧНОСТЬ
В книге В.Э. Шомоди "Маршрутами народной славы", 2-е издание, исправленное и дополненное, "Полымя",1988 (1-е издание в 1984г.) на стр. 229 в разделе о Брестском районе отмечено: "Были освобождены ... городской поселок Домачево — 22 июля частями 12-й гв. стрелковой дивизии 9-го гв. стрелкового корпуса 61-й армии". Здесь же (стр.230) о подвиге ефрейтора 1293-го стрелкового полка 160-й стрелковой дивизии Михаила Ефимовича Александрова сказано, что он «погиб в бою 15 августа 1944 года и похоронен в д. Страдечь».
Согласиться с этими утверждениями нельзя.
По данным Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации М.Е. Александров "пропал без вести 15 августа 1944 г, в боях в районе н.п. Лысобаки, что в 3-х километрах юго-восточнее польского г. Тлуш (ф-1395, оп-1, д-48, л-11 и д-54, л-61).
Краткий биографический словарь "Герои Советского Союза", М. Воениздат, 1987г. на стр. 40 указывает, что М.Е. Александров "пропал без вести". Таким образом, во втором издании книги В.Э. Шомоди в 1988г. неточность можно было бы устранить. Но этого автор не сделал.
Теперь о Домачево. В "Своде памятников истории и культуры Белоруссии, Брестская область", изд. БСЭ им. П.Бровки, 1990, стр. 134 написано: "20 июля освободили т.п. Домачево". Дата новая, но кто освободил гор. Поселок, не сказано.
Энциклопедия «Беларусь у Вялiкай Айчыннай вайне, 1941-1945» (М. БЭС IM. П. Бровкi, 1990 г.) на стр. 185 об освобожденii Домачево сказано: «Вызвалена 23.7.1944 вoiнaмi 12-й гвардз.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________143
Страл. Дывiзii (ген. маёр Д.К.Малькоу) 70-й армii 1-га Бел фронту...» Новая дата освобождения и еще одна неточность.
О 12-й гв. СД по данным в книге «Освобождение Белоруссии» (М. «Наука», 1974) в приложении № 1 (стр. 745) сказано, что 12-гвардейская стрелковая дивизия во время Люблин-Брестской операции входила в состав 9-го гв. стрелкового корпуса 61-й армии Первого Белорусского фронта. Так, где же была эта дивизия во время освобождения Домачево?
В журнале боевых действий 12-й гв. СД (ЦА МОРФ, ф-1072, о-1, д-35а) сказано: «23.7.1944 части дивизии в течение суток вели наступление и в результате его овладели населенными пунктами: Ходосы, Хведковичи, Петровиче, форсировали реку Мухавец, Новосады, Хабы, Жадове, Тельмы и занимают рубежи: 29-й гв. СП - Власна, 37-й гв. СП - прошел Жадове, ведут наступательный бой (орфография и стиль сохранены - авт.). Впереди перед дивизией Вычулки, Ямно, неудачи и бои, где прославился артиллерист с 37-го гв. сп гв. ефрейтор И.П. Гуров».
В историческом формуляре 38-й гв. сд (комдив ген. майор Г.М. Соловьев) записано, что "В ночь с 19 на 20.7.1944г дивизия перешла в наступление. В эту же ночь еще до нашего наступления противник стал отводить части с целью занять оборону по реке Западный Буг. Продолжая развивать наступление и преследование противника, дивизия к 7.00 22 июля, т.е. за четыре дня наступления, углубилась на 85 километров (имея справа 160-ю, а слева - 1-ю стр. дивизии) и вышла на госграницу с Польшей, форсировав Западный Буг и районе населенного пункта Словатыче. В ходе наступления за первую неделю боев было освобождено 225 населенных пунктов, среди них города Ратно, Домачево, Словатыче..." (ЦА МОРФ, ф-1131, о-1, д-1, л-14).
Отмечено, что бои идут шесть дней, с 19 по 24 июля. Дата у В.Э. Шомоди -22.7.1944 - точная, но дивизия указана не та!
Из каких, спрашивается, источников дата освобождения г.п. Домачево в энциклопедии названа 23.7.1944? Ведь в сводке Совинформбюро от 22.7.1944г. отмечено, что Домачево освобождено от немецких войск 22 июля 1944 года...
Одна неточность, как видим, рождает другую. Вот перед нами республиканская книга "Память. Беларусь" (Минск, "БЭ",1995). На стр. 49 читаем: «Гарадскi пасёлак Дамачава вызвалены воiнамi 12-й гвардзейскай стралковай дывiзii 70-й армii 1 -га Беларускага фронту». В этом энциклопедическом издании, к сожалению, есть еще неточности:
-Об М.Е. Александрове сказано, что он похоронен в центре села Страдечь в братской могиле. А ведь это не так.
-Указана братская могила советских воинов на окраине д. Сычи. На могиле установлен обелиск в 1951г. На самом же деле останки воинов из этой могилы были в начале 60-х годов перезахоронены в братскую могилу в д. Чернавчицы.
- Написано, что братская могила советских воинов и партизан находится у д. Подлесье Радваничское, около леса. На ней в 1961 г. установлен обелиск. Но это -могила жертв фашизма, мирных жителей, в основном жен и детей военнослужащих.
-Указано, что в д. Вычулки есть братская могила воинов и партизан, где покоятся останки 15 человек. В 1967г. установлен обелиск. Однако на самом -деле останки погибших перезахоронены в 70-е годы на Брестское гарнизонное кладбище.
Досадные неточности Э. Шомоди допущенные в первом издании перекочевали во второе (о чем я уже отметил выше), а затем и в третье («Маршрутами народной славы». Пособие для педагогов и воспитателей. 3-е издание, переработанное и дополненное. Рекомендовано учреждением «Научно-методический центр учебной книги и средств обучения. Министерство образования Республики Беларусь». Минск. «Университет». 2001 г.).
Кто-то скажет по данному поводу, что это мелочь. Можно согласиться, но утверждать свою ошибку уже что-то другое.
Память должна быть чиста и правдива.
О данных фактах я писал еще в 1998 г. в райгазете «Заря над Бугом», затем в изданной в 2002 г. книжке - «Июль сорок четвертого. Освобождение», где мною на основе архивных документов сказано, что «23 июля -части 12-ой гвардейской стрелковой дивизии в течение суток вели наступление и в результате его овладели, после форсирования Мухавца, Новосадами, Хабами, Жадове, Тельмы. 29-й гв. сп занимает рубеж Власна. 37-й гв. сп - Жадове. Ведут наступательный бой.
25 июля - 29-й и 37-й гв. сп начали наступление после непродолжительного артналета, но, встреченные сильным артминометным огнем врага, успеха не имели. Возобновив атаку, к 4.00,полностью овладел отметкой 147, а 29-й гв. сп достиг рубежа в районе отметки 144, 9 и продолжает медленно продвигаться вперед.
37-й гв. сп, возобновив наступление, выбил противника из его первой линии траншей и на 20.00 овладел рощей, что 1 км северо-западнее Вычулки. Продолжая наступление, достиг
Россихин
второй линии траншей и после упорного, продолжительного боя овладел окопами. В 1.00 25 июля противник предпринял контратаку на левого соседа и на левом фланге 37-го гв. сп выбив соседа из пункта Ямно, проник в траншеи 37-го гв. сп и, стараясь уничтожить засевших там бойцов, начал обходить (Справа и слева. Резервом командира 37-го гв. сп взводом автоматчиков противник был отброшен на свой прежний рубеж и к 12.00 37-й гв. сп полностью овладел отметкой (высотой) 141,6 и вышел на рубеж Старые Вычулки. (ЦА МОРФ, ф-1072, оп-1, д-35а).
Из воспоминаний В.П. Бородина, помощника начальника штаба 29-го гвардейского стрелкового полка 12-й гвардейской стрелковой дивизии:
«...На подходе к Бресту мы натолкнулись на мощную полевую оборону, которую из глубины поддерживали огнем форты. Когда говорят о Брестской крепости, имеют в виду ее главные сооружения, главную ограду, непосредственно выходящую на государственную границу. Но ведь эта цитадель была прикрыта с севера, востока и юга двойным поясом столь же мощных крепостных сооружений; три форта, усиленных дотами и дзотами, во внешнем поясе, четыре форта - во внутреннем. Попытка овладеть ими с хода была противником отбита. Мало того. Он предпринял сильную контратаку против полка подполковника Колесникова. Потом стрельба немного стихла - и нам привезли ужин, и немцу. Вечер был изумительно ясный, солнце опускалось к четкому горизонту, суля на завтра погожий день. Приехала радиоустановка, сообщила на всю передовую военные новости. Освобождено много крупных городов в Белоруссии и Прибалтике. А мы ужинали в окопчике, на наблюдательном пункте и рассуждали о своей неудаче. Доты впереди, в 70-100 метрах, в немецком противотанковом рву. Форты близко, но как дойти? Потом, когда мы их осматривали, удивлялись искусству старых русских военных инженеров – несколько умно, умело, грамотно использовали они особенности местности. Каждый ее квадратный метр простреливался прямым, фланговым, косоприцельным огнем. А надо преодолеть и ров, и проволочные заграждения, и минные.
Ломали мы головы, как атаковать форты, а начальник штаба полка Александр Васильевич Волошаненко и говорит: «А что, если мы повторим атаку батальона Лысенки? Без артподготовки и без «ура»?». Это он вспомнил, как Лысенко брал доты на Припяти. Обсудили предложение, комполка Иван Петрович Мохов приказал готовиться к атаке. Другую хитрость придумал Василий Леонович Михалько, полковой инженер из полка Колесникова. Под покровом темноты, да и рожь была густая, он со своими саперами прополз к проволочным заграждениям, они подпилили колья, подрубили проволоку так, что едва держалась, обвязали колья веревкой и вернулись в окопы. Утром вид у заграждений был тот же.
Атака прошла как по маслу. В сумерках, без общего сигнала, пехотинцы выползли из окопов, поползли вперед. Когда приблизились к заграждениям, саперы натянули шнуры, подпиленные колья рухнули, проволока закудрявилась, открывая проходы. Немцы, видимо, были сильно утомлены дневным боем. Очнулись, когда наши были уже на крепостных валах и начали гранатный бой. Мы быстро очистили форты и по Варшавскому шоссе двинулись к городу. До него оставалось километров пять, сопротивления никакого, но видим издали, что город горит, надо спешить...
Наша дивизия встала в крепости и городе гарнизоном. 29-й полк расположился в казарме между Холмскими и Тереспольскими воротами. Кирпичная кладка была испещрена осколками и пулями давнего боя. Ветераны Юго-Западного фронта рассказывали нам, что гарнизон крепости, оказавшись в немецком тылу, много дней вел бой. Подробностей, которые известны теперь, мы не знали, но внешний вид крепостных сооружений говорил сам за себя.
Командир нашей 12-й гвардейской дивизии Дмитрий Кузьмич Мальков был назначен первым начальником гарнизона города Бреста и крепости. За отличия в Белорусской операции дивизия была награждена орденом Красного Знамени.
Об активной помощи партизан Красной Армии в боях за Брест в своих воспоминаниях рассказывает Герой Советского Союза, командир 12-й гвардейской стрелковой дивизии полковник Д.К. Мальков:
«...Еще до начала наступления на Брест по заданию Брестского подпольного горкома партии через линию фронта к нам пробралось несколько партизан, которые сообщили важные сведения об оборонительных укреплениях на подступах к городу, о примерной группировке фашистских войск и характере их действий. На основе этих данных, а также результатов воздушной и наземной разведки штабом дивизии были подготовлены карта с обстановкой и группировкой войск противника, обороняющих Брест, и справка-доклад о характере их действий. Эти документы сыграли важную роль в разгроме противника на Брестском направлении.
Вечером 27 июля двое партизан снова пришли к нам в дивизию. К тому времени наши войска находились от города на расстоянии 2-3 километров. Хотя 28-я и 70-я армии, наступающие в обход Бреста с севера и с юга, далеко продвинулись вперед и форсировали Буг,
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________145
на подступах к городу с востока враг продолжал оказывать упорное сопротивление. Партизаны сообщили о первых признаках подготовки гитлеровских войск к эвакуации из Бреста и об их намерении взорвать перед уходом промышленные объекты и крупные административные здания города.
Сведения, полученные от партизан, имели важное значение. Командование дивизии решило: немедленно сообщить о них в части, рассказать о замыслах фашистов всем бойцам, подготовить и нанести по врагу мощный решающий удар, ворваться в Брест, не дав возможности гитлеровцам разрушить город.
В тот же вечер с наступлением темноты, после мощного артиллерийского налета, одновременно с другими соединениями корпуса 12-я гвардейская стрелковая дивизия перешла в атаку, прорвала последнюю позицию и с ходу ворвалась в Брест. Все это говорит о том, что 12-ая гв. сд не могла освободить г. п. Домачево. Это сделали воины и командиры 38-й гв. cд. во взаимодействии с 76-й гв. сд.
Кстати говоря, 3-й батальон 239-го гв. сп. 76 гв. сд. командир герой Советского Союза А.И. Тарнопольский, принял удар двух батальонов эсэсовцев с пятью танками, тремя самоходными установками и несколькими бронетранспортерами с автоматчиками, которые кинулись на прорыв. Три часа шел горячий бой. В нем, в рукопашной схватке в 10 километрах от Бреста у станции Малашевичи (Польша), 27 июля 1944 г. погиб комбат А.И. Тарнопольский.
Его первоначально похоронили в центре г.п. Домачево, но на другой день его и еще несколько погибших командиров перезахоронили в братскую могилу в парке 1 го Мая города Бреста.
Лавры первооткрывателя по названным фактам не мои, они в архивных документах и их надо сообщать с авторской ответственностью.
Ценность книги Э. Шомоди трудно недооценить. Об этом говорит и ее третье издание, но ошибки следует исправлять, тем более, что для этого было время. Вообще исправлять ошибки никогда не поздно.
И вновь – война. С нее начался век двадцатый, а заканчиваясь «передал эстафету» в новый двадцать первый… Прошлое людей ничему не учит.
На словах все хотят мира (Из газет).
Косово поле
На Косовом поле – нет тишины,
На Косовом поле вновь след войны.
На Косовом поле – рушатся Храмы,
На Косовом поле новые раны.
Над полем не плачет никто и нигде –
Беда в каждом доме и в каждой семье.
Гневом сердце наполнено серба,
Где та правда, что люди твердят?
Умерла обожженная верба,
И руины под пеплом смердят.
На Косовом поле – нет тишины,
На Косовом поле вновь пламя войны.
На Косовом поле – рушатся Храмы,
На Косовом поле новые раны.
Кукует кукушка, кому сколько лет,
А Храмов все меньше – спасения им нет.
Видит Бог, где скрывается правда,
Где открытая ложь, клевета,
Но откроется миру неправда,
И встречать будет серба одна доброта.
Брест, 2000.
Россихин
Часть четырнадцатая, это не дневник, это записи того, что мне нравилось, что обогащало меня.
Узелки памяти.
Из записных книжек разных лет.
Tempora mutantum (лат.) – Времена меняются
В классическом понимании дневника жизни я не вел. С одной стороны – природная лень, с другой – кто я такой, чтобы вести ежедневные записи событий повседневной жизни, когда они такие же, как у всех других, кто был рядом: родителей, знакомых, любимых. Удачи и неудачи, радости и горе, которого всегда было полно и более чем достаточно: голод, холод, война, которая стала для моего поколения тяжелейшим испытанием. Прожившие в огненной стихии ХХ века, под его занавес мы вновь оказались на грани жизни и смерти…
Но плохо ли, хорошо ли, но мы жили, и все человеческое нам не было чуждым. И так уж устроены мы, что впитывали в себя не только плохое (оно почему-то прививается быстрее?), но и хорошее, а его так много в жизни оставлено людьми для людей, что от широты и глубины всего можно потерять себя в самом себе.
Я не вел дневник, но я много записывал. Эти записи бессистемны: они оттого велись, что события трогали меня своей природой, своей действенностью, своим влиянием на что-то одно в моем сознании, поразившее меня хотелось удержать в своей памяти подольше. Здесь мысли других, как узелки, они связаны узелками моей памяти, моего принятия их как своих, они созвучны моему сердцу, моей душе.
* * *
Алексей Максимович Пешков (Максим Горький) читается легко и в то же время трудно. Легко потому, что все его произведения написаны ярко, живо, красиво, понятно, а трудно потому, что когда читаешь, то невольно думаешь: неужели ему приходилось все это переживать самому? Я преклоняюсь перед его гением русского могучего таланта.
* * *
Ждать – великое искусство, на которое не все способны. Ждать – это прежде всего сильно и неизменно любить, хранить гордое красивое чувство.
* * *
Ложь – есть начало всякого зла.
* * *
Судьба в невзгодах оставляет лазейку, чтобы можно было выбраться из них.
* * *
К.Симонов в своей рецензии на фильм “Зоя” сказал:
“Жизнь Зои в картине переплетается с жизнью страны. Ребенок, а потом девушка растет и живет вместе со страной. Она рождается в траурный день похорон Владимира Ильича. Она подрастает в дни строительства Днепростроя, она задает первые, не по-детски серьезные вопросы матери в день полета наших воздухоплавателей в стратосферу. Она на улицах Москвы встречает Чкалова и Громова, вернувшихся после перелета через Северный полюс, и эти даты не просто совпадают с какими-то днями ее биографии. Эти даты прочно входят в ее жизнь. Прекрасная юность Зои – это в то же время – прекрасная юность нашей страны, и сочетание и того и другого без всяких натяжек, легко и свободно, показано в этой картине.
…Великолепна та сцена фильма, где Зоя, которую в третий раз уже гонят босую по снегу, несмотря на чудовищную усталость и физическую боль, гордо идет вперед, окрыленная своей правотой и своей верой, а немец, ее палач, согнувшись в три погибели, держа в руке автомат, с трудом ковыляет вслед за ней, проваливаясь в снег”.
* * *
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________147
Если умный смеется над дураком – не смешно, но если дурак засмеялся над умным, то значит, он умнее.
* * *
Любовь неразделенная – сильное мучение, но в мучениях выношенная любовь выше тысячи обыкновенных.
* * *
Что выше правды? Ничто! Что выше чести человека? Ничто! Кто потерял второе, тот никогда не имел первого.
* * *
Если в жизни теряешь одно, второе уходит само. Больших трудов стоит тогда приобрести первое, чтобы пришло второе.
* * *
Жизнь принадлежит только лишь одному народу. Никто не имеет права распоряжаться ею, кому как захочется – ею распоряжается народ, как ему нужно.
* * *
Это не падение, если споткнулся. Нужно только в будущем смотреть под ноги – знай, куда ступаешь!
* * *
И вновь смотрю на образ твой и радуюсь, что я не одинок.
* * *
В.И.Ленин в работе “Очередные задачи Советской власти” подчеркнул: “Целью нашей работы является бесплатное выполнение государственных обязанностей каждым трудящимся по отбытии 8-часового “урока” производительной работы; переход к этому особенно труден, только в этом переходе залог окончательного упрочения социализма”.
Но до сих пор это – утопия.
* * *
Разведка к старикам.
Эту историю рассказал Миша Рудаков, у которого была двоюродная сестра, а у нее сынишка пяти лет, муж – старший лейтенант. Правда, его за кражу досок посадили на семь лет, а тут и амнистия подоспела последняя, с чего все и началось. До этого он письма слал домой, даже фото прислал, а как амнистия – все пропало, ни словечка о себе не шлет.
А тут сам Миша в отпуск поехал и заехал специально к родителям этого старшего лейтенанта. Оказалось, что он уже вернулся по амнистии к отцу и матери, но недавно уехал в Молотовскую область к … жене. (Это он у людей села узнал все).
“Пошел я к старикам, – говорит Михаил, – представился другом их сына, служили вместе в Армии и т.д.”. Отец ярко рассказал о сыне, о том, что его жена бывшая (т.е. двоюродная сестра Миши) до его сына уже была замужем, ребенка нажила, и что сейчас его сын поехал к жене, с которой поженились в колонии, но писем отцу от него еще нет…
Мише все стало ясно. Он уехал, не открыв старику ничего, а по приезде домой сестра подала в суд на алименты. Сына же ее Толика в деревне под Воронежем прозвали “белорус” (1956).
На Мстиславщине хорошие люди
Лавриныч, так зовут его все, работал председателем колхоза (на заре их становления после войны) как мог, но начальству хотелось успехов, а он их дать не мог. Сняли – и в пастухи направили. Затем бригадиром поставили и снова сняли, снова в пастухи. Однако люди его помнят за доброту и человечность, да и колхоз-то был какой? Вот пример.
Выйдет Лавриныч на ганок (крыльцо) своего дома и кричит:
– Елена! Иди на работу туда-то…
Это наряд давал утром.
Россихин
Любил Лавриныч Мстиславль, часто о нем говорил: “На Заречье выпью в городе то же – не берет, а на Слободе выпью – сразу с ног до горы. Пейте на Слободе, здесь горилка дюже крепкая, зараз с ног валит”. Это он на Слободе уже пятую или шестую стакашку принимал, от нее и валился недалеко от дома…
А вот еще в колхозе был мужик. Уна звали его на селе. К кому идешь? К Унавым. Уна видели? Это от его разговора: уна, брат, какое дело…, корову, уна, пасти, не собаке, уна, крутить хвост… Фамилии его почти никто не знал, даже жена часто говорила: “Уна, дров принеси до хаты…”. Он приносил.
* * *
Край этот богат хорошими людьми. Вот одна жанчына (помню Рябцева Елизавета) с ее искрящимися загадками:
Стоит короб, на коробе зевало, на зевале моргало, на моргале зеленая пуща, а в ней бегемоты бегают. (Человек, голова, рот, волосы и вши).
Спит корова, дырка готова, пришел бык и в дырку тык. (Замок, ключ).
Бёг волк по метели, его яйца употели. (Сковорода, что чугун закрывает).
Бегли жидовочки, загнувши головочки, задравши носки, убегли в лески. (Санки, полозья).
Матка толстуха, дочка краснуха, а сын Хведос ушел под небёс. (Печь, огонь, дым).
Село заселено, петухи не поют, люди не встают. (Кладбище).
Что это за загадка, что под яйцами гладко? (Яичница).
Щупал, щупал под лавицей (лавкой), защупал косматицу (рукавичка) – сов голыша. (Рука).
Кабы не мой шандюк-мандюк, то твоя шанда-манда заросла бы по уши. (Веник).
Росла, выросла, из штанов вылезла, людям показалась и всем сподобилась. (Орех).
Бабка деду:
Ты мне свой плюрализм не разводи, у нас в доме один плюрализм – это мое мнение, высказанное тобою вслух! Усек! То-то!
* * *
Китайские поговорки. Краткие, емкие, умные:
Любовь за одну ночь готова построить Великую Китайскую стену.
Дракона рисовать очень легко. Потому, что никто его не видел.
* * *
Двенадцать добрых друзей христианина
(из писем старца Амвросия)
Правда – от смерти избавляет.
Чистота – к Богу присвояет.
Молитва с постом – с Богом соединяет.
Любовь – где любовь, тут и Бог пребывает.
Смирение с благодарением – его же сам сатана трепещет.
Рассуждение – выше всех добродетелей.
Послушание – святое дело и скорый путь к спасению.
Воздержание – ему же нет заповеди (ограничения).
Труды – телу честь и душе спасение.
Покаяние – самая радость и Богу и ангелам.
Неосуждение – без труда спасение.
Милость – Самого Бога дело.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________149
Природа творит чудеса
Рица
4 ноября пятьдесят четвертого года, утро – выезжаем с экскурсией на озеро Рица, что в 125 километрах от Сочи. Машина открытая, нас 20 любителей экзотики.
… Река Бзып, поворот в отроги Кавказского хребта и ехали 35 км среди сплошных гор.
Первая остановка – Хоста, пригород Сочи. Здесь 18 санаториев, а будет построено еще 25 в ближайшие годы. Хоста, как рабочий поселок, возник при постройке “голодной дороги” – шоссе Новороссийск – Батуми. М.Горький описал в своем рассказе “Рождение человека” все условия жизни рабочего люда при постройке дороги.
Сейчас она реконструирована, заасфальтирована, оформлена хорошими украшениями на всем пути следования. То олень (самка) с олененком, то пограничник с собакой, то физкультурники, то прекрасная каменная ограда, легкие мосты (очень часто), виражи дороги… Ширина ее 5 метров. С одной стороны стена, с другой обрыв, а через 50-70 метров море.
После Хосты – Гагры. В старых Гаграх посмотрели парк приморский, пляж – тепло свыше +25 градусов. Гагры расположены на прибрежной полосе шириной 300-400-500 метров, а потом горы до 1200 метров, которые задерживают холод. Дальше – Голубое озеро. Не доезжая до него, проехали Плачущие Скалы. Справа – обрыв и река. Слева – стена гор 20-30-70 метров. Из гор-скал течет, капает точнее, вода – чистая, холодная приятная на вкус. Течет она много лет. Закроешь глаза и видишь эти светлые капли, прямо из камня на протяжении 60-100 метров в ширину падают к подножию горы. Вид – действительно скалы плачут. Словами не передать – беден язык.
Впереди Голубое озеро, оно слева по ходу машины, справа – река, в которую вода из озера стекает легким водопадом, через который мост. Вода голубая, синевато-зеленоватая порою и температура ее всегда плюс 5-12 градусов. Глубина озера 20 метров, ширина его метров 10 и длина – 15-20.
Здесь же меж озером и рекою базарчик, конечно же, для туристов, местные жители продают “чачу” – грузинскую фруктовую водку.
От Голубого озера, проехав по Бзыпскому ущелью через Юбшарские ворота, самое узкое место ущелья – всего 25 метров ширина, а по сторонам отвесные скалы 350-400 метров высотою и снизу, с дороги, видно только полосу неба.
Рица – цель экскурсии и конец пути. Образовалось озеро в горах, когда Пшегишхаз с высоты 2.200 метров обрушилась, заперев выход из ущелья, и образовалось озеро. Длина озера – 2.260 м, ширина – 1.000 м, глубина – 116 (средняя – 74 м). Впадает 5 рек. Вытекает одна. Среднегодовая температура воды +8 градусов. Высота 950 метров над уровнем моря, а гора Пшегишхаз еще от озера на 1.200 метров. Растет 150 видов деревьев, 50 из которых дают съедобные плоды. Озеро в Абхазии. Дорога на озеро построена в 1937 году. В 1947 г. построены ресторан и гостиница, кафе, шашлычная. Катание на катере – 3 рубля. Вода чистая, настоящий хрусталь. На глубине 5-7 метров видны монеты до копейки на дне…
От площадки, где останавливаются машины, красивый обзор всего озера и далеко на противоположном берегу, высоко в горах, виден дом – это дача Сталина, в которой он после ее постройки не был ни разу, но она готова принять постояльца в любое время, так говорят местные жители.
P.S. (Post Scriptum (лат.) после написанного).
Да, так говорили местные жители и они не лгали, так как просто не могли знать, что Иосиф Сталин был на этой даче еще в начале 1951 года. Этот факт подтверждает доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории Академии наук, автор книги «Иной Сталин» Юрий Николаевич Жуков (смотри публикацию в «Литературной газете» № 8 от 28 февраля 2007 года) в беседе с корреспондентом данной газеты Александром Кондрашовым под заголовком «Подлинная история Иосифа Сталина?»
Ю. Жуков в одном ответе Кондрашову говорит, что «действительно, с начала весны 51-го года Сталин не участвовал в политической жизни страны. Почему? К тому моменту у него уже – три инсульта, он смертельно измотан. Конец 50-го года – идет корейская война, всему руководству страны важно находиться на боевых постах, а Сталин сидит у себя на Рице… К сожалению, медицинская карта Сталина, до сих пор – госудаоственная тайна.»
Россихин
Вот оно документальное подтверждение и опровержение суждения местных жителей, что Сталин никогда не был на Рице на своей даче. Прочитав это большое интервью-беседу я, в который раз подумал: «История… ох, и темная ты лошадка!»
Интересно
Об одном письме
Выписка из “Истории Руси” Зварницкого, том 13, стр. 59, хранится в публичной библиотеке г. Ленинграда (Санкт-Петербург ныне). Текст письма турецкого султана Магомеда IV, адресованного в XVII столетии запорожцам и их атаману:
“Я, Султан, сын Магомеда, брат Солнца и Луны, внук и наместник бога Аллаха, Властелин царства Македонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, непобедимый рыцарь, неотступный Хранитель гроба Господнего, попечитель самого Аллаха, Надежда и Светоч Мусульман, смиренный и великий защитник христиан повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно без всякого сопротивления и своими набегами не заставлять меня беспокоиться.
Властитель всего мира
Султан Турецкий Магомед IV”.
Ответ запорожцев Султану Магомеду IV:
“Ты султан – *** турецкий, самого чорта брат их товариш, який же в чорта лыцар, колы голы сракою ежака нэ вбьеш. Тэ, то мы висыраемо твое войско пожырае. Не будеш ты, сучий сын, сыняв христианских под собою мыты, вйиска того, ворожий ты сын, мы нэ боимся, зэмлюю и водою будэмо бытыся з тобою, распроеб твою мать, Вавилонский ты кухарь, Макэдоньскый срач, Египетский дороеб, усего свиту ****ь, Иерусалимский козолуп, армянськае ты свыния, подпольскый злодияка, потаскуха ты внук и нашего хуя крюк. Свыняча ти морда, ранична ты собака, кобыляча срака, нэ крыщэны ты лоб, мать твою еб.
Ось так тоби высказали запорижцы, плюгавый. Тэпэр кинчаемо, бо числа нэ знаемо, а колиндаря не маемо. Месяць у нэби, рику кинца, и дэнь у нас такый як у вас, за цы поцилуй всех у сраку нас.
Подписое за кошевого атаман
Запорижский “Иван Сирко”.
Вторая выписка взята из книги Фритца Рекк-Миллецевека “Грубое письмо” (Иштван Рат-Вег. Комедия книги. Москва: Книга, 1987. Перевод с венгерского).
“Султан Мухамед IV – запорожским казакам, 1680.
Я, султан, сын Магомета, брат солнца и луны, внук и наместник Божий, владетель всех царств: Македонского, Вавилонского и Иерусалимского, Великого и Малого Египта; царь над всеми царями; властитель над всеми существующими; необыкновенный рыцарь, никем непобедимый; хранитель неотступный гроба Иисуса Христа; попечитель Бога самого; надежда и утешение мусульман, смущение и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожские казаки, сдаться мне добровольно и безо всякого сопротивления, и меня вашими нападениями не заставляйте беспокоить!
Султан турецкий Мухамед”.
Ответ:
“Запорозькіі козаки – турецкому султану.
Ти, шайтан турецький, проклятого чорта брат и товариш и самого люципера секретар! Який ты в чорта лицар, коли голою ср…ю іжака не вбьеш? Чорт с…ас, а ти и твое війско пожирае. Не будеш ти годен синів християнських під собою мати: твоего війска ми не боімось, землею и водою будем биться мы з тобою. Вавілонський ти кухарь, македонський колесник, іерусалимський броварник, александрийский козолуп, великого і малого Египту свинар, армянська свиня, татарьский сагайдак, камьянецкий кат, подолянський злодіюка, самого господа внук і всього світу і підсвіту блазень, а нашего бога дурень, свиняча морда, кобиляча с...ака, різницька собака, нехрещенний лоб, мать твою чорт парив! Оттак тобі козаки відказали, плюгавче, невгоден еси мати вірних христиан.
Числа не знаем, бо календаря не маем, місяць у небі, а год у книжиці, а день такий і у нас, як у вас, поцілуй за се в г...о нас! Та й убирайся від нас, бо будемо лупити вас.
Кошовий оттоман Іван Сірко во всім кошом запорозьким”.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________151
И третье, выписанное из книги Федорова А.Ф. “Последняя зима” (Москва, СП-81). На эту же тему. Но адресовано А.Гитлеру.
“Кобель тебя зачинав, а сука сплодыла и на белый свет пустыла. Кланяемся тебе голым задом и просымо вас поцеловать в это место нас. Не злякают нас ни машины твои, ни танки, есть у нас для них партизанские приманки, сами их готуем, непрошеных гостей частуем. Едут они на машинах, а взрываются на партизанских минах. Всем им вот тут приходит капут! Бо вояки твои – арийцы не заслуговують инших гостынцив. Всесвитний ты телепень, дурный, як пень!.. А ще потишылы нас, партизан, твои литуны! Над лесами и нашими батальонами воны кажные дни. Е велыкие втраты, бо их не избежаты! У нашой бабки Насти две курки вбито зозулясти. Биля дырявого моста прыблудний корови отбыто хвоста. Наведено жах на болотных жаб. Хоч вирь, хоч ни, а так було уси дни! Кобылячья твоя голова, не разум у ний, а трава. Ты, свиняче ухо, нашего совета послухай! У першу чергу не верь генералу авиации Кицингеру. Не верь ни трохи и рейхкомиссару Коху. Надсылають воны тоби депеши, подсылають лысты, щоб брехню свою замести. Даже доложили, що партизан разбили, а мы на всех вас…”.
Приводить далее текст автор не стал, невозможно, считает он, ибо выражения в нем гораздо более крепки, чем в письме турецкому султану.
А жаль, говорю я, ведь это было бы здорово сопоставить силу слов разных веков. Стеснительность здесь авторская просто не к месту, из песни слов выкидывать не надо, от этого песня теряет многое.
Придумай лучше
* * *
Александр Петрович Штейн в “Повести о том, как возникают сюжеты” писал:
“Я не читал римского поэта Тибула, две тысячи лет назад сказавшего, что любовь – “сладчайшая тайна”, не знал, что Хафиз в XIV веке писал “среди всего, что сотворил из ничего творец миров, мгновенье есть, в чем суть его – никто доселе не достиг”, неизвестно мне было и то, что Гейне полагал любовь “сфинксом, тысячелетней загадкой”.
Сейчас я к этому присоединился и стал намного богаче.
* * *
“Ты обойден наградой. Позабудь. / Дни вереницей мчатся. Позабудь. / Неверен ветер вечной книги жизни: / Мог и не той страницей шевельнуть…”, – сказал Омар Хайям. Придумай лучше!
* * *
Из “Японских записок” (Москва: СП, 1974). Н.Т.Федоренко отметил народные поговорки: Из красивой посуды и чай вкуснее; Циновка нужна поновее, а женщина – помоложе; Металл проверяется на огне, человек на вине.
* * *
Японцы отмечают каждый год супружеской жизни до 10 лет сувенирами из бумаги, ситца, кожи, шелка, дерева, железа…, а затем через каждые пять лет, придавая им символы: 15 лет – хрусталь, 20 – фарфор, 30 – жемчуг, 35 – яшма или нефрит, 40 – рубин, 45 – сапфир, 50 – золото, 55 – изумруд и 60 – бриллиант.
* * *
Справедливо все же народное наблюдение, что человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и шестьдесят лет, чтобы научиться сдерживать язык за зубным частоколом…
* * *
История чаепития в Японии относится к 729 году!
Россихин
Из ленинградских записей.
Мне повезло. Я почти год (за два приезда) прожил в г. Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), где искусство без преувеличения на каждом шагу, и не окунуться в это море было нельзя. Запомнить все увиденное и услышанное почти невозможно, а память моя просто посредственная, так что пришлось записывать. Ведь не каждому удастся увидеть и услышать то, что видел и слышал я в это счастливое время. Хотя видел очень мало, но и этим богат.
Записки отражают мой личный интерес к тому или другому событию, факту, цифре, цитате, и которые, как правило, трудно найти в море жизни.
Эрмитаж (Дворцовая набережная, 36; кроме четверга).
Две недели кряду смотрю после обеда до закрытия его сокровища. Записей из художественных (картинных) залов в блокноте почти нет. Поражало, как представлял виденное в мысленных образах – величие, монументальность и… ювелирность мастеров, имена многих из них так и остались неизвестны или скрыты под названием “народный”, но от этого их величие сверкает еще ярче.
Итак, первые строчки из блокнота, первые слова экскурсовода: Эрмитаж – это 1.786 дверей, 1.050 комнат, 1.945 окон и 117 лестниц, а в коллекции более 2 миллионов экспонатов и полтора миллиона посетителей ежегодно.
… Окунаюсь в эпоху доисторических событий, поражаюсь увиденным в Афанасьевский культурный этап развития человечества на территориях страны, а это – 2000-1500 лет до н.э. Передо мной могильник в устье р. Кугом на Алтае, открытый в 1936 году. Медные ножи, сосуды, шило, охра… Затем могильник, открытый близ р. С.Тесь в Минусинской степи – медный игольник, костяная игла, сосуды; погребение – женщина с ребенком (р. Кугом).
И здесь, и далее я отмечаю, что человечество развивалось не в одном месте, их много, и от этого и разнообразие мира.
Новый раздел: 1500-1000 лет до н.э. Второй этап эпохи бронзы – Андроновский (экспонаты: зеркало бронзовое, бусы, остатки кожаной обуви, части берестяного сосуда). Земли Северного Казахстана, Урала и могильники вблизи г. Петропавловска (это всего 1,5 сотни км от места моего рождения!), озеро Боровое (ныне курорт), Дындыбай, р. Миас (наконечники ножей), и далее идет третий этап бронзы – Карасукский (погребения в Минусинской степи: ножи, серпы, долота, кинжалы, бронзовые украшения и принадлежности нарядов, бляхи от одежды, сосуды).
Материалы кургана в районе Верхней Оби – горное дело, каменные формы для отливки металла, бронзовый серп.
Курган у с. Ольгин Крест, XI в. – захоронение дружинника, трупы сжигали.
Из Средней Азии – глиняный ассуарий (костехранилище в виде статуи), Хорезм в I в. н.э.
Резная деревянная статуя VII-VIII вв., древний Пенджикент (Таджикская ССР). Бронзовый котел для воды. Изготовлен по приказу Тимура для украшения мечети-мавзолея Ходжа Ахмеда Ясеви в 1399 г. Цельнолитый, рельефные узоры, надписи. Есть подпись “Работа раба бедного, стремящегося к богу мастера Абдуль-Азиза сына мастера Шериф-ад-дина, Тавризца”.
За одно это он достоин быть увековечен!
Задерживаю внимание на сабле (меч малага) с надписью на нем: “Эта сабля принадлежит Кучум-хану” (в зале №13).
Великое количество экспонатов Пазырыкских курганов. Здесь в захоронениях даже колесницы (оси неподвижные; разборная, чтоб через горы переносить). Многое разграблено еще в те далекие времена, но и то, что есть, говорит о многом в раскрытии земной жизни, а варварство дикое трансформируется в варварство цивилизованного мира. Далеко ли мы ушли от своих предков в этом?
И еще запись: алтарь Зевса из Пергама (Малая Азия, начало II ст. до н.э.). Я перед ним стоял полдня, пораженный величием и монументальностью сооружения, иначе не назовешь. Сооружен в ознаменование побед, одержанных Пергамом над галлами, борьба богов с гигантами и их победа.
У носков моих ботинок начинаются ступени сооружения, их 20, за ними фриз, высота которого 2,3 метра, а длина – 120, затем 91 колонна и все бело-мраморного цвета, слепящие даже глаза, и все схватить взглядом трудно. Археолог К.Гуман (1878-1886 гг.), Пергамский музей в Берлине, а у нас тонированные слепки, исполненные по оригиналам. Перед нами – боги и герои: Дионис, Рея со львом, местный герой Телеф, постройка надгробия Архе для Авги, царь Теофрант со свитой,
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________153
Геракл находит младенца Телефа, Кибела, Тифон, Селена, Гелиос, Эос, Уран, Фойбе, Астерия, Клитий, Геката, Артемида, Аполлон, Зевс, Афина, Гея, Ника, Афродита, Диоскури, Нике (богиня ночи), Эринния, Мойра, Тритон, Амфитрида, Пирей и Этрида, Океан.
“Золотая кладовая” – так называют в народном обиходе особую кладовую, находящуюся в Эрмитаже, доступ в которую даже в 1960 г. наша группа ожидала более двух месяцев, так как шла проверка органами каждого человека из списка.
На втором или третьем этаже нашу группу, поводив по залам, подвели к глухой мраморной стене, мы еще удивились: где же двери? Как тут же мраморная коричневатая стена раздвинулась, образовалась дверь и нас пригласили заходить в святая святых Эрмитажа. Яркий свет заливал помещение: по бокам стен и посредине зала стояли стеклянные витрины, внутри которых горело, сверкало, сияло золото, серебро и драгоценные камни. И так во всех 10 или 11 комнатах (залах) без единого окна, только электричество. Пораженные и ослепленные увиденным, мы даже растерялись, оробели, но вскоре экскурсоводы ввели нас в тему экскурсии.
Все, что мы видим, хранится в первозданном виде. И положил начало будущей особой кладовой Петр I. Это он, узнав, как чеканят червонцы с его изображением, запретил переплавлять найденные драгоценности, и с тех пор все, что найдено из творений золотых мастеров, везли в столицу.
Три зала – золото скифов. Тепло горит золото, сверкают камни молниями искр, ожерелья, браслеты, серьги, кольца, венцы, гребни, кувшины, чаши, кубки, цепи, пояса и все золото, пришедшее из земли на землю от наших предков к нам, потомкам, и рассказывают они многое.
Перед нами клад, найденный полвека назад на Ставропольщине. Кто его зарыл? Ювелир,
ибо ножны и колчаны, верхушки боевых уборов, бесформенные заготовки не нашли хозяина, причину этого нам не знать, но клад ювелир зарыл от кого? Вопрос без ответа.
Бриллиантовые залы (комнаты). Вот она жемчужина кладовой – ларец драгоценностей, покрытый изумрудами, рубинами и жемчугом. Еще шедевр (вообще-то здесь все шедевры!) – испанская каравелла. Она высечена из одного изумруда, плывет мимо русалки, сделанной из одной жемчужины, к алмазному якорю… В мире лучше нет табакерок (XVI, XVII, XVIII вв.) из халцедона, агата дымчатого, черепахи, золота, бриллиантов. Но самая скромная, плоская золотая табакерка, без инкрустаций хранит свою тайну. Это ею, по семейной хронике графов Зубовых, Николай Зубов ударил в висок Павла I, когда заговорщики лейб-гвардейцы ворвались в его покои. И совсем рядом лежит царский подарок убийцам Петра III – Екатерины II. Она приказала сделать 14 золотых табакерок. На каждой – изображение Минервы. Подарок четырнадцати офицерам – участникам дворцового переворота. И в этом же зале – “минералогическая коллекция”, собраны на крышке табакерки все существующие драгоценные камни: топаз, яшма, алмаз, рубин, изумруд, сапфир…
Николаю I от турецкого султана подарена была упряжь, оружие, уздечки – все в бриллиантах, золоте.
В особой кладовой Эрмитажа хранится скромный клинок и на нем старинная вязь надписи: “Божиею млстию мы Анна Императрица пожаловали сею саблею донского походного толмача Максима Бобрикова за ево верныя службы дособливо за взятие в Крымском походе языковъ 1737 год сентября 1 дня”.
Цветок (тоже дерево) моховый агат – веточка для колец. Бриллиант Чайная роза – для ордена Андрея Первозванного, сабли, шпаги в награду за доблесть. Только одна из сабель стоила 90 тысяч царских золотых червонцев…
Никогда и нигде я не видел столько золота. Подарки Сталину – жалкие крохи роскоши русских царей и вельмож.
По музеям (год 1959-1960)
Театральный (по ул. Садовой, угол от Невского).
“Большие композиторы, прежде всего, обращали внимание на мелодию, как на ведущее начало в музыке… Мелодическая изобретательность в высшем смысле этого слова – главная жизненная цель композитора”.
Это записал С.В. Рахманинов. Я, к сожалению и радости, только такую музыку понимаю, люблю.
Из творческих заветов М.С.Щепкина:
– Искусство настолько высоко, насколько близко к природе.
Россихин
– Всегда имей в виду натуру, влазь, так сказать, в кожу действующего лица.
– В души роли проникайся, в самые тайники сердца человеческого.
– Театр для актера храм. Отнесись с уважением в этому храму и заставь уважать его других, священнодействуй или убирайся вон.
И очень понравилось выражение И.А.Крылова, вот оно:
“Театр … есть жилище нравов, зеркало страстей, суд заблуждений и игры разума”.
Государственный музей Великой Октябрьской революции (Куйбышева, 4) оставил в блокноте несколько своих штрихов.
800 человек защищали Зимний, 30 тысяч шли на его штурм, погибло 6 человек.
Шашка командира Гродненской крепости С.А.Смирнова, полученная им в награду от Гродненского революционного военного совета за героизм, проявленный в борьбе в белополяками (1920 г.), воспринимается мною как что-то близкое, может оттого, что я живу в Бресте, а это рядом с Гродно, т.е. как бы родственное. И еще: награждать за доблесть саблей (шашкой) идет с незапамятных времен.
Интересный факт: делегат XXI съезда КПСС В.Я.Карасев в 17 лет участник штурма Зимнего, где он первым посидел на царском троне. Фреза Карасева, ныне Героя Социалистического Труда, рабочего Ленинграда, дает экономию в 1 миллион рублей в год.
Музей В.И.Ленина (дворец графа Орлова, мраморный зал. Это филиал Московского музея В.И.Ленина).
Под стеклом на витрине газета “Известия ВЦИК” от 4 сентября 1918 г., пятая страница, выделен текст сообщения: “Разстрел Ройд-Каплан. Вчера по постановлению В.Ч.К. разстреляна стрелявшая в тов. Ленина правая эс-эрка Фанни Ройд (она же Каплан)”.
Ленинградский музей городской скульптуры (бывшая Александро-Невская лавра, площадь А.Невского, дом 1).
Эпитафия: “Что заслужил в своих полезных днях / Да будет памятник и в поздних то веках. / Иван Иванович Бецкой. За любовь к Отечеству от С.-Петербурга. 1772.”.
Петропавловская крепость.
Всего камер 152 (одиночки) и один карцер. Никто не бежал из заключенных в нее. В камере №47 сидел А.Ульянов, №50 – М.Горький.
Высота собора Петра и Павла – 122 м.
Разлив. Шалаш В.И.Ленина. На памятной плите надпись: “На месте, где в июле и августе 1917 года в шалаше из ветвей скрывался от преследования буржуазии вождь мирового Октября и писал свою книгу “Государство и революция”. На память об этом поставили мы шалаш из гранита… Рабочие города Ленина. 1927 г.”. Значит, шалашу этому и надписи столько же лет, как и мне.
Музей Арктики (ул. Марата, 24 а, метро-станция Владимирская).
Интереснейшие экспонаты и каждый несет в себе дыхание Севера, Сибири.
– Дмитрий Герасимов (послу Московского князя Василия III в Рим) в 1525 году говорил: “Достаточно хорошо известно, что Двина, увлекая бесчисленные реки, несется в стремительном течении к Северу, и что море там имеет такое огромное протяжение, что по весьма вероятному предположению, держась правого берега, оттуда можно добраться на кораблях до страны Китая, если в промежутке не встретится какой-нибудь земли”.
Мысль эта получила широкий отклик в Англии и Голландии. Много экспедиций, но ни одна из них дальше западной части Карского моря не прошла.
– “Постоим крепко, и память наша не оскудеет в сих странах, и слава об нас пойдет во века” (Ермак, покоритель Сибири).
– Декабристы в Сибири оставили о себе великую память: А.И.Якубович в Красноярске вырастил картофель; А.А.Бестужев записывал песни и предания якутов; Ф.П.Шаховский в Туруханской ссылке изучал местную растительность; И.Д.Якушкин организовал настоящую школу в Ялуторовске…
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________155
Музей истории Ленинграда (Набережная Красного флота).
– 27 мая 1703 г. на Заячьем острове заложили Петропавловскую крепость. В этом же году построен первый корабль.
– С 1712 г. столица Российской империи: 12 коллегий, университет. Кунсткамера – первый музей у Дворцового моста – 1730. Кто принесет диковину – 15 рублей, а за российскую – 30 (указ Петра I).
– … 1895 г. – через Неву прошел первый трамвай.
– С 19 ноября 1941 г. по 25 апреля 1942 г. Ладожская военно-автомобильная дорога установила связь с блокадным городом. 19 ноября прошел первый конный обоз, а с 22 – машины, преодолевая 1800 м пути. По ней вывезено из города 541.069 человек.
Исаакиевский собор. 10.10.1959 года я в восхищении стою у подножия этой величественной и невиданной доселе красоты. Поражает все: 101 метр высоты, 99 – длины, каждая колонна 17 метров и 160 тонн весом (это нижний ярус), верхний – 24 колонны высотою по 13 метров и весом по 65 тонн, 290 ступенек ведут на самый верх собора, откуда вид на город поражает воображение, а движение маятника Фуко внутри собора завораживает, даже гипнотизирует своим размеренным движением, которое отмеряет движение Земли вокруг своей оси.
Внутренний вид еще более впечатляет. Вмещает 14 тысяч человек. Иконостас – живая история человечества. Рельеф Западного фронтона (скульптор И.П.Витали) изображает, как “Исаакий Далматский благословляет императора Феодосия”, рядом – апостол Варфоломей, император Феодосий, Исаакий Далматский, вождь ариан Демофил, апостол Фома, императрица Флаксилла.
Рельеф Южного фронтона (И.П.Витали) – тема – “Поклонение волхвов”: апостол Филипп, царь арабский, Богоматерь, Св. Иосиф, апостол Андрей, пастух.
Северный фронтон иконостаса (Ф.Лемер) носит название “Воскресенье”. Изображены апостол Павел (И.Витали), ангел, Иисус Христос, апостол Петр (И.Витали).
Восточный фронтон (Ф.Лемер). “Встреча Исаакия Далматского с императором Валентом”. Видим: апостол Симеон (работа И.Витали), сторонник православия, Исаакий Далматский, император Валент, апостол Иаков (И.Витали).
Снаружи собора по углам работа И.Витали – ангелы со светильниками.
Природа отделочных материалов – география и порода камней: русскольский мрамор, аспид, гриото, генуэзский мрамор, лазурит, малахит, бордилио, сиенский мрамор, белый мрамор, итальянский, шокшинский порфир, уральский мрамор, тавдийский мрамор. Все это использовалось в отделочных работах при оформлении интерьера собора.
Деталь: вес каждой створки двери – 10 тонн.
Колонны иконостаса облицованы малахитом (зеленое) и лазуритом (синее).
Постройка велась с 1818 по 1858 годы.
Площадь собора общая 7.538 кв. метров, внутренняя – 3.947 кв. метров; вес собора – 300.000 тонн; толщина стен от 2,84 до 4,12 метров.
Сравним: Пантеон (Париж) – высота 85 метров, Св.Павла (Лондон) – 109 и Св.Петра (Рим) – 143.
Посещаемость: в 1933 г. – 441.277 человек, в 1937 – 528.280, в 1939 – 534.658, в 1947 – 123.000, в 1949 – 365.600, в 1951 – 388.600 человек. Решением ВЦИКа от 18 июня 1928 г. утвержден как музейный памятник. Одно из не так уж и многих общечеловеческих решений этого органа.
Музей-квартира А.С.Пушкина на Мойке. Что здесь тронуло меня? Все! И записал много по ходу осмотра каждой комнаты, всего их 11, и кроме этого конюшня на пять стойл, сарай, сеновал, место в леднике и на чердаке, и сухим для вин погребом. Плата – 4.300 рублей в год ассигнациями. Получено по контракту от гражданки Пушкиной с 1 сентября по 1 декабря 1836 г. 1.000 рублей. Смотритель дома Захар Шумов.
Пушкин в письме 20 октября 1836 г. писал: “Дорогой отец, прежде всего – вот мой адрес: на Мойке близ Конюшенного мосту в доме кн.Волконской”.
“Осуждают очень дамские мундиры – бархатные, шитые золотом, особенно в настоящее время, бедное и бедственное” – запись в дневнике А.Пушкина 27 ноября 1833 года.
О К.В.Нессельроде (упр. Министерством иностранных дел, к которому был приписан и Пушкин по службе): “Царскому самодержавию нравилась самая ничтожность этого человека, безответная его робость и покорность. Люди с такими свойствами, поставленные на самую высокую ступень,
Россихин
почти всегда бывают вредны для государства, полезны же только самим себе” (отметил Ф.Ф.Вигель в записках).
И еще одно доказательство смелости А.Пушкина. Он пишет в дневнике 14 декабря 1833 г.: “Нессельроде и Кочубей – по 200 т.р. на прокормление крестьян своих голодных – в обществе ропщут, а у них балы (что также есть способ льстить двору)”, а 19 июня 1834 г. отмечает еще: “Казалось, смерть такого человека ничтожного не должна была сделать никакого переворота в течение дел, но такова бедность России в государственных людях, что и Кочубея никем не заменить”.
В письмах жене пишет:
“Мой совет тебе и сестрам – быть подале от двора: в нем толку мало”, “Не мешай мне, не стращай меня, будь здорова, смотри за детьми, не кокетничай с царем… Я пишу, я в хлопотах, ничего не вижу…”.
А 19 октября 1836 г. пишет к П.Я.Чаадаеву:
“… я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, как литератора – меня раздражают, как человека с предрассудками – я оскорблен, – но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков”.
В этом доме А.С.Пушкин начал 19 октября 1836 г. “Капитанскую дочку” и закончил ее здесь же.
Каждая комната имеет свой цвет. Столовая серовато-желтая. Слева от входа два окна, справа – дверь в кабинет, стол, печь у стены, здесь же ширма, чтоб жена ходила из гостиной в переднюю, не встречаясь с посетителями, наполнявшими столовую и буфетную. Сама же гостиная синеватого цвета, пианино, шахматный столик, камины, шкаф с книгами, портер Пушкина работы Кипренского.
Спальня – зеленоватый (салатовый) цвет, из обстановки – бюро жены, комод. Читаю запись из воспоминаний В.А.Соллогуба: “Я твердо убежден, что если бы С.А.Соболевский был тогда в Петербурге, он, по влиянию его на Пушкина, один мог бы удержать его (от дуэли). Прочие были не в силах”.
Здесь же портреты акварелью детей: Григория, Марии, Александра и Дарьи.
Перехожу в детскую (серовато-стального цвета). Два окна во двор. Дверь на лестницу. На столике у входной двери – пистолет. П.А.Вяземский в письме великому князю Михаилу Павловичу 14 февраля 1837 г. писал, что после смерти Пушкина нашли только 300 р. денег во всем доме. Старый граф Строганов, родственник г-жи Пушкиной, поспешил объявить, что он берет на себя издержки по похоронам.
У гроба был Жуковский, граф Велгурский, Даль, Спасский, князья Вяземские, А.И.Тургенев.
В кабинете (бледно-зеленоватого, успокаивающего цвета) Пушкин умер 29 января 1837 года в 2 часа 45 минут. На камине часы, портрет жены и Пушкина. На полках 3.660 книг 1.523 названий 14 языков, а творил Пушкин и читал на 16 языках. Сабля Пушкина, подарок генерала Паскевича в 1829 г. на Кавказе.
Завершаю осмотр в передней (желтая) – вешалка, диван, зеркало. Здесь стоял гроб с телом А.С.Пушкина, маска посмертная (работа Гольберга С.И.).
Литературный музей (Пушкинский дом на Васильевском острове, Набережная Макарова, 4).
Зал Л.Н.Толстого. “Книги его останутся в веках, как памятник упорного труда, сделанного гением” (М.Горький).
Я не комментирую записи. В этом просто нет необходимости. В них сказано все, и добавить от себя что-то просто неприлично.
Зал М.Ю.Лермонтова. 23.928.600 экземпляров книг издано у нас на 59 языках народов СССР.
“О, как мне хочется
смутить веселость их,
И дерзко бросить им в глаза
железный стих,
Облитый горечью и злостью”
(М.Ю.Лермонтов).
Зал Н.В.Гоголя. “Гениальные художественные произведения Гоголя, его неумирающая сатира служили и будут служить народу” (“Правда”, 4 марта 1952 г.).
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________157
Зал И.А.Тургенева. “Мы народ юный и смелый, который верит и имеет право верить в свое будущее”.
Далее зал ленинградских писателей и поэтов, есть М.Горького, А.Радищева, советского периода, где Д.Бедный, А.Серафимович, А.Блок, М.Шолохов…
Пушкинский музей. Эрмитаж. Этапы жизни: детство, лицей, служба, о которой П.И.Бартенев сказал еще в 1835 г., что “служба в Министерстве иностранных дел, а всего более родственные и общественные связи отца открыли молодому Пушкину вход в лучшие круги большого света”.
(Мысленно сравниваю Шукшина, Рубцова, да и других, кому без родства ох как трудно было пробиться хоть немного наверх, к признанию, к славе, а жили-то не при царе).
А.Пушкин в набросках к предисловию к “Борису Годунову” отметил, что “дух века требует важных перемен и на сцене драматической”.
О Москве отзывается в письме к П.А.Осиповой (около 10 июня 1827 г.) следующим образом: “Пошлость и глупость обеих наших столиц равны, хотя и различны, и так как я притязаю на беспристрастие, то скажу, что, если бы мне дали выбирать между обеими, я выбрал бы Тригорское”.
(Ну, а наши-то в Переделкино спешат!)
“Реализм в русской литературе начат Пушкиным, именно его “Станционным смотрителем” (М.Горький).
Музей-квартира Н.Некрасова (Литейный, 36).
Второй этаж, вход в квартиру №4 и от раздевалки, оставив верхнюю одежду, входим в приемную квартиры, из нее путь в кабинет, столовую, спальню (за ее стенкой – комнаты Паниных), где красивый камин. В кабинете портреты Г.Гейне и Ж.Санд, в спальне – журналы “Отечественные записки”, гарнитур мягкой мебели и запоминающийся экспонат – изрезанная рубаха поэта (не могли снять). Далее по моим блокнотным запискам.
Сестра поэта Анна Алексеевна Будкевич, это ей посвятил брат поэму “Мороз Красный Нос».
Кресло-табурет Салтыкова-Щедрина.
В спальне кровать, где умер Н.Некрасов, шатер, где венчался поэт с Зинаидой Николаевной, потому что ходить уже почти не мог. Ей поэт посвятил стих «Зине».
На одном из стендов строчки из доноса Фаддея Булгарина: “Некрасов – самый отчаянный коммунист: стоит прочесть стих его и прозу в С.-Петербургском Альманахе, чтоб удостовериться в этом. Он страшно вопиет в пользу революции”.
Смерть наступила в 8.50 вечера 27 декабря 1877 г. – диагноз: рак кишечника.
И последняя: “Нет науки для науки, нет искусства для искусства – все они существуют для общества” (Некрасов).
Музей этнографии народов СССР (Инженерная, 4/1).
Основан в 1897 г. (в Русском – как отдел, а с 1934 г. – самостоятельно, а экспонаты стали поступать через два года после основания, т.е. в 1899 г.). Сейчас более 200 тысяч предметов, многие из которых поражают своей необычной отделкой, красотой, естественностью.
Вот модель шатровой церкви Дмитрия Салунского, что стоит на Верхнем Устюге Сольвычегодского уезда Вологодской губернии с XVIII века.
Рассматриваю схему основных этапов формирования русской этнографической науки. Это – скотоводство (картина “Сельский пастух” – Тверская губерния), землепользование (“На пашне” – картина), заготовка корма (обработка почвы, посевы), сельская кузница (“Коновал”), жатва (обработка зерна), пчеловодство, рыболовство (в том числе промысловое), обработка льна, конопли, бездорожье, средства передвижения, охота (орудия охоты на зверя).
Далее идет прядение и ткачество – видим ткани домашнего изготовления (часть крестьянской избы, Воронежская губерния), гончарный промысел (формирование рабочего класса в России), овчинный и валяльный промыслы, веретенный промысел.
Широк показ в экспозициях быта рабочих (комната рабочего Майстренко Л.М., текстильщика начала ХХ века), инструменты плотника, сельские поселения (утварь рабочих, изделия из теста, потребление пищи, заготовка пищи, освещение).
Россихин
Просто глаза разбегаются при осмотре раздела “Одежда, украшения”. Сарафаны – понева с прошвой (поясная одежда из клетчатой шерстяной домотканины). Кокошник – зарукавье – рукава (золотом), мужские рубахи. Здесь же сцена выкупа невесты в день свадьбы. В красном углу – невеста, рядом брат (получает выкуп от жениха). С женихом дружка и сваха, подруги невесты.
Затем вышивки русских, расписная деревянная мебель, способы русского золотого шитья.
На втором этаже из фонда редкие экспонаты. В их числе декоративная скатерть, составленная из разноцветных кусочков сукна (размером 2,5 на 4 метра), вышитых тамбурным швом в XIX веке в Иране.
Музей А.В.Суворова (ул. Салтыкова-Щедрина, 41 б). Музей построен на народные средства. 27 марта 1898 г., через 98 лет после смерти полководца. Первое пожертвование сделали офицеры 4-го Финляндского стрелкового полка в сумме 36 руб. 12 коп. И начался сбор: на 01.01.1899 г. – 19.644 руб. 85 коп., на 01.01.1900 г. – 88.741 руб. 31 коп., на 01.01.1901 г. – 233.721 руб. 92,5 коп., к 1 ноября 1904 г. – открытие музея – 298.000 руб., куда входят 75.872 руб. 78 коп., собранные от суворовского дня вольных солдатских работ.
Н.А.Александров, квитанция №6 от 9 апреля 1898 г. из Симферополя, перевод на 3 руб. на увековечение памяти Суворова. Первый гражданский человек.
Крейсер “Варяг» был в Филадельфии США – собрали деньги на музей.
Автор музея академик архитектуры А.Гоген (утвержден вне конкурса 5 мая 1901 г.).
В 1942 г. пострадал музей от немецкой бомбы. 26 декабря 1942 г. В.М.Баданов, гвардии генерал-майор танковых войск, первым в Советской Армии награжден орденом Суворова II степени, а всего за годы войны 1941-1945 гг. орденом Суворова награждены 346 человек – I степени, 2.775 – II степени, 3.990 – III степени. 1.520 воинских частей и соединений Советской Армии награждены орденом Суворова.
Из суворовских заповедей:
– Люби солдата – он будет любить тебя. В этом вся тайна. Солдат дорог! Мне солдат дороже себя! Обучение нужно, лишь бы с толком и кратко, солдаты его любят.
– Деньги дороги, жизнь человеческая еще дороже, а время дороже всего.
* * *
Быть в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) и не осмотреть всего того, что можно, что возможно, просто было бы непростительно. Вот почему в блокнотах остались записи посещения и ознакомления с шедеврами русской жизни, культуры, науки: Петергоф, Пушкино, Ломоносов – Ораниенбаум с его Китайским дворцом, с дворцом Петра III (где была в это время выставка китайского фарфора), катальная горка (испытал на себе все ее прелести), многие исторические места, связанные с В.И.Лениным (музей в Смольном, университете, где он сдавал экзамен экстерном), переулок Ильича, дом 7 (бывший Казачий переулок, где жил более года с февраля 1894 г. по 27 апреля 1895 г.), квартира Ленина, квартира на Гороховой улице, дом 61, ул. Ленина, 52 (Б. Широкая, 48, кв. 24 на 3 этаже), государственный Русский музей, Центральный военно-исторический музей, крейсер “Аврора” (где музей истории корабля, подарков и радиостанция, носовое орудие), музей связи Попова А. (в бывшем дворце графа Безбородко), музей истории и атеизма Академии наук СССР (Казанский собор), стадион им. Кирова (где 1 октября 1959 г. на его открытии играли “Крылья Советов” (Куйбышев) и “Зенит” (Ленинград), счет матча 1:0 в пользу “крылышек”), Госцирк (40-летие его юбилея с выступлением Кио, второй раз я его смотрел уже в Будапеште в 1973 г.), Малый оперный театр (слушал “Бесприданницу”), Кировский музей, Планетарий (здесь впервые в натуре посмотрел второй и третий спутники, побывавшие в космосе, и установленные для обзора у входа), фабрика “Скороход», музей М.Ломоносова, геологический музей Карпинского, музей железнодорожного транспорта. Все это намного обогатило меня нравственно, заставило задуматься глубже о жизни и о своей роли в ней. На фоне истории моя личная жизни – это калейдоскоп простых картинок, в общем-то не играющих роли в истории – просто случайно проживу (как миллионы миллионов) свой отрезок мига Вселенной.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________159
Заметки о встречах
(К.Симонов, П.Бровка, И.Шамякин, Н.Черкасов, П.Климук).
Спасибо тем, кто это сделал.
В Бресте проходили съемки художественного фильма по сценарию К.Симонова, и я лично наблюдал один из эпизодов. На улице Буденного и К.Маркса – напротив бани – довоенная эмка, осветители, операторы с камерами в момент, когда комиссар отказывается от выхода из окружения.
Толпа горожан, дети смотрят на все это, а режиссер вновь и вновь заставляет повторять сцену: то света мало, солнце за тучку ушло, то шаг не тот у актера и т.п.
Поглядев на все это действо, пошел в драмтеатр, где объявлена была встреча К.Симонова и П.Бровки с жителями города.
О К.Симонове не знал, вероятно, только ребенок дошкольного возраста, а П.Бровка был один из старейших ведущих и талантливых поэтов Белоруссии.
Задолго до встречи зал был полон. Большинство молодежи улыбалось, волнение ожидания захватило всех.
К.Симонов перед тем, как начать читать свои стихи, кратко рассказал о новой книге, из которой прочел стихотворение “Хлеб”. И вновь коротко о другом стихе, его истории и вновь читка. Глубоко запало в сердце стихотворение “Новогодняя ночь в Токио” (1945). Читая, он вышел из-за трибуны, потом вновь перебрал листки на ней, смотрел записки, что шли потоком из зала, и вновь читал, читал: “Бонской республике”, “Случай в стране чужой”, “Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины”, “Открытое письмо”.
Два последних читал по просьбе слушателей. Потом был “Дом в Вязьме”, которое я воспринял как стих происходящему, настоящему, и будущему…
Задали вопрос: “Почему не пишите лирических стихов?”. Он ответил, что разве это не лирика, о чем он только что прочел? Отвечая по роману “Товарищи по оружию”, он подробно рассказал, как работал над ним. После этого прочел “Первая любовь”.
Читал, улыбаясь верхней губой, и это его красило, а в зале много молодых улыбающихся женщин, им читаются стихи, они их переживают, любят автора.
Затем он сам объявил, что прочтет кое-что из сатирического, из последней книжки. И стал читать “Жил да был человек…”, после чего “Друг-приятель», “Улыбка”, чем и закончил свое выступление и поблагодарил за теплый прием.
После К.Симонова выступил П.Бровка и прочел “Такая и моя уж часина напала”, “Рахункавод”, “Родная душа”, “Смело, товарищи, в ногу!”, “На Полесье гомон, гомон…”. Читал он хорошо. Умеет владеть аудиторией, и слушать его не устаешь. Шел 1956 год.
* * *
Эта встреча с И.Шамякиным состоялась в парке им. 1 Мая, где проходила встреча литовских и белорусских писателей и поэтов, книжный базар, концерт. Выступление Шамякина было особо интересным, потому что отличалось простотой, хорошим языком, без рисовки. На книжном базаре в парке купил “Першае спатканне” – книжку Шамякина на память о встрече и решил уйти домой.
Прохожу по аллее мимо группы молодежи и вижу: сидит И.Шамякин и делает надписи на книгах. Стоит много людей. Я подошел к столику, возле которого сидел Шамякин (отдыхать вышел после встречи), а тут и окружили его, прося автограф. Я тоже попросил: “Товарищ Шамякин, сделайте Вашу подпись и на моей книге, что я купил на этой встрече”. Он взял мою книжку, взглянул на меня и, улыбаясь приятной располагающей улыбкой, склонился над книгой, затем поинтересовался, кому же писать.
Я взял книгу, пошел домой, но под светом фонаря не выдержал и прочел “Валянціну Россіхіну з наілепшымі пажаданнямі. Іван Шамякін. 23.V.58”.
Эта книга и сейчас у меня.
* * *
Руководство курсов организовало эту встречу. Ждали долго. Зал на 300 человек вместил все 500. Какой он? А он просто зашел за стол на сцене, сел и сразу повел речь. В моих глазах стоял живой образ, но ... кого? И когда он начал говорить, я вспомнил – а ведь это Алексей из “Петра I”. Да, сходство поразительное, а Черкасов начал свое выступление довольно оригинально:
Россихин
– Я попробую разделить свой рассказ на два этапа – работа актера театра в кино и зарубежные кинофестивальные впечатления от поездок за рубеж. Не возражаете? – задал вопрос слушателям, зал отозвался одобрительно и он продолжил:
– Ну, в целом о жизни, то первая половина ее летит на У-2, а вторая – на ТУ-104. (Я ручаюсь только за смысл и за текст отдельных его высказываний, тех, что успевал записывать).
– Да, так вот о возрасте: одна старушка на одном стадионном выступлении спросила: “Вы еще живы?”. “Да, да, – ответил я, – есть еще силенки”. Мне интересны встречи с людьми, нас, артистов, они любят, но и сравнивают с коллегами, с зарубежными. Вот пример: часто задают вопрос на встречах, вот, мол, не артисты, а играют хорошо, – это о кинофильме “Похитители велосипедов”. Да, они безработные и играют сами себя. Люди в мире страдают, нам этого не понять, в Индостане (11 млн. чел.) идет резня, в Пакистане (11 млн. человек беженцы по религиозным мотивам), в Калькутте – море умирающих от голода... В жизни, дорогие друзья, каждый человек может сыграть самого себя. Дети – перед родителями, жена – перед мужем, но создать образ! Хлестакова, Чацкого, Счастливцева, Екатерину – это уже искусство перевоплощения. Профессия артиста не легкая – это и образование, и талант, хороший талант...
Вспоминаю 1919 год. Моя жизнь крутится возле сцены. Ежедневные тренировки... Это первые шаги и они приводят к роли Алексея, сына царя Петра I. Играю без грима. Одних лиц нет, у каждого присущее – свое. Нам помогает наблюдение жизни (все это складываем в коробочку опыта).
Говоря, Черкасов мало сидит за столиком, он ходит по сцене, жестикулирует в такт речи, а голос с кашлинкой, глухой, с харкавинкой, глубокий, грудной, даже бронхи слышны, это вероятно, от курева.
– Текст, – продолжает он, – это книга, по-особенному прочитанная актерами, и зрители уходят и долго в памяти несут то, что увидели, прочувствовали.
Подготовка спектакля адская: читка пьесы за столом, 3-4 месяца и полгода даже, потом на сцене в последовательном порядке, потом готовят костюмы и затем, третий этап, вынос действия в зал...
Задумавшись, Черкасов вдруг делает вывод:
– Скука – тяжкое преступление в театре. – Сказал, помолчал и продолжил о другом:
– Я играл Ивана Грозного 400 раз, лежал перед спектаклем, а потом меня выносили из театра, ведь убивал я сына, произносил монолог у гроба... Третий этап, во время его не останавливаться до конца постановки в театре.
В выступлении пауза. Черкасов за столиком, выпил воды немного, чуть посидел в тихом зале и продолжил, но уже о кино:
– Кино, друзья мои, совсем другое. Актер самостоятельно изучает роль и играет. Съемка, как правило, идет непоследовательно. Замахнулся в январе, а ударил в марте... Сцена “Петра I” идет 1,5 минуты, а снимали 7 месяцев.
Дон Кихот своим великим гуманизмом волнует и сейчас. И всем сделать добро, а не зло – смешон. Он борется не теми средствами, а любим его за добро к людям.
У всех есть свой Дон Кихот. Почему мне удалось воплотить этот образ? Ну, рост мой 191 см, вес 53 кг... Играл в Балте роль эту, в ТЮЗе, в “Пушкине”. (Это он называет театры). Видел Луначарского, Семашко, Драйзера, Барбюса... Дон Кихот с его оптимизмом, после мельницы, когда нет копья, дай ветку от дуба, и потяжелее. Идеалист, мечтатель и практик рядом (Панса). Шесть раз сыграли...
Война... Особенно тяжелая утрата декораций к “Маскараду”, автор их Головин, и сейчас еще трудно их восстановить.
И вот, два года назад кино – Шварц, добрый волшебник! – автор, и началось...
16 дорог, 16 битв, 16 мордобоев – и все в один год съемки. Эпизоды: мельница – лицо мое на фоне крутящихся крыльев, лев – зеркало помогало, ставили его перед нами. Помню, директор артели “Строитель” Егоров Орлика дал на съемки, а ему 28 лет, а Егоров говорит: “Орлик желает служить искусству”, – шутник, но лучшего Росинанта не найти нигде! Вот съемка с постоялого двора, потом – Крым, лошадь же нужно, так к ней ветеринара закрепили, “виллис” ему дали, съемка длилась 10 часов, а аппарат крутился 20 минут.
Надо же, чтоб конь лихо бежал, а я его по крупу сильно ударил, и конь понесся, а я шмякнулся с него, в общем не талантливо, это и в кино видно.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________161
Бандитов роли играли пенсионеры Одессы. Льва для съемки тренировал дрессировщик Эдер, две недели. Профсоюз ворчал: “Безобразие, куда смотрит охрана труда!”, а Эдер отвечал спокойно: “Не волнуйтесь, Черкасов не мясо, лев его кушать не будет”. Я этой сценой остался недоволен, а Долорес поздравила от имени испанского народа и партии. Труды в целом не пропали даром, написан был мой четвертый Дон Кихот.
Вторую часть выступления Черкасов провел через перерыв. Он отдыхал, а из зала никто не вышел.
– В Копенгагене ставили “Дон Кихота”. Прочту отзыв испанского посла: “Замечательная картина и артист хороший, но только они туда пихнули немного коммунистических идей”. С группой артистов был в Дании, Польше, США – Вашингтоне, прием на высшем уровне, море фруктов, а водка “Смирновская”, хлопнешь стопку – и очень теплая беседа, но аппарат плохо работает; думаешь, как получше и что сказать; Лос-Анджелос – одноэтажный город, детский парк – чудо. “Здесь не учатся искусству кино – здесь посредством пленки зарабатывают деньги”, – сказал как-то Чаплин Эйзенштейну. Здорово, но нам не совсем понятно.
Вел встречу под знаковым явлением: он улыбался, зал тоже, и этот взаимообмен создавал ауру единения рассказчика и слушателя, это сближало настолько, что каждому казалось, что он, и только он, слушает актера и только ему актер ведет повествование: спокойно, чуть-чуть подтрунивая над ними обоими. Чувствовалось расковывающее действие слов, словно бальзам, действующий на души и сердца.
Вопросов было много, но все получили ответы, и вечер-встреча со знаменитым на весь мир советским артистом закончилась. Все хорошее – кратко.
Ленинград, 1960.
* * *
Этой встрече предшествовала первая, в основном с сотрудниками аппаратов райкома партии и райисполкома, и поскольку она мною не записывалась от эмоциональных, захлестнувших меня впечатлений, я привожу записи второй, более широкой, народной встречи с П.И. Климуком, которая состоялась 28 января 1974 г. в совхозе “Мухавец” (одноименный поселок Брестского района).
Климук начал ее рассказом о своем полете в космос, а после отвечал на вопросы присутствующих.
– Очень радуюсь успехам, – начал П.Климук, – которых достигли труженики Белоруссии и родного района. Я помню урожайность зерновых по 7-10 центнеров с гектара, а вы достигли ныне 23,5 ц с га. Это тоже космические цифры вашего труда.
Ваши деньги идут на ракеты, вроде бы тоже затраты односторонние, но космос будет работать на вас и отдача от этого будет весомой.
Сидят в этом зале мальчишки, мечтают, я тоже шел этим путем, но живут они лучше, богаче, ярче, а путь в космос одни для всех – труд, труд и труд. В школе, в поле... Я стал летчиком, а тут полет Гагарина, попал в отряд космонавтов, а их было 29 человек. И это на 240 миллионов живущих в СССР. Вот масштаб отбора в космос. Два года учебы только для полета одного. Режим, бросил курить, и выдержка, выдержка во всем и навсегда, из теории – астрономия, медицина, картография, радио... Экзамен выдержал, утвержден экипаж... В космическом полете сердце работает так же, как и на земле, обычный мотор, но крови к голове больше приливает, чем к ногам. Невесомость: чуть толкнул ногой – головой в потолок, да и где он – пол – потолок – все вроде бы одинаково... Питание, как и на земле, но ложки, ножа, вилки нет. Есть тубы, еда по принципу соски для ребенка (в зале теплое оживление – дети реагируют на это легким шумом улыбок и смеха). К земле трудновато привыкать, головные боли, ноги мягкие – ватные, покачивают, за полет похудел на 4 килограмма.
Вопрос: Как землю видели?
Ответ: Это не как на карте, полушария. Всю Африку не видел, но острова – все. Поверхность земли – гамма цветов. Темно-зеленый океан, море – темно-синее, даже в черный прибрежье. Горы – ближе, ущелья, снеговики, как на картине – нужен художник. Города видны хорошо. Нил-реку хорошо видел, автострады на земле четко и даже человека на них видно.
Вопрос: Ваши отношения с Гагариным?
Ответ: С Юрием Алексеевичем Гагариным был знаком. Справедливый, умный, пытливый человек.
Вопросы, вопросы и ответы. Все довольны встречей, желают П. Климуку здоровья, счастья.
Россихин
У меня от встреч этих память. Автограф на фото П.Климука с подписью дочерям: “Тане и Марине. Растите здоровыми, умными и честными. Климук П.” и еще автограф на книге “Советская космонавтика” и на отдельных его фотографиях.
Помни...
В 1970 г. в Севастополе на панораме обороны 1854-1856 гг. Поражает натурализацией картины боев русских с англичанами и прочими... Через пару дней на диараме “Штурм Сапун-горы 7 мая 1944 г.”. Здесь обелиск Славы. На нем слова: “Героям битвы за Севастополь”. И еще: “Слава вам, храбрые, слава, бесстрашные! Вечную славу поет вам народ. Доблестно жившие, смерть сокрушившие, память о вас никогда не умрет!”.
Мне, еще с детства болеющего морем, нельзя пройти мимо старого памятника адмиралу Павлу Степановичу Нахимову. Читаю надпись: “Смертельно ранен на Корниловском бастионе 28 июня, скончался 30 июня”. И на других сторонах постамента: “18 ноября 1853 г. русская эскадра под начальством вице-адмирала Нахимова перебила под Синаем Турецкий флот Осман Паши”. А по низу постамента цитата из приказа Нахимова, объявленного перед битвой: “Уведомляю г.г. командиров и офицеров, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверен, что каждый из нас сделает свое дело...” и стихи:
“Двенадцать раз луна менялась,
Луна всходила в небесах,
А все осада продолжалась,
И поле смерти расширялось
В облитых кровию степях”.
Простой памятник, а впечатляет не меньше панорамы...
* * *
Помни:
Семь смертных грехов: Гордыня, Сребролюбие, Блуд, Гнев, Зависть, Чревоугодие, Леность.
Семь христианских добродетелей: Вера, Надежда, Любовь, Мудрость, Мужество, Справедливость, Воздержание.
И ... Смерть: Чистилище, Ад, Рай... Помни ...
Мысли разные о жизни, в которой оказались ныне.
Врач не выписывает рецепт. Я его не виню за это, но я спрашиваю: кто поставил его в такие условия? Говорят, что много льготников, им надо выписывать рецепты обязательно, а другим они не нужны – все равно платить надо, а для этого хватит и бумажки, на которой врач напишет название, аптеке этого хватит – пусть деньги платят и все дадут без рецепта. Какая же тогда ответственность врача?
* * *
Теперь о льготниках: сколько их? Цифры никто точно не знает. Допустим – миллион, а сколько из них ездит в автобусах по городу и т.д. и т.п. вопросы. Никто этого не знает. Я считаю льготниками: фронтовиков, тыловиков и трудовиков по прошедшей войне 1941-1945 гг., инвалидов труда и детства, вот и все! ОСТАЛЬНЫЕ ЛЬГОТНИКИ это откуп правителей страны, бывшего СССР, которые не из своего кармана платят за свои кровные ошибки правления страной, а расплачивается за них НАРОД, который эти их решения никогда не одобрял. И под эту антинародную политику загнали под льготы и милицию, и армию, и еще несусветное количество разных специалистов... Кто проведет эту ревизию? Смельчака нет, но наездов на эти льготы много и особенно на пенсионеров, которые и так влачат нищенское житие. У них отобрали все, но... не у всех! Вот они депутаты, вот они чиновники госучреждений, та же милиция и многие другие отхватили себе пенсии по закону! совсем другой шкале начисления, чем всем, кто получает трудовую по возрасту.
* * *
У нас в стране (я включаю все СНГ сюда) сейчас НИКТО ни за что не несет никакой ответственности. Есть лишь ОДНИ ПРАВА, а где же ОБЯЗАННОСТИ? Тогда: что же такое ГОСУДАРСТВО? По моему разумению – это такое устройство общества, которое живет по ЗАКОНАМ, утвержденным этим обществом без какого-либо принуждения к принятию этих законов. Та семья, которая живет по веками установленным семьей законам – не распадается, а там, где есть насилие одного над другим (вне рамок принятого закона) – распадается. Это с полной мерой относится и к государству, т.к. это государство живет по закону, который не может дать ему распасться.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________163
* * *
Ум и разум человека – непостижимая тайна. Он соответствует уму и разуму животных, человек же животное, но язык и разум которых непостижим человеком. Животные же понимают человека лучше, чем он их.
* * *
Что такое сознательный человек? Это вероятно тот, кто сознательно делает то, что осознает? Чепуха! Нет в мире чисто сознательного человека. Каждый думает об одном, а делает противоположное, потому что то, что он считает осознанным, на момент действия устарело. Новое появилось в человеке сознание того, что он сознает, но уже то, что ранее было им осознано. Это как бы плюс стал более емким, чем плюс, он стал плюс новое, что возникло о старом плюсе...
Ленин рассчитывал на сознательность рабочих, и это было в тот момент верно, но когда пошло дело эта сознательность рабочих привела страну к тоталитаризму этих же сознательных рабочих, которые стали уже сознательнее тех сознательных. Это закон. А ссылки на РАЗУМ, высшую способность человека оценивать все – есть великое заблуждение. Сумасшедший имеет разум порою более совершенный, чем разум объективного человека, считающего себя разумным.
* * *
Вся жизнь – это приспособление к жизни: ты не ею руководишь, а она тобою и ведет вперед, коль биологически жив, до того конца, что дан тебе природою, детьми которой является все человечество, и не только – от пылинки и песчинки до Эверестов и вечных (условно пока) льдов.
* * *
Свобода – это вседозволенность со всех сторон!
* * *
Все люди постоянно жалуются на нехватку времени. Какое заблуждение! Неужели они не понимают, что времени столько много, что никакое количество человеческих жизней не хватит на то, чтоб его использовать. Времени столько много – сколько много Вселенной! Но есть один парадокс – человеку времени всегда не хватает потому, что он при этом один на один со Вселенной! Да и живет он, как сейчас установили, не более трех минут по времени Вселенной.
* * *
Разговор о правах вышел на всемирную аудиторию и начало этому положил всемирно известный лозунг: свобода, равенство, братство! Толкователей этого ЛОЗУНГА много. Так что я не буду лишним и начну со свободы. Это – что хочу, то и ворочу! Равенство – в чем? Богатый – бедный и наоборот!? Братство: какое? по вере? по нации? по народам? И везде выступает, заметьте – ПРАВО: на свободу, на равенство, на братство. Но право без закона не может жить! НЕ может, значит, действовать! Чтоб все это: свобода, равенство, братство начало ДЕЙСТВОВАТЬ людям надо выработать закон, по которому все это начнет жить.
Но закон не дорога с односторонним движением – закон это то, что можно и то, что нельзя, т.е. ПРАВО по закону и ОБЯЗАННОСТИ, вытекающие из этого закона. Это одна медаль устройства мира.
Иначе и быть не может, иначе лозунг французской революции просто УТОПИЧЕСКИЙ и развал СССР это очень ярко и доходчиво подтвердил: от свободы, равенства и братства страна великая скатилась в болото капитализма, правда первобытного. Все проходит свои дороги. Человечество тоже пройдет этот путь, от утопии к реалии жизни, который выберут люди. Не опоздать бы! Ведь Земля – космический корабль для людей не вечная.
* * *
Американец – это человек, которому Родину заменило географическое понятие. За прошедшие семь с половиною десятилетий, когда Российская империя стала СССР его лидеры по подобию американцев создали новую нацию – СОВЕТСКИЙ НАРОД. Это не русский, не якут, не украинец, не белорус..., а советский человек. Но не было в географическом понятии советская земля (до этого!).
«Ушли» СССР в небытие, но новые правители на этом не успокоились и мы уже ныне становимся свидетелями новой «национальности» – РОССИЯНЕ. Якут, татарин, башкир... – это все россияне! Чем не американизм в голом виде.
Россихин
* * *
Умер ВАСИЛЬ БЫКОВ... В советскую эпоху это имя олицетворяло собою человека, который писал о войне так, как никто другой. Читать его повести – занятие не для слабонервных, но как всякая правда, его ПРАВДА оставалась в сердце читателя. Он поднял героизм белорусского народа в борьбе с врагами ОТЧИЗНЫ на века!
2003 г. Брест
Частицы круга чтения моего.
Что из этих мыслей авторов запало в душу.
Слова улетают, написанное остается.
Изречение XV века.
Астафьев В.П.
Не сразу, постепенно, поэзия Николая Рубцова входила в каждый местный дом, и прежде всего в дома вологодских литераторов. Для того, чтоб войти ей в большой дом России, надо было поэту умереть. Обычное для нас дело.
Ахматова А.А.
Не будем пить из одного стакана
Ни воду мы, ни сладкое вино.
Не поцелуемся мы утром рано,
А вечером не поглядим в окно.
Ты дышишь солнцем, я дышу луною,
Но живы мы любовию одною.
Айвазовский И.К.
Сюжет картины слагается у меня в памяти, как сюжет стихотворения у поэта: сделав наброски на клочке бумаги, я приступаю к работе.
Балашов Д.С.
... За всю, почти восьмидесятилетнюю жизнь его, нигде, ни на одном горизонте не видна женщина. Юношей отошел он от главнейшей “прелести” мира. ... Однако же в его духовной жизни культ Жены существовал. Культ Богоматери, Мадонны – в этом смысле Преп. Сергий был типичным средневековым человеком в русском облике. Глубокой ночью ежедневно, в келии, он пел акафист и молился Богородице. В закате земной жизни, на призыв стремлений мимолетных Непорочная, по житию, сошла к нему.
Багратион П.И.
Защищать родину нужно ценою любых жертв.
Бальзак Оноре де.
Отдавшись, девушка не знает пределов своей жертвы.
* * *
Женщина, гениальный палач, искусный мучитель, была и всегда будет гибелью для мужчины.
* * *
Чему Вы, женщины, так хорошо умеете учить: жизни.
Белинский В.Г.
Необъятно пространство России, велики ее юные силы, беспредельна ее мощь, и дух замирает в трепетном восторге от предощущения ее великого назначения.
Вяземский П.А.
В воспоминаниях ищу я вдохновенья,
однако памятью живу я наизусть.
И радости мои не чужды сожаленья,
и мне отрадою моя бывает грусть.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________165
Гольдони Карло.
... ревность – это источник мук для любящего и обид для любимой.
Гюго Виктор Мари.
Материнские руки – воплощение нежности; детям хорошо спится на этих руках.
Грабарь И.Э.
В историю мировой культуры, в круг мастеров европейской живописи Репин вошел как великий художник, на века прославивший русское искусство.
Голсуорси Д.
Скептицизм только лишает людей спокойствия.
* * *
На одного вожака приходится сотня баранов, идущих за ним.
Глинка М.И.
Музыку создает народ, мы, композиторы, ее лишь аранжируем.
Гёте Иоганн В.
... Хотеть недостаточно, надо действовать.
* * *
Первая любовь неиспорченной юности направлена всегда на возвышенное. Природа как будто хочет, чтобы один пол чувственно воспринимал в другом доброе и прекрасное.
Горький Максим.
Чтобы быть счастливым – нужно быть свободным. Свободным во всем, а особенно – в личном.
* * *
Игра – путь детей к познанию мира.
* * *
Человек по натуре своей – художник. Он всюду, так или иначе, стремится вносить в свою жизнь красоту.
* * *
Самый тяжкий стыд и великое мучение – это когда не умеешь достойно защищать то, что любишь, чем жив.
Гоголь Н.В.
Власть денег уничтожает лучшие чувства человека, его достоинство.
* * *
Даже тифозная вошь оскорбится ее сравнением с предателем.
* * *
...Вся любовь, все чувства, все, что есть нежного и страстного в женщине, все обратилось у ней в одно материнское чувство. Она с жаром, со страстью, со слезами, как степная чайка, вилась над детьми своими. Ее сыновей, ее милых сыновей берут от нее, берут для того, чтобы не увидеть их никогда!
Гамсахурдиа К.С.
Главное в том, чтобы победить страх, а после можно схватиться хоть с чертом.
Герцен А.И.
... женщины в некоторых летах смотрят на юношу с тем непонятно-влекущим чувством, с которым обыкновенно мужчины смотрят на девушек... Кажется, будто это чувство близкое к состраданию, – чувство материнское, – что им хочется взять под свое покровительство беззащитных, робких, неопытных, их полелеять, поласкать, отогреть; это кажется всего более им самим.
Россихин
Гиппократ
Неродящая женщина подобна пустоцвету.
Достоевский Ф.М.
В русском человеке видна полная способность самой здравой над собой критики, самого трезвого на себя взгляда и отсутствие всякого самовозвышения, вредящего свободе действия.
* * *
Правильно ценить человека могут только равные и те, кто выше.
* * *
Красивая мечта – высокое заблуждение.
Дидро Дени.
Самый счастливый человек тот, кто дает счастье наибольшему числу людей.
Джером Д.К.
Может быть, любовь самое главное, и смешно думать, что мы можем обойтись без нее; самое важное, чему мы должны научиться – научиться любить, потому что это есть великая тайна.
* * *
Любить так же легко, как ненавидеть. Почему же человек так дегко ненавидит и с таким трудом любит?
Евтушенко Е.А.
Какая ты со мной – я знаю...
Какая ты за этими дверьми?!
Есенин С.А.
Не молиться тебе, а лаяться
Научил ты меня, Господь!
Ефремов И.А.
Одно нравится одному, другому – другое, а есть ли все-таки объективный критерий?
Красота – объективная реальность, она не нуждается в мыслях и чувствах человека. Красота – это наивысшая степень целесообразности, степень гармонического соответствия и сочетания противоречивых элементов во всяком устройстве, во всякой вещи, всяком организме.
И если говорить о человеческой красоте, то никак нельзя отрывать ее от чувства страсти, потому что ее первоначальная цель – это компас в поиске совершенного, наилучшего для продолжения рода.
* * *
Интересно понять, что во всяком человек есть слабости, гармонирующие с его сильными сторонами.
Жуковский В.А.
Раз в крещенский вечерок
Девушки гадали.
За ворота башмачок,
Сняв с ноги, бросали;
Снег пололи; Под окном
Слушали; Кормили
Ситным курицу зерном;
Ярый воск топили;
В чашу с чистою водой
Клали перстень золотой,
Серьги изумрудны;
Расстилали белый плат
И над чашей пели в лад
Песенки надблюдны.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________167
Зенон из Элеи.
Спрошенный о том, что такое друг, Зенон ответил: другой я.
Закруткин В.А.
Каждый солдат Иркутской дивизии чтил память бойца Синеглазова, который три часа один отбивал атаки немцев и потом прыгнул в горящий стог сена и сгорел, чтобы не сдаться в плен.
Зарьян Наири.
Давно уже сказано, что страсть ослепляет человека. Не возраст определяет храбрость... Ум не пшеница, чтобы посеять и получить урожай.
Иванов В.Д.
Говорят, что Сила и Насилие родились близнецами. И лишь в поздней зрелости их проявилось единственное между ними различие – бесплодие Насилия.
Но кто скажет, чем закончится Завтрашний День, когда он еще не родился? Никто.
Ксенофонт
Решимость чаще выигрывает сражения, нежели сила.
Кутузов М.И.
За десять французов я ни одного русского не дам.
Кольцов М.Е.
Наша страна любит героев, потому что это героическая страна.
* * *
Одному жить – сердцу холодно.
Крупская Н.К.
Чтобы жить по-настоящему светлой, счастливой жизнью, надо много знать, много передумать, надо научиться работать и головой и руками, знания нужны в жизни, как винтовка в бою.
Кропоткин П.А.
Вся жизнь цивилизованных людей полна условной лжи. Люди, ненавидящие друг друга, встречаясь на улице, изображают на своих лицах самые блаженные улыбки...
Ленин В.И.
Без человеческих эмоций невозможно искание истины.
* * *
Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней...
Лермонтов М.Ю.
Уважение имеет границы, а любовь никакой.
* * *
Что может противостоять твердой воле человека? Воля заключает в себе душу, хотеть – значит ненавидеть, любить, сожалеть, радоваться, жить; одним словом, воля есть нравственная сила каждого существа, свободное стремление к созданию или разрушению чего-нибудь, творческая власть, которая из ничего делает чудеса!..
Лондон Джэк.
Гораздо легче видеть, как умирают герои, чем слушать вопли о пощаде какого-нибудь жалкого труса.
Чем больше препятствий, тем больше удовольствия от их преодоления.
Россихин
Лебеденко А.Г.
Всегда можно получить от встречи с женщиной долю радости и красоты, не греша ни перед нею, ни перед обществом, ни перед собой.
* * *
Искренними могут быть два непримиримых врага, два родных от начала до конца человека.
Лонгфелло Г.У.
Муж с женой подобен луку,
Луку с крепкой тетивою;
Хоть она его сгибает,
Но ему сама послушна,
Хоть она его и тянет,
Но сама с ним неразлучная.
Порознь оба бесполезны.
Менделеев Д.И.
... Человек тем наиболее совершенен, чем более он полезен для широкого круга интересов общественных, государственных и всего человечества.
Мопассан Ги де.
И замелькала вереница воспоминаний. Он снова видел маму, моложе, в платьях, которые она носила так долго, что казалось, они приросли к ней; он видел мать в тысячах забытых положений; ее уже стершуюся в памяти мимику, ее жесты, ее интонации, ее привычки, ее вкусы, ее веснушки, морщины на ее лице, движения ее худых пальцев – все эти особенности, которые так ему знакомы и которых уже никогда больше не будет.
Маяковский В.В.
Я русский бы выучил только за то,
Что им разговаривал Ленин.
* * *
Эй вы, небо, снимите шляпу. Я иду.
Маркс Карл.
... у входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование: “Здесь нужно, чтоб душа была тверда; Здесь страх не должен подавать совета”.
* * *
... смерть героев подобна закату солнца...
Николаева Н.С.
Во всей системе представлений о мире природа занимала главенствующее место, и постижение ее – философское и эстетическое – стало важнейшей функцией культуры.
Некрасов Н.А.
Когда, бывало, предо мною
Зальется милая моя,
Наружно ласковость удвою,
Но внутренно озлоблен я.
... Зачем не мог я прежде видеть?
Ее не стоило любить,
Ее не стоит ненавидеть,
О ней не стоит говорить...
* * *
Но, любя, свое сердце готовь
Выносить непрестанные грозы:
В нашем мире, дитя, где любовь,
Там и слезы.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________169
Островский Н.А.
Дружба – это прежде всего искренность, это критика ошибок товарища. Друзья должны первыми дать жесткую критику для того, чтобы товарищ мог исправить свои ошибки.
Пикуль В.С.
Но, думая о мастере, я всегда ставлю рядом с ним Уленьку.
В старой русской жизни очень много чистых и светлых образов женщин и матерей, которые ничего героического не свершили, но своим присутствием в жизни, своей любовью и лаской умели хранить драгоценное тепло семейного очага, свято любящие и свято любимые.
Паустовский К.Г.
Сколько бы ни пришлось жить на свете, никогда не перестанешь удивляться России... Нет в мире страны более неожиданной и противоречивой.
* * *
Сила человеческой совести все же так велика, что никогда нельзя окончательно терять в нее веру.
* * *
... я твердо усвоил себе неписаный закон сказок и выдумок. Закон этот говорит, что в каждой, даже самой волшебной сказке, должна заключаться реальная основа.
Метастазио Пьетро
“L ultima che si perda e la speranza”
“Последнее, что теряешь, – надежду”.
“Дидона” (1698-1782) итальянский поэт-импровизатор и драматург, прославившийся как создатель оперных либретто. Из 28 его опер 17 были переведены на русский язык.
Прутков Козьма
Лучше скажи мало, но хорошо.
* * *
Обручальное кольцо есть первое звено в цепи супружеской жизни.
* * *
Первый шаг младенца есть первый шаг к его смерти.
Пришвин М.М.
Писатель-реалист – это значит правдивый писатель (из дневника).
Плеханов Г.В.
Живуча русская жизнь! Действительно, живуча!.. Россия идет вперед, несмотря ни на что.
Павленко П.А.
Другие птицы дают воздуху движение, жаворонок дает ему голос.
* * *
К славе ведет один путь: труд. Кто хочет попасть к ней другим путем, тот контрабандист.
Рубцов Н.М.
В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды.
Красные цветы мои
В садике завяли все.
Лодка на речной мели
Скоро догниет совсем.
Россихин
Дремлет на стене моей
Ивы кружевная тень.
Завтра у меня под ней
Будет хлопотливый день!
Буду поливать цветы,
Думать о своей судьбе,
Буду до ночной звезды
Лодку мастерить себе...
(«Самый загадочный стих» Р.В.)
Суворов А.В.
Легкие победы не льстят сердца русского.
* * *
Упавшего не считай за пропавшего.
* * *
Потомство мое прошу брать мой пример.
Сенека Луций Анней
Как басня, так и жизнь ценится не за длину, но за содержание.
Сервантес (Мигель де Сервантес Сааведра)
Писатель творит не сединами, а разумом, который возрастает с годами.
* * *
В комедии самая умная роль – это шут, ибо тот, кто хочет сойти за него, сам не должен быть дураком.
Тувим Юлиан.
Слово “счастье” не имеет множественного числа, а “несчастье” – имеет.
Толстой Л.Н.
Герой, которого я люблю всеми силами души, которого старался воспроизвести во всей красоте его, и который всегда был, есть и будет прекрасен, – правда.
* * *
Любить, значит жить жизнью того, кого любишь.
* * *
Что бы ни случилось, не теряй бодрости...
Успенский Г.И.
Я бы желал так распорядиться, чтобы жизнь шла ... вперед. Чтобы вторник был лучше понедельника, чтобы сегодня было меньше зла, чем было вчера, чтобы завтра люди были умнее, добрее друг к другу, чем сегодня...
Вот как должно быть по-моему.
Ушинский К.Д.
Не забудем, что если мы многому хотим учить простой народ, то есть многое, чему мы сами от него научились.
Фурманов Д.А.
Художественная правда заключается в том, чтобы без утайки рассказать все необходимое, но рассказать правильно.
«Блики прошлого». Книга вторая. ____________171
Фокина О.А.
Засыхают старые рябины,
Оседают старые дворы.
На вечерней улочке не видно
Ни влюбленных пар, ни детворы.
Никого – с гармоникой в охапке,
Никого – с цигаркою во рту,
И никто – ни в рюхи и ни в бабки,
И никто – ни в салки, ни в лапту.
Хьюз Лэнгстон
“Свободный человек”
Поймай, если можешь, ветер,
Морскую волну лови,
А я скитаюсь по свету,
Не буду рабом любви.
Ручным становится кролик,
Смирится в неволе медведь,
Но сердце, привыкшее к воле,
В клетку не запереть.
Цицерон Марк Туллий.
Человеку свойственно ошибаться, а глупцу – настаивать на своей ошибке.
Цветаева М.И.
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья,
Я родилась.
Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний,
Иоанн Богослов.
Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.
Чосер Джефри.
Кто властвовать желает над собой,
Тот должен чувства сдерживать порой.
Чернышевский Н.Г.
Умри, но не давай поцелуя без любви.
Чехов А.П.
Когда любишь, то такое богатство открываешь в себе, столько нежности, ласковости, даже не верится, что тоже умеешь любить.
* * *
Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически.
Шекспир Уильям.
Каждый из нас – сад, а садовник в нем – воля.
* * *
Таких красавиц в мире глупых нет,
Чтоб не уметь детей рожать на свет.
Щорс Н.А.
Горе тому, кто не умеет отдыхать.
Россихин
Энгельс Фридрих.
... личность характеризуется не только тем, что она делает, но и тем, как она это делает...
* * *
Не может быть свободным народ, угнетающий другие народы.
* * *
Русский язык – это один из самых великих и самых живых, богатых языков.
Эзоп
Истинный друг познается в несчастии.
Ювенал Децим Юний.
Если на смерть посылать человека – нельзя торопиться.
После перестройки (первого десятилетия) можно было восполнить имеющийся пробел по чтению книг Европы и Америки, но все дорого ко времени. Новых знаний, что следовало бы ожидать, новых знакомств в значительной степени, кроме секса, выражаясь по современному, не представили. Назову некоторых, чьи работы пришлось читать, исходя из периодики журнальной, и конечно же, в первую очередь здесь фигурирует журнал “Иностранная литература”. Это – Маргерит Дюрас (“Боль”), Бьянка Ламблен (“Мемуары девушки, сбитой с толку”), Филипп Лежен (“В защиту автобиографии”), Клод Пишуа, Жан Зиглер (“Шарль Бодлер”), Оливье Тодд (“Альберт Камю, жизнь”), Филипп Соллерс (“Казанова Великолепный” – прекрасный образец освоения чужой биографии для показа и своей, ведь автор открыл Казанову заново!), (Франсуа) Каванна (с его “Сердце не камень”), Берил Бейнбридж (“Мастер Джорджио”), польских нобелевцев: Вислава Шимборская (1996 г.), Чеслав Милош (1980 г.) и еще – Густав Херлинг-Грудзинский (“Белая ночь любви”), Рышард Капущинский (“Черное дерево” – познавательно-занимательная книга об
Африке, свой взгляд и даже любовь к ней) и другие... Но все это как бы талантливо ни было написано далеко от нас, бывших советских, а ныне еще и не поймешь пока каких, ибо во всей нашей жизни, несмотря на советизм, хамского натурализма мужчины и женщины, в их отношениях между собою на фоне любви, не было. Восприятия чтения большинства названных книг – гадостное...
За семьдесят лет, как я читаю, прочитаны тысячи книг, а надо было бы не более дюжины, употребив высвобожденное время на более нужные дела. Ныне я склонен, что достаточно было бы прочесть: Библия, “Дон Кихот”, “Гамлет”, “Война и мир”, “Тихий Дон”, мифы древнего мира, сказки народов мира, о жизни и деяниях Будды, Конфуция, Магомета. И жаль, что приходишь к пониманию этого к концу жизни.
Брест, 2002.
Часть пятнадцатая. О женщинах не вообще, а в частности
Любовь – слово одно, а содержание его разное.
В жизни каждого мужчины оно присутствует. Исключений здесь не было, нет и не будет. Только процесс постижения – постижим, но бесконечен, пока есть жизнь на земле.
Каждая из женщин, с которыми сводила героя судьба, оставила в его жизни свой след, внесла свой вклад в его сердце и душу, обогатила духовно, сделала чище и нравственнее.
Читатель здесь не получит откровений Нагибина Ю., Кончаловского А. и других известных лиц. Просто автор не опускается до этого, так как знает, “отчего же на чужих-то жен зарятся? Оттого, что их в наряде видят, а свою – в безобразии”, как говорится в Писании, в притчах Соломоновых.
Первое признание
Школьная подруга, ученица восьмого класса В.М.М. Что сказать о ней? Полвека переписки – на новый год, Победу ... и все. Умерла она, как Андрей понял, от не сложившейся жизни.
Из трех, более полных писем, которые получил от нее, несколько строчек:
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________173
“Военный городок и ликерка живут, горсад стал совсем плохой, два года была сильная буря, деревья-то старые, много поломало, много спилили, а река сильно обмелела”.
“Андрей, газет за март-апрель 91 года у меня нет. Я покупала газету с программой телевидения на неделю в киоске за 5 коп., а когда стали дорогие, с нового года выписала, буду высылать... У соседей спросила – нет, не берегут, сразу пускают на растопку, у нас же печное отопление, а в свободной продаже газета стоит 1 р. 50 к. – дорого.
В магазине и на рынке тряпья полно, но все кооперативное, хорошо, что мы немолодые, не гонимся за модой, хватает доносить старого. Хуже с куревом, пачка сигарет от 12 до 25 руб., табак до 10 р. за стакан.
Приезжай, Андрюша, очень хочется увидеться, а здоровье береги”.
“Как твое здоровье? Поправился? У нас новое повышение цен. Черный хлеб – 18 р. булка, молоко – 12 р. бутылка, сметана – 50 р. кг, творог – 8 р. 250-граммовая пачка, масло – 180-200 р., мороженое – 11 р. 100 грамм, но самое главное – табак – 175 р. кг, сигареты – 35-45 р. пачка, а нам с мужем пачки на день не хватает, и не бросить... Картошка – 70-80 р. ведро, пряники – 86 р. кг, квас летом был 6 р. литр. В общем – веселая жизнь”.
Три отрывка из трех писем за март-октябрь 1992 года с родины Андрея.
Возобновленная связь Андрея с двоюродной сестрой Марией внесла новые сведения о судьбе В.М.М.
Мария ничего не знала об отношениях Андрея с В.М.М. и на его просьбу узнать, почему она перестала писать, сестра ответила:
“... когда я прочитала письмо, в котором ты писал узнать о ней, но указал ее фамилию по мужу, не знала, кого искать, но потом ты прояснил, и я тебе сообщаю, кто она. Я знала и знаю ее как пьяницу. Везде ее снимали с работы; пока еще была молода, не так увлекалась водкой, а потом все ниже и ниже опускалась и дошла до алкоголика. Как работник она была хорошая, мы с ней вместе работали в машбюро машинистками, но потом ее раз предупредили, второй и – пиши заявление и уходи. Не хотели портить репутацию ей, так как по городу у нас было универсальных машинисток две, она и я. А после горисполкома пошла по организациям, кое-как дотянула до пенсии”.
“Я, когда пришла, – пишет Мария, – в их дом, столько понаслышалась о ней: умерла запоем, так с водкой недопитой и нашли ее в квартире. Муж ее парализован – увезли в интернат...”.
А теперь из последнего письма Андрея к сестре:
“В.М.М. – соученица по первой Ишимской школе, одна из нитей, связывающей меня с родиной в течение почти полсотни лет, скончалась... И в ее преждевременной кончине, в ее не очень-то сложившейся жизни, может быть, и моя вина есть? Ведь это она в новогодний вечер 1942 года в коридоре школы сделала через свою подругу Веру Моргулис признание “давай дружить долго, ты мне нравишься”, а я, как дурак самонадеянный, правда, влюбленный в И.С.Е., которая в это время смотрела на меня как на посторонний предмет, не смог понять всего того, что сказала мне В. А вдруг вся ее жизнь, думаю я теперь, с того вечера, после моего неприятия ее верности, пошла не так, как могла бы пойти? Да и моя тоже! Вот оно что. Чего я уже теперь не узнаю никогда. И какая-то щемящая душу и сердце ностальгия сдавила все мое существо, в общем-то не очень избалованное жизнью, которая ломала и корежила честного по природе человека.
Вот почему, Мария, вспомнил все о В., ее чистую и светлую для меня до смерти душу, и помянул ее по русскому обычаю, как на похоронах, а цветы на ее холмик земляной положил мысленно, и свечу поставил во Храме – она достойна этого. Ты, Мария, знала ее другой, я ее знал такой: кто из нас знал ее? Об этом утверждать не могу...”.
Судьба определила
И.С.Е. пропала из жизни Андрея надолго, более пяти лет он искал ее, но за этот срок поиска в его жизни произошла вторая трагедия – сильное увлечение Л.И.П. Об этом периоде все в пьесе “Вокруг счастья”. Однако для Андрея эта история не прошла – он запил. Не так, чтоб сильно, но умеренно-плотно. Спасла от беды М.М.С. Он знал ее по учебе в торговом техникуме, симпатизировал и ... увлекся, перестал пить и их дружба доходила до свадьбы, но история поиска И.С.Е. в чем-то затормозила дело, а когда с И.С.Е. состоялась встреча и разрыв полный, Андрей узнал, что произошло в жизни М.М.С...
“А можно ли любить двоих?» – этот вопрос возник у М.М.С. на третьем году ее отношений с Андреем. Они встречались редко, правда, он приезжал к ней, спал в ее доме – родители ее уважали его за честное отношение к дочери. Он пытался однажды уговорить ее на более тесную
Россихин
близость, но получил твердый отказ и из уважения к себе не стал добиваться силою того, чего хотел в тот момент.
И вот где-то в конце второго года она встретила на танцах Его. Ее поглотило чувство к нему и, он ответил тем же, и уже через месяц они не могли быть друг без друга. Огонь любви сжигал их, и у М.М.С. даже намека на воспоминания об Андрее не было. Вся ее жизнь горела искрящимся чувством к Виктору, к ее Вику.
... Им казалось, что сама природа пела им гимн величественной любви двух юных сердец. Она так и не смогла понять до конца, что же произошло, да разве это было главное, когда все ее молодое тело было переполнено той огромной животрепещущей силой, какая всегда и везде на земной планете среди всех живых существ имела одно имя – любовь...
Она встала, и прилипшие к телу песчинки с каким-то испугом отскочили от ее кожи, и вся она перед лучами заходящего солнца была величественная, счастливая и молодая.
Она не замечала, что у ее ног сидит уже одетый Вика, который тихо произнес:
– Поедем, а то за лодку платить много придется, – и подал ей в руки платье.
Она машинально надела его и, продолжая улыбаться чему-то хорошему, что видела только она, села на корму, потом прилегла, наклонив голову за борт к самой воде, откуда на нее смотрело ее цветущее лицо, разбросанные в нежной небрежности волосы, и повернувшись к Вике, гребущему через реку к лодочной станции, произнесла:
– Вика, милый, как я счастлива!
Уже в густые сумерки они подошли к дому. Вика торопливо пожал ей руку, чмокнул в щеку и так же торопливо растаял на глазах. Она ничего этого не заметила и долго еще простояла на улице, глядя в небо, чистое и звездное, ища свою звезду – звезду пришедшего к ней счастья.
Утром Франя, сестра, спросила:
– Что с тобой?
– А что?
– Ты вся сияешь, как солнце.
– Это просто от счастья!
А брат Костя проворчал: “Ну и лицо. Все на нем видно, как в кино”, а вслух добавил:
– Замуж выходишь?
– Да, – просто ответила она.
День пролетел как минута, а вечером, надев свое лучшее платье, синее, как небо, она, торопливо схватив яблоко и отказавшись от ужина, словно метеор летела в сквер на место постоянных свиданий с Викой.
Тот, кто ходил на свидание и не дожидался там своего друга или подругу, поймет ее душевное состояние, когда она, простояв до 12 ночи, так и не дождалась прихода Вики.
Каким был долгим путь до остановки автобуса... Дважды пропускала она очередь, трижды отходил автобус, но она не могла сесть и уехать.
И вдруг она вернулась назад в сквер, прошла по аллеям и словно в предчувствии какой-то беды, быстро, быстро зашагала туда – к “Сельмашу”, на улицу, где жил Вика. Не узнав, что с ним, она не могла больше жить ни минуты.
Черные окна встретили ее горячий пронизывающий темноту взгляд. Уже не думая ни о чем, кроме того, что с Викой, она нажала кнопку звонка раз, другой, третий...
Дверь открылась и незнакомая женщина спросила:
– Кого вам?
– Вы мать Вики? – спросила она.
– Нет, – сонно и уже раздраженно ответила женщина. – Я домработница. Хозяева спят.
– И Вика?
– Витька? – переспросила женщина. – А он сегодня в Новобелице. Там его дружок день именин справляет, так они еще утром уехали гулять.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________175
– Гулять... Простите, – прошептала она, – простите... – и тихо отошла от дверей, которые бесшумно закрылись, и стало так тихо, будто жизнь замерла на земле.
И вдруг в эту тишину, как исполин-великан, ворвался мощный голос паровоза. Она вздрогнула и бегом бросилась в сторону сквера. Она снова лихорадочно обошла все скамейки, но нигде никого не было...
Утром она позвонила Вике. Тот сердито ответил, что занят. Она позвонила перед обедом, сказали, что он в цехе завода, откуда пойдет на обед. Она решила, что больше звонить не будет. Чтоб не было соблазна, она ушла из конторы на базу для проверки некоторых документов.
Что-то плохое закрадывалось в голову, но она настойчиво гнала от себя все неспокойные мысли. Однако не выдержала и, словно по наущению какого-то внутреннего беса, в полшестого бросила проверку, торопливо вышла на улицу и чуть ли не бегом добежала к телефону автомату, опустила 15 копеек, сняла трубку и повесила ее сразу же. Но потом вновь сняла трубку и набрала вызываемый номер.
Ей сейчас хотелось одного: услышать его. Где-то на другом конце провода послышался щелчок и голос: “Алло”. Это был его голос.
– Вика! – радостно прокричала она, забыв про все свои печали и невзгоды.
Но голос вдруг забасил “Какая Вика?” и она готова был дать на отсечение свою голову, что это тоже был голос ее Вики, но измененный.
– Не притворяйся, Вика, – вырвалось помимо ее воли, а трубка ответила резким хулиганским выкриком и щелчком.
Ошеломленная, она долго стояла, приходя в себя, и как благодарила судьбу, которая не послала никого в будку-автомат, что дало ей возможность не на людях подавить помимо воли выскочившие слезы. Но после того, как были вытерты глаза насухо, она уже твердо решила во что бы то ни стало увидеть Вику.
В семь часов ее рука вновь за эти сутки нажала знакомую кнопку электрозвонка.
Ей открыла та же женщина и молча впустила в дом, и так же молча указала на дверь комнаты Вики.
На ее стук раздался голос: “Войдите!”.
Она вздрогнула от знакомых звуков и, приоткрыв дверь, спросила: “Разрешите войти?”.
Любой человек, услышавший эту фразу, понял бы, что произносит ее очень-очень счастливый человек. Да, она решила, что именно такой она и войдет к Вике.
В полумраке, на низкой тахте полулежал Вика. Пижама, сигарета, тихая джазовая музыка из приемника – все это сразу одним взглядом и на всю жизнь отметила М.М.С.
– О-о-о, это сюрприз, – в некотором замешательстве проговорил Вика и тут же усилил музыку.
– Вот, не выдержала и пришла, – просто и с ясной лучезарной улыбкой проговорила она, а потом добавила. – Пойдем погуляем!
Вика ухватился за это, как за спасительную соломинку:
– Пойдем!
Она говорила всю дорогу, Вика слушал.
– Ты почему молчишь? – спросила она, когда они подошли к крутому обрывистому берегу Сожа в парке.
– Да вот я тебя слушаю, – небрежно ответил тот.
Ей стало обидно, но, защищая себя и помимо своего желания, она сказала:
– А я тебя хочу послушать!
– А я что – обязан давать отчет? – резко бросил Вика. – Ты еще мне не жена.
– Вика, – задыхаясь от волнения, вдруг переполнившего ее, произнесла она, – Вика, и это ты говоришь мне...
– Конечно, тебе...
– Но ведь у нас может быть ребенок, – едва слышно прошептала она.
Россихин
– Ничего подобного, – чеканя каждый слог, ответил Вика и, вдруг улыбнувшись как-то неестественно, с хахаканием в голосе, добавил, словно вбил гвозди. – Глупышка! Я предохранил тебя от этого.
– Как? – невольно вырвалось у нее, и глаза ее застыли в каком-то немом испуге.
– Просто, – ответил Вика и, подняв воротник пиджака, закурил сигарету, бросил спичку и закончил фразу таким тоном, как будто что-то втолковывая в тупую голову. – Для этого аптеки есть...
– Не надо! – громко крикнула она и со всех ног бросилась прочь из парка.
Домой она не пошла. И уже перед утром зашла к сестре.
– На тебе лица нет, – испугалась Франя, впуская ее в комнату.
– И чести, – тихо добавила она и, вдруг упав на грудь старшей сестры, зарыдала во весь голос.
...Она рассказала Фране все. Обе сидели и думали. Она про Андрея, который научил ее быть доверчивой и не бояться этого, а в жизни все не так.
Утром она уходила на работу. Франя, провожая ее, задержала у калитки и, глядя прямо в глаза, сказала то, о чем думала в это время и она:
– Дорого обходится тебе память об Андрее.
“Да”, – открытыми глазами ответила она ей.
Но Андрей об этом не знал. Правда, он получил от М.М.С. письмецо, в котором она ставила в известность, что вышла замуж. А в жизни она решила: кому она нужна такая?
Когда через год ей вторично предложил руку и сердце старший бухгалтер, она решила, что в жизни ей желать больше нечего, и вышла замуж.
Счастлива ли она была? Нет! Просто спокойна. Долго ли это?
Через много, много лет, уже после смерти мужа-бухгалтера, Андрей узнал, что вся оставшаяся жизнь прошла так: были дети – сын и дочь, были внуки, была память об Андрее. И у Андрея – о М.М.С.
Конец первой любви
Первая любовь, она как жаворонок: журчит, переливается, сверлит высь неба так, что у ее владельца сердце забьется от радости и переполнится чаша жизни ею...
Первая гибель (конец) любви – трагедия.
Андрей отверг признание В.М.М. из-за того, что был влюблен впервые в И.С.Е. – одноклассницу. Она узнала об этом через три года, когда он был в армии, когда по его инициативе началась переписка, в ходе которой стало обоим ясно, что они неравнодушны друг к другу, более того – они любят.
И вдруг после войны поток ее писем сразу прервался. В чем дело? Поиск шел долгие пять-шесть лет...
Получая его письма, которые Андрей настойчиво слал, хотя и не получал ответа, И.С.Е. складывала их в верхний ящик тумбочки, не раскрывая.
Слишком велико было ее счастье в начале и тяжело сейчас. Она не думала, что человек, который их пишет, мучается, терзается сомнениями, побеждает их и снова, в который раз пишет письмо. Содержание писем было слишком официально: выражалась просьба сообщить о себе, т.е. о И.С.Е., и как проходит ее жизнь. Слишком безгранична была его любовь к ней и верность этой первой любви. Письма его не возвращались, и не было ответов. Не одна бессонная ночь была проведена Андреем. Много он передумал. И вдруг в конце августа совсем неожиданно получает письмо. Каково же было его удивление, когда он понял, что пишет его ее мать...
Она просит не беспокоить ее дорогую дочь, и как бы между прочим, что, мол, это бесполезно, что она должна закончить вуз, получить высшее образование, получить место в жизни, а потом уже думать о чем-то постороннем.
Андрей долго мучается, писать или не писать, и только вера в любовь дает ему силы, и он пишет письмо матери, в котором снова просит, чтоб ему сообщили адрес И.С.Е., что о ее судьбе он тоже очень беспокоится и что их дружба не мешала, а наоборот, помогала им в жизни. Ответа не было, а ехать Андрей теперь не знал куда.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________177
В грусти он встречал новый год, а третьего января получил письмо. Оно было от И.С.Е. Вот что она писала ему:
“Разреши побеспокоить, может быть, последний раз, но я пишу тебе как самому хорошему товарищу. Пусть тебя не удивят строки моего письма, но, знаешь, я не знаю, с кем поделиться о всем произошедшим.
Я нахожусь в таком положении, в каком был ты несколько лет назад. (“Это она имеет в виду мое одиночество” – подумал Андрей). Только сейчас я поняла все то, о чем ты мне писал. Временами я задумываюсь, как быть в дальнейшем, и что предпринять, даже иногда успокаиваюсь какими-то мыслями. Ох, нет, может быть, тебя уже нет, а я пишу, после того, как столько лет молчала.
Андрей, если ты получишь это письмо, то напиши и посоветуй мне, как быть. Я не знаю, что делать, это у меня первое несчастье на моем жизненном пути”.
Какое же несчастье? Она не писала. Значит, надо время, чтоб она созрела в своем желании сообщить что-то о себе важное, но что?
Он послал ей такой же сумбурный ответ:
“Пословица говорит: “Кто старое вспомнит – тому глаз вон”, но здесь поневоле приходится вспоминать обо всем, и главное то, и оно же основное, это есть о чем вспоминать, а еще и в нашей такой дружбе с тобою, которая, я не знаю, будет ли она у нас вечна или это только является одним из явлений нашей славной и красивой юности, не только нашей, а вообще юности из жизни человека.
Старые люди говорят, что человек живет один раз – и это очень правдивые простые слова о жизни человека в тот или иной период его существования на земле, но, живя и один раз, он берет из жизни своей все, что доступно ему и даже оставляет память об этой своей жизни другим на долгие, может хорошие, может плохие воспоминания.
Смотря на нашу дружбу, можно сказать, что может быть (она) вечной, т.е. только на период нашей жизни, а в то же время и не может, ибо то, что сделано нами – это еще очень мало для того, чтобы после этого мы смогли бы вступить в жизнь, сметая все, что станет на нашем пути – но может получиться то, что вступив в жизнь, у нас остынет в это время вся энергия, весь порыв юности исчезнет – улетит так же, как улетит и наша юность, которая протекает у нас сейчас по-разному. Из твоего письма мне не ясно, что у тебя?”.
Ушел год на переписку. Из нее стало ясно, что имела И.С.Е. в виду, когда писала о первом своем несчастье на жизненном пути. В чем же оно было?
... Новый 1945 год в школе отмечался широко. Много на вечере было бывших военных, отвоевавшихся и уволенных из армии по здоровью, среди них и отпускники-фронтовики, долечивающие раны в домашних условиях. Танцевали под патефон и баян, атмосфера вечера располагала к веселью, к шуткам, к признаниям в любви, дружбе.
Среди всех один гость выделялся тем, что орденов на груди было особенно много, лицо волевое, глаза зоркие и с хитринкой. Он-то и приметил И., которая в ярком платье стояла у окна в ожидании приглашения на танец. Подойдя к ней и учтиво склонив голову чуть-чуть вниз, дал ей знак, что он приглашает ее на танго.
Они танцевали легко, словно до этого не раз проделывали все танцевальные “па”, а сейчас наслаждались удовольствием, получаемым от близости друг к другу. Николай, так звали нашего героя, проводил И. до дома и, расставаясь, договорились встретиться после обеда у городского кинотеатра.
“Я поняла, – как писала она в одном из писем Андрею, – что судьба моя решается в один миг, так как я не могла уже быть без него... Этот удар любви к Николаю был настолько силен, что вся моя воля и жизнь оказались в подчинении и власти человека, которому я верила бесконечно. Это было затмение. Мы все дни проводили вместе, я даже школу забросила, родителей забыла, и так продолжалось до весны. В середине марта у него закончился отпуск, и он уехал в действующую армию, откуда я не получила ни одного письма. Учителя и родители вернули меня к реальности, я закончила школу успешно, а в июне вернулся Коля, но приехал он с женой, привез подругу из армии. Удар жесточайший. Я решила покончить со своей жизнью и ... отравилась. Отец спас меня и только после этого родители узнали причину моего поступка. Было решено, что я уеду к тетке в Ленинград.
Затем поступление в художественный институт... Николай вскоре уехал на Дальний Восток, а я осталась одна – ни девушка, ни жена...”.
Россихин
Было понятно, что главного И.С.Е. не писала, а Андрей не добивался, он понял, что такие их отношения без телесной близости не обошлись. Но в нем жила его любовь к ней, и он поехал в Ленинград.
Встреча состоялась, несколько скованная ожиданием чего-то такого, что их или сблизит, или... Ведь прошло больше семи лет, как они еще в школе виделись в последний раз, осенью, когда Андрей уходил по призыву в армию.
Два дня пролетели быстро, хотя и доставили Андрею забот. Скудные средства не позволили ему снимать гостиницу, а И.С.Е. не догадывалась об этом, и Андрей две ночевки провел под покровом белых ночей Ленинграда. Близость с И.С.Е. на людях: музеи, общежитие – создавали какую-то невидимую, но чувственную обстановку. Они словно были окружены аурой трепетного отношения друг к другу, когда он боялся ее обидеть своим кажущимся неловким словом, движением, а главное – он все еще представлял ее такой девушкой-школьницей, а она – как женщина – глубже видела Андрея и понимала его, и далекая-далекая черная мысль беспокоила где-то в закромах мозга: “А не такой ли ты, как Коля...”.
Провожая его на поезд, они пожали друг другу руки, так и не поцеловавшись: он – от смущения, она – от робости. Договорились, что она приедет к нему...
Она не противилась и, приняв его с каким-то раболепием, только сказала:
– Не надо... Это...
И это “не надо” произнесенное шепотом, покоробило Андрея. Он думал: “Не надо... Но ведь дети – плод любви. Значит, ее нет”. Почему-то стало стыдно за свои чувства, откровенность, нежность... за то, что все это принималось не как той женщиной, которую он любит, а как просто человеком, отдающим себя по какому-то никак им не понятному условию.
Лежа рядом с ней, он испытывал всю горечь обиды отвергнутого со своей чистой любовью.
А она уже думала о том, что допущена какая-то ошибка. И женским инстинктом уже понимала, что завтра повториться все это не сможет. Ей захотелось, как маленькой девочке, прижаться к Андрею, спрятать свою голову на его груди и разрыдаться. Слезы стерли бы получившуюся размолвку, облегчили бы ее страдания, так как любить Андрея она любила и любила в это время так сильно, так страстно, что огонь был бы слаб в сравнении с жаром ее сердца. Ей очень хотелось, чтоб Андрей приласкал, приголубил, поцеловал, а он лежал и думал о том, как они изменились за эти годы. И почему-то вспомнилось то малое и нехорошее, что было совсем недавно.
Перед глазами промелькнула последняя сцена – они собирались в театр. У нее никак не держался чулок. Поправляя резинку, она подняла ногу на ручку кресла и обнажила ее до паха. В глазах Андрея застыла эта сцена: стройная, красивая, словно с античной скульптуры нога, руки, натягивающие чулок, чуть склоненная голова – все это потрясло его. Он с восхищением глядел на ее тело, которое было так близко и дорого, от вида которого он терял голову.
Но сейчас эта сцена покоробила его. А мысль, что вот так же она была и с тем, кто ее бросил, тот вояка, у которого вся грудь в орденах и медалях, – словно молния, разозлила, оскорбила: тому можно, а ему... Он отвернулся и сделал вид, что уснул.
И.С.Е. долго лежала, смотрела в потолок и перебирала по кусочкам всю свою жизнь. Почему она так несчастлива? Почему с Андреем у них нет тех простых, хороших дружеских отношений, какие были в письмах, и какие ей хотелось, чтоб они продолжались сейчас и бесконечно. Ей все кажется, что он смотрит на нее как на женщину, отвергнутую мужчиной. Она не нравится ему, а он этого не говорит из-за боязни причинить ей боль.
Где-то вдалеке прогудел паровоз, и она почему-то сразу же решила уехать. Эта мысль все шире и шире занимала место в голове. Так и не уснув, она встала. После туалета посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась своему виду: “постарела и подурнела. Зачем я ему такая... Голубка белых ночей Ленинграда, – вспомнила она слова из письма. – Нет, не голубка, а ворона...”.
И снова захотелось плакать, но вошел Андрей. Что-то в нем показалось ей новым. Выражение лица, слишком усердная предупредительность и какое-то искусственное старание не вспоминать вчерашнего. “Какой он глупый, – подумала она, – разве этим скроешь все то, что было?”.
Приветливо улыбнувшись, чему она сама ужаснулась: “Зачем это, еще примет как мое извинение, а это заставит его еще раз жалеть”, она отвернулась к окну, и помедлив немного, сказала:
– Ты, Андрюша, не сердись на меня, но мне надо уехать. Масса дел в институте, да и домой заехать надо, мама ждет...
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________179
– Мы же вместе собирались ехать, – сказал Андрей и замолчал. Слишком смешно получилось это и она, стараясь погасить его смущение, ответила:
– Сейчас, пожалуй, это трудновато будет сделать. Да и денег на дорогу у нас мало, – и тоже смутилась, ибо речь о деньгах здесь была ни к чему.
Однако Андрей, как бы размышляя, сказал:
– Что верно, то верно. Денег маловато...
– Ну вот, ты и согласен. Это правильно, Андрюша.
– Хорошо, – согласился тот.
После завтрака она упаковала вещи, а чтоб не получился какой-то разговор с Андреем, отправила его за билетом на поезд.
Каждая минута в присутствии Андрея тяготила ее, и боязнь о главном разговоре с ним страшила. Упаковав вещи, она ушла в город и пришла за полчаса до отхода поезда.
– Нам так и не пришлось поговорить, – сказал Андрей, когда они шли на вокзал.
– А это, пожалуй, к лучшему, – ответила она. – Давай условимся, что ты мне все напишешь.
“Да, – подумал Андрей, – в них наша любовь”, но вслух сказал:
– Добро...
Прощались в спешке, поцелуй получился сухой, отрывистый. Поезд тронулся. Уже в окно он увидел ее улыбающееся лицо, но ему почему-то показалось, что по щеке ее бежит слеза. Было ли это на самом деле – он так и не узнал.
Через две недели он отправил письмо:
“Я много передумал, решил уже не писать, но твоя просьба написать, о чем мы не успели поговорить, обязывает меня ко многому. Не вдаваясь в рассуждения, хочу сообщить тебе (прости меня, может быть, в последний раз), что мы не нашли в нашей встрече то, что искали оба. И будет по честному, если мы скажем друг другу, что переписка наша больше ни к чему. Я не нашел в тебе ту, которую любил, люблю и буду любить...”.
Всем свои сердцем Андрей еще долго надеялся, что получит от И.С.Е. какой-то ответ, но ответ не пришел. Вероятно, это и был ее ответ.
Прошло полвека. Андрей помнит И.С.Е., а еще ее ногу, мраморную античную, как живую. Бог дает такие своим избранницам.
Любовь – это клад, а клад открывается не каждому. Может поэтому любовь и есть неразгаданная тайна.
Кто из них лишний?
Во время войны (1943-1944 гг., Новосибирск) она училась в школе ФЗО и знала уже все тяготы жизни. Еще бы! Ведь это они, девчонки, распевали:
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут, она зарыдает,
А дочка ее за токарным станком
Едва лишь деталь поднимает.
Вставать приходилось всегда в шесть часов,
Но мы иногда просыпали.
За эти проступки начальники нам,
Они никогда не прощали.
Судья перед вами читает закон,
В законе процент вычисляют.
И тут же из карточки хлебный талон
На 200 грамм вырезают...
И именно в это время М.К.М. поняла, что горе – общее, а счастье у каждого свое, личное, им не поделишься. Да и как не понять: кончила шесть классов и в вечерней школе – седьмой, работа после ФЗО на мостовом кране, на электрокаре, и учеба в педучилище заочно пять лет, затем так же пединститут до пятьдесят девятого..., но уже трудилась в училище помощником директора по
Россихин
воспитательной работе. Замужем, муж партработник, сын, бабушка из родни глубокой в деревне Алтая.
По разнарядке попала на курсы усовершенствования кадров в Ленинград, где впервые поняла, что есть другая жизнь, другие люди, другой климат и она, словно птица, выпущенная из клетки, окунулась во все это.
... Андрей, тоже слушатель курсов, впервые увидел М.К.М. на ноябрьском празднике. Она пригласила его на белый танец. Оба показали слаженность, предугаданность того или иного танцевального движения и понравились друг другу.
Много времени (почти все свободное от занятий на курсах, а это в основном после обеда) они тратили на изучение Ленинграда, его музеев, пригородов, театров, кино...
– В город из деревни попала по мобилизации в сорок третьем. Война-то мужиков всех забрала, а оружие делать надо – вот нас по деревням далеким и искали, мобилизовывали, – рассказывала М.К.М. о себе.
Они были в общежитии курсов, большинство ребят и девчат разошлись по городу, воскресенье, а они вдвоем остались. Сидели на диване в коридоре и исповедывались, как сказала она Андрею, о своей жизни. Это было необходимо – знать друг о друге больше.
– А детство в родной деревне все перед глазами. Отец в армии. Мать умерла. Меня к дядьке определили, а до его дома от моего – 42 километра. Пошла одна и до сих пор боюсь леса, – вспоминала М.К.М.
При этом Андрей представлял всю картину дикого сибирского леса и путь девочки по нему, и ему до боли в сердце стало на миг ее жалко, захотелось прижать к груди, пожалеть.
– У дяди, – продолжала она, – работа летом в колхозе: коров пасти, на зернотоку. Пахали, боронили. Господи, нападет на коров бзык – что мы можем, малышня, с ними сделать, как собрать разбежавшихся буренок? Слезы, сопли, а общими силами к вечеру соберем, домой пригоним. Спать утром хочется, а надо работать.
Из ФЗО еду домой в тамбуре, без билета, потом подводой, а на себе бушлат розового цвета, колодки на ногах, шапка красная. Не волка боялась, не лисы, а сама от скирды бегом, что там – неизвестно, а чемоданчик на веревочке за мной...
Потом, во второй приезд, даже пяти дней не могла вытерпеть – город тянул, общежитие, друзья и подруги по учебе... Так вот, в этот раз привезла (я же ведь работала!) гостинцы. Крепдешин на могилу матери, что она видела в жизни?! – М.К.М. заплакала от воспоминаний, Андрей прижал ее к себе, успокоил.
– В пятьдесят четвертом вышла замуж. Муж Василий тоже кончал ремеслуху, фрезеровщик, но в армию не взяли, не годен был, стал в комсомоле работать: комсорг, в райкоме заворготделом, потом обком – инструктор, потом командировка в Казахстан, потом секретарь райкома. Рос в семье, где отец был пьяница, но он всеми силами старался оторваться от этой домашней жизни, всеми силами делал карьеру, а это не так просто без связей, помощи. Наше поколение после войны входило в жизнь, хоть и мирную, но неимоверно сложную и порою более сложную, чем в годы войны. Боролся Вася за посты всеми силами, и это замечали. И попал на удочку первой даме в райкоме (по должности) в услужение, а дальше – больше, и поехало по жизни что-то трескаться. “Я бы этой даме, – как-то сказала мужу, – сама все волосы расплела...”. Василий ответил, что если бы она (эта дама) имела дело с ним, то уже не отцепилась бы от него ни за что. Не он от нее, а она от него. Хорошо, что я уехала из района в город и стала вновь работать в трудрезервах. Его перевели в город, в обком...
Но личная жизнь становилась все более тягостной, его услужливость доходила порою до абсурда. Но, несмотря на это, его по работе ценили. Такое было время – холуйство в почете.
Андрей и сам знал таких работников, не раз наблюдал, как завотделом обкома партии таскал чемоданы “первого” из дома его в машину, провожая того на южный отдых, сам заносил чемоданы в купе вагона, кланялся, прощаясь, словно был личный слуга. Да и как иначе: не угодишь – не поработаешь в этой конторе, а должность давала много чего хорошего и для дома, и для семьи, и для самого “слуги”. В то время их, партработников, звали слугами народа, так оно и было, они служили народу, но избранному в номенклатуру, как низшей, так и средней, и высшей, и сверхвысшей... Холуйство, угодничество, доносительство процветало, а хочешь жить – умей вертеться.
... Доверие обязывает, но Андрей о себе сказал кратко, что женат и что в их отношениях, как бы далеко они ни зашли, он останется верным семье. Больше за последующие полгода они не
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________181
возвращались к разговорам о себе, они просто жили полгода вместе, в одном общежитии, на одних курсах. И любили. И в этой любви не существовал никто третий.
Толчок к близости дал новогодний вечер. М.К.М. явилась на него в наряде Кармен. Бал-маскарад позволял это, и ее присутствие затмило весь женский корпус курсов. Красоте не завидуют, красоту любят, а пара – Андрей и она – заслуживали этого. Вероятно, поэтому за весь период их дружбы никто из слушателей курсов ни одним словом не оскорбил их отношений, да они признаться, об этом, третьем глазе, никогда не думали, а повода думать не было.
Несли ли моральную ответственность и она, и Андрей перед семьями? Да, но М.К.М. было намного легче, чем ему. Она знала мнение своего мужа, который в одном-единственном письме к ней за период учебы написал коротко, но ясно: не укоряй меня, что ты у меня служанка, пойми, что мне это чуждо, а в остальном у тебя полная свобода, и я не вмешиваюсь ни в какие твои действия. Пора сделать это и тебе...
Удивительно то, что она письмо приняла с большой горечью в душе: где-то там в глубине своего сердца она каким-то неизвестным чувством постигала всю глубину его слов; но, признаваясь себе, говорила: “Я не знаю, как это все получается, но мое первое чувство к мужу все еще в силе, может в этом вина ребенка? Нет, нет, это невозможно, ребенок мой, мой, и что бы ни случилось, он – мой... Но в нем частица и его ... значит, он этой частицей тоже мой?!”. Мысли уходили в какую-то глубину, и хорошо было, что из этой бездны ее выводил Андрей. Он просто предлагал поехать в тот или иной музей, указывал цель поездки и все личное каждого из них, то, о чем они думали, оставаясь один на один с самим собою, отступало на время, сдавая свои позиции.
Семьи не позволяли им в финансовом плане свободы, они довольствовались малым. Никогда не побывали в ресторане, а самое большое для себя угощение – мороженое. Тем не менее жизнь их была насыщена до предела аурой взаимно влюбленных.
Еще очень давно об этом состоянии сказал В.В.Вересаев: “... она головокружительным ядом отравляет кровь человека. И только когда она иссякает – только тогда человек может решить, что это было – влюбленность и любовь, или влюбленность без любви?”
Ни Андрей, ни М.К.М. не дошли в своей влюбленности до любви. В головокружительном полете своей влюбленности они были счастливы до конца. Андрей уезжал первым, утром, ее поезд шел ночью.
Через месяц он получил от нее письмо. Ответа не дал и считал, что поступил верно, ведь она знала, что он ответа не даст, зачем же писала?
Ему об этой влюбленности напоминает подарок, календарь, на котором она написала: “Пусть проходят дни, сменяя годы, но не забывай друзей и Ленинград”. Андрей помнит. Но кто из них лишний? М.К.М. решила этот вопрос самостоятельно: оба. Василий – потому что он ею не любим, Андрей – потому, что ее не любит.
* * *
Прочитав истории Андрея с женщинами (а это все правда), какой-то читатель (а он найдется) воскликнет: “И это все?!”. На что я отвечу: “Да”. Но ... могу посоветовать: прочти “Историю моей жизни” Казановы (это из далекой старины) или “Сердце не камень” Каванн или... (но думаю и этого хватит), и ты поймешь то, чего автор не пожелал писать. Он уверен, что без этого описания дает простор читательскому воображению каждую историю Андрея с женщиной дополнить тем, что он может знать в этом деле сам.
Брест, 1999.
Россихин
Часть шестнадцатая: «Стихи, навеянные жизнью». Честность и откровенность, неравнодушие и сочувствие человеку – все это создает привлекательный образ лирического героя.
«Стихи, навеянные жизнью», о которых белорусский поэт Алесь Каско сказал, что стихи, – с названием не слишком оригинальным, но верным по сути, – результат пытливого и эмоционального восприятия поэтом действительности, ее прошлого и настоящего, неотделимых от «биографии» собственной души, от личного пережитого. Через призму своего времени раскрываются так называемые вечные темы и мотивы: патриотическая гордость, любовь к Родине сопряжены с тревогой за ее судьбу, отстаивание высоких моральных принципов – с сомнениями в их прочности перед новыми веяниями жизни. Поэтому нередко в стихах лиризм и публицистичность стоят рядом.
В СВОЕМ ОКНЕ
В своем окне я вижу крест,
Что высится над Храмом, -
Все это мой любимый Брест,
Как будто влитый в раму.
Творец – всего лишь человек.
Что отдален от нас годами,
Он ставил этот Храм навек,
А сам давно забытый нами.
Всегда так было, так и будет
Передаваться эстафета,
Живущий пусть не позабудет
Пропеть ушедшим «многие лета».
ДРУГОЙ ЖЕ В МИРЕ НЕТ
На берегу у речки
Сидели мы вдвоем,
Как две горящих свечки
Божественным огнем.
О, ты, моя мадонна –
Любви горячий крест.
Я повторяю снова –
Желанней в мире нет.
И сколько жить ни буду,
И даже на том свете,
Тебя я не забуду –
Слова мои не ветер.
Они не унесутся
В далекие края,
Словами не клянутся –
Ведь это часто зря.
И в солнечном потоке
Сияющего дня
Порой слепы пороки
Любовного огня.
А нынче ты святыня –
Божественный сосуд,
Небесная картина,
Которой лучше нет.
О, ты, моя мадонна,
Любви горячий крест.
Ты вся в моих ладонях,
Другой же в мире нет!
ВЕРЮ
Дружба – дороже денег
Многие повторяют,
И тем не менее этим
Часто пренебрегают.
Клянутся в дружбе друг другу
Ни в чем никогда не перечить,
Но друг уводит подругу,
И жизнь троих калечит.
Верная дружба-собачья,
Она не продаст, не завянет,
И уж совсем не кусачья,
И никогда не обманет.
Ищите такую дружбу,
Скрепленную делом
И в будние дни, и на службе
Будь ей только верен.
Как жаль, что нынче их мало,
Верных друзей до гроба…
Многое жизнь потеряла,
Когда отделилась от Бога.
НЕТ ПОКА ОТВЕТА
У хорошего соседа
Внучка подрастала.
Не было счастливей деда –
Вся округа знала.
Годы тикали, летели –
Внучка старше стала.
Где те детские качели?
Жизнь по телеку узнала.
«Если жизнь кругом такая –
Чем я хуже героинь!
Жизнь у дедушки простая,
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________183
Что ж такое – героин?»
В «школе» внучку просветили,
Что к чему и почему.
На тусовку пригласили,
Так и быть уже тому…
Нет у деда больше внучки,
За наркотики расплата.
Все исколотые ручки,
Ну, а жизнь совсем проклята.
Срок тюремный долго тянет,
Нет в живых и деда.
Кем она отныне станет?
Нет пока ответа.
ПРАВИТЕЛЬ НОВЫЙ
Ты волен выбрать все, что пожелаешь,
Но это все от Бога до порога.
А как найти свой путь, не знаешь.
Хотя дана тебе свободная дорога.
Свобода эта – выбор тупиковый:
Из рамок старых в новые загнали.
И появился на Руси правитель новый,
Которого все долларом признали.
Из-за морей далеких он проник
Во все дела земные наши,
Загнал овец в один большой тупик
И кормит их одной словесной кашей.
ПРИРОДА ЗАМЕРЛА
Последний стриж мелькнул в окне,
Природа замерла, чего-то ожидая.
Куда ни глянь, лишь сумерки везде,
Создателем чего идиллия такая.
Моя душа скукожилась в комочек,
Сплела в одно и радость, и беду.
Сорвусь в полет, а он уже не точен.
И где упокоение найду?
Исчезло тишины мгновенье –
Все растворилось во вселенской мгле.
Не жду от жизни я благоговенья –
Порою жизнь на воле хуже, что в тюрьме.
ТУЧА КРУТАЯ
Туча крутая спустилась в долину,
Ветер шальной занесла.
Грубо сломала родную рябину
И на восток отошла.
В жизни подобное тоже бывает –
Все, как будто, идет чередой,
Но вдруг – один о любви забывает
И ускользает к другой.
Ветер уляжется, боли отпустят,
Но будет ли в сердце покой?
Ты оставайся без капельки грусти.
Что парень достался такой.
ПОЖАЛЕЙ МЕНЯ, МАТЬ
Пожалей меня, мать родная,
Я один у тебя на всем свете.
Жизнь сложилась нынче такая,
Что забыли меня даже дети.
Я стремился к жизни богатой,
Да невестка твоя навредила.
При двух детках стал я «рогатый» -
Так она меня наградила.
И запил я от горя такого,
Ведь любил я ее, как прежде,
И убить готов был любого,
Кто обидит мою Надежду.
Но однажды, так вышло случайно,
Я Надежду с другим застукал.
Никому не открыл я их тайны,
Но не простил ей проступок.
И вся жизнь моя сделалась кручей.
Год прошел, я копил свою злобу,
Много горечи сжалося жгучей.
В бессознании убил я зазнобу.
Десять лет впереди под конвоем,
Нет прощения мне за это.
Я от боли все дни тихо вою,
Так проходит лето за летом.
Ну а самое горькое, мама,
Я Надежду, как прежде люблю.
В этом вся моя горькая драма,
От которой огнем и горю.
Я прошу пожалеть, хотя знаю,
Не простишь ты меня, дорогая,
В этом вся моя долюшка злая,
А душа без прощенья больная.
Но лечить ее некому, мама,
Ты одна у меня – свет клином,
А Надежда моя – это рана
Не затянется ряской и тиной.
На земле мой грех самый тяжкий,
И не жду я прощенья от Бога.
Каждый миг моей жизни ужасный,
И до гроба мне эта дорога.
ЧАС ПРИДЕТ
«Третий мире» не может быть
вечным донором «первого».
Сергей Ткачев
Не спрячется никто за океаном,
Грабителей найдут везде,
И то, что было взято Янками обманом,
Не принесет покоя на земле.
Час придет, и кто-то твердо скажет
Грабителям с Капитолийского холма:
«Доитесь сами!»… и в донорстве откажет,
Как схлынувшая с берега волна.
УЖ МНОГИЕ ГОДЫ
Детей беззащитных Россия хоронит,
Которым бандиты в спины стреляли.
От скорби людской земля моя стонет –
Ведь горя такого давно мы не знали.
Уж многие годы Россия страдает,
Ее и терзают, ругают и бьют…
Бандиты в Беслане огонь открывают
И детскую кровь без пощады прольют.
Когда, Русь, обретешь свою силу,
Встанешь в рост и гордо пойдешь?
Навечно подонков зароешь в могилу,
И песню победную громко споешь?
Россихин
ГДЕ ГЛАВУ ПРЕКЛОНЮ
Ветерок шевелит тихо ветки,
И плакучая ива играет,
Мне достались от жизни лишь метки,
Что одна за другою пугает.
По одной – буду бит, а другая
Еще худшее сулит в придачу.
Не нужна мне житуха такая
Когда я не могу дать сдачи.
Хулиганистым быть не желаю,
А бандитом тем боле не гоже,
Где главу преклоню я не знаю,
Год за годом одно все и тоже.
Как найти свою точку опоры.
Утвердиться и жить человеком?
Но в душе одни только споры
Знать не в ногу шагаю я с веком.
В ДОМ ВЕРНУСЬ
Счастье, может, мне улыбнется,
Как тот лучик под ивой у речки.
И фортуна ко мне повернется,
В дом вернусь, отдохну на крылечке.
Мать погладит волос мою проседь:
Как же долго гулял ты, сыночек?
А для жизни у Бога попросит
Отодвинуть последний звоночек.
ПРОСТО НИТЬ ОБОРВАЛАСЬ
Ночью гроза прошла,
Громко гремела природа.
И ты в эту ночь ушла,
«Прости» сказав за порогом.
Просто нить оборвалась,
Что держала тебя со мною.
Над тобою кончилась власть,
И ты стала сама собою.
Я-то думал, держу тебя,
Без меня ты бы пропала,
А на деле взяла и ушла,
Свою власть надо мной показала.
ГОВОРЯТ
Говорят, что счастье ходит годе-то рядом,
Где-то рядом, но только не со мною,
Может, лесом, моет, полем, может, садом,
Ни невестой, ни женою, ни роднею.
Я немало исходил дорог и тропок –
Научился жить без счастья дорогого.
Потерял стыдливость, перестал быть робок,
Не признала мать меня такого!
Вот тогда я понял, что на свете
Нету счастья, кроме матери, скорбящей
По сыночку, за которого в ответе,
И в чем счастья луч ему светящий.
Я ИМ ВЕРЮ
Журавлиная стая мой край покидает,
Улетает она далеко, далеко.
Путь небесный ее пролегает
Над землею моей высоко.
Голос птиц доносит мне ветер:
«Ожидай через год, мы вернемся!
Наш прилет тебе небо отметит,
Когда солнце весной улыбнется.»
Я им верю, они не обманут –
Только тяжко от грусти и боли,
Прилетят, а я их не встречу –
Вот такая мне выпала доля.
В этой доле война виновата,
Где-то там, у Дуная-реки,
Отобрала здоровье солдата
Всем надеждам его вопреки.
КРУГ ЗАМКНУТЫЙ
Шел дождик холодный,
Злой и колючий,
А вспыхнуло солнце,
И сгинули тучи.
Просохнет одежда,
Опять будем жить,
И снова, как прежде,
Куда-то спешить.
Жизни задача –
Успеть бы везде.
Ах, всем бы удача,
И всем по звезде.
Но так не бывает –
За все лишь плати.
И люди гадают,
Куда им идти.
ПОЛЯЧКА УГОЩАЛА
Под городом Влодава,
На польской стороне,
Парнишка шел в атаку
С товарищем в огне.
Их пули пощадили,
Снаряды обошли….
Бойцы село отбили,
Свободу принесли.
А вечером, в затишье
Под солнечный закат
Шел разговор о жизни,
И каждый ей был рад.
Их полячка угощала
(Не против – под венец),
Она уж крепко знала:
Войне пришел конец.
БЫТОВУХА
Бытовуха, бытовуха,
Кому в нос, а кому в ухо.
Кто проворней и позлее –
Наступает посильнее.
Все в начале было просто,
Сын пришел к мамане в гости.
Стол накрыли: пили, ели,
А потом и загалдели.
Мать с обидою сказала
(Первый узел завязала):
«Говорить твоя не хочет.
Вот невестка! Все хохочет».
Сын в ответ: «Не лезь в бутылку».
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________185
Мать же сына по затылку
И добавила для страха:
«У нее, наверно, хахаль,
Раз тебя она не чтит,
Про свекровь все говорит –
Дура старая она,
Мужа с дома прогнала.
А какое ее дело,
Уж чего за-хо-хо-тела –
Быть постарше всех старых.
Ты дурак, не чтят таких!»
Сын в ответ: «Побойся Бога,
Не к добру ведет дорога,
Ведь она моя жена
И мне все еще нужна.
Быть пора тебе спокойней,
С сыном бы вести пристойней,
А не то, неровен час,
Потеряешь сразу глаз»…
«Ах, ты так, такой-сякой? –
Мамка слезы льет рекой,
За сыночка век страдает,
Что он, этого не знает?
Задавить бы вошь подушкой,
Когда был еще с игрушкой,
А теперь здоров, как боров.
Верно батька говорил –
Паразита народил…
И хоть били тебя с детства –
Не подействовало средство.
Вырос, стал огромной силы,
Будто и не я носила…»
«Ты бы, мать, ныть перестала,
Не перечь, иль не слыхала,
Я ведь тоже злость имею,
Берегись. Сломаю шею».
«Ах, ты мать свою родную
Не видал еще такую:
Я тебя, мой сын родной,
Счас огрею кочергой
Или чем-нибудь покрепче…»
«Но, но, но, давай полегче» -
Промолчать кому-то надо,
Да словесная бровада
Верх над разумом брала
И до драки довела.
Мать, схватив бутылку цепко,
Сыну в лоб всадила крепко.
Тот на стол упал без слов –
На столе алеет кровь.
…Сын очухался, поднялся,
И хотя еще шатался,
Кровь увидел на столе –
Вспомнил о прошедшем дне,
Как в гостях у своей мамы
Заполнялися стаканы.
Пили вроде бы немного,
Шла ругня… не помню что-то.
Вот рассвет уже алеет,
Новый день опять созреет –
Будем жить, но что с башкою?
Всяко было, но такою
Я ее не помню вовсе.
День вчерашний… Все как в сне.»
Вышел сын на кухню сам,
Кровь размазав по усам.
Удивился: где ей взяться
Не пришлось ни с кем ведь драться.
Правда, стал он вспоминать,
Как ругала его мать…
Где ж она, пошел искать:
В спальне нет, пуста кровать,
Видно, в зале легла спать.
Иль у друга? Мне ли знать…»
Правду сыну кто расскажет,
Узел злой судьбы развяжет?.
Думая, что сын убит –
Мать не захотела жить…
Из петли ее достали,
Расспросили всех, что знали,
Кто бы мог раскрыть секрет –
Один жив, а другой нет.
Суд признал виновным сына,
Дал «пятерку» гражданину,
А об схватке в бытовухе
Ходят только одни слухи:
Кто, кого, за что, зачем –
Каждый просто глух и нем.
Кто кого до смерти бил,
Через день народ забыл.
Видно, снова повторится,
Лишь начнут другие биться…
Бытовуха, бытовуха,
Кому в нос, и кому в ухо.
Жить не так мы все хотели,
Да не видим своей цели:
Для чего живем на свете?
В одночасье не ответим…
ЗОЛОТИСТЫМ ЦВЕТОМ
Два листочка клена золотистым цветом
В черном фоне рамы смотрятся букетом.
Сердце согревают вьюжною зимою,
Но тепло появится, как всегда, весною.
Радость жизни вселится, оживу душою.
Листья мне напомнят осень очень давнюю,
Я тогда мальчишкою шел с девчиной славною –
И все это в жизни было только главное…
Но года умчались, словно тучи с ветром,
Я в тайге один сейчас под могучим кедром,
А в виденьях вижу два листочка клена…
Нет и той девчины, нет и того дома.
СЕМЬ СВЕЧЕЙ
Семь свечей сгорело в Храме,
Как семь грехов безгрешной мамы…
Первый грех – любила крепко,
Без отца родилась детка.
Имя ей дала – Надежда,
На хорошее, конечно.
Ничего еще не зная,
Что судьба ее без края
Будет бить мать до кончины,
Не назвав самой причины.
В чем дитя было виновно,
Что отцовский след не знало,
Россихин
Что родная мать от горя
Разум светлый потеряла.
Грех второй – ушла из дома,
Забрала с собой Надежду.
Видно так и надо было,
Чтоб Надежда их хранила.
Долго их родня искала,
Всю округу исходила,
А беглянка как сквозь землю…
И нигде не наследила.
Третий грех – проснулся разум,
И она вдруг испугалась
За себя и за Надежду,
Но не помнила, что было,
Где жила, пила и ела,
Чем дитя свое кормила,
Одевала, обувала,
Все на Бога положила,
На него лишь уповала!
Значит, жить ей надо вновь.
Средь людей в родимом доме.
Путь туда нашла не скоро.
А пришла – нет ничего:
Ни папули, ни матули
И ни дома самого.
Бог дал разум вновь тебе,
Но забрал родных к себе.
Грех четвертый – смерть позвала,
Чтоб она к родным забрала,
А в ответ гром прогремел,
Потемнело днем, как ночью,
И неслышный голос слышен:
«Будешь жить – тебе так вышло!»
Пятый грех – он хуже всех.
За Надежду страх сжал сердце.
Горечью – ее успех
Средь парней и зависть девок.
Кто ей мужем крепким станет,
Кто возьмет и не обманет?
А у дочки – знать судьба,
Доля матери была.
Завела ее в тупик.
Горе в дом само свалилось,
Все обманом завершилось –
Дочка чуть не утопилась…
Грех шестой – одно лишь горе,
Разлилось оно, как море.
Мстить за дочку мать решила
И обманщика убила…
Семь свечей сгорело в Храме,
В этом все и счастье мамы…
ЛЕГКАЯ ЛЮБОВЬ
В тихой речной заводи
Лодочка качается.
Что ни говорили бы –
Все только начинается.
В лодочке девчоночка
С пареньком сидит.
Он, сомлев от счастия,
На нее глядит.
Уже день кончается
Ночка наступает,
Но все лишь начинается,
А они не знают.
Что закружит голову
Буйная любовь.
Кто б убавил норову,
Но играет кровь.
Оба так желали,
Оба так хотели,
А наутро оба
Очень пожалели.
С первым ранним светом
К бережку пристали.
Разминулись с летом,
Вместе жить не стали.
Он уехал к службе
Очень далеко,
Не было здесь дружбы –
Забывать легко…
Когда сын родился,
Он прислал ответ
Что уже женатый
И возврата нет.
14 АВГУСТА
Медовый Спас, медовый Спас –
Он датой смерти брата стал.
И голос не сошел до нас
Когда в бою у Двориков* упал.
Так на роду записано в скрижалях,
Где жизни срок определен давно.
И сколько бы ни плакали, страдали,
От этого уйти нам не дано.
Он не успел построить дом,
Найти жену, детей произвести…
Смирись, отец, и не страдай о том,
Что некого тебе от сына за руку вести.
Ты в первой мировой остался чудом жив,
Хотя тебя расстреливали дважды,
Что дал Господь – умей тем дорожить,
Ты откуп получил уже однажды.
Так, вероятно, все от Бога:
Добро и зло – одной борьбе,
Без них – ни шага от порога…
Из дома вышел Спас медовый,
Я в этот день пью за помин души,
Но застревает в горле комом,
А чтоб отпустило, пью по новой,
Ведь нечем боль ту заглушить.
_____________________________________
* Дворики (Грынские дворы) – здесь
14 августа 1942 г. погиб в бою с фашистами мой брат Кузьма.
НАШ СЕРГЕЙ
В офицерском мундире Сергея не знали,
В отпусках, все в гражданском.
Для работы по дому – тельняшка да брюки,
Но сельчане нередко с разговорами ждали
И гордились, что к делу офицерские руки.
Может он про глубины расскажет,
Все уж знали он был там не раз,
Что там в море где шаг даже в тяжесть,
Где минуты ползут целый час,
Где моменты бывают такие –
Всей командою враз…
Но не знать бы вам это, родные…
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________187
К бабушке в Невель, что под городом Пинском,
Где он детские годы на природе прожил,
Обещал ей приехать из Северодвинска,
И просил до приезда, родной, не тужить…
Не суждено задуманному сбыться –
Злой рок подлодку, как пуля, поразил.
Весь свет не мил, но на кого нам злиться,
Кто весь экипаж в глубинах утопил?
…Цветут сады на радость и на горе,
И не боятся люди ни Бога, ни чертей,
Немало внуков вновь уходит в море,
Так было, есть, и с ним наш Сергей.
________________________________
ССергей Дудко – капитан 2-го ранга, член экипажа атомной подводной лодки «Курск».
МЫ ПОМНИМ ВСЕ
Одни лишь дети, старики
Да женщины – вот наша сила.
Бои на фронте велики,
И в каждом доме есть могила.
Мы подросли, на фронт пошли,
И наша жизнь была лихая.
До логова врага дошли,
Остались жить – судьба такая…
Я помню все, но вот беда –
От перестройки беден крепко,
Но наша слава век жива,
А память сохраняет ее верно.
КТО ОТВЕТИТ
В южном городе у моря
Хватанули люди горя,
За границей оказались,
Без родни своей остались.
Сколько это будет длиться,
Сколько люди будут злиться?
Кто ответит, я не знаю –
Многих хата пока с краю.
Но ты в ней не отсидишься,
На боку не отлежишься,
И к тебе враги придут,
За собою уведут.
Не пойдешь добром, так силой,
Запугают всех могилой.
Ты один, кругом враги,
Так на печке не сиди.
Много разных демократов
Развелось у нас по хатам,
Каждый хочет лишь свободы
Для себя, за счет народа.
И живет народ в потемках,
В паутинных нитях тонких,
Но чтоб нити оборвать…
Перестаньте дядю ждать.
ДОРОГА
Сквозь тучку малую
Солнышко блестит.
Мой друг дорогой талою
Куда-то вновь спешит.
Быть может, на свидание
С подругою своей,
Но мне в ответ молчание
С догадкою своей.
Дорога эта верная,
Но только лишь в одном:
Любовь у друга первая –
Горит она огнем…
И я дорогой торною
Когда-то так спешил,
Но все кончалось ссорами –
Хотя ее любил.
Ревность – чувство скверное,
Оно змеей таилось,
И, как подруга верная,
У нас в сердцах забилась.
По пустякам и ссорились.
Друг друга упрекая,
И расходились гордыми.
Ни в чем не уступая.
К подруге ревновала,
А я ее к друзьям.
Эх, если б она знала,
Чем кончится изъян.
В порыве гнева злостного
Ее удирал я.
Она дверями хлопнула –
И уплыла земля.
Просил не раз прощения
Я у нее три года.
Она без сожаления
Осталась недотрогой.
…Предупредил я друга,
Чтоб глупостей не делал,
А дорожил подругой
И ревности не верил.
А если затаится
Она в груди его,
Так лучше не жениться
До гроба своего.
ИСПОВЕДЬ
Спокойная пора заката
Дневного зноя, тишина.
Я у холма, где рядом хата,
Где жизнь сегодня не видна.
Отсюда я ушел в походы,
В житейских будней череду.
Я не считал тогда расходы,
Не проклинал свою судьбу.
Но так она распорядилась –
Наемным сторожем я стал.
Богатых нынче расплодилось,
У одного нашел причал.
Не долго длилось мое счастье –
Ограбили хозяина бандиты.
Вернуть добро не в моей власти –
Я виноват, все остальные скрыты.
Ты сторож, ты и виноват –
Россихин
Так мне в ментовке объявили.
По-деревенски был я глуповат,
За что мне тройку лет влепили.
Прошел я школу воровскую
За срок, что просто лохом был.
На воле жизнь избрал такую –
Неправды старой не забыл.
Нашел хозяина былого,
Он, гад, расцвел еще пышнее,
От воровства его большого
Все становилися беднее.
Я о народе здесь не думал,
Я думал о своей персоне,
Которая из-за него сидела
Три года, как белая ворона.
По старой памяти меня
Он принял на работу снова.
Всесильным возомнил себя –
Во мне же царствовала зона…
В один из дней осенне-зимних,
Когда во мне уж все созрело
Застал его в делах интимных –
Нож прекратил движенья тела.
Его неделю хоронили,
Меня менты забрали снова,
А через месяц осудили
И в оправдание – ни слова.
Прошли года, их было много
И я вернулся на свободу,
Но не судите, люди, строго,
И не давайте злости ходу…
Я в край родной на день вернулся,
Стою у хатки своих предков.
Я к новой жизни не тянулся,
И от нее не ждал конфетки.
И нет в груди моей настройки,
В душе лишь пустошь да зола –
Во всем виною перестройка,
Что в бездну хаоса ввела.
…Хатенка гниль, и я в ней тоже,
Но жизнь по-прежнему течет.
Прости меня за все, о, Боже!
И не прими сей стих в зачет.
ТЫ ЖДИ И НАДЕЙСЯ
Всему – свое время,
Так говорят.
И яблоко зреет,
А с ним виноград.
Ты жди и надейся –
Время придет.
Над ним ты не смейся,
Оно всех найдет.
Живущих и мертвых,
И малых, и старых,
И жизнью истертых,
И просто отсталых.
Всему свое время,
Его для всех мало,
И тяжкое бремя,
И просто усталость.
Посеешь словами,
И слово созреет,
И вырастет с вами,
И будет добрее.
Если с любовью –
То будет удача,
Не смоется с кровью,
Не выпьется с чачей.
Грядущее время –
Будет за нами.
Посеяно семя –
Будем с плодами.
ПО КРУГУ
Архангелы протрубили –
Вы вспомнили все,
Ничего не забыли,
Ибо жизнь – колесо.
В ней все идет по кругу –
Добро и зло.
Но будьте преданы другу
Бедам всем назло.
Тогда за ваши земные
В жизни дела,
Забудутся плохие –
Хорошие – никогда.
МЫ ДЕРЖИМ В РУКАХ
Посеять зерно – только начало
К будущему урожаю.
Другого пути, чтоб хлеб получать,
Никто из живущих не знает.
Любой колосочек, выросший в поле,
Становится хлебом, радуясь доле:
Людей накормить самым румяным,
И белым, и черным, и в меру духмяным.
И думы людские о хлебе насущном,
И труд их – венец урожая, -
Мы держи в руках ломоть каравая.
БЕРЕЗКА НЕ ЗАВИДУЕТ
Проходит день предзимья –
Движется мороз,
А у меня в корзине
Букет последних роз.
Несу подруге я его –
Кусочек лета.
И всем известно, отчего
Легка дорога эта.
Березка не завидует,
Что розу я несу.
Пускай девчонка милая
Вплетет ее в косу.
ЖЕНА УШЛА
«Вечерний звон»… Не люблю эту песню,
Напоминает мне она плохие вести,
В которых я был сам же виноват…
Вечерний звон… Распалася семья,
Ушла жена, покинула навеки.
Зачем я заводил с другой роман,
Ведь знал, что не сольются наши реки,
И будет всем один обман.
Я это знал, зачем же делал зло
И для себя, и для других, мне близких.
Меня по прежнему куда-то вдаль влекло
Помимо воли, моих мыслей чистых.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________189
Наш век короток, и мы простые люди,
Зачем же усложнять безумно дни,
Зачем искать того, чего вовек не будет,
Зачем искать волшебные огни?
Жена ушла, но до сих пор мы не расстались –
Невидимая нить все тянется от нас.
«Вечерний звон».. я не люблю сейчас.
НА ПОВОРОТЕ
Однажды я стоял на остановке,
Трамвая не было, все это злило.
Вдруг встала «Волга» у дорожной бровки,
Она меня в машину пригласила.
И я поехал сам, куда не зная.
В машине запахи волшебственных духов.
Начало было, но мы не знали края,
Для разговоров же не нужно было слов.
Опушка леса ласково-приветно
Нас приняла в объятия свои,
И в этом миге все было ответно,
А большего для счастья и не жди.
Мы это поняли, когда расстались.
…Трамвай я снова жду, как и тогда,
А сам хочу, чтоб вновь она подкралась
Меня бы пригасила навсегда.
Но нитка мыслей вдруг оборвалась –
Столкнулись «Волга» и «Пежо» на повороте.
Какая сила и какая власть
Судьбой распорядилась так жестоко?
ТЫ В ОТВЕТЕ
В шестой день созданий Божьих
Был сотворен и человек.
По облику он на творца похожий,
Но очень окорочен ему век.
Одно Господь не пожалел –
Бессмертие души назначил
И мыслить человеку повелел,
Любовь, добро не звать удачей.
Удача будет, если есть любовь
Навеки к Господу и друг к другу,
Ведь он за это пролил свою кровь,
И на кресте терпел чудовищную муку.
О, человек! Есть разум у тебя,
Но почему по прежнему всей волей
Ты любишь больше всех себя
И редко думаешь о Боге?
Творишь беду из века в век,
Но терпит все это Всевышний.
Он ждет, когда ты, человек,
Считать его не будешь лишним.
Он ждет и суд готовит правый
А все твои земные прегрешенья,
За то, что делаешь ты жизнь кровавой –
Не будет никогда прощенья.
О Человек! Одумайся, пока не поздно,
Останови кровавый след на свете.
Не разоряй свои родные гнезда.
Ведь ТЫ за все будешь в ответе!
НОЧЬЮ МНОГОЕ НЕ ВИДНО
Приехал Путин в Беслан
Почему-то темной ночью.
Что же он увидел там
Не со слов, а воочию?
Страдающих в муках детей,
Которым в спины стреляли.
Рыдающих матерей,
Они детей потеряли.
Ночью многое не видно…
Улетает Путин поутру.
До чего же мне обидно,
А от боли детей я ору.
И решают задачу в Кремле,
Чтобы этого не повторилось…
Поклонитесь любимой земле,
Чтобы в судорогах не забилась.
21 СЕНТЯБРЯ
Церковного года начало
Радостью отмечено:
Оно ребенка качало
Для Бога извечного
Так, значит, задумано
Было в небесах.
И вот когда начались
Самые чудеса.
Выросла девочка
Нежная и сильная,
Сердечко имела чуткое
И любвеобильное.
Когда Богородицей стала,
Немало перетерпела.
Матери горе узнала,
Счастье ее узрела.
Славлю мать родную,
Богу на службу ставшую,
И молодую, и пожилую.
И очень, очень уставшую.
Свечи зажгу в праздник,
И поклонюсь Богородице.
Каждый его участник
С улыбкою на лице.
А В ПАМЯТИ ЛЮДЕЙ
Посуда вся один хрусталь,
От яств столы ломились.
Для свадьбы ничего не жаль,
И вот уже «виновники» явились.
Она и он, жена и муж,
В обожествленном блеске,
Еще не ведающие нужд,
И брака ночь не проводили вместе.
А будет ли у них нужда
С хорошим мужем адвокатом?
Не посетит семью вражда
До срока, до случайной даты.
Сегодня пир в большом разгаре:
Гремят оркестры по эстрадам,
Россихин
Весь дом горит, словно в пожаре,
Жена и муж весь вечер рядом.
Неделю «буря» бушевала,
Устали все от криков и вина.
Молодоженов путешествие позвало
В заморские Канарские края.
Прошла неделя отдыха в раю.
Не жизнь – одно лишь наслажденье.
Я завершаю повесть тут свою
На этих островах забвенья.
На день девятый в море были,
Своей любовью наслаждались
И незаметно как уплыли –
Возврата их на берег не дождались.
Кто скажет что произошло?
Свидетелей их гибели не знают.
И много времени ушло –
Безвестные не умирают.
А в памяти чужих и близких
В наряде свадебном остались.
…И на больших высотах и на низких –
Они женой и мужем вечно звались.
ЗА ВСЕ ГРЕХИ НАМ ВОЗДАЕТСЯ
Кавказ гремит от взрывов адских.
В Калининграде – все трясется.
Земля и люди вечно в одной связке.
Одно и сердце их так бьется.
Одумайтесь, пока не поздно,
Не злите матушку планету
Она предупреждает очень грозно,
Что всем расплата горькая за это.
Земля гудит, земля трясется
И зло терпеть не будет вечно,
За все грехи нам воздается
И по большому счету – безупречно.
Апокалипсиса сигнал тревожен.
Звонок последний отзвенел.
И он заставит нас, быть может,
Раскаяться у груды детских тел.
ДЕТИ
В Беслане наши дети –
Великий Божий дар!
За взрослых в ответе –
Приняли удар.
Какой такой правитель
До этого довел?
Чего он повелитель,
В тупик народ завел.
В Беслане гибнут дети,
И город весь трясет.
Кого привлечь к ответу,
Кто кару понесет?
ДО ДНА
Вечерняя пора, одна я у окна.
Жасмина запах голову дурманит.
И даль речная далеко видна.
Разрыв с любимым больно ранит.
Его слова, что он уходит,
Что он нашел себе другую…
Пускай он вечный свет избродит,
Но не найдет себе такую,
Какой была я для него –
Другая так любить не будет…
Вечерняя пора, светило закатилось,
В душе моей лишь пустота одна,
И сердце для любви совсем закрылось,
И чаша яда выпита до дна.
РОЗА
Собрала роза лепестки
В бутоны яркие искристо,
И шелестят ее листки
В порывах ветра чуть игристо.
Какая радость от природы
Для человека создана!
Цветок изгонит все невзгоды,
И дружбу скрепит навсегда.
У ПРУДА
Сижу на берегу у тихого пруда,
Ловлю карасиков на удочку простую.
И это – лучший отдых от труда,
А о другом я вовсе не тоскую.
Тем более что одиночество свое
Совсем не в тягость, а силы обновляет,
К тому же я не одинок – занятие мое
Чудесный аист разделяет.
С достоинством ведет себя всегда,
Не попрошайничая, а ждет удобный случай,
Чтоб утащить под носом из ведра
Карасика с позолоченным брюхом.
Рыбешку из ведра он украдет,
Пока с крючка снимаю я другую.
Меня всегда потиху обведет,
А я с дружком игру веду такую.
Я на него кошу немного глаз,
Как он, любимец, шею держит чинно,
Как будто говорит: я в этот раз
Перед тобой стою совсем невинный.
К полудню день – рыбалке всей конец,
И, уходя, ему я пару карасей кидаю,
Чтоб завтра он пришел сюда, шельмец,
Мне радость подарить без края.
МИР ДУХОВНЫЙ
Что такое мир духовный?
Это ангелы летают
В мире этом рукотворном
От беды нас охраняют.
Это радости земного
Жития людей на свете,
Это горестей немного
И с улыбкой наши дети.
Это звон святопасхальный,
Хор людской: «Христос Воскресе!»
Мир становится хрустальным,
И прекрасен, и не тесен.
И летит ответ любви
«Воистину Воскресе!»,
А другого и не жди –
Нету лучше песен.
МОЙ ВЕНЕЦ
Мой Вседержатель и Твоец!
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________191
Он с миром ангелов повсюду.
Таков духовный мой венец,
С которым вечно жить я буду.
МЫ РАЗВЕ ЭТОГО ХОТЕЛИ?
Фортуна задом повернулась,
Перечеркнула все надежды,
Со злым ехидством улыбнулась,
Оставив все, как было прежде.
Зарплаты нет уже полгода,
В цехах огромных – тишина.
Какая злостная свобода
Судьбою нам предрешена!
Развал страны, крик демократов,
Десятки лишь разбогатели.
Немало рвутся в депутаты –
Мы разве этого хотели?
Россия плачет от свободы,
Которую ей партократы дали.
Нищают гордые народы –
Все отразилось в Беслане.
Не скоро выбраться из ямы,
В которую себя загнали.
Мы все творили это сами,
Хотя начав, конца не знали.
В цехах огромных – тишина.
Все продают, что не успели.
Куда идет моя страна,
К какой своей заветной цели?
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Грешат одни, другие – платят –
За правду трудно биться.
И повседневно людей грабят,
И некому, чтоб заступиться.
Я не ищу судьбы иной,
Не жду того, что не имею.
Навек останусь я такой,
Чуть не сломавший себе шею.
И ЖДАЛИ, И НЕ ЖДАЛИ
На погранзаставе – тишина,
Субботний день июня.
В ангарах скрыта вся броня.
И не свистит шальная пуля.
Войну и ждали и не ждали,
И в напряжении мужчины
На отдых семьи отправляли.
Не чуя горестной причины.
Рассвета ждали – грянул гром,
И засверкали молнии-огнища,
Никто не знал еще о том,
Что будет бой, погибнут тыщи.
Нет, счет пошел на миллионы,
И кровь людская – как водица,
И грохотали эшелоны –
Такое и во сне не снится…
А на заставе – тишина,
Там некому с врагами биться,
Сгорела в пламени огня –
И некому молиться.
КАКАЯ СТРАНА РОССИЯ?
Какая страна Россия?
Все чаще звучит вопрос.
Почему все стали чужие
И на правду исчез запрос.
Взрывы гремят по России,
Когда им наступит предел?
Свои это или чужие?
А Дума всегда не у дел
Кто правит Россией открыто?
Вранье без конца и края.
Дорога правды закрыта
Зачем ей судьба такая.
Когда олигархи правят,
А нищих, голодных тьма –
Каждый имеет право
На выход из дерьма.
Какая страна Россия,
Куда же она идет,
В какие свои палестины
И что там Россию ждет?
Нужна идея народу
Такая, что к жизни ведет,
Не жуликам в руки заводы,
А бедным один бутерброд.
Сто лет для России мало,
Чтоб новую жизнь создать,
А на ноги чтоб встала –
Не надо людям врать!
Как это было в Беслане,
Когда цифры убитых скрывали,
Когда власть оплелась словами,
Чтоб правды люди не знали.
Так жить совсем невозможно,
Когда лишь лапша на уши,
Скоро народ скажет грозно,
Чтоб сдохли поганые души.
И в этом проклятии сила,
Что в недрах народа таится –
Беспределу готовит могилу,
За правду пойдет биться.
В реалиях времени злого
Россия вновь оказалась,
Давно мы не знали такого,
Но в ней доживать остались.
Верю, наступит то время,
Которое нынче мы ждем,
И вечно славянское племя
Своим заживет умом.
ВЛАСТЬ ЗЛА
Торжествует ли добро, когда Ирак бомбят американцы?
Нет, не становится светло, а лишь протуберанцы.
От взрывов бомб, ракет, от стона раненых и мертвых.
А под ногами Буша – глянцевый паркет,
И в окружении людей нет черствых,
А все такие, что все знают, ласкают, нежат собственных детей,
А на чужих собакою злою лают, и улыбаются от новшества затей,
Которые готовят миру снова утверждая власть зла,
Критического не потерпят слова,
И разбомбят, и спалят все до тла.
Россихин
МОЯ ОСЕНЬ РАЗНАЯ
Сентябрь – начало осени,
В природе больше жалости,
Светлее стали просеки,
И очень мало радости.
Снова обувь-теплую
Перчаточки заветные.
Шуршанье утром метлами.
Зонтики расцветные.
С утра привет от солнышка,
Блеснувшего чуть-чуть.
Дает тепло до донышка,
Готовит санный путь.
Люблю я осень разную:
Дождливую и светлую,
Все время ее праздную –
Любовь мою заветную.
ДАВЛЕНИЕ МЕНЯ КАЧАЛО
Сегодня ноября начало.
Дождь моросит, и облака.
Давление меня качало,
Мучений много – жизнь коротка.
Зачем с рождением человека
Рождаются болезни?..
Все это длится век от века
И не меняется, хоть тресни.
Зачем такое наказанье
С вершин небес на землю?
Нет никакого состроданья,
Чего я не приемлю.
ЖДИ БЕДЫ
Гордость – это за кого-то,
А гордыня – за себя.
Гордость – радостно за что-то,
А в гордыне жить нельзя.
Гордыня – грех, гордыня – зло,
Гордыня – подлая злодейка.
Определено давным-давно,
Цена гордыне – лишь копейка.
Мир сжимается до точки,
Ну а точка – это ты!
Вся гордыня – заморочки,
От которой жди беды.
А НА ВОПРОС ОТВЕТА НЕТ
И души умерших – лемуры –
Собрались у костра земли,
Чтоб вспомнить все свои амуры,
Которые сердца их жди.
Любовь, она тебя не спросит,
Без всяких слов заговорит.
И что-то вдруг внезапно бросит –
И все в душе твоей горит.
Лемур ведет рассказ неспешно,
А слушатели все во мгле,
Но голос слышат его нежный,
Звучавший прежде на земле.
И вновь земля, и снова люди.
Он ищет только лишь одну.
Кто их, лемуров, здесь рассудит,
Когда все грешные в аду.
Костер земной покрылся пеплом,
Над всей планетою рассвет,
Лемуров всех раздуло ветром,
А на вопрос – ответа нет!
ОДНИ НАПАСТИ
Жизнь пошла такая:
Деньги есть – родня большая.
Вместо денег лишь шиши –
Знаться с родом не спеши.
Дети предали родных,
Ну а те – детей своих.
Что за век пошел такой –
Кто здоровый, кто больной?
А когда страну разбили,
Сразу стали мы чужими,
И теперь одни напасти,
При какой, не знаю власти!
«Demios» - есть, а «kratos» - нету,
Раздели всю планету,
И где русский, где грузин –
Все равно, как перст, один.
Если хочешь быть живым,
Не мирись с житьем таким.
Побороть эти невзгоды
В силах дружбе всех народов.
МОЕ ДЕТСТВО ПРОШЛО
Из далекого края,
От Сибири любимой,
Получил в день рожденья
Букет слов я красивых.
Поздравляли, желали
Многих лет и здоровья.
Про задумки узнали,
Что пишу я здесь снова.
От родного Ишима
Теплее мне стало,
Моей жизни картина
Предо мною предстала…
Две реки окружают
Босоногое детство.
Здесь войну повстречало
Неокрепшее сердце.
Но оно возмужало
От беды и напастей,
Тверже стали вдруг стало
В битве за счастье.
И совсем незаметно
Подросли пацанята,
В конце жаркого лета
Пошли в бой, как солдаты.
За победу большую
Мы все силы поклали,
За страну дорогую
Много жизней отдали.
В каждом доме и хате
Я не знаю другого,
О потерях все плачут,
Не дождавшись родного.
Кто отца, а кто брата,
Кто сестру и невесту.
Боевые солдаты –
И немало безвестных…
Мое детство прошло
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________193
Между речек любимых,
И хоть детство ушло,
Но остались картины.
И спасибо за вести
Всем родным и знакомым.
…Разольются вширь песни
И над речкой, и домом.
Третьего октября
В 2003 году мною был издан трехтомник «Блики прошлого». Около ста книг я отослал в центральную городскую библиотеку родного города Ишима. Так завязалась дружба с ее прекрасным, отзывчивым коллективом, во главе с директором Ниной Васильевной Десятовой. Это она и ее помощники Ирина Станиславовна Петрова, Лариса Анатольевна Грекова и Светлана Владимировна Забудаева первыми прислали мне свои отклики на книги. Постепенно я узнал и других бибилиотечных сотрудников. Это Л.Г. Ермакова, О.П. Арсеньева, Л.М. Арсеньева, О.С. Федорук, Т.С. Табачкова, А.Т. Иващенко, И.Ю. Щадрина, Г.В. Караваева, Л.М. Баринова, В.П. Матус, Т.Ю. Носкова, Л.И. Петухова и другие своей теплотой и добротой обогревали сердце и душу их далекого земляка, ныне живущего за «ближним рубежом». Я узнавал о жизни глубинки России не по телевизору, а по их письмам, газетам, что они мне присылали. За все это им мое спасибо и пожелания добрых дел и крепкого здоровья. Я не мог на все это не откликнуться и родилось как-то сразу и по доброму сердечное стихотворение.
Нина Васильевна, добрая фея:
«Здравствуйте, привет из Ишима!»
Я от слов ее становлюся добрее,
И тотчас ей без капли зажима
Отвечаю, что рад бесконечно
И звонку ее и словам ее –
Пусть они будут вечно,
Освещать жилище мое…
Это как эхо края родного
Прокатилось по сердцу, радость неся.
Не забыть мне звоночка такого
До конечности бытия.
Вам спасибо, сестры-кудесницы,
Счастья, радости, бодрости в жизни!
Однако, мы века ровесники,
Служим честно своей Отчизне.
И сердца ваши милые женские
Согревает тепло очага и любви,
Будут в жизни прекрасночестные –
Всем понятного света огни!
ЗАВИСТЬ
О том, что зависть зло,
Известно всем давно.
Однако, это сути не меняет,
Но роковую роль в судьбе играет.
Сосед купил машину
И рад, что взял вершину,
Мне в общем неподвластную,
И зависть породил огнеопасную.
И эта зависть черная
Всю душу извратила,
А зло ее огромное
Меня и погубило.
Я ночью сжег машину
Из зависти соседу.
Такая вот картина –
Куда теперь я еду?
В решетчатом вагоне
И с завистью своей,
Она теперь на троне
Во всей душе моей.
Кто выйдет победителем
На бессловесной тризне,
Чего я стал хранителем
В своей проклятой жизни?
Прошу людей и Бога –
Избавьте от отравы,
А глас небесный строго:
Покайся – будешь здравы.
ФОРТУНА
У берега крутого
Иду тропинкой узкою –
И ничего плохого
Пока не чувствую.
Однако, жизнь коварная
Зла не хоронила.
Подстерегла, азартная,
И заговорила.
Нет добра на свете,
И ты его не жди.
Оно, как шалый ветер,
Приносит лишь дожди…
Нога вдруг подвернулась
И я упал в обрыв.
Фортуна улыбнулась,
Я остался жив.
Россихин
СУЩЕСТВУЮ
По всем законам бытия –
Здесь не живу, а существую.
О, сколько злого бития
Я шкурой собственною чую.
ПАМЯТНИК
В фигуре этой все под знаком:
Величие России, реквием солдатам,
Что водрузили Знамя над Рейхстагом,
В году победном, сорок пятом.
Он – слава русского солдата
В Берлине с гордостью вознесся!
В руках его не видно автомата,
Он просто с девочкою сросся.
ИХ ЖИЗНИ
Ни Горбачев, ни Ельцин и ни Путин
Вождя победной славы не имеют.
Их жизни каждый шаг во лжи запутан.
Покаяться же не успеют.
СРЕБРОЛЮБИЕ
Сребролюбие – это не жизнь,
От людей очень часто я слышу,
Ты с богатством своим затаись,
Спрячься с ним в потаенную нишу.
Каждый к нему не стремится –
Это только слова и не более.
Каждый хочет только нажиться,
Но не всем это выпало вволю.
Деньги жадность в душе порождают.
Плохо с ними, без них еще хуже,
А как лучше, я тоже не знаю,
Но продать не хочу свою душу.
Пусть она остается при мне:
Деньги – пыль под ногами людскими,
Не хочу поклоняться мошне
И прошу всех остаться такими.
Кто-то может мне возразить:
Мол, не видел дурня такого.
Пусть он знает: деньга – паразит
И жует он только живого.
НЕ КОПИТЕ СВОИ КАПИТАЛЫ
Сколько люда богатого было,
Все ушли как пришли – без злата.
Их сравняла земная могила,
А в ней нет ни любви и ни блата.
После жизни людей остается
Все, что душу других возвышает:
Не износится и не порвется,
Только качество их улучшает.
Не копите свои капиталы,
Они вам не нужны на том свете.
Сроки жизни и так очень малы,
И за каждый – пред Богом в ответе.
КАРА ВСЕ Ж НАСТИГНЕТ
Раньше было: не стреляйте в белых лебедей!
Теперь стало: не стреляйте в маленьких детей!
Как эта девочка – смерть перешагнула:
«Не стреляйте!» - говорит, смотря на автомат.
Бабушка деточку к груди притянула,
А кругом по школе настоящий ад.
Никакие слезы не окупят горе.
Никакие деньги не вернут детей.
Радоваться рано всей бандитской своре:
От расплаты не уйдет ни один злодей!
Даже если люди не поймают гада
Кто из автомата в спины деткам бил –
От Божьего возмездия нет еще преграды –
Кара все ж настигнет, где бы гад не жил.
И НЕ ХОТЕЛИ, А ДОБИЛИСЬ
В миру царит одно злодейство,
Жизнь человека – ценность на словах.
На лучшее и не надейся –
Все познается лишь в делах.
Какая власть царит в России,
Кто стал богатым, а кто нищим,
Кто от жратвы, вина – косые,
А многие сидят без пищи.
Мы за Союз голосовали,
Не понимая с чем играем
А нас по хатам распихали
И вновь по кухням байки травим.
Про то, как жили хреновато,
И все смеемся от души,
Что на бутылку – вся зарплата,
На остальное – лишь шиши.
Теперь бастуют за копейки,
Воруют все от городов до хат.
Одним – как из ведра, другим – из лейки,
И вместо русской речи – только мат.
И не хотели, а добились,
Война идет без объявленья.
При светлом дне вдруг заблудились,
И не дождаться объясненья.
Призыв терпеть, а сколько можно
В эксперименты эти верить?
Когда от низа и до верха ложно,
И эту ложь ничем уж не измерить.
Никто нам правды не расскажет,
Как и до этого, все будет подло.
И за молчанье рубль покажут.
А торжествовать лишь будет кодло.
ПРОТИВ ТЕЧЕНЬЯ
Лодка плывет в седом тумане.
Кругом вода и тишина до звона.
Живешь как все, в одном обмане,
А как при нем доплыть до дома?
Как сохранить любовь и верность,
Как лучше перейти по минам поля,
Как утвердить при этом честность,
И не жалеть, что нету доли?
Нельзя проверить, что путь сложен
Узнать, пройдешь ли свои тренья?
Течением плыть и дурак сможет,
А ты вот встань против теченья.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________195
СИНИЧКА
Синичка у окна
Свой голос подавала.
Ее заботливость видна –
Меня куда-то звала.
Синичка говорила:
Беда наступит скоро.
Мы гордецами были –
Нам по колено море.
Синичка от террора
Спасти меня хотела,
Звала уйти из дома,
Где горюшко созрело.
Она сигнал давала,
Беда, беда в народе.
Синичка и не знала:
Глухие мы к природе.
Синичкин голосочек
Не пробуждает совесть.
Горящих больше точек –
Моей печали повесть.
ПОРОЮ КАЖЕТСЯ
Мой дом родной погиб без боя –
Его взорвали этой ночью.
Горит земля, и люди мрут от зноя –
Не виртуально, а воочью.
И никакое здесь кино
Не в силах передать все горе.
Террор войну ведет давно,
Он бездну породил, как море.
Мы видим следствие, а не причины,
Где зло родилось и взошло.
Пред нашим взором вид картины
Того, что на земле взросло.
Но кто посеял это, не в ответе,
Ему, как прежде, повезло.
Порою кажется, что на этом свете
Царит всегда одно большое зло.
ЧАСТУШКИ
Раньше был рабочий класс,
А теперь – охранников.
И была народа власть,
А теперь – охальников.
Раньше пил бочковый квас
И курил «Памир».
Нынче в выборе колбас
Утонул весь мир.
Раньше баня – день субботний,
Нынче квасят в ванне.
Не устанет без работы
Безработный Ваня.
Раньше все судьбу ругали
Мол, она, злодейка,
А теперь все вдруг узнали,
Что ярлык – наклейка.
Раньше всем одна хрущевка –
И доволен каждый.
Про цену – одна рублевка –
Поняли однажды.
Раньше был курьерский поезд –
Нынче только скорые.
Затяни потуже пояс:
Цены стали новые.
Раньше в магазин ходили,
Теперь только в бутики.
Горбачева захвалили,
А теперь и Путина.
Раньше было все иное,
Даже женщины не те.
Ну а нынче все такое –
Ерунда на ерунде.
Раньше если вор в законе –
Мало кто и знает.
Нынче только одна зона
По телику мелькает.
Раньше ночка прятала
Секса все движения,
А теперь ликбез по теле
Жмут без сокращения.
Раньше ехали на Север
За рублем в погоню.
Нынче там гуляет ветер,
Палкой не загонишь.
Раньше тверже, толще был,
Нынче просто скрючился.
То, что знал, уже забыл,
Только лишь намучался.
Раньше ездил на трамвае
И ходил пешочком.
Жил, добра лишь ожидая,
Был зато рабочим.
Раньше был холостяком,
А теперь женатый.
Как жалею я о том –
Ведь теперь рогатый.
МЫ ПАРА
Ей говорю: моя любовь,
Навеки, навсегда с тобою.
Бурлит взволнованная кровь,
Душа горит, пожар не скрою.
Он полыхает без огня
И от жары мой дух сжимает,
Люблю тебя, одну тебя,
Другой мой взор не отмечает.
Мы пара, нет такой другой
Ищите хоть на всей планете.
Нас Бог соединил судьбой,
Мы счастливы на белом свете.
НАШЕ НАСЛЕДИЕ
Жених и невеста, и вечный огонь
О чем они думают вместе?
А память ее только тронь –
Она отзовется в сердце.
Они здесь не первые и не последние
Цветы возлагают в память отцов:
Это общее наше наследие
В честь не вернувшихся с битвы бойцов.
НОВЫЙ ГОД
Две тысячи четвертый ближется к концу,
Радуются люди, новый год встречают.
Собираться будут, словно бы к венцу –
Состоится ль свадьба? Этого не знают.
Странные мы, люди, - на год старше стали,
Россихин
Словно молодые, славно загуляли.
Но к чему все это? Меньше жить осталось,
Молодость уходит и приходит старость.
Отчего же все так получается?
Видно, в нас заложено при рожденьи было:
Молодость и старость в новый год встречаются.
В эту ночь плохое напрочь позабыто.
Смотрят на нас звезды с высоты небесной
И с землею пляшут в хороводе этом.
Праздник новогодний вечно был чудесный.
Чтобы рассказать про это надо быть поэтом.
ЗАПЕВОЧКА
Запевай запевочку
Про шальную девочку,
Что поехала в Москву
Разгонять свою тоску.
Эх, деревня эта наша
Скуку разогнала.
Быть хотела Катя краше,
Да брюхатой стала.
Привезла своей мамуле
Подарочек столичный,
В доме стало гули-гули,
И расход приличный.
Хорошо, простила мать
Дорогую дочку…
Если ехать, надо знать –
Едешь не на ночку.
ГДЕ СВОЮ ОКОНЧИМ СКАЧКУ
Семь грехов живут на свете,
А безгрешные лишь дети.
Бог все так установил,
Чтобы каждый грешным был.
Не большое ль наказанье
Хоть в аду, а хоть в раю,
Где блуждают лишь сказанья –
На распутьи я стою.
Сколько лет так в раскорячку
Грех творить, молить прощенья?
Где свою окончим скачку
И умрем без сожаленья?
ПЕРВЫЙ МОСТИК
Под дождем шагали двое,
Луж не разбирая.
Целовались, долго стоя,
Сердце согревая.
Дождь влюбленным не помеха –
Разве это горе,
Им сейчас, скажу без смеха,
По колено море.
Не размочит чувств вода –
Они просто вечные,
Ну, а дождик – ерунда,
Воды быстротечные.
Унесутся в даль морскую –
Сухостью вернутся.
Где найдешь любовь такую,
Что сердца не бьются.
Бьются только в унисон
По дорогам жизни,
Кто поставит им заслон
На любовной тризне.
Дождь ушел, любовь осталась –
Это жизни кредо.
Подожди, придет усталость,
Доживешь до деда.
Только первый помни дождик,
Что сердца слил вместе.
Это был ваш верный мостик
С сохранением чести.
ДУМАЙ КРЕПКО
Прежде чем рожать детей –
Девка, думай крепко.
Секс не только для затей,
Он не всем конфетка.
Ты на парня посмотри,
Будет ли кормилец,
Чем он дышит изнутри –
Может только видец.
Под такого не ложись,
Даже если просит.
Будет мука, а не жизнь,
Ветер его носит.
И не будет у тебя
Сиротой сынишка,
И на сердце чистота.
Что беды не вышло.
СЕМЕЙНЫЙ БЫТ
Семейный быт нарушен и забыт,
Его теперь никто не соблюдает.
Он не в бою убит, он пережит,
Его пропили и просрали,
И от борьбы бесплодной мы устали…
Когда же поумнеем,
Забросим все дурацкие затеи
И просто начнем жить, себя любить,
Детей плодить и не сгибать покорно шеи?
НЕТ РАЗНИЦЫ В ГОДАХ
«Мы молоды, пока нас любят!»*)
Не я это сказал, но повторяю, ибо верю в это.
Стоял июль на берегу сорок второго лета.
Сидели мы вдвоем и думали одно и то же:
Разъедемся, а суждено ль сойтись опять, но все же
У каждого был свой, один лишь путь туда,
Откуда можно не вернуться, а значит и не повстречаться никогда.
Мне было восемнадцать, а ей в два раза больше,
Но это не смущало ни ее и не меня.
Разлука предстоящая любой чужбины горше,
Тем более, если ни там, ни здесь другого не полюбишь никогда.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________197
Она не пошутила, что уже «старуха»,
Об этом мы не думали, все знали друг о друге,
Все, что положено понять, чтоб боль унять
И не вселить в сердца огонь разрухи.
Я молодая, говорит она, и крепко жмет мне руку,
Ты видишь, я сильна, горда и ненавижу скуку.
Я молода, пока ты верен мне и очень крепко любишь.
Мои года мне не помеха, ты их своею молодостью губишь.
Пока живая я меня ты не забудешь.
И радостно на сердце у меня, когда ты спрашиваешь: любишь?
А как же, друг ты мой, тебя мне не любить,
Ведь это позволяет мне с тобою жить и молодою быть!
Нет разницы в годах: мы молоды, пока нас любят!
________________________________
*) А. Коллонтай
ВИНО
Вино в бокале. «Медвежья кровь» -
Само название волнует.
Она, чуть-чуть поднявши бровь,
Стоит, но кажется – танцует.
Какая сила влита в нас,
Где выросла зверюга эта,
Что сохранена сейчас
И много раз, воспетая поэтом?
И лишь всего – «Медвежья кровь»,
Вино так тянется и янтареет,
Что хочется его пить вновь –
Оно ведь души наши греет.
ДРУГ, РОДНОЙ, ТЫ МОЖЕШЬ ЕХАТЬ
Ты молода и красива,
А в официантки пошла.
Разве в этом юная сила
Применение и счастье нашла?
Здесь, конечно, уютно и тепло
Это ведь не степь без края,
Где в палатке холод и темно,
Где пурга завоет, как собака злая…
Друг родной, ты можешь ехать
Хоть на край большого света,
Выбор сделан, я без смеха
Жду целинного привета.
Будь счастливой, до свиданья –
Разошлись наши дороги…
И мы будем в ожиданьи,
И в томленьи, и в тревоге.
Чем закончится разлука –
Оба этого не знаем,
От любви пока лишь мука,
А мы вновь в нее играем.
ХАТЫНЬ
Я один хожу по Хатыни
Среди памятников-дворов.
Где пепел и скорбь отныне
Поселились на много веков
Каждый год, отмечая Победу
Вспоминаем погибших людей,
И деревню сожженную эту
Не простим тебе черный злодей.
ТОЛПА
Ликуй толпа, ори, горлань
Во все глотки хором!..
Пусть поликует эта дрянь,
Пусть обнаружит черный норов.
Людское горе для толпы –
Лишь повод веселиться.
Она кричит, разинув рты,
Чтоб на себя позлиться.
Не верь толпе, она крута
Лишь в разрушеньях без ответа,
И разбежится без кнута
При виде солнечного света.
ЗВЕЗДА
В этой войне без конца и начала –
Лодку их жизни вечно качало.
И помнили люди свои и чужие,
Дни без просвета и ночи такие.
Били сербов, хорватов, боснийцев
Не стараясь запомнить в страданиях их лица.
В сорок первом сербов стреляли
Они чрез полвека слезами отдали.
И не было дружбы южных народов,
Хотя проживали все в царстве свободы.
Когда же мы, люди, поймем, что Земля
Для каждого Богом была создана:
Земля лишь одна и неделима,
И в этом ее вся природная сила.
Земля уж трясется, цунами бьет сильно
И кто уцелеет во мраке могильном?
Пусть всех образумят удары стихии,
Нас всех ожидают вести плохие.
И каждый по вере забудь про вражду –
Создайте всем миром людскую судьбу,
Счастливую, яркую дружбы звезду!
2003-2005 г. Брест
Россихин
Часть семнадцатая. Автор назвал ее «Земное». В ней с позиций добра и справедливости, нравственности и причастности к человеческим судьбам он дает свою неравнодушную оценку общественным явлениям и событиям нашего непростого, противоречивого, постсоветского времени. Здесь немало патриотических стихов и строк о дружбе и любви.
СЧАСТЬЕ
Четыре года борьбы
Прошли и победили,
Из будней суровой судьбы
Ничего не забыли.
Здоровым вернулся домой,
Медаль на груди «За отвагу»,
И зажил счастливой семьей,
А большего мне и не надо.
Сын родился, подрос
Вышел в жизнь человеком,
Не возник и с невесткой вопрос
Она не тянула с ответом.
Внук на смену пришел-
Радость в доме и счастье.
Я богатство в семействе нашел,
Хоть бывало и рвался на части.
Счастье было мне не в нарядах,
И не в почестях, ни в наградах,
А в крепкой семье,
Которой верны были все.
Я ТАК ХОЧУ
Пасхальный звон разносится в округе,
Сердца людские радостью пленит,
И каждый хорошо так думает о друге,
Что все плохое в этот день молчит.
Пусть праздник этот длится бесконечно-
Сердца любовью счастливы сполна.
Я так хочу, чтоб мирно было вечно,
И чтоб у каждого – достойная судьба.
СТОРОНКА РОДНАЯ
Слева Мухавец, справа Лесная,
А на западе Буг течет.
Город Брест – сторонка родная,
Рядом крепость – великий почет.
Я по улицам часто гуляю,
Ветерок обдувает лицо.
На реке лебедей отмечаю,
А в кармане держу кольцо.
Я у речки ее повстречаю-
Это радость, большая любовь,
А вот примет кольцо я не знаю,
А вручить не хватает мне слов…
ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ
Лошади ржут во дворе,
И веет пурга все сильнее.
Ничего не видать в ее мгле,
Но ехать надо скорее.
Кому эта спешка нужна?
Я сомневаться не смею.
Этой ночью рожает жена,
А без доктора будет что с нею?
И рванулся в ночку шальную,
Кони чуяли все мои мысли.
Я их гнал почти что вслепую
К своей цели, вовремя вышли.
И назад помчались стрелой.
Много лет не забуду дорогу,
На которой остался живой,
Претерпев за жену все тревоги
Помощь доктора жизни спасла
И жены, и дочурки любимой.
К нам зимой в дом ворвалась весна
Сделав нашу судьбу счастливой.
ТАМ НЕ ТЕПЛО
И ополячились, и онемечились,
Как будто к этому нас Родина звала,
А вышло так, что искалечились –
И тень родного дома не нужна.
И никакая Швеция, иль Дания,
Убить не в силах памяти села.
Она живет как святость, как предание,
И заграница чуждая была.
Пускай по заграницам и светло,
И люди там живут от века,
Но никогда там не придет тепло
Для русского простого человека.
И ЖИВУТ БЕЗ ЛЮБВИ И ВЕРЫ
Говорить о любви можно вечно,
Она будет с людьми, пока живы.
Но их любит лишь Бог бесконечно,
Сами ж люди – горды и злобливы.
Все норовят украсть друг у друга
И не только одни златы вещи.
И все делают это так грубо,
Словно нелюди, а черные клещи,
Что сосут людскую кровь без меры
Загоняя друг друга в могилы,
И живут без любви и без веры
А спасти их нет уже силы.
ЧТОБ РАССЕЯЛАСЬ МГЛА
Я страдаю за Русь
И клянусь небесам.
За удачи молюсь
Ибо русский я сам.
Здесь из злата кресты
Купала возвышают.
Много горя, беды,
Но зло люди прощают.
На иконы крестясь,
Просят Бога-отца,
Чтоб улучшил их власть,
Наказал подлеца.
И поменьше бы зла,
А радостей много,
Чтоб рассеялась мгла,
Чистой стала дорога.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________199
А ТЫ ТЕПЕРЬ МОЙ
Поют соловьи до рассвета,
Я жду от тебя год ответа,
А ты все молчишь и молчишь
С печалью в глаза мне глядишь.
Я сделал тебе предложенье,
А ты ждешь от меня продолженья,
Но я не пойму, что же надо:
Какие слова, а может награда
Такая, что не под силу мою?
Ты видишь, я ничего не таю.
Сколько будешь в молчанку играть?
Пора бы ответ мне уж дать,
Я от незнанья муки терплю
Мне день не отрада, и ночью не сплю…
Но вот и удача, ты говоришь,
Давно меня любишь:
Но скромность тебе не давала пути.
Ура! Поженились, чтоб вместе идти
По жизни дорогами разными –
Плохими и прекрасными.
«Мы будем любить! Песню пой –
Я твоя, а ты теперь – мой.»
ГОРЯТ СВЕЧИ ОГНЕМ
День пасхальный идет –
Он один раз в году.
Хор церковный поет
Славу сыну-Христу.
Блещут свечи огнем,
Что зажжен в его Храме,
Вместе с хором поем –
Бога нашего славим!
СЕВЕРОК
С утра похолодало
И ветер – северок.
Неудобств немало
С собою приволок
Я вышел прогуляться,
Да не вовремя видать.
От ветра стал шататься
А он с прогулки гнать.
Но я на зло стихии
На возраст плюнул свой:
Где годы молодые
Когда я был герой.
Под старость все уходит,
Исчез и весь мой пыл,
Но память вдаль уносит –
Я про нее забыл.
А сегодня праздник –
Родился Новый год,
И северок проказник
Меня не унесет.
Хоть ноги ползут тихо
Но дух велик со мной.
К болезни станем глухи
Конец оттянем свой.
Еще в обед старуха
Нальет винца стакан
Переживем разруху
Введем ее в обман.
Пускай походит следом
По кругу вслед за мной
Я трижды стану дедом
В семье своей родной.
ПЕРВОЕ ЧУДО
Родился Он в Вифлееме
У девы Марии от Бога.
Первое чудо на свете –
Страданий святым дорога.
На этой дороге немало
Невзгод предстояло ему.
Христос их прошел от начала
Не злясь на такую судьбу.
Не все его понимали –
Открытое сердце любви,
А многие и не признавали,
Считая врагом средь людьми.
Мы молимся Богу и Сыну
Рожденному от Божества,
И видим в Храме картину
Божественного торжества.
ЗАПЕВАЛА
Запевай веселей запевала,
Эта песня зовет нас в поход.
Чтобы тело с душою играло
И не знало пустячных забот.
В непростой твоей службе военный,
В этой песне – дружбы исток
И любви к ней, к кому непременно
Ты вернешься, лишь кончится срок.
ЖДУ АВТОБУС
Солнце все меньше нам светит
И заморозки поутру.
Никто меня не приметит,
Что я стыну один на ветру.
Жду, что приедет автобус
В город меня отвезет.
Природа же выкинула фокус –
Опять все пути развезло.
Грязь по колено – дорога,
И до асфальта пешком
Иду, надеясь на Бога, –
Плетуся с заплечным мешком.
А в нем подарки из дома,
Последний привет от родных.
О Господи, как все знакомо
И нет больше в мире святых.
Я сам себя богом назначил
Вершу над собою свой суд
И не было в жизни иначе
Когда со мной беды бредут.
ИХ НЕ ПЕРЕЧЕСТЬ
Воров в России много,
Их не перечесть.
Они уже герои –
Кино о каждом есть.
Но отчего же это
Затмение пришло?
Россихин
На честность – словно вето
И горькое клеймо.
Последнюю рубаху
Богатому отдать.
Нагнали много страху,
А честь куда девать?
Воров в России много,
Их не перечесть
Кому эта дорога
Дороже, чем вся честь?
А ОН МОЛИТ – ПРОСТИ
Слышу голос Христа,
Его голос с креста,
На котором его распяли.
Он просит Бога – отца
Простить подлеца,
Что на муки его отправил.
Кто бы мог все понять,
Кто бы боль мог унять,
Что он нес за грехи человека?
Но толпе как всегда:
«Боль другого – чужда», –
И живет она так от века.
А Он молит-прости,
Ибо люди темны
И не знают любви на свете…
Но всю правду твою
Они скоро поймут –
Надо быть за грехи в ответе.
НЕ ПОЙМУТ
Сытый злее голодного,
У него есть что взять,
А с бедного и холодного
Нечего брать.
Бедный хором не имеет –
Лачуга его жилье,
Но от этого он не злеет,
И душу не мутит нытье.
Сытый дрожит за копейку,
Бедный и так хорош.
Сотрет с бутылки наклейку
И не прольет лишних слез.
Не будет ладу меж ними,
У каждого только свой путь.
Правды одна лишь картина –
Умрут, тогда отдохнут.
Один от богатства большого –
Другой от бедности слезной.
Между ними царство злое,
И оно становится грозным.
ВЕТЕРАН
Дом родной мне приснится,
Из него я ушел в солдаты.
И с семнадцати лет начал биться
В опаленном войной Сталинграде
Был я ранен осколком снаряда,
И списали – не годен к боям.
За потерю ноги мне награда
Боевая медаль – ветеран.
А друзья мои однополчане
Не дошли со мною до Берлина.
День Победы я один встречаю –
Это грустная, слов нет, картина.
Смелый Алеша, верный дружок
Под Варшавой в воронке лежит,
А Иван – сибиряк – корешок,
Под Берлином снарядом убит.
Так из взвода крепких солдат
Когда принят был первый бой,
Все в землице сырой лежат
Только я и остался живой.
В этом горькое счастье мое,
И не рад я ему, ветеран,
Нет страны – все величье ее,
Перестройки унес ураган.
НАШ СТАРШИНА
По роте строчит пулемет.
Лежим, а что будет – не знаем.
И кто разобьет этот дзот,
Который вперед не пускает.
Кто-то ругается в бога,
А кто-то и в душу, и в мать,
И хоть перекрыта дорога,
Деревню приказано взять.
Вот с левого фланга ползет
Наш старшина – запевала.
Господь, пусть ему повезет!
Граната у дзота взорвалась.
На миг пулемет замолчал,
Рванулась вперед моя рота.
Не выдержал враг наш удар –
Остатки загнали в болото.
Приказ был исполнен как надо,
Но в роте – полвзвода живых.
Старшине – боевая награда,
Побольше бы было таких.
Он жизни своей не жалея,
Пример молодым подавал,
Он знал, старшина, будем злее
И к подвигу каждого звал.
ЛОЗУНГИ
«Вместе мы – сила!» бросают лозунг в толпу,
Только с кем это «вместе» понять мудрено,
А очень хотелось бы бывшему «совку»
Знать, что скрыто за криком, что будет дано.
Огромных жуликов крепко сейчас поощряют –
Все их награбленное только при них,
Но нищие все познавать начинают:
В своем государстве им хуже чужих.
Чужой награбит живя за кордоном,
Свои же воруют до белого гроба
Не выкорчуешь их железным ломом,
Так как это под лозунгом «Свобода!»
Лозунги звучат разные – их послушаешь всласть,
Но к лучшему, никто ничего не меняет,
Растащили Союз и создали темную власть,
А когда ей конец так никто и не знает.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________201
СОЛДАТ
Он в жестоких боях за Варшаву
Проявил героизм – дали «Славу»,
За Зееловские высоты
Орден Красной звезды и три дня «отпуск»…
В медсанбате его хорошо подлечили,
И в состав боевой вновь включили.
До Берлина дошел мой герой
И счастлив был, и горд был собой…
Нынче стар – громко раны болят,
Но в строю в День Победы солдат,
И салюты гремят небеса украшая –
Пусть ликует страна, День Победы его отмечая.
НА СВЕТЕ ЕСТЬ ДРУГОЕ ЧУДО
Я не был в Риме никогда,
Да и навряд ли буду.
Жалеть об этом? Ерунда –
На свете есть другое чудо!
Мой городок, где я родился,
Покой и радость – тишина.
Я здесь мальчишкою влюбился,
Любовь не звал – звала она.
Я Рим не видел – не беда,
А вот кто городок мой знает?
Он будет верен мне всегда,
Он жизнь любовью согревает.
ЧТОБ НЕ БЫЛО НОВОЙ БЕДЫ
Вечная слава Иисусу –
Сыну грешной земли.
Ему каждодневно молюся,
Чтоб не было новой беды!
Милосердие нашего Бога.
Пусть окружает вокруг,
Исчезнут и боль и тревоги
Пусть в счастье люди живут.
ЖЕЛАЯ ЗНАТЬ
Жизнь кончилась, как песнь оборвалась
Итог ее не очень то счастливый.
В права вступила Божеская власть,
А суд ее всегда был справедливый.
И он дает не каждому возможность
Подвесть делам своим земным черту.
Нам неизвестна воли божьей сложность
Исполнишь ли свою заветную мечту.
Однако пораженцем стать не можешь,
Хоть знал; мечта несбыточной была,
Жизнь кончилась, и нечего итожить,
Она уж счет представила сама.
Желая знать совсем другую жизнь,
Ты сам себе в конце концов признался:
Поверить трудно, но все же помолись,
Чтоб там ты человеком звался.
КОЛЕЧКИ
Над речкой, над речкой
Мелькают стрижи,
Не связан колечком –
Счастья не жди.
Кольцо надевая –
От Бога удача,
Жену обнимая –
Боритесь за счастье.
Оно всегда будет
Сиять в доме вашем,
Оно верных любит
Их делает краше.
Колечко с колечком –
По жизни дорога,
Союз ваш сердечный,
Подарок от Бога.
Над речкой, над речкой
Стоит тишина,
А в мире извечном
Где муж – там жена.
ГОРЬКО БЫТЬ ОДНОМУ
Я последний военный призыв,
Счастье мне широко улыбнулось:
Просто чудом остался я жив,
А друзья с войны не вернулись.
Но как горько быть одному:
Никого не осталось из детства.
Не успел я проклясть ту войну,
Как другая поранила сердце.
Годы шли и сын мой подрос
Лейтенантом служить стал в Афгане.
Сколько мною пролито слез –
Жизнь пошла вся в черном тумане,
Круг замкнулся жизни моей:
С чего начал тем и кончаю.
Не единой наградой своей,
Не горжусь, не ношу величаво.
Да зачем мне носить их теперь?
Нет страны, что дала на их право
Никому не нужна, мне поверь,
Прошлой жизни великая слава.
ЦВЕЛО НАЧАЛО МАЯ
В победном сорок пяток
В атаке с автоматом
За Родину и с матом
Погиб в бою солдатом.
Цвело начало мая,
Когда земля родная
От края и до края
Вновь силы набирая,
Добить врага спешила
В Берлине – и свершила
Он был солдатам братом
Не гнулся под снарядом.
И даже умирая
Сказал: «Начало мая…»
Россихин
ВСЕ ДЕТСТВО НАШЕ БЫЛО ТУТ
Как бесконечно дни бегут –
Сменяются календари.
На Западе бои идут
С зари и до зари.
В большом селе моем родном –
Спокойных нет семей.
И в каждой хате об одном:
Расти, сынок, скорей…
Расти, кормилец, подрастай,
Заботы полон рот,
Хоть разорвись, а поспевай
Подряд четвертый год,
И мы познали – только труд
К Победе приведет!
Все наше детство было тут –
Зовущее вперед.
БУДЕМ ЖИТЬ!
1.
Будем жить – не тужить,
Не вздыхать тяжело
По годам все кружить –
Вспоминать, что ушло…
Старики да старухи –
Все горе познали.
По деревне лишь слухи
Кому что написали.
Это все фронтовые
Печальные вести,
Это дни трудовые
Не теряющих чести.
Всех нас братьев, отцов,
Сыновей и сестричек –
Чтили письма бойцов
Дорогих всем страничек.
2.
Год за годом прошел
Подросли, повзрослели.
Военком нас нашел –
И одели в шинели.
Вот и мы уж – солдаты,
Хоть еще пацаны.
Я ушел в сорок пятом,
Захватив часть войны.
3.
Я в бою под Берлином
Вражью пулю схватил,
Свет сошелся мне клином
Но остался я жив.
После года леченья
Я вернулся в деревню.
Лишь одно облегченье –
Поступаю я верно.
Из десятка ребят,
Кого не было ближе,
Лишь один я солдат,
С божьей помощью выжил.
И за вечер в семье
Все село побывало:
Про судьбу сыновей
У меня узнавало.
Что сказать было им
Матерям, знал едва ли,
Но им всем стал своим,
И они поздравляли,
Что вернулся домой, –
(Вот уж счастье в светлице!)
Его хватит с лихвой
Нам – и всем по крупице.
ВСЕ ИЗМЕНИЛОСЬ
Где России мощная сила?
Я не чувствую пульс бурлящий.
На парадах, в кино – все красиво,
Но не в жизни теперь настоящей.
Удивленьям моим нет предела,
Как все прежнее изменилось.
И как много остались без дела,
А немногие крепко нажились.
Те, что жили средь нас ожидая,
Когда жалкий правитель придет,
Вдруг включились в страду, пожиная
Все плоды, что народ создает.
НЕ ЖДИ
Любовное вино известно всем давно,
Оно дурманит и зовет куда-то
Не видишь света, ведь кругом темно,
А поцелуй дороже злата.
Вино, вино – оно дурманит крепко.
В любви один просвет - любовь!
Она хватает за душу так цепко,
Что мирным кажется огонь любой.
Огонь потушить, а любовь – нельзя,
Она всю жизнь берет без спроса,
Но иногда оказывается – зря,
И падаешь ты в горе, как с откоса,
А на лету живой одно мгновенье,
И этот миг – вся память о любви
Прошедшему уж нет значенья,
А большего от мига и не жди!
КОГДА ВЫХОД НАЙДЕМ?
Олигархов немного,
Но все богатство у них.
И не судят их строго –
Ждут прихода других.
Один клуб покупает,
А яйца – другой,
Ну а третий хватает
Все, что есть под рукой.
Обирают Россию
И слева, и справа
И партийную силу
Применяют исправно.
Только русский народ –
Всем кормилец, да спился,
Песни громко поет,
Позабыв, за что бился.
Когда ж выход найдем
Из дерьма, где завязли,
И дорогой пойдем
Без олигарховой власти?..
ТАК ВЕЧНО СМЕНЯЯ ДРУГ ДРУГА
Осень права предъявляет,
Желтыми стали деревья.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________203
Ветер все чаще гуляет
Ночью по крышам селения.
Дни все короче, и реже
Солнце глядит с высоты.
Лето веселое, где же?
Кончилось нежное ты.
Как в жизни без расставаний
Не было б радостных встреч
Тем лето будет желанней
Все радости эти беречь
Пусть осень права предъявляет
Мы знаем, лето придет!
Так вечно, сменяя друг друга
Вся жизнь на земле идет.
ТОЛЬКО ЛИШЬ ЧАСТНОСТЬ
Откуда эта тучка взялась,
Было солнышко и вдруг – дождь…
В ней все счастье мое, ее власть,
На поверку одна только ложь.
Как красиво она притворялась,
Годы долгие шли чередой.
Мое счастье, она ж посмеялась,
Я остался надолго больной.
Почему не предвидел я это?
Моя верность прошла всю войну.
Я с победой привез два букета,
Почему не взяла – не пойму.
Она просто устроила жизнь –
Он директор торгового склада.
Я сказал сам себе – удержись!
Ни к чему вся эта расплата.
На вокзале сижу в ресторане,
Я остался один на всем свете,
Хочу злость запрятать в стакане,
А не быть, как бандит, в ответе.
Пусть живут и счастливы будут,
Но я знаю одно – ад прошедший.
Они вечно меня не забудут –
Нынче буду для них сумасшедший.
Если б в разуме был – не простил
Все предательство бывшей жены,
Но я сам себя победил –
Знал, что многие жены верны.
Я их, верных, видел в бою,
Они нас по раненьям спасали,
С нами вместе стояли в строю,
И за нас в боях погибали.
Мой же случай только лишь частность
И в мою лишь вписался судьбу,
И к нему никто не причастен…
Было так: все списать на войну.
На нее мы немало списали
И хорошего и плохого
Вновь и вновь мы себя проверяли,
Что годны не для рая земного.
НЕ НАДО ЛГАТЬ
Не надо мне лгать, дорогая,
Неправда к добру не приводит,
Она как попутчица злая,
Что в дебри ведет, колобродит.
Нет в ней просвета любви
Вся жизнь идет как в тумане.
Ради нашего счастья не лги,
Не живи, ради Бога, в обмане.
ПО РЕЧКЕ
По речке плывет пароход,
Гармошка чуть слышно играет.
На палубе кто-то поет
О море, священном Байкале.
На речке все тихо кругом
Леса к ней подходят вплотную,
В вечерней тиши несет табаком,
Кто-то курит трубку большую.
Плыть мне на север, пускай я один
Жизнь городская совсем надоела
Сам по себе, сам себе господин.
Плыть ведь любимая не захотела.
Ей радостно в городе жить
Где много ночами огней,
И нам предстояло решить:
Быть вместе или врозь поскорей.
По-старому жить не хочу,
По-новому, как не умею
И сам над собой хохочу,
Дорогой тоску одолею.
Я все же тоскую по ней,
Жизни мне незнакомой.
Эй, корешок, стаканчик налей –
Кто из нас станет ведомый.
Будет север вести и вести,
Он хозяин я гость в его доме.
И по прошлому не грусти
Пусть оно в речке утонет.
По речке плывет пароход,
Гармошка совсем не играет,
Но кто-то поет и поет
О море, священном Байкале.
МЫ РАДЫ
К зарплате рубль – добавят:
Мы рады, словно дети,
А магазин убавит
Все успехи эти.
Жировка пожирнела
И без решений власти.
В карманах посветлело
И в жизни меньше сласти.
Лихой беды начало –
Улучшилось житье,
Оно у нас позвало
Расходы на жилье.
На днях моя квартплата
Покроет весь бюджет…
Судьбинушка проклятая
И в ней просвета нет.
СЛЫШУ ШАГИ
В Брестской крепости нет тишины,
В Брестской крепости слышу шаги
Всех, кто не дожил до этого дня,
Так сложилась судьба, так решила война
Но сегодня здесь все, как живые,
Не состарившиеся, а совсем молодые
Поминают всех павших на поле войны
Россихин
За Победу, за Родину пьют фронтовые
И еще посошок за удачи страны.
В Брестской крепости нет тишины…
НЕ ВЕРНУТЬ
Листок письма, он очень краток,
Ты в нем прощаешься со мной.
Осадок в сердце горько-сладок,
Рассвета час уж не с тобой
Не будем мы мечтать о славе
Любви, подаренной судьбой,
Ведь ты всегда имела право
Остаться каждый миг собой.
Всему судьба – она, злодейка,
Нам в наказанье или в дар.
Распалась вся наша семейка
И каждый принял свой удар.
Переносить все будет тяжко,
Но кто из нас был виноват?
Не склеишь, ведь разбилась чашка,
И не вернуть любовь назад.
БЕРЕГИТЕ ДЕТЕЙ
От любых окраин дальних
Все они спешат в столицу.
Здесь, в условиях реальных,
Проще будет прокормиться.
Где же их родные мамы,
Где отцы – семейства стержень?
А они глухи, упрямы –
Лишь на водке мир свой держат.
В одиночестве и залпом
Прогоняют грусть – тоску,
А сиротки по вокзалам
Наполняют всю Москву.
ОТВЕТ
Печали нет и горя нет, –
Пришел ко мне ее ответ, –
Я буду жить теперь одна,
Лишь сердцу своему верна.
Ты не хотел меня понять
И ждал, что я спешу обнять.
Но нет, не будет больше так,
Не дам себя я обвинять.
Теперь намного поумнела,
И кровь любви уж отшумела,
Умолкли стуки сердца моего,
Прощай навек – итог всего.
Я СТОЮ И МОЛЮСЬ
На кладбище ни души,
Лишь ворон следит за мною,
Что я делаю здесь в тиши
У креста с сединою.
У креста я стою и молюсь,
Вспоминая год сорок первый,
И от слез своих не таюсь
Здесь покоится друг мой верный.
Он погиб, защищая меня,
По законам военного братства
Не щадил и не прятал себя
Научил с немчурою драться
Я в Берлине закончил войну
Он сберег меня в то лето
Тяжко верить в такую судьбу
Но я помню все беззаветно.
Я умру, придут внуки сюда
(Хоронить завещаю с ним рядом).
Эстафета памяти вечно верна,
А земля вся покроется садом.
БУДУ ПОМНИТЬ
Отступает далекая даль,
Ничего мне теперь и не жаль.
То, что было, как в диком бреду, –
Для нее лишь одной берегу.
Но когда же будет она
Мне, как прежде, бывала, верна
И вновь кинет мне камень в окно,
Что открыл для нее я давно?
Но проходят и ночи и дни –
У меня ожиданья одни,
Видно, буду я вновь одинок
И она не преступит порог.
Отступает от сердца печаль –
Ничего мне теперь и не жаль,
Я ее буду помнить всегда,
Все разлучные жизни года.
Все, что было, давно уж прошло,
Я уж сед и годами не молод,
Но я помню, что было давно,
И любви не затихнет мой голод.
РОД ПРОДОЛЖИТЬ НЕКОМУ
Семеро у матушки, как дубы, сыночки.
А вот света нет одни только ночки.
Вот и в 21-й век никого не вышло
Семерых могилы от Москвы до Вислы.
Без наград солдаты навсегда остались,
Только боль у сердца с горестью познались.
Помнит она каждого своего сыночка
Род продолжить некому - черные все ночки
С ней печаль осталась как змея подкралась,
Вот такое счастье мамочке досталось.
СТАРИКИ
Старики, старики,
Вы еще, как дубки,
Вы еще молодцы,
И на радость крепки.
Прошагали войну
От Москвы до Берлина,
Защитили страну
Разгромив вражью силу.
Нынче гордо шагают
В строю ветераны,
И опять вспоминают
Незажившие раны.
Кто-то всех потерял
В битве этой проклятой,
Но фашистов изгнал,
Когда шел сорок пятый.
Годы рвутся вперед
В небеса, словно птицы
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________205
И ликует народ
На парадах в столицах.
Старики, старики
Вас всего единицы,
Вы, на радость, крепки,
Пусть война только снится
И НИКТО НЕ ДОРОЖИЛ СОБОЙ
Я не знаю, сколько проживу,
Только понимаю: очень мало,
Но забыть не в силах ту войну,
Что Отечественной звалась.
Все Отечество шагало в бой
На полях сражений и в тылу,
И никто не дорожил собой
Каждый жаждал завершить войну.
Мой отец по старости служил,
Охраняя путь железнодорожный,
И хоть часто дома он и был
С фронта ждал письма тревожно.
И оно о сыне, жарким летом,
Весть плохую в дом наш принесло.
Мы от боли не видали света,
До сих пор из сердца не ушло.
…Пусть сейчас гремят салюты
В память не вернувшихся с войны,
Мы, как и тогда, к фашистам люты
Бессмертным подвигам верны.
Когда умрет все поколенье наше,
Прошедшее дорогами боев –
Пусть будет жизнь сынов и внуков краше,
Чем была она у дедов и отцов
И ВСЕ КОСТИ БОЛЯТ
Жду опять непогоды
Ее раны сулят.
Одолели невзгоды,
И все кости болят.
Нет руки, нет ноги –
Инвалид первой группы.
Господь Бог, помоги
Одолеть все недуги.
Очень часто я пил
Чтоб от боли забыться,
Ты прости, я грешил,
Я стремился напиться.
Чтобы жить веселее.
Но опять одиноким,
Мне теперь все больнее:
Водка вышла мне боком.
Я и думал нередко:
Лучше быть бы убитым.
Но сражен очень метко
Судьбою стал я забытым.
Кости пусть погудят
(они где-то у Луги),
Тяжелее во сто крат
Смочь сердечные муки.
14 МАЯ
Жена в больнице в доме стало пусто
Как операция пройдет, гадаем,
А на душе и тяжко, и грустно,
Что с нами будет – ничего не знаем.
Но верим, очень сильно верим
Что все благополучно завершится.
Хирургу вскоре жизнь ее доверим
И операция пройдет у него чисто.
Сейчас же ждать и ждать, и посылать
К Богу просьбу, чтобы он, Всевышний,
И ее, и нашу боль бы смог унять,
И для жизни дал бы передышку.
УХОДЯ ВДРУГ ПОЙМУ
Ничто меня не тревожит,
Вскоре покой обрету,
А кто-то вздохнет, быть может,
Что унесся я в высоту:
Туда, где райские кущи,
Где нет забот и печалей,
Где всем навсегда будет лучше
За то, что так долго страдали.
Страдали весь век XX-й,
И в новом – покоя все нет.
За что человек проклятый –
Никак не поймет белый свет,
А на земле все просто:
Друг друга сживаем со света,
Хоть мы тут посланники – гости
Божественного завета.
Помни об этом каждый.
Не жди погоды у моря,
А сделал бы так хоть однажды –
Избавил другого от горя.
Тогда, уходя в другой свет
Был бы, быть может, помянут:
Мол жил простой человек,
И жизнью не был обманут.
И я уходя – пойму:
Добра творил очень мало.
Нет ссылки на злую судьбу,
Что счастьем не баловала.
Я не лучше других, я знаю,
Но как поздно пришло прозренье
В этом сам себя проклинаю
И не жду от Бога прощенья.
А сейчас ничто не тревожит –
Обретаю свой вечный покой,
И кто-то вздохнет, быть может,
Ушел, как и был, сам собой.
СНЫ
Сны бывают разные –
Хорошие и плохие.
Есть иногда проказные,
Чаще всего дурные.
Немало снов сбывается
На крыльях их унесешься.
А есть просто так – забываются,
Как только проснешься.
Счастлив тот человек,
Кто с ангелом повстречается,
Ему обязан навек,
Что счастье ему улыбается.
Кто нам приносит сны,
Человек об этом не знает,
Но если вы Богу верны,
То ОН вас сном поощряет.
Только задача одна –
Россихин
Сон человеку понять бы,
Жил бы он всегда
В его правдивых объятиях.
БУДЬТЕ ДРУГ ДРУГУ ВЕРНЫ
Женщина – это любовь,
Но женщины разные.
Любовь повторяет вновь
Их натуры проказные.
Женщина – это жизнь.
Мужчина без женщины – ноль.
И сколько он не держись,
Потеря женщины – боль.
Женщины и мужчины
Будьте друг другу верны.
Ищите в себе причины
Что вдруг уйти должны.
Куется судьба лишь вами,
Вы – верные птицы в полете.
Создайте своими руками
Счастье и с ним проживете.
РЕЧКА ЛЮБВИ
О боли душевной моей,
О женщине, мною любимой,
Никогда не забуду тех дней,
Где вместе гуляли долиной.
Она нас к реке привела,
Что тихо катилась в разливе,
Вот здесь, две руки, два крыла,
Любовный союз закрепили,
Потом я ушел воевать,
Фашистская свора напала,
Ее нам пришлось изгонять,
Чтоб речка любви не пропала.
Счастливым вернулся домой,
С наградой, но высшей наградой, –
Что зажил счастливой семьей,
Что речка любви всегда рядом.
СОВЕСТЬ
Один все пьет, другой все льет –
У каждого своя причина.
Кто откровенен, а кто лжет,
И жизнь как проклята чужбина.
А было время, их любили,
С работы ждали с нетерпеньем,
Конечно, молодыми были,
И вспоминают с сожаленьем,
Что возомнили о себе,
Мол, мы никем незаменимы,
Открыли путь своей беде,
Себе самим создав причины.
Так высоко себя ценили,
А жен не чтили – не уйдут.
Всем поведением их злили,
Считали, что без них умрут.
А дальше хуже, все и хуже
Пошли «налево» к молодым,
Назвав себя «свободным» мужем
Отныне стали холостым
Развод застал, как гром средь неба,
Но жены на своем стояли:
«Мы не останемся без хлеба,
И вы неверные, чтоб знали,
Как надо нас беречь от горя,
Семью хранить – святым святое,
Но так случилось, значит, воля
Не сохранила дорогое.
Чужбину зла себе создали
Среди людей, вы одиноки,
Совсем легко свое отдали,
Чужое, же, останется далеким…
Не то уж времечко настало,
Когда во всем жены терпели,
Они на ноги крепко встали,
Им по плечу любое дело.
Детей они поставить смогут,
Они верны им до конца,
А муж? Пусть совесть не тревожит –
Она уж не спасет глупца.»
А ДЕВЯТОЕ МАЯ ИХ ДАТА
Я случайно слушал рассказ:
Говорили два друга о жизни.
Тот что постарше был ранен не раз,
И как хвори его чуть не сгрызли
В медсанбате сестра отходила,
А уж в госпитале сам король,
Но сестренка его не забыла
И счастливой была ее роль.
Она душу согрела солдату,
Окружила заботой, теплом,
А девятого мая их дата:
Поженились они этим днем.
Поселились в домишке пустом
И зажили, не бросили люди,
Кто скамейкой, кто койкой, и просто ведром
Помогли –их век они не забудут
Жизнь вошла в колею: трудились,
Собирая по крохам свой дом.
А вот дети у них не родились
И война виноватая в том.
Из приюта мальчонку забрали
Стали жить потрудней, но счастливей,
Парня крепкого воспитали
И гордились – сын прост, не хвастливый
Тут и армия подоспела – призвали
И ушел их сынок на войну,
Они с другом в Афгане пропали
Но кому взять за это вину?..
А жена, медсестра боевая,
Через год от тоски умерла,
Он от горя запил, вождей проклиная,
Да и жизнь ему стала совсем не нужна.
Только память еще помогает:
На могилу к жене часто ходит
Сколько будет так, он не знает
И в бутылке покой лишь находит.
Не судите, судимы не будете…
Я подслушал рассказ, свел к итогу:
Что есть в памяти – не забудете,
А на сердце осталась тревога.
ПОСИДИМ РЯДОМ
Смолкли оркестры, затихли барабаны,
В темных небесах салюты отгремели.
В повседневной жизни наши ветераны,
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________207
Хоть и были праздники, но все же поседели.
Ордена, медали с пиджаков посняли,
Дня Победы, может, вновь дождутся.
Всем им нужен отдых, в торжествах устали,
Да и годы старости птицею несутся.
Ничего, все верно, так по жизни надо:
Молодым дорога – старикам почет.
Посидим, друг, рядом на скамейке сада
Вспомним день на фронте шел в двойной зачет.
На лице улыбки: пусть они все реже,
Но с годами радуются даже часу жизни.
Их осталось мало, да они все те же –
Им парадом почести отдает Отчизна.
СОБАКА
Лает собака на ветер,
Но на подворье родном.
Она защищает от зверя
Себя и хозяина дом.
Ее не удержит преграда –
Непрошенных ночью «гостей»
А утром ей в награду
Миска хороших костей.
Служит собака честно –
Хозяина не подведет,
Подаст ему вовремя вести
Чужак к ни во двор идет.
Собака верна человеку,
Так было, так есть, и так будет.
Честнее ее нет на свете
И фальшь любую учует.
Она не то что люди,
Бросают родных в беде,
Собака добра не забудет
И помнит о нем везде.
МНЕ ГРУСТНО
И века не дожили
Как снова разошлись.
Во всем винят Россию,
Создавшей эту жизнь.
Грузины и армяне,
Литовцы, латыши,
Эстонцы, молдаване
Ругают от души.
Смеются дури русской, –
Пора забыть язык.
Как от всего мне грустно:
Пустой, хоть злобный рык!
ЗАКОН
Чтобы так Россией править
Можно ВУЗов не кончать.
Все премудрости оставить
И закон для всех создать.
Чтобы не было мигалок,
Соблюдайте светофор,
Человек не стал чтоб жалок
Средь чиновничьих опор.
Гибнут люди на дорогах,
Словно мы в войне живем.
Нет у нас законов строгих –
Безразлично как умрем.
Чтобы жизнь наладить прочно
Разрушать ее нельзя
Утвердить законы срочно –
Это верная стезя.
Жизни ритм закон наладит,
Кто ворует – тот в тюрьме.
Перестаньте себе гадить.
Чтоб не жить в родном дерьме.
Бьют в ладоши, матом кроют –
А того и не поймем:
Если дом свой не построим
Снова жить и не начнем.
СВЕТ ПОГАС
Свет погас, и пол-России
Поглотилось темнотой.
Где еще ждут дни такие
У столетья за чертой.
Где прогресс? Он как в тумане
Не в углах, туман – в Москве.
Как в Уэллсовом «романе»)
Пол-России сразу в мгле…
Что еще в обвале будет?
Катастроф не избежать,
Если Дума думать будет
Гордишко как назвать.
Словно нет другого дела –
Тратят время попусту.
Где беда у нас осела,
Не найдешь без компаса.
____________________________________
)Автор имеет в виду книгу Уэллса Герберта Джорджа «Россия во мгле» (1920)
НЕ УЙДЕШЬ ОТ СУДЬБЫ
Посвящаю Анужис
Не забыть мне Форосский утес,
На нем церковь стоит величаво.
Мы с тобою пришли сюда в ночь
Помолиться, чтоб лучше нам стало.
Только наша мольба до Бога
Не дошла, знать, молились мы мало,
От того у нас вышла дорога,
Та, которую мы и не звали.
В буре жизни много лет пронеслось –
Наша встреча до гроба не вышла,
Видно ветром с утеса снесло.
Что молились мы в храме чуть слышно.
От судьбы не уйдешь никуда.
Мы по-разному жизнь свою строим.
У тебя, у меня есть одна лишь беда.
Оба мы ее только и стоим.
Я хотел бы вернуться назад.
В тот старинный храм на утесе.
И увидеть любви твоей взгляд.
Что по жизни остался вопросом.
22.06.05
Россихин
ЛЮБОВЬ ВСЕГДА ОДНА
«Любовь нечаянно нагрянет» –
Утесов с сердцем так поет,
Но для меня уже не станет,
Глухое сердце не зовет.
Я был обманутым в начале,
В свои семнадцать юных лет.
Какое горе, если б знали,
Я перенес, ведь боль не ждет.
Я, глупый, верил, что она
Судьбою предназначена,
Ведь уверяла же меня –
Ее любовь навек удачлива,
…Поверку юность не прошла
И виновата здесь разлука.
Она к другому вдруг ушла,
А мне осталась только мука.
Любовь, влюбленность всегда рядом
Так проверяй себя на ней.
Влюбленность кажется нам садом,
Но весь нектар его не пей.
С тех пор не верю я в любовь,
Она продажная – и глупо.
Вновь будоражить свою кровь,
Когда осталось сердце глухо.
2005 г. Брест
Часть восемнадцатая. Наряду с так называемыми «вечными» лирическими мотивами - родина, любовь, мир природы автор затрагивает многие животрепещущие социальные темы, проблемы отношений между людьми и странами. Обо всем этом пишет искренне, неравнодушно, с уважением к человеку. Немало стихов о родной Сибири, о России, чьим сыном считает и утверждает себя автор. Часть эта определена им как «Мозаика».
БЕРЕЗЫ
Лучше нету цветущей березы
С нею прожил и счастье, и грезы.
Улыбаюсь при виде цветущей березы:
Не затмят красоты даже алые розы.
Если б силу имел да еще капиталы,
Засадил бы страну я березкою русской,
Чтоб все люди ее красоту понимали –
Может, не было б жизни блеклой и тусклой.
ДОЖИВАЮТ
Три старухи да старик –
Вся деревня налицо.
Да петух, да галки крик…
Сиротливое крыльцо.
А бывало ведь, на нем
Все не умещалися,
Сладко вспоминать о том,
Как при встречах улыбалися.
Шепелявит нынче рот –
Без зубов старухи.
Мало кто и разберет,
Да к тому же глухи.
Что тут будет? Кто узнает
И с людьми поделится?
Знать, деревня умирает,
Здесь некто не селиться.
Старость надо доживать
И людьми остаться.
После жизни – только б знать! –
Где им повстречаться?
Может, там, как здесь бывает:
Есть и холод и тепло…
Старики век доживают –
Доживает и село.
ВЕРЬ СЕБЕ
Как искренне цветет сирень,
И птицы заливаются!
Открой скорей же сердца дверь –
Пусть люди удивляются.
Тому, что ты в любви верна
И чувств своих ты не скрываешь.
Ты не желаешь быть одна,
Хоть любят ли тебя, не знаешь.
Ты верь себе и береги себя
Все чувства нежные для друга.
С ним скоро встреча впереди,
А с нею кончится разлука.
КАК ЗЕМЛЯ ХОРОША
Ничего нет теплее на свете,
Если в доме своем ты живешь,
С петухами встаешь на рассвете,
К тихой речке по лугу пройдешь.
Воздух чистый, и реченька рядом,
Они с детства с тобой, и сад,
Что весною гордится нарядом –
И всему ты несказанно рад.
Посидишь у речушки игривой,
На душе и светло, и тепло:
Как земля хороша, как красиво
То, что Богом для нас создано.
НА ВЕСАХ
Мне больно, но не знаю почему,
А голову давленье давит.
За что такая мука, не пойму,
И кто же ею вечно правит?
Врач долго, честно объясняет –
Ему неведома причина та,
И признается, что не знает
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________209
Отменного лекарства на года.
Я это сам усвоил всем нутром:
Нет, доктора не в силах делать чудо,
А мне всегда больнее по утрам,
Когда от боли вовсе худо.
Судьба всему итог подводит:
Нас ждут давно на небесах.
Жизнь неизвестно как приходит,
И смерть, что с нею на весах.
НЕ СПИШИТЕ
Ты в арабской стране
Счастье хочешь найти,
Не стоять в стороне,
В жизнь чужую войти.
Будет все у тебя,
Кроме счастья свободы.
Там не любят шутя
И к жене очень строги.
То, что собственность мужа,
Ты не сразу поймешь,
А узнаешь – и стужей
Будет жизнь твоя сплошь.
Ты хотела богатства –
Ты его получила,
Тут не будут считаться,
Если ты не платила.
Плата очень простая –
Жизнь свою позабудь.
Не судьба в этом злая,
А твое «как-нибудь».
ЛЮБОВЬ НАПОМИНАЕТ
1
Сегодня вечер очень теплый
И так душевно согревает,
А аромат из сада тонкий
К любви счастливой призывает.
Чего для счастья не хватает?
Она меня любить не может.
Заставить? Как? И прок какой?
Жених ее, наверно, сможет
Создать достаток и покой,
А я совсем, совсем другой.
Чем кончится мое сраженье
С самим собою, кто мне скажет?
О, Боже, дай мне лишь терпенья
Дождаться мига, что нас свяжет,
А может, и меня накажет.
2
Финал настал, и очень скоро,
Она отвергла мою руку,
И не было меж нами ссоры,
Но обречен теперь на муку,
Я вынес для себя науку.
Жар-птицу ловят только в сказке,
А в жизни проза – без стыда,
Что вышло бы из нашей связки?
Нет, не любовь – одна беда,
Причем на долгие года…
И снова вечер очень теплый,
Он все еще нас согревает.
Теперь уж я не очень робкий –
Реальность жизни заставляет,
И старая любовь напоминает.
ГОРЬКОЕ ДЕТСТВО
И по два и по три целых дня
Оставался ребенок без пищи,
Но любовь в его сердце жила
Хоть духовно родители нищи.
Им в бутылке радость до дна,
А ребенку – черная тьма,
Да и в страхе денечки такие.
Что же с нами творится сейчас?
Про детей и род свой забыли,
И когда же настанет тот час,
Чтобы пьяниц совесть убила?
ЕЕ СЫН
Россия – мать моя родная
Как мне любить тебя должно,
Ведь ты и нежная, простая
Живешь в душе моей давно.
Я был еще ребенок малый,
Но видел радость, горечь бед,
Запомнил снег весною талый
И очень нищенский обед.
Но главное не это было,
Я жил в России – ее сын,
Так до сих пор и не остыло
Виденье детских лет картин.
Родная мать, моя Россия,
Ты в моем сердце навсегда.
И равных нет тебе по силе
И не страшит тебя судьба!
КОМУ ВЕРИТЬ?
Нет людей, кому бы верить,
От президента до бомжа,
Каждый лжет, кому ж доверить
Свою жизнь судьба должна.
Толстосумы людей «любят»,
А себе добро творят,
Беспрестанно людей губят
И о них не говорят.
Лет пятнадцать перестройка
Все хорошее убрала,
И в стране одна попойка,
Гордость жизни растеряла.
СТРАХ
В страхе живет нынче мир,
И оправданья этому нету.
Одна страна – «командир» -
Держит в плену планету.
За океаном находится он,
Вдалеке от арабских стран,
Но и здесь задает свой тон:
Подчинить себе хочет Иран.
Что будет в счете конечно,
Никто предсказать не может,
Но в мире таком беспечном
Всю землю за миг уничтожат.
ПОТОМКАМ
Мне приснилось во сне это кладбище,
Той далекой истории дни,
Кочевых наших предков становище
Россихин
Их загасшие в ночи огни.
Как мне предков назвать, я не знаю,
Только, голову низко склоняя,
Своих предков труды воспеваю –
И горжусь, что земля мне родная.
Так зачем на ней взрывы гремят.
Что потомки делят на свете?
Им планета досталась одна,
И она всем живущим навеки.
ПУСТЬ ПРОСТЯТ
Я умру на рассвете, в час рождения дня,
И никто не в ответе за судьбу, за меня.
Много лет позади – жизнь прошла не спеша,
Ничего уж не жди – ввысь уходит душа.
Пусть простят, кто обижен за годы мои,
Кто отвергнут, унижен – зла не таи.
В жизни много не спето, недосказано мной,
Не нашлося ответа или скрыто судьбой.
Я умру на рассвете разноцветного дня –
Пусть играются дети, и растут, всех любя
О ЛЖИ
Когда-то Тютчев говорил:
«Все сказанное – ложь!»
Он ею сам порой грешил,
Но старое не трожь.
Пустым словам не восхищайся,
Но в сердце их перевари,
И никогда не возвращайся
К тому, что кто-то говорил.
Где меньше слов – там меньше лжи,
Не говори – добро твори.
МЫ РУССКИЕ
Русские парни русской земли,
Не россияне, а русские вы!
Простор бесконечной и твердой любви
В себе заключают России сыны.
Разные люди о ней говорила:
В России мы русские, а не чужие,
В дружбе народов, как мать, ее чтили,
И от фашистов в боях защитили.
Наша Россия многих сплотила
В единый, великий русский народ,
Как будто их мать одна породила,
Но каждый по роду предков живет.
Когда же величие духа России
Русские дети, как встарь утвердят?
Россия без русских уже не Россия,
А по другому нельзя ее звать!
ОТВЕТ Л.Д.
Кому и что сказать могу –
Все говорю до откровенья.
Слова ищу и берегу –
Они источник вдохновенья.
Спасибо всем, кто понимает,
Как тяжело поэтом быть,
Но другой жизни он не знает,
И вечно честью дорожит.
НЕДОВОЛЕН
На мой вопрос, а любит ли меня,
Она с улыбкой нежной так сказала:
«Ты посмотри, друг, в зеркале себя,
Поймешь, что я любовь твою не звала.
Твоей женой не буду никогда,
Мне жизнь другая предназначена,
Напрасно, друг, теряешь ты года –
Твое желанье просто неудачливо.»..
И стыдно мне, что не имею власть
Над ее чувством, взглядом и душою.
Как я так глупо мог пред нею пасть,
До боли недоволен сам собою.
ВОЗВРАТА НЕТ
Ах очередь, ты очередь
Мы без тебя не жили,
Радостей не очень-то,
Но ими дорожили.
Всего теперь в достатке,
Но есть одна беда,
Она уж не загадка –
Пенсия мала.
Не пенсия, а слезы,
Но как то надо жить,
А в голове все грезы –
Их не позабыть.
Мечтаешь все о старом –
К нему ж возврата нет,
А новое ударом
Бьет по мозгам в ответ.
Да и кому ты нужен
Забытый в вихре дня.
Один как в зимней стуже
Пьешь горечь всю до дна.
СКОРО МОРОЗЫ
Ветер качает березу,
Веткою бьет по лицу.
Скоро наступят морозы,
Осень подходит к концу.
Сумрачно день наступает –
Все облака, облака,
Холодно их отражает,
И отвергает река.
СТАРОСТЬ ДОЖИТЬ
Мы сошлися вдвоем,
Чтобы старость дожить.
Речь совсем не о том,
Чтоб друг друга любить.
Ведь любви огонек
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________211
В нас давно уж погас.
Кто друг другу помог –
Отодвинул свой час.
До последней минуты,
Раньше нас берегли,
А теперь по приютам
Стариков развезли
Выход будто бы верный:
Кто кого отвезет.
А кто будет последний –
Сам собою умрет.
Он вздохнет иль застонет
И найдет свой покой…
Государство схоронит,
Крест поставит простой.
ВДОВА
У вечного огня стоит она –
Жена погибшего супруга,
Его могила здесь навсегда,
А для нее тут сердце друга.
Как много вдов осталось по стране,
И кто сочтет их миллионы,
И в каждом городе, селе
Слез ими пролито вагоны.
Как много ими пережито
С тех пор как мечены войной
Тот черный день не позабыты
Когда осталися вдовой.
ДОЖДИК
Дождь мелкий с утра моросит,
И небо все в тучах закрыто,
Погода уж сутки так колесит,
Что все настроенье убито.
И снова четыре стены ,
Сидеть выходные все дома.
Кому эти клетки нужны?
В них скучно и телу истома.
Но деться уж некуда нам,
Канары – не сним, и в тоске
То жалок, то пуст наш карман,
А пенсия – хлеб в молоке.
Нам жизни столетней желают,
И хвалят за прошлые годы:
Мол, парни крепки! Сил хватает,
И вновь победите невзгоды.
Но старому трудно бороться,
Квартплата деньжата съедает,
А жизнь все куда-то несется,
Куда? Ну, а кто ее знает.
Я начал с погоды ненастной,
Она все такая сейчас.
Народ, как и прежде безгласный
И ждет, что пробьет его час.
ПРОСТИ
Что вам сказать
В час расстованья7
Кого больнее наказать
За ветреность признанья.
Мы оба виноваты
И ты прости, прости меня,
В час расставанья, в час расплаты
За все поспешные слова.
Которые тогда тебе сказал
Себя не проверяя…
Теперь я понял и признал,
Что жить нельзя в слова играя.
НОКТЮРН
Вечереет, веет прохлада,
И кругом тишина и покой.
Голос птицы из сада
Нежно льется – такой,
От которого сразу тепло
Разливается в сердце,
На душе так светло
Словно песнь - о бессмертье...
Песня тает и вдаль улетает,
Но, что спето, память хранит,
И она вдруг опять возникает
И о прошлой любви говорит…
Каждый вечер в этом саду
Где назначили встречу,
Я ее на свидание жду,
Каждый вечер я жду, каждый вечер…
СОЛДАТ
Под селом в одной атаке
Пал солдат в крутом бою.
Никогда он не был в страхе,
Защищал страну свою.
Взвод ушел, а он остался
Под березкою лежать,
Из села народ собрался
В путь последний провожать.
Кто же он, они не знали –
Положили, каким был.
Сыном Боженьки назвали,
О кресте не позабыв…
Их уж нет, что хоронили.
Время, как стрела, летит,
Но о них не позабыли,
И солдата, где лежит.
…Внуки честь им отдают,
Всех погибших вспоминают.
И под праздничный салют
Поименно называют.
СЛОВО МАТЕРИ
Когда никто вам не поможет –
Поверьте в Бога и себя.
Дела сумейте подытожить,
Решить, а жил ли ты, любя
Того, кто всем нам быть назначил,
Судьбу определил и научил любить,
Чтоб мы не знали горя с плачем,
И в счастье срок земной прожить.
Пусть каждый вспомнит вещие слова:
«Живите, дети, только с Богом,
Он ваша помощь навсегда,
Даже тогда, когда вы за порогом.
Он в ад отправит или в рай,
Как заслужил за жизнь земную,
И каждый Бога вспоминай,
И не проси судьбу иную…»
Россихин
МОЙ ИШИМ
Мой Ишим, мой город родной,
Ничего нет на свете дороже,
Он один на планете такой,
И ничто с ним сравниться не может.
Мой Ишим – это рек красота:
На утесе его окружают,
При рожденьи – коркина Слобода,
Это помнят ишимцы и знают.
Мой Ишим, прошел испытанья,
Все, что пало по воле судьбы,
Жил, творил и терпел без роптанья
Дни нужды, дни войны, дни борьбы.
Мой Ишим – это гордые люди,
Я люблю их светло и сердечно,
Они сами доходят до сути
Нужных дел и забот бесконечных.
Мой Ишим, от души я желаю
Доброты и тепла в каждом доме,
Пусть улыбки ишимцев сияют,
И знакомых мне, и незнакомых.
Мой Ишим, мой город родной,
Ничего нет на свете дороже,
Он один на планете такой,
И ничто с ним сравнится не может.
КРОВЬ
Шел сорок первый
Войны большой отсчет,
В нем закалялись нервы,
С которых кровь течет.
Сколько ее пролито
За все года войны,
И сколько жизней прожито
Без цели и любви.
Из крови этой реки
Собрались в океан,
Над ним бушует ветер –
Гремящий ураган.
Утихнут океаны
Когда остынет кровь,
Когда исчезнут раны,
А будет лишь любовь.
ПОРТРЕТ
(триптих)
1
На простенке меж окон
В деревенской избе,
На портрете муж-сокол,
Что пропал на войне.
И жена молодая
После трудного дня,
Часто слезы глотая
Вспоминает до сна:
Как прекрасно любили
В предвоенные дни,
Но враги разлучили –
Все погасли огни.
Муж в боях под Москвою
Стал героем войны:
Вел бойцов за собою,
Как в атаку пошли.
Перед строем комбат
Орден лично вручал,
А он был лишь солдат
И жену вспоминал.
2
…Есть деревня такая,
Ее Кцынь называют,
И совсем небольшая –
Мало кто ее знает.
Но здесь в жарком июле
Наш солдат с пулеметом,
Пал от вражеской пули
У речного болота.
Хоронить было некому,
Так лежать и остался,
А чрез многие годы
Неизвестным назвался.
Неизвестный кому-то
Для жены он живой,
По ночам часто скрыто
В дом приходит родной.
Посидит за столом,
Постоит возле печки,
И ни слова о том
Как погиб возле речки.
Вода скрыла солдата
И друзей без могилы.
Они там без возврата –
Воскресить нету силы.
3
Нынче в домике старом
Проживает одна.
Обогретая жаром
Вспоминает она.
Мы с тобою век рядом,
Рука об руку шли,
И как горько, что разом
Оборвались следы.
Ты кивнешь головою,
Мне в ответ с того света:
«Я с тобой, я с тобою!»
Улыбнувшись с портрета.
…У портрета простого,
Где лампадка горит,
Здесь вдова, уж старуха,
С мужем вновь говорит…
ЗА ЧТО?
Два друга из таежного сибирского села,
Призвались в ряды воинов – такие вот дела.
Служить досталось в разных родной страны краях,
По чьей-то воле злостной участвовать в боях.
Один прошел афганскую грязную войну,
Другому же досталось очищать Чечню.
Один без ног остался – в Афгане потерял,
Другой в Чечне горячей раненья боль познал…
За что же воевали, чей будет им ответ?
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________213
А сны идут в кошмарах, от них спасенья нет.
МЫ ПОМНИМ
Война осталась в сердце нашем,
Мы помним каждый ее день,
Какой из них был больше страшен,
Все одинаковы, как тень.
Тень смерти вьется перед каждым,
Но думать некогда о ней,
И становились мы отважны,
И крепли духом все сильней,
Земля стонала в адской боли –
Ее с собою в бой несли,
И закалялись в твердой воле,
Врагов с родной земли смести.
Ценою многих жертв Победа
Гвоздикой яркой расцвела,
И небо – яркая ракета,
Что к мирной жизни позвала.
Война осталась в сердце нашем,
Ведь в каждом доме ее след:
Мы знали, что потомкам скажем
С улыбкой приняв их букет.
Мы – победили, чтоб вы жили
В законах мирного труда,
Победой предков дорожили
И не забыли никогда!
ВЕРЕН ВСЕГДА
Жизнь на земле – это рай,
Поймешь перед смертью,
Судьбою своей не играй,
Себя не теряй в круговерти.
Звезд не хватай с неба,
Радуйся тем, что живешь.
Немного воды и хлеба,
Отбрось криводушье и ложь.
Истово Богу молись,
Будет счастливой звезда.
Господь бережет твою жизнь
И верен тебе всегда.
СТРИЖИ
Вечерами над Лесной
Водят хоровод стрижи.
Не игра, обряд такой –
Порезвиться, покружить.
Словно молнии, сверкают
Крылья птиц в одном полете.
Кто кого здесь догоняет,
Никогда не разберете.
Скоро всем пора на юг –
Будет длительный полет.
Улетают птицы. Круг –
Их прощальный хоровод.
КРУГОМ БЕРУТ
Говорить о совести людей –
Пустая трата слов.
Не каждый скажет – «я злодей!»
А втихаря украсть готов.
Кругом берут, и нет святых,
Одни чуть больше-выше власть,
И не откажут для «своих»,
Чтоб ненароком не пропасть.
Уйдут одни, придут другие,
На них повысился запрос
Они им ближе, чем родные
Насколько долго, вот вопрос.
ЛЮБИТЕ ЛЮДИ
Божественная сила
В сердцах людей живет,
Так нежно и красиво
Она к любви зовет.
Любите твердо, люди,
Миг жизни на земле.
И Бог опорой будет
И в счастье, и в беде.
Но как бы вы ни жили,
Роскошно или бедно,
Грешили, били, пили –
Одна любовь над бездной!
ПОЗДНО
У Азовского моря
За слезою слезу
Ты выплачешь горе,
Что я принесу.
Ты будешь добрее,
Ты силы найдешь.
Пусть солнышко греет
Все дни, что живешь.
Я самый ретивый
И верный твой друг,
И в меру ревнивый,
К себе очень строг.
Нам жить нельзя вместе,
Мы встретились поздно.
Не теряя своей чести,
Не суди меня грозно.
В НОЧИ
Скрипнула дверь в ночи,
Я на крылечко вышел.
Сердце мое, не стучи,
Никто здесь тебя не услышит.
Луна будто чей-то анфас
Вдруг улыбнулась ясно.
Значит, пришел мой час
Понять, что в мире прекрасно.
В буднях жизни простой
Этого и не заметишь.
Что ж на крылечке постой –
Душевные раны залечишь.
Я буду еще много жить,
Но эта ночь на примете,
Когда я начал любить,
Как это в Божьем завете.
ПРИЧАСТИЕ
Причастие принял в больнице.
Священник. Палата. Свежо…
Опять благовейно мне снится,
Как Бог в мою душу вошел.
Пригубил я крови Господней,
Просфору всю разжевал…
Не страшен мне час преисподней –
От Бога я это познал.
Россихин
БУРЯ
Бушует море у Фороса,
И ветер бьет по кипарисам,
А над горами – грозы, грозы…
Горам не страшны бурь капризы.
Морской стихии тьма веков.
Ей только люди возражают,
И славят храбрость моряков,
Что в грозных бурях лишь мерцают.
…Затихла буря на рассвете,
И солнца луч все осмотрел.
Над тихим морем, как ракета,
Сверкая в волнах, пролетел.
На море вышли рыбаки,
И сети в воду погрузили,
А берег женщины с детьми
В семейный лагерь превратили.
Их жизнь прочна, им все равно
Ненастья встретятся какие.
Вновь солнцем все озарено
И верой, как и до стихии.
О ЛЮБВИ
От любви нету средства,
Кроме любви.
Все приходит из детства,
Из юной любви.
Там в любви признаваться
Было просто и ясно.
Стал потом разбираться,
Понимать, что опасно.
И бросаться словами
«Я люблю тебя!»
Перестанешь с годами,
Проверяя себя.
У МОРЯ
Однажды у моря
Сказала она:
Любовь – это горе,
Ему я верна.
И так уж случилось:
Меня обманули,
Сердце разбили –
Собрав, не вернули.
На меня не сердись,
Мне тебя не любить.
Ты к дому вернись,
Чтоб меня позабыть.
…Много лет пролетело,
Много бед пронеслось,
Но ту встречу у моря
Забыть сил не нашлось.
ВО СНЕ ЯВЛЯЛАСЬ
Ты где-то затерялась
В дорогах жизни сложной
И лишь во сне являлась –
Красивой и тревожной.
При этих встречах тайных
Любили до отчаянья.
Слов не было прощальных,
Но горько и молчанье.
НЕПУТЕВАЯ
Цветы давно завяли
И вновь не зацветут.
Для стариков печали
Все чередой идут.
Сначала дочь пропала,
Не было три года.
Приехала – сказала,
Что это стало модой.
Уехать от родителей,
Чтоб испытать себя.
Шаг совершить решительный,
Но и родных любя.
Приехала с цветами
На радость старикам,
Прося прощенья мамы
Чуть погостит, а там…
Работает в столице,
Муж у нее – банкир.
Всем на него молиться –
Она узнала мир.
Неделя пролетела
Для стариков как миг,
А дочка засиделась –
Уедет вновь от них.
Родители желают:
Счастливой жизни, дочь!
Они еще не знают
Что муж ее – на ночь.
Цветы давно завяли
И вновь не зацветут.
Для стариков печали
Все чередой идут.
СТАЛИ ЗЛЕЕ
А за последние шесть лет
Люди стали злее,
У олигархов только свет
Народ он не согреет.
Немало живут скрытно –
Коммерческая тайна.
Все мечты зарыты.
А где, поди узнай-ка.
Посмотрит подозрительно –
Ишь что захотел!
Не стало удивительно –
Для всех один удел.
Удел на выживание
В этой стране страха,
Идет соревнование –
С живых содрать рубаху.
И правду нам не скажут
Что будет наконец…
Капитализм навяжут –
Терновый всем венец.
ОБВАЛ
Обвал всей массовой культуры
Схватил нас с головы до ног.
Не песен и не музыки – одна халтура,
Какой то вправду многолапый рык.
Как надоели эти лица,
Что вертятся по телеку кругом,
Их вотчина одна любая заграница,
Откуда попса прет до нас бегом.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________215
Кто прекратит разврата дух крутой,
И остановит обезьяний бег по кругу,
Я недоволен в этом сам собой,
Но как сказать об этом другу.
Чем завершится беспредела бег,
Кто нам вернет все лучшее, что было,
И миллионы ждут ответ,
Когда «попса» будет закрыта.
КАЛЕНДАРЬ
Календарь на стене
И ручка в руке.
Целый день зачеркнул
И в себя заглянул.
Вот так отмечая
День за днем,
Счастья не зная
Жизнь проживем.
А в ней нету радости,
И все суета,
Какие тут шалости –
Уходят лета.
И дни зачеркнуть
Уже некому здесь.
Ничего не вернуть –
Нехорошая весть.
И с нею в дорогу
Из дома уходим,
Не судите нас строго –
Мы в мире лишь бродим.
Календарь остается
Висеть на стене,
И тихо крадется
Кончина ко мне.
Сколько дней
в календаре,
Столько горя
На земле.
ПЕРЕБИРАЯ ЖИЗНЬ
Отец небесный грешны мы пред тобою
И не молясь, перебираем жизнь.
Все чаще, чаще недовольны мы собою
Без всех прикрас, но осуждать не торопись.
Не перечислить наших всех грехов
Как маленьких, так и больших до неба.
Но путь по жизни был уже таков,
Когда она проходит за кусочек хлеба.
В стране под флагом крови пронеслись,
Рубины звезд Московских нам светили,
Мы создавали миром нищих власть,
Но горя больше породили.
Не так уж много времени прошло
Как люди вновь страну качнули,
Все созданное нищими в небытие ушло,
И добрые дела у всех давно уснули.
Кто их разбудит ото сна –
Не знает даже сам Всевышний,
А участь многих так горька,
Что не завидует и нищий.
ОНА СКАЗАЛА
«Я влюблена!» – она сказала.
Не ждал, что день будет такой.
Зачем случайность нас связала,
Ведь я молчал и думал о другой.
«Я влюблена!» – звучит как заклинанье,
Но это просто миг такой игры,
И он пройдет без всякого вниманья,
Ему слова эти чужды.
Не будь так часто влюблена,
И относись к словам построже.
Ведь надо просто: «Я люблю тебя!» –
Они всегда влюбленности дороже.
НЕ СОСТОЯЛАСЬ
Прошли года как мы расстались,
И каждый вел свою простую жизнь.
Я позабыл, как повстречались
И не хочу прошедшим дорожить.
…В Чечне оставил свои ноги,
И сам решил: не нужен ей такой.
Не буду я будить тревоги,
Пойду вперед своей тропой.
Зачем я ей, совсем калека,
Мне лучше будет позабыть тебя.
Любила ты меня, как человека,
Но те года исчезли навсегда.
Бывает так: не состоялась
Повторно встреча, ее я не желал,
Но в сердце горечь навсегда осталась,
И даже та, которую в Чечне не знал.
«НОСТАЛЬЖИ»
(грустное)
1
Этот праздник уходит,
Как по старости жизнь,
Но он в память уводит,
В те тревожные дни,
Где решали задачи,
К чему партия звала,
Ожидали удачи,
А она вдруг пропала.
Так за что же сражались
И в боях погибали?
Теперь многие сразу
Вновь всю горечь познали.
Разодрали державу
На кусочки лихие,
Утопили всю славу
Принесли дни плохие.
И не кто-то, а сами
Коммунизма строители.
Так за что эта драма,
Где ее все носители?
2
Какие ж хамелеоны
У власти нашей были –
Россихин
Партийцев батальоны
Их на «престол» садили.
Теперь все коммунисты,
Какие бы не были,
Как младенцы чисты
Словно не шкодили.
У толстосумов клянчат
Деньгу на содержанье,
А миллионы плачут,
За что им наказанье?
За то, что все хотели
В радости прожить,
Не знали конца цели
Чем надо дорожить
3
…Я утром шел по городу –
И тишина кругом:
Ни лозунга, ни флага –
Один пустынный двор.
Коммунизм «построили»,
В «капитализм» идем.
Все оказались гоями –
С ума скоро сойдем.
А сумасшедшим горе –
Нормальное житье,
Зачем им счастья море –
Было б лишь питье.
Пропьем страны остатки,
Ох, как заживем!
На небо без оглядки
С «победою» придем.
4
Не валите вину
На плохую судьбу.
Потеряли Державу
За поклоны доллару.
Вы теперь доказали,
За что долго сражались
Богачей вновь позвали,
А народ наказали.
И теперь на постах
Вновь стоят «коммунисты»,
Как узнать на весах,
Когда были же чисты.
5
Завязли в перестройке,
А меченный герой –
Не знали, что не стойкий.
И занят лишь собой.
Теперь по заграницам
Ему большой «почет»
Он без турнира рыцарь –
Развал страны в зачет.
Но день наступит горький,
Расплаты час придет.
Что вспомнишь генсек бойкий
Всевышнему в зачет?
***
А годы, словно ветры.
Над землею несутся.
Большинству два метра
Другого не дождутся.
СЛОВО
Слово может ранить,
Иногда – убить.
Слово другом станет,
И поможет жить.
Слово, словно ветер
Носится по свету,
За мгновенье может
Полонить планету.
Данное от Бога,
Людям – чтоб общались –
Светлая дорога
В радостях, печалях.
Дорожите словом
Мига, жизни, века…
Сколько бед от слова
Бьет по человеку!
Берегите слово,
Сохраняйте жизнь.
Слово есть основа
Богу другом быть.
ЗА МУЖА ПРОСИЛА
…И тихой дорогой в церковь пошла.
Все радости, беды до Бога несла.
Особую милость для мужа просила она,
Молилась неистово, чуда ждала.
Горе ворвалось, муж запил не сразу,
Но сил не хватило, давила тоска.
Сынишка родной погиб на Кавказе,
Где – все мы не знали, – какая ж война.
Так за что же молиться в этом Храме Христовом:
За страну иль за мужа, что от горя враз спился?
И стоит эта мать и жена пред иконою в Храме,
Молча смотрит на лик в позолоченной раме.
ДОРОГА
Дорога когда-то в деревню вела
Исчезла дорога – деревня ушла.
Дороги живут там, где люди живут,
Они здесь живые – их берегут.
Пусть будет асфальт, а может, гравийка,
А может, одна колея вся в травинках –
По краю ее они вырастают,
И, как в колыбеле, дорогу качают.
И как хорошо по дороге такой
Вернуться из странствий в дом свой родной.
Тебя все встречают, кто еще жив,
И ты понимаешь, как мир здесь красив.
Дорога исчезнет – и люди исчезнут,
Сами дороги никак не воскреснут.
Надо чтоб люди дорогу любили,
Но нынче об этом как-то забыли.
В МОЕМ УГЛУ
В моем углу, где я живу,
Цивилизацией не пахнет,
Здесь век запрошлый наяву,
И он с годами все не чахнет.
Ни света нет, ни газа нет,
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________217
Дороги нет, одна тропа.
Ничьи мы на весь Божий свет –
Лишь вера, будто сталь, крепка.
И вера эта – Бог поможет,
Свою беду переживем.
Прогресс, бегущий мимо, может
Сюда заглянет, мы так ждем.
Мы для него откроем двери,
Быть может, так быстрей найдет.
Стонать не будем, так как верим:
Цивилизация придет!
ЗВОНОК
Звонок застал меня врасплох,
Ведь телефон молчал полгода –
От звонкой трели я оглох…
«И кто звонит?» – спросил я строго.
А мне в ответ: «Твоя любовь
Решилась вот побеспокоить»…
От этих слов взбодрилась кровь,
Но, друг, не надо планы строить.
«Твоя любовь…» как это мило
По отношению ко мне,
А помнишь ли, как мы красиво
Расстались ночью при луне?»
«Я думала, что полюблю,
Но не смогла, и в этом драма,
В душе своей и я скорблю,
Прости меня!» – сказала прямо.
Так много минуло с тех дней,
И вот – звонок. Спасибо… Видно,
Вину нам забывать трудней.
Чем забывается обида.
МОЯ ЛЮБОВЬ ПОГИБЛА ТАМ
Вода в речушке холодна,
Струится и бежит куда-то.
Судьба в речушке не видна:
Ушла любовь моя в солдаты.
Что ждет меня, я не гадаю,
Пришло письмо, что он в Чечне.
Я каждый миг теперь страдаю
И жду, что он мелькнет в окне.
И счастья много мне не надо:
Живым останься, ради Бога!
Я каждой вести о нем рада,
Но все растет моя тревога.
Мы планы строили на жизнь –
Детей растить – сынов желали,
А вышло только – помолись,
Чтоб все прошло, чего не ждали.
…Моя любовь погибла вмиг
В горах проклятого Кавказа!
Нет, не залечат ран моих,
И все они не для показа…
Вода в речушке холодна,
Мороз скует, как похоронит…
Какая ж это мать-страна,
Что сыновей в могилу гонит?!
ЖАТВА
Жатва в поле идет своим ходом,
Непрерывно комбайны гудят.
И за каждым широким проходом
Комбайнеры зорко следят,
Чтобы не было криво да косо,
И страна оставалась чиста,
Здесь исправно семья жито косит:
Сын с отцом – их работа видна!
А жена все зерно от них возит,
И на ток доставляет сполна…
От зари до зари не смолкаем
День на жатве: зерно надо взять.
Ради хлеба всем миром страдаем,
Уберем – тогда будем гулять.
Время кончится впрямь золотое –
Подытожим, что есть в закромах.
Каждый может потом быть спокоен:
Не страшна никакая зима.
ЗВЕЗДЫ
Небо светит на землю огнями
Миллиардов красивейших звезд,
Ночь творит непонятное с нами,
Унося в мир несбывшихся грез.
В ночь такую гадаю на звездах,
Может быть, вдруг одна хоть из них
Упадет, перерезавши воздух,
Чтоб прозрел я и в горе затих.
Не желал бы того, что случилось,
Не смотрел бы одной тебе вслед,
Не страдал бы, и сердце б не билось,
Получив твое твердое «нет!»
Никогда тебе не был любимый,
Это только лишь грезы и сны,
Не сумел распознать, что игривой
Ты была эти ночи и дни.
Очень тихо рассвет наступает –
Новый день начинает земля.
Звезды гаснут, их свет исчезает,
Вместе с ним и вся горечь моя.
СТРАХ ПОБОРОТЬ
На просторном лугу,
Где ромашки цветут,
На речном берегу
Дети в воду бегут…
Свое детство я вспомнил:
Как в реке Карасуль
Страхом сердце наполнил –
Здесь однажды тонул.
Ребятня, что купалась,
Доску бросили мне,
Так я, с нею болтаясь,
Стал ногами на дне.
В жизни рек я немало
Переплыл после детства,
И от смерти спасало
Карасульское средство.
Это средство простое –
Страх в себе превозмочь,
Ну а все остальное
Не замедлит помочь.
НАДО СТРОИТЬ НОВЫЙ ДОМ
Два почтенных старика
Под тенечком у дубка,
На скамеечке сидят
И о прошлом говорят:
Россихин
Сами мы в колхоз вступили
И про старое забыли.
Новой жизнью жить все стали,
Райской доли ожидали.
Будет всем она счастливой,
И до старости красивой.
Так мы думали тогда –
Нам и горе не беда.
Только вышло все нам боком,
Очень длительно по срокам,
Но мы думали – пустяк,
Проживем, хотя б и так.
Шли года – богаче стали,
Все трудом завоевали,
От победы этой нашей,
Жизнь не стала еще краше.
…Много крови пролилося
От колхозного вопроса.
***
А потом скончался Сталин.
Жизни «новой» дни настали.
На арене встал Никита.
С ним все старое забыто.
Тело Сталина зарыто,
Ну а сам герой Никита
Сотоварищами битый,
Вскоре был забытый теми –
Не осталось даже тени.
***
Леня править страной стал,
Все награды он побрал
А как умер, карусель
Началась уже совсем,
И она страну большую,
Как игрушку заводную,
Развалила по частям,
Каждый, мол, спасайся сам!
***
Старики так вспоминая,
Жизнь свою перебирая,
Порешили враз на том:
Надо строить новый дом!
ЦЕНА РАСТЕТ
Жена сходила на базар,
Расстроилась, нет силы.
Сегодня день подорожал,
А пенсии и не хватило.
– Повысить будто бы хотят, –
Она поведала уныло.
Дождемся ли? Так дни летят!
А жить желание остыло…
СЕРГЕЙ ЕСЕНИН
Ребенок осенний Сережа Есенин –
В широких просторах рожденный рассветом,
Самою судьбой – беззаботный и весел –
Стал на Руси величайшим поэтом!
Хулиганист, скандалист – был поэт от Бога.
Знал Москву кабацкую и мир повидал.
Из тьмы вырывался, словно луч весенний,
Но пути прямого так и не познал.
Сколько горлопанов бред свой разносили,
Мол, народ не гордый – что тьма, что свет,
И на его могилу шли потоки грязи –
Это от прохвостов был ему ответ.
Но Есенин с нами, и мы отмечаем
День, когда зажглася в небесах звезда,
Сын России славен; его почитаем,
Так уж есть и будет – это навсегда!
ПОЭТ… ОН ОДИН
Критиков больше у нас, чем поэтов,
На ниве готовой легче пахать,
Давать всем оценку, но помнить при этом:
Чужих - пожурить, а своих – восхвалять.
Поэт, он один, он всегда одиночка,
В компании можно вино разливать,
А стих его каждый расскажет лишь ночка,
Что будет одна с ним творить и страдать.
И сколько ночей беспокойных пройдет,
Прежде чем слову звучать и сиять.
А много иль мало оно проживет,
Даже поэт не всегда будет знать.
НЕ ЗАБЫТЫЙ ВАЛЬС
Сначала было весело вдвоем,
Кружились мы беспечно в вихре бала,
С надеждою я думал о своем…
И вдруг она об этом мне сказала:
«Давай, дружок, повежливей со мной,
Не против я того, что ты желаешь,
Но сбыться этому не суждено,
Ведь ты меня совсем еще не знаешь.
Я птица вольная, летящая как чайка,
Меня не трогает твоя дурная мысль,
Чего хочу – попробуй угадай-ка,
Когда в мечтах я улетаю ввысь!»
Окончен танец, я в сердцах сказал:
«Прости, но ты пленила мою душу.
Зачем тебя на горе я узнал,
Когда, не правда ли, верна ты мужу?»
Она ответила: «Я замуж не спешу,
Но ты мне адрес временно оставь,
Быть может, я и вспомню, напишу,
Кто был из нас на этих танцах прав…»
Судьба разбросила, так суждено,
Но планы можно строить и такие,
Что день наступит, и будет торжество,
И станем мы навек родные…
И память крутит в сердце давний вальс,
Случайно сведший нас на миг в то дето,
Ее навек ко мне он привязал,
Но понял я: останусь без ответа…
СНОВА О ЛЮБВИ
Тихой и темной ночью
В небе ищу звезду,
Любви собираю клочья
Развеянные по ветру.
Женщин много на свете,
Но каждому – одна
Ее любите до смерти –
Будет счастливой судьба.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________219
***
Ветер качает рябину,
Листья ее шелестят.
Уеду я на чужбину,
Как ягоды облетят.
Там, в краю незнакомом
Свой покой обрету,
Может, там ненароком,
Снова любовь найду.
Сердце огнем разгорится,
Чужбина станет родной,
И перестану я злиться,
Что был неудачник такой.
***
Пусть женщина любит тебя,
Я вас обойду стороною,
Гордыню свою не щадя,
Ревность свою от вас скрою.
Но если ее я люблю,
Счастья, как море желаю,
Горе свое протерплю,
И выбор его ей прощаю.
***
Она ушла не хлопнула дверями,
И не сказав ни слова мне.
Я понял так: мол, разбирайтесь сами,
Мне стало жарко, как в огне.
Бурлила кровь, виски взрывая,
Я успокоиться никак не мог,
За что же участь мне такая,
За что карает меня Бог.
Я ревновал ее до боли,
Но это – от большой любви,
Мне не хватало силы, воли,
А справиться с болезнью оба не могли.
Я не решился, а она решилась,
И сбросила меня в преддверии весны,
Но у меня нет ночи, чтоб не снилась,
Но сны осталися пусты.
Я В ЭТО ВЕРЮ!
Я все еще сибирский житель,
Хотя полсотни лет не там,
Сибирь – души моей обитель,
Лекарство от сердечных травм.
Сам выбирал пути-дороги,
Сам забывал, кого встречал.
Переплывал реку тревоги,
Но там всей жизни был причал.
Я болен ею ненароком,
И боль не просит избавленья.
Заметены любви истоки,
Не ворошу листы забвенья.
Я все еще с тобой, Россия!
Хоть жизнь подходит и к концу,
Но помню я слова простые
И кланяюсь за них отцу:
«Пройдут, сынок, года, невзгоды,
Страна для мира и добра
Вновь соберется всем народом
У миротворного костра.»
Я в это верю, так и будет,
Когда великий наш народ –
Про распри и борьбу забудет,
Одной семьею жить начнет!
РОТА
Солдат находится в окопе,
Летит снаряд над головой.
Всего их пять осталось в роте –
Не отступать, приказ такой.
А на окопчик танк ползет,
Кресты его в глазах солдата.
Решает он: – враг не пройдет!
Под танк ложится с криком мата.
А рота бой свой продолжает,
Уже в живых двое остались,
Но каждый твердо из них знает –
Погибшие друзьями звались.
За них не жалко умереть –
Ценою жизни танк подбили,
Он над окопом их горит,
А роте – братская могила…
Пройдут года, их не забудут,
Хоть неизвестными умрут,
Пусть на том свете живы будут,
На этом мало дано жить.
ЦИТАДЕЛЬ
На Буге вода отражает
Стен крепостных лицо.
Река много тайн ее знает,
Их верно хранит стен кольцо.
Брестская крепость первая
В грозный июньский день,
Навек показала верное
Служенье присяге своей.
Зубачев, Фомин и Шабловский
Будут в истории живы,
У каждого путь свой геройский –
Честно Отчизне служили.
Защитники крепость не сдали
Хоть силы не равными были,
Фашисты крепость не взяли,
А в руины ее превратили…
Нынче у обелиска
Вечный огонь горит,
Ему поклоняются низко
Он память героев хранит.
2006 г. Брест
Россихин
Часть девятнадцатая. Все как жизнь. В ней, словно в зеркале, отражается тема человеческого добра и зла, любви и ненависти, созидания и разрушения.
Красный Октябрь – семнадцатый год,
Черный Октябрь – девяносто третий.
А сотворил их единый народ,
Бурным раздором «согретый».
Заносит то «вправо», то «влево»,
То снова – назад
В борьбе за «правое» дело.
А вышло – словами гремят.
А есть ли оно, это «правое»
Дело? Не зрят его люди во тьме:
Красный и черный цветом кровавые –
Рядом идут по стране.
Сколько уже пережито,
Сколько еще предстоит.
Сколько людей по-зверски убито.
Ради чего? Что внутри нас горит…
***
Я не молод, жену схоронил,
Двадцать лет без нее уже прожил,
Память верности ей сохранил
И один свою жизнь подытожил.
Нет ответа, но жалко былое,
Что борьба шла наша впустую,
Разве бедные ждали такое,
Кто сыграл с нами шуточку злую?
Что ж в итоге – пустые слова:
В коммунизм придем на рассвете,
Налетела другая волна –
За прошедшее стали в ответе.
Хорошо, что жены со мной нет,
Меньше видит горя людского.
Что сказал бы ей нынче в ответ,
Как достигли мы «счастья» такого.
Партия всех нас к победе вела,
И мы шли из боя – в новый...
Все напрасно, сорвалась струна,
Наш король оказался голый.
Вот такие, старуха, дела,
Говорю я тебе это с болью,
Наша в этом бою не взяла,
А еще раз умылись мы кровью.
…Не жалею о том, что случилось,
Нет возврата к истокам беды…
Вспоминая жену, я усердно молюся,
Не досталось бы детям такой же судьбы.
***
Была любовь искристой и красивой,
И дни летели, как одно мгновенье.
Я счастлив был и ты была счастливой –
В сердцах пылало вдохновенье.
К нам в жизни все приходит невзначай,
Любовь нагрянула, но оказалось – лишь на время.
Ты в этот миг, попробуй-ка, познай,
Пришел сорняк или в здоровье семя.
***
Сентябреет, сентябреет,
Солнце в день все меньше греет,
Ночи стали холоднее,
Ветер с севера сильнее,
Листья рвет со всех кустов.
Понастроил с них костров –
Это верная примета,
Что не будет скоро лета.
***
Как забыть мне те дни и те ночи,
И восторг от желаний своих?
Лучше бы мне Господь закрыл очи
Прежде, чем я ее полюбил…
Что же было тогда, так давно,
Разве жил я совсем в другом мире?
Но мне ясно одно: воскресить не дано
То, что в молодости пережито.
***
«Любите – и вас будут любить!» –
Простая заповедь Христа.
Не думайте, что вам будут служить,
Тогда и совесть всех будет чиста.
Нет смысла жизни, если нет любви.
Ее одну ты в сердце сохрани:
«Любите – и вас будут любить!»
И будете счастливо жить.
***
«Наш современник»
Журнал весь читаю и … плачу.
Как здорово, что он есть.
Он правды решает задачу,
Отстаивая русскую честь.
Может, и мой стих пробьется
С верою в русский народ.
И пару строчек найдется,
Чтоб я был и счастлив, и горд!
***
Наша вера, что Бог нам поможет
Одолеть все невзгоды судьбы,
Грешной жизни года подытожит
И подскажет, где были верны.
Вера силы семьи умножала,
Помогала во всем, чем могла.
Благодарности нашей не ждала,
Бескорыстной и честной была.
Наша вера в любви бесконечна,
Прожила на земле уж века.
Завет Бога жить будет вечно –
Любовь людям на счастье дана.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________221
***
Каждый должен дом иметь,
А не жилплощадь,
Тогда он будет песни петь,
А не ходить на площадь,
Где часто с пеною у рта
Взывает к совести начальства,
Мол, у него тоже права
Жить в доме в радости и счастье.
***
Ты в край сибирский улетела,
А я на западе остался.
Всем огорченьям нет предела,
Но день разлуки состоялся.
Тебя встречает муж законный,
Ты верной будешь вновь ему,
А я, тобою увлеченный,
За что наказан – не пойму.
***
Захватил людей разврат,
Нет, добра от них не жди.
Сколько пакостей творят,
Что им Бог – они цари.
Но страдает больше всех
Наше будущее – дети.
Не звенит их громкий смех,
Словно нет их на планете.
Люди, совесть сохраните,
Без нее не жить на свете.
Игры бесов прекратите,
За детей мы все в ответе.
***
Проблемы растут, как грибы:
Мол, поспевайте за нами.
Среди них есть друзья и враги –
Разбирайтесь с каждою сами.
Что ни день то проблема,
И решай ее, как сможешь.
Но судьбу не ломай с колена,
А добро к добру – итожишь.
Пока люди живут на планете,
Проблемы есть и будут всегда.
И за каждую сам ты в ответе,
Хоть плывет их порой череда.
***
Терроризм ударил СэШэА,
Подчинивших полмира себе.
Но не ждет их тишина,
Так как ненависть зреет везде.
Эта ненависть глубже и шире
Налетит, как в море цунами,
Она зреет во всем нашем мире
И крепнет сильнее с годами.
***
И будет в трауре страна,
Которая Ирак громила.
На острова пришла война –
Откуда и какая сила?
Нельзя правителям творить
Все беззакония по миру…
Сей день британцам не забыть,
Когда проверили их силу.
07.07.2005
***
Пора убрать решетки –
Знак капитализма.
И поснимать защелки
Со всех дверей Отчизны.
Вернуть былую славу,
Когда бандит в тюрьме.
Здесь не нужна облава,
Их знают уже все.
По “телику”, в газетах –
Любимый СМИ сюжет.
Бандиты не в клозетах –
Они “героев” цвет.
***
Чечня и вновь Чечня
Каждый день с экрана.
И бесконечная резня –
Одна сплошная рана.
Но кто-то хочет поживиться
На беде простых людей,
Только тем не надо злиться
А искать, где скрыт злодей.
Закон мести не уместен,
Он горя добавляет.
Пока зачинщик неизвестен –
Простой чеченец погибает.
***
Он народу себя доверяет,
И народ свято верит в него,
Он от трудностей не убегает –
Слово держит, прежде всего.
Белорусский народ не ошибся –
Президента избрав молодого.
Он при нем ничего не лишился
А дружнее живет год от года.
***
“Твоей женой не буду никогда –
Мне жизнь другая предназначена.
Напрасно, друг, теряешь ты года –
Твое желанье просто неудачливо”.
И стыдно мне, что не имею власть
Над ее чувством, взглядом и душою…
Как я так глупо мог пред нею пасть –
До боли недовлен сам собою.
***
Из песни слов не выкинешь,
История вспять не пойдет.
Прощенья за грех не выклянчишь –
Пойми куда путь ведет.
Вперед и вперед по спирали,
В которой не будет конца.
Даже если в дороге крепко устали,
Для отдыха нет здесь крыльца.
Жизнь начало любви заложила,
Россихин
А дальше ты волен вершить себе путь,
Но главное в нем, чтоб душа не грешила,
И ты понимал бы жизни всей суть.
***
Эй, мороз, новогодний проказник,
В своем холоде нас закует.
Но мы знаем, что радости праздник
В новогоднюю ночь к нам придет.
Огонь радости будет гореть
В уголочках каждого сердца,
И на улице станет теплеть
От людской любви, как от солнца.
***
В день святого ВалентинаОпостылела чужбина.
И собрался я домой,
В хату, где есть домовой.
В день святого Валентина
Девка парню говорила:
“Все иметь будешь сполна,
Если стану я жена”.
В день святого Валентина
Всю посуду перебила.
Пусть на счастье это будет,
Да и муж не позабудет.
В день святого Валентина
Все прекрасные мужчины.
Ну а женщины цветут
И подарки их берут.
В день святого Валентина
Ее строго осудили:
“Целоваться грех без дела”,
А в ответ: “Я обалдела…”
В день святого Валентина
Родила девчина сына,
А подров ее сынок –
Все из дома уволок.
***
Кому нужны пенсионеры?
Кто мне на это даст ответ?
Не будем мы миллионеры –
Минувшего последний след.
И мне доносится ответ: “Старик, привет!
Ты так живешь уж много лет.
Пора бы, старче, на покой,
Да и жену возьми с собой.
Отдай квартиру дочери иль сыну,
Они бездомными живут,
Твою кончину сильно ждут…”
Кого винить за то, что есть,
Что сами мы себе создали?
Мы, позабыв про совесть, честь,
По сути вновь себя предали.
СССР вновь не собрать,
Чтобы державою внось стали.
Разврат, разгул скорей унять
И чужеземцев прочь прогнали…
***
Детей своих мы стали продавать
И за границу, и у себя, как птицу.
Чего же нам осталось дальше ждать,
Если не можем сохранить синицу.
Не греет нас тепло родного края,
Где матери детей не берегут.
А все от жизни – нынче она злая,
И крест греха люди в миру несут…
***
Поверил завистников склокам,
В неверности обвинил,
Обидел до слез ненароком,
Но больше себе навредил.
На словах она все простила,
Но я понял с этого дня:
Не удержать мне ее даже силой –
Развалилась наша семья.
Но вместе – держала квартира.
Я думал, что это к добру.
Мы молча терпели – для мира.
И ждали – пройдет поутру.
Но не склеить разбитую чашку
При всем, даже сильно желая.
И нет никого, кто сумеет
Нас развести, не терзая.
***
Вся жизнь проходит в мелочах,
А лучшее из ней – в мечтах.
Закон природы уж таков,
А он получен от богов.
Им в небесах легко и все подвластно,
А божьи твари очень часто
От боли задыхаются в огне,
Когда все счастье видится во сне.
***
Ты для меня жена-богиня.
В огне любви сгораю я дотла.
Ты мне ее даешь безвинно,
Неисчерпаемой до дна.
Твой взор пылает без огня.
Лицо сияет, радость извещая.
О, нежность, милая моя,
Никто такой тебя не знает.
Прочесть, что на лице твоем,
Один могу я без ответа.
Как хорошо нам быть вдвоем
Вот здесь, сейчас, а не где-то.
***
Пишет мать седая
Сыночку письмо вдаль:
“Я жду тебя, рыдая,
Сынок, развей печаль.
И жизнь моя застыла,
Отец – в сырой земле.
Мне нынче все постыло.
В тебе надежда мне…”
В конце поцеловала
Сыночка много раз,
Но адреса не знала
Уж бесконечный час.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________223
И на божницу к Богу
Конвертик уложила:
“Господь, открой дорогу
Ему к родному сыну…”
***
Среди шума музыки:
Кто-то взвизгнет, кто-то охнет –
Танцуют голопузики.
Такая нынче мода –
Попрыгать в диком танце.
Знакомиться – так с хода,
Не упуская шансы.
Европа к нам явилась
Во всей своей красе,
А с нею появились
Дискотеки все.
Забыли свои танцы –
Когда душа поет.
Паркет сияет в глянце,
Душа летит в полет.
***
Она все сразу поняла.
Я ей не говорил об этом.
Просто умней она была
Из всех, кто встретился тем летом.
Улыбнулась, ласково сказав:
“Вы прикованы цепями к дому.
И вы здесь, все это осознав,
Не будете верны другому”.
Я удивился и, долго помолчав,
Промолвил тихо два слова:
“Богиня моря”.И говорить не стал–
Все сказано и без разговора.
Мы разошлись: она ушла наверх
По склону берега крутого.
Кого винить – себя иль всех,
Что счастье выпало другому…
Через года, как выросли все дети,
И я жену похоронил давно,
Богини лучше не было на свете,
Ее до смерти помнить суждено.
И, подводя итоги жизни,
Себе хочу признаться, словно Богу:
Я счастлив был, что повстречался с ней –
С “Богиней моря”, уходя в дорогу.
Быть может там, в других путях,
Найдем друг друга мы у моря.
Я счастлив был, а это не пустяк,
Коль не коснулося разлуки горе.
***
Воля Бога везде.
Без нее никуда.
Она в каждой звезде
Проживает века.
Надо людям понять,
Отчего все живет.
И гордыню унять –
Пусть смиренье ведет
Нас к рассветам земным.
И без горечи зла
Принимать мир таким –
Это Бога земля.
***
Пятнадцать лет Россию грабят,
Пятнадцать лет все падает она.
Здесь олигархов только славят,
Всех остальных съедает тьма.
Но верю я, что будет чудо,
Что русский дух сможет проснуться.
О, Боже мой, как всем тем худо,
Кто не имеет сил к нему вернуться.
***
Бога искать не надо –
Он с рожденья в душе твоей.
Он как радость цветущего сада –
Ничего нет на свете верней.
С мирозданья известно давно,
Что по жизни с ним надо идти.
Но а есть – кому все равно,
Отчего – пропадают в пути.
День однажды приходит такой,
Когда надо твердо решить:
Только с Богом найдешь свой покой
И в душе с благодатью прожить.
***
Расцветает береза, распустив свои косы,
Ветерки их качают и нежно ласкают,
И шумят среди них беспокойные осы,
И шмели, да и пчелы свою дань собирают.
И красив их наряд, когда солнце восходит,
И все птицы поют в честь ее свои песни,
А из леса кукушка только счет свой доносит –
Вся природа у дел. Никому здесь не тесно.
***
В этот день и печали за порогом остались.
Легко дышится грудью, и жизнь вся прекрасна.
Нет, не даром людьми мы в природе назвались,
И Всевышний трудился совсем не напрасно.
Человек, не гордись, что ты – царь всей природы.
Ты всего лишь великой вселенной песчинка.
Не гоняйся за тенью свободы.
В этой гонке ты просто пылинка.
Есть гармония жизни нашей земли.
Кто нарушит ее – безвозвратно потерян.
Но вот в этом далеко мы зашли,
А сознаться не можем, что путь был не верен.
Изменить в наших силах только себя,
А что Бог создал – оставим в покое.
Проживем мы тогда друг друга любя,
Позабыв навсегда, что есть в жизни плохое.
Россихин
***
Вьется вдаль тропинка,
Меж хлебов высоких.
Помнится картинка –
Детства дней далеких.
Одна лишь головенка
Виднеется во ржи.
Скоро деревенька –
Спеши, дружок, спеши.
Тебя там уже ждут
Седые дед, бабуля,
А молоко несут
Мариша и Красуля.
Их молоко парное
Помню, сколь живу.
Забыть нельзя такое
Ни в сне, ни наяву.
Меня встречают радостно,
Целуют без конца.
Забыв про мои шалости,
Как прыгал я с крыльца.
Мое простое детство
Не в городе прошло.
Деревня – от бед средство
Навек в меня вошло.
И даже у Берлина,
В ярости атак,
Я был деревни сыном –
Ее простой солдат.
Мне счастье привалило –
Живым в село пришел.
И радостно мне было,
Что здесь покой обрел.
И детскую тропинку
С улыбкой повстречал,
И каждую травинку
В сердце отмечал.
Нахлынувшая радость
Меня не отпускает.
А приближенье старости
Совсем уж не пугает.
А по моей тропинке
Дети вновь бегут:
Живут детства картинки
И радость мне несут.
***
Что было – то было,
Что есть – дорожи.
Плохое забыто –
Живи не тужи.
Сегодня что будет –
Вечер покажет,
Совесть разбудит,
Сомненья развяжет.
Людям дать радость
День каждый спеши.
Жизнь – это сладость.
Но не греши.
***
Сколько воды пробежало
По руслу родной реки.
Она покоя не знала
И безлюдной тоски.
Стирала белье и купала
В теплой воде ребятню.
Об отдыхе не мечтала
И не ругала судьбу.
Пока сердце ее не остыло,
Гнать волну что есть мочи.
Ей предназначено было
Людям служить дни и ночи.
Какое счастье на свете,
Если живешь у реки –
Тебя она утром приветит,
Ночью спасет от тоски.
***
Речка Лесная
Сторонка родная,
И как прежняя
Зима снежная.
А у лунок реки
Ждут улов рыбаки,
Но удача не всем:
И у многих совсем
Ни плотвы, ни ерша,
Но рыбалка хороша…
Речка вновь позовет
От работ и забот,
Мужицкий народ
Вновь по рыбу пойдет.
Ритуал есть такой –
Ты над лункой постой.
Сам признаешь тогда,
В чем секрет рыбака.
***
Каждая женщина – это планета.
В ней все найдешь, коль пожелаешь.
Беда только в том, что часто не знаешь.
И что рядом она – не замечаешь.
Губы ее – морские кораллы
Ярко красные на белом лице.
А глаза ее – как стальные кинжалы,
Золотистые волосы в волшебном венце.
В движеньях ее что-то от лебедей:
Не идет, а плывет по глади воды.
Фигурой своей привлекает людей
И живет в ожиданьи сильной любви.
***
Приветливо и очень нежно
Меня ласкает солнца луч,
А я парнишка безмятежный
Ныряю в море темных туч.
Меня влечет простор вселенной,
Дай, Боже, силы мне собрать,
Чтобы без всяких сожалений
Свободной птицей мог летать.
И в небесах, себя проверив,
Мог на земле добро творить,
И свое сердце мог доверить,
Гордиться тем – оно горит!
Его зажгло мое желанье:
Пусть сердце с солнцем освещают путь,
Я утром жду с лучом свиданье,
Чтоб с ним пойти, где нас уж ждут.
***
В день солнце больше греет,
Блестят местами лужицы,
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________225
И с каждым днем теплее,
И веселей на улице.
Вороны больше граются –
Им пора гнездиться.
На речке лед ломается,
И мне совсем не спится.
Синички вездесущие
Напилися водички,
Для них весна идущая
Вселяет радость жизни.
***
Америка, Америка –
Далекая страна.
Не видно ее берега,
И для меня чужда.
Свои порядки хочет
На свете утвердить,
Оружием грохочет –
За что ж ее любить?
Ирак от боли стонет,
Афганистан трясет.
Америка хоронит
Своих. Чужих не в счет.
От зверской ее хватки
Свободы не видать.
Буш говорит так сладко,
Но хочется плевать.
***
Сосульки с крыш свисают,
Все чаще и чаще капель
Блестит и на солнце играет –
Весна к нам стучится в дверь.
Ее приходу все рады,
Звоночком звенит детвора.
Весна, одолев все преграды,
Изгонит зиму со двора.
А в небе высоком и синем
Вдруг тучи сошлись в одну,
И первым весенним ливнем
Очистили город к утру.
Помывшись, земля зацветает,
В наряде зеленом идет,
А солнышко ярче играет
И пахаря к делу зовет.
***
С утра то снег то дождь,
Просвета не видать.
В груди то жар то дрожь
Чем бы все унять?
И вот стою в буфете:
«Подайте мне стакан,
За все буду в ответе,
Налейте сотню грамм.
Пускай погреют кости
При этой непогоде
Забуду горечь злости,
И отдохну с дороги...»
Где сто, а это мало:
«Буфетчик, повтори!»
Куда же дурь загнала
В глазах лишь фонари.
Ведут они куда-то,
Конца дороги нет.
Зачем мне это надо?
В молчании ответ.
И все идешь по кругу,
Не жизнь, сплошной обман,
Не веришь даже другу,
Не знаешь жив ли сам?
***
В глазах его слезы-
Мальчик обижен.
Подружке нес розы-
Вернулся унижен.
Она его розы
Отбросила в грязь,
Мальчишечьи грезы
Умерли враз.
При первой невзгоде-
Мальчик, мужайся,
Не плачь при народе,
А лишь улыбайся.
Не будь бессердечным,
Как девочка эта,
Она будет вечно
В любви без ответа.
***
Меня приветила немножко
Главы невидимым кивком.
Закройте, женщина, окошко
Ведь я же с вами незнаком.
И не явите свои страсти,
Не покорить меня слезами,
Поверьте мне, не в вашей власти
Усыпать жизни путь цветами.
Промчится миг очарованья,
Появитесь вы мне в «короне»,
Но и на это ноль вниманья,
Мой камень-сердце в обороне.
Оно всем чарам не подвластно,
Им пройден путь немалых бед.
Любовь, о это так прекрасно,
Но на нее ответ мой - нет!
***
На пирушке средь друзей
Не заказывай певца,
А в бокал вина налей,
Не жалей, лей до конца.
Каждый пусть судьбой хранимый,
От беды спасен отчасти,
Каждый не был и любимый
Проживет здоровым в счастье,
На пирушке все открыто,
Нет врагов одни друзья.
Все плохое враз забыто,
Словно мы одна семья.
Так бы все года прожить
На земле горя не зная,
О судьбе не ворожить –
Знаем сами она злая.
Россихин
***
Вологодские девчата-
Образ Фокиной стоит,
Вологодские ребята-
Рубцов славой именит.
Вологодская сторонка-
Все снега, снега, снега
Вологодская погодка-
Нынче таже что всегда.
Вологодские запевы-
Высоко в небе летят,
Вологодские заделы-
В жизни счастье утвердят.
***
Люда Д. письмо прислала
В нем мне счастья пожелала,
Мне от этого всего
На душе стало тепло.
Дружба юности без срока,
Но года несут нас вдаль,
И у каждого дорога,
Но не общая, а жаль?
Жаль, что это невозвратно,
Даже Бог не в помощь нам,
И смирись, ведь путь обратно
В жизни никому не дан?
***
Живет моя красотка
В высоком терему,
А в тот высокий терем
Нет хода никому.
(Народная песня литературного происхождения записана А.М. Новиковой в 1936 году в Московской области. Основа – стих. С.Ф. Рыскина «Живет моя зазноба», опубликованный в сборнике «Первый шаг». М. – 1888 г.)
Живет моя отрада
В коттедже дорогом,
Вокруг него ограда-
Железо с кирпичом.
Какая ее радость
Никак я не пойму,
Вокруг одна лишь гадость,
А ей по «кочану».
Отрада, как отрава,
Со мной не говорит.
Всего ей очень мало –
Так пусть коттедж сгорит!
***
Карты многое сказать могли бы,
Если б говорить умели как и мы,
Они многих уберегли бы от могилы,
От обманов, и кошмаров тьмы.
Но они молчат, но цену себе знают,
Порою приговор их пострашней суда,
Хотя вкруг них пляшут и гуляют,
Но жизнь порой теряют навсегда.
Я знал его он жаждал стать богатым,
Ворочать тьмою денег день и ночь,
Но проигрался вдруг, и стал еще проклятым
И не было кому ему помочь.
Картежная игра фартовая кокетка.
И не стремись ее завоевать.
Рулетка в картах есть рулетка,
Не всем дано победы вкус познать.
***
Сегодня утром тишина,
С улыбкой день встречаю я.
Мне боль разлуки не страшна,
Уйдешь-уйди, я не судья.
Ведь я один в этом подсуден,
Но оба час сей не забудем
Когда и кто из нас неправ
Другому все свое отдав.
***
Морали нет – грехи все прощены,
И каяться никто ни в чем не будет.
Все злостные часы осуждены –
Давай и мы о них забудем.
Забудем то что нас соединило,
Забудем дни когда ты не любила,
Судьба обеих нас простила
И навсегда разъединила.
***
В награду орден ему дали
Зато, что жизнь его отняли,
Но знают дети и жена –
Был мирный день, а не война.
Погиб отец у стен Берлина-
Он знал, что защищает сына,
А сын в Афгане, убит за что?
Нам правду не сказал никто.
***
За ум бы взяться - ушли года,
Их не вернешь за горы злата,
Как жаль, что жизнь одна беда,
И смерть за все - одна расплата.
Ты не греши боясь возмездья,
Оно неотвратимое всегда.
Сошлись на небе все твои созвездья,
Как в океане бурь сошлась земли вода.
***
Крестом отметив свою жизнь-
Во Храм войдя перекрестись,
И всем иконам поклонись,
И перед каждой помолись.
А к Богу просьба лишь одна,
Господь, помилуй, горька судьба,
Прости я грешен весь до дна,
Просвета нет - одна лишь тьма
Быть может нынче боль моя
Покинет тело зла не тая,
Я с облегчением вздохну
И в радости навек усну.
***
В атаку поднялся наш взвод,
Траншея врага была рядом,
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________227
Но путь перерезал вражеский дзот
Накрыв нас свинцовым градом,
Прижались к земле - спасай, дорогая,
И силы придай на новый рывок,
Пусть слава о нас прогремит боевая-
Мы совершаем последний бросок.
Мы в этом порыве утроили силы,
Но наша победа тяжелой была,
Остались у дзота четыре могилы...
И снова бои с утра до утра.
***
Снег, снег, снег-
Падает тихо кружась,
След, след, след-
Лишь остается в глазах.
Стук, стук, стук-
Сердце стучится в грудь,
Это сигналит друг,
Встречу любви не забудь.
И ветер, ветер, ветер-
Чувств не унесет,
А наступивший вечер
Печаль е собою возьмет.
И время, время, время-
Нас не разлучит нигде:
Влюбленных скитальцев племя
Живущих срок на земле.
***
Не идут ко мне сигналы,
Значить, нас нигде не ждут,
Но предчувствия удары
Беспокойство придают.
Отчего бы сам не знаю
Весь в тревоге, знать беда,
Но что сам переживаю
Не скаку ей никогда.
Разлюбила, Бог с тобою,
Я ж стараюся понять
За что злостною игрою
Мое сердце надо рвать...
Верно люди говорили:
Из большой любви-обман,
Все, кто это позабыли
Не залечат своих ран.
***
Лес горел без огня-
Это осень пылала,
Утверждая себя,
Журавлей провожала.
В небесах высоко
Они клином летели,
И на юг далеко
Мы с ними хотели.
Перелетная птица-
Любимый журавлик.
Мне весною не спится,
Жду тебя, мой кораблик.
***
Куда-то все стремились,
Мол, скоро заживем,
А вышло - заблудились,
Дороги не найдем.
Мы в нищете прожили,
Ее с собой возьмем,
По кругу все кружили-
Не жалко что умрем.
***
Звенят колокола:
Иисус Христос Воскресе!
Людей река текла
Со всех дорог окрестных.
И в Храме хор поет
Иисуса прославляя,
Нас Бог к добру зовет,
Крестом благословляя.
***
За окошком ветер воет,
Бьет порывами в стекло,
За стеною кто-то стонет,
Но на печке мне тепло.
Ведь она с полдня нагрета
И не страшен мне мороз,
В теплой хате, словно лето,
Домовик с собой принес.
Как иначе, мы с ним дружим
Он дает немало сил,
Ну а кто кому здесь служит,
Ты его уж сам спроси.
***
Надо мною кружит ворон,
Что он ищет не пойму,
Вероятно, таков норов
Присмотреться ко всему.
Он увидел - одинок я,
Весь согнулся на земле.
Жизни бремя вышло боком,
Словно вновь я на войне.
Нет, пожалуй, даже хуже-
Я там был среди друзей,
А сейчас в стране, как в стуже
Умираю без затей.
Ворон, друже, я не молод,
Ты меня переживешь...
В сердце холод, только холод-
Прилетишь, но не найдешь.
Я уйду туда где братья
По войне лежат в земле.
Не умею, ворон, врать я,
Но ты помни обо мне.
***
"Прощай костер! Прощайте все..."
Кто жил и был с поэтом рядом.
Он уходил в земной красе,
Став поэтическим в ней садом.
"Душа свои не помнит годы..."
В прощальном слове говорил,
И в окружении природы
Немного лет своих прожил.
"Сигналы старости грядущей…"
Никто не ждет, они идут,
Россихин
Но голос жизни в даль зовущий
Ведет туда, где люди ждут...
***
Николая Рубцова – поэта России, –
Вспоминаю я снова, ведь мы не чужие
Его Вологодчина – я парень Сибири,
А это все вотчина Великой России.
Не гнался за славой, немало грешил,
И радостью малой делиться спешил,
А имя святого не просто носил,
Трудился от Бога - даров не просил.
В просторах России не затерялся,
Прошел все стихии - поэтом остался.
***
И чуть слышно скрипнула дверь,
Ты вошла бестелесным созданием,
То ли облако то ли лишь тень,
В помраченном моем сознании.
Я смотрел, как в бреду, не дыша,
Ожидая какое-то действо,
Но молчала природы душа,
А проснуться не было средства.
***
Мне все завидуют всегда:
Под Богом ходит он, под Богом,
И проклинают иногда,
Когда скрывались за порогом.
Не сразу и таких поймешь,
На людях все они правдивы,
Но в каждом действии их ложь,
Хоть на словах всегда учтивы.
...Ты научись их понимать
По звукам слов крикливо-модным
Умей за это наказать
Своим презрением холодным.
***
С малых лет он остался один
(Мать с отцом утонули на речке).
Ох, как много прошло злых годин,
Что оставили след на сердечке.
Но пригрела его сироту,
Сердобольная Клаша - соседка.
В ней нашел свою мать и сестру-
Повезло одинокому в детстве.
А как вырос и боли утихли
В круговерти всю жизнь запуржило,
Понесли по земле будней вихри.
В вираже на года закружило.
И хотели, но меры не зная,
В перестройке страну развалили,
Оказались у самого края,
За которым одни лишь могилы.
Мать, отец не увидели это
(Пусть так будет для их же спокойства)
…Завершается новое лето,
Ты за сына, Клаша, не бойся.
Он закалку прошел с малых лет,
Да и старость его не забила,
Он плохое возьмет на тот свет,
Чтоб Россия все горе забыла.
***
Грусть мои стихи пронзила-
Да ведь горя океан,
В жизни нас оно водило,
Каждый был бедою сам.
Ой ты горюшко-беда,
Нас спасала лебеда,
Да крапива, да аир –
Детской памяти наш мир.
На полях растаял снег,
Собирай детишек всех,
Всю замерзшую картошку
На бульон да на лепешку.
Не роптали, шла война,
Если радость - всем одна,
Если горе - мы сильнее
И друг другу все вернее.
…Отчего же нынче грусть
Разрывает снова грудь,
И по-прежнему беда
Вновь на многие года.
Что с собою сотворили,
Нет страны, в которой жили,
Сами же ее убили,
Возродить не хватит силы.
***
Путь земной, как грязная дорога,
Нет ни колеи на ней, чтоб вдаль вела,
К чему-то светлому звала,
За каждый шаг бы спрашивала строго,
И награждала праведных без зла.
Но путь не вечен будет и земле конец,
Мы стали понимать яснее,
Но не становимся от этого добрее,
А с каждым днем все злее, злее-
Чему же ты тогда творец!?
***
С золотистых листьев клена
Собирала я букет,
Чтоб поставить его дома,
Как осенних дней привет.
Листья клена золотые
Пусть напомнят осень мне,
Когда были молодые
И не кланялись судьбе…
Бабье лето пролетело,
Но тепло от встреч осталось,
И зимою греет тело,
Что любовью нами звалось.
Листья клена, листья клена,
Каждый день смотрю на них.
Я одна осталась дома
Изменил в любви жених.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________229
***
Она призналась: "Не люблю!"
И мне на сердце легче стало.
Лукавлю я, и сам себя ловлю
На том, что попросил у нее мало.
Хоть что-нибудь еще сказала б мне,
Ведь много лет мы рядом были,
Но все прошедшее, как будто бы во сне,
А этот сон мы оба позабыли.
***
Падают листья любимых каштанов,
Словно ковром устилают дорожку,
Сколько прошло в моей жизни обманов,
И каждый шептал "продержися немножко",
И мне оставалось только держаться,
В житейскую бурю не утонуть,
За журавлями в небе не гнаться,
В холуйских угодьях шею не гнуть.
Падая листья тихо кружатся,
В их хороводе радость земли,
Но как тяжело человеком назваться,
Если живешь и умрешь без любви.
Каштаны, каштаны стучат по земле,
Их скоро закроет холодный снежок,
А боли удары звенят в голове
И ждешь, чтоб унес их шальной ветерок.
2006 г. Брест
Завершены четыре части стихов, в которых отражены блики событий и личные чувства автора за последнее десятилетие жизни.
Часть двадцатая. Из невыдуманных историй.
Пари
(рассказ)
Предыдущие истории имели место ДО перестройки, а эта уже через десятилетие после ее начала. Трудно в это поверить, но что есть, то есть, и Андрей в ней просто наблюдатель.
Случайные встречи в наше теперешнее время приносят порою такие неожиданности, которых в прошлые далекие годы могло никак не быть. Другой менталитет был людской тогда...
Николай Николаевич, редактор районной газеты, приехал в местный санаторий, правда, республиканского значения, как в данном случае значилось – “дочернее унитарное предприятие”. Это новости из мира становления нового жизненного строя, правда, какого – до сих пор за десять лет точно не определено, но, тем не менее, попасть в санаторий для поправки здоровья, считай, здорово повезло.
Но в санатории уже было тоже не то, что было при советской власти. Санатории торговали своими путевками (думаю, с разрешения чьего – для нас это не важно), а торговля, дело ясное: кто имеет деньги, тот и заказывает музыку. Одним словом, корпуса санатория и даже этажи разнились значительно друг от друга. Где хуже, ремонт нужен, но нет средств, там подешевле путевочки (правда, за них, как правило, отдыхающие не платят), а где за свои кровные – условия “люкс”. Номер имеет две комнаты: прихожая, диван, телевизор и прочие удобства, вторая – спальня.
Но и это еще не все. Можно купить место в более приличном корпусе, но путевка только на полсотни будет дороже, чем в самом плохом корпусе, но здесь чище, культурнее. Одно объединяло: столовая, танцы, киноконцерты, природа, река – все это было доступно всем одинаково, хотя и по ценам разным.
Россихин
Но это замечаешь, только присмотревшись, а так – врачи, лечение, для всех одни и одно, но кто побогаче, может купить дополнительную услугу медицины.
Однако, люди остались все еще такими, как и десять лет назад. Свои радости, горести, болезни, заботы. Хотя многое изменилось и даже очень заметно.
...Когда Николай Николаевич прибыл в санаторий, они уже отдыхали более половины срока и пришли к выводу, что контингент мужской более чем скромен, и можно считать, что сезон неудачен.
Героини – три женщины, можно сказать, разновозрастные подруги, живущие в одном городе, где все знают всех, каждый год летний месяц позволяли для своей скромной жизни небольшое развлечение – коллективный отдых. Занимая разное служебное положение (если о месте работы позволительно так сказать), они сошлись единством взглядов на свою жизнь, жизнь народа, страны и даже зарубежья, как дальнего особо, так ближнего в частности, ибо на их территории еще жили кое-где знакомые, подруги и даже родственники.
Вкусив прелестей жизни начального этапа капиталистического образа жизни, когда есть вроде все, но чего-то не хватает, работая, каждая подрабатывала, чем бог послал. Старшая из них, Олимпиада, или по-простому Липа, сорокапятилетняя прекрасно сложенная шатенка с серыми большими глазами, торговала на рынке в вещевом ларьке школьной подруги, которая ее держала специально для выходных дней – базарных, когда людей много, а она покупателей-мужиков притягивала к себе, что давало возможность торговать прибыльно. Основная же работа в районном отделе культуры. Да, замужем была когда-то, как и остальные.
Средняя – сорокалетняя Полина, по-простому Поля или Лина, жгучая брюнетка, с искрящимися зеленоватыми глазами, что очень ее выделяло, длинноногая, с красивыми покатыми плечами и постоянно наброшенным на них белоснежным шарфом с большими мягкими кистями, в их группе занимала золотую серединку. Она, как катализатор, собирала своих подруг под свое крыло, не накрывала шарфом их, а просто чуть-чуть прикрывала, создавая трио-гармонию. Работала она в конторе от фирмы по производству искусственных цветов. Работой была довольна и ею тоже.
Третья – Елена, тридцатипятилетняя красавица, чудо природы с голубыми глазами, блондинка, у которой волосы, натуральные, плотным веером спадали с головы на плечи. Их так и хотелось пощупать: а настоящие ли? Была хозяйкой небольшого местного салона красоты. Нуждалась в личном счастье, хотела просто иметь настоящего мужчину-мужа, не по названию, а по содержанию.
Требования всех в этом плане были высоки, может быть, даже завышены, но они на это смотрели уже из опыта как своей, так и чужой жизни. Каждая имела в свое молодое время своего “кавалера”, но ... идеал не получался, а как его хотелось.
Они знали себе цену и, чтоб не мозолить лишний раз глаза горожанам, последние три-четыре года (а до этого каждая в отдельности) проводили отпуск вместе.
Санатории соединяют людей “не одного двора”. Так, волею судьбы, на их пути стал Николай Николаевич. О нем можно говорить и много, и мало. В своем райцентре, где он жил и творил, знали больше о нем представители слабого пола, чем начальство, но за рамки внешнего приличия он дело никогда не доводил, а посему и числился как будущий потенциальный спутник жизни избранной им женщины. На вид ему более сорока не давали, а на самом деле он двигался под пятьдесят. Но есть такие мужчины обманчивой внешности. Думаешь, юнец, а он уже хозяин семейства.
На ужине его увидели подруги, а сидели они за одним столом втроем, да и жили в одном корпусе, что побогаче, но на разных этажах: Липа на третьем, Елена на первом, Полина на пятом с соседкой, ровесницей своей, но уже твердо определившейся с избранником, часто отсутствовала, снимала на ночь квартиру в соседней, рядом расположенной деревеньке. Так что Поля имела перед подругами некое преимущество. Оно еще сыграет свою роль, но чуть позже. Ведь у нас только визуальное знакомство с нашими героями.
После обеда, на прогулке, разговор завела Елена:
– Будет мой, хоть на ночь, но сделаю для этого, бабоньки, все...
Полина:
– Я тоже не против...
Олимпиада:
– Ну, а про меня, старуху, вы забыли, верно?
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________231
После этого все дружно переглянулись и закатились в неудержимом смехе. Через некоторое время Полина серьезно уже добавила к сказанному:
– Ленка, не сердись, но не верю я в твои возможности...
– Как будто ты их проверяла, – отпарировала та ей, но тут вмешалась Олимпиада:
– Я тоже не верю что-то...
Ленка завелась и отрезала:
– И не надо...
... После ужина собрались у Полины (ее соседка ушла “на деревню”) и им было удобно обсудить свои планы, обменяться мнениями, суждениями, взглядами на заявление Елены. Та от разговора не ушла. Состоялся диалог-диспут: надо знать, где он живет – раз, с кем – два, кое-какие склонности – три, характер лечения, т.е. с какой “хворобою” он приехал, может еще и ни на что не годен, если сердечник, беды можешь не обобраться, и т.д. и т.п.
А под конец беседы ошарашила подруг Олимпиада: она сказала, где он живет и с кем. Это простенькое, невинное заявление вызвало шок оцепенения у Елены и Полины.
Те даже сразу не смогли отозваться, и лишь смелая Елена выдала:
– Ну, ты, старуха, даешь! Каким образом добыты данные и что они говорят?
– На первом этаже голубого корпуса, с ним в палате – мужик, не дурак выпить, – ответила Олимпиада, – а о разведке – тайна, помощников не выдают.
– Ну, да это не сложно, – отозвалась Полина, – а диагноз санаторно-курортной карты?
– Благополучен, я думаю, он просто отдыхать прибыл.
– Заметано, – подвела Елена, – надо на танцах его закадрить и взять на абордаж...
Намеченное удалось, но с кем он предпочитает более внимательное отношение, не узнали. Ровен, тактичен, внимателен одинаково со всеми.
На второй день наша троица начала обсуждать свой план заново. Решено пойти в ресторан. Вечер был отменно вежлив, после которого прогулка и Полина приглашает зайти на чашечку кофе. Все одобряют идею и идут к ней. Во время светского разговора Полина без обиняков оворит Николаю, что соседка в отъезде, она одна скучает. Все это понимают одинаково верно: куй железо, пока горячо! Но реакция всех шутейная: мол, места хватит и на более широкий круг, но Николай откланивается и уходит, тепло попрощавшись.
Между подругами разговор:
– Могли бы и уйти, – сказала Полина, сказала больше для того, чтобы вызвать своим “наглым” заявлением более резкую их реакцию. Но Олимпиада, как самая старшая и мудрая, резюмировала:
– Почему мы, а не она, значит, комната – главное, да?
– Верно, – отозвалась Полина, – но главное, кто из нас готов его уступить другой...
– Вот в этом-то и весь гвоздь! – воскликнула Елена, а помолчав, добавила. – Я первая заявила, что он будет мой, и сделать это поможет Полина. Она в мою комнату на ночь, а я в ее... И все в порядке!
Полина обиделась:
– Моя комната что – дом приезжих?
Елена:
– Не убудет...
Олимпиада:
– Верно, не убудет, но я тоже хочу замениться с Полиной...
Полина:
– Обстановка накаляется. Мы, бабы, уступать друг другу не будем, главное, чтоб каждая сама нашла способ увлечь его к себе в постель. Помогать – это нечестно будет...
Россихин
Установилось молчание. Олимпиада, закурив сигарету, заварила кофе и задумчиво, словно решая что-то важное, сказала:
– Бабы, он не тот человек, что ляжет в постель.
Елена в ответ:
– Тот, тот!
Серия: да, да, нет, нет, да, да, нет, нет и вздох молчания. И тут Елена “выстрелила”:
– Пари на 100 баксов, что он будет мой.
– Замашки у тебя, подружка, а если – нет?
– Тогда вам по 100 баксов, – отпарировала Елена, – но..., – добавила она, – если будет “да”, то вы мне по 100 баксов.
Полина с хитрецой и ехидством тихим:
– Чем докажешь?
– Докажу!
– Чем?
– Паспорт его принесу...
Все молчат. Смотрят друг на друга, и тут Олимпиада выступает, словно арбитр на арене соревнований:
– Я не против пари, бабы, дней у нас осталось не более пяти, и у всех путевки “горят” и каждая глаз положила на господина Н.Н., а коли он один – то каждая из нас должна бороться за свое право на первенство. Я уже не молодая, но Леночке не уступлю, да и Полине – тоже. Дружба дружбой, а корешок – врозь...
– Ближе к делу, – парирует ей Полина.
– Обмозговать надо, – отзывается Олимпиада.
– Я уже обмозговала, – говорит Полина, – каждая из нас будет сама решать вопрос, и кто победит – тому слава и честь!
– Уточним, девоньки, – спросила ее Елена, – как это “каждый”? Конкуренция значит!
– Да, – одновременно откликнулись подруги, – конкуренция...
– А доказательство, а пари? Куда все это и где оно? – допрашивала Елена.
– Тот, кому это удастся сделать, – начала Полина, – получает от тех, кому это не удалось сделать, по 100 баксов.
– Вот и пари, очень оригинальное, интригующее, – добавила к сказанному Олимпиада.
– Да, а доказательства? – повис вопрос Елены.
– Тот, кто этого достигнет, должен написать о том, что было у нее с ним в эту ночь – доказательно, как – ее дело, но доказательно.
– Сомнений много, – отозвалась Елена, – написать можно с гору...
– Но доказательно! – отозвались Полина и Олимпиада.
– Согласна, – отозвалась Елена, – готовьте, бабоньки, баксы, хоть и дороги вы мне, но платить – платите...
Первой в атаку на Н.Н. пошла Елена. Она пришла к нему в палату и после долгой беседы предложила тому 100 баксов за ночь. Н.Н. подумал, подумал и отверг предложение по причине того, что вспомнил анекдот о русском в Америке. Дожил он там до последнего доллара и затужил сильно, а проходя мимо бардака, решил на последние деньги вкусить женские прелести. Провел ночь, утром выходит, а швейцар ему пять долларов вручает и говорит: так у них заведено, от хозяина это. Обрадовался русский, можно еще пожить, а через неделю вновь на мель сел. Решил пыт повторить. Все получилось, но утром швейцар ничего не дает. Заело это мужика и он не выдержал, спросил: мол, неделю назад он был, и утром ему за это пять долларов вручили, а сейчас нет. Дело в том, пояснил швейцар, тогда вас всю ночь по телевидению показывали, за это и заплатили...
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________233
“Нет ли здесь подвоха скрытого?” – подумал осторожный Н.Н. и решил повременить. Елене он вежливо ответил, что через два дня сосед уезжает на ночь в город. Она согласна. А перед ужином является Олимпиада и предлагает ему за ночь, но уже 150 баксов. Н.Н. назначает ей встречу на завтра. А после ужина в комнате оказалась Полина и предложила 200 баксов за ночь. Н.Н. дает согласие, и они проводят всю ночь до первых петухов в головокружительном веселье духа и тела.
Назавтра все у него повторяется с Олимпиадой, а в воскресенье – с Еленой.
Я не буду тратить слов на описание их “сексования”, есть писатели, которые уже достигли головокружительных вершин и умопомрачительных низин в описании женского тела и рассказали все подлинным словесным шедевром, против которого я просто неуч.
Но в день отъезда они собрались снова в комнате у Полины и ...стали читать свои письма, заранее запечатанные и выложенные на стол, и читали по жребию, кому какой выпадет конверт.
Елена первая начала читать письмо от Олимпиады, как выпало по жребию: “Все фантастично. Два матраса на полу, их снял Н.Н. с кроватей, чтоб не рипели, и до потери сознания вагинально-анальное сексование...”. Дальше она читать не стала и молча уставилась на подруг. Но взгляды их не встретили ее глаз.
– Думаю, – сказала Елена, – читать каждое нет смысла.
– Конечно, – отозвалась Полина, но Олимпиада возразила:
– Прочесть все...
– Если ты этого хочешь, да? – почти в один голос спросили Елена и Полина.
– Да, – коротко ответила Липа.
Письмо Олимпиады было не таким, как у Поли и Елены. В нем Липа признавала свое поражение. У нее ничего не было с Н.Н.
– Да, да, девочки, – убедительно сказала Олимпиада. – Да, и еще раз да! Я проиграла – и даю каждой по 100 “зеленых”. Жалко, но не судьба...
Воцарилось долгое молчание.
Потом Полина достала бутылку коньяка, шоколад, разлила молча по стаканам и они молча, не чокаясь, выпили. Потом выпили еще и еще... У каждой в голове было одно: “Суки мы, бабы, суки! Ведь с ним так же, как и с другими... Все искусство секса в нас, ценить это надо и ... на кобелей не вешаться. Пусть нам платят. Правда, не каждому хочется за плату, и только русскому дураку надо еще платить за удовольствие. Где вы, богатыри?”. Но они об этом молчали, а Олимпиада пожертвовала своими еще 200 “зелеными”, чтоб не быть перед ними, “как все”. Да, расход велик, но они-то у нее в руках, может, еще и пригодится в будущем. Да, она старше их, но это ее богатство. И она им воспользовалась вполне.
... Такси увозило их из санатория, но Н.Н. провожать не пришел, хотя каждой обещал.
Брест, 2001.
Под занавес
Празднично-шуточно-сатирический тост “О, женщина!”
Когда мужчине становится очень трудно, он всегда вспоминает ее. Когда ему грустно, он вспоминает ее. Когда мужчине очень весело, он вспоминает ее. А когда он теряет самое дорогое в жизни, он тоже вспоминает ее!
У каждого мужчины она своя, единственная, неповторимая, незаменимая, любимая, верная, шагающая по жизни рядом.
Я, как мужчина, говорю сейчас о ней, о ЖЕНЩИНЕ. Кто она и что это за чудо Вселенной, подаренное на всю жизнь, кто она и что это за “гений чистой красоты”?
Вопрос? Как на него ответить? Можно серьезно сказать: женщина – это погода!
Синоптики стремятся предсказать ее как можно точнее, а она все время оказывается далекой от этого. На завтра ожидается дождь, но погода сухая и ветреная, на послезавтра ожидается снег, но погода радует солнцем и теплом. Будет жара, но льет дождь как из ведра, вновь ожидается, ожидается...
Россихин
Правда, разочарования массового от этого нет, как от погоды ибо разочарован бывает в своих предсказаниях, догадках один представитель сильного пола – мужчина.
Кстати о “поле” – в нем часто полюса меняются. Она – плюс, он – минус, он – плюс, она – минус, попробуй измерить температуру этих “полей”, обожжешься! Вот почему она может твердо заявить: “Фригидных женщин в природе нет!”. Попробуй опровергнуть, а может этого и не надо, может лучше получить ответ на уже поставленный вопрос?
Кто первый, смелее сильный пол, вам отвечать на него. Ответ должен быть всего лишь в трех словах. И так: раз, два, два с половиной. Неужели нет смельчака? Всего три слова... Иногда можно и меньше: “Женщина – львица”. Целый роман. А иногда... “Женщина – конь...” (покачать при этом головою в знак соленой шутки). Это уже эпопея. А иногда просто: “Женщина – жизнь!”. Два слова и мы отчетливо сознаем, что это – святая правда!
Все сидящие, стоящие в любом зале в этот праздничный день обязаны появлению на свет – Женщине! Она – мать всего рода людского, хранительница дара природы, колыбель всего земного и разумного.
Восславим женщину! Нашу прекрасную половину рода людского. Слава и хвала ей! Низкий поклон от нас – мужчин. С праздником вас, наши любимые матери, сестры, жены, дочери – все женщины. Счастья вам и бесконечных лет долгой жизни! За ваше здоровье! – поднимает бокал автор.
Брест, 2002.
Идет XXI век. Развал СССР вызвал море горя во всем. Новое приживается тяжело. Это и в личной жизни людей хорошо видно.
…ВСТАТЬ, СУД ИДЕТ!
(рассказ свидетеля)
События рассказа, которые передает автор со слов одного из его участников, ставшего в ходе суда свидетелем обвиняемого, да и обвинителя, начались в Энске, где он родился и откуда (в виду сложившихся обстоятельств) уехал на новое место жительства.
Учитель по профессии, Никита Семенович Ткачук излагал события, важные для него в его жизни, подробно, без рисовки, с перерывами, вероятно, чтоб обдумать тот или иной эпизод. Слушать его было интересно.
- Лучше всего, – сказал Никита Семенович, – начать с небольшого отступления, в котором хочу отметить, что вся наша печать, радио и телевидение (ныне в аббревиатуре СМИ – средства массовой информации), как всегда отстают от событий жизни.
Как это может быть – вопрос риторический, так как давно известно, что все новости раньше «оповещает», как это в народе говорят, «ОБС» («одна баба сказала») или «СР» («сарафанное радио»). Именно на этом поле информации я получил первые сведения о случившемся.
- Я, – говорит рассказчик, – во вторник с утра уехал за город в ближайший лес записывать голоса птиц. Это мое многолетнее занятие на досуге. И вернулся домой часов в девять вечера. Возле нашего дома, у центрального входа, уже ныне закрывающегося железными дверями (эдакий символ перестройки), стояло две скамейки, на которых сидело необычно много жильцов, в основном пенсионеров, да пару любителей послушать их разговор. Поздоровавшись со всеми и получив в ответ такое же приветствие, я направился к двери, как голос всем известной по дому хозяйки квартиры с первого этажа, довольно вредной Ниловны, остановил меня:
- А ты знаешь, Никитич (хотя по отчеству я – Семенович), что в городе нынче произошло?
- Нет, уважаемая Ниловна, – ответил я.
- Да откуда тебе знать, ведь ты снова по лесу лазишь, ищешь голоса птиц. (О моей слабости знали в доме все, особенно дети).
- И что же случилось? – прервал я ее.
- Убийство!… - ответила она.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________235
Ее поддержали остальные. Я вернулся от двери, решив узнать подробности. Я знал, что зять Ниловны служил в милиции и она частенько «приносила» для своих подружек новости.
- Кто же пострадал?
- Журналиста грохнули, – отозвалась Ниловна, – прям днем, дожили, называется…
В субботу в вечерней передаче появилось сообщение, что похороны Олега Федоровича Изотова состоятся в воскресенье. Гроб с телом установлен в актовом зале телецентра…
В понедельник теленовости дали передачу о церемонии на кладбище. Прошла они официально. Выступили от руководства телецентра, от общественности города. Говорили кратко и красиво. Присутствовало много молодежи, в основном девушки из пединститута.
- Думаю, – задумчиво проговорил Никита Семенович, – пора сказать о том, что я приехал из Сибири в отпуск. Но об этом подробнее в свое время. Вернусь к Изотову. Родители – мать Нина Николаевна и ее муж и отец Олега Федор Петрович были известные люди. Они занимались торговлей, имели приличный магазин со времен дикой приватизации, преуспевали, жили в большой квартире в элитном доме, имели дачу у озера, две машины – «Мерседес» и «Жигули». Первая – для дела, вторая – для поездок на дачу и для сына (осваивать азы практического вождения).
Олег успешно окончил университет и пошел работать вместо школы в газету, а через три года перешел в телецентр.
От армии его «откосили», но чтобы не был «девчонкой», Олег занимался много физически на тренажерах, купался в реке, озере, бассейне и плавал прилично. Родители погибли, когда ему было двадцать семь лет.
Убийство Олега Изотова вызвало в городе много всяческих разговоров, бесед о случившемся в милиции, прокуратуре, в органах власти, но никто не мог дать ответы на вопросы: почему это случилось? За что убили?
Наконец, в конце июня, газета «Вестник» опубликовала официальную информацию, что, как уже сообщалось, в городе случилось чрезвычайное происшествие. Погиб от руки убийцы тележурналист О.Ф. Изотов. Убийца – молодая женщина. Просим всех, кто что-либо знает по этому делу, сообщить по телефонам таким-то или по номеру 02 дежурному.
Можно понять горожан, их эмоции, страсти, разговоры, а главное недоумение: кто же эта молодая женщина, осмелившаяся убить хорошо известного в городе человека?!
Еще до суда, на вечерней «беседе» стариков дома я узнал немало нового. Говорила заговорщицки Ниловна:
- Сегодня-то в институте (мужик мой там дворник, подрабатывает к пенсии)… Да… Вот, значит, что сообщил: нынче в институте собрание состоялось… Ну, может, и не собрание, а просто так, все больше девок было там, которые осуждали убийцу и решили в суд написать письмо, чтоб этого убийцу наказали по всей строгости закона... Да, кто-то возражал, мол, милиция и суд разберутся без них. Но это отвергли и выбрали двух девчонок побойчее, чтоб они это их письмо отнесли в суд…
- Это все от того, – вступил в беседу Федоров, бывший военный, старший по дому, строгий блюститель порядка, – что они многие из девчат на него глаз положили: жених завидный, богатенький, да и внешне хорош, а тут вдруг планы рухнули.
- Что верно, то верно – решили старики и разошлись вскоре по квартирам досматривать московскую телепередачу – американский сериал о любви заокеанских див.
Событие вызвало реакцию многих. Так, глава администрации Первого района Энска вел разговор с членами исполкома, на котором пришли к выводу, что убийство вызвало у населения возбуждение довольно нездоровое в отношении работы милиции, прокуратуры, и поэтому суд следует провести, не затягивая, в открытом судебном заседании, чтобы успокоить город.
После этого чиновник из администрации – куратор органов, позвонил прокурору. Состоялась беседа:
- Что-то вы затягиваете, уважаемый Федор Федорович, разбор дела…
Тот в ответ:
- Да ведь главного не знаем…
- И что это за главное?
- Мотив убийства полностью не ясен…
Россихин
- Но она же созналась сама, ее никто не тянул за язык…
- Так, так… Все это верно.
- Надо бы ускорить процесс, общественность успокоить.
В личном разговоре с начальником горотдела милиции сам глава города советовал «не тянуть резину»: убийца сознался в убийстве, а вы все канителитесь, нехорошо.
«Да, нехорошо, – подумал начальник после разговора, – но почему она убила его? Вот вопрос. Однако дело надо передавать в прокуратуру… пусть судят».
- Рассказанное мною, – тихо подчеркнул Никита Семенович, – началось не в день убийства журналиста, а намного раньше…
Но вернемся к тому июньскому дню, когда милиции стало известно об убийстве, убийце и убитом. Ведь все это произошло невероятно просто.
…Патрульная машина дорожной инспекции стояла на углу пересечения улиц Большой и Шоссейной. Ловили нарушителей скорости. Офицер, сержант и шофер стояли у машины, которая была видна издалека. Нарушителей не было… Пешеходы изредка (время рабочее) проходили мимо, и никто не обращал внимания на стоящих у обочины людей в форме. И вдруг… Подходит к ним со стороны зарослей черемухи, шиповника, дикой розы, сирени и жасмина молодая женщина и говорит:
- Арестуйте меня… Я убила гада…
Все три блюстителя порядка первоначально молча уставились на нее, а потом, после паузы, сержант бросил:
- Ты что, белены объелась?
Офицер добавил:
- Ничего себе шуточка…
Шофер словно утвердил сказанное товарищами:
- Ты что, одурела с бодуна…
Молодая женщина, как автомат, повторила:
- Арестуйте меня, я гада убила…
Пришедший в себя офицер поинтересовался:
- И где же это случилось?
Женщина кивнула в сторону зарослей и кратко сказала:
- Там…
Сержант уже строже уточнил:
- Покажи!
- Да, – сказала женщина и, повернувшись к ним, пошла вперед. Офицер приказал шоферу остаться на месте, а сам с сержантом пошел за женщиной. У кустов она остановилась и показала рукой на заросли. – Там… Я не могу его видеть…
- Кого?
- Его…
- А кто он?
- Зверь…
Офицер и сержант прошли густые заросли и вышли на пятачок без кустов и увидели: на поляне на спине лежал мужчина, а с левой стороны груди торчала рукоятка ножа.
- Вот это да… – в страшном удивлении прошептал сержант.
- Не стони – бросил офицер и по рации связался с горотделом милиции, затем вызвал «скорую помощь».
И те, и другие прибыли почти одновременно. Из милицейской машины выскочили три оперативника и проводник с собакой, а из «скорой» – фельдшер и санитары. Все столпились у тела лежащего мужчины. Криминалисты сразу взялись за дело. Осмотрели место, сфотографировали, и после того, как медики дали утвердительный ответ, что человек мертв и в помощи не нуждается, старший сказал проводнику с собакой:
- Пройдись кругом, может, следы будут. И носилки несите, только людей не собирайте.
А те уже, любители знать все, стали собираться вокруг машин. Офицер патрульной службы вступил в разговор:
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________237
- Собаке нечего делать: убийца стоит у кустов, женщина.
Оперативник в сердцах бросил:
- Мало ли женщин стоит…
Собака пошла по кругу, а следователь спросил:
- Где же эта женщина?
Но ее уже вел один из сыщиков. Женщина, выйдя на поляну и увидев труп, который укладывали на носилки санитары, отвернулась и глухо сказала:
- Это… я… его…
- За что? – быстро спросил оперативник.
- За все, – ответила она кратко.
Помолчала и добавила:
- Не человек это, зверь лютый…
- Какой к черту зверь, – отозвался старший, – это же известная всему городу личность. Его опознавать не надо. Он тележурналист, комментатор нашего ТВ центра.
Подошел криминалист с ножом-финкой, очень аккуратным, с красивой ручкой, и сказал:
- Такой удар убитому мог нанести только профессионал… Прямо в сердце, с одного удара, экспертиза покажет все остальное. А эту девушку – к нам, пальчики снять, сравнить с отпечатками на ноже, тогда и можно будет подтвердить то, что сейчас сказала эта молодая особа, выдающая себя за убийцу…
Молва об убийстве пошла по городу: кто-то из присутствующих при этом сказал жене, родителям; те, в свою очередь, тоже сказали «своим людям» и все «под секретом», с просьбой не болтать, а «ОБС» и «СР» уже работали. Вот почему газетные новости, сообщения радио и показ телевидения лишь подтверждают эти слухи.
Следствию не удалось выяснить причину убийства, – констатировал рассказчик. – Убийца эту причину не открыла. Почему?
…Через десять дней начался суд. Почему так скоро?
Просто оперативно сработали все службы, а главное – быстрота нужна была, чтоб успокоить людей, дать картину отличной работы всех служб, всех задействованных лиц по раскрытию зловещего убийства.
Суд начал свою работу в небольшом, человек на 50-60, зале, но уже в первый день он не уместил всех пришедших горожан. Особенно много было женщин. Пошел и я на него, хотя особого желания и не было, но товарищ – друг по школе, армии, знавший убитого лично, – Володя Усачев пригласил составить компанию, ведь интересно: судят того, которого знали немногие, а убитого почти весь город знал.
Нам повезло. Мы уселись в первом ряду зала и могли видеть и слышать происходившее хорошо.
Судья, обвинитель, да и адвокат вели себя так, словно дело решенное и тратить время на него не стоит.
Однако налаженная машина дала сбой. Адвокат Тамара Павловна Руденко сразу заявила, что она требует, чтоб суд принял решение о проведении судебно-медицинской и психиатрической экспертиз, так как мотив убийства не установлен, а без этого любое решение суда будет обжаловано.
Суд, не удаляясь, стал решать этот вполне ожидаемый, но прозвучавший неожиданно вопрос. Почему неожиданно? Потому что все посчитали, что значимость суда велика и адвокат не будет прибегать к такому заявлению. Адвокат решила по-своему, она защищала человека, о котором в ходе следствия составила свое мнение и решила бороться честно, без оглядки на «мнение» ответственных лиц. К тому же Руднева не была нанята защищать подсудимую, ее назначили.
Уже в ходе следствия она не раз встречалась с убийцей, вела долгие беседы, больше говорила сама, убеждая подзащитную назвать мотив убийства. Но тщетно. За все время бесед подзащитная ответила на вопрос о мотивах ее поступка просто:
- Я не могу Вам этого сказать.
- Почему?
- Я уже сказала почему: я не могу этого сказать…
Последующие встречи ничего не дали. Подзащитная молчала и даже как-то с сожалением чуть-чуть кивала головой, давая этим знак, что она слышит все вопросы. И уже тогда, во время бесед, Тамара Павловна начала сомневаться в отношении подзащитной, видя, что та в какой-то мере ведет себя неадекватно, и мелькнула мысль: а не запугана ли ее подзащитная?
Эта мысль подтолкнула адвоката в суде сделать заявление о проведении судебно-медицинской экспертизы, которая не была проведена во время следствия. Почему? Вероятно, в силу спешки.
Я, сидя рядом с Володей, с первого появления подсудимой в зале как-то неожиданно вздрогнул. Потом я это себе объяснил проснувшимся подсознанием. Это оно дало какой-то
Россихин
сигнал. Я стал внимательнее смотреть на убийцу. Что-то стало выплывать из глубин памяти, но что – ответа не было.
И только в один момент, когда адвокат потребовала провести судмедэкспертизу, она как-то изменилась в лице, и я вспомнил.
Вспомнил не ее, а портрет одной женщины, поразившей меня своим открытым, несколько смущенным взглядом, который я видел на картине. Я смотрел на Марию Келлер, вторую жену Ивана Ивановича Борятинского, унаследовавшего хозяйство отца в царствование Павла. Иван Иванович построил для своей второй жены, урожденной графини Келлер Марии, на речке Избице усадьбу-дворец Марьино. В советское время здесь был партийный санаторий.
Образ Марии поразил меня, уже немолодого мужчину, какой-то необыкновенной успокоительной, душевной красотой лица и фигуры особенно. Может быть, я поэтому и не женился до сих пор, а лет то под сорок…
Вопрос судьи:
- Объясните суду, за что Вы убили Изотова?
Ответ:
- Я не могу это объяснить…
Суд так и не добился от нее ответа, собрался уходить на совещание, когда я внезапно встал и четко (откуда это – не знаю) сказал:
- Я прошу суд выслушать меня как свидетеля, – передохнув от волнения, тихо закончил, – как свидетеля со стороны обвиняемой и… даже, может быть, со стороны пострадавшего…
В зале повисла тишина. Я закончил:
- Я узнал ее, я узнал ее – подсудимую и я все вспомнил, хотя прошло уже более двух лет, но я вспомнил, и помогла мне в этом Мария Келлер…
Судья, обвинитель, защитник молча посмотрели друг на друга и суд молча удалился на совещание…
Совещательная комната хранит все тайны выработки решения суда, но картину хода ее воссоздать позволено. Ведь сколько людей знали, что примерно было в ней.
Работало, как всегда, «сарафанное радио».
- Черт знает что творится… Выходит, следствие проведено не до конца, если в зале зрители и слушатели получают такой интригующий сюрприз. Зритель и слушатель становится … свидетелем… – сорвалось раздражительное у судьи Натальи Федоровны.
- В нашем Энске, – продолжал свое повествование Никита Семенович – она считалась самой строгой, неподкупной, свято исполняющей свой долг вершить судьбы людей. Ее боялись, ее уважали. Досада и возмущение вырвались из ее уст потому, что накануне суда позвонил ей один из чиновников, курирующий суды, и высказал мнение, что дело надо вести жестко, но справедливо:
- Вам, Наталья Федоровна, все карты в руки… Дело-то почти политическое, это надо учесть…
Судья ответила, сдерживая раздражение:
- Я все буду учитывать.
- Вот-вот, это главное, – отозвался куратор.
- Простое дело, нечего сказать, – отозвался на возмущение судьи один из заседателей, – не такое уж и простое оно…
Завязался полемический разговор. Он длился минут 15-20, и было решено…
Секретарь судебного заседания, неожиданно для перешептывавшихся зрителей, ровным, чуть-чуть глуховатым голосом произнесла:
- Прошу присутствующих встать, суд идет!
Суд вошел в зал. После паузы судья объявила решение, по которому должны быть проведены судебно-медицинская и психиатрическая экспертизы, а в целом – отправить дело на доследование.
Мы, я и Володя, шли домой молча. Каждый думал о своем. Володя, подходя к дому, предложил:
- Зайдем, старик, нужно поговорить.
И мы пошли.
Дома, выпив по рюмке водки, Володя не то спросил, не то утвердил свое мнение:
- Рассказать можешь?
- Пожалуй, нет, – отозвался я, – следствие будет долгим.
- Да нет, – ответил Володя, – возьмут твои показания.
- А вот этого я и не хочу. Все и впервые на суде объясню… Мне, Володя, многое надо обмозговать, главное все вспомнить. Дело то было давно…
- И надо, старик, чтоб твои показания были неопровержимыми. Это – главное. И вообще суд какой-то… Как говорят в народе, все не как у людей.
Я молча согласился с этим. Время у меня есть, буду готовиться. И уже дома всю ночь думал о своем заявлении на суде. И пришел к выводу, что если бы не подсознание – я не вспомнил бы Ольгу… На лицо она как Мария Келлер, в которую был платонически влюблен, хоть
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________239
это и был портрет. Из-за этого я и не женился, хотя покойные родители очень ждали этого. Папа умер внезапно, от инфаркта. Мама ушла через четыре года. Уже перед концом просила меня:
- Ты, Никитушка, мою волю исполни…
- Конечно, мам, это свято…
- Родни у нас нет, кроме единственной моей сестры, старшей, твоей тетки родной… Она далеко, в Новосибирске и у нее, как и у тебя, нет никого из родни. Получишь от нее письмо, поезжай к ней, у нее домик хороший, она рада тебе будет… Может, там половинку найдешь…
Похоронив мать, я действительно получил от тети Даши письмо. Сдав свою квартиру по договору (пусть оплачивают жировки – денег не взял) молодой семье. Ушел с работы, объяснив, что тяжело мне здесь сейчас – меня поняли и отпустили…
Тетка Даша радостно меня встретила, и зажили мы тихо и мирно. Я на работу устроился в школу, где меня приняли доброжелательно, а это помогло включиться в новый коллектив…
Прошло два года, как я не был в Энске. Решил поехать, разобраться, что делать с квартирой. Приехал внезапно и очень был удивлен: мои квартиранты – муж Павел и жена Тамара и их подросший сын Костик – встретили меня и радостно, и настороженно. Вдруг договор расторгну (так понял я это). Но меня приятно удивило, что в квартире был сделан отличный ремонт. Чистота, уют, но для меня уже чужой. Все мои вещи собраны в одном месте. Мне сразу же освободили большую комнату, но я остался в малой.
С Володькой Усачевым отметили мой приезд в ресторане «Москва». Разговоров было много. Под конец я высказал уже мучившую меня мысль, что своих квартирантов я держу если не в страхе, то в тревоге большой. Володька тут же сразу предложил:
- А ты на отдых приехал или…
- Или, – отозвался я.
- Тогда надо отдыхать хорошо. Вот что я тебе скажу: бери путевку в санаторий, наш, местный, ты знаешь, у Черной речки. Место отличное, природа. Соглашайся, в за это время и решится вопрос с твоими квартирантами.
Так я оказался на третий день у этой Черной речки. Как это было здорово наслаждаться природой. Я вновь возобновил свое занятие – запись голосов птиц. Это так увлекало, что я даже не знал, кто отдыхает рядом. Но был один случай в мое пребывание на Черной речке, к которому через два года я вернулся в суде…
Через несколько дней суд над убийцей тележурналиста возобновился. Судебно-медицинская экспертиза показала, что убийца здорова физически, психически и отвечает за содеянное в полной мере. Я смотрел на подсудимую. Она очень изменилась. Нежность лица исчезла, глаза стали как-то глубже посажены, чаще прикрывались веками. Вероятно, ей так было легче смотреть при свете люминесцентных потолочных светильников. И во всей фигуре чувствовалась какая-то угнетенность. Она говорила только об одном: о ее усталости от всего того, что было с ней за последнее время.
Суд предоставил слово свидетелю, то есть мне. Я поклялся говорить правду и только одну правду и ничего, кроме правды. Подписал бумагу, в которой меня предупреждали об ответственности по закону за дачу ложных показаний.
- Уважаемый суд, мне очень трудно говорить. Трудно потому, что я только теперь, выступая в суде, где решается судьба человека, внимательно присмотрелся к подсудимой, вскрикнул сам про себя: я ее узнал, да, да, узнал. Узнал потому, что она напомнила мне портрет хозяйки усадьбы Марьино у деревни Ивановское в Льговском районе Курской области ныне…
Прошу суд извинить меня за это вступление, но я хочу подчеркнуть, что все это связано с моей жизнью. Я большой любитель птичьего пения, вот почему и пристрастился к коллекционированию их голосов. Я побывал на речке Избица, где построено Марьино, с целью записать пение курского соловья. Там на прудах усадьбы в ночное время вел свои незабываемые записи. Нет ничего прекраснее его пения – это проявление любви маленькой птички к своей подружке, которая в этот весенний период высиживает свое потомство, а самец воздает ей хвалу, в которой звучит гордость за счастье, подаренное ему Богом.
Но как, при каких обстоятельствах произошла моя встреча с подсудимой? Было это во второй половине июня 1999 года. Я приехал из Сибири. Володя, дружок, уговорил меня поехать в санаторий. И в конце июня я оказался на отдыхе в санатории на Черной речке.
Экипировавшись запасным бельем, захватив набор аудио пленок и прекрасный высокочувствительный диктофон, во второй половине июня я, провожаемый Володей, утренним рейсом автобуса прибыл в санаторий. Меня приняли радушно, удовлетворили мое пожелание жить в одноместном номере. Я стал знакомиться с окрестностями: лесом, зарослями кустарника шиповника, молодой порослью деревьев, закоулками и местами дикой природы, особенно зарослями у берегов речки. Здесь больше всего было разных птиц.
Столовая санатория вмещала не более ста – ста двадцати человек, имела центральный вход со стороны леса, а окнами выходила на север и юг. Столы стояли в четыре ряда. Первый – у окон северной стороны, рядом второй ряд, еще рядом – третий и у южной стороны – четвертый ряд. За каждым столом – четыре человека. Правда, я никогда за все время пребывания не видел,
Россихин
чтоб места были заняты полностью. Каждый отдыхающий приходил в удобное для него время. По моей просьбе мне предоставили место за третьим столом в первом ряду от входа в столовую. Перед моим взором был весь зал: а я люблю рассматривать людей в простой неофициальной обстановке, когда они не чувствуют, что на них смотрят, – привычка педагога наблюдать, анализировать. Со своего места я хорошо просматривал каждый ряд, видел большинство лиц, представлял их вне отдыха и, можете поверить, я часто был очень близок в своих предположениях к реальности.
Пострадавший, точнее убитый, сидел в третьем ряду и сразу запомнился мне: чисто греческое лицо, естественно вьющиеся черные волосы сразу давали пищу для мыслей, что это, как минимум, артист. Костюм с иголочки, белоснежная рубашка и цветной широкий галстук подтверждали первоначальный мой вывод. За его столом сидели три почтенных женщины, но в этой группе они были как бы отдельно, сами со своими разговорами. Иногда обращались к мужчине и тот с большим вниманием отвечал что-то им. Иногда эти ответы вызывали оживление у дам, но основное внимание, как я отметил, было обращено в сторону к четвертому ряду. Через пару дней я уже ясно видел тот объект, за которым наблюдал мой незнакомец. В четвертом ряду за третьим столом сидела молодая красивая женщина. На ней было необыкновенно простое, но с большим вкусом и мастерски сшитое платье. В ее наряде, его простоте и изяществе фигуры чувствовалась некая магически притягательная сила. Девушка-женщина по всей вероятности чувствовала взгляды, но продолжала оставаться невозмутимо спокойной. Думаю, это от осознания ею того, что она красива. С нее бы только картины писать. Да все ее, отмеченные мною внешние качества, видно и сейчас…
В скором времени мне стало ясно, что они уже знакомы, и даже при их внешней сдержанности это было видно. На вечерах, которые, как правило, проходили в небольшом, но уютном зале, так называемой комнате отдыха, были танцы, игры, разные забавы. Я с восторгом наблюдал картину, как они танцевали. Это был не танец, а полет легкой воздушной птицы. Все в движениях было гармонично, вдохновляло зрителя на высокие чувства, на хорошие дела. Они мало во время танца разговаривали, но это молчание таило в себе какую-то необъяснимую радость. Почти все время дневного пребывания на природе они проводили вместе, и это могло говорить и бурном развитии событий, и я радовался, что эта пара так дружна. Все дело шло, как я понимал, к счастливой развязке, то есть к свадьбе…
Я полностью был поглощен своим любимым занятием. Рано по утрам, когда птицы просыпаются, и начинается их утренний многоголосый хор, я уже был на ногах и, вооруженный диктофоном, вел охоту. А мои влюбленные купались в речке, плавали на лодке, о чем-то весело разговаривали. Им просто было не до окружающих, они жили друг для друга. И это было прекрасно…
В один из дней я залез в сплошные заросли дикого кустарника, наладил диктофон, занял удобную позицию, так как знал, что мое терпение будет испытываться серьезно. Солнце клонилось к закату, тишина и покой царили в природе, а изредка доносившееся пение птиц предвещало начало их любовных состязаний, когда один голос получает в ответ другой, потом третий, а потом вдруг тишина, лишь легкое дуновение ветерка изредка покачает листья и мелкие ветви кустарника.
Позиция моя была у берега, чуть на возвышении, а ближе к берегу реки, среди зарослей светилось пятно прогалины с густой травой и россыпью лесных цветов. И вот на эту полянку, нарушив мое занятие, пришла пара: женщина и мужчина. Он расстелил одеяло, бросил на него пиджак, сумку и, глубоко вздохнув, произнес:
- Отличное местечко, не правда ли? Таких зарослей мы еще и не видели в этих местах. Располагайся, Ольга.
Было слышно, как женщина присела, а потом, раскинув руки, легла на спину. Из всего этого можно было сделать вывод: они доверяют друг другу. Однако я ошибся, так как Ольга на какое-то движение партнера среагировала, по моему впечатлению, строго:
- Олежечек, полегче…
- Да не надо уж так меня бояться… Не кусаюсь… Но, думаю, тебе ясно, что мы сюда зашли не для того, чтоб птичек слушать…
Послышалась какая-то возня. Вот здесь мне и надо было бы встать, обнаружить себя, но … между Олегом и Ольгой завязалась нешуточная борьба. Ее нарушил какой-то злой голос Олега:
- Не строй из себя недотрогу.
(Я, естественно, не могу назвать то грязное и унизительное слово, которое произнес Олег).
Приглушенно испуганный голос Ольги прозвучал сквозь шум борьбы:
- Да что же ты, негодяй, творишь! Уйди, уйди, оставь меня…
В ответ раздался какой-то рык Олега:
- Ах ты так, сученька, тебе надо богатство… Мне нужна ты, и не потом, а сейчас…
- Дорогой, ради всего святого, не делай этого, – произнес слабый какой-то голос Ольги.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________241
В ответ раздался звук сильной пощечины и какое-то ритмичное движение, которое через пару минут прекратилось. Я от страха присел на карточки и уже мог видеть, как Олег подолом платья лежащей в беспамятстве на земле Ольги вытерся ниже пояса, оправился, взял сумку и твердой походкой пошел прочь с этого места, причем ушел, посвистывая песенку «Сердце красавицы склонно к измене и к перемене как ветер мая…».
Шаги затихли. И вот тут-то я уже в третий раз делаю попытку встать, но что-то держало меня у земли, а мысли, словно молнии, сверкали в голове…
Я был на месте преступления и не предотвратил его. Все мои страх и стыд, через который я переступаю сегодня, на этом суде. Когда сам себя сужу. Я не встал, а, значит, стал соучастником преступления… Дрожь всего тела от пережитого и холода и страх не давали мне сил уйти с этого места…
Во время своего выступления я смотрел только на судейский стол и видел судью и больше ничего. И тут, когда я замолчал, из-за загородки, где сидела преступница под охраной, услышал зловещий шепот:
- Чудовище…
- Это сказала Ольга. Она встала, наклонилась к барьеру, выгнулась в мою сторону и сказала это слово, после чего неожиданно для всех медленно упала на пол. Что это? Обморок, внезапная потеря сознания? Судья веско спросила зал:
- Может, есть врач?
- Есть, – отозвались из зала, – я врач.
После этих слов вышла Анна Игнатьевна Шемук, заведующая городским роддомом. Ее появление вызвало новую волну любопытства присутствующих: чего она здесь? Хотя, она же зритель.
Анна Игнатьевна знала свое дело. Осмотрев лежащую на полу Ольгу, сказала:
- Ей нужны помощь и отдых. Это эмоциональный срыв. Думаю, суд при таком положении продолжаться не может.
Ольга от нашатыря стала шевелиться, попыталась подняться. Ей помогли это сделать охранники и Анна Игнатьевна.
Суд провел краткое совещание на месте и принял решение продолжить работу завтра с пятнадцати часов.
Присутствующие в зале городские обыватели медленно покинули зал заседаний, а прибывшая «скорая помощь» привела Ольгу в чувство и уехала. Вскоре в зале не было никого.
Итак, в ходе суда перерыв. Володя ждал меня на улице и мы, не сговариваясь, пошли на квартиру к нему.
- Нам надо, старик, обсудить сложившуюся обстановку, выработать линию дальнейшего поведения в суде.
Я полностью был согласен с ним. Дома мы засели на кухне и начали делиться своими впечатлениями, своими сомнениями. Володя Усач (так мы его прозвали еще в школе, сократив фамилию), как прагматик, сразу же взял инициативу беседы в свои руки:
- Выступал ты хорошо, зал слушал тебя внимательно, но прямо скажу: был шокирован твоим рассказом, так как не ожидал ничего подобного… Ведь ты, по сути, открыл всем участникам суда новое, совсем неожиданное в уже сложившемся образе убитого. Еще бы! Звезда экрана, журналист, борец за устойчивые моральные ценности. Одним своим выступлением ты снял его с пьедестала добропорядочного человека, посеял раздор в умах людей, а город о твоем выступлении будет знать уже сегодня, «сарафанное радио» сделает это точнее, чем все газеты… Но, – тут Усач многозначительно поднял рюмку с водкой и жестко завершил фразу, – друг мой, все, что сказано тобою, обвинение может не принять во внимание, нет у тебя доказательств всего того, что ты обнародовал… А теперь выпьем за удачу, она нам очень нужна…
В глубине моего подсознания подобная мысль уже на выходе из зала суда дала сигнал: «Докажи, докажи…». Сейчас Володькина речь заставила меня молниеносно прокрутить в голове все свое поведение и выступление на суде. Но в голову ничего значительного не приходило. Пауза наша затянулась и Усач, чтоб разрядить ее, предложил молча выпить еще по одной. Выпили. Помолчали. И Володя сказал:
- Старик, подсудимая здоровая, волевая, я уж не говорю о ее красоте… Она ведь могла после акта насилия и … забеременеть…
Он замотал головой после сказанного и, как всегда бывало, его прорвало и он начал строить предположения:
- Да, не всегда подобные факты остаются без последствий. Я помню, как однажды, лет десяток назад, мой, вернее, друг нашей семьи Петр Петрович Савченко, он ныне работает в столице, рассказывал об одном, в то время не афишированном в печати случае, когда пострадавшая родила дочь и подала заявление в суд на взыскание с ее насильника алиментов.
Россихин
Невероятно, но факт, старик: она добилась своего, но стоило ей это дело немалых сил. Суд за бездоказательностью отказал ей в иске. Она потребовала провести анализ на ДНК. Экспертиза доказала, что ее насильник является отцам ребенка. Он, как миленький, стал отстегивать от своей зарплаты солидную сумму на содержание дочери… Так вот, к чему все это? А, к тому, что может у подсудимой была беременность?
- Ну, ты, Усач, даешь, – проговорил я. – Я же при родах не был…
- Да, но роддом это может знать, а вдруг она ребенка скрыла или отказалась?
- И что же из этого?
- Надо установить, был ли этот, нами предполагаемый, факт на самом деле.
Мы снова помолчали и, выпив по третьей, разговор не продолжили, так как я сказал:
- Это у тебя, друг, от водки разыгралось воображение.
Посидев до полуночи, я от предложения Володьки заночевать в его доме (старики на даче были) отказался. Мне надо было побыть одному, подумать, и очень крепко.
Не могу утверждать, но думаю, что мой ангел-хранитель помогал мне в это трудное и судьбоносное время. Лифт не пришлось вызывать, он пришел сам, и из открытых его дверей навстречу мне вышла соседка по квартире Анна Игнатьевна, та самая знаменитая в городе завроддомом. Она немного задержала меня и доверительно сказала:
- Уважаемый сосед Никита Семенович, я восхищена Вашим поведением на суде, Вы вели себя в таком сложном деле мужественно, честно.
Это порадовало меня, и я в порыве откровенности кратко рассказал Анне Игнатьевне все свои сомнения, весь разговор с Володей Усачевым. На это Анна Игнатьевна просто сказала:
- Никита Семенович, я сделаю для вас все, что необходимо. Завтра утром проверю документацию за тот период и о результатах сообщу Вам по телефону, договорились?
- Да, я буду ждать Вашего звонка, но, уважаемая Анна Игнатьевна, если поиск будет положительным, то Вам нужно будет выступить в суде в качестве свидетеля моего свидетельства, хоть косвенно подтверждающего мои показания.
К моей радости Анна Игнатьевна просто ответила, что согласна и к трем часам будет в суде.
Мы разошлись, и я тихо вошел к себе в комнату. Квартиранты, оказывается, ждали меня и высказали свое одобрение моему свидетельству. Я поблагодарил их за отзывчивость, и мы разошлись по своим спальным местам. Уже лежа на диване я снова прокрутил весь этот злополучный день, искал в нем ответ: какое мое свидетельство может стать решающим в том, что я говорил правду? Я прокрутил в памяти тот день не только по часам, но и по минутам. И я вспомнил при этом анализе свое увлечение – запись голосов певчих птиц. Да я же перед приходом этой пары на поляну вел запись голосов синичек, трясогузок, кукушки … и не выключал диктофон до конца дикого поступка Олега Изотова. Правда, я аудиопленку так ни разу и не прослушал: что-то тормозило меня. А где же она сейчас? Я вскочил с дивана, бросился к столу, куда я всегда укладывал записи, и, о Боже, я нашел эту кассету. Впервые я тихо прослушал ее и узнал, что диктофон зафиксировал все события, не только голоса птиц. Радости моей не было предела, я стал окрыленным, я стал сильным…
Суд возобновил свою работу в назначенное время. Подсудимая сидела в своей прежней позе, склонив голову, словно ее пригибала какая-то сила. Лицо было серое, взгляды не к залу, а в саму себя. Угнетенность переживаемыми событиями – во всей ее фигуре. Суд начал работу и предоставил мне слово, чтоб я закончил свое, прерванное внезапным обмороком Ольги, свидетельствование. Однако вмешался адвокат. Он попросил вызвать еще одного свидетеля, то есть Анну Игнатьевну. Надо было видеть изумление зала: ведь в нем были в основном женщины, и почти каждой из них имя этого свидетеля было хорошо известно.
Секретарь судебного заседания ровным, спокойным голосом пригласила нового свидетеля в зал. Предупредила Анну Игнатьевну об ответственности за дачу ложных показаний, и та поставила свою подпись.
- Мне приходится выступать здесь в качестве свидетеля, подтверждающего показания предыдущего свидетеля. Хочу заявить, что за рамки своей задачи я выходить не буду и уже только суду решать, насколько мои показания правдивы и играют ли какую-то роль в деле.
Это было в начале сентября 1999 года. К нам на консультацию явилась ныне подсудимая Ольга Петровна Семенчук. Осмотр показал, что она находится на третьем месяце беременности. Для нее это сообщение было шоком. Она доказывала, что этого не может быть, но потом, убедившись в точности нашего диагноза, отказалась стать на учет и, ничего не объяснив, ушла. Прошли три дня и она вновь посетила нас и заявила, что рожать ребенка не желает, на что у нее есть свои веские причины. Мы провели с ней длительную беседу о пагубных последствиях прерывания беременности: о том, что сделавшие это, потом по много лет лечатся от бесплодия и не всем, к сожалению, удается вылечиться – это приводит к страданиям в семьях, разводам… Все
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________243
тщетно. Ольга настаивала и мы вынуждены были дать согласие. Молодая, красивая, умная женщина осталась без ребенка. Мы не знаем истинной причины ее решения. И, по правде говоря, очень жаль.
Кстати, данный процесс вызвал широкое обсуждение у всех наших пациенток, находящихся в роддоме. Из обсуждений видно: событие незаурядное, так как убитого знают почти все, а … преступницу почти никто. Возможности забеременеть у Семенчук были. Мои показания могут служить, правда, косвенно, доказательством того, что свидетель со стороны обвиняемой говорит правду.
Документы по факту прерывания беременности Ольги Семенчук я в ксерокопии передаю суду.
Вопросов ни у защиты, ни у обвинения к свидетелю не было. Передав бумаги судье, врачу разрешили остаться в зале.
Суд продолжил работу. Слово снова было дано мне. Волнуясь, я сказал:
- Высокий суд, я просто чувствую, что обвинитель хочет задать мне вопрос о том, что же я в доказательство своей защиты могу добавить. Я угадал?
- Да, Вы угадали, – отозвался обвинитель. – Повторю: что у Вас есть, кроме того, что Вы так подробно изложили?
Я сделал паузу. Посмотрел на Володьку, тот кивнул головой: мол, давай, старик…
- Я вчера, может быть, долго говорил о своем увлечении – записи голосов птиц. Все помнят, что я оказался на месте преступления случайно. От стыда, что я стал свидетелем любви пострадавшего и обвиняемой, от страха, что меня уличат в подглядывании, а главное из-за трусости попавшего в западню кролика я забыл о включенном диктофоне, а он продолжал запись. Я предлагаю прослушать запись, сделанную в тот июньский вечер у Черной речки. Прошу суд разрешить мне включить ее.
Я включил диктофон. В тишине зала раздалось легкое щебетание птиц, далекий голос кукушки, а затем диктофон воспроизвел всю сцену трагедии Ольги Семенчук. Ей, бедняге, пришлось вновь пройти через этот ад. Она, не скрывая слез, беззвучно плакала, но это видели все и не осуждали ее за эти слезы. Голос в зале «Господи, бедняжка…» был прерван судьей:
- Кому из присутствующих плохо – можете покинуть зал.
Никто не вышел. Я заканчивал свое выступление:
- Суду мною в защиту подсудимой сказано все, эмоции мои никому не нужны, но я осуждаю не преступницу, а истинного преступника, убитого ею. Какое событие свело их через два года на этом заросшем кустарником пустыре, я не знаю, но думаю, что это получилось случайно, а встреча с насильником вызвала непредсказуемый поступок обвиняемой. Мне неизвестно, чем Изотов вызвал, спровоцировал тот поступок, который совершила Ольга Семенчук, но я уверен, что у нее никаких мыслей о мести не было. Ведь два года они не встречались, а это подтверждает, что Ольга не мстила ему. Но я знаю другое: она, имея телевизор, никогда его не включала. Она не хотела его видеть на экране – этого самовлюбленного двуличного человека. Мои слова могут подтвердить сослуживцы Ольги, они не раз были у нее на квартире.
Суд завершает работу, он учтет отличные характеристики подсудимой. Семенчук преступления не совершала, она защищала свою честь, а у бедных, кроме чести, нет ничего. Я сказал все.
Мне разрешили быть в зале, и я сел рядом с Усачем, который крепко, до боли сжал мою руку. Это было одобрением мовего поведения. Такая поддержка мне была просто необходима. Спасибо, верный друг.
Суд предоставил последнее слово подсудимой. Она тихо поднялась со скамейки, подошла к барьеру, отделяющему ее от зала. Было видно ее бледное, уставшее от всего происшедшего лицо. Попытка начать говорить у нее сразу не удалась: от волнения пересохло горло. Глубоко вздохнув, она неуверенно начала:
- Я никогда не имела мысли мстить… этому зверю. Но так получилось. А почему – я не в силах объяснить… – помолчала, передохнула от напряжения и закончила:
- Вот и все.
В зале было слышно, как в окно билась неизвестно как попавшая сюда оса. Стояла какая-то глухая тишина. Судья, о чем-то тихо переговорив с заседателями, сказала, что суд удаляется на свое закрытое совещание. При выходе их в совещательную комнату в тишине прозвучал четкий голос секретаря судебного заседания:
- Прошу встать…
Но зал уже без команды в знак уважения поднялся со своих мест, а когда закрылась дверь совещательной комнаты, как-то облегченно вздохнул, зашевелился и многие пошли на
Россихин
выход: подышать свежим воздухом. Вскоре в зале остались охрана и подсудимая. Ольга сидела, спрятав голову в коленях…
Тайна совещательной комнаты есть тайна, но все тайное становится явным. Уже после суда собирая по крупицам слухи о том, как решался вопрос о мере наказания, в той или иной мере мне стал известен ход совещания суда. Помог мне здорово в восстановлении этого вездесущий друг Володя. У него были хорошие знакомые в суде и прокуратуре. Так получилась предполагаемая картина…
Войдя в комнату, судья Наталья Федоровна Чумаченко быстро сняла пиджак, нашла в столе пачку сигарет и, закурив, подошла к окну, что выходило на улицу, и стала смотреть, как по ней спешат прохожие. «Нет им до происходящего никакого дела, – подумала она. – Идут и никто из них не знает беды, когда судье надо выносить приговор о наказании… И на кой черт я пошла в юристы?! Могла быть экономистом, кем-то другим и не вершить судьбу другого человека. Приговор – каким бы справедливым он ни был – есть приговор, и выносит его судья. Тьфу, что-то я разбабилась…».
Заседатели: Вера Михайловна Крутова, мастер цеха механического завода, сорокапятилетняя, поднявшая с мужем двоих сыновей, думала о том, что в душе завидует смелости Ольги, отомстившей (пусть даже и невольно) своему красавцу-насильнику… Кузьма Кириллович Петухов, слесарь трамвайного парка, отец трех дочерей, сидя в кресле и, покуривая трубку, тоже думал о деле, казавшимся ясным, не требующим особых доказательств: факт ведь, что убийца сама созналась в содеянном, предварительное следствие ничего другого не сказало, только и дело суда – вынести приговор по соответствующей статье Уголовного кодекса и … все. «Так, казалось бы, предрешенную судьбу этой милой женщины надо решать и мне…».
Наталья Федоровна, закончив курить, по привычке села за письменный стол и в раздумье проговорила:
- Ну что, друзья, будем вершить суд…
Пауза.
- Влипли мы, – отозвалась Вера Михайловна, имея в виду только себя, – дело то не такое простое, как мы о нем думали, вернее, думала в начале суда я.
- А главное. – вступил в беседу Кузьма Кириллович, – мы так и не выяснили, что же послужило толчком для поступка Семенчук, которая так мастерски ударила Изотова. Сами эксперты выразили сомнение, что это могла совершить она… Профессионал нужен…
- Ну, о профессионале не будем вести дебаты, – ответила ему Наталья Федоровна, – хотя полностью этого отрицать тоже не можем… Конечно, нет какой-то одной строчки в произошедшем, но вот какой?
Не знали и не узнают никогда, как появилась эта зловещая точка. Ведь дело было и простое по своей циничности, и сложное в силу этой кажущейся простоты.
Со дня насилия прошло почти два года. Ольга никогда, живя в одном городе с насильником, не сталкивалась с ним, а эта чисто случайная встреча оказалась роковой и для нее, и для … зверя.
…Выходя на Шоссейную улицу из кустов при дороге, Изотов столкнулся с Ольгой. Та отшатнулась от него и бессознательно, чтоб убежать, влетела в кусты, где ее перехватил Олег и рванул за руку к себе. Так, постояв несколько мгновений друг напротив друга, Олег чуть отступил от Ольги, став к ней левым боком, и с улыбкой проговорил:
- Помнишь, детка, как мой член входил в твое сильное и красивое тело, как нож в масло… Повторим еще…
Услышанное Ольгой слово «нож» и послужило тем спусковым крючком, засевшим глубоко в ее подсознании, и она инстинктивно выхватила из сумочки небольшой, но отлично изготовленный нож и с диким возгласом и горящими от ненависти глазами ударила Изотова в левую половину груди – ту, что была напротив ее правой руки.
- Нет! Гад!..
Всю силу своего крепкого тела и ненависть к насильнику, таящуюся в ее душе, Ольга вложила в этот удар. Чисто случайно, видит Бог, произошло это.
Приведенные выше слова Изотова Ольга не могла произнести в суде. Молчала об этом и на следствии. Она не могла их сказать, так как считала, порою подсознательно, что это ее вновь будет насиловать «зверь». Вот почему она купила нож и носила его постоянно с собой. Ей все еще казалось, что любой мужчина будет ее насиловать, но живой ее насильник уже не возьмет… Этого суд не знал и в совещательной комнате продолжался начатый разговор.
- Да, да, – утверждающе говорил Петухов. – Нет у нас, уважаемая Наталья Федоровна, спускового крючка.
- Ты это точно подметил, Кириллыч, – отозвалась Наталья Федоровна. – И нам его надо искать.
- Из выводов судебно-медицинской экспертизы мы знаем, что подсудимая – личность волевая, высоко эмоциональная, импульсивная, предполагается, что свой поступок она могла совершить в состоянии аффекта, – произнесла Крутова.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________245
- Верно, верно, – подхватил Петухов, – мне только жаль, что нас выбрали в заседатели, так как мы с тобою, Михайловна, прославились как самые честные поборники справедливости и правды. Эта наша слава и определила нас на данный судебный процесс. Верили начальники, что мы вынесем приговор нужный, чтоб успокоить горожан, молодежь и особенно женскую половину… Нет, Наталья Федоровна, нам надо думать о справедливости и о защите…
- Это кого же? – спросила судья.
- Того, кого судим, – кратко ответил Петухов.
- Но как бы мы ни крутили, а есть буква закона, и нам предстоит ее исполнить, – в раздумье сказала Крутова.
- А буква закона по данной статье гласит до семи лет тюрьмы. – проговорила Наталья Федоровна.
…Совещание было длительным и мы, конечно, не знаем всей его тайны, но догадки и слухи подтверждают версию, что заседатели отвергли высший срок наказания.
На начавшемся после перерыва суде был оглашен приговор Семенчук Ольге Петровне. Учитывая все положительные характеристики с работы, с местной школы, где она училась, учитывая настроения населения, особенно молодежи, а также учитывая факт зверского насилия со стороны убитого (что характеризует пострадавшего как человека, ведущего двойственный образ жизни, который не могли раскрыть окружающие его люди: как на работе, так и в быту), суд, с учетом состояния аффекта подсудимой в момент совершения непреднамеренного убийства, определил ей наказание в виде двух лет лишения свободы с отсрочкой выполнения приговора. Суд также назначил ей регулярно являться для наблюдения в органы милиции. Суд также принял решение освободить Семенчук Ольгу Петровну из-под стражи в помещении суда. Обжалование приговора могло быть совершено в течение десяти дней после суда в установленном законом порядке…
Общий тон реакции зала на приговор был сдержанным, но одобрительным. Женщины с работы Ольги с восторгом окружили ее, поздравляли, обнимали, а Ольга плакала, не скрывая слез…
- Что мне было неприятно, – продолжал Никита Семенович, – так это то, что меня после суда нередко незнакомые мне женщины и девушки, встречающиеся в городе, узнавали, здоровались. Володька на это среагировал по-своему:
- Ты, брат, знаменитость Энска, скоро портреты будут…
Я на это злился, отругивался, а Усач, потирая руки, добавлял:
- Нет, парень, на этот раз ты холостяком не уедешь, я помогу…
Шутки заканчивались по доброй традиции совместным застольем, которое мы устраивали у Володьки.
…Прошло несколько дней и я стал готовиться к отъезду. Мне необходим был отдых от всего, да и тетушка из Сибири уже спрашивала по телефону, когда я приеду, ведь она ждет, скучает.
События последних дней недели не прошли для меня бесследно, я чувствовал какую-то разбитость, мне стало тяжело на душе, мучила бессонница. Мне захотелось рассказать кому-то о своих сомнениях, переживаниях. А кому все это рассказать? Только родителям. И с этой мыслью я в субботний день поехал на кладбище. При входе на участок я обратил внимание на одинокую женщину, стоящую у трех могил. С ней была девочка лет трех-четырех. Беглым взглядом прочел фамилии на надгробиях этих могил. Удивился: надо же, прохожу у могил Изотовых. Женщина молча, чуть заметно кивнула мне, словно здоровалась, и лицо ее запечатлелось у меня надолго.
Мог ли я предполагать, что вновь встречусь с ней? Нет. Но об этом попозже, в свое время.
Поработав часа два-три на уборке могил отца и матери, я присел на скамеечку, достал из пакета бутылку водки, пластмассовые стаканчики, кусок колбасы, кусок черного хлеба и луковицу, разлил водку в стаканчики и проговорил: «Вот мы, мои дорогие папа и мама, и встретились вновь. Мне есть что рассказать Вам, о чем посоветоваться, чтоб облегчить свою душу за все свои поступки, получить одобрение или порицание… За встречу!».
Выпив водку и занюхав ее хлебом и луковицей, взял два стаканчика (отца и матери) и тихо вылил водку на их могилы.
«Вот мы и дома все», – проговорил я. Присел. Тепло от выпитой водки согрело тело и мне вдруг до боли стало ясно, что я один на всем белом свете. Только тетушка скрашивала мое одиночество. Посидев еще часа полтора, я стал собираться и, налив водки в стаканчики, поставил их на надмогильные плиты, попрощался и покинул место скорби и печали. Уходя, отметил, что встреченной женщины уже не было – ушла раньше.
Посоветовавшись с Володькой и его родителями, я продлил с квартирантами договор аренды и без провожающих (не люблю эту церемонию) уехал в сибирский свой край. Жить там нелегко, но где нынче – после развала великой державы – было легко? Нигде! Отголоски Афганистана, война на Кавказе, трагедия «Курска», террористические акты в США и Москве. Строительство «капитализма» в России, повседневные трудности, усугубляющие жизнь простых
Россихин
людей… Все это делало людей зависимыми от рубля (правда, рубль мало уж играл свою роль) и доллара…
Прошла новая моя сибирская зима. Я написал Усачу, что в предстоящий отпуск не приеду, надо немного заработать. Усач посетовал, а потом порадовал, что собирается жениться. Но это только собирается…
Все лето я провел в геологической экспедиции на севере и остался доволен: денег не так уж и много, но большой физический труд. Работал простым рабочим, закалился физически. А еще укрепился в мыслях, что трудности будут преодолены. Тетушка Даша жалела меня. Детей своих она не имела и считала меня все еще растущим подростком. Я благодарен был ей за все и все больше любил. На следующее лето она уже сама собрала меня в дорогу: надо могилы родных привести в порядок.
…Володя Усачев встречал меня с бурным восторгом и, не дав заехать домой (сообщил на ходу, что там все в порядке), увез к себе, где его старики уже ожидали нас за торжественным столом.
Пока я приводил себя в порядок, Володя успел позвонить по мобильному своей девушке, и через пару минут (я подумал, что она была где-то рядом) она входила в квартиру. Было видно, что она здесь не впервые, ориентировалась хорошо. Тепло и сердечно со мною поздоровалась, как со старым знакомым. Да это так и было. Она ведь была на судебном процессе, где, как потом призналась, и заметила моего друга. Застолье зашло за полночь, но никто не устал, не опьянел. Все как будто начиналось…
К обеду следующего дня я добрался домой. Надо сказать, что меня там уже ждали и это приятно удивило, но еще больше обрадовало прибавление в их семействе: у Павла и Тамары, имевших сына, появилась доченька Люба. Отметили приезд. Я успокоил квартирантов, что, вероятно, снова уеду.
В первую субботу после приезда я поехал на кладбище. Могилы были в полном порядке. Я понял, что это работа Володиных родителей. Спасибо им. В этот раз я без всякого чувства одиночества провел очень долгое время с родителями. Рассказав им о своем житье-бытие, передал сердечный привет от тети Даши, маминой сестры, попросил совета о том, как мне быть-жить в дальнейшем. Задумка была жениться. Они задумку одобрили: пора семью, сынок, заводить, ты уж и так перестарок…
Собравшись уходить, я оглянулся кругом и увидел на том месте, как и в прошлый раз, одинокую женщину у знакомых мне могил. Не знаю почему, я пошел с кладбища мимо нее. Подойдя, замедлил шаг. Она увидела меня, приветливо кивнула головой, как и в первый раз, прижала к себе девочку, стоящую рядом. Помимо воли я спросил:
- Это ваши родные?
- И да, и нет… От него у меня дочка, шестой годок ей, а я … незаконная жена Олега…
Я знал (на суде это было установлено), что у насильника Изотова не было никого: ни отца, ни матери – они погибли в автокатастрофе, а тут… Женщина, видя мое недоумение, продолжила:
- Со мною случилось то же самое, что и с Ольгой… Я решила родить, а он требовал, чтоб я сделала аборт, предлагал большие деньги… Я отказалась… Так что я – мать-одиночка, – грустно улыбаясь, добавила она (вероятно, чтоб дочка не слышала). – Для нее он погиб в аварии… В этом убеждают надписи на плитах его отца и матери, а значит, ее деда и бабки…
- Я Вас помню по суду – вдруг неожиданно добавила она – Вы прекрасный человек… Человек-мужчина… Спасибо…
Я не стал спрашивать, за что и молча оставил их у этой могилы. Как же мир тесен…
Метров за триста от дома я, что называется, нос в нос встретился с … Ольгой Семенчук. Мы буквально уставились друг на друга, не зная, что же дальше будет. Ольга первая улыбнулась и тихо, но четко сказала:
- Здравствуйте, Никита Семенович…
- Да … здравствуйте… Очень приятно видеть вас…
В это время к ней подбежала девчушка лет четырех-пяти и выпалила:
- Мам, Димка стрекозу ловит, он же ей крылья сломает…
- Нет, нет, не сломает… Дима аккуратен…
Словно из-под земли рядом оказался мальчик лет пяти-шести и скороговоркой выпалил:
- Мам, она улетела… А ты не ябедничай…
- Успокойтесь, все уже нормально…
Вмешался я и с опаской тихо спросил:
- Это … Ваши?
- Да…
- Мальчик вмешался:
- Мам, идем, а то опоздаем…
- Мы в городской парк идем, – пояснила Ольга, на качели…
- Да, да, – только и нашелся я сказать в ответ и долго стоял и смотрел им вслед. Потом прошептал про себя «Господи, какие две встречи ты мне преподнес…».
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________247
Поделившись с Володей своими неожиданными и невероятными случайными встречами, крепко задумался. И было над чем. А Володя еще подлил масла в огонь:
- Ты, старик, на севере диком не познался случайно с какими-то неведомыми силами, которые взяли над тобой шефство?
- Какие силы, что ты фантазируешь? Ведь у меня все в реальности, без мистики. Я же их всех видел, как тебя…
- Значит надо, старик, что-то решать. Это тебе сигнал свыше… Я же, Никита, решил жениться – вдруг неожиданно закончил свою речь Володя – старики рады, да и Валентина согласие дала.
Мои «случайные» встречи с Ольгой стали повторяться регулярно. Мы вместе с детьми гуляли по городу, совершали прогулки на речном теплоходе, перекусывали в случайных кафе, пили соки, ели мороженое, словом, все наши действия были подчинены интересам детей.
Мне нравилось такое положение, я никогда не задавал Ольге вопросов о детях: откуда они, кто они и что значит, что Димка и Лида звали ее мамой. Нашему общему сближению способствовало то обстоятельство, что мы были вдвоем в отпуске и у нас было время. Но однажды Ольга пригласила меня в дом: говорит, отмечаем день детей… Какой день – не объяснила. Мы вообще не задавали друг другу лишних вопросов. Я приглашение принял и мы, прямо с прогулки, захватив в супермаркете сладости, фрукты, пришли к Ольге. Кстати, ее дом был недалеко от моего, на соседней улице. Однокомнатная квартира тесновата, но уютная, понравилась мне.
- У нас, Никита Семенович, сегодня праздник. В этот день я стала для Лиды и Димы мамой…
Видя мой вопросительный взгляд, дополнила:
- Я все расскажу Вам…
Рассказ Ольги был скупым, но понятным. И вот эта история.
…После суда она радушно была принята своим коллективом на работе, хозяин швейной фирмы поздравил ее с выходом, сразу же выдал ее бригаде большой заказ на пошив верхней одежды иностранному заказчику. При этом предупредил, что срок на заказ очень малый, но ему и его фирме, а значит, и ее работникам, такое дело и престижно (обеспечивает выход на дальнее зарубежье), и очень выгодно в материальном плане. Указал срок и удалился. Бригада радовалась, что всем будет хороший заработок. После обсуждения новости, причем двойной: Ольга пришла и заказ получен – все задумались о том, как построить свой труд, не допуская огрехов в изделиях…
Личной жизнью для Ольги стало производство, работа в напряжении. Но, возвращаясь после работы домой, она с каждым днем все больше ощущала в нем пустоту… Это очень сильно угнетало. Однажды в газете прочла статью о городском детском социальном приюте. Ее это заинтересовало. Стала выяснять, что это за служба. Съездила на прием к директору и узнала, что ей, одиночке, усыновить ребенка, если она этого пожелает, трудно: предстоит пройти много служебных инстанций, собрать кучу документов. Главный специалист районной администрации также помогла уяснить всю ответственность принимаемого Ольгой решения. Однако, лучше начать со взятия ребенка к себе в дом на выходные и праздничные дни. Это документально оформить проще, но не значит, что ответственность будет меньше.
Ольга много думала над возникшей у нею потребностью – иметь ребенка, не рожая его. Это результат ее устоявшегося чувства брезгливости и ненависти к процессу полового акта. Эта память о насилии жила в ней. Но личную жизнь она желала видеть в любви к незащищенному сироте: он ведь, как и она, порою совсем беззащитен. Шло время, чувство зрело, она хотела нести ответственность за кого-то. Но она не могла даже в фантазиях своих о ребенке допустить, что ее поступок обернется для нее многими трудностями, а главное тем, как ребенок воспримет ее и … полюбит (это она в подсознании осознавала с болью). Получилось именно так.
Выбрала по совету главного специалиста по защите детства детский дом.
Директор детдома уже знала о желании Ольги брать на выходные дни ребенка (ему об этом заранее сообщили из райадминистрации). Встретила ее в кабинете, что помогло ей свыкнуться со своими чувствами и еще раз осознать, на что она идет. Было решено, что Ольга
Петровна посмотрит детей в зале, где они проводили время с воспитателями, и выберет того, кто ей понравиться. Но выбирать Ольге не пришлось.
Группа детей в возрасте от трех лет и старше уже имела опыт общения с гостями, из их числа некоторые бывали на выходных днях в гостях у добрых людей.
Директор и Ольга остановились у входа и директор тихо сказала ей; «Вот смотрите, выбирайте…».
Ольга пошла навстречу детям, собравшимся при виде гостей в общую группу. И вдруг из нее со второго ряда выскочил мальчик и с криком «Мама, я нашелся!..» бросился к ней прямо в руки. Она инстинктивно обхватила его, чтоб он не упал и, задохнувшись от прилива чувств, обняла малыша, прижала к груди. Прошло несколько секунд прежде, чем малыш, мальчик лет четырех-пяти, оторвался от ее лица и возбужденно повторил: «Я нашелся… Я нашелся!..».
Россихин
Спазмы от слез душили Ольгу, но с трудом переборов их, она ответила: «Да, да, ты нашелся, я рада…».
Так Дима Найденов стал ее сыном, признавшим ее матерью. После оформления документов они пошли домой. Два дня пролетели птицей. Дима хорошо вписался в ее жизнь, но предстояло пережить еще испытание, когда Диму надо будет отвезти в детдом. Но и это прошло спокойно. Дима сразу сказал: «У тебя, мама, работа, поживу пока в группе».
Работа и Дима вернули Ольге успокоение, уверенность в определении своего дальнейшего жизненного пути. Так продолжалось месяца три-четыре. Но Ольгу мучило ее положение, что она отбывает еще срок наказания. Своими сомнениями она поделилась с участковым, который частенько заходил то на ее работу, то к ней домой. Вел, может быть, наблюдение за ее поведением, хотя она сама регулярно отмечалась в милиции. Там даже в последние месяцы срока шутили: вот им бы всех таких аккуратных осужденных, с которыми нет проблем.
Участковый Тихон Тихонович, узнав о поступке Ольги, зашел к ней домой, когда она с Димкой обедала. Его пригласили к столу, он согласился и провел с ними часа два. Уходя сказал, что очень одобряет Ольгу и желает ей добра и счастья. Ольга отозвалась:
- С Димкой отмечаться как-то трудно мне…
Тихон Тихонович, подумав, успокоил:
- Вы, Ольга Петровна, больше не ходите, я буду навещать Вас как положено и … все будет в норме…
Но когда директор детдома узнала, что Ольга под судом была, вроде бы заволновалась, но Тихон Тихонович ее успокоил и сделал это по своей инициативе. При этом добавил, что срок наказания истекает через пару месяцев…
Ольга устраивала свою новую жизнь прочно с Димкой, которого твердо решила усыновить. Квартира есть, зарплата более трехсот долларов (так уж привыкли считать сейчас) – база прочная.
Но после окончания срока она столкнулась с новой проблемой. Если она усыновит – то становится матерью-одиночкой… Вот в этот период она и встретилась с Никитой Семеновичем, ее защитником на суде.
Но накануне этой встречи у нее произошел разговор с Димой. Тот, нежась вместе с ней в постели, вдруг затих и сказал:
- Мама, а у меня сестренка есть…
Ольга поднялась и, обхватив Димку, посмотрела как-то удивленно и переспросила:
- Дима, ты что сказал?
Димка, будто бы чувствуя вину, неуверенно повторил:
- Я вспомнил, мама, что у меня сестренка есть…
- А где же она?
- Не знаю, но помню, что она меньше меня…
- Ты еще что-нибудь помнишь, Димочка?
- На паровозе ехали…
- С кем, куда? Кто вас вез?
- Это ты забыла, что меня везла…
- А сестренку кто вез?
- Женщина…
- Какая женщина, что ты о ней помнишь? Как сестренку зовут?
- Лида… Да, Лида. Точно, Лида…
От этой новости у Ольги не хватило сил даже встать с постели. Она долго молчала. Димка, словно чувствуя свою вину, что огорчил ее, затих. Наконец Ольга поднялась, отправила Димку в ванну умываться, а сама стала готовить завтрак. Мыслей – море, но все они беспорядочные, беспокойные…
Директор детдома Степан Николаевич Иванов, отвечая на вопросы Ольги, рассказал о том, как Дима Найденов оказался у них. Привезла его железнодорожная милиция, как потерявшего мать.
- У меня, – рассказывал директор, – осталось какое-то чувство недосказанности от повествования сотрудника детской комнаты милиции, и я об этом прямо ему сказал. Тот помолчал мне в ответ, а через некоторое время сказал, что в этом деле все неясно, кроме одного: мы обнаружили в кармане курточки ребенка записку. И он из папки достал четвертушку листа бумаги. Прочли ее текст: «Дима Найденов. Четыре года десять месяцев». И все… Сотрудник детской комнаты милиции сказал, что они по своим каналам ведут работу по розыску ее автора, но пока результат нулевой. Но практика говорит, что родители мальчика скрываются. В наше время это частое явление, и мы не всегда достигаем своей цели, к сожалению. Дима у нас пробыл неделю. Оформив документы, приняли решение определить его в Ваш детдом.
Вот так Дима Найденов (фамилия соответствует его положению, действительно … Найденов) стал одним из воспитанников нашего детского дома.
- А что же с матерью? – в недоумении спросила Ольга.
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________249
- Кто знает, – ответил Степан Николаевич, – кто знает… Да если бы это был единичный случай. Нет. Ведь все наши воспитанники в таком положении – нет родных, немало из них – отказники… Жизнь, сами знаете, сейчас сложна и … для многих, как говорят о нашем контингенте детей, брошены родными и близкими… Словно все они на тонущем корабле и каждый спасается, как может. После войны такой картины не было. Люди совершают преступления сами против своих детей. Но Ваша новость, Ольга Петровна, о том, что у Димы есть сестра, просто ошеломляющая... Все сделаем, чтоб его сестру отыскать...
Прошло три месяца, и однажды на работе Ольгу позвали к телефону. Звонил Иванов и сообщил, что в соседнем районе (это двести сорок километров от Энска) есть Найденова Лида, которая попала в детдом при таких же обстоятельствах, как и Дима… Тоже вокзал, тоже девочка лет четырех и подобная записка в курточке: «Лида Найденова. Четыре года. Простите и прощайте».
- Мы выезжаем туда в пятницу и приглашаем Вас… - сказал Иванов.
- Детдом встречал, сотрудники уже знали, зачем мы едем. После знакомства с директором тот сразу предложил пойти к детям, тем более у нас были подарки: игрушки, книжки, сладости. Войдя в зал, – рассказывала Ольга, – мы увидели детей. Получилась заминка и в это время из толпы детей с криком «Димка, Димочка, я нашлась!» выскочила к нам навстречу девочка. Димка бросился к ней и они, обхватив друг друга, замерли посредине зала. Тишина. Ее нарушил возглас детей «Ура-а-а! Нашлись…».
Все остальное решено было положительно для детей: отныне они будут вместе. Энский детдом принял Лиду в свою семью, а вскоре они вдвоем – Дима и Лида – были гостями Ольги. Радость их надо было видеть, чтоб понять, какими они были счастливыми.
Ольга не отказалась от мысли усыновления, но на пути стали новые препятствия ведомств, ведающих судьбами таких ребят. Ольга поняла, что ей не совсем доверяют: она одиночка. Но что делать, не знала… И вот в этот период произошла ее встреча с Никитой Семеновичем, ее свидетелем на суде. Кто устраивает такое? Ответа нет.
Чтобы решить вопросы экономического, нравственного, правового характера и достичь результата, беря под свою опеку две детские жизни, надо было решить статус наших с Ольгой отношений. Я привык к детям, они – ко мне. И мы поняли, что нельзя, дав конфетку, требовать за нее любовь детского сердца.
И вот однажды, после ужина, когда дети спали, я решился сказать Ольге то, что надо было сказать:
- Оля, я думаю, нам надо укрепить наш союз, даже если он будет неожиданным для обоих…
Ольга улыбнулась своей неповторимой ласковой улыбкой и ответила:
- Это, вероятно, Никита Семенович, можно понять как предложение?
- Да, – ответил я серьезно, – это надо принять как мое предложение … создать полноценную семью, которой будет более легко решить совместную цель – воспитать детей. Они уже наши…
- Я нечто подобное думала, – ответила Ольга, – и очень хорошо, что мужчина сделал мне такое предложение. Я принимаю его. Но, уважаемый Никита Семенович, с одним условием…
Почему-то поспешно я кивнул и лишь после этого сказал:
- Говори, я слушаю…
- Мы, дорогой Ник, – тихо говорила она, глядя на меня глаза в глаза, – никогда не будем … спать в одной постели…
Чего я ждал от нее в эти минуты разговора, я и сам не знал, но ответ ее, условие нашего союза она изложила кратко и понятно. Я мысленно пробежал по всем, известным из литературы фактам, вспомнил о литературных свидетельствах женитьбы Александра Блока и ответил Ольге:
- Оригиналами мы в этом не будем. Блок женился на дочери знаменитого Менделеева и они договорились, что плотская жизнь безнравственна, а поэтому они, заключая брак, не будут предаваться ей. И у нас пусть будет так, как ты хочешь. Регистрируемся в органах власти, там можно и в церкви…
Ольга долго думала над моим поспешным ответом и в задумчивости, словно рассуждая про себя, ответила, покачав головою то ли в знак согласия, то ли в знак возражения:
_ Нет, Никита Семенович, в загсе – да, в храме – нет… В церкви ангелы соединяют брак пары девственной и этот брак скрепляется печатью Бога…
- Пусть будет так, – твердо ответил ей.
Учитывая наше положение, что мы намерены усыновить двух детей, сотрудники загса пошли нам навстречу и провели регистрацию в течение недели. Мы стали мужем и женой – семья Ткачуков.
Вопросы усыновления пошли решаться легче, но в этом нам помогли сотрудники милиции, участковый Тихон Тихонович. Он дал отличную оценку поведения Ольги под контролем милиции. Помогла судья Наталья Федоровна Чумаченко, судившая Ольгу, и многие другие. Благодаря всему этому, учитывая, что мы полная семья – наша воля усыновления была решена в
Россихин
нашу пользу. Дети Дима и Лида стали Ткачуками. Наше решение горячо поддержал коллектив, где Ольга трудилась уже начальником участка, и все побывали на нашей очень скромной свадьбе.
…Посоветовавшись, мы пришли к выводу, что лучше уехать из Энска года на два-три, чтоб забыть немного все происшедшее с нами. Ольга и здесь показала свою волю, характер девушки, выросшей в селе и имеющей врожденные способности аналитика. Она предложила уезжать не на время, а навсегда.
Всю жизнь начать с чистого листа. Я понял ее и мы стали собираться к тете Даше, она нас горячо поздравляла и звала к себе, ведь ей некого больше любить, так как она любит нас.
Я продал квартиру своим квартиросъемщикам, они были этому очень рады. Ольга продала свою и мы собрались в путь, но пришлось задержаться на неделю из-за Усача. Он объявил о своей женитьбе на Валентине. И уже после этой свадьбы, провожаемые верными друзьями, поехали…
Тетя Даша неописуемо была рада нам. Дети признали ее своей бабушкой, чему она была безмерно рада и всю свою, накопившуюся за годы одиночества, любовь излила на них. По сути, мы с Ольгой были освобождены от бытовых забот, а это позволяло нам устраивать жизнь.
В старом домике стало тесновато. Надо было решить: покупать квартиру или достроить домик тети Даши. Она убедила нас в превосходстве второго плана. Мы достроили к домику две новых комнаты с одной стороны, а одну -–с другой. Установили газовый котел – отошли проблемы с отоплением, а во второй пристройке Ольга устроила швейную мастерскую. Это была ее мечта и она стала частным предпринимателем. У нее вскоре появились свои клиенты, их круг расширялся, слава о ее мастерстве разошлась быстро. Я работал на старом месте. Мы жили не роскошно, но обеспеченно.
Прошел год. Празднуя его, мы отметили, что, хоть и с большими трудностями, в которых жила страна, мы укрепились и не ждали ни от кого никаких милостей. Новый год подтвердил наши прогнозы. Мы впервые в нашем летнем отпуске решили совершить свадебное путешествие и поехали на своей старенькой «Ниве» на Алтай.
Первым делом мы побывали в Сростках – на родине Василия Шукшина, в музее и на горе Пикет, где установлен большой бронзовый памятник писателю – герою русского народа. Сфотографировались на память у его подножия, добрым словом воздали хвалу ее автору – скульптору Клыкову Вячеславу Михайловичу, надышались воздухом Шукшинского края. И уже на второй день после обеда решили отдохнуть на реке Катунь, полюбоваться ее бурным, непредсказуемым водяным потоком по каменистому ложу реки. Тетя Даша, уставшая от многочасовой езды, расстелив пледы, улеглась под тенью машины. Дети собирали у кромки воды камешки и показывали друг другу у кого лучший. Мы, я и Ольга, заняли позицию на большом камне у воды и с восторгом следили, как вода холодной реки, сильно бурля и пенясь на донных камнях, бросает к небу водяные каскады брызг.
Смотреть на такую реку, словно смотреть на горящий костер. То пламя утихнет, то взорвется непредсказуемым фонтаном. Вечернее солнце, преломляя свои яркие лучи через водяную пыль, вдруг засверкало всеми цветами радуги. Это просто необыкновенное зрелище, от которого не оторвешь глаз. Притихшая Ольга посмотрела как-то вопросительно и, улыбаясь своей нежно ясной улыбкой, проговорила:
- Знаешь, Ник (в семье это укороченное мое имя прижилось), мне надо сказать тебе очень-очень важное… – Помолчала, словно проверяя то, что она произнесла, и продолжила:
- Ник, я очень-очень … люблю тебя…
Я нежно взял ее руки в свои ладони, сжал их и ответил:
- Я тебя тоже…
2005-2006
Брест
ЕВИНО СЧАСТЬЕ
рассказ
День для Евы выдался тяжелый. Прошел он в хлопотах. Отмечались сорокочины со дня смерти мужа - Ивана Макаровича.
К обеду собрались односельчане, приехала из областного центра дочь Люба, сын Алеша из райцентра, соседи: бывший председатель сельсовета Семен Прохоров, руководитель деревенской организации ветеранов фронтовик Роман Лучков, он в 44-м году служил вместе с Иваном и под Кенигсбергом получил тяжелое ранение, пробыл в госпитале до июня сорок пятого. Оба выступили за поминальным столом. Говорили с болью о том, что было и что помнят об Иване...
Расходились собравшиеся тихо и молча. Каждый кланялся Еве, благодарил за душевные и теплые поминки своего односельчанина, человека которого знали и старики, и дети деревни. Подружки Нина и Настя, соседи, помогли Еве убрать стол, после чего посидели молча и молча ушли, оставив Еву одну. Дети Люба и Алеша еще раньше уехали на станцию брать билеты Любе
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________251
для отъезда, после чего сестра осталась ночевать у брата, так как поезд идет ночью, а из деревни в эту пору добраться не было возможности, а просить в колхозе машину Люба наотрез отказалась. Ева этим была довольна – не надо лишний раз мозолить глаза начальству, хотели бы сами предложили, a нет – так и не надо…
Ева еще досмотрела скотину, накормила собаку, запасла на ночь воды из колодца, чтоб утром не идти за нею. Войдя в хату со двора в глубокой тоске села в горнице к столу и замерев, стала смотреть в Красный угол на Христа и Богородицу, и на Ивана, чей портрет стоял на комоде под горящей лампадкой. Из глаз сами по себе пошли слезы. Она их не вытирала и они, капая с лица на сложенные на коленях руки, согревали старческую кожу. Ей было покойно, нигде никакого звука и в тишине она прошептала: "Ваня, Ванюша ...Что же ты так рано покинул меня... Я же думала что ты схоронишь меня, а вышло-я тебя... Но чувства мои, Ваня, такие что как будто бы ты сейчас со мною рядом и мы, как и прежде бывало, ведем с тобою разговор о делах минувшего дня... Правда, Ваня, говорят, что Бог забирает к себе лучших, вот и я поняла, что мало берегла тебя, а ты до последнего дня говорил мне: "Ева, ты мое солнышко", а солнышко то было не я, а ты... Пусто в хате, Ваня, пусто. А помнишь как мы строили ее? Конечно, помнишь. Как давно это было… "
Райцентр немцы оккупировали в первой половине августа сорок первого. Еве только с мая пошел семнадцатый год. Красная армия отступала и через их Лешковку шли группами бойцы. Они молча смотрели на сельчан, которые как-то сразу осознав всю беду, начали покидать свои хаты, угонять скот, уходить на Восток. Поток беженцев захлестнул сразу всю улицу.
В доме Евы отец и мать собрали в небольшую тележку некоторые нужные вещи, еду и заколотив двери досками крест на крест, и посидев на крылечке, произнеся вслух: "Господи, благослови..." тронулись со двора и вскоре оказались в общем потоке беженцев. Уже за деревней пройдя толпою километра два-три, над ними пролетел самолет. "Вот он немецкий гад, – проговорил отец Евы и добавил,- жди беды..."
Мать Евы стала быстрей тянуть тележку, ускоряя шаг, как это делал и муж Данила. Ева толкала тележку сзади и не видела ничего, кроме дороги уходящей из под ног. Где то минут через пятнадцать-двадцать на них с ревом налетел немецкий самолет. Он пролетел над толпою людей, словно хищник, высматривающий добычу. Люди с дороги разбегались кто куда. Это была паника, а немец с разворота ударил по ним из пулемета. Рев людской, плачь детей, крики в предсмертных болях раненых и вновь грохот и рев самолета, который с малой высоты поливал их смертельным свинцом. Ева в какой то миг поняла, что тележка стоит и она ее не может сдвинуть с места. Отец и мать Евы лежали рядом на пыльной земле, а на спинах их через белье проступала алая кровь. Ева бросилась их поднимать, но не смогла, а помочь некому, все спешили уйти с этого места. Сколько прошло время Ева не знала. Она, словно потеряв сознание, сидела у голов родителей и нежно гладила их по волосам. Прошло еще немного времени и кругом установилась тишина. Дикая, жуткая и вот тогда то Ева упала на тела родителей и забилась в громком крике: "Мамочка, папочка... что же мне делать теперь… Как же мне жить... " Содрагаясь от рыданий и не видя и не чувствуя ничего, кроме боли души и тела Ева не отзывалась на голос мужчины. Он говорил: "Встань, дочка, встань..." После этого ее кто то сильно сжал за плечи и поднял с земли на ноги. Сквозь слезы увидела, что вокруг нее стоят пять красноармейцев. Поняв, кто они, она упала на грудь тому, кто ее поднял и зарыдала еще сильнее. Тот встряхнул ее и скомандовал: "Плакать не надо, слышишь, дева... " Ей показалось, что ее назвали по имени и она ответила: "Да, Ева, да..." "Ну вот и хорошо Ева, – ответил ей солдат и добавил – отходить надо, немцы вот-вот будут здесь". "Я не пойду, – сквозь слезы ответила Ева, – это мои отец и мать, я не пойду..."
Боец оставил ее и обратился к товарищам: "Что надо ребята делать?" "Что, – отозвался один, – уходить надо, пока возможно". "Нет, ребята, девчонку оставлять нельзя, погибнет... "Ему возразил все тот же: "Или мы с нею..." Первый ответил: "Лопаты есть, есть, а ну давай всем рыть могилу,– и молча стал рыть яму. Включились другие. Могила была мелкая, но трупы скрыла. Ева молча смотрела на все и когда бойцы собрались в путь то силою увели ее от места захоронения...
Группа, не сговариваясь, сошла с тракта на проселочную дорогу, которая скоро привела их в лесные заросли. Присели отдохнуть в густых кустах. Тихо кругом, словно и нет войны. Ева тупо, смотрела в землю и ей все еще виделась свежая ямка, ставшая могилой родных и великая тоска охватила все ее сердце, душа куда то рвалась наружу из тела, но ее что-то держало и это что-то вдруг прорвалось наружу и, она упав на землю залилась беззвучными горькими слезами. Сколько так прошло не помнит, но какая то острая тревога подняла ее в испуге и она увидела как бойцы внимательно прислушивались к чему то, вглядываясь в чащобу, откуда доносился неясный, но не лесной шум. Напряженность росла. Кто то привстал, стараясь разглядеть что то и вскоре прошептал; "Человек..." Они еще не сообразили как себя вести как прямо на них вышел одетый в гражданское мужчина и увидев их замер. Один из бойцов клацнул затвором винтовки тихо и четко скомандовал: "Руки вверх и без фокусов, пристрелю..." Пришедший молчал, стоял и смотрел на бойцов. Потом тихо сказал: "Выходит, свои, – и резко сбросил с плеча ручной пулемет, а затем из-за спины туда же кинул два немецких автомата и широко улыбнувшись закончил речь, – точно, свои, значит, будем жить"… Он постоял разглядывая бойцов, искал
Россихин
глазами старшего среди них, но они все были рядовые с винтовками, лопатами, котелками вещмешками и, не нашев старшего, сказал: "Винтари опустите, а то пальнете невзначай... Будем знакомиться. Я бывший зэк Кухнарев, а вы кто будете? ".
Тот боец, что поднимая Еву с трупов отца и матери ответил: "Я Александр"-, рядом стоящий боец назвался Николаем, третий – Юрием, четвертый – Федором, пятый – Леонидом. "А это, – сказал после Леонида Александр, – наша Ева, потерявшая отца и мать в полдень, летчик-немец расстрелял." "Значит, Ева, – отозвался пришелец, – это хорошо. Остальное я думаю неважно, идем к фронту, но догнать нам его навряд ли удастся... Далеко зашли гады... Да, коли есть у нас уже Александр, а я тоже Александр, но чтоб не путать, я буду Шуриком, а остальные наши званья пока забудем. Однако, разговор надо прервать, идти надо и побыстрее. Но куда?" "Известно куда, – отозвался Леонид, – к своим"... Николай добавил веско: "Мы не дезертиры, а бойцы..." Александр видно по всему признан был всеми старшим, после Николая подвел итог: "Нас шестеро, мы вооружены, а это уже боевое отделение... " "А я? " – отозвалась Ева. "А ты наша медчасть..." Пора двигать, ребята, – отозвался на это Шурик, – уходить в лес, на кордон, на заимку, там лесник рядом, а места эти мне знакомы. Подробности на досуге доскажу, а то скоро здесь могут быть немцы, думаю они уже ищут... Я же двух Гансов укокошил, это их оружие. "
"В путь. – уже приказал Александр, – кажи дорогу, Шурик, коль местный, а вот оружие определим так: Юрий-пулемет, автоматы – мне и Николаю, винтовку Еве, а патроны поделим...Идем!"
Шурик подумал об оружии; "Не доверяют...ну да главное не в этом"...
По дороге он кратко рассказал: "Вторые сутки ухожу из города, сидел в дежурке милиции за хулиганство, морды двум фраерам набил, а тут – немцы, все кто куда и я тоже тягу дал... Через двое суток на грунтовке, едва отскочил в кусты, как мимо пронесся мотоцикл с немцами...Дозор ли разведка – хрен его знает. Отошел я от испуга и вперед. Километра через полтора вижу: мотоцикл в придорожной яме, перевернут, а немцы – один под коляской, а другой мотоцикл коряжется поднять, занят работой, ничего не видит. Ну я тут и обнаглел. Этого, что мотоцикл поднимал, тихо ножичком и пикнуть не успел, а другому под коляской горло перерезал. Пулемет, автоматы в руки и в лес, в лес. Через часа полтора вышел к тихой лесной дороге, засел в кусты, наблюдаю, а тут слева треск – это два мотоцикла с немцами пронеслись мимо. Ну, думаю, меня ищут, посидел немного и вперед... Да, везет мне, на вас наскочил"… Да, повезло тебе Шурик, – отозвался Александр, – а теперь куда Сусанин ведешь?" "Прямо, командир, на север километров семь, там заимка охотничья. Отсидимся, оглядимся и решим что делать дальше".
Молчавший до сих пор Федор бросил как бы мимоходом: "Нет уж дудки ...кто-то кровь проливает, а мы загорать будем..." Его горячо поддержал Леонид: "Прятаться не намерен, не для того я присягу давал… Надо не на север, надо на восток, там фронт и там наше место."
Группа вышла на опушку леса. Остановилась, что делать: прямо опасно, все как на ладони. Александр, словно в раздумье, проговорил вслух: "Пожалуй, лучше кромкой леса обойти эту прогалину". "Тогда вперед", – поддержал Николай.
Уже обойдя опасное место в густых сумерках решили отдохнуть. Перекусили запасами и выставив часового в одночасье заснули.
Ева проснулась от холода.
Она поднялась, но часовой на это не среагировал, а когда сделала пару шагов, вскочил и выругался. Это разбудило тревожный сон всех, но поняв ситуацию успокоились и тут Федор сказал обращаясь к Александру: "Ты, командир, не перечь, я решил идти к фронту, долг зовет... "Наступила гнетущая тишина. Каждый думал о своем. Ее нарушил Леонид: "Я тоже, командир, пойду с Федором. Вдвоем сподручнее будет, если что"... – договаривать он не стал. Всем было понятно, но Шурик через некоторое время произнес: "Немчуру можно бить и здесь, в тылу у них.
Мне это удалось..." "Такая везуха бывает раз в жизни, Шурик, – отозвался Николай, – фортуна дважды не повторяется". "Значит, решили, – как бы подвел итог Александр,- перечить не станем, каждый делает выбор сам. Если пойдете на восток, – он не стал употреблять слова "к нашим" автомат один вам отдадим". Посидели, помолчали и вскоре Леонид и Федор ушли на восток, а оставшиеся – глубже в лес.
В полдень вышли к лесной дороге, и увидели, что по ней совсем недавно проезжали мотоциклисты, а то что это были немцы ни у кого сомнений не было. Перебежав дорогу они скрылись в подлеске где их остановил грохот мотоциклов. По целине в их сторону мчались три немецких мотоцикла и на каждом по два солдата. Немцы еще не знали за кем гонятся, просто один из них увидел Еву, она бежала последней, и сказал своим, что есть пожива, женщина бежит в лес, поймать надо и они ринулись в ее сторону. Александр зразу оценил обстановку и скомандовал: "К бою!" Юра в ответ ему прокричал: "Уходите, я прикрою", – и молнией сделал бросок, навстречу немцам, установил пулемет и ударил по врагу. Немцы словно налетели на стену. Два мотоцикла завалились набок, а третий открыл ответный огонь.
Александр и Николай, сбросив все лишнее с себя рванулись на помощь Юре. Выскочив правее его, они открыли по немцам огонь. Это решило схватку, оставшийся в живых немец поднял руки. Но Юра не поднимался, а позади его выскочила Ева с винтовкой в руках, готовая идти в огонь и в воду. Но увидев лежащего Юру бросилась к нему с криком: "Юра, жив, Юра."
Блики прошлого». Книга вторая. ___________________253
"Да жив я, – отозвался Юра, – ранен в плечо, перевяжи..." Сзади них поднялся Шурик, он стрелял из винтовки. Собрались возле Юры и пока Ева бинтовала его, Александр спросил у всех: "Что с пленным?" "Прикончить на месте, но без стрельбы, – отозвался за всех Шурик, – да и мотать отсюда, а то скоро немцев здесь будет многовато для нас". "Собрать все оружие, – скомандовал Александр, – Ева, вперед и не оглядывайся". Ева кинулась в лес и за нею остальные, кроме Шурика. Он знает что делать с немцем.
К вечеру они вышли к заимке где и провели всю ночь, а утром Шурик и Николай отыскали домик лесника. После нового года они вошли в состав одного из партизанских отрядов в Клетнянских лесах Брянщины.
В отряде Ева была определена на кухню, стала заправским поваром, а зимой сорок третьего, под видом беженки, сходила в разведку в деревню где стоял полицейский участок и по ее разведданным все полицаи были уничтожены партизанами.. Вскоре после этого командир отряда вручил Еве медаль "За боевые заслуги? " Почти три года Ева пробыла в отряде и в конце августа начале сентября сорок третьего в составе бойцов-партизан помогала Красной Армии освобождать родные места. Многие партизаны после этого ушли в ряды действующей армии. Ева вернулась в деревню, пришла в родной дом. Здесь жили беженцы. Она не стала их стеснять, а главная причина – ей страшно тяжело было ходить там, где ходили ее родители. Весною сорок четвертого она нашла их могилу и перезахоронила на кладбище.
Как члена партии, в ряды которой ее приняли в отряде, в райкоме выписали новый партбилет взамен партизанского и определили на учет, а когда членов партии в деревне стало трое – избрали секретарем первичной парторганизации. Работать и жить Ева перешла в школу.
"Учить некому детей, а учить надо. Вот ты восемь классов окончила, грамотная, для начала хватит, коммунистам трудности не страшны –, напутствовал Еву секретарь райкома Дьяков - скоро учителя роно пришлет, тебя на учебу отправим в педучилище или на курсы учительские". Так с тех пор Ева и была секретарем первички и почти до конца жизни учитель начальных классов. "Спасибо Дьякову, – вспоминала Ева, – на работу определил, карточку продуктовую стала получать, а детей в школе было семеро: в первом один, во втором – двое, в третьем – трое, а последнему надо было бы в пятый, но Ева не решилась вести столько много занятий, одна подготовка – горе. Вспоминала все чему училась в школе, нашла на чердаке в своем доме книжки свои, учебники и по ним стала учить, а скоро и настоящего учителя прислали по белорусской и русской мове, дела пошли лучше, учительница и меня подтягивала, щедро делилась всеми знаниями. Весною огород при школе засадили, государство много помогло колхозу семенами и нам перепало. Конечно трудно было всем, ведь разруха от немцев осталась везде, но жили и ждали победу, и она пришла в светлый майский день на всю нашу страну. Победа! Сколько слез в этот день было. Ведь в деревню с войны вернулись единицы, а вдов, сирот – море и горестно, и радостно, войне конец!
Скоро Еву направили на курсы учителей, после них снова школа, а перед этим поступила на заочное обучение в областное педучилище.... "Вот так, Ваня, было до тебя. Замуж я не думала, да и не за кого было идти. Старики да детвора...
В сорок седьмом кончила педучилище. Радость великая и еще новый учитель приехал и новый учебный год учителей было четверо да и детишек в три раза больше. Жизнь налаживалась хоть порою было даже очень трудно, но надежды согревали. А в начале декабря сорок седьмого я встретила тебя, Ванечка. Помню в магазинчике нашем деревенском, это было воскресенье. В очереди стоим и ждем привоза хлеба. Все уставшие за день рабочий, и больше молчим, даже дремлем. Тут входит в магазин молодой мужчина. Одет прилично хоть все военное, но новое, видно что не х/б, а что то дорогое. Сапоги блестят, шапка немного на затылок откинута, отчего вид его бравый, даже как бы задиристый. Некоторые его сразу узнали, а я все не могу вспомнить, где я его видела, и только тогда, когда продавщица Оксана приветливо его спросила, я поняла, что это Ваня, это ты вернулся с фронта, а ведь ты чуть старше меня – и мы еще вместе бегали в школу и что это Ванька Борисовенко, он перед войной уже работал в городе, где его война и застала, и вот, слава Богу, живой красавец... Радость деревне".
Иван спросил Оксану есть ли курево и получив ответ, что нет ничего, собрался к выходу и заметил меня. Признав, с улыбкой подошел:
-Здравствуй, Ева...
-Здравствуй, Ваня, с возвращением домой, насовсем видно?
-Верно, – отозвался Иван, но тут народ зашумел, стал устанавливать очередь и я в суматохе отошла, ведь хлеб привезли. Получив по карточке хлеб вперед за три дня я вышла из магазина. Вышел и ты, Ваня". Ты не против, Ева, если я тебя провожу, нам по пути". И хотя хата Ивана была на другом конце деревни, я ответила: "Проводи, я в школе живу." "Ну раз в школе, – отозвался Иван, – так и хорошо", – и мы зашагали вперед, прикрывая лицо от холодного ветра с мелкой снежной крупой. У школы я пригласила тебя на чай, ты согласился и за скромным столом, Ваня, рассказал о себе.. Воевал всю войну, дважды ранен был, но Бог спас от гибели, а после войны еще два года был в армии, но служил кладовщиком вещсклада, держали еще, но решил домой вернуться, старики просили. Уходил он часа через два и на прощание сказал: "Ева, если ты
Россихин
не против я приду еще... " Я ответила –, "Приходи." А когда он ушел мне почему-то стало легко и приятно на душе и сердце.
Перед новым годом Иван сказал: "Если ты не против, то давай поженимся... "Я засмеялась от такого его предложения. Иван как то посерьезнел: "Я правду говорю", – ответил на мой смех. Тут уж и я поняла, что Ваня не шутит и ответила: "Ты бы мог и получше меня взять, покрасивее, побогаче..." "Мне другие не нужны Ева,"– отозвался, – и лучше тебя нет..." "Подождем, Ваня, до рождества, каникулы будут, подумаем еще, ведь дело то серьезное, на жизнь". "Я согласен" – ответил он, и вскоре ушел.
После Рождества зарегистрировались в сельсовете и Иван перешел жить ко мне, а через неделю сказал: "Надо свой дом строить. Я у стариков не хочу быть, а у тебя дом есть, но ты в нем тоже не хочешь жить. Надо все с чистого листа начинать." "Осилим ли это", – отозвалась я, "Осилим", – твердо ответил Иван. Еще через неделю Иван, как член партии, был поставлен на учет в деревенской парторганизации, и райком рекомендовал его счетоводом в местный колхоз.
Сорок восьмой год стал для молодоженов годом стройки дома. Не легкое это было дело. Федорчук – председатель колхоза, узнав о плане Ивана строить дом дал совет: "Начинай пробивать лес и начинай с сельского Coвета. Семена Прохорова ты знаешь. Мужик он деловой, но...сам видишь – кругом строятся люди, лес нужен всем, кирпич тоже и разнорядки на сельсовет районом спущены давно. Нужны резервы, а их надо искать. Колхоз тебе поможет, но это на баню хватит, а не на дом, вот так, Иван Макарович."
Иван совету внял и пошел по инстанциям ходатайствовать за свой дом. Начал с Семена Прохорова. Было легче просить, советоваться. Семен на год старше Ивана, но в армию их взяли в один день и в одну часть, но ненадолго. Семена пограмотнее Ивана отправили в учебный полк, далеко в тыл, где он и был определен на учебу в полковую школу младших командиров. Учился Семен отлично, дисциплинирован был с детства и закончил школу старшим сержантом. Готовился на фронт, но вызвало начальство и жестко сказало: "Старший сержант Прохоров, вы, как отличник и высокодисциплинированный решением командования школы остаетесь служить в ней и дальше. Будете учить молодежь.
У вас прекрасные данные для этого: отличный строевой командир, на учениях по стрельбе-чемпион школы, физически крепкий волевой человек. Такие школе нужны. Война большая, солдат надо много обучать как лучше воевать".
Прохоров возразил: "Мои товарищи в бой, а я в тыл... Не могу, товарищ майор…"
Майор Татарчук, заместитель начальника школы, кадровый командир, помолчав ответил: "Я тоже не могу, но вот уже третий состав школы отправляю на фронт. Ты думаешь мне от этого легче. Нам приказ – готовить и готовить пополнение младшего комсостава для действующей армии. Я знаю, старший сержант, что твои родные в оккупации, мои пока в Сталинграде. Дальнейший разговор отставить, выполняйте приказ: в первую роту помощником командира взвода-марш!" "Есть!" – только и смог ответить Семен, в горле что то перехватило, но он добавил:- разрешите идти?" "Вперед, командир, – вперед и честно родине служить"... но этого Семен уже не слышал, он печатал шаг, покидая кабинет начальства.
Ничего этого Иван не знал, а когда пришел к Прохорову, как к председателю сельсовета, то готов был "воевать" за свой дом.
Прохоров встретил Ивана как односельчанина, предложил раздеться, сказав, что разговор будет долгим, а сидеть в шинели будет жарко, в кабинете было тепло. Иван снял шинель, шапку и Семен с удивлением уставился на него: "Ну, ты, друг, даешь, одно слово-герой, грудь, как иконостас полна наград поздравляю от души, -и улыбнувшись, закончил,- с такой грудью только на парад... рад за тебя, Иван, рад, а нашивки, полоски желтая и красная, свидетельствуют о двух ранениях: тяжелом и легком... Ну да за это, Ваня, надо выпить, а ты не стой, садись, садись ближе к столу, вот так хорошо."
Прохоров открыл железный ящик, стоящий у него за спиною и на столе появился графин, кусок доброго сала, хлеб и два стакана граненых. Он споро наполнил их до верха, порезал сало, хлеб и подняв стакан произнес: "3а твое, Иван, возвращение, с Богом"...– и они выпили.
"Крепкая, зараза, – передохнув сказал Иван, – первач отличный!" "Другого не держим, – отозвался Семен и наполнил стаканы вновь, - за Победу! "…
Немного захмелев, Семен вдруг снизил голос до шепота и проговорил: "Завидую я тебе, завидую, но не злостно, а от души. Пройти всю войну на передке и остаться целым – счастье." Он заполнил стаканы вновь до полна и привстав со стула, сказал: "3а счастье твое, Иван, за семейное счастье твое и Евы". Выпив содержимое из стакана присел, закусил и тихо произнес: "Ты, Иван, – молодец, Бог тебя сберег, – помолчал и как то с горечью произнес,– ты фронтовик, всю войну фронтовик, а я, Иван, – тыловик... Всю войну готовил кадры для фронта, три рапорта писал чтоб отправили на фронт, а мне – "осади назад? и уже последний рапорт в январе сорок пятого, на который, начальник злостно сказал: "Я сам три рапорта писал, а мне ответ "служи там где Родине надо"...
В сорок шестом демобилизовался, пришел домой, а на груди одна медаль "3а победу..." Четыре года, жив, а радости мало... Ты в любой кабинет, грудь вперед, -это твой пропуск и все тебя уважительно примут... Ну, давай еще по одной, на посошек и о деле речь поведем. Ты же
Блики прошлого». Книга вторая. ________________________________________255
пришел не просто меня проведать, пришел в Совет, орган власти, чем она тебе может помочь? Я, же, Иван, знаю зачем пришел, в деревне все известно, но послушать хочу..." "Лес, Семен, нужен, дом хочу строить жену и детей в нем иметь. Жена есть, а дома нет..."
Прохоров с простотою отозвался: "Ты тут не темни, Иван. У тебя дом, правда стариков, но ты в нем не лишний, у Евы тоже дом, правда беженцы все еще в нем живут, но это не навсегда. "Все верно, Семен, верно, но в моем доме, скорее хатке, мать и отец, а еще тетка, сестра мамы из под Черикова. Одна она, родные погибли, а хату полицаи сожгли, жить ей негде, у Евы тоже не просто, в хате беженцы – не выгонишь, да тяжело там... на любом шагу мать и отец погибшие... Так что дом мне надо строить позарез, дорогой друже..."
Прохоров долго молчал. Заглянула дежурная и сказала: "Семен Иванович, мне можно уйти, вечер... "Прохоров кивнул в ответ головою, и заговорил, обращаясь к Ивану: "Ты, Иван, верно планируешь, и верно, что начал с сельсовета. У нас есть разнарядка на лес, но все уже роздано, люди строятся… Чем могу – помогу, но иди-ка ты в район, в райком партии сразу, в Рике делать нечего, там без команды партийной ничего не смогут сделать. К Дьякову иди, Петру Федоровичу, он фронтовик, но ты иди к нему в параде, он это любит, думаю он тебе поможет, а на мелочь и мы кое что найдем. За зиму я думаю вопрос ты решись..." Они еще долго сидели, освободили графинчик, съели сало и уже в темноте разошлись…
Всю свою беседу в Совете Иван рассказал Еве подробно. Та выслушав его сказала: "Ты, Ваня, ложись спать, а утром порешим, что делать"...
Разговор в Райкоме был положительным. Первый позвонил предрику и высказал свое мнение по поднятому Иваном вопросу и когда Иван пришел к нему тот с хода дал команду на выписку наряда на лес из резерва района. За зиму Иван вывез лес, но строиться решили в соседней деревне, чтоб старое не тянуло назад.
За лето стройку завершили. На нее и деньги за проданный Евой свой дом беженцам, они осели в деревне крепко, пригодились, выкупили в райпромкомбинате всю столярку. Строили толково, помогала толока и бригада с города, и кроме дома возвели сарай, коровник, место для свиней, а осенью засадили сад фруктовыми саженцами: яблоки, груши, сливы, смородину, малину и уже новый год встречали в своем доме. Здесь Ева родила дочь. Иван хотел сына, огорчился малость, а Ева успокоила, сказав, что в ее роду у всех первыми рожались девочки, а сыновья потом...
"Боже ж мой, Ванечка, вот куда занесли меня мысли о тебе, о своей жизни, а уж вечер и Пеструшку доить надо и свинок кормить, и овцам сенца подбросить, и кур на место загнать, гусей тоже... Ты уж прости, Ваня, пойду я, дела не ждут".
Управившись по хозяйству, Ева переключилась на работу по дому, на кухне. Растопила печь, поставила чугун с картошкой для свиней на утро. Выпила стакан парного молока с корочкой черствого хлеба и задумалась вновь. Дрова в печи потрескивали, ей от этого делалось как то приятно, вероятно, потому что огонь печи согревал ее, успокаивал. Уже за полночь, сделав все дела, решила прикорнуть, но сон не шел и она вновь переходила в сумеричное состояние и думала об Иване. Никто уж не нагреет ей постель. Иван всегда укладывался спать первым. Ева еще хорохорилась по кухне, а он, перебрав мысленно весь прошедший день, медленно впадал в дремоту, и Ева ложилась в постель что то шепча про себя, но что Иван не улавливал. Но сегодня Ева лежала, смотрела без мыслей на тусклый огонек лампадки. Он ореолом освещал иконы Христа, Богородицы, да так и уснула не заметив этого.
Проснулась от того, что ее как будто кто то тронул. Но это пел свою первую утреннюю песню петух. После этого дрема прошла совсем и она, еще полежав немного, поднялась и занялась привычными хозяйственными делами, закончив которые присела к столу и выпила стакан чая с мятой, задумалась – так было каждое утро как ушел Иван, и она каждый раз задумывалась. При Иване все было ясно, каждый знал своз дело и делал его без команды, а тут она стала ждать ее, эту команду, а ее не было и она спохватываясь, делала то, что надо было делать по жизненной привычке.
Перед обедом приехал сын. Привез свежий хлеб, палку колбасы, пачку печенья, которое любила мать и уже за обедом рассказал подробно, как уехала Люба: "Надо ей, мама, было уехать, в больницу ее кладут, что то с почками у нее не ладное и серьезное". "Да уж при ее жизни, – отозвалась Ева, – этого стоило ждать, все тянет на себе..." После этих слов Ева замолчала и больше к теме не возвратилась.
К вечеру Алеша управился по хозяйству и уехал, сказав матери: "Ты себя береги, я буду ежедневно вечером быть. Знаешь, мам, работы много, не успеваю все, но у тебя буду..." "Ладно уж,- ответила Ева, – как получится, я уже все сама делаю...с Ваней вместе..."
В обед заглянула Верка, соседка, спросила, чем помочь и сообщив новости почерпнутые, как всегда, в магазине, где люди чаще всего встречались, обсуждали теленовости о России и расходились с какой-то невысказанной тревогой, что будет и куда Россию ведут правители. Заканчивался девяносто третий год…
После разговора с Веркой Ева незаметно погрузилась в свои мысли… Сколько ушло воды в реках за годы ее секретарства в организации коммунистов колхоза. Хозяйство маленькое, бесперспективным его считали как и деревню, город рядом и вся молодежная сила уходила туда
Россихин
устраивать свою жизнь. Ева только три года не была во главе коммунистов деревни: дочь родилась, а там и сын и ей дали отдохнуть.
Коммунистов в организации на день роспуска компартии СССР было шесть: председатели сельсовета и колхоза, Ева, Иван, Роман Лучко и еще доярка Людмила. Ее приняли в партию в девяностом году, а больше расти организация не могла – не было за счет кого. Вопросы обсуждались повседневные: сев, уборка урожая, о зимовке скота. И за все годы одно персональное дело, правда не дошедшее до райкома, хотя Еву и пригласили на бюро по этому факту, но принять решение по "беспринципному" решению коммунистов колхозной организации бюро не приняло. Ева с улыбкой вспоминала это.
…Пришла как то жена Семена Ивановича, председателя сельсовета, Вера, и положив на стол перед Евой вчетверо сложенный лист из школьной тетрадки сказала: "Вот, Ева – поправилась и официально, – Ева Даниловна заявление на...Семена ...мужа..." "Что за новости, Вера, что случилось?" "Там все указано, в заявлении ..." Ева начала читать текст: "...муж Семен...изменяет мне с другими- женщинами...Нинкой Крутовой." Дочитав текст Ева задумалась и посоветовала: "Ты, Вера, реши этот вопрос с Семеном ... Может ничего и не было..." "Было, сама видела, как он утром с ее двора выходил." "Да может по делу был", – вставила Ева, но Верка перебила: "Вот, вот по делу с самого утра ...Что я дура, что ли."
"Да вдвоем то и разобрались бы, а то...заявление, – урезонивала Ева Веру, а та в ответ: "Разобрать мою заяву обязаны, а то в райком пойду". Ева вздохнула: "Нехорошо, Вера, на мужа такое обвинение наносить... Но ладно, разберемся, в эту пятницу часов в пять вечера собрание будет, ты на него приходи тоже..." "А без меня нельзя разобрать, – как то не уверенно проговорила Вера. "Без тебя нельзя, что это разбор без жалобщика, он же свидетель по делу, приходи". Не успела Верка уйти как следом за нею влетел Прохоров и с хода: "Что, Ева, это моя дура удумала?" "А ты что невинный ягненок", – резковато ответила Ева. "Ну, ты это самое, – уняв горячку ответил Семен, – мою Верку не знаешь что ли...к каждому столбу ревнует." "Ты, Семен Иванович готовься, собрание в пятницу, будем заявление жены твоей разбирать ..."
Пришла пятница. После основного вопроса собрание перешло к разбору жалобы Веры Прохоровой на своего мужа.. После того как секретарь зачитала текст заявления, наступила пауза. Тишину нарушил Роман Лучков: "Ты, это, Верка, утихни, а Семен расскажи свое объяснение по поводу изложенного, а не то ведь дело не шуточное, того, из партии можешь вылететь, а там и должности лишиться, вот так..." Семен тяжело встал из-за стола, помолчал и глухо сказал: "Все это Веркины выдумки... Выходит по службе и в дом нельзя зайти, где женщины. Верка, сами знаете, за мной следом ходит, хоть из хаты не выходи, а как же мне работать тогда, я же с людьми все время"...
Снова тишина. Ева сказала: "Ты, Вера, в горечах так написала." "А что он делал у Нинки утром рано?" "Эх, ты, – не выдержал муж, – ты еще спишь, а я уже на велике с утра к людям, их же только утром или поздно вечером поймаешь..."
Слово взял Иван: "Не совсем умно ты поступаешь, Вера, но Семену Ивановичу Прохорову я думаю строгача надо вкатить, чтоб не доводил дело семейное для обозрения и пересудов. Именно, строгий выговор за моральную неустойчивость в семейной жизни…"
Доярка Людмила Дубновец поддерживала Ивана, но потом оговорилась, что это уж сильно большое наказание за ревность жены, пусть сами разберутся. Верка же особенно запомнила слова Лучкова, о том что Прохорова могут с работы снять, задумалась и попросила: "А чего с работы выгонять, я же этого не прошу, разберите поведение, а я что виновата, это моя ревность, муж же он." Голосование предложение Ивана не приняло. "А что же дальше", – спросил Еву Иван Лучков. Председатель колхоза Георгий Петрович Федорчук вступил в разговор с Лучковым: "Все это верно хотя бы потому что доказательств у Веры веских нет, но коммунисту нарушать моральный кодекс партии непозволено, но исходя из обсуждения вопроса в протоколе отметить "ограничится обсуждением данного вопроса", а Прохорову это урок ".
Собрание так и решило окончательно, но в райкоме, узнав об этом, пригласили Еву на бюро. Вероятно кому то хотелось убрать Прохорова для "своего" человека. Но Ева Даниловна все сомнения членов бюро развеяла и вопрос "о беззубости коммунистов парторганизации" закончился.
Ева собралась уходить, но первый ее пригласил побыть еще и она осталась: 6юро приступило к разбору персонального дела коммуниста директора совхоза Николая Федоровича Чмухова. Вопрос был серьезным: директор совхоза избил тракториста за то, что последний отказался выполнять приказ, по которому трактористу Сергею Иванцову следовало переехать на другое поле и не к вечеру, а сейчас и поле это вспахать до вечера. Тракторист возразил, мол здесь еще работы часа на четыре, ее закончить надо, а директор на высоком тоне: "Я тебе приказал, исполняй и без разговоров, а то взяли моду приказы обсуждать", – а Иванцов в ответ: "Если приказы дурные, то исполнять их – делу вредить".
Слово за слово директор рассвирепел и, не сдержав себя в гневе, ударил тракториста. У того кровь носом и он уже хотел тем же ответить директору, но его удержали товарищи и он со злости прокричал, мол, директорская сволочь я тебя достану, но директор сел в машину и уехал. Наутро механизаторам объявили приказ директора, в котором за "неисполнение приказа и срыв
Блики прошлого». Книга вторая. ________________________________________257
полевых работ Иванцову объявить выговор и лишить премии за полевые работы." Иванцов подал заявление в парторганизацию, которая объявило "члену КПСС Чмухову Н.Ф. выговор".
После оглашения дела Чмухова на бюро установилась тишина и только через пару минут ее нарушил предрик Брызгунов, правая рука первого: "Я вижу, – начал он, – что вопрос серьезный и надо с вниманием в нем разобраться…" "Вот именно, – бросил реплику первый, – дискредитировать командный состав районных кадров нельзя". Вступил в разговор прокуpop района Лотов; "Дело это подсудное, пусть суд и решает его."
"Какой суд, – возразила судья района Терехова, – всем известно, если человека оставили в партии значит и суда нет, кроме партийного. Круг замкнулся, хотя директору от суда пришлось бы плохо". И снова на бюро тишина. Нарушил ее редактор райгазеты: "Коммунисты в совхозе подошли к разбору персонального дела Чмухова со всей ответственностью. Они наказали его, и я думаю они правы." Выступающие еще говорили много и в заключение бюро утвердило решение парторганизации. При этом прокурор потребовал записать в протокол его мнение: "Коммуниста Чмухова исключить из партии", на что первый бездвухсмысленно бросил реплику: "Так мы, товарищ Лотов, не сработаемся". Лотов ответил: "Вероятно, вы правы". На этом бюро закончилось.
Ехала Ева домой и думала: "3ачем первый попросил остаться на бюро" Мысль терзала ее и она с нею вернулась домой. Иван все уже сделал по хозяйству и поставил ужин на стол, сказал: "Что там Дьяков, свирепствует, как и всегда? "Да", – неохотно отозвалась Ева все еще занятая своими думами. Иван понял, отойдет все сама расскажет.
Оба долго не спали и Ева вдруг спросила: "А что такое ревность, Иван?" Иван помолчал и рассудительно ответил: "Ты это все о Прохорове?" Ева в раздумье: "И да и нет. Ведь мы тогда на собрании своим решением спасли Прохорова от многих бед, но о "ревности" вглубь не полезли... Может Верка сама не понимает отчего это у нее появилась ревность..." "Я тебе так скажу, – отозвался Иван на ее слова, – может Семен разлюбил ее, а она это, как баба, нутром почувствовала... Ревность – это такое состояние, когда сердце и разум начинают работать вразнобой...Это, знаешь, даже машина от этого ломается. Сердце любит, а разум этого не слышит, у него свой ритм работы появился, рушится все, что основано на синхронности. Ушло согласие разума и сердца. Понять нам не дано, вероятно… Как мы не знаем где в теле душа. Есть она, ведь говорим: "Душа болит", а где?" "Ревность? – задумчиво сказала Ева., – это от того, что люди забыли Божью заповедь "Не прелюбодействуй", когда еще Господь предупреждал людей: "Не желай дома ближнего твоего: не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его – ничего, что у ближнего твоего." Мы с тобою, Ваня, с молоком родителей своих, без особых уроков это усвоили. Так Бог желал, а Верка, она дрожит за Семена, боится что сама согрешит и этим утверждает себя в жизни "...
Оба долго молчали, думали. И тут Ева рассказала Ивану все о бюро. Рассказала и вновь спросила себя и Ивана: "Зачем же он меня, Дьяков, оставил на бюро?". "Я думаю он сделал это не спроста, – отозвался Иван, – он же суть дела Чмухова и Прохорова знал. И там и тут можно было б сломать человека, он этого не пожелал и как бы дал ответ тебе и оценку всем нам: берегите друг друга". "А как же прокурор?" "Прокурор у нас в районе человек новый, он еще ни к кому не прикипел..."
Но и Ева и Иван вскоре узнали, что прокурор ушел из района в область. А с Семеном приключилась беда.
Поехал он ранней весной на фурманке по бездорожью в глухой угол сельсовета. Было там всего три хаты и четыре жителя. Побыв у них, задумался: "Чем им помочь", –, собирая вожжи, дернул их так, что испугал чем то лошадь, которая вдруг взбрыкнула задом и ударила копытом Семена вниз живота, тот упал, a лошадь дернула фурманку и задними колесами переехала Семена. Тот от боли потерял сознание. Хорошо что собака подняла шум. Вышел один старик увидел все, крикнул другим и все они бережно подняли Семена, уложили на воз и самый молодой погнал лошадь в райцентр.
Медики приняли Семена, оказали первую помощь, а когда тот пришел в себя ему объявили, что у него слом четырех ребер, ушиб живота, печени. Семен после дремоты огляделся и был приятно удивлен, что у кровати сидит Вера и молча плачет. "Дура ты, дура, все обошлось и слава Богу", – успокоил он ее. В больнице Семен провел почти два месяца, кости уже не молодые, но к маю его привезли домой на больничной машине скорой помощи. Прошло еще два месяца и Семена заменили на работе, а осенью дали инвалидность – вторую группу без срока.
Все эти картины проплыли перед Евиными глазами, но тревожная мысль о дочери вдруг взяла ее в тиски, и память вновь понесла ее в недоброе дело и время.
Родилась дочь, которую они назвали Люба. Ева и Иван были рады первенцу, но Иван "скорбел", что оплошал малость, сына хотел, но и то хорошо, сын будет, нянька есть. Так и получилось. Через два года Ева родила сына – Лешу. Жизнь наладилась. В пятьдесят пятом Люба пошла в школу и закончив семилетку заявила матери, что учиться ей не очень хочется. "Лучше я тебе по хозяйству помогать буду", – сказала матери. Основание для такого заявления у нее были; она уже с пяти лет ухаживала за коровой, овечками, птицей и во всем этом находила для себя
Россихин
интерес и удовольствие. Мать возразила ей шутейно: "Я, конечно, буду этому рада, но кто коровку доить будет?" "Я уже начала этому учится, у меня получается, – ответила Люба и добавила серьезно, – ведь тебе по хозяйству трудно ..." "Конечно, дочка, но вот учиться тебе надо, это главный твой труд, понимаешь, главный. С осени в район на учебу, a это дорога, дочка, большая". Помолчали и Люба ответила: "Я буду учиться, раз ты этого желаешь…" "Ну вот на этом и порешим, – подвела итог Ева, – и я и папа очень желаем этого". Ева вспоминая этот разговор, улыбалась чему-то, скорее всего тому, что Люба окончив школу, не советуясь, поступила на курсы подготовки кадров торговли и общепита, стала учиться на повара. Отцу и матери объяснила: "Нe все же мне на шее у вас сидеть, вам еще Лешу поднимать надо, а…повар... денег немного, но сытый всегда"... "Откуда это у нее такой практицизм?" – сказала Ева Ивану. Тот, помолчав, ответил: "От нас, Ева, от нас, от предков наших…и мне нравится, что она выросла, стала самостоятельной…"
Под новый год, получив документы об окончании курсов, пожелала уехать на работу в какой-нибудь областной центр и выбрала его на самом западе страны, где ее определили на работу помощником повара в столовую одного из институтов. Общежитие не дали, пришлось искать квартиру, Выбрала угол у хозяйки, которая плату запросила самую дешевую, денег то позарез, а у родителей не просила. Работы было много, но она этому даже была рада. Весь день на людях, общение со студентами научило ее понимать их трудности, денег то у всех не густо, а поесть надо, ведь на голодный желудок учеба дается труднее. Через полгода Любу стали уважать за доброту и отзывчивость. Прошло два года. Студенты в ее рабочую смену посещали столовую более охотно. Она научилась, словно это было заложено в нее заранее кем то, быть доброй, понимать по виду чем студент страдает или радуется в тот или иной день, кто из них скребет по карманам мелочь, чтоб взять что то перекусить за более низкую цену.
И вот как то в один из весенних дней она обратила внимание на парня. Он очень редко посещал столовую, поэтому может быть она и обратила внимание да еще вдобавок парень вел себя робко, стеснительно словно чувствовал, что он неловок. Одет просто, все х/б на нем, а лицо его привлекало к себе какой-то скованной улыбкой, но улыбку он не испытывал, не замечал. Просто это было лицо, какого она не видела еще в своей жизни. Оно поразило ее и привлекло и ей захотелось узнать о нем больше.
Петр Шклович, студент строительного отделения первого курса приехал на учебу из самого отдаленного района области. Как их свела судьба – случай, но в этом случае вся инициатива была на стороне Любы. Он ей нравился, может это было зарождение любви, в которой ведущей силой была женская врожденная потребность кого-то опекать, даже пестовать и радоваться, что все это отныне ее. В летний семестр студенческий отряд, сформированный комитетом комсомола и профкомом из добровольцев, выезжал на стройки Сибири. Люба узнала, что едет и ее Петя и решила – ехать тоже. Решение пришло само и она зашла в комитет комсомола, где состоялся разговор: "Товарищ, секретарь, – официально обратилась она, – отряд едет на стройку, да?" "Да, уже через два дня отъезд". "Интересно, а повар в отряде есть, кто их кормить будет, или дежурить по кухне в очередь, представляю, что они наготовят..." "А знаешь, Люба, – отозвался секретарь, – мы как то об этом всерьез не подумали, молодец, за подсказку". "Ну раз я молодец, то меня в отряд поваром включите", – утвердительно подвела итог Люба. Так она впервые ехала в большую дорогу на большое дело.
Все шло нормально, но сближения Любы и Петра было трудным и особенно для парня. Начиналось с мелочей. То ему лучший кусок подложит в первое, то компот погуще, то хлеба принесет дополнительно прямо на стол. Все это замечали, шутили, реплики и если Люба воспринимала их искренне, то Петр сгорал от смущения от такого внимания. Его он раньше не испытывал, в семье это вообще не могло быть. Отец не совсем нормальный, неуравновешенный человек держал жену как рабыню, которая вела хозяйство все на себе, а сын Петя помогал ей чем мог, только бы не вызвать гнев отца. Мать от постоянного страха берегла сына, но он уже тоже от этого стал вести двояко. При отце – ягненок, без него – волченок. Мать понимала, но забитая побоями мужа за любую провинность по хозяйству, сына oт страха спасти не могла. Петя кончил школу хорошо и мать впервые в доме заявила, мужу, что сын должен поехать на учебу. Отец ответил: "Черт с ним, кормить его будешь сама и работать за него..." Петр уехал и поступил в институт. Это был первый студент из их деревни и мать гордилась и ликовала, что она сыну открыла новую дорогу жизни. Отец психовал: "Ты всю жизнь была дурой, и сын твой будет ученый дурак." И как бы не старалась сын ее при страхе от отца и ласки матери вырос двуличным, но проявилось это не сразу, а постепенно. Лето прошло в работе, зима в учебе и новое лето позвало в путь. Так почти три года. 3а это время Петр привык к вниманию Любы, на волне ее любви стал мнить что все это идет по его воле. Однако, Люба все более подчиняла Петра себе и наступил тот вечер когда желаемое стало действительностью. Люба после одной вечеринки привела Петра к себе на квартиру, а после ночи, еще не отошедшему от выпитого вечером, Петр понял, что боится бросить Любу, а боязнь эта – страх, что все получилось не по его воле, но свадебный вечер состоялся сверхскромно, но долгое время Петр боялся сообщить о случившемся родным. Мать была рада, но не совсем, ей хотелось, чтоб Петруша женился на односельчанке, а отец, стукнув кулаком по столу, изрек: "Твоя сучья порода, сыночек,.. А это подарочек тебе, передай ему", – и сильно ударил жену, кулаком в лицо…
Блики прошлого». Книга вторая. ________________________________________259
Закончилась учеба Петра. Он стал работать на стройке бригадиром, потом мастером.
Люба перешла на работу в институтский профилакторий вторым поваром. Дали в общежитии комнату.
Свекровь и свекор отнеслись к ней, как к вещи новой, появившейся в доме их неизвестно откуда, но когда невестка приехала в первый раз и привезла две неподъемных сумки колбас, мяса, консерв, вяленой рыбы и литр хорошей водки отец взяв в руки одну из бутылок изрек: "Богато живете... теперь надо крышу перекрыть на сарае, скотина мокнет…"
Люба после этого вояжа сказала себе: "Сама выбирала, некого винить ..."
Ева вспомнила до подробностей день когда приехал на знакомство ее зять. Люба в хату вошла первая, следом Петр. У Любы в руках сумки, у Петра пакет. Люба с радостью: "Мамочка, таточка, вот мы и приехали"… А Петр: – "Да, да"… – и все. Даже "здравствуй" не сказал. Пробыв день молодожены уехали. Ева и Иван проводив их молча долго сидели за неубранным столом. Наконец Ева произнесла: "Все, Ваня, бедная наша Люба… Как бы я была рада чтоб они разошлись..." "Ну, ты это не надо, – отозвался Иван, – мужик он, мужик… Правда какой то стеснительный, с постоянной какой то улыбочкой на лице..." "Не улыбочка это, – перебила Ева, а маска, а под нею ...одному Богу известно…"
Приехав домой, Петр, пока Люба ходила в профилакторий узнавать в какую смену ей выходить на работу, напился в одиночку и уснул не раздеваясь за столом.
В семьдесят третьем родилась дочь. Люба назвала ее Надеждой. Ева, узнав об этом, сказала мужу: "Все как в нашем роду, сначала девочки, парни потом...Только вот счастье в роду у всех разное..."
На работе у Петра не все стало ладиться и он перешел на другую службу, в ремстройконтору, начальником заготовительного цеха. За малое время вывел цех из прорыва, умелыми расчетами сумел перекрыть все перерасходы древесины, выполнил заготовку стройизделий на ремонтные работы, чем угодил начальству, которое поняв, что Шклович умеет выходить из ям подбросило ему пару вагонов леса. Все это на ремонт жилья, но и попросило выкроить столярку на дачу главного инженера. Петр сделал и это и все что надо было по плану производства. Но рабочий день начинающийся в семь часов утра заканчивался в темноте, и обед в сухую, домой далеко да и не отдохнешь ребенок мешает. Но вместе с тем он только здесь себя почувствовал не подневольным мужем, жил мол, до этого не по своей воле, а то бы не женили, а полноценным человеком. И хоть улыбка не сходила с лица, все еще была прежней, виновато испуганной, в нем все меньше оставалось от ягненка, а все больше оставалось от волка, с ухмылочкой. А тут еще внимание женщин сразу подняло его на высоту, он стал к ним неравнодушен, но все еще трусил играть в открытую. Особенно тронуло его внимание главбуха треста. Она просто однажды по своей воле подсказала как можно отчитаться сэкономив многое. Эта подсказка обошлась ему дорого, бухгалтеру надо было завершить стройку дачи и Петя ей в этом вынужден был помочь. Уяснив себе все плюсы и минусы новой должности Петр стал "зарабатывать" некоторые деньги, но они не шли в дом, а наоборот еще из дома многое шло на выезды на природу. Он ласково – виновато говорил Любе, как бы мимоходом, что, мол, завтра, после обеда выезд с начальством на отдых и Люба понимала это верно. Он, ее Петя, должен еще больно утвердится в глазах власть имеющих, как ценный работник, что поможет им получить поскорее квартиру, ведь в общежитии тяжело. Да скоро и второй ребенок будет.
Петя ослепленный успехом стал вести себя с Любой неприкрыто пренебрежительно, начал ей мстить за то, что она его женила, он бы выбрал сейчас себе более интересную женщину. Любе было не до тонкостей. У нее три рта и один его, Пети, самый прожорливый. И Люба научилась делать с килограмма мяса два и при этом все отдыхающие были довольны и шли в день ее дежурства "полакомится"; как сказал один из студентов. Она установила "контакт" с завпрофилакторием врачом и сестрой хозяйкой, которой сумку в месяц, бесплатная кормежка в обед в рабочие дни, а та ей в ответ все старое белье поменяла на новое, а главному сумка "охрана"от санстанции. Она вынужден была это делать, дрожа от страха, что ее поймает контроль, но делала это ибо тянула семью.
Петя же наглел. Приходя утром с "работы" требовал особого внимания, упрекать начал ее в изменах с начальством и даже со студентами, а бывая днем в выходные пил и спал. Дети росли не зная его, а порою и боялись как это бывало у него в детстве и что все еще в памяти, от которой отвязаться нельзя и это другой раз толкало его на грубости с детьми. Люба все больнее и больнее переносила оскорбления, а потом стала возражать, на что Петя среагировал быстро, он помнил "закон" отца кто в доме хозяин, когда тот бил его мать, и стал прикладывать руку. Люба от обиды, боли и слез терпела, скоро квартиру получат на работе. Такое положение стало входить в режим жизни Петра. В конце концов Люба начала запивать обиды сначала вином, потом и водкой. Получив квартиру и уехав из общежития Петя еще более обнаглел. А тут и слухи дошли до Любы, что Петя ее живет с другой женщиной – кладовщиком треста. Этого она не выдержала и устроила скандал Пете на работе. Он перенес его тихо. Но тишина эта обошлась Любе дома скандалом, во время которого он с криком "в рыло захотела", как когда то кричал матери отец, и нанес Любе удар в лицо. Люба не выдержала и впервые нанесла ответный удар.
Россихин
Она была покрупнее и посильнее Пети так он от этого ответного удара вылетел из кухни в коридор. Люба подошла к нему, лежащему на полу и свирепо произнесла: "Еще раз посмеешь меня тронуть, я - тебя гаденыша убью..." Петя, получив такой отпор, затих, но злоба и ненависть к жене за свое унижение увеличилась.
Любу держали дети. Дочка поступила в институт, сын после школы, учиться не пожелал, а пошел на курсы бухгалтеров и закончив их сказал: "Все, учебы хватит. Нынче работяги получают в два-три раза больше за свой труд, чем инженер…"
Люба теряла себя. Она чаще стала выпивать заливая свою "несчастную жизнь", а это через несколько лет обернулось серьезной болезнью почек, они отказывались работать. Но она не падала духом, понимала, что дети большие, а муж только в паспорте и исход ее жизни, каким бы он не был им не помеха, а ей все стало просто не интересно и не нужно. Она махнула на все рукой, а тут и отец умер. Побывав на похоронах, Петя не поехал. Потом на сорокочинах поделилась с братом о своей жизни, а матери ни слова. Зачем ее еще мучать, "моя беда-моя, я ее сама создала".
Ева и без ее рассказа понимала, что дочка не живет, а мучается, а чем помочь на знала, а от этого бессилия своего все чаще и чаще уносилась мыслями в свою жизнь, в глубину воспоминаний об Иване, муже.
На пятидесятилетие Победы, после посещения кладбища, Ева, придя домой, села за накрытый празднично стол, взяла свою заветную шкатулку, где хранились вое документы семьи, орденские книжки, партбилеты и учетные карточки, боевые награды мужа и ее. Перекладывая партбилеты в сторонку на стол задумалась: "Ведь в партию мы с Ваней вступали не ради карьеры, он под Москвой в сорок первом, я в сорок третьем в партизанах... Где правда, о которой так много говорили коммунисты… И вдруг в один день один человек всю эту партийную массу сделал беспартийной, исключил всю партию из жизни". Взяв медаль "За отвагу" в руки, первую награду Ванечки. Невольно вспомнила рассказ Ивана об этой награде. …В одну из атак взвод, в котором он был рядовым, первым ворвался в траншею вражеской обороны. Иван с хода влетев в нее расстрелял трех немцев, захватил их пулемет и открыл из него стрельбу по врагу. Взвод сумел сбить немцев из второй траншеи, чем способствовал успеху общей атаки наших воинов. "Я ведь, Ева, ничего не помню что делал, знал одно, надо идти вперед, а жизнь или смерть... Вот это, пожалуй, и спасло меня… Ну а медаль получил из рук комдива там же после боя".
Ева бережно уложила медаль в шкатулку и взяла на руки орден "Славы". Ваня получил его под Кенигсбергом. Там, в одной оборонительной операции полка, перед большими силами врага контратакующих немцев, наши понесли серьезные потери, но атаку гитлеровцев сорвали. Взвод Ивана в этом бою попал под удар танков врага. Полковые артиллеристы уничтожили два танка, а третий шел на лежащего в воронке от снаряда, Ивана. И здесь бывалый солдат не растерялся, выдержал грохот идущей рядом железной махины, и когда та подставила Ивану заднюю часть кинул на нее единственную противотанковую гранату. Взрыв остановил танк и это было последним эпизодом боя, после которого немцы, начали отход, а наши стали их преследовать. За свой подвиг, сам Иван этого не чувствовал, был награжден орденом "Славы".
"Славу, Ванечка, Горбачев и Ельцин похоронили и разрушили страну, за которую ты бился не жалея жизни... Вот она… твоя жизнь, Ваня, медали: "За оборону Москвы", "За взятие Кенигсберга", "За взятие Берлина", "3а освобождение Праги". Все это путь войны, в которой судьба сберегла тебя, хотя ранен был дважды и юбилейных медалей куча и орден Отечественной войны, за Отечество которого нет… Многие за него отдали свои жизни. Вот и мои спасители, бойцы сорок первого года, лежат в земле: Александр под Минском, Николай под Варшавой, Юрий под Кенигсбергом, а Шурик – отважный Александр пал на Зееловских высотах. Судьба же Леонида и Федора неизвестна. А новая беда – Чернобыль, это как вторая война. Только там враг был виден, а этого ...еще не познали, но бед он принес много. Нашу деревню почему то беда обошла, а соседнюю всю переселили в чистую местность, да и сыночек Алешенька стал чернобыльцем. Вся наша жизнь – одни потери…"
Наступивший вечер отвлек Еву от воспоминаний, а привычная работа по хозяйству успокоила. Лежа в постели подумала: "Надо Любе позвонить, что у нее там..."
У Любы было плохо. Почки отказывали, надо бы операцию но где кучу денег на нее взять, и Люба смирилась со своей участью. Еще год ее держали на гемодиализе, а в июле двухтысячного тихо, теряя сознание от болей, встретила свой последний час.
На похороны Ева не приехала, лежала в предынфарктном состоянии в больнице. Был брат с женой и детьми, взрослыми сыновьями. Друзья Любы сделали похороны как надо, народу даже на кладбище было три автобуса. Так ценили Любу чужие, а свой Петя ходил как неприкаянная тень, которую многие и не замечали ...
Ева выкарабкалась из больницы и еще пожила. Через два года после похорон Любы она, стала чувствовать свою слабость все более и более. Свела хозяйство на нет. Осенью две тысячи третьего года попала с сердечной недостаточность в больницу. Жизнь держалась на мыслях о прошедшем, о детях, о внуках, об Иване. В один из дней стало немного легче от боли, отпустила, и она придремала. Дрему прервал какой-то яркий свет в глазах и она еще
Блики прошлого». Книга вторая. ________________________________________261
прошептала: "Счастье мое, Ванечка, иду..." Жизнь кончилась. Похоронили ее рядом с могилой мужа и остались они в памяти односельчан, как самая счастливая семья в деревне.
август 2006 БРЕСТ
Часть двадцатая первая. Немного личных раздумий и завершение книги с того, с чего ее начал, с родословной.
Рожденный в России (часть Советского Союза в то время) все еще ощущаю себя каплей той великой державы.
Была советская власть (ныне какая, кстати, почти никто из простого народа не знает) и я понимал, что это власть народа под руководством компартии, и я был свидетелем того, что власть советская много сделала со своим народом, для народа, общих благ. По сути, коммунисты и народ создали союз народов, который победил фашистскую Германию в Отечественной войне, сумел восстановить разрушенное народное хозяйство, создавал условия для благополучия всех простых людей. Но пятнадцать лет назад в Беловежской пуще СССР был разрушен. Начался хаос жизни, в котором очень немногие из народного богатства «приобрели» себе лично. Все это по воле безволевых людей, среди которых в первую очередь можно назвать Горбачева М.С. Стало наяву, что жизнь пошла неустойчивая, «стройка капитализма» не идет. И уже в старости отмечаешь, что XX век знаменит в памяти бывших советских людей своими «измами»: марксизм, ленинизм, социализм, сталинизм, хрущевизм, коммунизм, брежневизм, ельценизм, путинизм…
Мы все на одной шестой части земли (Советского Союза) желали осчастливить простой народ. Но за сто лет этого не получается. А на арене общеполитической борьбы в мире появился новый «изм», а именно – глобализм. Это последняя стадия развития капитализма, после которой останется земля и земляне – пока никто не знает. Но очень хочется, чтоб восторжествовал человеческий разум, разум космоса, которым человек и создан!
Вместо послесловия
О родословной…
Составить генеалогическое древо рода своего не смог, нет достоверных данных, а то, что собрал, попытался воплотить на бумагу, и вот что из этого получилось:
СЕМЬЯ МОЕГО ОТЦА:
Россихин Иван Федорович (Егорович?) мой дед, отец отца моего. (Фамилия писалась по разному: Россихин, Расихин, Рассихин, Разсихин и даже Растихин). Рождения где-то 1858-1862.
Россихина Фекла Тихоновна. (Мать моего отца, родная моя бабка. Ее не помню, но по словам матери моей была она моложе мужа на два-три года).
Бабка и дед с кучей своих детей приехали в Западную Сибирь где-то в начале ХХ века, осели в Ревягино, где и завершили свой земной путь вскоре после Гражданской войны.
И были у них дети, мои дядьки и тетки. Все они приехали с родителями в Сибирь. Вот их имена:
сын Степан (мать говорила, что умер он совсем молодым);
сын Тимофей (болен туберкулезом. Я его смутно помню в д. Ожогино (?), хата-пятистенка, дети его на печи играют, а он лежит на кровати у стены, кашляет, но держится молодцом). Я не чувствовал, что он болен, но вид у него сухой, руки тонкие и слабые. Его дочь Мария (по мужу Парсукова) умерла в 1996 г. Сын – Николай тоже в этом году скончался (?) во Владивостоке. Сын Федор – (?).
Все вопросы, которые я ставлю, говорят о том, что сведения у меня не совсем точные, как вроде бы кто-то что-то сказал и до меня отголосок докатился.
сын Николай, кроме имени – ничего.
сын Федор (по рассказам мамы его убили в молодости свои же деревенские хлопцы за дебоши на посиделках и вечеринках молодежи. Он, как выпьет, буянит. Силы был огромной, никто не пытался один на один с ним бороться. Сговорились деревенские ребята проучить как следует, сколько можно его терпеть, и в темноте кольями забили до смерти. Виновных не искали, бесполезно было, хлопцы себя не выдали, так и похоронили.)
дочь Мария, кроме имени – ничего.
дочь Мавра (Помню хорошо. С ее девчонками мое детство, когда был в Ревягино, прошло. Веселые, бедные до костей, хатенка, в ней печь русская, кровать, полати и три оконца. Одно – на дом дядьки Емельяна, маминого брата, а два – на улицу деревни). Но вот мужа ее не помню, а
дети у Мавры были: три дочери – Зина (в г. Ишиме у нее дочь и два внука), Надя (в д.Крашкево, у нее три сына и куча внуков (?), Лида (в д.Нерпино, детей нет).
дочь Елизавета (Муж Григорий. О мужиках скажу одно – все они где-то всегда на заработках, а хозяйство вели бабы и дети). Домишко посреди деревни и всегда в нем и около него вся детвора
кучковалась со всех сторон деревни. Жила последние годы в с.Карасуль, где и умерла.
Россихин
Ее дети: дочь Галя (с. Карасуль), у нее – сын Иван, трое внучат – Лиза, Таня, Вася. Сын Михаил (г. Тюмень, умер в феврале 2000 г. У него три дочери – Катя, Таня, Наташа и сын Михаил, у которого сын Андрей.)
дочь Анна (Жила в г. Ишиме, умерла в 1985 г. Из детей постоянная связь с дочерью Валентиной (умерла в 1996 г.), у которой сын Владимир (под Тобольском живет у него сын), дочери – Татьяна (у нее дети – Люда, Миша) и Галина (погибла в Тобольске в 1997 г.), у нее дочь Оксана, а у нее сын Владислав).
сын Павел (мой отец родился (1.12) 13 декабря 1892 г. в с.Юрьево Задонского уезда Воронежской губ., ныне Липецкая обл. Женился в 1914 г. на Фекле Филатовне Жевлаковой, рождения 10 марта 1896 г. из Орловской губернии (Россия).
СЕМЬЯ МОЕЙ МАТЕРИ:
Жевлаков Филат Матвеевич (мой дед, отец моей матери. Я родился, а он умер в этом году). Мамин дед Матвей, как и отец ее, уголь жег, церкви ставил, колокола поднимал. Выходцы они из Трубчевского уезда Орловской губернии, ныне Брянская обл. Приехали в Западную Сибирь, можно сказать, одним обозом с родней моего отца и создали все приехавшие деревню Ревягино.
Жевлакова Ефросинья (Ефросиния) Федоровна – моя бабка, мать моей матери. Помню хорошо. Умерла в 1939 г. в д. Ревягино и похоронена на местном кладбище. Ныне нет ни деревни, ни кладбища. Приехала в Сибирь с малыми детьми. Фамилии ее девичьей не знаю.
Дети Жевлаковых:
дочь Ефима (Ефимия) – по мужу Мажукина. Моя хорошая всю жизнь ласковая старушка, жизнерадостная, среднего росточка, охотно говорливая. Домик ее был самый маленький в деревне – рядом с домом брата Емельяна. Эта – хатка, печь, полати низкие, оконце 50х50 см, двери в сени, где и хлев вместе, коровка, куры. В домике всегда полно детишек, раздолье им – они хозяева, а хозяйка радуется этому. Мужа ее вообще не помню. Прожила лет 100-103 и умерла в с.Иртыш Омской обл. у дочери (Севернюк Ирина Акимовна) и зятя. Ее дети – сын Кузьма (?), дочь Ирина с детьми – Анатолий (умер в 1979 г. Зина (?), Нина (?), Виктор (?), развеял их ветер жизни по свету, а кто и где?)
сын Емельян (Всю жизнь с детства – кузнец и умер после войны кузнецом, даже на фронт не взяли хоть и просился – бронь дали). Жена его Дарья Даниловна – прекрасная, работящая женщина. Вырастили детей: дочь Зину, красавицу, умерла в 1949 г. от туберкулеза, есть у нее дети, но где? Сын Василий (у него двое детей) и сын Леонид, инвалид детства живет в д.Локти.
дочь Варвара (моя тетка и крестная мать, всю жизнь прожила в Ишиме, где и скончалась в 1990 г. Ее дети: сын Никита (Николай) умер в Ишиме, где проживают его дети, а дочь его Ирина – в Запорожье (?) Дочь Варвары – Мария, умерла в Ишиме в 1999 г. шестого июня, наследников у нее нет. дочь Фекла, моя мать.
Род моих родителей:
Россихин Павел Иванович (1892-1981)
Россихина (Жевлакова) Фекла Филатовна (1896-1981).
Отец и мать ныне покоятся на кладбище Плоска (2) в г. Бресте.
Их дети:
сын Кузьма (30.10.1914 – 14.8.1942). Погиб на войне. Прах лежит в братской могиле воинов и командиров Красной Армии в д. Уколица Ульяновского района Калужской области, Россия. Наследников нет.
дочь Евгения (21.12.1917 – 9.5.1998). Рождена в д.Ревягино. По мужу – Меркушева. Умерла в Белгороде в военном госпитале, инвалид войны, похоронена в Бресте на Плоске рядом с родительским прахом. Ее дети: сын Владимир, 1938. Последний адрес жительства – 1998 г. з/с Алтынсарина Дженгельдинский р-н Тургайской обл. Казахстан. Последнее письмо к нему вернулось с отметкой: адресат выбыл (?). Следы затерялись на просторах развалившегося Союза. Второй сын – Олег (21.8.1939 – 31.12.2000). Убит в д.Свислочь Волковысского района Гродненской обл. современными отморозками. Его дети – дочери Наташа и Оля, у которой дочери Виктория (2000) и Алиса (2006). Еще у Евгении две дочери – Маргарита (1943), у которой сын
Игорь (1965) и у него дочь Александра (1998), и Светлана (1948), у которой дочери Жанна (1954) и Ирина (1963), у которой сын Иван (1996).
Сын Мстислав, родился в Ишиме в 1924 г., погиб 8 августа 1936 г. похоронен на Ишимском кладбище.
Сын Валентин. У него сын Александр (1952), у которого сын Александр (1975) и его дети – Артур (1994) и Лидия (2001), дочь сына Марина (1976), у нее сыны Алеша (1998) и Дима (2004). Дочери Валентина – Татьяна (1967) и Марина (1972), у которой дочь Анастасия (1990).
сын Иван (1929), последний в роду Павла и Феклы. Его дети: сын Сергей, у него сын Павел (1987); дочь Ирина (1956), у нее сыновья – Вадим (1989), Виктор (1990).
Слава Богу, что и это собрал.
КОНЕЦ
Брест. 2007 г.
Содержание
Люди Прибужья. Это было под Брестом (очерк)………………………………………………….3
Сыны Беларуси. Семен Мизерия. И вся жизнь (очерк)………………................................5
Одно море на всех, а любовь у каждого своя (повесть)………………………………………..7
Часть одиннадцатая. Восьмидесятые годы………………………………………………………..44
И чтоб прошедшее не стало ношею………………………………….......................................44
Рассказы. Дядя Гриша…………………………………………………………………………………….44
Фантастика. Можно наблюдать………………………………………………………………………..49
Прибужье, край родной…………………………………………………………………………………...50
Подвиг А. Завидова…………………………………………………………………………………………51
Сыны Беларуси: Дмитрий Станчук…………………………………………………………………….52
Боец, коммунист……………………………………………………………………………………………..52
Солдат Отечественной. Сталинградец……………………………………………………………….54
Бессмертны в памяти народной………………………………………………………………………..56
Бойцы впоминают. Никогда об этом не забудем………………………………………………….57
Сыны Беларуси. Из одного села солдаты……………………………………………………………59
Отклик сердца. Памятник -крепость…………………………………………………………………..60
Перестройка, перестройка. Перемены будут……………………………………………………….62
Нет
Земля
Воспитывали…………………………………………………………………………………………………..63
Лечим зубы…………………………………………………………………………………………………….64
Собачья радость………………………………………………………………………………………………64
У церковной ограды……………...…………………………………………………………………………65
Грустно стало………………………………………………………………………………………………….65
Часть двенадцатая. Девяностые годы… Кухня общая…………………………………………..66
Верните денежки………..…………………………………………………………………………………...67
А этим уже живут. Одна тема…………………………………………………………………………….67
Читая свежие газеты. О новостях в новое время………………………………………………….68
По поводу книжки “Драма Ленина на исходе века”………………………………………………69
Об этом много говорят. Но кто даст ответ………………………………………………………......71
И буду ли я прав? Время покажет………………………………………………………………………71
В зеркале печати. Осторожно-феминизация………………………………………………………..72
О войне после войны. Неизвестные……………………………………………………………………72
Имя солдата не безымянно……………………………………………………………………………….75
Июль сорок четвертого.
1. Южнее Бреста. Гвардейцы 70-й армии формируют Западный Буг……………………..77
2.Бои 28-й армии севернее г. Бреста………………………………………………………………….83
3. Воины 61-й армии атакуют
4. С 18 июля день за днем……………………………………………………………………………......92
5. Вспоминают участники Люблин-Брестской операции………………………………………..93
6. 28 июля 1944 года Брестский район и город
Брест освобождены от врага……………………………………………………………………………..96
7. Память оживает при встречах ветеранов войны и труда…..…………………………........99
8. Подвиг ваш, сыны Прибужья, не будет позабыт……………………………………………..102
9. Победа крепится трудом………….…………………………………………………………………..103
Слово о книге “Память”.………………………………………………………………………………….107
Часть тринадцатая. Много работы по материалам о войне.
“Все уж так сложилось” (рассказ)……………………………………………………………………108
К 60-летию Победы. Великий перелом……………………………………...............................120
Память сердца……………………………………………………………………………………………….142
Кочевая неточность..……………………………………………………….……………………………..142
И вновь война. Косово поле…………………………………………………………………………….145
Часть четырнадцатая. Узелки памяти..……………………………………………………………..146
Частицы круга чтения моего……………………………………………………………………………164
Часть пятнадцатая. О женщинах не вообще, а в частности………………………………….172
Первое признание.…………………………………………………………………………………………172
Судьба
Конец первой любви………………………………………………………………………………………176
Кто из них лишний………….……………………………………………………………………………..179
Часть шестнадцатая. Стихи, навеянные жизнью………………………………………………..182
В своем окне. ………………………………………………………………………………………………..182
Других же в мире
Верю…………………………………………………………………………………………………………….182
Нет пока ответа.
Правитель новый………………………………………………………………………………………......183
Природа замерла………………………………………………………………………………………......183
Туча крутая…………………………………………………………………………………………………...183
Пожалей меня, мать……………………………………………………………………………………….183
Час придет…………………………………………………………………………………………………….183
Уж многие годы……………………………………………………………………………………………..184
Где главу преклоню……………………………………………………………………………………….184
В дом вернусь………………………………………………………………………………………………..184
Просто нить
Говорят…………………………………………………………………………………………………………184
Я им
Круг замкнутый……………………………………………………………………………………………..184
Полячка угощала …………………………………………………………………………………………..184
Золотистым цветом………………………………………………………………………………………..185
Семь свечей.………………………………………………………………………………………………….185
Легкая любовь………………………………………………………………………………………………186
14 августа……………………………………………………………………………………………………..186
Наш Сергей………………………………………………………………………………………………......186
Мы помним все………………………………………………………..…………………………………….187
Кто ответит………………………………………………..………………………………………………….187
Дорога………………………………………………………………………………………………………….187
Исповедь…………………………………………………..……………………………………………........187
Ты жди и надейся…………………………………………………………………………………………..188
По
Мы держим в руках……………………………………………………….……………………………….188
Березка не завидует……………………………………………….…………………………………......188
Жена ушла……………………………………………………………………………………………………188
На повороте…………………………………………………………………………………………………..189
Ты в
Ночью многое не видно…………………………………………………………………………………..189
21 сентября…………………………………………………………………………………………………..189
А в памяти людей…………………………………………………………………………………………..189
За все грехи нам воздается…………………………………………..…………………………………190
Дети……………………………………………………………………………………………………………. 190
До дня…………………………………………………………………….……………………………………190
У пруда……………………………………………………………………………………………………......190
Мир духовный……………………………………………………………………………………………….190
Мой венец…………………………………………………………………………………………………….190
Мы разве этого хотели?..………………………………………………………………………………..191
И ждали и не ждали………………………………………………………………………………………191
Какая страна Россия?……………………………………………………………………………………..191
Власть зла…………………………………………………………………………………………………….191
Моя осень
Давление меня качало……………………………………………………………………………………192
Жди беды……………………………………………………………………………………………………..192
А на вопрос ответа нет……………………………………………………………………………………192
Одни напасти…………………………………………………………………………………………………192
Мое детство прошло……………………………………………………………………………………….192
Третьего октября……………………………………………………………………………………………193
Зависть…………………………………………………………………………………………………………193
Фортуна………………………………………………………………………………………………………..193
Существую……………………………………………………………………………………………………194
Памятник………………………………………………………………………………………………………194
Их жизни………………………………………………………………………………………………………194
Сребролюбие…………………………………………………………………………………………………194
Не копите свои капиталы…………………………………………..……………………………….......194
Кара все ж настигнет……………………………………………………..……………………………….194
И не хотели, а добились……………………………….…………………………………………….......194
Против течения……………………………………………………………………………………………..194
Синичка…………..……………………………………………………………………………………………195
Порою кажется……………………………………………………………………………………………..195
Мы пара……………………………………………………………………………………………………….195
Наше
Новый год……………………………………………………………………………………………………..195
Где свою закончим скачку………………………………………………………………………………196
Первый
Думай крепко………………………………………………………………………………………………..196
Семейный быт……………………………………………………………………………………………….196
Нет разницы в годах ……………………………………………………………………………………..196
Друг, родной, ты можешь ехать……………………………………………………………………….197
Хатынь.
Толпа……………………………………………………………………………………………………………197
Звезда……………………………………………………………………………………………………….....197
Часть семнадцатая. “Земное”……………………………………………………………………….....198
Счастье………………………………………………………………………………………………………..198
Я так хочу…………………………………………………………………………………………………....198
Сторонка родная……………………………………………………………………………………………198
Тревожная
Там не тепло ………………………………………………………………………………………………..198
И живет без любви и веры………………………………………………………………………………198
Чтоб рассеялась
А ты теперь мой…………………………………………………………………………………………….199
Горят свечи огнем………………………………………………………………………………………….199
Северок………………………………………………………………………………………………………..199
Первое чудо …………………………………………………………………………………………………199
Жду автобус………………………………………………………………………………………………….199
Их не перечесть.…………………………………………………………………………………………...199
А он молит-прости…………………………………………………………………………………………200
Не поймут…………………………………………………………………………………………………….200
Ветеран………………………………………………………………………………………………………..200
Наш старшина………………………………………………………..……………………………………..200
Лозунги………………………………………………..………………………………………………………200
Солдат………………………………………………………………………………………………………….201
На свете есть другое чудо……………………………………………………………………………….201
Чтоб не было новой беды………………………………………………………………………………..201
Желая
Колечки………………………………………………………………………………………………………..201
Горько быть одному……………………………………………….……………………………………...201
Цвело начало мая………………………………………………………………………………………….201
Все детство наше было тут……………………………………………………………………………...202
Будем
Все изменилось……………………………………………………………………………………………..202
Не жди…………………………………………………………………………………………………………202
Когда выход найдем?…………………………………………..………………………………………...202
Так вечно сменяя друг друга……………………………………………………………………………202
Только лишь частность………………………………………………….……………………………….203
Не надо
По
Мы рады………………………………………………………………………………………………………203
Слышу
Не вернуть……………………………………………………………………………………………………204
Берегите
Я стою и
Буду
Род продолжить
Старики………………………………………………………………………………………………………..204
И никто не дорожил
И все кости болят…………………………………………………………………………………………..205
14 мая………………………………………………………………………………………………………….205
Уходя вдруг
Сны……………………………………………………………………………………………………………..205
Будьте друг другу верны………………………………………………………………………………..206
Речка любви…………………………………………………………………………………………………206
А девятое мая их дата…………………………………………………………………………………….206
Посидим рядом……………………………………………………………………………………………..206
Собака………………………………………………………………………………………………………….207
Мне грустно…………………………………………..………………………………………………………207
Закон……………………………………………………..…………………………………………………….207
Свет погас……………………………….……………………………………………………………………207
Не уйдешь от судьбы……………………………………………………………………………………...207
Любовь всегда одна…………..…………………………………………………………………………..208
Часть восемнадцатая. Березы………………………………………………………………………….208
Верь себе……………………………………………………………………………………………………..208
Как земля
На
Не
Любовь напоминает……………………………………………………………………………………….209
Горькое
Ее сын………………………………………………………………………………………………………….209
Кому верить?………………………………………………………………………………………………..209
Страх ………………………………………………………………………………………………………….209
Пусть
О лжи…………………………………………………………………………………………………………...210
Мы русские……………………………………………………………………………………………………210
Ответ Л.Д.……………………………………………………………………………………………………..210
Недоволен ……………………………………………………………………………………………………210
Возврата
Скоро морозы………………………………………………………………………………………………..210
Старость дожить.……………………………………………………………………………………………210
Дождик………………………………………………………………………………………………………..211
Прости………………………………………………………………………………………………………….211
Слово матери………………………………………………………………………………………………..211
Мой Ишим…………………………………………………………………………………………………….212
За что?…………………………………………………………………………………………………………212
Мы
Верен
Кругом
Любите люди………………………………………………………………………………………………..213
Поздно………………………………………………………………………………………………………….213
В ночи…………………………………………..………………………………………………………………213
Причастие……………………………………………………………………………………………………..213
Буря………………………………………………….………………………………………………………….214
О
У
Во сне являлась……………………………………………………………………………………………..214
Стали злее…………………………………………………………………………………………………….214
Обвал…………………………………………………………………………………………………………...214
Календарь…………………………………………………………………………………………………….215
Перебирая жизнь…………………………………………………………………………………………..215
Она
Не
“Ностальжи”……………………………………………………………….…………………………………215
За мужа просила……………………………………………………………………………………………216
Дорога………………………………………………………………………………………………………….216
В моем углу…………………………………………………………………………………………………..216
Звонок………………………………………………………………………………………………………….217
Моя любовь погибла там……………………………………………...…………………………………217
Жатва…………………………………………………………………………………………………………..217
Звезды…………………………………………………………………………………………………………217
Страх
Надо строить новый дом…………………………………………………………………………………217
Цена растет…………………………………………………………………………………………………..218
Сергей Есенин…………………………………………..…………………………………………………..218
Поэт…Он
Не забытый вальс……………………………….…………………………………………………………218
Снова о
Я в это верю…………..……………………………………………………………………………………..219
Рота……………………………………………………………………………………………………………..219
Цитадель………………………………………………………………………………………………………219
Часть девятнадцатая. Все как жизнь……………………………………...................................220
Красный
Я не молод…………………………………………………………………………………………………….220
Была любовь искристой и
Как забыть мне те дни и те ночи………………………………………………………………………220
“Любите – и Вас будут любить!”………………………………………..……………………………..220
“Наш современник”………………………………………………………………………………………..220
Наша вера, что Бог нам поможет……………………………………………………………………..220
Каждый должен дом иметь……………………………………………………………………………..221
Ты в край сибирский улетела…………………………………………..………………………………221
Захватил людей разврат…………………………………………………………………………………221
Проблемы растут, как грибы………………………………………….………………………………..221
Терроризм ударил
И будет в трауре
Пора убрать решетки……………………………………………………………………………………...221
Чечня и вновь
Он народу себя доверяет…………………………………………………………………………………221
Твоей женой не буду никогда…………………………………………………………………………..221
Из песни слов не выкинешь…………………………………………………………………………….221
Эй, мороз………………………………………………………………………………………………………222
В день Святого
Нет людей, кому бы
А за последние шесть лет………………………………………………………………………………..222
Кому нужны
Детей своих мы стали продавать……………………………………………………………………..222
Поверил завистников склокам…………………………………………………………………………222
Вся жизнь проходит в мелочах………………………………………………………………………...222
Ты для меня
Пишет мать седая…………………………………………………………………………………………..222
Среди шума музыки………………………………………………………………………………………..223
Она все сразу
Воля Бога
Пятнадцать лет Россию грабят…………………………………………………………………………223
Бога искать не надо………………………………………………………………………………………..223
Расцветает береза…………………………………………..……………………………………………..223
В этот день и печали……………………………………………………..………………………………..223
Вдаль вьется тропинка……………………………….…………………………………………………..224
Что было – то было……………………………………………………………………………………….. 224
Сколько воды пробежало…………..……………………………………………………………………224
Речка Лесная ………………………………………………………………………………………………..224
Каждая женщина – это планета……………………………………………………………………….224
Приветливо и очень нежно……………………………………………………………………………..224
В день солнце больше греет……………………………………………………………………………224
Америка, Америка………………………………………………………………………………………….225
Сосульки с крыш свисают……………………………………………………………………………….225
С утра то снег то дождь…………………………………………………………………………………..225
В глазах его слезы…………………………………………………………………………………………225
Меня приветила немножко……………………………………………………………………………..225
На пирушке средь
Вологодские
Люда Д. Письмо
Живет моя
Карты многое сказать могли бы…………………………………………...................................226
Сегодня утром тишина……………………………………………………………………………………226
Морали нет грехи все прощены……………………………………………………………………….226
В награду орден ему дали……………………………………………………………………………….226
За ум бы взяться, ушли года……………………………………………………………………………226
Крестом отметь свою жизнь…………………………………………………………………………….226
В атаку поднялся наш взвод……………………………………………………………………………226
Снег, снег,
Не идут ко мне
Лес горел без огня…………………………………………………………………………………………227
Куда-то все
Звенят колокола……………………………………………………………………………………………227
За окошком ветер воет…………………………………………………………………………………..227
Надо мною кружит ворон……………………………………………………………………………….227
“Прощай костер! Прощайте все!!!”……………………………………………………………………227
Николая Рубцова, поэта России……………………………………………………………………….228
И чуть слышно скрипнула дверь………………………………………………………………………228
Мне все завидуют всегда………………………………………………………………………………..228
С малых лет он остался
Грусть мои стихи пронзила……………………………………………………………………………..228
Путь земной как грязная
С золотых листьев клена…………………………………………..…………………………………….228
Она призналась……………………………………………………..………………………………………229
Падают листья любимых каштанов………………………………………………………………….229
Часть двадцатая. Из невыдуманных историй…………..…………………………………………229
Пари
Встать, суд идет (рассказ свидетеля)………………………………………………………………..234
Евино счастье (рассказ)………………………………………………………………………………….250
Часть двадцать первая. Немного личных раздумий…………..………………………………..261
Вместо послесловия. О родословной ………………………………………………………………..261
Литературно-художественное
издание
Россихин Валентин Павлович
(Россіхін Валянцін Паўлавіч; Rossikhin Valiantsin)
член ГА “Беларускi саюз журналiста”.
“Блики прошлого”
Книга вторая.
Книга публикуется с авторского оригинал-макета.
Технический редактор _____________________________________
Сдано в набор _____________________________________________
Подписано к печати ________________________________________
Блики прошлого-продолжение 2 книги
© Copyright: Валентин Россихин, 2007
Свидетельство о публикации №207071100180
Свидетельство о публикации №207071100180
Рецензии