Одиночествоводиночестве

 Она провела карандашом по бумаге… Бесцветный стержень писать отказался, но девушка принялась что-то вычерчивать еле видными линиями на белом листке бумаги… Вскоре на его пространстве появилась балерина в белой пачке, застыв в неестественной позе и напоминая ледяную куклу, готовую от любого прикосновения разлететься на тысячи мелких осколков… Посыпал снег, и это хрупкое изваяние оказалось в снежной пустыне одиночества… Обреченность… Обреченность быть одинокой… По бумаге рассыпались сугробы и снежинки, и карандаш почти беззвучно упал на стол. Снежным вихрем мысли об одиночестве закрутились в голове невольной художницы…
 Резкий писк телефона нарушил почти сгустившуюся тишину. Каждый отдельный звук гулко ударялся об стену и с удвоенной силой возвращался обратно в центр полупустой белой комнаты, сообщая о том, что в телефоне разрядилась батарея… Стоит только протянуть руку и соединить специальным проводом телефон и одну из вен, как энергия потечет в неживой аппарат… Но только не сегодня…
 Карандаш вновь вернулся в вертикальное положение и вступил в диалог с новым листком бумаги … Девушка молча наблюдала за безумным танцем своей руки… Неуверенные линии пересекались, расходились и снова пересекались… Вырисовывался силуэт… Девочка… Маленькая девочка сидит в углу комнаты, испуганно прижимая к себе потрепанную куклу, больше напоминающую девочку, чем сам ребенок. Малышка явно не ожидала оказаться в таком странном месте… Большие детские глаза со страхом смотрят в пустоту… Холодную белую пустоту… Один на один с одиночеством… Карандаш остановился в задумчивости, собирая крупицы воспоминаний о прошлой яркой жизни… Там, где были цвета… Цветы… Солнце… Голубое небо… Зеленая листва… Угрюмо коричневая земля…
 Нет. Это всё выдумки. Фантазии. Сны. Жизнь всегда была белой… Она просто не могла быть другой… Но и эти мысли не приносили успокоения… Белое счастье давно уже покинуло сердце художницы, и карандаш снова замер над очередным листком…


 День сегодня выдался не из легких… Андрей Иванович отключил телефон сел в кресло своего рабочего кабинета, откинувшись на спинку и лелея надежду выкроить хотя бы пол часа на отдых, невзирая на огромную массу работы… Что ж, все равно никто, кроме него самого, не сможет сделать выговор ему – владельцу фирмы….
 Усмехнувшись этой мысли, он достал сигареты и закурил. Взгляд его упал на картину, висевшую на противоположной стене, и грустное выражение вновь вернулось на лицо ещё не старого, но уже поседевшего мужчины. Не так давно он потерял свою единственную дочь: красавицу, медалистку и подающую большие надежды художницу. Всего неделя понадобилась неизвестной болезни, чтобы отобрать у него смысл жизни, его любимую доченьку. Врачи только разводили рукам – помочь девушке они ничем не могли. Не помогли и деньги. Даже щедрое пожертвование церкви не повлияло на решение Бога забрать её.
 После смерти дочери он разгромил ее студию, сжег все ее картины и чуть не спалил собственный дом, собираясь разделить с ней свою участь. Через несколько месяцев, зайдя в комнату дочери он обнаружил там ее незаконченный автопортрет: набросок карандашом, изображавший девушку, сидящую за столом среди пустой комнаты и рисующую что-то на чистых листах бумаги. В красивой белой рамке этот эскиз висел теперь у него в кабинете как единственная связь с потерянной дочерью. Одиночество постоянно вынуждало его разговаривать с девушкой-портретом…
 

 Шел снег… Слёзы на щеках балерины смешивались с тающими снежинками… Она танцевала… Одна… Там, где кроме снега не было ничего…


 А в пустой белой комнате плакала девочка, прижав к себе куклу. Ей было одиноко, обидно и страшно, но в комнату без дверей никто не мог ни войти ни выйти…