О, эти бабочки!

О, эти бабочки, белые и желтые! О, эти легкокрылые создания, порхающие над голубыми цветами, названия которых я не знаю. О, этот неистовый дивный стрептокарпус, гордость и надежда тещиной клумбы. Величественный и слегка надменный посланец загадочного Таиланда.
Гена Халютин стоял на балконе, и, глядя вниз, рассматривал великолепную клумбу, созданную руками его тещи. Веселые цветочки на изумрудном фоне, бабочки, и, конечно же, пурпурный секс-символ местной флоры, тайский красавец, Стрептокарпус.

- Эх, и как же мне погано! – грустно подумал Гена и прицельно плюнул в экзотическое растение. – Как приехал вчера с рыбалки не помню, без рыбы, без удочек, в чужой грязной куртке, и, к тому же, без голоса. Вместо приятного баритона – несколько свистящих звуков и все. Простудился.
- А что тут, Гена, удивительного? – Откуда-то извне прозвучал негромкий, ласковый голос. – Сколько вы выпили водки? Двадцать бутылок? Для четверых, пусть даже вполне здоровых мужчин, это много. К тому же, Гена, ты помнишь название вина, которым вы запивали горькую?
- Ну, дык, вроде, красное десертное вино… «Графиня… эта, как ее… Каюзак»
- Вот именно! «Графиня де Каюзак»! – оживился Голос. – Это страшная женщина! В далеком прошлом ее предок чуть было не убил дАртаньяна. А нынче она пыталась искалечить тебя. Осторожнее надо быть с этими француженками. Им нельзя доверять ни кошелек, ни здоровье.
Хотя, если разобраться, ты сам виноват во многом. Ну, скажи, можно ли назвать твое поведение высоконравственным? Очевидно, что нет! Согласен, был некий внутренний посыл, и душа требовала воздать ей должное. Но, Геннадий Васильевич, запивать анисовую водку графиней де Каюзак это – непозволительное в вашем возрасте фанфаронство, право слово.
- Что же теперь делать? – Смущенно подумал Гена и попытался комфортно уложить свой шершавый язык между пересохших десен.
- Как это что! – Изумился Голос. – Идти! Бросить все к чертовой матери и идти!
- Но куда?
- Сударь, вы, кажется, спросили «Куда?» - Голос наполнился невероятным сарказмом. - Геннадий Васильевич! Недалеко отсюда есть чудесный универсам. Там, в прохладных торговых залах, залитых искусственным светом, находятся большие холодильники с прозрачными дверцами. За ними то, что вам нужно. Пиво «Оболонь». Надо взять четыре двухлитровые бутылки.
- Так что же, прямо сейчас можно идти? – Тихо спросил Гена.
- Ступай немедленно! – Ответил Голос.

- Зоинька, – Просипел Гена. – схожу-ка я за пивом, что ли…
- Хрен тебе, а не пиво. – Спокойно ответила Зоя, не переставая причесываться. – На кухне кран течет, на балконе крыша протекает, а он – за пивом. Хватит! Попил уже.
Спорить было бесполезно, да и сил для этого не находилось.
- А, может… - Просвистел Геннадий.
- Нет уж, - Ответила Зоя, - никаких завтра. Починишь крышу на балконе, и тогда вали за пивом. Все. А я пошла на шейпинг.
С этими словами, Зоя, величаво покачивая бедрами, удалилась.
Гена почесал затылок и поплелся на балкон. Собственно, дело не хитрое – вбить пару гвоздей и все.
- Конечно, Генаша, - Успокаивал Голос. – Сейчас быстренько заколотим чего куда надо, и в магазин. Только привяжись на всякий случай, когда наверх полезешь. Хоть и второй этаж, но лучше не рисковать.
Гена привязал один конец веревки к брючному ремню, а второй к перилам балкона. Вооружившись молотком и гвоздями, он осторожно полез наверх.

Все случилось мгновенно. Нога, оступившись, скользнула вниз. Гена ойкнул, попытался удержать равновесие, но угол наклона был уже слишком велик. Как в замедленной съемке, беззвучно крича, Гена вышел в открытый космос, беспомощно повиснув на своей убогой страховке.
Когда тело уравновесилось, он стал лихорадочно соображать, что делать дальше. Узел оказался ненадежным, и любое шевеление могло привести к его раскрытию. Звать на помощь было нечем, по причине потери голоса.
- Да, положение несколько усложнилось. – Услышал он из вне. – Хорошо, если бы сейчас кто-нибудь тебя увидел и втащил на балкон. Только вот, кто?
- Действительно, кто? – Невесело подумал Гена. – Жена ушла, а во дворе все, как повымерли.
- Ладно, мне нужно отлучиться. – Сообщил Голос. – А ты тут повиси пока. Постарайся привлечь к себе внимание. И еще не забудь одну вещь. В клумбе спрятана лейка с жидким удобрением. Если что – постарайся в нее не попасть.
Про эту лейку Гена помнил хорошо. Ну, еще бы! Неизъяснимый вонизм исходил от нее.
В результате, птицы небесные, а также все земные твари обходили и облетали этот сосуд стороной, как зловещий анчар. Сию биодобавку для цветов, теще подарил ее сослуживец, Сергей Евгеньевич, мужчина видный и рассудительный.
- Пахнет, конечно, не очень, - Сказал он, преподнося свой бесценный дар. – зато стрептокарпус твой с этой штуки взопрет нешуточно. Так и вышло. Бархатистый мачо насмешливо смотрел на зависшего над ним Геннадия.
Гене стало тоскливо. Что же это делается? Он, передовик производства, ветеран оранжевого движения, член совета наставников, да, просто хороший парень, завис, как последняя сволочь, над тещиной клумбой, и никто не спешит ему на помощь.
О, эти бабочки, белые и желтые! О, эти легкокрылые создания, порхающие над голубыми цветами, названия которых я не знаю… О, этот…
Веревка неожиданно сорвалась с балконных перил, и Гена камнем рухнул вниз, в самую середину клумбы, всмятку раздавив пурпурного гордеца. Потревоженная лейка наклонилась на бок, и чудодейственный раствор, деловито журча, потек в штаны отключившемуся Геннадию.
Полежав минут десять, Гена открыл глаза и понял, что надо вставать. Все закончилось хорошо, не считая штанов, безвозвратно утративших былую свежесть.

Когда Зоя вернулась с шейпинга, Гена сидел на кухне. Перед ним стояли четыре больших бутылки пива «Оболонь» и маленький пакетик соленых сухариков. Кран был починен и больше не тек.
- Зоинька, - Сказал Гена, широко улыбаясь. – А крышу на балконе я завтра починю. Ну ее на хрен!
Он нежно поцеловал жену и вышел с сигаретой на балкон. Блаженно затянувшись, он посмотрел вниз.
О, эти бабочки, белые и желтые! О, эти легкокрылые создания, порхающие над голубыми цветами, названия которых я не знаю. О, этот Стрептокарпус… Впрочем, его больше нет.
Его больше нет… ну, да ладно, все равно, хорошо!