За Марциалом к Роксоланам - Гл. 110-117 продолжение

Александр Акимов * За Марциалом без билета * Год 2035 * Роман

Книга 1. Глава 10. "На трейлере бы, Доктор !"
Первый вариант сценария: сухопутная шхуна-трейлер
Записал Доктор [ориентировочно - 27.IV.2035]

Примечание Доктора: Вероятная датировка разговоров - март месяц. Точно помню, что тогда у г-на Полковника нога ещё была частично парализована.
 
...Поёрзав в кресле, Полковник продолжал:
"- Вообразите себе, пожалуйста, такой вот вариант. Мы отправляемся в экспедицию за сокровищами на сухопутной шхуне, на трейлере".
"Обустроимся, как в автобусе дальнего, международного следования. Узкий коридорчик вдоль кузова. Впереди, ближе к водительской кабине, рубка с аппаратурой. Здесь у нас сидят гравиметристы, несколько мощных компьютеров просчитывают многомерный фэн-шуй. Знаете, что такое фэн-шуй? У нас, в военном деле, фэн-шуЮ даётся такое определение:
..."
Далее Полковник произносил непроизносимое, и тем более - невоспроизводимое. "Фазовое пространство"... улавливало моё ухо звуки, хоть на-четверть знакомые ... "плотность вероятностей"...
"- Пространственно-временное распределение мистической энергии", - сказал он, энергично завершая часть лекции.
Мы снова наполнили рюмки и чокнулись - Прозит!
Полковник продолжал. Воодушевившись, он принялся даже выписывать формулы на грифельной доске. Всё объяснялось через грузики, укреплённые на вершинах пирамиды-тетраэдра. Дальнейшее из теории опускаю, в бессилии. Наброски же к травелогу, описание позиций ПЕРСОНАЖИ * ТРАНСПОРТ * ЛОКАЦИЯ мне понравились. Звучало это занимательно, комфортно. Мысль воспарила. Сквозь аромат коньяка слышался уже дорожный запах дизельного перегара, машинного масла... под ногами гудело... покачивало и трясло...
 
2
" - В салоне у нас археологи и группа видеосъемки. Богема. - Полковник заулыбался - Среди них и окажутся главные злодеи, покусители на наше сокровище. Ещё, добавьте обязательно, какой-то внедренный агент". Мысль об агенте соблазнила Полковника на исторические примеры. Эту часть, о борьбе разведок-контр-разведок за последние двадцать лет, также опустим. Отметим только, что была она как занимательна, так и весьма поучительна.

Удалась Полковнику затем и кулинарная часть.
"- Да, у нас ведь есть кухонька!" - разворачивалась фантазия Полковника.
"- Вам бы сценарии писать, - вставил Доктор - к сериалам телевизионным. Роуд-стори сейчас - очень модно, очень кстати! Гангстер-муви давно кануло в историю. А вот - роуд-стори КАТИТ".
Полковник не обратил внимания. Его эстетизм взыграл по ресторанной части.
" - Раз кухонька, то, стало быть, и дама-кок. Высокообразованная искательница приключений. А? Каково?" - Полковник выдерживал паузу, вникая сам в произнесённое, оценивая последствия. Диспозиция, как говорится. Он продолжал : " Где дама, там и неразбериха, не так ли? И вот что я вам скажу -итальянец наш, Штерчи, здесь же, на борту".
3
" - А куда же нам его девать" - согласился Доктор - "так гораздо лучше, когда он с нами".
" - И племянничков моих пару, разумеется, ему в комплект. Что-нибудь да сморозят эти три разгильдяя". Произнеся это, Полковник прищурился, помрачнел, и спросил:
"- Знаете такое место Камьяна Могыла?" - Не дождавшись ответа, он продолжал: "Колесим мы эдак по ридной нэньке, от кургана к кургану, от музея к музею (примерно так, как сейчас Штерчи и его компаньоны-баллунисты это пытаются делать). Пыль, жарко, скучновато - экспедиция, одним словом. В каких-то захоронениях воинских копаемся. Археология с кинематографией. Хочешь - не хочешь, а среди молодежи, глядишь, кто-то и прихватил наркотиков с собой в дорогу. Их без этого укачивает".

Лекцию Доктора - она была произнесена в качестве реплики, то есть посвящена была распространению пагубных привычек и химической зависимости среди современной молодёжи - опускаем для краткости. Далее опять развитие фантазии Полковника.

"- Колесим мы эдаким образом, стараемся без дела нигде остановки не делать. Понятно, что люди в лучшем случае разбегутся. Хуже - до поножовщины дело свободно доходит в таких маленьких коллективах... И вот, глядишь, все-таки застряли. Солнце садится, полустанок, поезда не останавливаются. Воды в обрез, знаете наши края. Речушка не речушка, ставок, ракиты чахлые. Стемнело, и прохлада пришла. Под ракитами огонёк, музЫчка весёлая. Археологи наши и видеосъемочная группа - всё люди штатские, какая же тут дисциплина. Приказы им не интересны."
 
4
"Глядишь, туда и наши Роксоланы со Штерчи д'Авитсом подтянулись. За бутылкой сбегали. Механики, разумеется, сбредаются на запах. Места, оказывается, многим из компании знакомые. В прошлом или позапрошлом году кино здесь снимали, "Гладиатрикс". Есть и остатки амфитеатра (вы фильмец этот видели? леса кубометров ...надцать туда вбухали, в эту самую натурную декорацию - честное слово, три вагона доски сосновой). Через два часа все не только пьяные, но и гораздо более того. И вот вообразите, наш Юнга в состоянии патологического алкогольного и наркотического галлюциноза куда-то скачет на коне, убегая из плена у кинаэйдов".
Полковник поднял палец, в качестве знака пунктуации. Гиперссылку поставил среди всего потока сослагательной модальности. "Это, прошу заметить, не моя выдумка, а теория господина Штерчи, итальянского математика, насчёт цикличности!" Так Полковник приподнял вуаль Гоголевского "заведомо-небудущего, но приятно произносимого". Затем она, вуаль, была отпущена рукой, и медленно обрушились её полупрозрачные складки. Фигура рассказчика удалилась в скромное "безымени", и тени на экране вновь изображали пьесу из классического репертуара.
 
5
"Это уже под утро. После целой ночи безобразий в чисто античном стиле на территории этого самого бутафорского деревянного Колизея. Про девиц и их роль в этой истории я умалчиваю. Можете сами догадаться. Кстати говоря, видеосъёмка ведётся всё время четырьмя камерами, и свет поставлен профессионально грамотно. Знаете эту публику: головой пьян-пьян, а руки дело помнят. И вот картинка. Собаки бродячие. Местные жители, откуда ни возьмись. С вилами. И тому подобное.
"- Такой вот фэн-шуй приключается, что Роксолан наш... (Полковник, как пифия надышавшаяся метана, проникал в будущее. Из двух Роксоланов-братьев - прочь из рассказа один исчез, неизвестно куда)... Роксолан в психотическом состоянии устремляется прочь от этой античной цивилизации в родные степи. А Штерчи?"
" О! Это же и есть момент истины. Для него важно, куда стрелочка компаса показывает. Его интересует инстинкт, генетическая и топонимическая память нашего соотечественника, юного Роксолана. Поэт Стертиний (улавливаете, Стертиниус-Штерчи), по его же книжке, провожает Роксолана до границы степей. До пограничной речушки, где ждёт застава с коньми. В аэрологии это называется "метод шар-пилота". Тест-баллун. Отпускаешь его, и в свободном движении очень слабые струи потекли, увлекают, обводят мягко вокруг препятствий".
 
6
Полковник поерзал в кресле, довольный собой и своей выдумкой. Доктор спросил, достаточно иронично:
"- И в конце наш юный Роксолан окажется перед небольшой железной дверкой, за которой вход в подземелье?"
"- Именно. Вот там", - Полковник кивнул мундштуком в ренессансную раму большого окна. "На восточном, меловом, склоне нашего холма, под основанием городища. Где-то по нынешней улице Шевченко, вполне возможно - в подвале или погребе одного из старых одноэтажных домишек. Они лепятся под кручей, никто из археологов не раскапывал эти места. Оттуда идут ходы в основание холма, а мы - наверху. Ходим вокруг верхнего, вентиляционного входа в погребальную камеру, там, где проникли античные грабители. Основной, парадный вход, располагается именно там".
"- И чутьё приведёт нашего нетрезвого и малообразованного юношу точно к парадному входу?"
"- Вот именно. Он же теперь - княжеский сын, человек, принесший хабар, хранитель рукописи".
"- Да, красиво у вас получается. Прямо как в кино".
 

Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006

[конец Главы 10]

***************

Книга 1. Глава 11. Мне стыдно не знать Латынь
Записки Юнги [записано Circa 27.IV.2035].

Будущий Юнга решает, что Меотийский дворянин обязан всё-таки немного разбираться в истории Древнего Рима.

[эпиграф]
"Иль классицизмом вы заражены?"
А.К.Толстой
[конец эпиграфа]

1
Почему именно поездка со Штерчи в Старобельский заповедник, эти пять полусонных мечтательных дней среди трав, птиц и насекомых заставили меня почувствовать тревожную неуспокоенность, голод знаний? Голод исторических знаний, классической образованности, и даже очень узко и предметно - я решил, что не имею права вот так ничего совершенно не смыслить в истории города Рима эпохи раннего принципата.
Действительно, почему?
Мой брат вдруг начинал рассуждать о взаимоотношениях между госпожой Поллой, её мужем Луканом и поэтом Марциалом... Его занимали тайные подробности заговора, приведшего к гибели император-Кайзра Домициана - отражения в полированном камне, забинтованная рука постельничего (именно в повязке был спрятан кинжал от глаз подозрительного Хозяина), тайная роль госпожи Домиции, именно той, с которой император развелся, потом вновь женился - несомненный предмет эпиграммы

"Продал, отослал от себя её служанкой
Назад, измученный, вновь выкупил - над собой госпожою"

И ещё мой брат, проникновенно говорит мне, что каждый поэт должен научиться писать стихи на вощёной дощечке, СТИЛЕМ.
Он и вправду упорно тренировался.
 
2
Он и вправду упорно тренировался. Я, кажется, уже описывал его упражнения. На пластмассовую пластину он намазывал тонким слоем пластилин и жаловался, что не ходил в детстве в римскую люди-магистру. Вот теперь в свои двадцать лет учится, чему положено быть уже вполне искусным лет в семь - каким именно слоем нанести крашенный воск, не толще и не тоньше положенного.
Только поэт, пишущий слова на дощечке может понимать цену слова. Он измерял секундомером. Получалось примерно в три раза медленнее, чем шариковой ручкой. Только так можно понять цену слова, цену фразы, отучить себя от скороговорки бездумного повторения обесцененных литтер.

Да, когда всё это исходило от моего брата, это было для меня проявлением непонятного, лихорадочного прозрения. Он светился изнутри - это был пугающий меня внутренний взгляд, открывшийся у брата в последние месяцы, когда он почти перестал есть, очень мало спал и непрерывно делал записи. Не буду сейчас говорить о снедавшей его тревоге. Я чувствовал, что такая обострённость чувств неестественна, это не может продолжаться долго, в этом есть завораживающая обречённость. Я был уверен, что многим дальнейшим событиям причиной была чистая случайность, из-за которой отяжелевший взгляд брата остановился на корешке книжки Николая Дурново "Учебник и хрестоматия по латинскому языку". С похожей вероятностью забившийся, необыкновенно яркий пламень поэтического воображения Роксолана-Прим мог осветить случайной вспышкой любое другое место и любую другую эпоху.
Так я рассудил о моём старшем брате. А господин Доктор, наш исследователь малоизученных тем у Марциала?
3
Почему г-н Доктор так упорно занимается изучением Seksualthemen в поэзии эпиграмматиста I - II века Марк-Валерия Марциала? Зачем, походя, вникает заодно и в технику античного книгоиздания? Здесь для меня совершенно очевидно пересекаются три мотива нашего почтенного эскулапа. Во-первых, профессиональное знание латыни. Во-вторых, врачебная привычка хладнокровно наблюдать самые различные проявления человеческой природы. Наконец, в-третьих - тайная надежда господина Доктора выразить себя литературным трудом и заодно извлечь небольшую выгоду.
Похоже, он считает себя, андролога-сексолога, уполномоченным "привнести новый взгляд" в проблему. Ему мнится что-то в роде отзыва известного профессора-латиниста: "значительный вклад в мировую марциалистику, сделанный украинским сексологом... " Звучит, не правда ли?
Господин Полковник, с его широкой образованностью, посмеивается над узким и случайным характером романофилии, над старанием во всём древнеримском видеть образцы для подражания, оправдать любой поступок ссылкой на античность, над формулой: "а древние римляне в таких случаях..."
Как раз эта ирония запомнилась мне из лекций г-на Полковника о погоне гуманистов[*1]за рукописями древних авторов. Самые неприличные подкупы и похищения совершались во имя обладания манускриптами. Полковник, помнится, тогда говорил о смехотворных попытках восстановить в XV веке республика литтерарум Италии XIV или XV века, среди всеобщего восхищения и преклонения перед Римской античностью. Услужливые генеалоги немало тогда потрудились, доказывая происхождение римских вельмож от древних римских родов. Фамилия Массими производила свой род от Квинта-Фабия Максима, фамилия Корнера - от рода Корнелиев и так далее.
 
4
Штерчи, он сам намекал очень прозрачно и не один раз, отождествляет себя с тем молодым аристократом из Римского орд'сенаторья, поэтом-дилетантом Стертини-д'Авит. В благодарность за покровительство маэстро Мартья-Лисс отослал д'Авиту свой портрет (или бюст?), о чем гласит посвятительное вступление к книге Х Эпиграмматон.
Интерес господина Доктора - это обычный конъюнктурный расчет: "Рим, древний Рим - неплохой товар для современного нашего рынка". Тут и определенный прицел на рынок Западной Европы, где многие знают латынь, о сексе принято говорить открыто, а мотивы гомосексуального секса окружены вуалью борьбы за права сексуальных меньшинств.
Интерес же моего брата (опять навязчиво возвращаются мысли к тревожащим меня симптомам) - это странная игра больного поэтического ума, уцепившегося за первую картинку, попавшуюся на глаза после второй дозы (я же знаю, как он способен в этом состоянии разглядывать ночное дерево, окружившее светящейся листвой одинокий фонарь; или же вымерять глазом пирамидальные пропорции растянутых на противоположной крыше антенн, рассуждая что-то про "в воздухе растворенный Египет", и прочее, тому подобное. Блеск бутылочного стекла, видящийся в первых заморозках на асфальте - "бутылочный бой, рассыпанный для истязания босиком ходящих ", по его словам (это в ноябре месяце?).
 
5
Знаю я эти его счастливые застревания, открытие глубинных тайн на любой помойке, рассказы про непередаваемо яркие краски и запахи, которые ему откроются - обычно после этого следует предложение "тоже попробовать".
На мой взгляд, его влюбленность в известную особу - это такая же болезненная обостренность чувств, умноженная на молодость и наркотики.
Ни брат, ни господин Доктор, не способны увлечь меня за собой. Штерчи задел другие струны.
Поиски Штерчи, его детальное знание - улица за улицей, год за годом, человек за человеком - из истории двух тысяч лет назад в его родном городе - породили у меня ревность другого рода. Я увидел в себе пробел знаний обязательных. Обязательных для того круга, к которому мы принадлежим. Мы с братом и господин итальянец Штерчи. Пусть это донкихотство, но мы - аристократы, джентльмены. Разорившиеся, разорённые, затравленные - однако это не имеет никакого значения. Мы живы: семейные предания и даже недомолвки, несколько фотографий, найденных в семейном альбоме (кто-то же их сберег?). Мы догадывались с раннего детства, что мы из бывших, и чувствовали, какие многочисленные обязанности это накладывает на нас. Мы ответственны за своих ...., мы в скором времени должны будем их защитить, повести за собой, и они охотно помогут нам забрать назад наши заводы, наши леса, наши реки.
 
6
Среди прочих обязанностей - обязанность показывать привычки порядочного человека, они довольно просты. Выглаженная рубашка, умение пользоваться столовым прибором и правило никогда не пить спиртное иначе как из рюмки. Но как же я мог потерять еще одну, обязанность знать классические языки, хотя бы латынь? Знать в объёме гимназии историю, император-кайзеров.
В приезжем итальянце Штерчи, несмотря на его потертый джинсовый костюм, очень дорогие рубашки и туфли, несмотря на его бейсбольную кепочку, мне виделся наш кузен, с которым полагается состязаться, перед которым мы должны открыть наши тайные богатства, превзойти его во всём - и в знаниях, и в богатствах, и в смелости.
Штерчи старше меня на шесть лет - и я догоню его, это мой долг. Мало ли что он учил латынь еще в начальной школе. Он ясно видит картины древней жизни внутренним зрением, легко ориентируется в consecutio temporum*2, а я нет. Может быть и задевает, и будит азарт, и жжёт зависть - но главное, я чувствую долг, я чувствую, что прогулял важный для дела, предмет. Пусть и не по своей вине.
И вот я уже у господина Доктора, нашего "дяди Трифона". Что можно прочесть по истории Древнего Рима, с чего начать? Ах вот он, Санчурский ...
 
7
Привожу свои выписки. Свободно их может пропустить любой читатель, кто хоть чуть-чуть занимался своим самообразованием. Я не говорю о счастливцах, закончивших возрожденную после семидесяти лет разорения российскую гимназию. Да вообще любой средне образованный человек, кто потрудился развлечь свой досуг чтением Светония или Аммиана Марцеллина. Никому не удастся найти здесь для себя что-то новое, и нет нужды отвлекаться от тех событий, с которых началась замечательная экспедиция стремительно-китообразной воздушной "ГАДИТАНЫ".
 
1 - гуманисты, в узком смысле, деятели ...........
2 (лат.) - грамматич. соподчинение времён в предложении




Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006

[Конец Главы 11]
*************************

ПРОПУЩЕНЫ ДВЕ ГЛАВЫ - СУГУБО СПРАВОЧНОГО ХАРАКТЕРА

Книга 1. Глава 14. Глюки по-вашему?
Разве это Галлюцинации?
Рассказ Будущего Юнги, Роксолана Младшего, прерывается вставкой от лица Капитана II ранга.

Взгляд назад, туда, в февраль ушедшего 2035 г.
1
[Я не верю в возможности наркотиков ! ]
Принявшись за сочинение истории похода дирижабль-шхуны Гадитана, я почувствовал глубокую беспомощность в составлении текста, сопоставлении событий и их внутренних, тайных пружин. Чем дальше я размышляю, тем больше прихожу к мнению, что основными движущими силами являются туманные, клубящиеся в сознании (или подсознании) образы-эйдосы. И вот здесь, как только я дошёл до этого понимания, возник и вопрос, как их помещать на бумагу, в текст, размеченный простыми, телесными событиями: прыжок, мышечное усилие, автомобильная гонка? Меня, естественно, поманила мысль заимствовать какой-нибудь литературный прием, и я пересмотрел несколько романов, даже заглянул в Литературную Энциклопедию.
... видения, открывшиеся Роксолану, действительно существуют? Я видел их и продолжаю видеть, это не просто ускользающий сон. Чем ближе вдумываюсь, начинаю записывать и переделывать написанное, тем чётче вижу детали. Я чувствую, слышу-обоняю запах травы йевшан, - так, как он защемил сердце в атриуме богатого дома Аэйлиана на Эсквилинском холме. Обостряется зрение, слух, обоняние. Ещё раз повторюсь - не смейте рассказывать мне сказки, будто такое можно купить в ампуле, бутылке или порошке.

Да, я не верю в возможности наркотиков. Почему же это химическое воздействие возникает у меня в Части II (сцена с мисс Каэйлией в её баре "Красный манометр), и в Части III, во время феноменального маневра Гадитаны в воздушном бою над Мертвой Гаванью, когда в V отсеке мы на вантах гасили противоудар? Затрудняюсь ответить.
 
2
Вводить в текст видения из "прошлой" или "параллельной" жизни моих персонажей, из той жизни, с которой они связаны Леви-Брюлевыми нитями партиципации, под предлогом, будто это наркотические или гипнотические видения - я считаю нечестным и непорядочным. Это полная чепуха. Пробовали вы записать сон? Или хотя бы вспомнить его, не то, что записать? А пробовали вы записать сон, находясь при этом в нетрезвом виде, интоксикейтед? В очень сильно пьяном виде, а?

Джек Лондон, если помните, крепко выпивая, положил себе правило: утром написать текст, пять тысяч слов (это примерно двадцать страниц машинописи), только после этого позволял себе первый за день коктейль, первую порцию виски.
Ментальный проектор - он и есть ментальный. Впрочем, не будем углубляться в эту тему - наркотики и литературное творчество. Среди писателей в достаточном количестве есть и наркоманы и алкоголики, согласен. Но я ни за что не поверю в творческую способность опьяняющего вещества. Никакой сок из мухоморов, на один алкогольный коктейль или ингаляционная наркозная машина не превратят - внезапно, вдруг - бездарность в настоящего писателя. Не надо этих сказок.

Видел я листики, исписанные моим братом под кайфом. Полная чушь, ничего интересного. И теперь вовсе он превратился в дебила. Я честно признаюсь: у меня внезапных озарений не было. Читаешь, слушаешь рассказы, видишь вещи (конечно, и в мультимедии я лазил, но там - вещи, электронные тени вещей) и начинает раскрываться эйдос.
Другого, лёгкого пути нет.
 
3
Штерчи давал мне одну книгу по истории города Помпеи. Исследователь, который просидел на раскопках в этом городе лет тридцать, пишет:
"Жизнь этого ушедшего в историю города вы не увидите нигде в физическом мире. Обнажённые из раскопов обломки зданий изувечены самими раскопками и последующим пребыванием на открытом воздухе. В музеях мира рассеяны отдельные предметы, извлечённые из этих домов. Статуи, мозаики, предметы быта - Теперь уже зачастую неизвестно, что именно в котором из домов находилось. Так же немного дают и фрески на стенах, а также тексты. Немногочисленные тексты на стенах прояснят лишь чуть-чуть.
Главный глаз - размышление".
 
4
Еще один литературный приём я отметил для себя - про генетическую память. Лет пятьдесят назад в русской литературе была такая струя - героям удавалось заглянуть в прошлое благодаря чудесным записям в клетках мозга. Со ссылкой на этнографа Тан-Богораза, писатель и учёный Иван Ефремов объяснял главы своего романа таким образом: "сновидения о прошлом могут относиться даже к палеолиту, потому что в их возникновении участвуют древние структуры мозга, сохранившие отпечатки прошлых времён".
Есть англоязычный термин "memory of generations", генетическая информация. Это, повторюсь, ещё один литературный приём, оправдывающий появление "чудесного окна", таинственно приоткрывающегося в прошлое.
О существовании поэта Марциала я узнал от моего старшего брата. А брат - из учебника Дурново, по которому стал изучать латинский язык. Господин Доктор очень досадовал сам на себя. Этот одолженный учебник, в его представлении, был одним из последних камней, о которые споткнулся мой несчастный брат, уже летевший в эти дни в пропасть. Господин Доктор подозревает, что учебник потребовался брату всего лишь для того, чтобы подделывать аптечные рецепты на наркотические препараты.
 
5
В изложении г-на Доктора эта история выглядела так: Мой брат, Роксо-Прим, явился в амбулаторию. По-видимому, это было в конце зимы. Он спросил:
"- Дядя Трифон, у вас есть учебник латинского языка? Дадите ли? Я честное слово, не потеряю".
Г-н Доктор как-то неохотно пообещал: "- Ладно, я поеду в свой старый дом и поищу там в библиотеке. Кажется, был". Давать не хотелось, но и врать, - мол, нету, - было не с руки. Понадеялся, - забудет. Нет, не забыл, через неделю пришел за обещанным учебником. Уже стыдно было оправдываться. Но и вправду, не успел съездить в усадьбу. Извинился, пообещал молодому человеку твёрдо "через два дня приходи за учебником". Пришлось ехать в усадьбу.
В спешке, отыскивая, в пыльных стопках - не сыскалось простенького учебника Ярхо (а ведь точно был где-то), его было бы не жалко. Как назло, под руку попался как раз Дурново, блистательный, роскошный, остроумный, с большой хрестоматией, со вкусом, с Марциалисом. А вдруг, всё же, не придет? Пришёл.
"- На вот, А скажи, зачем тебе?"
 
6
"- Зачем? Интересно! ", - (Молодой человек сделал важное лицо) - "А потом, ведь в человеке должна быть загадка, должно быть необычное? Я, честно, не потеряю".
....................
Такой вот рассказ господина доктора про начало занятий моего брата латинским языком. Это был период лихорадочной, жадной погони брата за всем на свете, он догонял уходящий от него безвозвратно поезд. Так ему казалось.
Не знаю, что стало с учебником, не потерял ли его брат.
Недавно врач-нарколог встретил меня на улице и обрадовался - так, наконец, у тебя всё в порядке? Уже здоров?
 
7
2034 год.
Нас многие путают, различают с большим трудом или вовсе не различают. К несчастью, наш молодой латинист уже совсем не похож на моего брата, стройного и дерзкого, каким он был в начале весны 2035 года. Во что он превратился в конце весны, таким и остается по настоящее время - безнадёжно сгорбленным стариком, шаркающим инвалидом. Вся моя часть сокровищ ушла на его лечение, но всё без толку
 

Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006

[конец Главы 14]

***************

Книга 1. Глава 15. Грозовая ночь
Пятница 4.V.2035 22.00
Рассказывает Юнга


1
Когда я входил в гостиничный номер, занимаемый Штерчи, было уже около половины десятого. Мои мысли раздваивались между непонятными для меня, но очень твёрдо высказанными предупреждениями брата насчёт женщины, одетой в красное, и попытками осмыслить теорию Штерчи, относительно того, что, события сегодняшнего дня, 2035 года, тесно связаны с древностью восемьсот пятидесятого года Ab Urbe Condita через проход в этрусских подземельях. Он, Штерчи говорил, помнится, в телефон: "Ещё Геродот писал о том, что в Донецких и Донских степях располагается вход в царство мёртвых. Историки-материалисты связывали это указание древнего автора с обилием курганов-захоронений в этих землях. Мог ли Геродот предвидеть, что земля здесь будет изрыта шахтами, загромождена терриконами?".
Перед тем, как подниматься в номер Штерчи, я ещё раз уселся за стойку рецепции, и минут десять разглядывал директорию телефонных номеров. В углу, поверх разграфлённой таблицы, были выведены рукой брата какие-то цветочки: по-видимому, во время ночного дежурства он вытягивал край директории и рисовал на нём. Может быть, он разговаривал в это время по телефону? "На обороте" - мелькнула у меня в голове догадка.
 
2
Дрожащей рукой я взял расчерченный плотный лист за обтрепанный угол и потянул из-под стекла...
"Кислород ___ 3-45", "Морг Малюта ___ 226-4435", "Прокуратура Сергей Николаевич____(зачеркнуто и затерто)", "Таможня Маргарита Николаевна___***".

К месту или нет, но в дальней стороне листа мелким почерком значится следующее стихотворение:

"Сидела облачённая в порфиру
Багряную, блистая жемчугами
И золотом, и камнями драгими;
В ея руке была златая чаша,
До края полная вином ея
Разврата; надпись на ея челе
Стояла: "Тайна, Вавилон великий,
Мать любодейства и земных развратов."

Мне казалось, что разгадка происходящего крутится под ногами, как дворовая собачонка. Брат, конечно же, всё понял; а я - не могу увязать разрозненные странички. Почему он говорит: "они там на третьем этаже убивают людей"? Неужели он имеет в виду нашего Доктора? Действительно, два дня назад родственники, приехавшие на запылённом автобусе, забирали из холодильника тело.
 
3
 
4
 
5
Всё запутывалось сильнее и сильнее, мне нужна помощь, но её ждать совершенно неоткуда. Я посмотрел на часы. В холле царил полумрак, было довольно душно и жарко. Я взял дядину спортивную сумку и поплёлся было на лестничную площадку, но вернулся. От всего пережитого за эти непонятные недели я чувствовал сильную усталость; до такой степени, что физически не смог подниматься пешком. Вновь присев за столик рецепции, я пошарил в ящике, где обычно лежал лифтовой ключ. Рука не нашла его. "Он же всегда лежал здесь, ключ в виде большой буквы Т, со стандартной четырёхгранной ножкой" - подумал я и рука сразу вспомнила его удобную, отлитую из алюминия рукоять-поперечину. Куда же он делся?
.................
Прочитав переданную мной записку, Штерчи сделал странную вещь - в три приёма он съел её. Как? - Довольно просто, наклонившись над раковиной умывальника.
 
6
(вы же знаете, что два номера в нашей гостинице, выходящие на южную сторону, устроены таким образом: от входной двери справа -- фаянсовая раковина, зеркало, стеклянная полочка, вафельное полотенце). Штерчи, глядя в зеркало, отрывал длинные полоски от записки, прикладывал к губам зубную щётку и старательно жевал. И так три раза. Он внимательно посмотрел на меня и сказал: "Твой дядя действительно участвовал в двадцать восьмом году в международных соревнованиях по люфт-яхтингу?". Я ответил искренне, что вообще сомневаюсь в правдивости рассказов о воздушных регатах, в которых будто бы участвуют тысячи баллунов-монгольфьеров и сотни дирижаблей.
"- Из тебя выйдет очень хороший бюргер, мистер Роксолан. Ты, наверное, станешь владельцем этого отеля, расширишь дело, и у тебя всегда будут в достаточном количестве клиенты - сказал Штерчи. - Я бы хотел выпить за твоё здоровье, мы неплохо поработали". У него дёрнулся глаз, или это он подмигнул. Мне было трудно понять его. Казалось, он делает довольно дружелюбные жесты. Штерчи стал извиняться, что не может сейчас пойти со мной в ресторан, но это очень твёрдо запланировано. "Это за мой счёт, - сказал Штерчи, - отдельно от оплаты за работу. Давайте немного поговорим о деньгах".
Эта часть разговора была для меня привлекательной, понятной и очень существенной. Я твёрдо знал, что мне нужно через двенадцать дней иметь уже достаточную сумму, взять же денег совершенно неоткуда.
 
7
Бумажечка с необходимыми расчетами была у меня заготовлена заранее, и я расписал по строкам, сколько Штерчи должен мне:
"перевод -- ***",
"сопровождение -- ***".
"согласование вопросов -- ***"...
и ещё что-то, не помню, но довольно правдоподобно.
Внизу, в строчке "итого" всё сходилось на заветной для меня сумме в 4200 крон.

Штерчи посмотрел на меня внимательно, и опять у него дёрнулся левый глаз. "Пока мы немного подождём с этим вопросом" - сказал он, и у меня внутри похолодело: "что он имеет в виду?". Штерчи сделал приглашающий жест - в гостиной был накрыт стол.
В окно дунуло порывом ветра. За окном уже потемнело, сгущались тучи, вдали громыхнул гром. Штерчи посмотрел на часы.
"- Рим красивее всего во время грозы, это отмечают все путешественники. В XVIII и XIX веке грозы были ещё довольно часты. На рубеже I-II веков от Рождества, в девяносто седьмом году Anno Domini, лето было особенно грозовое. Я прочитаю ещё немного из моей повести, ты должен, наконец, понимать, что ты есть - Роксолан (он произнес с ударением на ЧТО, и "Роксолан" было ответом на вопрос).
 
8
1.15.1.2
Повесть Штерчи - он сам называет произведение, над которым работает, "поэма-сценарий" - в оригинале написана на необычных, широких листах плотной бумаги. Насколько я смог рассмотреть, то, что итальянец читал, было записано в две, а то и в три колонки. Заполненная крупным почерком правая колонка даёт читаемый вслух, звучащий текст; в маргиналиях бисерным почерком впрессованы знаки действия, атмосферы, запахи и взгляды. Так издавались, в сложной вёрстке, поэмы XVIII века. Разумеется, в массовом издании, которое ты, читатель, держишь сейчас в руках, мы даём лишь бледный слепок.
В священной роще видели огромного орла, он сидел на опустевшем постаменте Чайзера Двенадцатого.
"- Говорят, сейчас в Урбс-Роме что-то особенно зловещее. Дядя обращался к этрусскому гадателю и тот провозвещает грозы - большие грозы. Сейчас год аб-урбе-кондита восемьсот пятидесятый. Тебе, Роксолан, это ничего не говорит? А зря. Великий Туллий - ты обязательно должен будешь хоть немного выучить из его речей, для развития твоего языка - был убит сто сорок лет назад. Тогда была гражданская война. За власть спорили божественные гиганты, властолюбцы, титаны. Помпей! Антоний! Божественный Юлий, наш первый Чайзр. Огромные военные корабли сошлись при Акции. И Фарсальская битва! - обязательно прочтёшь со своим учителем-ритором поэму Стаче "Фарсала".
 
9
Это - сто двадцать лет назад. И вот наконец Божественный Август, нашей любимой Рес-Публике, угнетённой заговорами и распрями, по приказанию Сэната-Поплюс-Кве Романских (Стертиний нараспев произносил священные для него формулы) - вернул наконец свободу-Либертас. Сорок лет длился золотой век спокойствия и благоденствия. Вергилий! Гораций! Меценат! Немного жаль сосланного Назона - но это была политическая необходимость. И, кроме того, он ведь вам... где-то там, у вас... (Стертиний сделал жест пальцами) Он же передавал вам, варварам, эстафету цивилизации".
Стертиний внимательно посмотрел на свой перстень, сравнил его с узором, вытканным по краю тоги, и добавил: "Дядя говорит, золотому веку не вернуться. Серебряному веку цвести пурпуром".
 
10
Затем Стертиний продолжил свою лекцию по истории города, в который они въезжали.
"-- Сорок лет правил род Юлиев-Клавдиев. Ты говоришь, нашей Урбс-Ромой правили сорок лет развратные бабы, Агриппина, Мессалина, и помогала им Локуста? Ха-ха, откуда ты знаешь эти имена? Слышал? у себя в Скифии? Да нет же, это у вас на ваших болотах правят женщины-колдуньи. Я точно знаю. Об этом даже написано у Страбона. А у нас колдовство запрещено, и закон Юлия навсегда покончил с развратом. Мессалина казнена пятьдесят лет назад - вот здесь неподалёку, в садах Саллюстия".

"- Её тень видят здесь нередко - вдруг шёпотом добавил Стертиний. - Это всё колдовство иноземцев. Может быть чёрножопые сучки, Лампсакийские развратницы. Или нет, точнее всего - это виноваты иудеи, эти обрезанные пидары, нет ещё на них закона, всех бы их выселить. Собираются ночами под землёй, в катакомбах. Что-то там поют, и тревожат души казнённых..."
 
11
"Послушай, Роксолан. Что ты за чушь несёшь: "не будет Ромея, не будет Эллина, не будет Иудея" Ты наслушался в порту, в Брундизии? Какой-то Петр или Павел, приезжие из Иудеи, опять-таки? Роксолан, слушай. Только мы, Квириты, потомки ахейцев, несём миру свет цивилизации. Мы несём свитки-либри. Ты послушай: Либер-книга. Либертас-свобода. Прынчепс! Сэнатус! Поплюс-Кве!"
............................
"-- Па-Нэм - чиркен-Сэс! Па-Нэм - чиркен-Сэс!" - эти голоса приближаются со стороны Авентинского холма. Нужен ли специальный повод, чтобы затеять драку ночью, если ваша турба человек десять, не менее, и перед вами двое, одетые в хорошие, невытрепанные ЛЯЧЕРНА? Разумеется, избиению должен предшествовать блатной спектакль[*1]

"Трес Агеййос
.......-
.........

Описание уличной драки было дано у Штерчи в маргиналиях, очень техническими терминами, расчитанными на кинематограф: "короткий выпад из третьей позиции", "нападающие делают типовой обхват", "пятая защита", "макроплан - рукоять кинжала" и т.д.
 
 
12
Фрагмент 1.15.2
Грозовая ночь. Продолжение
Рассказывает Юнга
 
13
Штерчи закончил чтение."- Вам это было интересно?", - спросил он. Я ответил правду: "-Интересно, но я не совсем ясно понимаю взаимоотношения героев. Почему они друг другу помогают?" Штерчи ответил: "Вы это начнёте понимать очень скоро". Он посмотрел на часы и погладил футляр, вынутый из дядиной сумки; затем отставил на тумбочку бутылки и бокалы, сдёрнул со стола скатерть и поставил футляр на стол. После этого он поднялся, вымыл руки, вытер их несколько раз углами полотенца, потом ещё раз об брюки, помахал ими в воздухе, достал из шкафа какой-пакет, разодрал его и одел белые тонкие перчатки. Медленно он сдвинул с футляра плотно сидящую кожаную крышку, с непроницаемым лицом осмотрел содержимое, зачем-то поводил пальцем между бумажными валиками и, наконец, вынул один. Наугад. Уже известным мне по лекциям г-на Доктора жестом он медленно вывернул бумагу-чарту через кожаный козырёк-"лобик" и сделал несколько витков. "Я вижу, кто-то у вас серьёзно интересуется Маркс-Валерийс-Мартья-Лисс", - устало сказал Штерчи. Секунду или две он сидел, вглядываясь в строки, и провернул валик ещё несколько раз, дальше.
С таким же непроницаемо-печальным лицом Штерчи вдруг резко поднялся. Стул отодвинулся, постоял на двух ножках и упал навзничь на ковёр. Штерчи высоко вскинул вверх обе руки, между ладонями которых за оси был зажат валик бумаги - либрий.
"-- О-о!" -- выдохнул Штерчи.
Он освободил одну руку и жестом скомандовал мне "Съёмка!", и ещё показал "сделай обход снизу". Я уже хорошо понимал его профессиональный язык и справился с видеокамерой.
 
14
Затем заезжий антрополог продемонстрировал, наверное, весь набор жестов итальянской пантомимы: он то прижимал футляр-капса к сердцу то целовал её, он одевал и снимал несколько раз крышку, он показывал в камеру содержимое только что раскрытой капса и пересчитывал пальцем свитки-либри, произнося громко: "Уно, Дос, Тре..." и так далее, до "Сеттимо" и показывал камере на пальцах: VII.
Любовно и бережно вынимал Штерчи либель из капсы и садился в кресло, принимая позу с известной фрески "Пиндар" Штерчи не поленился достать из своих чемоданов книгу и показал мне: Помпейя, аль-фреско, вилла-дей-Пиндар. Показал и опять отдохновенно, свободно уселся в позу поэта, и только теперь я заметил, что у нас кресла точно такие как на фреске из Помпеи, всё тот же стиль ампир. АМПИР FOREVER. Сколько времени это продолжалось? Не знаю. Как-то внезапно для меня, итальянец остановился.
Штерчи сделал жест "Баста, хватит" и разлил в бокалы вино.
 
15
Неторжественно, буднично закрыл капса, поднял с пола стул, и уселся, как человек, выполнивший очень большую ответственную работу, как будто проводил на поезд опаздывавшего, и вот успели в последнюю минуту, и поезд уходит с принятым в движение человеком. Его глаза были печальны, смотрел он на меня с сожалением и интересом, чуть покачивая головой: "Так-так-так". И он прочитал.
................
 
 
Он объяснил: "три поля жизни" - это три раза по двадцать пять лет. Глаза итальянца смотрели на меня взвешивающе, оценивающе. Звонок телефона прозвучал резко, длинно и настойчиво. Штерчи улыбнулся и протянул руку за трубкой:

"-Спасибо, мадам *** отдыхаю очень хорошо. О-о, никаких планов на вечер, просто отдыхать в своём номере, просмотреть отснятые сюжеты... Совершенно ничего нового. Однако очень сильная надежда и положительные данные за находку самым ближайшим временем". Разговаривая по телефону с неизвестной мне дамой, он жестами командовал мне: "К шкафу. Взять сумку. Поставить на кровать. Не так. Переставить чемоданы. Эту сумку туда. Эту сумку сюда".
 
16
Как-то между делом, по ходу суетного переставливания, возле ног итальянца оказался дядин подарок, необычно тяжёлая кожаная сумочка.
"-Извините, мадам***, я должен на минуту прерваться, хочу сделать распоряжения в ресторан" - и Штерчи протянул мне деньги. Опустив к ноге руку, глядя на меня, он пошарил, из сумки появилась и легла на пол чёрная однорогая коробочка, наощупь он нажал на какую-то кнопку и, после короткого шипения, послышался голос: "Что он делает?".
Послышался треск, шипение и затем внезапно чистый голос сказал: "Отдаёт какие-то распоряжения. Только что читал стихи на каких-то свёрнутых листах. Хранит из в каком-то футляре вроде кастрюли. Скакал, как сумасшедший. Похоже, уже принял свою дозу".
Женский голос, где-то в другом конце города, отвечал наблюдателю: "Законченный кокаинист. Как нам трудно работать".
.................
17
Я стоял на самой нижней, подвальной площадке лифта и глядел вслед маленькому черному человеку, удаляющемуся вдаль подземного коридора. В одной руке у меня лежал лифтовой ключ, второй я прижимал к уху радиостанцию воки-токи. Штерчи был прав, отдавая мне однорогую коробочку. Понять содержание переговоров было довольно сложно. По голосам и манере речи, впрочем, я уже начал их различать: Мадам, Наблюдатель, Гончий и два Волкодава. Тогда я мало знал жизнь своего города, меня породил и выкормил тесный благоустроенный мирок и окружали страхи. Пугали все "они" -- чужие, чужаки, без различия градаций. Сейчас я слышу в переговорнике, как к оставшемуся в одиночестве, засыпающему Штерчи подкрадываются трусливые, хищные, дерзкие упыри. Этих, никогда не виданных мной, я представлял обряженными в полный маскарадный набор second-hand, заимствованный на складе телевизионного бутафора: чёрные очки, чёрные автомобили, чёрные костюмы, чёрные пистолеты с длинными глушителями. Их лексикон - оттуда же. В моём тогдашнем сознании всё было смешано, я даже совсем не умел различать разновидности небогатой фауны наших Меотийских болот, думал что это -- Сила.
18
Случайные оборванцы, ограбившие меня, в стельку пьяного, три месяца назад, безжалостные карьеристы, избивавшие в подвале моего брата, какие-то тени из дремучего прошлого, развороченного итальянцем-антропологом. Те, кто умело связав жертве проволокой запястья за спиной, одновременно с выстрелом из револьвера в затылок, пинают обмякающее тело, пока оно ещё стоит на ногах, сапогом в поясницу - чтобы жене не приходилось слишком часто стирать гимнастёрку.
Что я смог разобрать? У Мадам Ву - ей подчинялась вся свора -- хватало ума понимать, что сам Штерчи нужен им в такой же степени, как и рукописи. Её образование коммерсанта давало представление о той колоссальной разнице в цене, которую определяет брэнд, происхождение товара и его подача. Версия о том, что Штерчи является законным владельцем и наследником копии-колляции, искусно выполненной Вернером фон Маннхеймом сто лет назад с каких-то древних рукописей, имеющей сугубо научную и фамильную ценность, не более того - вполне их устраивала. Как они расчитывали действовать после пересечения границы Бархатного Занавеса? Как сохранить власть над Штерчи к моменту, когда рукописи будут признаны подлинными и выставлены на аукцион?...
Наверное, эти вопросы пришли ко мне уже позже.
19
Тогда, готовясь перейти мостовой переход через Шпитальный переулок, из старого корпуса в новый, я лишь замечал где-то в углу сознания, какие паутинные соображения спасают Штерчи от сиюминутной гибели.
"-Не беспокойтесь, мадам Ву, возьмём его тёпленького, как иисусика", -- это звучит юный самонадеянный голос Гончего. Через верхний срез светового окна (когда-то тротуар был на метр-полтора ниже, чем сейчас) видно, как сильный ветер нёс откуда-то сухой тополиный лист (апрель!) и в зеленоватом ртутном свете фонаря лист омертвел и засиял, будто была осень. Из невнятных слов Наблюдателя угадываю: Штерчи лежит у себя в номере, упав грудью на стол, делает руками плавные, необычные движения в круге света под зелёной лампой, и пытается записывать словами неведомое никому. Механизм часов микрометрически незаметно придвигает всё ближе и ближе к тёплокровному итальянцу вечно-голодные тени в капюшонах.
Не дождётесь.
............
20
Ботинки. На что же я надену ботинки "Кэмел"? Я гляжу на муляж "голова-грудь", уложенный на каталку. Годится. Ниже. Акушерский фантом. Укрываю одеялом, сверху простыня - получается довольно похоже на лежащего человека. Издали, из переулка, когда я покачу каталку по переходу. И вот -- на тебе! - всё пропало, полный СТОП с этими ботинками. Без ботинок это не пройдёт. В нашем городе любой узнал бы итальянца издали, в полумраке, в свете уличной ртутной лампы, падающем через переплёт больших окон в стиле конструктивизма, по его шикарным, сверхдобротным, на толстючей вездеходной подошве ботинкам "Кэмел", и как раз с этим у меня заело. Всё шло хорошо, как-то легко, само собой. Бегом вниз, в учебную комнату, где теснятся муляжи; затем в обнимку с ним наверх, в расширителе перед переходом укладываю его на каталку (вторая каталка, точно такая же, стоит в коридоре возле гнойной операционной - я бегом туда и обратно, убедился)
Впечатлённый рассказом Штерчи, я поправляю себя. Это будет не цирковой номер; не циркус и не тхэатер, это будет АМФИ-тхэатер. Мой номер в амфи- я назову "проход малого с ботинками перед носом Гончего", что-то полукомическое, вставка между гладиаторскими побоищами.
21
Я представляю себе, какой он, этот Гончий, там, в автомобиле, в узком Кузнечном переулке, на позиции, отсекающей северную сторону нашего Гостевого двора от Нового Шпиталя. Наверняка на коленях у него лежит карабин с глушителем, ведь расстояние небольшое и винтовка - излишне мощное средство для такой дистанции*. Через щель между шторами мне хорошо виден автомобиль в переулке. Ветки угловых деревьев ещё не укрылись листвой по настоящему.
..........
Удача. В лихорадочном мельтешении мыслей блеснуло хромированным металлом: "в операционную". То, что мне нужно - в операционной. Точнее - в предоперационной, в стеклянном шкафу слева. Мы называем эту штуку просто: "гинекологическая операция".
"-Что подать?" "-Гинекологическая операция".
 
22
* Меня удивляет, как молодёжь того времени была падка на рекламу, которой gun lobby умело насыщало голливудские и мосфильмовские ленты; вот и сам я тогда с интересом и трепетом заучивал технические характеристики и матчасть никому не нужного металлического хлама - пистолетов, пулемётов и винтовок (Прим. Ка-II-ранга, 2065 г.)
 
 
 
[1] -*Штерчи довольно усердно штудировал русско-язычную литературу XX века и незачем удивляться его лексике
 




Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006

[конец Главы 15]

***************

Книга 1. Глава 16. Борт ВРМ-64. На дирижабле пишется хорошо.
5.V.2035 1.00 - 13.00 время судовое
В деревне Юнга продолжает составлять отчет о событиях грозовой ночи.

Рассказчик этой главы Юнга
 
* Флаг тропо-яхт и спортивных Т-лодок ВМФ. Утверждён в 2026 г.
* Хорошо пишется ночью на борту дирижабля
* Мираж : гигант Эль-Цет-127 уходит на восток

 
текст Юнги начинается отсюда
 
Примечание: Составление текста : начало июня 2035 г.
Датировка описываемых событий: 5 мая 2035 г.
1
За окном - среднерусское лето, и полным ходом идет подготовка к экспедиции. Полковник и приехавший из Санкт-Петербурга офицер-подводник сутками пропадают возле курс-автомата, извлечённого из подземелья во дворе дома "Сумская сто-бис",
Моё задание - писать подробный отчет об экспедиции и её предыстории; и вот после завтрака я усаживаюсь за компьютер. На стол выкладываю флэшки с архивами, бумажные чертежи и предыдущие черновики. Итак, приступаю.
В ту ночь итальянец Штерчи, заезжий охотник за баснословными рукописями Марциала, был взят Люфтгайстом, дружески вознесен, мягко взвинчен в нижние, быстро летящие клочья многоярусной облачности...

2
...взят Люфтгайстом, дружески вознесен, мягко взвинчен в нижние, быстро летящие клочья многоярусной облачности. Там, уравновесившись, он нашел покой -- нижний ветер дул ровно -- и ушел от обложившей его плотным кольцом стаи оборотней. Прощаясь со мной на крыше, Штерчи сказал:
"- Вы должны стряхнуть эту солнечную истому. Штуди[1a]!"
"- Не беспокойся за камеру", - сказал я ему. Штерчи поправил на груди лямки подвесной системы, махнул рукой и умело оттолкнулся. Вначале ногами, из глубокого приседа, будто в китайской гимнастике. Его подошвы отделились от крыши, и я увидел, как разложенный во всю длину хлыст-удочка (у аэронавтов это называется стимул) продолжает толчок, сообщает еще дополнительное движение, и Штерчи уходит вверх все быстрее: это будто бы полет на рапире из каких-то мистических книг, или из забытых сновидений. Необычная темнота, затопившая весь наш район, не удивляла. В ту ночь на город обрушился ураган и было много обрывов проводов. Автомобильная мощная фара-искатель из переулка скользнула по краю здания, нащупала в воздухе Штерчи. Всё быстрее уносимый ветром, он успел-таки. Итальянец потряс в воздухе капсу, затем закатил выше локтя правый рукав и сделал в адрес невидимого прожекториста неприличный жест "нако-ся!", известный, оказывается, не только одним нам славянам, но также и итальянцам, наследникам великой Урбс-Ромы. Мог ли он знать, что в эфире стоит сплошной треск разрядов, и загонщики остались без распоряжений?
Наш роксоланский ветер и баллон-прыгун спрятали итальянца Штерчи, как ночь, степь и конь -- унесшие в его повести Роксолана, княжеского сына, девятнадцать столетий и тридцать лет тому назад.
 
3
................
Alone, alone, all all alone
Alone in wide wide sea
 
4
Кто вам сказал, что в грозу небо безлюдно? Довольно скоро уже метка воздушной шлюпки появилась на экранах учебного дирижабль-корвета. По счастливому стечению обстоятельств на пятые сутки учебного похода борт **** должен был выходить на "Линию Михаила Булгакова", как называют воздушники этот юго-западный угол.

Воздушные корабли - дирижабли, гордые парусники неба, возродились из недавней истории. Они зареяли над материковыми воздушными морями Евразии, как зримый символ свободы, экологического мышления и обновления. Одно-два десятилетия спортивного тропо-яхтинга, юбилейные соревнования и регаты, несколько телевизионных сериалов. И вот уже аэрологические шхуны-дирижабли стали излюбленным местом службы возрождающегося российского имперского дворянства. Фамилии со славянскими, немецкими, шведскими, киргизскими, татарскими корнями - перечислишь ли всех, кому нелегкая и опасная служба воздушника открыла дорогу к вершинам власти, бизнеса, или военной карьеры?
 
5
Штерчи, неплохой спортсмен-аэронавт, плавно и чётко выполнил подъём на установленный ему в полетном задании уровень-горизонт полета 620*[1], и стоило бы видеть, как он стабилизировался. Его тренированный мозг математика превратил отсчёты вариометра и высотомера в серию слабеньких, едва заметных хлопков клапанной верёвки, эдакое пианиссимо смычка. Это был виртуозно экономный маневр, ведь Штерчи не известно, на сколько полетного времени ему придется растягивать запас газа и балласта. Огни города уже давно уплыли из-под ног, размытые низкими облаками в слабо светящееся пятно. Может быть, именно сейчас Штерчи твердил вынесенные нами в эпиграф строки из Кольриджа, что так нравились русскому поэту Гумилеву. А может быть, сидя в петле-лямке, один среди стихий и элементов, он вбирает в себя поэтическое переживание, стараясь отлить его в слова - и жалеет, что нет средства почувствовать это ещё острее.
 
 

6
Корабль уже давно видел Штерчи. Аппаратура первого отсека составляет едва не четверть всего полезного веса на люфт-корветах дальнего наблюдения. Ею корабль ловит импульсы множества диапазонов, фильтрует эти сигналы через огромную память своего бортового компьютера. Бесшумно парящий в облаках дирижабль-невидимка накрывает своей защитой воздушное пространство размером с небольшую европейскую страну.

Старший радист-наблюдатель первого борта покачал головой, ещё раз подстроил приборы, и уверенно сказал в борт-связь:
"- Справа по носу прЭдмет! Наш эшелон, двенадцатый. Воздушная скорость - ноль".
Отданы команды из центрального поста: рулевым, машинному отсеку, прожектористу. Прозвенела в отсеках, волнуя курсантов, учебная тревога[1b]. Корабль накренился, ложась в циркуляцию. На мостике правого борта, сдвинув бескозырку, прильнул к стереотрубе вахтенный сигнальщик*[2] и возле него, конечно же, двое курсантов, в гордом восторге от своих новеньких цифровых биноклей.
Промигал сигнал узким синим лучом, туда, в темень, где скрывается крошечная воздушная шлюпочка, баллон-прыгун. У воздушников - это средство индивидуального спасения, вроде надувной лодки на море.

 Штерчи, уже порядком промерзший и измученный болтанкой, блуждает мыслями по безлюдным полям украинского Апокалипсиса (какими были они, лежащие там внизу пашни, сто лет назад). Луч никому больше не видим - одному итальянцу он принес сигнал на языке общем для моряков и воздухоплавателей: "Вас вижу. Иду на помощь".

7
Швартовка удалась с первого захода. Итальянцу хорошо виден в отсветах далеких грозовых вспышек тусклый борт дирижабля. Он медленно и неуклонно приближается, из-под него чёрной тенью скользит "рыбка-лоцман", беспилотный мини-дирижабль. Красный фонарик его левого навигационного огня все глубже обходит баллониста, заводя причальную растяжку. Вот уже Штерчи зацепил невидимую нить хлыстом-удилищем, подтянул и держит лесу в пальцах. Ещё одна связь с кораблем, теперь уже осязаемая - тяга, дружеское тонкое усилие. Это уверенность. Такая же, как давеча на крыше, когда пальцы Штерчи застёгивали титановые пряжки-замки подвески, когда он сматривал стропы, уходящие вверх к заполняющемуся газом баллону-прыгуну. Мельком просмотрел он тогда стандартную армейскую укладку: радиомаяк, фонарик, высотомер, нож, верёвка, компас, планшетик с полётным заданием. "Порядок".

... Корабль ещё не полностью погасил скорость. Чтобы избежать опасного рывка, Штерчи отдаёт балласт и уходит всё выше, лесовая нить причальной растяжки скользит в его чутких пальцах: Как рыбак, на хребте корабля, в красном свете фонарика стоит, широко расставив ноги человек в каких-то галошах-снегоступах[2a]. Через его руки уходит нить растяжки, и он начинает знаками показывать Штерчи: "притормаживай, эй-эй!". Да вот уже он выбирает нить, притягивая к себе баллониста, и делает приглашающие жесты "Сюда! Давай-ка! Wellcome!"
 
8
Далеко не всем посчастливилось хотя бы раз в жизни ходить на люфтАх.
(Мой вам совет: в кампании воздушников, люфтманов, не стоит говорить плавал по воздуху - вас могут поправить, и не в самой деликатной форме).
Такой, или такая, обделённые, не могут себе даже представить, сколь уютна кают-компания дирижабельной шхуны именно ночью.
Помещение это совсем небольшое - сто восемьдесят сантиметров в ширину - располагается на нижней, пассажирской палубе. (У средних дирижаблей, как известно, эта палуба внизу, в гондоле, выступающей из-под киля воздушного корабля). И способно оно вместить... Да впрочем, вы сами через несколько часов увидите, сколько человек способна вместить кают-компания среднего дирижабля, когда сюда набьются, слушать рецитацию Штерчи, все свободные от вахты гардемарины - воздушные курсанты. Так вот, в гондоле, позади ходовой рубки с её мостиками и штурманским столиком, и размещается кают-компания.

Помещение это вытянуто в длину, два метра тридцать сантиметров высотой, шесть метров двадцать сантиметров длиной - если считать от кевларовой переборки, разделяющей рубку и пассажирскую палубу, и до маленькой дверцы в хвостовой части гондолы. За нею, как известно каждому, гальюн и запасной трап наверх, в киль.
 
9
Может быть, эти строки читает человек, бывавший на дизель-подлодках. Да, действительно, габариты помещений практически те же самые; но там, пожалуй, сильно давит окружающая толща воды. Здесь же - широкие иллюминаторы, само ощущение огромного воздушного пространства, живого газового моря, начинающегося сразу за тонкой дюралевой стенкой. Здесь - возможность (конечно, если вы новичок и вам всё такое в охотку) бесконечно любоваться меняющимися видами. Сейчас Штерчи сидит на диванчике за столом старших офицеров, как раз в том - самом уютном - углу, возле камбузного окошка. Перед ним на подносе кофе, бутерброды, шоколад. Закутанный пледом Штерчи разглядывает дубовую отделку стен и стоек
Книги плотно наставлены в прозрачных ящиках под потолком.
Красный ночной фонарь тускло светит (ведь на учебном борту порядки, как в настоящем боевом походе и глаза всех вахтенных должны быть готовы к осмотру темного пространства, обтекающего со всех сторон воздушный корабль). Напрасно Штерчи пытается он разобрать названия на корешках - отложил бы он до завтра это безнадёжное занятие.

Ноги Штерчи, засунутые в унты, отогреваются всё сильнее, его клонит в сон, и проносятся счастливые мысли. Слова в голове складывались окончательно, правильно, и он видел, наконец расчисленной, завершённой, свою поэму "Харон Танайский". Итальянец достал блокнот, включил настенный ночничок и, устроившись поудобней, стал быстро записывать. Подкрадывающийся сон может вот-вот безнадёжно разрушить хрупкую вязь слов.
................
10
Тут опущено описание знакомства, приветствия и взаимные представления - стандартные события, окружающие новоприбывшего на борт. Тем более, если это спасённый. Скажу только, что приведенный в кают-компанию Штерчи с нескрываемым (пожалуй, даже нарочно наигранным, преувеличенным) удивлением сличал славянские буквы нагрудной нашивки старшего боцмана, и табельную бляшку на своей подвесной системе, из которой он наконец освобождался. И здесь и там стояло одно слово.
Штерчи прочитал вслух: "Смелый", - и посмотрел в глаза помощнику. "- Конечно Смелый - отвечал помощник. - Спасибо от имени и по поручению командира корабля, за возвращение штатного имущества на борт". Так довольно казенно заговорил вначале старший помощник, и затем, переходя на нормальный человеческий тон, сказал:
"- С хорошим подъёмом вас, господин..." - и он замялся.
"- Штерчи д'Авитс, антрополог".
"- Ещё раз добро пожаловать на борт Смелого, господин антрополог. Боцман, примите у господина антрополога возвращённый на борт штатный инвентарь".
К сидящему за столом старших офицеров Штерчи подошел человек необычно низкого роста, с тёмно-загорелым лицом и орлиным носом индейского вождя (был бы там мой брат, он сразу бы узнал этого человека). Этот человек, внимательно посмотрел итальянцу в глаза и с уважением пожал руку.
"- Вот тут и вот тут распишитесь, пожалуйста. Your signature, please.", - сказал человек, как две капли воды похожий на больничного санитара деда Серёжу.
 
11
Штерчи, порядком укачавшемуся за полтора часа ожидания на горизонте, там, в тесной петле-лямке шара-прыгуна, стало казаться, что продолжается счастливый сон. Он дописывал торопливо всё, что сложилось в голове, самые главные, недостававшие в поэме главки.

"СССР В-3" посвящается
Советский дирижабль над Святыми горами
Люфт-яхта Харона.

12
"СССР В-3" посвящается
Советский дирижабль над Светлыми горами
Люфт-яхта Харона
Капитан уже привык читать в газетах некрологи
недавних своих пассажиров.
Вакхическая ладья в залитом лунным светом мире.
Патроны в нагане, который
лежит под расшитой узорно -
пуховой подушкой в охотничьем доме.
"Перевези нас на тот берег.
"В ничейную степь, в ковыль, stipa ukrainica.
"Ох йевшан-трава, трава памяти
"Горький запах твой, Дыкае Поле".
Год тридцать третий, сто лет назад. Антропология невозвратная:
Сommunistae Ukrainicae
Poetae U.
Nauarchi aeolii U.[3]
Умершие от голода фермеры. Выжившие каннибалы.
Ещё четыре года, и корабль уйдёт на север, в безвестность. В безвестность канешь ты, командир воздушной яхты.
Пока, сегодня утром, прочитай и распишись, что ознакомлен: Газета "Правда", пятьдесят восьмая-прим статья, параграф "Бэ":
"Перелетевшего через границу (родительный падеж кого-чего)
Невозвращенца семью,
Детей включительно с двенадцатилетнего возраста
Высылать в Сибирь на десять лет".
 
13
Историк назвал ту эпоху "тридцатилетняя европейская война". Среди тысяч и тысяч человеческих трагедий двадцатого века события в Дыком Поле выделяются необыкновенной чистотой рисунка и первобытной простотой декораций: ночь, луна, меловой обрыв, прогулочная яхта-дирижабль. Река и за рекой - пустыня. На восток уходит тенью огромный и комфортный дирижабль ЭльЦет-127 "Граф Цеппелин", в кругосветное весёлое воздушное плавание. Корабли отдали друг другу салют флагами, и курсы их разошлись.
Штерчи поглядел через иллюминатор в ночную темень, в отдаленные сполохи утихшей грозы. Где-нибудь среди облаков покажется мираж, тень давно прошедшего здесь воздушного гиганта. От бывалых люфт-манов можно услышать сколько угодно таких историй. Ему оставалось записать последнее, костяк завершающего раздела.

14
Огромная волна инверсии - удушливое одеяло тяжелого воздуха от подмосковных пожаров - накрыла всю эту страну. Мироощущение христианское ушло на дно, как затонувший город.
Из ладьи, усыпанной цветами, опавшими лепестками роз,
Усевшись на борту гондолы, как на подоконник, глядят обнаженные вакханки вниз на монастырь.
Крепкий, лысый - владелец яхты -
расстегнув китель, с обнажённой татуированной грудью, грузно опершись на бедро своего юного адъютанта-зазнобы велит, чтоб передали в рубку капитану. Приказ:
"Ищи! Ищи! Здесь в воздухе найдется обязательно то место
Откуда мы увидим, что монахи живы
вернулись все из Соловков и служат
и молятся за нас за грешных."
Наутро будут найдены в лесу, в охотничьей избушке
Два трупа обнявшиеся: лысый и его зазноба-хотий. Партийная газета объяснит: ушёл из жизни, совершил акт малодушный - запутавшись в своих антисоветских
связях.

Светает. Яхта-дирижабль снижается, и из тумана всплывают золотые купола монастыря. Всё ближе скальный грунт и выше монастырь.
 
15
......
Штерчи с особым удовольствием произнес, вроде про себя, но шевеля губами: "ушёл, запутавшись в своих антисоветских связях". Он поднял голову от блокнота, и посмотрел на входящего старшего помощника. Тот уже успел в очередной раз обойти корабль - от самой кормовой, палубы мотористов, через длинный килевой коридор, мимо балластных и топливных ёмкостей, поглядывая на провода, тросы и растяжки, прислушиваясь к гулу винтов и скрипу шарниров фермы - до самого центрального поста. Ловко спустился с перископной площадки в рубку, поговорил с рулевым и сигнальщиком - и вошёл на пассажирскую палубу.

 Переборку, как полагается, старпом закрыл за собою ключом, как железнодорожник тамбур, или как мы с братом на дежурстве лязгаем стальными дверями нашего злополучного лифта.
"- Господин старший лейтенант, - сказал закутанный Штерчи, ласково поглаживая блокнот и полированное дерево стола, - я ушёл, - и он показал пальцем, как вьётся вверх дымок, - запутавшись в своих антисоветских связях". Штерчи и вправду вспомнил с тяжелым огорчением всю болотную живность, налипшую и присосавшуюся к нему в нашем городе.
"- Да господин антрополог, - сказал старший помощник - Бывает там такое на грунте, заводится. - Понизив голос, он произнёс слово-полу-ругательство - Бентос![3b]"

Старший помощник протянул Штерчи бумаги. - "Это ваше временное удостоверение. Это месседж из Москвы. А это распечатка-план нашего похода на текущие сутки. Идём на Тор-Солёный, господин Штерчи, там очень красивый монастырь. Многие иностранцы мечтают о такой прогулке".
"- Как жаль. То есть я счастлив... Но моя камера осталась там! - от волнения и досады он не мог подобрать слово и показал пальцем, - ...на дне!".
 
16
"- На грунте" - подсказал старпом.
"- Да, на грунте".
"- А у нас на дальномерах знаете ли, оптика "Кэнон". Ваши репортажи из Бразилии и Афганистана все у нас смотрели, вы же камерамэн от бога. Отвизируете с мостика, а мы вам копию бортовой съемки на сидючок-то сбросим и готово, получайте сувенир со Смелого, господин антрополог! MPEG-двенадцатый у нас пишется в бортовой архив - устроит вас такое качество?"
Штерчи заметно повеселел, хотя, наверное, не до конца ещё верил в такое свое счастье. Вдруг ему в голову пришла мысль, и зажгла честолюбие поэта:
"- Я бы хотел сделать маленькое представление для ваших курсантов, когда завершится облёт монастыря".
"- Будет доложено. Учебный поход, пятые сутки, обычное время для депрессивных реакций. У курсантов, я имею в виду. Угасает мотивация, знаете ли... качка килевая... Думаю, командир одобрит. Ещё кофе?"

Итак, в ночь пятого мая, накануне новолуния, итальянец Штерчи плыл по воздуху к меловым обрывам Светлых гор. Дирижабль-корвет нёс мягко, острым телом пронизывая весенний воздух. Это был тот самый, знаменитый маршрут мистиков "Летите-из Москвы-на юг!".
 
17
Уже полдень.
А теперь обещанное зрелище: кают-компания тесно заполнена. Курсанты-воздушники, все десять человек здесь - по распоряжению командира корабля. Сам капитан и старпом скромно выглядывают в открытую дверь из рубки, и мотористы здесь тоже, за исключением вахтенного[4], теснятся в кормовом кармане кают-компании, позади крошечного камбуза. Люфт-мичманa, гардемарины - юноши и девушки, зубрившие до одури тригонометрию и векторную алгебру, истиравшие пальцы вязанием хитроумных узлов, отдежурившие не один десяток ночей в бараках швартовочной команды, где в любую минуту дня (а гораздо чаще ночи) громкоговорители вдруг выкрикивают то самое, что будет снится потом годами:
Groundhandlers to duty![5]

Всё для того, чтобы удостоиться высшего счастья --пойти в настоящую "автономку" (учебный поход-дежурство на максимальную продолжительность). Сон по два-три часа между вахтами, литр воды на человека в сутки, и будь внимателен не оступись на килевой тропе, когда идёшь с риггером на осмотр клапанов, вентиляторов, баллонетов и штуртросов. Вообразите себе, у некоторых особо счастливых даже отрастает особая походная щетина, то что они называют между собой "Das Boot".

Вот для этой кают-компании романтиков, честолюбивых и образованных молодых офицеров, мичманов-гардемаринов читал по памяти итальянец Штерчи записанный ночью текст на русском языке. Желанный гость, таинственный незнакомец. (Как все догадывались, состоящий в какой-то, не требующей именования службе к командованию, раз был принят так необычно на борт этот ночной прыгун, облачный боевой пловец - cloudhopper). И вдобавок - авантюрист, поэт, отпрыск аристократического рода, отважный спортсмен. Конечно же, свой для этой кают-компании. Счастливая рецитация в благодатной аудитории досталась антропологу-итальянцу в награду!
 
18
Похоже, капитан доволен, он считает, что это подарок для курсантов. Штерчи раскраснелся от аплодисментов, благодарит, прижимая правую ладонь к сердцу... Делает жест старпому, шепчется и получает добро. Штерчи на "бис" читает, тоже по памяти - с интонациями, играя голосом, "Чужестранец" Бодлэра, по-французски... "Облака...Облака..."

Пожалуй, пора заканчивать эту главу. Скажи, Штерчи, можно я закончу её вот этим твоим четверостишьем?
19
Умывшие свои лица чистым спиртом.
Для них самый верный наркотик, сильней и крепче
От него никогда не отвыкнуть, не забыть
Свободный полет в ночи

20
Господин доктор дописал, по своей обычной педантичности: "Обычай применять для гигиенических целей спирт был заведен еще на германском подводном флоте в первую мировую войну.- Вода, как и на дирижаблях, расходуется у подводников крайне экономно, в основном только для питья".
 
 

 
Примечания - сноски концевые
[1a] (итал. Studi) - Учитесь!
[1] - горизонт задан по анероиду, в миллиметрах. "Подъём на каждые сто метров соответствует уменьшению давления на 11 миллиметров рт. ст." (Справочник воздушника)
[1b] - "Особенно тщательно отрабатывают действия экипажа по тревоге Человек за бортом!" (Школа яхтенного рулевого)
[2] - Сигнальщик - матрос или старшина на дирижабле, выполняющий обязанности по ведению наблюдения и сигналопроизводству. Наблюдение за наземной и воздушной обстановкой (по всему горизонту, или в назначенном секторе) сигнальщики ведут визуально, с помощью биноклей, стереотруб и др. оптических средств (Воен. энциклопедия)
[2a] - "Пампуши, пампуши это называется", - подсказывает мне Штерчи, большой знаток тропо-терминов по версии Славоник 1.9/2.0
[3] - (лат. антропологич. термины) "украинские коммунисты", "украинские поэты", "украинские командиры дирижаблей"
[3b] - бентос - в гидробиологии так обозначают фауну придонных глубин
[4] - шхуна идёт малым ходом под одним винтомотором
[5] - (англ.) "Швартовщики на поле!"
 

ЛИТЕРАТУРА * REFERENCES

Роберт Конквест. Большой террор

Заставний Ф. Украинський голодомор 1932-33 рр через призму демографичнои статистики. Розбудова державы, N9-12, 2003, с.18-29

Army J-Lens's aerostats. Detecting cruise missiles. AW, v.164 22/2006 pp.48-54
 

Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006

[конец Главы 16]

***************


Книга 1. Глава 17
Ладья Харона Танайского
текст итальянца Штерчи
 

* Циничный итальянец ни перед чем не остановится, лишь бы сделать "промо" своей повести
* "Выводи дирижабль из ангара! Едем кататься!" 1933 год.
* Сполохи вдали. Дирижабль на траверзе монастыря. Старый большевик свесил ноги из гондолы и читает вслух скабрёзного Марциала
* Патрон для револьвера "Наган" (7.62х38). Вес пули 6.9 г, вес пороха 0.3 г

 

[эпиграф]
...Книжечек - две-три, но которые я сам выберу
Приятеля - одного, не слишком грубого
 
 
ET PAVCOS SED VT ELIGAM LIBELLOS
VNVM NON NIMIVM RVDEM SODALEM

MVM 2_48 lat
[конец эпиграфа]

текст Штерчи начинается отсюда
1
Открывая пир "между берегами", на ладье, качающейся в эфирных волнах, председательствующий читал и сегодня, как всегда, восьмистишье о радостях скромного благополучия: "всё есть у нас, всего в достатке..." - переводил он с листа. И ухмылялся: "а знали бы вы, какие тут дальше сразу за этим идут стишки, сорок девятое - эх...! А вот ещё, пятидесятое!..."

Были на борту несколько других книг, кроме Марциала. Но именно все подобранные в духе этого стихотворения, замечательного прозрачной чистотой детского гедонизма "...и лишь несколько, но избранных мной, книжонок" (II:48, 3). Две или три книжечки поэтические начала ХХ века, серебряный век русской поэзии. Французские - наверное, Бодлэр и Верхарн. Расин, что странно. Жуковский - отдельное издание "Странствующего Жида". Евангелие и несколько украинских поэзий - кажется, Агатангел Крымский.
 
2
И Гамарник любил кататься. И Постышев тоже хотел покататься над вольными степями - уже готовили дирижабль к подъёму, когда его вызвали в Москву. Не успел.
 
3
Хозяином воздушной яхты, дирижабля В-3, красивой американской игрушки, когда-то был товарищ Скрипник, старый большевик, изобличенный в национализме и потворстве национал-уклонистам. Шыроко образована людына, еще по царской гимназии блестяще владеющий латынью, товарищ Скрипник и завёл здесь эти порядки.
Теперь вот Любченки заказали готовить яхту к воздушной прогулке - сам Панас, его жена, их дочь-студентка.
Любченко, бывший боротьбист, разделявший взгляды Власа Чубаря, был худеньким человеком с редкой бородой. Лицо, по описаниям, одухотворенное, интеллигентное. Во время коллективизации проявил непоколебимую твердость.
 
4
[по Роберту Конквесту,
выписки сделанные Штерчи в местных библиотеках]

Значительная часть украинской Коммунистической партии составилась из бывших эс-эров. Их головная организация на Украине имела национальную окраску и называлась "Боротьбисты". Эта партия была распущена в 1920 г. и её члены вступили в Компартию.
В июле 1923 г. главой Совнаркома Украины стал Влас Чубарь. В 1925 г. первым секретарем ЦК КП(б)У назначен Каганович; в июле 1928 г. Сталин его снимает, "чем подкупил украинцев". На место Кагановича назначен Станислав Косиор - "низкорослый лысый долгоголовый поляк, беззаветно преданный Сталину вплоть до периода ежовщины".

В марте-апреле 1930 г. в Харькове НКВД проводится так назваемый "процесс над Спилкой вызволення Украйины". По этому делу проходили сорок два ведущих деятеля культуры Украины.
"Только старый большевик Скрипник, возглавлявший Наркомат образования Украинской республики, все ещё оставался защитником остатков украинской культуры"
В связи с войной, которую Сталин проводил против крестьянства, высшее партийное руководство Украины было поставлено в безвыходную ситуацию и не могло оказывать сопротивление Москве, как это позволял себе Скрипник. Очевидно, эти руководители, беспрекословно выполнившие в республике приказы Сталина о коллективизации, почувствовали себя ошеломленными и опустошёнными. В начале 1933 г. были сняты с должностей трое из семи секретарей обкомов, три члена Политбюро и Секретариата ЦК КП(б)У. С неограниченными полномочиями из Москвы прибыл секретарь ЦК ВКП(б) Постышев.
8-11 июля 1933 г. в прессе проведен "критический залп" в адрес Скрипника, затем - ещё одна газетная компания, с обвинениями в национализме. 7 июля 1933 г. Скрипник совершает самоубийство. Его протеже писатель Хвыльовый совершил самоубийство незадолго перед этим.
В 1934 году на Украину пребывает новый руководитель ОГПУ Балицкий. В начале 1937 г. "Постышев устранён".
В августе 1938 г. в Киев прибыла комиссия в составе Молотова, Хрущёва и Ежова, в сопровождении значительных сил спецвойск НКВД. На пленуме Украинского ЦК Молотов предложил снять с должности Косиора, Петровского, Любченко и других, и выбрать первым секретарём Хрущёва. В конце концов, после препирательств, Молотов предложил украинскому Политбюро отправиться в Москву на объединённое заседание с Политбюро ЦК ВКП(б).
30 августа произошло коллективное самоубийство семьи Любченко.
 
.................
 
5
Основную часть библиотечки на дирижабль-яхту принес именно Скрипник. Любовно выделял он вот эту рукописную книжечку - богато иллюминированную, какую-то азиатскую по роскошному оформлению. Больше всего он потешался над происхождением книги. Получалось так, что такие как эта, миниатюрные "флорилегии" снимались монастырскими переписчиками с какого-то очень древнего манускрипта и служили отцам-настоятелям чем-то вроде непреходящей валюты на протяжении последних восьми столетий. В частности, по преданию, татарская осада 1735 года была снята только после того, как отец настоятель твёрдо пообещал (а слово его было золотым) крымцам, что будет для ханской библиотеки сделан список с "ромейской книжицы ругательной против скопцов, фелляторов, и вообще женского пола".

"- Ото бисови диты наши пращуры булы: зналы воны и як Хрыстови молытыся, и як шаблею бытыся, и як з пышщчали палыты. але й добре зналыся про паганську ромейську поэзию! А з тойи есть пишов весь украйинскый та российськый общщентиарный[1] сэмиокоплэкс" - в очередной раз впадал в национал-уклонизм образованный старый большевик. На досуге читал он труды Пражской лингвистической школы.
 
6
По рассказам наркома, старого большевика, в архивах ЧК-ОГПУ, после ликвидации в 1920 году Светлогорского монастыря, "как оплота монархической реакции, кулацкого бандитизма и оголтелого церковного мракобесия", оказалось три таких книжечки. Комсомольцы уничтожать их не стали, поскольку это не иконы. Потом только узнали легенду про великую ценность книжечек. А один поляк-католик, служивший в ЧК, подтвердил, что книжечка действительно про ****ей и ****унов.

Районный уполномоченный ЧК пошутил тогда: "видишь, мы не татары. От нас такой книжечкой не откупишься. Мы всё разорили начисто. Кого из монахов здесь не расстреляли, те сидят в Соловках и дожидаются очереди".
А ещё была легенда, рассказывал кто-то из сельских грамотеев. Копии-то действительно снимали со специального "правила" очень древней работы, но была (были?) и ещё древнее, того же автора, "листами кручеными книга" (а может быть - книги), запрятываемая где-то в самых глубоких пещерах, там где хоронили наиболее отличившихся своей святостью.

И будто бы та книга ещё скоромнее была, с картинами писаными, окромя буков, и будто до этой книги монахи доступ давали только раз в шестьдесят шесть лет, а уж кому - то тайна наивеличайшая.
..................
7
Здесь на яхте-дирижабле книжечка Эпиграмматон стала, по воле первого хозяина, чем-то вроде устава. Находились и после Скрипника, после его самоубийства, пассажиры воздушной ладьи, кому образование позволяло прочитать в оригинале, вот эти, заздравные строки:
Копо-Нэм, лани-Умкве, бальне-Умкве
тонсо-Рэм, табу-Ламкве, кальку-Лоскве
этпав-Кос седут-Элигам ли Бэллос...

Epigr 2_48 lat
 
 
И далее в том же духе, вплоть до строки - "...и забирай себе тогда термы Нероновы".
"- А насчёт величайшей тайны, - сказал жизнелюбивый нарком - у меня есть, впрочем, одна весьма фривольная догадка. Мне пришлось бывать в одном православном монастыре в Черногории, там тоже хранятся какие-то очень древние рукописи. Будто бы на папирусе, сочинения первых христиан. Так вот, поверите ли, в соседней деревне мне рассказывали, будто бы..." - Он обхватил обеих красавиц за талии, привлек к себе, и, поворачивая голову то налево, то направо, шепчет в стыдливо отворачиваемые ушки что-то весьма, весьма соблазнительное.

Одна из них, та, что считает себя более красивой, слегка отталкивает его рукой, отстраняется, прогибаясь назад: её глаза расширяются от восторга, она капризно требует: "- Ну расскажите же ещё, расскажите всё очень-очень подробно". Она забрасывает руки за голову, выпячивая ещё больше свою красивую грудь, атласно светящуюся под прозрачной накидкой...
 
 
 
Примечание - сноска концевая
Эпиграмма 2_48 "Мясника мне, трактирщика и баню..." полный текст щёлкнуть здесь
[1] - (лат.филолог.) obscentiarius - "похабный, нецензурный"
 
литература
ЛИТЕРАТУРА * REFERENCES
Роберт Конквест. Большой террор
Волков О.В. Погружение во тьму. Роман-газета №6, 1990, М., 128 стр.



Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.


Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006
 
[конец Главы 17]

***************