Камень

На станции метро Юго-Западная в три часа сорок две минуты дня по московскому времени молодой человек, одетый в бежевую замшевую куртку, тёмные синтетические брюки на подкладке и синие кроссовки, вошёл в колонну и не вернулся. Это событие не имело абсолютно никаких предпосылок, объяснений и последствий. Родные и близкие молодого человека не отметили никаких странностей в его поведении до вышеозначенного происшествия.

Очевидцы описывают ЧП так:

Людмила Григорьевна Малько.

«Симпатичный был парень. Только кроссовки какие-то вообще непонятные. Ну не рыба не мясо. Я зашла в вагон на Фрунзенской и села напротив него. Смотрел так, что мне прямо девать себя некуда было. Я подумала ещё: «короткая юбка – это сила.» Вот он сидел и смотрел прям не отрываясь. Я думала, у него глаза засохнут – даже не моргал. Вот. Там ещё рядом с ним сидел дядька такой весь небритый и тоже смотрел, но не так. Как-то, короче, непонятно смотрел. Вот. Ну мы едем-едем. Я думаю уже: «может познакомится хоть со мной, я ему про кроссовки скажу, чтоб поменял их, короче, или дедушке своему отдал». Ну не знаю, короче. Всё что угодно лучше, чем эти кроссовки. Я бы скорее чадру надела, чем такое на ноги. Вот. Короче, сидим мы, я так всё по сторонам смотрю, а он, естественно, на меня. И так мы до самой Южки докатились. Я вышла, короче, направо. Нет, налево. Короче, в другую сторону от него. Вот. Он выходит из вагона и всё глаз не отрывает. Идёт и оборачивается на меня. Я тоже, короче, обернулась - думала, может, одумается, короче, подойдёт, заговорит. На меня так вообще-то никто не смотрел до него. То есть смотрят на меня мужики. Вот вы тоже смотрите. Да лан, не переживайте, шучу я. Ну в смысле так – не шучу, а, короче, стёб такой. Вот. Я иду и вот обернулась, и он мне улыбнулся. Я ещё подумала, короче, «во зубы, а..» и не заметил той вот колонны. Я, если честно, так и не поняла, куда он делся. Типа врезался в неё. Но не особо так. Как обошёл её что ли. Ну мне так показалось. Короче. А потом какая-то женщина возьми да ёбнись… Простите… Упала в обморок прямо. И мужики заорали. Они там на скамейке чё-то тёрли, короче. Что? Нет они не тёрли в смысле вещества… Не. Разговаривали они. Это сленг. Вот. А заорали, потому что парень, короче, взял и вошёл в колонну. Ну как не было её. Я ещё потом думала – может там такая типа голограмма была, а не колонна. А он в неё вошёл, а там под голограммой - люк. Вот в него и упал. А я домой пошла. Вот так, короче.»

Анна Сергеевна Стружина.

«Я стояла на Юго-Западной и ждала свою бывшую коллегу, а ныне просто подругу Инессу Ефимовну Либер. Мы договорились с ней о встрече на без четверти четыре. Я, как всегда, пришла раньше – вы знаете, это такая особенность учителей немецкого языка. Мы не никогда опаздываем. Да. Только я вот прихожу немного раньше. С упреждением, так сказать. А Инесса Ефимофна всегда точно вовремя. Мы редко с ней видимся последнее время – когда она ушла из школы, как-то знаете ли прервался контакт. Мы с ней, помнится, лет десять назад ездили в Германию на конференцию, и там нам вот сказал один очень симпатичный немец, что наш немецкий столь чист, что мы походим на баварок. Что? Ну жительниц Баварии. Вы что ли не знаете, что такое Бавария? В Баварии не только пиво варят, знаете ли. Что? Да, конечно.
Так вот. Я стояла на платформе у колонны со стороны поездов, отправляющихся в депо. И увидела молодого человека – он шёл как-то куда глаза глядят. У него ещё, знаете, такие смешные были кроссовки – точь-в-точь как у моего мужа. Ему сын из Leipzig привёз. Это в Германии. Да-да, конечно знаете, где. Кто ж не знает, где находится Leipzig. Этот молодой человек… Он всё оборачивался на какую-то девушку. Вульгарная такая деваха в тряпочке вместо юбки. Вся такая знаете... Ну журфак, наверно. Я там одно время преподавала - они все такие. Вульгарные девахи. Что? Да, возможно и юрфак. Она, кстати, на него тоже оборачивалась. И так он был ею увлечён, что явно плохо понимал, куда идёт. То есть он шёл как-то наискосок через зал и если бы не та колонна, в которой он как бы исчез... Да. Я чётко видела. Что? Вы могли бы не перебивать, молодой человек? Замечательно. Так вот, если бы не та колонна, он бы наверняка свалился на рельсы. Я ещё подумала тогда «Куда ж ты идёшь, там же грязно и высоко.» Простите? Нет. Про высокое напряжение я не подумала. Я плохо понимаю в технике. У меня муж хорошо понимает. И сын. А я совсем не понимаю. Для меня, знаете ли, некоторое время было загадкой, как работает ручная кофемолка. В конце концов, я женщина. Мне необязательно в этом разбираться, вы не согласны?
И когда он вплотную подошёл к колонне я ожидала, что он о неё стукнется лбом и перестанет на ту девицу так оглядываться, но не стукнулся. Он просто взял и вошёл в неё. Я от этого упала в обморок. Не каждый день, знаете ли на ваших глазах человек из плоти и крови входит в камень так, будто занимается этим ежедневно.»

Говнов Игорь Алексеевич.

«Г-о-в-а-н-о-в. Григорий, Олег, Владислав, Антон, Никифор, Олег, Владимир. Именно так. Гованов. Простите. Были курьёзы. Молодой человек вошёл в вагон… Простите, у вас курить можно? А сигаретки не будет? Спасибо. Да. Он зашёл в вагон на Библиотеке имени Ленина и сел рядом со мной. У него был такой несколько растрёпанный вид, словно он до этого или бежал, или потерял что-то. Я сидел и читал «Вестник Мегаполиса». Строго говоря, я не читал, а перечитывал свою статью об убийстве одного модельера. Фёдора Горлицкого. Вы, кстати, не знаете никаких подробностей об этом деле? Да. Хорошо. Простите, а у вас не будет пепельницы или подобия оной, куда пепел стряхнуть? Не на пол же ей богу... Спасибо. Вполне подойдёт. Правда, пластиковое донышко… Проплавиться может. Хорошо. Да. Простите. Итак. Молодой человек, с виду лет двадцати вошёл в вагон. Такие вещи нередко происходят в нашем метро, согласитесь. У него был растрёпанный вид – возможно, он куда торопился, чего-то желал, но его чаяниям так и не было суждено сбыться. Где-то после Парка Культуры в вагон зашла симпатичная девушка тоже лет двадцати, села на сидение напротив и уставилась на его кроссовки. Современная молодёжь ставит вопрос стиля превыше всего. Простите, что так сбивчиво получается, мне как-то сложно всё это так на ходу сформулировать. Так насчёт Горлицкого... Я могу предложить вознаграждение... В смысле - ведётся запись? Могу большое вознаграж... Не надо так по столу! Я представитель прессы, между прочим!
/обрыв записи/
 А он словно очарованный смотрел на неё и не мог оторваться. Глядя на этих пока ещё ничем не связанных друг между другом людей я невольно задался вопросом: а если бы не вопрос стиля, обратила бы она с высоты своих каблуков на него внимание? Не помешала бы ей чёлка с мелированием ниже бровей, что, кстати, на мой взгляд, уже несколько неактуально сейчас и вообще лишает лицо его мимических возможностей? Неважно. Действительно, неважно. Он смотрел на неё, а она на его кроссовки. И так они доехали до конечной, где и случился этот в высшей степени удивительный. Эм. Эксцесс. Не совсем точно стилистически вышло. У тебя всё, Димочка?»

Забалуев Святослав Петрович.

«А там всё просто было, по-моему. Я сидел со знакомым, его имя не имеет значения. Его нет в городе. И, скорее всего, в стране. Он вообще, по-моему, слегка умом тронулся. Мы с сидели с ним и разговаривали по душам. И вот это парень вошёл в колонну. Мой приятель тогда закричал что-то вроде «Эй, ты чего, парень?!» Я даже как-то не сразу понял, что произошло. Мне показалось, что там какой-то может обман зрения, или ещё что-то. А потом, когда ясно стало, что он и правда вошёл в колонну, я как-то даже не удивился. Ну совсем забылся человек. Ведь бывает такое.»