2. Дело роковой вдовы

- Заложу! Как есть, заложу! – с порога прокричал взъерошенный запыхавшийся субъект. – Ей-богу, заложу!..
Шокированный этим неожиданным явлением, я выронил из рук авторучку и перевел взгляд с бухгалтерской книги на необычного визитера. Это был средних лет мужчина хлипкого телосложения с желтым лицом и впалыми щеками. Он выглядел чрезвычайно возбужденным и вел себя совершенно необъяснимо: изложив на одном дыхании свою загадочную позицию, стремительно пересек кабинет, встал напротив меня, упершись руками в письменный стол. При этом он сильно подался вперед, так что его луковое дыхание атаковало мои ноздри с расстояния нескольких сантиметров. Решительный взгляд субъекта говорил о том, что его обладатель намерен твердо отстаивать свою точку зрения.
- Милейший, - обратился я к незнакомцу, убедившись, что тот не торопится развивать свою мысль, - вы, вероятно, ошиблись адресом. Это не ломбард, а частное детективное агентство…
- Нет! – взвизгнул посетитель. – Я часто в жизни ошибался, но только не в этот раз! Я говорю вам, они его закопали! Сунули в мешок и увезли, чтобы тайно закопать! У меня есть пленка…
- Минуточку, - попросил я, вставив в узкую щель между своим носом и смердящим ртом оратора бухгалтерскую книгу. – Вам надо успокоиться. К сожалению, валерьянки у меня нет, но зато есть прекрасный коньяк. Вы пьете коньяк?
Мой вопрос застал пришельца врасплох. Воспользовавшись паузой, я встал из-за стола, открыл бар и до краев наполнил стакан трехзвездочным «клоповником».
- Прошу вас, любезнейший, - сказал я, вставив стакан в руку странного гостя.
Нарушитель моего спокойствия с удивлением посмотрел в стакан и, наконец решившись, мелкими глотками отпил добрую половину.
- Я все слышал собственными ушами! – прохрипел субъект, обильно глотая воздух. По-видимому, у него был не большой опыт употребления крепких напитков. – Я даже кое-что видел…
Последние слова он произнес заговорщицким шепотом, подняв кверху указательный палец.
У парня явно были не все дома. И как только ему удалось проскочить мимо охранника и секретарши? Опять Верка совращает службу безопасности. Заперлись, наверно, с Димкой в санузле…
Взбешенный этой догадкой, я незаметно для посетителя нажал кнопку вызова охраны. А чтобы отвлечь психа от его навязчивых излияний, сунул ему в рот огромное яблоко.
- Закусите, пожалуйста, - вежливо предложил я.
Пока мой гость безуспешно боролся с фруктовым кляпом, появился охранник. С первого взгляда на расстегнутую до последней пуговицы камуфляжную куртку, спешно накинутую на обнаженный торс, я утвердился в своей догадке. Эх, Верка, если бы не ее прошлые боевые заслуги, давно бы уволил к чертовой бабушке!..
- Дмитрий! – строго сказал я. – Каким образом это существо проникло в мой кабинет?
- Прошу прощения, Алексей Владимирович. Одну минутку…
В ту же секунду Дима взял лазутчика за талию и, не дав тому насладиться чудесным антоновским плодом, вынес тело за пределы офиса.
Я терпеть не мог беспорядка в своей конторе и потому не на шутку разозлился. Чертыхнувшись, я проглотил недопитый гостем коньяк и направился в приемную устраивать справедливый разнос секретарше.
Мой новый офис был не так велик, как офис моих друзей из юридической фирмы «Павлов и Прохорович», располагавшийся, кстати, в том же здании, только на первом этаже, но зато он был весь мой - от входной двери, до смывного бачка клозета.
С начала прошлого года, после удачного завершения расследования героиновой эпопеи корпорации «Аспект», дела мои пошли в гору. Я полностью рассчитался с долгами, приобрел автомобиль, двухкомнатную квартирку под офис во втором этаже дореволюционного здания в центре города, нанял охранника, а с недавнего времени вернул Верочку на должность секретарши. До этого ее обязанности вполне успешно исполняла Марина, с которой я одновременно состоял в гражданском браке. Что толкнуло меня на кадровые перестановки? Это тонкий вопрос.
Дело в том, что подходил момент, когда Марина должна была стать полноправной гражданкой России: пятнадцатого июня двухтысячного года ей стукнет восемнадцать лет. С приближением этой знаменательной даты надо мной неотвратимо нависал дамоклов меч в воплощении неизбежного предложения руки и сердца. Стоит ли говорить, что мужчина идет на такой шаг, лишь будучи окончательно зажатым в угол? Я же любил свободу больше всего на свете и не был уверен, что моя любовь к Маринке перевесит основное чувство. Если мне суждено будет рассориться с возлюбленной, это не должно неблагоприятно отразиться на работе. Именно по этой причине я произвел кадровую ротацию. Маринка, разумеется, обиделась, закатила сцену ревности, но в конце концов утомленная моим изощренным враньем, сдала позиции.
Итак, исполненный самых решительных намерений, я вихрем ворвался в приемную. Для пущей убедительности я вооружился строгим изгибом бровей и зверским оскалом.
- Верка! – сказал я гневно и тут же осекся.
Верочка стояла перед зеркалом, облаченная в одну лишь юбку и неторопливо надевала лифчик.
- Леша, помоги застегнуть, пожалуйста, - запросто попросила она.
- Ну, ты, девка, оборзела, - только и смог выговорить я.
- Ну, не хами, пожалуйста…
Застегивать крючки на бюстгальтере значительно легче, чем пытаться расстегнуть их в пылу страсти, барахтаясь с дамой в постели. С поставленной задачей я справился легко.
- Спасибо, - скромно поблагодарила меня секретарша. – Подай, пожалуйста, блузку… И отвернись, я стесняюсь…
У меня просто не было слов. А какой разнос можно устраивать подчиненным, не имея в словарном запасе ни одной лексической единицы? Я сокрушенно вздохнул и вернулся в свой кабинет. Молодость и наглость одержали верх.
Оказавшись наедине с собой, я громко и неприлично выругался. Требовалась релаксация. Я снял телефонную трубку и набрал номер Пашки. Ответил Лев Давидович Прохорович, компаньон Павлова.
- Лева, есть предложение… - сказал я многозначительно.
- Нет проблем! – бодро ответил юрист. – Заходи.
- А Павел Семенович на месте?
- У себя. Только у него сейчас клиентка.
- Симпатичная?
- Очень…
- Прекрасно! – обрадовался я.
- Не раскатывай губенку, - предупредил Прохорович. – Она пришла по делу.
- Жаль, - признался я. – Но все равно иду.

Расселенная пятикомнатная коммуналка, расположенная ниже этажом, уже шестой год служила друзьям-юристам как офисом, так и своеобразным «домом отдыха». Здесь они и работали, и отмечали ежедневные праздники, и совершали бесчисленные амурные подвиги.
Охранник Костя, завидев меня в мониторе системы теленаблюдения, открыл электрический замок еще до того, как я коснулся ручки двери.
- Привет! – поздоровался я.
- Добрый день, Алексей Владимирович.
Я знал Костю уже несколько лет, и он был моим ровесником, однако упорно называл меня по имени-отчеству. С таким воспитанием ему бы работать школьным учителем, но в охране заработки были на порядок выше…
Дурыча (так мы шутливо называли Прохоровича) я застал в его рабочем кабинете.
- Заходи, Муха! – сказал Лева, не отрывая взгляда от монитора компьютера.
«Мухой» меня называли друзья из-за моей фамилии – Мухин. Только Павлову и Прохоровичу была дозволена подобная фамильярность. Я не обижался, ведь мы были друзьями еще со школьной скамьи.
Разбрасывая ногами пустые консервные банки, бутылки и мятые одноразовые стаканчики, я прошелся по кабинету в поисках чистого стула. Вообще кабинет Льва Давидовича был образцом антисанитарии и прочего свинства. Как и следовало ожидать, поиски мои не увенчались успехом.
- Неприятности? – поинтересовался Лева, кинув на меня мимолетный взгляд.
- Так, пустяки, - отмахнулся я. – А ты чего такой трезвый?
- Работы много. Но ты не переживай, для друга время всегда найдется! Сейчас отправлю клиенту учредительные документы, и начнем…
- Это ты через компьютер отправлять собираешься? – уточнил я.
- По модему.
- И как ты только с этой штукой справляешься?..
- Жизнь заставила научиться. Да и тебе бы давно пора. На пороге двадцать первый век, а ты… Деревня…
- Пусть деревня… - попытался возразить я, но остановился на полуслове.
В этот момент по коридору неторопливо прошагали Павлов с клиенткой. Одного взгляда сквозь открытый дверной проем кабинета оказалось достаточно, чтобы надолго лишиться дара речи. Таких ярких, сногсшибательных красавиц мне встречать еще не доводилось. Высокая, необыкновенно стройная блондинка лет двадцати-двадцати двух, одетая в несколько граммов дорогой материи, которая мало что скрывала, но зато выразительно подчеркивала красоту естественных форм, промелькнула в дверном проеме словно двадцать пятый кадр и скрылась, навсегда сохранив свой божественный образ в ячейках моей зрительной памяти.
- Уф-ф-ф!.. – только и смог сообщить я.
- Вот-вот, - весомо изрек Дурыч, вытирая салфеткой вспотевший лоб. – Только эта конфетка завернута в бронированный фантик - зубки поломаешь…
- Я бы не пожалел половины челюсти, - мечтательно произнес я.
- Ты ей и с целыми челюстями не больно-то нужен, а без половины морды уж и подавно!..
Тем временем вернулся проводивший клиентку Павлов.
- Ну, господа алкоголики, что скажете? – поинтересовался Павел Семенович, необычайно довольный произведенным эффектом. – Хороша куколка?
- Где ты ее откопал? – завистливо спросил я.
- Сама явилась, - отмахнулся Павлов. – Это про нее сложили песню: «Чтоб иметь такие ноги, нужен белый лимузин».
- Или бешеный грузин, - передразнил коллегу Прохорович.
- Лев, зависть – ужасный грех, - упрекнул товарища Павлов. – Твою душу не примут в рай даже по решению кассационной коллегии Верховного Суда.
Дурыч, привыкший к издевательским нападкам коллеги, пропустил его замечание мимо ушей.
- Все, готово, - сообщил он вслух, выключая компьютер. – Пошли в «приемную».
«Приемная», или, в переводе на понятный читателю язык, комната отдыха, располагалась в дальнем конце офиса. Чтобы попасть в этот оазис релаксации, надо было пройти через кабинет Павлова.
Стол был уже накрыт. Литровая бутылка «Золотого Кольца», две баночки шпротов, хлеб и миска с маринованными огурчиками составляли материальную часть банкета. Ассортимент был привычным для нашей компании. Если отдыхать случалось совместно с дамами, меню значительно расширялось, благо средства преуспевающей адвокатской конторы позволяли…
- Господа, прошу к барьеру, - пригласил Пашка. – Алексей, открывай флакон, Лева, достань шанцевый инструмент…
Лев Давидович проворно дополнил композицию рюмками, ножом и вилками. Выполняя распоряжение друга, я откупорил бутылку и разлил водку по непривычно чистым рюмкам.
- А кто вам посуду вымыл? – с удивлением поинтересовался я.
- Верка твоя, кто же еще… - легкомысленно проболтался Дурыч.
- Она уже и с вами успела переспать? – спросил я с упреком.
- Ты же ее не трахаешь, - исчерпывающе объяснил Павлов.
Аргумент был справедливым. Я действительно умудрился сохранить со своей секретаршей хоть и дружеские, но все же платонические отношения. Возразить мне было нечем.
- Ладно, за что выпьем? – спросил я.
- Конечно, за эту, как ее, инаугурацию, - ответил Прохорович.
Я посмотрел на календарь. Сегодня был четверг, одиннадцатое мая. Со дня инаугурации вновь избранного президента прошло всего четыре дня. Учитывая, что самые крупные всенародные праздники юристы отмечали как минимум неделю, тост был вполне обоснованным.
- Ну, за его президентское величество! – обобщил Павлов.
Захрустели на зубах огурчики, замелькали над шпротами мельхиоровые вилки. Праздник начался.
- Муха, объясни, наконец, что тебя настолько вывело из равновесия, что ты явился к нам средь бела дня? – задал вопрос Лев Давидович, первым справившийся с закуской.
- Да псих какой-то ворвался в офис, а охранник с Веркой в это время шуры-муры выплетал…
- Накажи их рублем, - предложил Павлов.
- Лучше розгами, - посоветовал недемократичный Прохорович.
- Да черт с ними, проехали, - отмахнулся я. – Паша, лучше расскажи нам про свою красотку.
- Роковая женщина! И к тому же убежденная вдова, - загадочно сообщил Павлов. – А вообще, между нами говоря, довольно странная дамочка. Но денег много, намного больше, чем мозгов в ее симпатичной головке…
Я был хорошо знаком со стилем изложения своего друга. Он любил выдерживать в кульминационных моментах повествования мастерские паузы, и сбивать его с мысли наводящими вопросами было неразумно. Поэтому я молча наполнил рюмки.
- Она, не моргнув глазом, отлистала мне две сотни баксов лишь за то, что я процитировал ей двадцать восьмую главу Гражданского процессуального кодекса…
- Налито, - напомнил Дурыч, не любивший долгих пауз между приемами водки.
- Между прочим, - продолжил Паша, проигнорировав сообщение коллеги, - возможно, тебе, Алексей, доведется поближе познакомиться с этой длинноногой штучкой…
- Да? – удивился я. – Каким образом?..
- Давай, выпьем сначала, а то Дурыч прожжет меня взглядом. После объясню…
Вторую употребили за новый кабинет министров, после чего Прохорович настоял на безотлагательном поднятии бокалов в честь славной российской адвокатуры. Тост был священным, и лишь после третьей стопки Павлов продолжил свой доклад:
- Девочку эту зовут Корделией…
- Она иностранка? – предположил Дурыч.
- Нет. Фирсова Корделия Михайловна – таково ее полное имя. Ничего иностранного в фамилии и отчестве. Думаю, кто-то из ее родителей был чрезмерно увлечен творчеством Шекспира…
- Видимо, мамашка накануне родов читала «Короля Лира», - согласился Лев Давидович.
- Но это к делу не относится, - заметил Павлов. – Так вот, эта принцесса заявилась в нашу контору, озабоченная вполне естественным желанием вступить в права наследницы своего весьма зажиточного супруга.
- А супруг, надо полагать, умер? – уточнил я.
- В том-то вся и закавыка… Горячо любимый муж, который, кстати сказать, вдвое старше дочери короля Лира, бесследно исчез. Последний раз Корделия видела свою половину живым и невредимым первого мая. Несчастный уехал в город праздновать День Международной солидарности трудящихся, или как он там теперь называется… В общем, с праздника супруг не вернулся…
- Он, что же, живет за городом? – спросил я.
- Да, у него свой особняк в ближайшем пригороде.
- У девочки и впрямь цыплячьи мозги, - высказался Прохорович. – Богатенький муженек в кои-то веки вырвался на праздники в город, чтобы как следует отдохнуть, развлечься, оторваться по полной программе… А эта дура приперлась к Пашке выклянчивать права на наследство. Будь он хоть папа римский, все равно не смог бы сделать Корделию наследницей живого загулявшего супруга.
- Я тоже намекнул ей на праздники, - сказал Павлов. – Но она и слушать не стала. Закатила глаза к небу, заломила руки и поклялась, что ее нежно любимый супруг непременно мертв, потому что ей сообщило об этом любящее сердце. И, как следствие, я должен во что бы то ни стало, за разумное вознаграждение, добиться судебного признания ее прав на наследство.
- Клинический случай, - прокомментировал Дурыч.
- И что ты ей посоветовал? – поинтересовался я.
- Посоветовал ей поделиться со мной двумя сотнями долларов.
- Твой совет, надо полагать, пришелся ей по вкусу?
- Отстегнула не поморщившись… За эту сумму я пообещал ей составить надлежащее заявление в суд согласно статье двести пятьдесят третьей Гражданского процессуального кодекса. Но при этом заметил, что для объявления гражданина умершим или признания его временно отсутствующим суду должны быть известны обстоятельства, подтверждающие безвестное отсутствие гражданина, либо обстоятельства, угрожавшие пропавшему без вести смертью или дающие основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая. Показаний любящего сердца предполагаемой вдовы для принятия судебного решения явно недостаточно.
- И что она?
- Что она? Достала платочек и стала вытирать слезящиеся глазки. Трогательно призналась в том, что она совершенно не приспособлена к самостоятельной жизни, поведала о своих скромных юридических познаниях и сообщила, что у нее есть лишь деньги, на которые она только и может рассчитывать…
- Начинаю догадываться, что ты ей посоветовал, - угрюмо сообщил я.
- Естественно, я посоветовал Корделии обратиться за помощью к частному детективу…
- И, разумеется, ко мне…
- Конечно! Ведь ты же самый лучший!..
- Ну, спасибо, удружил…
- Не понимаю, чем ты недоволен? Я рекомендовал тебя состоятельной клиентке, а ты обиженно надуваешь щечки! Тебе не нужны деньги?
- Мне не нужны сумасшедшие клиенты. С одним психом я уже имел удовольствие сегодня пообщаться, больше не желаю.
- Не волнуйся, Алексей, дочь короля Лира сегодня не нанесет тебе визит. Она обещала подумать, а в случае согласия позвонит тебе по телефону. Так что если твоя совесть запрещает тебе наживаться на слабоумных клиентах, вполне можешь ей отказать.
В разговор вступил Прохорович:
- Леша, все твои клиенты немножечко того… Ни один человек, находясь в здравом рассудке, не догадается обратиться к частному детективу.
Я хотел было достойно ответить Дурычу на его оскорбительный выпад, но в этот момент в «приемную» вошел Костя и сообщил, что к нам прибыл посетитель.
- Скажи, что сегодня неприемный день, - распорядился Павлов. – Дадут нам, в конце концов, спокойно отдохнуть?
- Гражданин из уголовного розыска, - сказал охранник, - настаивает на немедленной беседе. Кажется, у них там какое-то убийство…
- Черт знает что! – выругался Павлов.
Дурыч, сознавая неизбежность встречи, скоропалительно наполнил рюмки и выпил без провозглашения тоста.
- Пригласи в мой кабинет, - удрученно сказал Пашка. – Леша, давай…
Осушив рюмки, мы встали из-за стола и прошли в рабочий кабинет Павлова.
Вместо ожидаемых бравых парней из «убойного» отдела пред наши помутневшие очи предстал участковый инспектор Микола Полищук. Дородный украинский хлопец с круглым мясистым лицом, проработавший на своем участке без малого двадцать лет, старшина Полищук имел репутацию в меру тупого, минимально коррумпированного любителя водки и еженедельных презентов от мелкорозничных торговцев, работающих на подведомственной ему территории. Полищук не был частым гостем адвокатской конторы «Павлов и Прохорович», но был достаточно хорошо знаком с ее хозяевами, чтобы вести себя бесцеремонно.
Небрежно поздоровавшись, участковый снял фуражку, с размаху плюхнулся в самое просторное и мягкое кресло, блаженно вздохнул, после чего рефлекторно обвел помещение ищущим взглядом. Угадав значение этого взгляда, Павлов поставил перед гостем стакан и пол-литровую бутылку «Столичной», специально припасенную для такого рода случаев. Водка была откровенно «паленой», но Полищук мог без ущерба для здоровья употреблять и гораздо более вредные продукты. Лицо участкового просияло, и он незамедлительно взялся за дело.
Я с удовольствием наблюдал, как милиционер залпом проглотил стакан предложенного пойла. В закуске Микола не нуждался.
- Уф-ф-ф! И устал же я, хлопцы, - доверительно сообщил старшина, с благодарностью глядя на Пашку. – Дурной денек сегодня выдался…
- А что случилось? – нетерпеливо поинтересовался я.
Полищук неодобрительно посмотрел в мою сторону, перевел взгляд на бутылку, плеснул еще полстакана и тут же выпил.
- Дурной, говорю, денек выдался, - повторил он. – Вот жмурик некстати нарисовался. И, надо же, аккурат на моем участке! Нет, чтобы на той стороне улицы… Так он, гад, прямо под вашими окнами издох!
Дурыч, стоявший ближе всех к окну, поднял жалюзи, и мы дружно уставились на место трагедии. Машина «скорой помощи», милицейский «козелок», несколько человек в форме и в штатском курили чуть в сторонке, искоса поглядывая за неторопливыми действиями фотографа, работавшего «по трупу».
Тело погибшего покоилось в тени отцветающей черемухи. Неестественно выгнутая спина и развернутая на сто восемьдесят градусов голова лежащего не давали возможности заподозрить его в эйфорическом отдыхе. Узнав в усопшем своего недавнего посетителя, я громко икнул. Неужели Костя не рассчитал усилий? Нет, это, пожалуй, слишком…
- Кто это его так? – спросил Дурыч.
- Он мне ничего не рассказал, - остроумно буркнул участковый. – Может, сам упал неосторожно. Перебрал малость, поскользнулся и сломал себе шею…
- А заодно и хребет в районе поясницы, - скептически заметил Павлов.
- Вскрытие покажет, - равнодушно отозвался Полищук. - Операм-то что – глухарем больше, глухарем меньше… Вон, стоят, трутни, анекдоты травят. А мне четыре дома обойти надо, каждого жильца опросить. А толку? Один хрен, никто ничего не видел и не слышал…
- А кто обнаружил труп? – спросил я.
- Пацан восьмилетний. Вышел с тузиком своим погулять, глядь, а дяденька-то в кустах валяется и вроде как признаков жизни не подает. Ну, мальчонка, понятно, испугался и к бабушке побежал. Бабка проворная оказалась: скоренько так «ноль-два» набрала. Трупик-то еще тепленький, медичка говорит, часа не прошло, как беднягу замочили…
Эксперт правду говорит, подумал я про себя. Психопата Костя выпроводил минут сорок-пятьдесят тому назад. Кто ж его так, бедолагу?..
- Ну, в общем, будем считать, что я вас троих опросил, - заявил Полищук, наполняя стакан. – Я так понимаю, ничего по поводу происшедшего вы сообщить мне не можете? Криков, шума, возни, драки там какой никто не слышал? Выстрелов там, взрывов?..
- А что, есть огнестрельные ранения? – удивился Дурыч.
- Да откуда им взяться? – еще больше удивился участковый. – Говорю же, у мужичка шея сломана. Упал, видать, с дерева, и хребет пополам…
- Нет, Микола, к сожалению, мы, действительно, ничего не слышали, - за всех ответил Павлов. – Ты уж извини…
- Да я особо и не рассчитывал, - признался Полищук и осушил еще полстакана. – Ну, я пошел, работы теперь до завтрашнего вечера… А это я, пожалуй, с собой прихвачу, вдруг жажда одолеет…
Старшина спрятал во внутреннем кармане кителя бутылку с остатками водки, надел фуражку и вышел из кабинета таким ровным шагом, будто и не употребил только что четыреста граммов «беленькой».
Не успела закрыться дверь за участковым инспектором, как зазвонил телефон. Павлов снял трубку и, после короткого общения с абонентом, пригласил к аппарату Прохоровича.
- Тебя, - коротко сообщил он коллеге.
- Наливай пока, - попросил меня Дурыч. – Алло…
Мы с Павловым вернулись в «приемную», чтобы за праздничным столом обсудить трагическое происшествие. Лев Давидович присоединился к нам минуту спустя. Он был суров и бледен.
- Дурыч, что с тобой? – обеспокоенно поинтересовался Павлов.
- … мать! - бранно произнес Прохорович. – … их всех!!!
Двумя короткими очередями Дурыч влил в себя шесть рюмок водки, и только после этого смог внятно объяснить причину своих волнений. Выяснилось, что молоденькая секретарша вновь учреждаемой фирмы, принимавшая по модему учредительные документы, кропотливым трудом составленные Прохоровичем, по неопытности нажала не на те кнопки, и не сохранила принятые файлы.
- Ну, так пошли еще раз, - посоветовал Павлов, еще не догадавшийся о масштабе произошедшей трагедии.
- Да я уже на своем компьютере стер все за ненадобностью! – сорвавшимся голосом прокричал Прохорович.
- Зачем? – удивился я.
- Ай! – махнул рукой Дурыч. – Три дня работы коту под хвост…
Удрученный потерей результатов мучительных трудовых свершений Лев Давидович без объяснений покинул «приемную». Праздничное настроение не собиралось навещать и меня: слишком сильным оказалось впечатление от увиденного за окном офиса юристов.
- Пожалуй, пойду к себе, - сообщил я Павлову.
- Ну что ж… - понимающе кивнул Пашка и убрал недопитую бутылку в холодильник. – Будет настроение, заходи.
На лестнице я вновь повстречался со старшиной Полищуком. Он двигался встречным курсом, очевидно, завершив опрос обитателей офисов и коммунальных квартир этого подъезда. Участковый был мрачен и прошел мимо меня, не сказав ни слова. Пустую бутылку из-под водки я обнаружил у дверей своего офиса.

- Это по какому такому случаю потребовалась боевая раскраска? – строго спросил я секретаршу. – Куда-то собралась?
Верка отвела от лица гигантский косметический набор и доложила, сопроводив свое сообщение самым обезоруживающим взглядом:
- Хочу на покойничка посмотреть. Никогда живого трупа не видела…
- Мозги твои куриные. Живых трупов не бывает, – философски заметил я. – Давай-ка живо за свой стол! До конца рабочего дня еще два с половиной часа.
- Фи, грубиян! – обиделась Верка. – Мало того, что игнорируешь меня как женщину, так еще и армейские порядки вводишь. Скоро заставишь топать по офису строевым шагом. Солдафон!
Затевать дискуссию с секретаршей не имело смысла, и я проследовал в свой кабинет, строго приказав охраннику ни под каким предлогом не выпускать Верку из офиса до окончания рабочего дня. Я не хотел, чтобы она или Костя узнали в покойном нашего недавнего посетителя.
Столь беспринципная, на первый взгляд, гражданская позиция объяснялась следующими соображениями. Мой рассказ о визите сумасшедшего все равно не помог бы милиционерам раскрыть это убийство, а затаскали бы нас по своим кабинетам изрядно. Терять драгоценное рабочее и личное время на бессмысленные процессуальные процедуры я считал непозволительным расточительством.
Поскольку окна моего офиса выходили во двор, секретарша лишилась потенциальной возможности опознать потерпевшего. К счастью, труп увезли достаточно оперативно, и к семнадцати часам, когда за Веркой зашел очередной ухажер, следов преступления уже не осталось.

Следующие четыре дня я провел в поисках похищенного хомячка. Расследование, конечно, унизительное для частного детектива моего уровня, но несоразмерная с происшествием сумма предложенного гонорара убедила меня в серьезности данного поручения.
Десятилетняя дочурка преуспевающего бизнесмена утратила своего любимца в школе во время перемены между уроками русского языка и ботаники. Горе потерпевшей было столь велико, что она наотрез отказалась есть, спать и ходить в школу до момента возвращения похищенного грызуна. То, что хомяк был украден, не ставилось девочкой под сомнение. По ее словам класс прямо-таки кишмя кишел завистниками, и это было не первое покушение на ее хвостатую собственность.
Несколько щелбанов одноклассникам потерпевшей, полкило шоколадных конфет в качестве взятки для одноклассниц, и злодей-похититель был найден. Хомяк был благополучно возвращен, а тысяча североамериканских долларов, не облагаемых налогом, пополнила мой актив.
Заперев сейф, я бросил взгляд на часы. Стрелки приближались к семнадцати часам. Рабочий день подходил к концу. Сейчас появится Верка, отметил я машинально, и не ошибся.
- Лешенька, дорогой, я тебе больше не нужна сегодня? – услышал я голос секретарши, уже успевшей переодеть туфли.
- А какой с тебя вообще прок? – сказал я устало.
- До семнадцати ноль-ноль, может, и не много. А вот после…
- И что после?
- После семнадцати я уже не твоя подчиненная, а свободная женщина. Между прочим, очень страстная…
- Опять у тебя между ног чешется? – проворчал я.
- У меня всегда там чешется, - томно призналась секретарша. – А ты... импотент!
- Не тебе судить.
- Заколдовала тебя эта стерва! – убежденно заявила Верка, имея в виду, разумеется, Марину.
- Ладно, рабочий день закончился. Чеши отсюда…
- Хам!
- Шлюха, - парировал я.
- Ну и сиди тут один, обнимайся со своим сейфом! Кстати говоря, ты недооцениваешь не только мои женские прелести, но и профессиональные качества…
Для ускорения процесса прощания я решил отказаться от продолжения полемики. Поняв, что не добьется от меня ответа, Вера принялась развивать свою мысль:
- Я сегодня делала уборку в офисе…
- В каком? – не сдержался я. – В соседнем?
- В соседнем я прибираюсь после работы. И, хочу заметить, публика там намного благодарнее…
- Посмотрим, как они отблагодарят тебя, обнаружив у себя триппер или сифилис…
- Фи! Как это низко… Ваши оскорбления, шеф, не делают вам чести. Вот!
- Ладно, целомудренная моя, что ты там плела про уборку?
- На полу в коридоре под креслом я нашла кое-что…
- Надеюсь, не таракана?
- Представь себе, не таракана… «Лопатник» я нашла, вот что!
Инстинктивно я похлопал себя по карману пиджака. Мой бумажник был на месте.
- Поздравляю, - сказал я, успокоившись. – И много там было денег?
- Пятнадцать рублей. Они и сейчас там лежат. Думается, это портмоне принадлежит тому психу, которого Костя вытряхивал в четверг из офиса…
- С чего ты взяла? – оживился я.
- А там фотка евоная с бабой какой-то…
- Ну-ка, принеси мне этот трофей…
- Рабочий день, между прочим, уже закончился, - кокетливо напомнила секретарша.
- Верка, выпорю! – предупредил я.
- Наш начальник просто душка! – фыркнула Вера, развернувшись на каблуках. – И как я тебя терплю?..
Изрядно потрепанный бумажник из кожзаменителя, помимо пятнадцати рублей и упомянутой секретаршей фотографии, содержал в себе две зубочистки, одну тыквенную семечку и билет на электричку. На фотографии был изображен покойный в компании женщины невыразительной внешности, по всей вероятности, жены. Никаких подписей на обратной стороне фотокарточки я не обнаружил.
Наибольший интерес я проявил к билету. Обыкновенный такой билетишко на пригородную электричку, проданный второго мая в кассе железнодорожного вокзала до четвертой зоны. На первый взгляд ничего примечательного. Но с обратной стороны обнаружилась карандашная запись, сделанная торопливой рукой: «Некрасовская, 15 – юр. конс.».
Меньше всего я ожидал обнаружить в личных вещах покойного адрес своего офиса. Дважды перечитав эту запись, я громко присвистнул. Выходит, тот визит был спланирован погибшим заранее. «Юр. конс.», очевидно, означает «юридическая консультация». Кроме адвокатской конторы моих друзей, иных юридических фирм по данному адресу не располагалось. Следовательно, псих стремился попасть к Пашке с Дурычем, но в силу неведомых мне причин ошибся этажом. Странная история…
- Спасибо, Верунчик, - сдержанно поблагодарил я секретаршу, - можешь быть свободна.
- Конечно, «можешь быть свободна», - передразнила меня Верка. – Нажил на моих стараниях пятнадцать рублей, а теперь гонишь прочь…
- Наличность можешь забрать, - великодушно разрешил я.
- Оставь себе, - фыркнула Верка. - Купи своей крале мороженое. Чао!
Выказав таким образом свое отношение к моей щедрости, секретарша хлопнула дверью и покинула офис. На этом рабочий день должен был завершиться. Но в этот момент прозвенел телефонный звонок. Какая сила заставила меня снять трубку? Если бы я остался верен параграфам трудового законодательства, возможно, убийство несчастного обладателя зубочисток и тыквенной семечки так и осталось бы нераскрытым…
- Детективное агентство Мухина, - сообщил я в трубку голосом референта. – Добрый день.
- Здравствуйте, - услышал я приятный женский голос. – Я звоню вам по рекомендации адвоката Павлова…
- Представьтесь, пожалуйста, - попросил я, приготовив блокнот и авторучку.
- Фирсова Корделия Михайловна.
На миг у меня перехватило дыхание. Перед глазами тотчас же возникла памятная картина: длинные бронзовые ножки, высокая трепещущая грудь, пышная копна белокурых вьющихся волос и остальные прелести прекрасного женского тела, скрытые под несколькими квадратными сантиметрами полупрозрачной ткани. Желание личной встречи с Корделией сделалось непереносимым.
- Я вас внимательно слушаю, - сообщил я для поддержания разговора.
- Я хотела бы нанять вас для выполнения небольшой детективной работы…
- Небольшой?..
- Но за щедрое вознаграждение, - поспешно уточнила дама.
- Когда вы намерены посетить мой офис?
- Прямо сейчас, если вы не возражаете…
- Не вижу препятствий. Адрес вам известен?
- Да, Павел Семенович говорил, что ваш офис находится этажом выше.
- Совершенно верно. Приезжайте, буду ждать вас.
- Спасибо.
Дочь короля Лира повесила трубку.
- Пожалуйста, - сказал я с опозданием.
Черт, зачем я пригласил ее? Я ведь вовсе не собирался браться за это дело. Если Павлов верно обрисовал ситуацию, поручение Корделии должно быть совершенно нелепым. Впрочем, ясно как божий день, что влекло меня вовсе не поручение, и даже не крупный гонорар, а сама поручительница…
Томную паузу ожидания я решил заполнить традиционным способом. Бар был под рукой и содержал в себе довольно широкий ассортимент напитков. Я остановил свой выбор на «кампари». В конце концов, сказал я себе, расслабиться я имею полное право. И это было справедливо, ведь не успел я отдохнуть после завершения труднейшего дела о пропавшем хомячке, как меня ожидала новая ответственная миссия.

- Здесь тысяча долларов, - сообщила Корделия, положив на стол почтовый конверт без марки.
- Милочка, - сказал я, отодвигая от себя деньги, - за тысячу долларов я возвращаю детишкам потерянных хомячков. Ваше поручение потребует от меня значительно больших усилий…
- О, понимаю! Но это только аванс…
- Это несерьезно, - твердо заявил я в надежде на то, что скупость клиентки заставит ее отказаться от моих услуг. Уж больно не хотелось мне браться за эту работу. Но я недооценил глубины ее желания.
- Простите, если вас обидела, - произнесла она, открывая сумочку. – Здесь еще четыре тысячи. Если надо больше, скажите… Да, и это только аванс, плюс я готова оплатить все оперативные расходы. Питание и кров я вам предоставлю. Собирайтесь. Машина ждет у подъезда.
Не предоставив мне возможности возразить, Корделия показала свои прекрасные тылы и вышла из кабинета. Огонь, а не баба! И чего я не трахнул ее прямо на письменном столе? Может, она только этого и добивается… Тогда не пришлось бы тащиться в ее загородный дом…
Сборы мои длились недолго: короткий инструктаж охраннику, ритуальный звонок Маринке с выражением жалости по поводу невозможности скорой встречи, укладывание аванса в сейф, и все. Я был готов к выполнению задания.
Дочка короля Лира ждала меня на заднем сиденье джипа. Шофер, коротко стриженный качок со свернутым набок носом, распахнул передо мной дверь как перед президентом. У меня возникло сильное желание сунуть ему пятачок на чай, но, оказавшись рядом с прекрасной Корделией, я тут же забыл о существовании галантного шофера.
Случаются в жизни такие моменты, когда, едва познакомившись с женщиной, уже заранее знаешь, что непременно вступишь с ней в греховную близость. Сейчас был именно такой момент. И хотя никаких видимых предпосылок к такой самоуверенности не наблюдалось, я был совершенно убежден в неизбежности скорого соития. Интересно, что по этому поводу писал Зигмунд Фрейд? Надо будет спросить у Пашки, он парень эрудированный, наверняка вспомнит…
Стекла «Гранд Чероки» были густо затонированы, и я мог бы заняться любовью с клиенткой прямо на заднем сиденье, но смущало присутствие водителя. Я решил отложить проявление чувств до более благоприятного момента, тем более что аванс мне был выдан вовсе не за это.
Осиновка де-факто существовала уже добрый десяток лет, однако, де-юре она получила статус населенного пункта лишь в январе текущего года. Бывшее колхозное поле, разбитое предприимчивыми гражданами из руководящей касты общества на полугектарные сегменты личных участков, было застроено шикарными особняками, крытыми немецкой черепицей.
Именно туда и везла меня дочь короля Лира. Аромат ее духов все более отдалял мои мысли от предстоящего расследования. Заднее сиденье джипа было слишком широким, что позволило прекрасной Корделии целомудренно поставить между нами свою сумочку. Я пожалел, что мы ехали не в «Запорожце»…
На протяжении всего пути клиентка без устали трещала о каких-то малозначительных подробностях ее безвозвратно утраченного семейного счастья с усопшим супругом. Я слушал Корделию вполуха, пытаясь сконцентрировать внимание на прелестях ее тела, параметры которого качественно превосходили коротенький умишко, помещавшийся в ее прекрасной головке.
До Осиновки мы добрались меньше чем за сорок минут. На площади порядка сорока гектаров было угроблено стройматериалов на многие миллионы долларов. Огромные вычурные домины отличались совершенной архитектурной безвкусицей. Застройка поселка велась, по всей видимости, в соревновательном режиме. Генеральную задачу новоселы определили по принципу: «Я вам покажу, кто здесь круче и богаче». Общее впечатление от этого российского Беверли-Хиллза «подсластилось» острым ароматом коровьего навоза, доносимого юго-западным ветром из расположенного по другую сторону трассы колхозного коровника.
- Парадиз! – иронично заметил я.
- Чего? – переспросила Корделия Михайловна.
- Я говорю, рай кругом.
- А, чепуха, - махнула изящной ручкой принцесса, - вот на Канарских островах, помнится…
Любоваться мечтательным выражением лица клиентки я не стал и вышел из машины. Бритоголовый уже ковырялся у ворот, пытаясь снять навесной замок размером с гирю. Я задрал голову и принялся рассматривать ту часть дома госпожи Фирсовой, что возвышалась над двухметровым забором из профилированного алюминия.
Четырехэтажный кирпичный особнячок с пятью башенками, полудюжиной балконов и лоджий, сложно ломаной крышей напоминал сказочный домик из мультфильма о добрых гномиках. Стены были оштукатурены и покрашены в мутно-зеленый цвет. Ярко-красная черепица гармонировала разве что с кучкой ломаных кирпичей, сваленных в ближайшей канаве. Я заподозрил, что за забором обнаружится баня и бассейн с фонтаном в виде писающего мальчика.
- Игорь, ну что ты там возишься? – услышал я недовольный возглас Корделии, обращенный к вспотевшему водителю.
- Замок барахлит, - пожаловался Игорь.
- Ну так сломай его на фиг, - посоветовала хозяйка и утомленно вздохнула.
Это распоряжение пришлось шоферу по вкусу. Несказанно обрадованный предоставленной возможностью применить физическую силу, качок обхватил своими лопатообразными ручищами дужку замка и без заметных усилий вырвал его из ворот вместе с петлями.
- Игорь занимался вольной борьбой, - сообщила мне Корделия. – Я наняла его присматривать за домом, следить за участком, ну и вообще по хозяйству…
- Я думал, он просто шофер…
- Да, и машину он водит умело, - согласилась хозяйка. – Но больше все-таки по хозяйству…
Мне трудно было представить себе Игоря с веником и совочком в руках. Однако в жизни встречаются и более значительные несоответствия.
Насчет бани и бассейна я не ошибся. Был также и фонтан, но не в виде мальчика, а в форме шести рыбок осетровых пород, свисавших почему-то с вершины финиковой пальмы. Банька являлась частью длинной одноэтажной постройки, протянувшейся вдоль северного забора. Кроме собственно бани, постройка включала в себя также комнаты отдыха, биллиардную, летнюю кухню, хозблок и четыре гаража. Бассейнов было два: один возле бани - для купания, второй, с фонтаном, возле летней кухни – для уточек. Правда, уточек еще не было, но Корделия пообещала завезти их в ближайшее время.
- А где у вас огород? – поинтересовался я у хозяйки, окидывая взглядом засеянный английской травкой участок.
- Какой огород? – удивилась Корделия Михайловна.
- Ну как же… Должен же Игорь где-то применять свои агрономические познания?
- Какие познания? – переспросила Корделия, сделавшись почти точной копией куклы Барби – такой же красивой и пустоголовой.
- Ну, милочка, вы же сами сказали, что ваш мальчик в основном присматривает за участком. Я подумал, что он выращивает для вас огурчики, помидорчики, свежую зелень… Или он умеет только выкорчевывать замки из ворот?
- Ах, вы такой шутник, - кокетливо прощебетала Корделия. – Может, перейдем на «ты»?
- Не возражаю, - согласился я. – Тогда заодно предлагаю перейти в летнюю кухню. Если ваш садовник не занимается возделыванием плодоовощных культур, то, быть может, он способен подать нам прохладительные напитки?
- Конечно… Игорек! Накрой на стол в летней кухне… Алексей, ты любишь шашлык?
- Из Игорька?
- Хи-хи-хи, - тоненько пискнула Корделия. – А ты забавный…
- У тебя сложное имя – Корделия. Может быть, есть альтернативное?
- В каком смысле?
- Ну, например, Ипполита Матвеевича Воробьянинова мама и Остап называли Кисой. А как тебя называла мама, подруги, муж, наконец?.. Коря? Деля?..
- Котя, - созналась дочь короля Лира. – Так меня называл покойный муж…
При этом на глазах Коти появилась влага.
- А, кстати, почему ты так уверена в смерти супруга? Я так и не услышал ни одного серьезного довода в пользу этой версии.
- Ох, - тяжело вздохнула убежденная в своем вдовстве Корделия, - давай сначала перекусим. О делах поговорим позже. Хорошо?..
- Договорились.
Пока Игорек возился возле мангала, мы утоляли жажду апельсиновым соком. Напиток, надо признать, для меня непривычный, а отдельно от водки и вовсе омерзительный, но я стойко держался…
- Игорь работает у нас недавно, - сообщила Корделия. – Я наняла его по рекомендации соседей. Вообще-то у нас есть еще один работник, Игнат, но он куда-то пропал, вот уже четвертый день от него ни слуху ни духу. Не представляю, куда он мог деться… Он ведь фактически – бомж, жил у нас… Да, Юра взял его полгода назад. Игнат его бывший одноклассник. Убогий, никчемный человечишка, но трудолюбивый и честный, добрый мужчинка со сложной судьбой.
- Юра – это твой муж? – уточнил я.
- Да, конечно. Я, наверно, забыла сказать, Пупышев Юрий Ильич – так звали моего супруга.
- Насколько я помню, твоя фамилия Фирсова…
- Я оставила девичью фамилию. Понимаешь, с моим-то именем носить фамилию Пупышева, это уж чересчур… Я решила остаться хотя бы Фирсовой. Юра не возражал…
- А этот ваш Игнат, он, что, плохо справлялся с работой?
- С чего ты так решил?
- Ну, раз понадобилось нанимать еще и этого амбала…
- А, вот ты о чем… Нет, Игнат - отличный работник, но не умел водить машину. А тут как раз соседи попросили пристроить мальчика после армии. Права у Игоря есть, вот я и убедила Юру взять его на работу.
- Понятно, - рассеянно протянул я, с ненавистью глядя в стакан с соком. – А нет ли в ваших закромах чего-нибудь более бодрящего?..
- А, понимаю! – воскликнула Котя так радостно, словно выиграла в лотерею трехкомнатную квартиру. – Игорь, принеси, пожалуйста, нам джин с тоником… Леша, ты любишь джин?
Поскольку Игорь уже ушел за джином, вопрос, обращенный ко мне, я счел символическим. Вообще-то я не был поклонником «елки», но джин был все-таки лучше апельсинового сока. Я смиренно согласился.
- Скажи мне, Котя, а к чему все же такая срочность? Я имею в виду, зачем тебе понадобилось юридическое признание смерти мужа? Ты, как законная его супруга, можешь беспрепятственно распоряжаться семейным имуществом: жить в вашем доме, ездить на ваших машинах, тратить ваши общие деньги. Разве не так?
- Ох, Алексей, ты не понимаешь… Раз уж Юры нет в живых, я должна как-то устроить свою личную жизнь. Не ходить же мне вечно в статусе неофициальной вдовы? Я еще молода, хочу иметь семью, детей, наконец. Понимаешь?
- У тебя уже есть жених? – предположил я.
Девушка слегка смутилась, отвернулась в сторону бассейна с отсутствующими уточками и даже уронила очередную слезу в стакан с соком.
- Мы с Юрочкой так сильно любили друг друга, - всхлипнула она, в типично женской манере уйдя от ответа.
Вести плодотворную беседу с плачущей женщиной – занятие нервное и неблагодарное. Я решил повременить с допросом. Течение разговора следовало перевести в нейтральное русло.
- Мне кажется, дрова уже достаточно прогорели, - сообщил я, - пора ставить шампуры, а то угли превратятся в золу, и не будет достаточного жара…
Как и следовало ожидать, Корделия не умела готовить шашлык. Поскольку Игорь пошел за джином, по всей вероятности, на его историческую родину, заняться приготовлением мяса пришлось мне.
Когда запах жареной баранины распространился по всему участку, наконец-то вернулся Игорек с металлической корзинкой, очевидно, украденной из универсама. В корзинке находились: литровая бутылка «Гринолса», три пластиковые бутылочки с тоником, мисочка с фруктами, два фужера и упаковка бумажных салфеток.
- Что-нибудь еще? – поинтересовался наш нерасторопный гарсон у хозяйки, сообразив, по-видимому, что финальную стадию приготовления шашлыка я ему не уступлю.
- Леша, нам еще нужен Игорек? – переспросила меня Корделия.
- Только его фартук, - отозвался я, обрадованный поводом неназойливо избавиться от общества этого верзилы, который не понравился мне с первых же секунд знакомства.
- Иди, - распорядилась Корделия Михайловна, и гарсон вынужден был удалиться.
- Вы, наверно, много ему платите? – предположил я.
- Игорю? С чего ты так решил?
- Ему больше подошла бы работа вышибалы в ночном клубе, - разъяснил я. - Он не только не ухаживает за огородом, но и совершенно не подходит для роли официанта.
Корделия пристально посмотрела на меня, потом в спину удаляющемуся мажордому, и лишь когда взгляд ее упал на корзину с напитками, небрежно оставленную на полу, на лице вдовы обозначилось понимание.
- У него еще совсем мало опыта, но это, я надеюсь, придет со временем…
Я хотел было высказать свое мнение относительно периода ожидания этой сомнительной эволюции, но передумал. Шашлык уж зарумянился, а стол все еще не был накрыт. Пришлось брать инициативу в свои руки.
Пока я усердно исполнял взятую на себя роль, Корделия молча сидела, откинувшись на спинку шезлонга. На лице красавицы застыло то ли мечтательное, то ли скорбящее выражение. Более детально изучить ее задумчивое чело не представлялось возможным, ибо внимание мое сильно отвлекали открытые до грани неприличия ноги вдовы. Кроме того, мне надо было разлить по бокалам напитки.
Мне нечасто доводилось самому смешивать джин с тоником. На свой страх и риск я определил пропорцию составляющих так: один к трем – для Корделии и один к нулю – для себя. Заметив это, хозяйка высокомерно заявила:
- Пить неразбавленный джин – это сущее жлобство…
В ответ на ее шпильку я вынужден был заметить, что в светском обществе также не принято закусывать джин-тоник шашлыком.
- А чем его надо закусывать? – с неподдельным интересом спросила Котя.
- Не в курсе, чем закусывают джин, но зато определенно знаю, что под шашлык из баранины подают сухое белое вино.
- Да? – удивилась Корделия. – Игорь!
- Не надо, - остановил я ее. – Терпеть не могу вино. Если у вас нет водки, то сойдет и джин…
- Ты пьешь водку? – удивилась Котя.
А я еще больше удивился тому, что ее это удивило. И что, по ее мнению, должен пить молодой, энергичный россиянин? Неужели «кока-колу»?..
Не успел я популярно растолковать своей необразованной собеседнице мотивацию большинства русских традиций, как, откуда ни возьмись, на террасе появился Игорь. Явившийся на тревожный зов хозяйки, халдей-садовник казался напряженным и готовым к немедленной схватке с тысячей недоброжелателей.
- Игорек, принеси, пожалуйста, нашему гостю водки, - попросила Корделия.
Обманутый в своих ожиданиях Игорь ослабил напряжение шейных мышц и с молчаливым кивком неспешно отправился выполнять поручение. Я подумал, что с большим удовольствием он порвал бы меня на куски и насадил бы их на шампуры.
По опыту я знал, что Игорек вернется нескоро, и потому решил начать с неразбавленного джина.
- Предлагаю выпить за знакомство! – произнес я, подняв бокал.
- Что ж, - неопределенным образом согласилась Корделия, поднимая свой фужер.
Поскольку она не спешила развивать свою мысль, я несильно коснулся своим бокалом края ее бокала и выпил вонючий английский самогон до дна. Вдова посмотрела на меня с нескрываемым восхищением, пробормотала что-то нечленораздельное и, одарив меня соблазнительной улыбкой, так же до дна осушила свой фужер.
- Молодчина, Котя! – похвалил я свою ученицу.
- Как это мило! – восхитилась девушка, не отрывая взгляда от опустевшего сосуда. – Никогда не пробовала пить такими огромными порциями…
- Хэ, детка! Это еще цветочки! Только скажи, и я покажу тебе настоящие ягодки, - пообещал я.
- Слушай, Лелик! – воскликнула Котя голосом женщины, достигшей первой стадии алкогольного опьянения. – А давай закусывать это шашлыком! Плевать на светские условности!
Я почувствовал, что порог полного взаимопонимания с клиенткой будет достигнут в ближайшее время.
- Не вижу препятствий! – радостно отозвался я. - Барашек готов…
Шашлык и в самом деле вступил в фазу готового блюда. Мясо хорошо пропеклось, покрылось золотистой корочкой и при этом не успело засохнуть. Я снял с мангала два шампура, остальные отодвинул в сторону, подальше от углей.
- Будем есть прямо с шампуров? – спросил я.
- Никогда не пробовала, - призналась Котя. – Это, наверно, так романтично…
- Наверно, - согласился я. – Главное, не касаться губами шампура, можно обжечься.
Давиться вторым бокалом джина мне не пришлось, так как Игорь доставил холодную, запотевшую бутылку «смирновской». Перекусив, мы вновь обратились к напиткам. Разговор заладился.
- А ты не пыталась обратиться в милицию? – задал я давно мучивший меня вопрос.
- О, это такое отвратительное заведение! - сморщив носик, сообщила Корделия. – Там еще сидят такие наглые, неприятные типы. Их еще называют каким-то жаргонным словом… Кажется, «менты»… Конечно, пыталась… Они поначалу приняли меня за валютную проститутку!
Я прикинул, что на этом поприще Котя могла бы сделать оглушительную карьеру.
- И что потом?
- В каком смысле? – переспросила девушка.
- Ну, после того, как они приняли тебя за путану, а ты, надо полагать, развеяла их заблуждение… Что было после этого?
- Я сказала, что хочу написать заявление о пропавшем муже…
- А они?
- Они обращались со мной как с глупым ребенком! Язвительно шутили, хихикали исподтишка и намекали на то, что мой покойный муж вовсе не погиб, а пьет водку в компании женщин легкого поведения!
- А все же, почему ты уверена в обратном?
- Видишь ли, Алексей… Налей еще, пожалуйста… Благодарю. Так вот, тому есть много причин. Во-первых, соседи…
- И что соседи? – оживился я, ощутив, что вот-вот начну отрабатывать аванс.
- Юра поехал в город не один, а с группой товарищей. У нас есть друзья, например семья Кирпичевых. Живут по соседству, через три дома от нас. Вася Кирпичев – главный инженер станции техобслуживания, его жена Лиза – главный бухгалтер той же станции и дочь директора. Петрович, еще один наш сосед, холостяк, живет один, работает в коммерческом банке старшим экономистом. Боря Баевский, тоже наш сосед, был одноклассником Юры. У него вообще с женами неразбериха. Четыре раза был женат, столько же разведен. Живет поочередно то с одной, то с другой, в Осиновку приезжает отдохнуть от них всех…
Наконец-то начался сбор информации. Не умея стенографировать, я с недавнего времени стал пользоваться диктофоном. Я включил запись незаметно для клиентки. Пока я не услышал от нее ничего такого, что помогло бы мне отработать гонорар, но я был опытным детективом и хорошо знал, что, прежде чем сделать какие-либо выводы, следует долго и тщательно по крупицам собирать всевозможную, часто лишнюю, информацию.
- Первого мая, - продолжала свой рассказ Корделия Михайловна, - Юра, Вася, Боря и Петр Петрович вместе уехали в город. Поехали на двух машинах: на юрином «мерседесе» и на «БМВ» Петра Петровича.
- А у Васи и Бориса автомобилей нет? – уточнил я.
- Есть, конечно! – хмыкнула Корделия. – Я же сказала, ребята поехали на праздник. Просто Петрович вообще непьющий, а Юра полгода назад закодировался. Поэтому они могли быть за рулем. Если бы пили, наняли бы такси или посадили за руль Игорька…
- Понятно. И чем же закончилась их гулянка?
- Ну, они сходили в сауну, погуляли по городу, посидели в каком-то ресторане и поехали домой.
- Но твой муж не вернулся?
- Не вернулся, - всхлипнула несчастная и смахнула со щеки крупную слезу.
- И как объясняют это его товарищи?
- Вася и Боря возвращались с Петром Петровичем. Юра поехал один, сославшись на небольшое неотложное дельце в городе, сказал, что задержится только на полчаса…
- Понятно. Но это первая причина. Ты сказала, будто причин несколько…
- Юра был генеральным директором крупной топливной компании, владел контрольным пакетом акций. Последнее время на него сильно давили какие-то люди, я не знаю, кто именно…
- Чего они хотели?
- Они хотели, чтобы Юра продал им значительную часть своих акций.
- Вполне законное желание, - прокомментировал я. – У нас рыночная экономика, и никому не запрещается желать купить те или иные акции.
- Но Юра не хотел продавать! А они требовали, угрожали…
- Так. С этого момента, пожалуйста, подробней.
- А подробней я не знаю. Юра не посвящал меня в свои дела, да я все равно ничего в них не понимаю, так что и не спрашивала. Просто случайно несколько раз слышала краем уха его телефонные разговоры с этими бандитами. После этих разговоров муж выглядел подавленным и пил валерьянку.
- Ясно. А есть еще третья причина?..
- Я сердцем чувствую, Юрочка мертв…
Лицо Корделии вновь покрылось сыростью. Я решил, что на сегодня хватит. Надо переключиться на отдых. В конце концов, рабочий день закончился давно. Наступил прохладный майский вечер, активизировались летающие насекомые.
- Деточка, тебя не кусают комарики? – участливо поинтересовался я. – Может, сядем поближе к огню? Мне жалко твою нежную кожу…
- Да, давай растопим камин.
Предложение хозяйки показалось мне разумным, и я взялся за дело.
Летняя кухня была оборудована прекрасным изразцовым камином, встроенным в ее заднюю стену. Кованая чугунная поленница была заполнена чудесными березовыми чурками. В отдельном ведерке находились заранее заготовленные щепки. Разжечь огонь было делом техники.
Котя придвинула свой шезлонг вплотную к камину. Я последовал ее примеру, устроившись прямо напротив хозяйки. Когда огонь разгорелся, Корделия блаженно откинулась на спинку шезлонга, положив свои прелестные ножки на мои колени. Интересно, это был знак, который подают женщины понравившимся им мужчинам, или просто дочь короля Лира приняла меня за пуфик? Я решил не торопиться с выводами и закурил сигарету.
- Котя, ты не будешь возражать, если я сниму с тебя туфельки? – попросил я принцессу. – Не пойми меня превратно, просто я беспокоюсь о своем здоровье: каблучки больно острые, как бы не повредили мои гениталии...
- Сними, если хочешь, - равнодушно согласилась Корделия и для облегчения моих усилий приподняла одну ножку.
И хотя я давно уже вышел из возраста подглядывания за девочками, не смог удержаться от того, чтобы заглянуть ей под юбку. Белоснежные трусики, как мне показалось, были изготовлены из занавесочного тюля. Сквозь крошечные ажурные дырочки в ткани наружу пробивался аккуратный черный пушок. «Надо же, а сверху совершенная блондинка!» - подумал я с удивлением.
Солнце уже скрылось за горизонтом, и лишь мерцающие языки пламени освещали летнюю кухню. В этом мягком чарующем свете Корделия выглядела еще более соблазнительной. Сняв с ее прелестных ножек туфли, я инстинктивно принялся нежно массировать ее стопы. Котя не возражала. Мне даже показалось, что этот процесс доставляет ей удовольствие. Не меняя темпа, она продолжала мелкими глоточками пить свой джин-тоник, но по участившемуся дыханию девушки я догадался, что мои ласки возымели нужное действие.
Все испортил ставший мне совершенно ненавистным Игорек. Этой скотине вздумалось врубить карнавальное освещение. В одно мгновение сотни фонарей и прожекторов вспыхнули по всей территории участка. Даже фонтан засветился всеми цветами радуги от источников света, расположенных под водой. Стало светлее, чем днем. Интимная атмосфера была варварски разрушена.
Реакция Корделии на это событие оказалась несколько заторможенной. Она медленно распахнула веки, удивленно посмотрела на фонтан, затем на меня, на свои ноги, глубоко вздохнула и вяло поднялась с шезлонга, высвободив свои пяточки из моих горячих ладоней. Мне захотелось немедленно открутить бритую башку Игорька от его мускулистой шеи.
- Тебе нравится? – спросила Котя, меланхолично глядя в искусственно освещенное пространство.
- Отвратительно! – не в силах сдержать нахлынувших эмоций проворчал я.
Мой ответ, казалось, совершенно не огорчил Корделию.
- И рампы свет нас разлучает, - неожиданно процитировала она Аллу Борисовну. – Слишком ярко. Я говорила Юре, этот свет никому не принесет счастья… Пойдем, я покажу тебе участок.
Я посмотрел в свой бокал: там еще плескалось граммов сто водки. Чтобы продукт не выдыхался, пришлось его выпить. Захватив очередную порцию шашлыка, я отправился на экскурсию.
- Дом я покажу тебе позже, - сообщила Корделия. – А пока еще не совсем похолодало, посмотрим участок. Это волейбольная площадка, за ней теннисный корт. Юра любил играть в теннис, а мне не нравятся активные игры на жаре – не люблю потеть. Приходилось в одной руке держать ракетку, а в другой флакончик дезодоранта. Жутко неудобно… Это баня, бассейн. Плавать я люблю.
- А там вы собирались устроить футбольное поле? – спросил я, указав на огромный участок земли, засеянный английской травкой.
- Юра обещал построить детскую площадку, - ностальгически заметила Котя. – Я очень хотела завести детей…
Упоминание о детях выглядело настолько трогательным, что я чуть не подавился куском баранины.
- У тебя еще все впереди, - попытался я утешить Корделию.
- А вот там будет стоять голубятня! – воскликнула вдова настолько радостно, как будто секундой раньше вовсе и не тосковала о несостоявшихся детях.
Я отметил, что столь резкие перепады настроения, случавшиеся с моей клиенткой, являются признаком психического расстройства. К сожалению, мне не удалось вспомнить название этой болезни. Надо будет проконсультироваться у психиатра…
- Вы держите собаку? – спросил я, заметив огромную собачью будку, крытую той же черепицей, что и хозяйский дом.
- Держали, - удрученно вздохнула Котя. – Барсик, к сожалению, умер.
- Обычно Барсиками называют котов, - заметил я.
- Нашего кавказца звали Барс, - сухо произнесла Корделия, интонацией поставив жирную точку на этой теме.
Совершив обход участка, мы возвращались к исходной точке.
- У вас четыре гаража, - заметил я. – В каждом есть автомобиль?
- До исчезновения мужа у нас было три машины, - сообщила Корделия Михайловна, – «мерседес», «чероки» и микроавтобус «фольксваген». Четвертый бокс – для ремонта. Там есть яма, всякий инструмент, тиски и еще какие-то штуки, в которых я совсем не разбираюсь…
- А где стоял «мерседес»?
- Второй слева гараж. Первый – ремонтный бокс, - уточнила хозяйка.
- Могу я посмотреть внутри?
- Зачем? – удивилась Котя.
- Сам не знаю, - честно признался я. – Профессиональное любопытство.
Корделия пожала плечами и громко позвала прислугу. Игорек предстал перед хозяйкой настолько быстро, словно вырос из-под земли.
- Открой, пожалуйста, гараж, - попросила Котя. – У тебя пульт с собой?
Пульт у Игорька был с собой. Шофер-управдом не стал спорить с хозяйкой, хотя во взгляде его я прочел явное неудовольствие этим поручением. Он нажал на кнопку маленького брелочка, и ворота с электрическим приводом медленно поползли вверх.
Как и следовало ожидать, гараж был пуст. Ничего интересного я там поначалу не обнаружил. Лишь выходя, обратил внимание на следы, оставленные колесными протекторами на полу. Двумя параллельными полосками шины пересекали большое бурое пятно, въевшееся в бетонный пол.
- Похоже на кровь, - озвучил я свою мысль и, ожидая объяснений, посмотрел на клиентку.
Корделия вздрогнула всем телом, лицо ее сильно побледнело. Мне показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
- Котя, тебе плохо? – с тревогой спросил я.
- Ничего. Сейчас пройдет, - дрожащим голосом произнесла девушка.
На всякий случай я решил придержать ее за талию.
- Здесь погиб Барс, - сообщил до сего момента молчавший мажордом. – Юрий Ильич, когда выезжал из гаража, не заметил пса и переехал его пополам. Бедняжка умер почти сразу… Я пытался смыть пятно, но кровь намертво въелась в поры бетона. Теперь пол придется красить.
- Разве вы не держали собаку на цепи? – удивился я. – Кавказские овчарки очень опасны…
- Юрий Ильич иногда отпускал Барса погулять по участку, когда дома не было посторонних, - поведал Игорь. – Своих Барсик не трогал.
- Пойдем отсюда, - попросила Корделия. – Это место навевает на меня жуткие воспоминания.
Хотя мне никогда не приходилось содержать домашних животных, чувства Корделии мне были понятны.
- Игорь, проводи Алексея Владимировича в его комнату. Я ужасно хочу спать. Встретимся утром за завтраком. Спокойной ночи…
- Спокойной ночи, - пожелал я вслед удаляющейся хозяйке.

Мажордом не стал баловать меня экскурсией по дому, а прямо направил на второй этаж, где не слишком изящным жестом указал на широкую резную дверь.
- Ваша комната, - сухо произнес он. – Постельное белье в комоде.
Не попрощавшись и не предложив ужина, Игорек развернулся и сошел на первый этаж, оставив меня наедине с резной дверью и собственными мыслями. А мыслей, следует признать, у меня было гораздо меньше, чем впечатлений. Разбираться в них, стоя перед закрытой дверью предоставленной мне комнаты, было неразумно. Поэтому я повернул золоченую ручку и вошел внутрь.
Комната для гостей была обставлена довольно скромно. Я не обнаружил в ней ни джакузи, ни биллиардного стола, ни даже поля для гольфа. Типичный итальянский спальный гарнитур из орехового массива стоимостью не более восьми тысяч долларов, телевизор с размером экрана не более письменного стола, музыкальный центр из полутора десятков поставленных друг на дружку компонентов не доставал до потолка целых полметра. Вот и вся обстановка. Скромно все же живут российские миллионеры…
От нечего делать я распахнул дверцы платяного шкафа. На плечиках висело с полдюжины махровых халатов, с десяток спортивных костюмов, разноцветные шорты и три десятка футболок. Выбрав свой размер, я переоделся в спортивный костюм. В шкафчике для обуви я нашел подходящие кроссовки.
Разумеется, я не собирался ложиться в постель, не снимая обуви. Просто мой режим не предусматривал столь раннего обращения в состояние сна. Последний раз, когда я ложился спать в десять вечера, выпал из моей памяти по причине смертельного опьянения.
Свое нынешнее состояние я оценивал как умеренное. Имело смысл совершить вечерний променад. К тому же не давала покоя мысль о недопитой водке, оставленной в летней кухне. Погасив свет, я вышел из комнаты.
Стараясь не создавать лишнего шума, в кромешной темноте я прокрался по лестнице на первый этаж и направил свои стопы в сторону холла, сообщавшегося с прихожей. Не дойдя до холла нескольких метров, я остановился, заслышав странный шум за одной из закрытых дверей. Прислушавшись, я пришел к выводу, что источником привлекшего мое внимание звука является жалобный женский плач.
«Бедняжка!» - мысленно пожалел я Корделию. Интересно, что так расстроило Котю: воспоминание о трагической гибели Барсика или скорбь по пропавшему без вести супругу? Впрочем, это было не принципиально. Я оторвал ухо от двери и, бесшумно преодолев оставшиеся до парадного входа метры, выпорхнул из дома.
Праздничная иллюминация была потушена. Лишь несколько фонарей, нависающих над забором, очерчивали периметр участка прерывистой полоской желтоватого света.
Я немедленно проследовал к летней кухне и тут же убедился, что прислуга в этом имении из рук вон плохо исполняет свои обязанности. Стол был не убран. Бутылки и немытые стаканы стояли там, где мы их оставили. Недоеденный шашлык, облепленный мухами, доживал свой короткий век на остывшем мангале. Огонь в камине медленно умирал естественным путем. Красно-белые переливы березовых угольков изредка вспыхивали редкими и короткими языками пламени. Зрелище было завораживающим.
Я мысленно похвалил Игорька за его разгильдяйство и, плеснув в стакан немного водки, блаженно устроился в шезлонге.
С этой позиции было видно, что в доме светятся два окошка: одно на первом этаже, другое на третьем. Призвав на помощь дедуктивный метод Шерлока Холмса, я пришел к выводу, что на первом этаже располагается комната Корделии, а на третьем – Игоря. Несколько необычная дислокация, отметил я. Обычно комнаты прислуги расположены на первом этаже. Хозяева же, если они не являются инвалидами по части опорно-двигательной системы, как правило, селятся выше. Решением этой загадки я решил заняться в другой раз - совершенно не хотелось портить отдых бессмысленными ребусами.
Вечер был просто превосходный: полное безветрие, мелкий моросящий дождик, мягко тикающий по навесу летней кухни, приятное потрескивание угольков в камине, отменного качества водка в бокале - все это способствовало глубокой релаксации, недостижимой в условиях городского шума и суеты, присущей всякому мегаполису. Только вонь коровьего навоза да образ дебильной рожи Игорька, то и дело всплывающий в памяти, портили сложившуюся пастораль.
Размышляя на всякие отвлеченные темы, я постепенно опустошал бутылку, и когда в ней оставалось не больше ста граммов, мысли мои сами собой обратились к друзьям-юристам. Как они там без меня? Наверно, уже нажрались и пошли снимать баб. Их бы сейчас сюда, на природу. Вот бы повеселились…
Между тем, в комнате Игоря погас свет. «Тоже любитель рано ложиться спать», - наивно предположил я, не подозревая о том, что активность мажордома еще только началась…
 Поскольку водки осталось мало, а продлить удовольствие требовала душа, пришлось смешать водку с джином. Получилось, в общем, совсем недурно. Не успел я сделать и пары глотков своего нетрадиционного коктейля, как распахнулась парадная дверь и из дома вышел Игорек. Светя перед собой фонариком, он неторопливо обошел вокруг дома и остановился возле окна комнаты хозяйки.
Заинтригованный, я весь обратился во внимание. А служитель метлы и совочка тем временем занялся совсем несвойственным его профессии делом. Поднявшись на цыпочки, он трижды постучал в окошко и произнес приглушенным голосом:
- Котя, это я, Игорь… Котеночек, ты меня слышишь? Пусти, пожалуйста…
Это было довольно интересно. Похоже, отношения между Игорем и Корделией носят более глубокий характер, чем просто отношения между слугой и хозяйкой. Или, по крайней мере, слуга всеми силами к этому стремится…
Движимый целой гаммой сложных чувств, я решил вмешаться в течение событий.
- Я не знал, что у вас водятся кошки, - громко произнес я.
Игорек вздрогнул, стремительно, словно тигр на охоте, обернулся и направил луч фонаря прямо мне в лицо. Я ему мило улыбнулся. Сделав несколько шагов в мою сторону, он остановился и грубо спросил:
- А ты что тут делаешь?
- Не «ты», а «вы», болван! – наставительно изрек я. – Но если тебе интересно, отвечу на твой вопрос. Я отдыхаю после трудного трудового дня. А вот что ты тут делаешь, мне не ясно. Кошечек ловишь?.. И убери свой дурацкий фонарь! Глаза слепит.
Я не видел выражения лица собеседника, но мог предположить, что оно в данный момент имеет сходство с физиономией медузы Горгоны. Не сомневаюсь, Игорек был бы рад немедленно растерзать мое нетренированное тело, но официальный статус «прислуги за все» не позволял ему применить к гостю хозяйки грубую физическую силу.
Пробурчав что-то нечленораздельное, обломленный любовник вынужден был ретироваться. Я с удовольствием пронаблюдал за тем, как в окне на третьем этаже вновь зажегся свет, а несколькими минутами позже погас на всю ночь.
Джина и водки хватило еще на полтора часа полноценного отдыха. Не без труда я добрался до своей комнаты. Отдельные, наиболее сложные участки пути приходилось преодолевать на четвереньках. Но цель в итоге была достигнута, и я уснул крепким младенческим сном.

Утро семнадцатого мая я пропустил по причине вчерашней передозировки. Голова привычно раскалывалась на части, изо рта исходило зловоние, перебивающее доносящийся со стороны коровника аромат навоза.
Стараясь не менять положения головы в пространстве, я дотянулся рукой до пульта управления музыкальным центром и включил громкую музыку, извещая обитателей дома о своем пробуждении. В тайне я надеялся, что Игорек принесет мне на подносе завтрак и «поправочную» дозу. Но чуда не произошло. На мой музыкальный зов откликнулась лишь хозяйка. Изящная и цветущая, она грациозно вошла в мою комнату, чтобы пожелать доброго утра. Подноса с завтраком в ее руках я не обнаружил.
- У тебя удивительно крепкий сон, - с улыбкой на губах промурлыкала она, присаживаясь на краешек кровати. – Уже половина второго, а ты только проснулся. Когда ты успеваешь работать при таком режиме?
- Преимущественно по ночам, - сообщил я. – Такова специфика моей профессиональной деятельности…
- Да? Надеюсь, минувшей ночью ты достиг серьезных успехов в своей нелегкой работе, - хихикнула Корделия, не подозревая о точности своего предположения.
Я не стал посвящать клиентку в детали сделанных мною открытий.
- Котя, - деловым тоном произнес я, - нам надо составить план следственных мероприятий на сегодняшний день.
- Ой, как здорово! – обрадовалась Корделия. – Предлагаю съездить искупаться. У нас тут неподалеку есть чудесное озеро!
- Купание не относится к следственным мероприятиям, - жестко заметил я. – К тому же вода еще холодная…
- Вовсе нет! – капризно заявила Котя. – Озерцо не глубокое, и вода уже достаточно прогрелась. Я хочу купаться!
- Детка, проводить с тобой время для меня одно сплошное удовольствие. Однако хочу напомнить, что ты наняла меня для выполнения определенной следственной работы, никак не связанной с необходимостью купания в озере.
- Одно другому не мешает, - упорствовала Корделия. – Ну, не будь таким занудой…
Я понял, что переспорить дочь короля Лира мне не удастся. Придется уступить позиции. В конце концов, что я теряю? Ведь кто, как говорится, детектива ужинает, тот его и танцует. Желание клиента – закон…
- Ладно, - согласился я, - можно и искупаться…
- Ура!!! – воскликнула Корделия и чмокнула меня в небритую щеку.
- Но…
- Что? – утратив радостное выражение лица, переспросила Котя.
- Но сначала я должен позавтракать, принять «поправочную» дозу и побриться…
- Именно в такой последовательности?
- Не совсем. Сначала «поправочная» доза, потом все остальное.
- Я бы предпочла, чтобы ты сначала побрился… Но не буду настаивать. Тебе, по-моему, очень плохо…
- Ты права.
- Полежи. Я сейчас принесу.
Корделия продемонстрировала качество, наиболее восхищавшее меня в женщинах. Правильное понимание проблемы похмельного синдрома не свойственно представительницам слабого пола. В этом, собственно, их основная слабость. Котя же своим благородным поступком значительно возвысила себя в моих глазах. Я проникся к ней самыми теплыми чувствами.

После введения в организм «поправочного коэффициента» настроение мое значительно улучшилось. За полчаса я побрился, позавтракал и выбрал подходящие плавки. Корделия собиралась чуть дольше, но к половине третьего и она объявила о своей готовности.
- Поедем на машине или прогуляемся пешочком? – спросила она.
- А далеко до озера? – расчетливо поинтересовался я.
- Километра три.
- Тогда лучше на машине. А кто поведет?
- Игорь, конечно. Ты ведь уже выпил, а я с некоторых пор за руль не сажусь – боюсь…
- Побывала в аварии? – догадался я.
- Да, - подтвердила Котя.
- Тогда пойдем пешком, - решил я, не желая портить отдых обществом Игорька.
Котя не возражала.
Пляжная сумка Корделии имела размер дорожного чемодана и вес тяжелоатлетического снаряда. Разумеется, тащить ее пришлось мне. Я убедился, что сумка укомплектована должным количеством напитков, и мы двинулись в путь.
Покинув зону застройки, мы пошли по узкой лесной тропинке. Я не представлял себе, как здесь можно было проехать на автомобиле. Впрочем, наверно, есть объездной путь… По мере удаления от коровника, воздух становился все чище. Вдыхать ароматы лесных соцветий было необыкновенно приятно. Если бы не пляжная сумка, упорно тянувшая меня к земле, прогулку можно было бы отнести к разряду активного отдыха.
- Леша, а ты умеешь нырять? – неожиданно спросила Корделия.
- Умею, но не люблю, - сообщил я. – Котик, если тебе не трудно, возьми меня за свободную руку – для равновесия…
- Тебе тяжело? Может, передохнем? Можем пособирать грибы…
- В это время года грибы можно только искать, - сообщил я. – Собирать их начинают с августа. Не будем тратить время на бесполезное занятие. С сумкой я как-нибудь справлюсь.
До озера мы добрались вполне благополучно. Правда, само озеро не произвело на меня впечатления. Я бы назвал его скорее большой лужей. Заметив мое разочарование, Корделия поспешила развеять мои сомнения, с убедительностью туристического агента расписав прелести отдыха на берегу данного водоема.
Искать в этих широтах более живописные озера у меня не было никакого желания. Хотелось поскорее сбросить с плеча котину сумку. По этой причине я вынужден был согласиться, что лучшего места для отдыха нам не найти в радиусе тысячи километров. Правда, на этом мои мучения не кончились. По твердому убеждению Корделии, для достижения полного слияния с природой нам надо было пройти вдоль берега до самого живописного места.
Пропустив пару сносных пляжей, Котя привела меня к какой-то помойке и радостно объявила о том, что мы на месте. Я не считал себя крупным специалистом в поиске подходящих мест для отдыха, но выбор Корделии показался мне странным. Там, где мы остановились, песчаная полоска побережья была наиболее узкой. Мало того, в самую середину пляжа упиралась грунтовая проселочная дорога. Похоже, местные жители приезжали сюда мыть машины. Ямки и овражки, расположенные поблизости, были густо засыпаны всяким мусором. Впрочем, мусор валялся и вокруг двух отсыревших кострищ, украшавших единственную не поросшую папоротником полянку.
- Ты уверена, что это самое живописное место на озере? – с сомнением поинтересовался я.
- Здесь самое чистое дно, - сообщила Котя.
К ее словам я почему-то отнесся с некоторым недоверием, но спорить не стал. Раз ей нравится именно здесь, пускай отдыхает в окружении помоек. В конце концов, я на работе, и мне платят хорошие деньги. Спорить о вкусах с работодателем, по меньшей мере, неэтично.
Пока я стелил на травке одеяло и вообще выгружал сумку, Корделия скинула с себя юбочку и коротенькую маечку, не закрывавшую даже пупка, оставив на себе леопардовый бикини. Взглянув на клиентку в этом наряде, я проглотил обильную слюну. Стремление Игорька занять вакантное место на супружеском ложе Коти было мне понятным.
Чтобы удержать себя от покушения на изнасилование, пришлось немедленно прибегнуть к помощи джина. Не заморачиваясь на процесс смешивания напитка с газированной водой, я разом махнул полстакана «елки» и заел долькой лимона. Демон вожделения уступил свои позиции. Бахус оказался сильнее…
- Леша, брось ты это барахло! Пойдем, искупаемся! Вода – парное молоко. Покажи, как ты ныряешь, - скороговоркой произнесла Корделия.
- Душечка, - возразил я, - даже отсюда я вижу, что воды в этом водоеме не более пяти процентов. Все остальное – продукты гниения органических веществ. Это же болото! Ты хочешь подхватить малярию?..
- Ты невозможный! – безапелляционно заявила Котя и, протестующе виляя бедрами, стремительно вошла в воду.
Я рассчитывал, что Котя, имея неуравновешенную психику, норовистый характер и врожденную тягу к плаванию, показательно пересечет водоем в нескольких направлениях. Этот процесс, по моим расчетам, должен был занять не менее получаса, и я определил, что за это время успею прикончить пол-литра, но ошибся. Корделия, едва окунувшись в мутную воду безымянного водоема, развернулась на сто восемьдесят градусов и целеустремленно двинулась в мою сторону.
Поначалу я подумал, что вода показалась ей слишком холодной, но, метнув мимолетный взгляд на выходящую из пучины клиентку, совершенно потерял возможность о чем-либо думать и уже не смог оторвать глаз от этой божественной картины.
- Правда, забавно? – игриво спросила Корделия. – Сингапурское изобретение. Такая ткань стоит шестьдесят долларов за квадратный дециметр. Стоит ее намочить, и она становится абсолютно прозрачной! Видишь, какие крупные у меня соски?..
Я видел не только соски, но и все, что несколько секунд назад скрывалось под леопардовым купальником. И еще я почувствовал, что определенной части моего тела становится тесно в обтягивающих плавках…
- Между прочим, - продолжала Котя, - этот купальник почти не искажает фигуру. Хочешь сравнить с оригиналом?
Не дав мне возможности ответить на сей риторический вопрос, Корделия легко освободилась от сингапурского купальника и в полном неглиже приблизилась ко мне на сексуально неотвратимое расстояние. Устоять против такого откровенного натиска мог разве что кастрированный Буратино.
Итак, мое вчерашнее предчувствие сбылось. В последующие полчаса я был занят активным воплощением своих «космических» мечтаний.
Когда первая волна вожделения потухла в чреве моей клиентки, наступил момент осмысления происшедшего. Морально-этическая сторона свершившегося казуса волновала, похоже, меня одного. Корделия, вопреки моим предчувствиям, совершенно не испытывала никаких угрызений совести. Неоднократно удовлетворенная, она лежала на пляжном одеяле, блаженно раскинув руки в стороны. Произошедшее она восприняла также естественно, как если бы мы были с ней женаты два десятка лет.
- Дай сигарету, - попросила меня Котя.
- Ты же вроде не куришь? – удивился я, протягивая, однако, пачку «Мальборо».
- Иногда… в особо счастливые моменты…
- Спасибо за комплимент, - поблагодарил я.
Котя прикурила от моей зажигалки и, прижавшись щечкой к моей груди, задумчиво уставилась вдаль. Что она видела в освещенных солнцем просторах: игривую рябь водной поверхности, лесистый берег озера или постсексуальные галлюцинации – мне было неведомо. Ясно было одно: Корделия Михайловна Фирсова была слаба на передок. Сознавая, что за это открытие мне не суждено получить Нобелевскую премию, я решил не придавать случившемуся слишком большого значения.
- Кисонька, - обратился я к только что обретенной любовнице, положа руку на ее обнаженную грудь, - ты не устала? Может быть, еще разок…
- Милый, для тебя – сколько угодно! – охотно отозвалась Котя.
Убедиться в справедливости ее заверения помешало несвоевременное постороннее вмешательство. Как оказалось, местная помойка пользовалась популярностью не только в семье Пупышевых-Фирсовых. Нарастающий рокот автомобильного мотора, заставивший нас спешно одеться, в течение минуты материализовался в темно-вишневый полноприводный «Субару».
- Это Кирпичевы, - раздраженно сообщила Корделия. – Угораздило же их припереться именно теперь!..
- Это не те ли Кирпичевы, что ездили первого мая с твоим мужем? – вспомнил я.
- Васька с ним ездил, - уточнила Котя. – А Лиза с детьми была у матери в Таганроге.
- Ну, раз уж так случилось, познакомь меня с этим семейством, - предложил я. – Сексом займемся в другой раз…
- Сексом?! По-твоему, я похожа на какую-нибудь шалаву?! – возмущенно заявила Корделия, в очередной раз ошеломив меня своей непоследовательностью.
Семейство служителей автосервиса оказалось многочисленным. Из легковой «Субару» почти одновременно высыпали трое ребятишек, глава семейства, пузатый сорокалетний мужичок в темных очках, и его супруга, средних лет дамочка с ухоженным телом, не слишком красивая, но и не страшненькая.
- Корделия! – воскликнула Лиза. – Что ты тут делаешь?
- Мы загораем, - ответила завернутая в полотенце Котя.
- В этой помойке? – удивился Василий Кирпичев.
- Милая, - с упреком обратилась Лиза, ритуально чмокнув соседку в щечку, - не валяй дурака и пойдем с нами на нормальный пляж. Ты что, купалась здесь? Как тебе не противно!.. И что это за симпатичный молодой человек с тобой? Я его раньше не видела…
Преимущество женского многословия состояло в том, что отвечать можно было на один из массы заданных на одном дыхании вопросов, не показавшись при этом невежливым. Корделия выбрала последний.
- Знакомьтесь. Лиза, Вася, это Алексей, частный детектив, он занимается поисками Юры. Алексей, это мои соседи Кирпичевы Вася и Лиза, я тебе говорила о них…
Пока я обменивался любезностями с новыми знакомыми, Корделия принялась укладывать вещи обратно в сумку. Я подумал, что здравый смысл под давлением четы Кирпичевых одержал верх и мы все вместе отправимся сейчас на нормальный пляж, но ошибся.
- Мы пойдем домой, - сообщила Котя, упаковав вещи. – Мы здесь давно и уже порядком устали…
Я уже начал привыкать к странностям в поведении клиентки, и не стал как-нибудь комментировать ее заявление.
- Очень жаль, - равнодушно произнесла Лиза.
- Приходите к нам сегодня на ужин, - пригласил Василий.
- А кто еще будет? – не удержался я от вопроса. – Вы пригласили Петра Петровича и Борю Баевского?
- А вы разве с ними знакомы? – удивился Кирпичев.
- Еще нет. Но хотел бы познакомиться…
- А, понимаю, - догадался Вася. – Это нужно для вашего расследования. Рад буду помочь. Лиза, я думаю, мы пригласим их?
- Конечно, дорогой! Мы так переживаем за судьбу Юрика! Он был душой нашей компании. Котя, дорогая, я так тебе сочувствую!..
- Спасибо, Лизонька! – всхлипнула растроганная Корделия.
- А я сочувствую вам, - шепнул мне на ухо Кирпичев.
- Мне? Почему? – удивился я.
- Когда работаешь в обществе такой куколки, думаешь совсем о другом… - хитро подмигнув, произнес Василий.
Я не стал опровергать это очевидное предположение.
- Ну что ж, до вечера, - попрощался я.
- До вечера! – попрощались Кирпичевы.

В обратный путь Корделия повела меня дорогой, по которой приехали на озеро Кирпичевы. По моим расчетам этот путь был значительно короче узкой лесной тропы, путешествием по которой я «наслаждался» часом ранее.
На протяжении всего пути Корделия не проронила ни слова. Похоже, она была очень недовольна встречей на озере с соседской семьей. Самолюбие не позволяло мне предположить, что причиной ее недовольства могло послужить недостаточное качество оказанных мной сексуальных услуг…
На последних сотнях метров дистанции Корделия оторвалась от меня на несколько корпусов. Навьюченный пляжными принадлежностями, я уже не мог угнаться за беспричинно раздраженной любовницей. Наше скоропалительное бегство явилось той ложкой дегтя, которая испортила медовую бочку свершившейся физической близости с клиенткой. Настроение мое в итоге оказалось окончательно испорченным, и встретивший нас у ворот усадьбы Игорек буквально расцвел при виде наших кислых физиономий.
Ладно, пусть пока ликует, решил я для себя, посмотрим, кто будет смеяться последним… Ночью я устрою ему очередной облом! Эта мысль заметно повысила мне настроение, и я даже почувствовал, что успел нагулять зверский аппетит.

Обед согласно пожеланию хозяйки был подан в гостиной. Прислуживавший нам Игорек был на удивление расторопен. Гордый и неприступный словно героический крейсер, он дефилировал с подносом в руках, расставляя перед нами блюда, и даже не забывал убирать освободившиеся тарелки.
Корделия не проявляла присущей ее натуре словоохотливости. Погруженная в свои неведомые раздумья, она без аппетита поглощала пищу, изредка делая безадресные замечания относительно вкусовых качеств того или иного блюда. Я не пытался ее разговорить, по опыту зная, что настроение ее и без моей помощи может радикально измениться в любую минуту.
Так продолжалось до конца трапезы, пока исполненный трудового порыва Игорек не взялся разбирать пляжную сумку. Обнаружив в ней леопардовый купальник Корделии, мажордом сильно изменился в лице. Хотя ткань уже высохла и приняла свой обыкновенный вид, по реакции соперника я определил, что ему был известен секрет материала.
Настроение претендента на место в супружеском ложе Корделии совершенно испортилось. Он прилагал титанические усилия для сокрытия своих чувств, но это ему плохо удавалось. Подавая компот, он с такой силой поставил передо мной стакан, что расплескал по столу добрую половину напитка.
- Скатерть может не отстираться, - как бы между прочим заметил я.
Мое высказывание совершенно взбесило нашего официанта, и он, громко скрипнув зубами, стремительно покинул гостиную.
- Обидчив как капризный ребенок, - прокомментировал я бегство гарсона. – Котя, как ты с ним ладишь?
- Леша, то, что произошло на озере… ты не придавай этому серьезного значения, - неожиданно попросила Корделия.
- Ты имеешь в виду приглашение семьи Кирпичевых? – попытался закосить я под дурачка.
- Нет. Я имею в виду совсем другое…
- Не беспокойся, милая. Я не собираюсь завтра же тащить тебя под венец. К тому же я помолвлен. Хочу лишь заметить, мне было с тобой невероятно хорошо…
- Спасибо. Мне тоже…
Устранив таким образом терзания совести, Корделия Михайловна заметно повеселела.
- Надо позвонить Кирпичам, - совсем иным тоном произнесла она, - узнать, в котором часу нам следует явиться…
- Конечно, позвони, - поддержал я ее идею.
После краткого (около сорока минут) общения с Лизой Кирпичевой Корделия сообщила, что мы приглашены на девять часов. Петр Петрович и Боря Баевский, по словам Лизы, тоже обещали прибыть к назначенному времени.
Поскольку было уже начало седьмого, я посоветовал Корделии начать собираться. Сам же, почувствовав тягу к послеобеденному отдыху, удалился в отведенную мне комнату. Не раздеваясь, плюхнулся на кровать и включил музыку. Чтобы Игорь не скучал, увеличил звук чуть ли не до максимума. Для полноценного отдыха не хватало спиртного, но я надеялся компенсировать этот недостаток во время званого ужина у Кирпичевых.

Громкая рок-музыка действует на меня как колыбельная, и, когда одетая в вечернее платье с блесточками клиентка зашла в мою комнату, я громко и самозабвенно храпел.
- Алексей! – прокричала мне в ухо Корделия. – Ты не забыл, что нас ждут к девяти часам? Сейчас уже пять минут десятого…
Выключив радио, хозяйка повторила свое сообщение, и только после этого я открыл глаза.
- Милая, ты не хочешь поцеловать своего зайчика? – спросил я игриво и, не дожидаясь отрицательного ответа, притянул Котю к своим устам.
Поцелуй получился не слишком страстным: сказалось отсутствие взаимного стремления. Однако я избежал заслуженной оплеухи, что было несомненным успехом в развитии наших отношений.
- Я готов! – сообщил я, вставая с кровати. – В следующий раз, когда захочешь целоваться, крась губы несмазывающейся помадой…
- Кто тебя воспитывал? – возмущенная моим поведением, фыркнула Корделия.
- Родился в семье потомственных алкоголиков, был сдан в детский дом. В возрасте трех лет бежал. До помещения в ЛТП активно беспризорничал, - отрекомендовался я, намеренно скрыв истинные факты своей биографии.
- Трепло! – не поверила мне Котя. – Приведи себя в порядок и спускайся. Буду ждать тебя в холле.
Являясь представителем оперативной профессии, я был скор на сборы. Приведя в порядок прическу несколькими ловкими движениями ладоней, я устремился вниз и оказался в холле раньше клиентки.
- Пойдем, дорогуша! – весело предложил я. – Игорь, остаешься за старшего. Сильно не шали!..
Во взгляде мажордома я прочел острое желание оказаться со мной наедине в темном переулке. Мне были понятны его чувства.
Путешествие к вилле Кирпичевых заняло пару минут. В итоге мы опоздали всего лишь на четверть часа. Вся компания была уже в сборе. Атмосфера в усадьбе была пронизана ароматами навоза, костра и копченой рыбы.
- Добрый вечер! – поздоровалась встречавшая нас хозяйка. – Опаздываете…
- У нас не было точного адреса, - попытался оправдаться я. – Пришлось искать по запаху…
Лиза мило хихикнула и, подведя нас к выставленному под открытое небо столу, представила меня гостям.
Петр Петрович, дородный широколицый мужчина, мало походил на старшего экономиста. Я бы скорей заподозрил в нем талант мясника или, на худой конец, продавца пива в розлив. Боря Баевский был типичным представителем иудейского народа. Невысокий, чернявый, с характерной формы носом и быстрыми хитрыми глазками, он мог бы с успехом сыграть роль хозяина ювелирной лавки в дореволюционной Одессе. Спрашивать господина Баевского о его профессии было бы бестактно.
 По окончании ритуала знакомства мы были усажены за стол и извещены о том, что на ужин будет подана свежекопченая осетрина.
- Красное французское вино лучше всего подходит под белое мясо рыбы, - сообщил Баевский, надеясь поразить окружающих своими познаниями в области столового этикета.
- Предпочитаю русскую водку, - поставил я выскочку на место.
Мое замечание произвело благоприятное впечатление на краснолицего Петровича.
- От этой французской бормотухи только печень садится, - поддержал он меня. Для старшего экономиста коммерческого банка Петрович неплохо разбирался в медицине. Жаль, что он был непьющим…
Глава семейства Кирпичевых, похоже, также не разделял пристрастия многоженца Баевского к легким виноградным напиткам. Тщательно избегая строгого взгляда супруги, он радостно выставил на стол литровую бутылку «Донской». Я почувствовал в нем родственную душу.
- Если Борис Моисеевич так желает, пусть давится своим вином, - презрительно произнес Василий. – А что будут пить дамы?
- Джин-тоник, - не раздумывая сообщила Корделия.
- А я, пожалуй, вино, - заказала Лиза, бросив солидарный взгляд в направлении господина Баевского.
Итак, со вкусами определились. Относительно закуски разногласий не возникло. Копченая осетрина ни у кого не вызывала отрицательных эмоций.
- Ну, куда же подевалась Мария? – вращая головой, поинтересовалась хозяйка усадьбы.
- По-моему, ты отправила ее за тарелками, - напомнил забывчивой супруге глава семейства.
Я подумал, что Машей зовут одну из трех дочерей Кирпичевых, но ошибся. Когда Мария со стопкой тарелок в руках появилась на горизонте, я понял, что по возрасту она годится Лизе скорее в матери, чем в дочери. Очевидно, она прислуга, пришел я к логическому умозаключению.
В отличие от Игорька Маша показала себя расторопной прислугой. Она очень проворно сервировала стол, подала напитки, холодные закуски и даже установила в центре стола вазу со свежесрезанными цветами. При этом она еще и занималась копчением рыбы. Я оглядел участок Кирпичевых и отметил, что он изобиловал фруктовыми деревьями, кустарниками и грядками. В четырех просторных теплицах зеленела ботва каких-то овощных культур. Если в усадьбе не было иных наемных работников, то, по всей видимости, уход за этими насаждениями также лежал на плечах Марии. Мне даже показалось, будто я раньше где-то встречал эту женщину. Но, наверно, я ошибался…
- У вас хорошая прислуга, - заметил я хозяевам.
- Да, Маша очень умелая и ответственная работница, - согласилась Лиза.
- Это у них наследственная черта, - добавил Василий.
- Игнат – родной брат Марии, - пояснила Корделия.
- Это тот самый бомж, что сбежал от вас несколько дней назад? – уточнил я.
- Я бы сказала, исчез… Игнат – робкий и беззащитный человек. Не представляю, зачем бы ему понадобилось покидать наш дом…
- Мария очень переживает, - сообщила Лиза.
- Вы думаете, исчезновение слуги как-то связано с пропажей хозяина? – чуть слышно спросил меня Петр Петрович.
- Пока рано делать какие-либо выводы, - сообщил я ему доверительно.
- Мальчики, о чем вы там шепчетесь? – нарочито громко спросила Елизавета. – Это некрасиво. Не успели познакомиться, а уже секретничают!..
- Я уговаривал Петра Петровича выпить водки, - соврал я.
- Но я отказался, - поддержал мою ложь Петрович.
- Тогда пусть выпьют те, кто не скован рамками сомнительной благодетели! – предложил Кирпичев. – Маша! Где рыба?
- Позвольте, я пока налью, - предложил я, сгорая от нетерпения.
- Окажите любезность, - согласилась хозяйка.
Я уже знал, в какой пропорции следует разбавлять джин для Корделии и с этой задачей справился легко. Не возникло проблем и с водкой. А вот с вином пришлось повозиться. Подлые французы воткнули в горлышко бутылки пробковую затычку вместо привычной полиэтиленовой. Я вспомнил, как Дурыч однажды проталкивал такую же хреновину обратной стороной вилки. У него это получилось довольно ловко. Но я подозревал, что в светском обществе такое применение вилки не поощряется. Не желая показаться жлобом, я протолкнул пробку указательным пальцем. Получилось, на мой взгляд, неплохо.
- Есть же штопор! – охнула шокированная Лиза.
- Ерунда! – отмахнулся я, гордый проявленной сноровкой.
Но радоваться успеху было преждевременно. Вытащить палец из бутылки оказалось не так-то просто. Синея от напряжения, я потянул на себя руку, удерживая бутылку между коленями. Боль в плененном суставе все нарастала, а палец не продвинулся ни на миллиметр.
Ситуация выходила из-под контроля. Я вспомнил Андрея Миронова, герой которого в известном кинофильме безуспешно пытался «превратить брюки в элегантные шорты», и постарался скопировать его знаменитую улыбку. Улыбка-то получилась, а вот палец застрял намертво.
- Попробуйте покрутить пальцем, - посоветовал Петрович.
- Может, смазать палец оливковым маслом? – предложила Лиза.
Постепенно в процесс освобождения моей конечности включились все собравшиеся. Когда консилиум предложил разбить бутылку, Борис Моисеевич как бы между прочим заметил, что это вино в Париже стоит полторы тысячи франков. Получив в ответ от хозяев бутылки порцию осуждающего шипения, господин Баевский от дальнейшего участия в дискуссии отстранился.
В конце концов бутылку разбили о бетонное кольцо колодца. Правда, горлышко при этом осталось на пальце, но зато главная причина моего несчастья была ликвидирована. Полторы тысячи франков красной лужицей растеклись по зеленой лужайке.
Горлышко успешно раздавили между входной дверью в коттедж и косяком. Освобожденный палец был синим, непривычно пухлым и благоухал виноградом. Приняв поздравления, я предложил всем вернуться к столу.
Осетрина к тому времени была уже готова и равными порциями разложена по тарелкам. Званый ужин начался. Любители французских вин вынуждены были довольствоваться джин-тоником. Хорошей моральной компенсацией за перенесенные мной физические страдания я посчитал кислую физиономию Баевского.
Осетрина была просто божественна. Уплетая горячее, таявшее на языке деликатесное мясо, я на время позабыл о двух побудительных причинах своего визита. Первая из них состояла в желании продвинуть свое расследование, а вторая, не менее важная, в желании показательно напиться.
Исполнить второе свое желание было просто. Все необходимое для этого было на столе. Укротив первую волну голода, я крепко взялся за рюмку.
- Предлагаю тост за присутствующих здесь дам! – провозгласил я, встретив единодушное одобрение собравшихся.
Карусель светской вечеринки завертелась полным ходом.
Петр Петрович оказался очень интересным собеседником. Вася Кирпичев был приятным собутыльником и вообще душевным малым. И хотя он не блистал эрудицией как старший банковский экономист, зато часто и в тему острил, создавая непринужденную атмосферу.
Дамы пили мало, много болтали, в основном между собой, и в целом отдыхать никому не мешали. Борис Моисеевич, все еще куксившийся из-за разбитой бутылки вина, держался со всеми подчеркнуто вежливо и высокомерно, пытаясь изображать из себя светского льва. Однако все присутствующие понимали, что «отцом русской демократии» господину Баевскому стать не суждено.
Больше всего поражало меня усердие и трудолюбие Марии. Помимо того, что она очень толково и своевременно обслуживала нас за столом, она еще и присматривала за тремя детишками Кирпичевых самого шаловливого возраста.
Когда дети улеглись спать, я попросил хозяев пригласить Марию к нашему столу. Борис Моисеевич пробурчал что-то относительно этикета, но его никто не стал слушать.
- Машенька, золотце, откушайте с нами, - попросил Петр Петрович, освобождая на скамейке место рядом с собой.
- Ой, ну что вы, неловко как-то…
- Мария, не возражай! – настоял уже изрядно окосевший Кирпичев.
Прислуга с благодарностью подчинилась. Однако в глазах Марии продолжала держаться печаль. Видимо, женщина была сильно обеспокоена судьбой исчезнувшего брата. Надо будет побеседовать с ней завтра, решил я, и тут же вспомнил, что собирался проводить свое расследование.
Легче всего было бы наладить контакт с Васей Кирпичевым, но тот, почти до донышка испив на пару со мной литровку, оказался не в форме. Создавалось впечатление, что отец семейства вот-вот отправится в «люлю» вслед за собственными чадами. «Живыми» оставались двое участников последней поездки искомого Юрия Пупышева: непьющий Петр Петрович и оскорбленный в своих светлых чувствах Боря Баевский.
- Петр Петрович, - обратился я к непьющему, испытывая к нему больше симпатии, чем к многоженцу Баевскому. - А не прогуляться ли нам? Надеюсь, дамы нас извинят…
Дамы, занятые своими сплетнями, мало интересовались целью нашей прогулки и в принципе не возражали. Борис Моисеевич, похоже, был только рад избавиться от моего присутствия.
- Что ж, пожалуй, стоит немного проветриться, - согласился Петрович и, в свою очередь, принеся собравшимся извинения, встал из-за стола.
Неспешно мы удалились в направлении теплиц, в тени которых я и намеревался опросить Петровича о подробностях их первомайской вылазки. Деликатно придерживая меня за локоть, Петр Петрович помог мне преодолеть намеченное расстояние и, остановившись, сообщил:
- Внимательно вас слушаю, молодой человек. Вы, похоже, собирались задать мне несколько вопросов…
- Именно, - подтвердил я. – Видите ли, Корделия Михайловна настолько расстроена исчезновением супруга, что обратилась к услугам частного детектива с просьбой помочь ей в выяснении судьбы пропавшего… На милицию она не рассчитывает…
- Я ее понимаю, - кивнул Петрович.
- Видите ли, я очень хороший частный детектив, настоящий профессионал! – гордо сообщил я и уже приготовился широко раскрыть эту тему, но вовремя вспомнил, что нахожусь не на презентации своего агентства. – Однако ума не приложу, с чего начать расследование. Очень уж странные обстоятельства дела! Ни единой зацепки! У вас есть мнение на сей счет?
- Что конкретно вас интересует?
- Ну, у вас есть какая-нибудь версия, догадка?.. Куда мог пропасть ваш сосед?
- Представления не имею, - развел руками Петр Петрович.
- Спасибо, вы мне очень помогли, - поблагодарил я собеседника. – Теперь осталось потолковать еще с двумя свидетелями. Пойдемте к столу. Там еще, кажется, осталось немного водки…
- Извольте, - согласился Петрович и любезно помог мне добраться до цели.
Оказавшись за столом, я понял, что из двух неопрошенных свидетелей вменяемым остался только один, и тот вызывал во мне стойкое отвращение. Что касается господина Кирпичева, так тот уже дремал, положив щеку на скатерть. Я тоже чувствовал себя не слишком свежо и посему принял решение продолжить работу завтра. Эта мысль придала мне сил, и я в одиночку справился с остатками водки.
- Котя, пойдем спать, - предложил я клиентке. – Я что-то устал…
- Да, Лизонька, дорогая, что-то мы засиделись, - откликнулась Корделия. По всей видимости, мое предложение она сочла весьма заманчивым. – Спасибо за вечер. Все было просто замечательно!
- Да, Лизок, рыба была чудесной! – подтвердил я, пытаясь выбраться из-за стола.
- Я вас провожу, - сказал Петр Петрович и помог мне встать.
- Очень любезно с вашей стороны! – поблагодарила его Корделия.
- А я помогу уложить Василия, - вызвался Борис Моисеевич.
На этой мажорной ноте ужин был завершен.

Петр Петрович попрощался с нами у калитки. Игорь почему-то нас не встречал. Мы вошли в дом. Повсюду горел свет.
- Где же твой «бультерьер»? – ехидно спросил я Корделию.
- Наверно, прибирается где-то по дому, - предположила она. – Я пошла спать. Спокойной ночи!
Поскольку хозяйка не предлагала мне разделить с ней супружеское ложе, я пожелал ей приятных сновидений и проводил до дверей спальни.
- Ты сам-то найдешь свою комнату? – спросила она.
- Не беспокойся, - заверил я Корделию.
- Тогда до завтра.
- До завтра.
Прежде чем пойти спать, я решил все же выяснить, где находится прислуга. Для этого не потребовалось много усилий. Прогулявшись по первому этажу, я услышал шум воды за запертой дверью ванной комнаты. Очевидно, Игорек нежился в джакузи. Не думаю, чтобы его сморила усталость. По крайней мере, количество грязной посуды, скопившейся на кухне, не позволяло заподозрить прислугу в чрезмерном усердии. Готовится наверстать упущенное прошлой ночью, догадался я. Ну уж нет, парень! Пока я нахожусь под этой крышей, тебе Корделией не обладать!
Бросив этот немой вызов, я поднялся в свою комнату. В зеркале я обнаружил знакомое с детства лицо, озаренное заговорщицкой ухмылкой. Заперев изнутри дверь и погасив свет, я затих в ожидании.
Взбодренный струями гидромассажа, Игорек покинул ванную минут через десять. Несмотря на качественную шумоизоляцию помещений, я отчетливо услышал топот его могучих ног. Открыв окно, я высунул голову на улицу. Схема вечернего поведения мажордома мне была уже известна. Игорек не был изобретательным и в точности повторил свои вчерашние маневры.
Сначала он погасил во всем доме свет, затем поднялся в свою комнату, делая вид, будто готовится ко сну. Какое-то время спустя он погасил свет и вышел из комнаты. Через минуту он был уже на улице, лучом фонаря обводя окружающее пространство. Особо тщательно он осмотрел летнюю кухню. Но меня там не было.
Сейчас он должен будет постучать в окошко и попроситься на ночлег к Корделии. Пора действовать!..
Когда мой соперник, совершив свой нехитрый обряд, появился в холле, я бесшумно, словно мышь, сидел в кромешной темноте, держа наготове фонарь и журнал «Лиза». Светя прямо перед собой, Игорек крадучись пробирался в направлении комнаты хозяйки.
- Спокойной ночи, Игорь! – громко произнес я.
От неожиданности мажордом выронил из рук фонарь. Лампочка разбилась, и все погрузилось во тьму.
- Что! Кто здесь?! Что ты здесь… вы тут… э…
Включив свой фонарик, я посветил Игорю прямо в лицо. Его гримаса была отвратительна.
- Ты хотел спросить, что я читаю? – предположил я. – Журнал «Лиза». Очень рекомендую: в нем превосходные иллюстрации…
- Но…
- Но не проси прямо сейчас. Я еще не дочитал… У тебя, кажется, разбился фонарик… Тебе посветить?
- Не надо, я сам дойду, - плохо скрывая раздражение, пробасил Игорек.
- Будь осторожен, - напутствовал я его.
Скрипнув зубами, Игорек ушел наверх, но очень быстро вернулся. Напрасно он отказался от моей помощи. Без должной подготовки кувыркаться по крутым лестничным маршам – занятие не слишком приятное. Ему следовало хотя бы надеть каску…
Когда движение тела прекратилось, я включил верхнее освещение. Вид мажордома вызывал сочувствие. Заинтригованная произведенным шумом, из своей спальни показалась Корделия.
- Что случилось? – спросила она, удивленно глядя на стонущий комок мышц, распростертый на полу. – Вы что, подрались?
- Еще чего! – фыркнул я. – У нас с Игорем сложились очень теплые, почти братские отношения. Просто он сильно устал, выполняя взваленную на его хрупкие плечи непосильную хозяйственную работу… И вот результат! У мальчика отказали ноги. Котя, Игорь упал с лестницы.
- Какой ужас! – воскликнула Корделия, наклонившись над пострадавшим.
Я не разделял ее точку зрения. Ужас был бы лишь в том случае, если бы мажордом лежал сейчас на персидском ковре ручной работы. А поскольку ручеек крови, сочащийся из его рассеченной брови, стекал на итальянский щитовой паркет, величина причиненного недвижимому имуществу вдовы ущерба была не столь существенна.
Перенести на диван сто сорок килограммов чертыхающегося мяса оказалось нам не под силу. Осознав тщетность наших попыток, хозяйка пожертвовала расшитой подушкой, подложив ее под голову раненого слуги.
- Надо остановить кровь, - сообразил я. – Котя, принеси-ка таз с холодной водой и полотенце.
Корделия поспешно выполнила мое поручение.
На протяжении всего процесса интенсивной терапии я вынужден был выслушивать от больного элементы ненормативной лексики. И этот неблагодарный жлоб еще стремился завладеть прекрасным телом молодой аристократки! Какое падение нравов!..
Когда кровь была остановлена, больной, ссылаясь на общую слабость и головную боль (что там могло болеть?), пожелал остаться ночевать в холле. Я подумал, что он хитрит, и выразил настойчивое желание остаться тут же, в холле.
- Все равно мне надо дочитать журнал, - аргументировал я свое решение. – Заодно прослежу за больным. Вдруг наступит кризис…
Корделия с благодарностью поддержала мою инициативу. Несмотря на категорические протесты больного, я остался читать «Лизу». Журнал был неинтересным, но зато мой подопечный был на виду.
Наказав мне бдительно наблюдать за состоянием больного, Корделия Михайловна ушла в свою комнату. Мы с больным остались наедине. Я не стал досаждать ему рассказом о том, как полчаса тому назад натягивал над ступенькой «щучью» леску. Он все равно ни черта не понимает в рыбалке. Пусть себе отдыхает, болезный…
До половины третьего ночи я не сомкнул глаз. Игорь упорно симулировал острое недомогание. Но я бдительно нес свою вахту. Дамский журнал «Лиза» оказался скучнейшим из изданий, которые мне доводилось держать в руках. Однако цель моя не имела ничего общего с просвещением.
Поняв, что напрасно теряет время, больной встал с дивана и сообщил, что уходит спать в свою комнату. Я вызвался пойти вперед, чтобы загодя включить освещение на пути следования пострадавшего. Не то чтобы я сильно заботился о безопасности мажордома, просто не хотелось, чтобы он обнаружил причину своего падения.
Итак, я проворно взобрался по лестнице, убрал обрывки растяжки и даже проводил Игорька до его комнаты. На этом мой очередной рабочий день подошел к концу. На всякий случай я устроился спать в холле.

Как я и ожидал, наступило утро.
Я распахнул глаза и увидел, что огромные напольные часы, исполненные неизвестным мне мастером в стиле рококо, отмерили чуть больше восьми утра. Во рту, разумеется, ощущалось пребывание восьми дюжин котят со всеми их недостатками. Однако голова была чиста словно алмаз из короны королевы Виктории.
Коттедж семейства Пупышевых-Фирсовых был глубоко погружен в негу. Я вспомнил хрестоматийное высказывание Паши Павлова: «Сон пьяницы короток и тревожен». Если принять эту мысль за аксиому, то можно было смело причислить меня к категории «пьяниц», ибо все симптомы этой болезни были налицо.
Прокравшись на цыпочках до комнаты Корделии, я распахнул дверь и убедился, что клиентка спит в одиночестве. Это меня успокоило, и я с чувством выполненного долга переместился в собственную комнату, где и продолжил свой заслуженный отдых.
Однако сон не шел. Фантасмагорические видения в виде оранжевых кругов, смешанных с картинками откровенного прошлого, сомнительного настоящего и совершенно немыслимого будущего, являли собой бессмысленную чехарду пережитых когда-то ощущений и панических страхов, связанных с непредсказуемыми ударами судьбы в неотвратимом будущем. Терпеть этот ненаучный бред не было сил, и я вынудил себя окончательно проснуться.
Размышлять было тяжело, но необходимо. Итак, каково положение дел на данный момент? Клиентка, в чьей необузданной сексуальности я имел удовольствие убедиться лично, неудовлетворенная спала в своей комнате. Ее временно недееспособный любовник проходил сеанс реабилитации в комнате для прислуги на третьем этаже. Я же, полный сил и желания, пребывал в состоянии стагнации… Это было недопустимо.
Найдя в шкафу чистое полотенце, я спустился на первый этаж и принял контрастный душ. Эффект был превосходным. Такой ясности мысли я не ощущал на протяжении многих месяцев. Меня просто распирало от стремления к немедленному действию. Но что именно я должен был делать в восемь часов утра? Безжалостно и бесцельно разбудить несчастную вдову? Или, быть может, сменить повязку на тупой, поцарапанной голове мажордома? Если бы вчера я смешал водку с пивом, возможно, я бы так и поступил. Или, например, вместо пива для укрепления тонуса воспользовался бы сухим вином, то непременно попытался бы сейчас же ублажить клиентку в ее вдовьей постели. Однако вчерашнее меню побудило меня к проявлению более сентиментальных чувств. Я решил позвонить Маринке.
По иронии судьбы номер телефона невесты выветрился из моей феноменальной памяти. Восстановить утерянную информацию можно было, заглянув в записную книжку. Но судьбе было угодно повернуть течение событий в иное русло.
В поисках записной книжки я вытряхнул из кармана пиджака многочисленный хлам, и (надо ж было такому случиться!) пред мои ясны очи предстала найденная Веркой фотокарточка. Заострив внимание на изображении почившего в бозе придурка, что посетил мой офис за несколько минут до своей безвременной кончины, я долго не мог оторвать взгляда от этой фотки, пораженный неожиданным открытием!..
- Черт возьми! – воскликнул я, забыв о конспирации. – Вот это да!..
С глянцевой поверхности цветной карточки на меня глядели две пары знакомых глаз. Эти глаза являлись неотъемлемой частью двух знакомых мне лиц. Одно лицо принадлежало обладателю зубочисток, тыквенной семечки и билета на электричку, а второе… Второе я видел несколько часов назад в усадьбе господ Кирпичевых…
Вот значит как! Выходит, Мария – сестра того самого ненормального, что был убит во дворе под окнами адвокатской конторы «Павлов и Прохорович»! Игнат, пропавший работник Корделии, тот самый дурачок, что по ошибке забрел в мой офис и пил мой коньяк… Исключительно любопытно!.. В этом стоило как следует разобраться…
Стараясь не создавать лишнего шума, я покинул коттедж и, выйдя за калитку, направил стопы в направлении усадьбы Кирпичевых. Я не сомневался, что Мария уже на ногах и вовсю шуршит по хозяйству.
Я не ошибся. Служанка Кирпичевых была занята огородничеством. Она открывала окна в теплицах, попутно рассматривая молодые побеги каких-то овощных культур. Я подошел к ней и поздоровался.
- Здравствуйте, - ответила она. – Простите, не знаю, как вас по имени-отчеству…
- Алексей Владимирович, - представился я. – Мне нужно с вами поговорить.
- Да, конечно, - смиренно отозвалась Мария, вытирая руки о передник.
- Это касается вашего пропавшего брата, - сообщил я. – Я вижу, вас сильно беспокоит его судьба…
- Я ужасно переживаю! – всхлипнула служанка. – У меня очень нехорошие предчувствия…
- Я хочу вам помочь.
- О, я была бы вам так благодарна!..
- Ответьте мне на несколько вопросов.
- Да, да, конечно…
- Когда вы последний раз видели своего брата?
- Сейчас вспомню… Это было в четверг утром, одиннадцатого числа.
- В каком он был состоянии? Ну, я имею в виду, не показалось ли вам странным его поведение?
Мария перевела взгляд на какой-то кустик, потрогала несколько листиков и, избегая моего взгляда, произнесла:
- Вы знаете, Игнат с детства был мальчиком несколько странным… Он учился в интернате для детей с замедленным развитием. Потом тюрьма… Там здоровье его еще более ухудшилось…
- Он сидел в тюрьме? – удивился я. – За что?
- Игнат ни в чем не виноват. Его подставили. Он был таким доверчивым… Понимаете, ему было трудно устроиться на нормальную работу. И вот угораздило же его связаться с этими проходимцами! Его наняли разносить по квартирам рекламные листовки, какая-то служба дезинсекции…
- Как будто безобидная работа, - заметил я.
- Это только на первый взгляд, - возразила Мария. – Его предупредили, чтобы он не бросал листовки в почтовые ящики, а вручал жильцам прямо в руки. Если хозяев не было дома, Игнат должен был оставлять бумажки в дверях. А через неделю он должен был вновь обходить все этажи и записывать номера тех квартир, где объявления все еще торчали в дверях. Понимаете?
- Догадываюсь, - произнес я. – Надо полагать, потом из этих квартир выносили ценные вещи…
- Да. Раз хозяева не появляются в течение недели, значит, они находятся в отъезде, и квартиры можно спокойно обворовывать… Но однажды шайку поймали, и брата осудили как соучастника. Он отсидел три года.
- В нашем государстве часто осуждают невиновных, - произнес я сочувственно.
- Но в тот день он был особо возбужден, - сообщила Мария. – Я пыталась его расспросить, но Игнат куда-то торопился, сказал, что опаздывает на электричку. И еще сказал, что, мол, дело очень важное, и он потом все объяснит. Больше я его не видела…
- М-да, - задумчиво протянул я. – Маша, скажите, у Пупышева была собака?
- Да, - удивленно произнесла Мария. – Кавказская овчарка. Его звали Барс, но он, похоже, умер…
- А кто сообщил вам о смерти Барса?
- Не помню точно… Кажется, я услышала случайно от своих хозяев… Да, они разговаривали между собой. Елизавета Васильевна недолюбливала Барсика, ее раздражал его громкий лай.
- А вам не досаждал его лай?
- Да нет, на то она и собака, чтобы лаять. Да не так часто он и шумел…
- Когда в последний раз?
- Что «когда»? – переспросила Мария.
- Когда вы в последний раз слышали лай Барсика?
- Ой, мне теперь уж и не вспомнить. Давно… А, постойте! Сейчас скажу. Когда пропал Юрий Ильич! Бедняжка скулил до самого утра, а потом я его больше и не слышала.
Я отметил для себя этот любопытный факт.
- Ну, хорошо… Мария, вы не знаете, у вашего брата были враги?
- Да Бог с вами! – махнула рукой сестра погибшего. – Откуда у него могли быть враги? Он же и мухи не мог обидеть! Нет, это невозможно!
- А у Пупышева были враги, часом не слыхали?
- Да откуда ж мне знать? Это вы у Корделии Михайловны спросите. Она все ж жена как-никак. Или вот у хозяина моего, Василия Николаевича. Они с Юрием Ильичем крепко дружили…
- Спасибо за откровенные ответы, - поблагодарил я Марию. – И еще один вопросик…
- Да, пожалуйста.
- Когда проснется ваш хозяин?
- О, это когда угодно, - развела руками Мария. – Вчера он так с вами набрался, что теперь может до вечера в недомогании пролежать. Не могу знать. Зайдите лучше завтра.
- Непременно воспользуюсь вашим советом. Еще раз спасибо. До свидания.
- Вы уж на счет Игната постарайтесь… - слезно попросила Мария.
- Сделаю все, что в моих силах! – заверил я несчастную женщину.
- Дай вам Бог здоровья, мил человек!..

В коттедж клиентки я возвращался терзаемый сложными чувствами. У меня не было оснований не доверять служанке господ Кирпичевых. Однако ее показания противоречили рассказу Игорька о смерти Барсика. По словам управляющего хозяйством вдовы, собачку задавил Юрий Ильич. А сестра покойного Игната утверждает, будто уже после исчезновения господина Пупышева расстроенный пес скулил всю ночь напролет. Кто-то из двух тружеников ошибался, и я подозревал в неточности изложения фактов именно слугу своей клиентки. Вопрос был в том, намеренная ли это ложь? И если намеренная, то какова ее побудительная причина?
Не найдя разгадки этого ребуса, я решил пока что не посвящать Корделию Михайловну в суть своего открытия. Буду копить факты, а дальше – время покажет…
В доме клиентки к моему возвращению все уже были на ногах. Точнее, на ногах была лишь хозяйка. Слугу я нашел в гостиной, лежащего на тахте перед включенным телевизором. Темные стекла его очков закрывали пол-лица, остальная часть головы была покрыта бинтами. Я отметил его сходство с главным героем кинофильма «Человек-невидимка». Безответно я пожелал ему доброго утра.
Корделию я обнаружил на кухне за несвойственным представительнице аристократии занятием: она мыла посуду.
- Котя, у тебя, что, депрессия? – спросил я. – Зачем ты моешь посуду? В доме есть прислуга…
- Ты что, не видел, в каком Игорь состоянии? – с укором произнесла Корделия.
- Дорогая, насколько я разбираюсь в медицине, забинтованный рот может воспрепятствовать поглощению пищи, напитков и произнесению глупых речей. Но для посудомойки забинтованная голова вовсе не препятствие, скорее наоборот…
- Алексей, ну как тебе не стыдно! – возмутилась Корделия Михайловна. – У мальчика, по всей видимости, сотрясение мозга…
- Тогда его надо срочно доставить в бюро ритуальных услуг! – уверенно заявил я.
- Зачем? – не поняла Котя.
- Фигура у мальчика нестандартная. Пусть снимут мерки для изготовления гроба. Или больной предпочитает кремацию?
Мое остроумное объяснение клиентка оставила без внимания.
- Алеша, ты еще не успел выпить? – спросила она без всякой связи с затронутой ранее темой.
- С утра маковой росинки не отведал, - признался я, гадая, к чему она клонит.
- Тогда на озеро поедем на машине. Водительское удостоверение у тебя с собой?
- С собой, - растерянно сообщил я. – А зачем мы поедем на озеро?
- Я хочу купаться.
- Но ты вчера уже купалась…
- Какой ты странный! Это же было вчера. Сегодня я тоже хочу искупаться. Что в этом удивительного?
И действительно, подумалось мне, что странного может быть в желании молодой красивой женщины окунуть свое прекрасное тело в прохладные воды близлежащего естественного водоема?
- И ты опять наденешь свой леопардовый купальник? – с надеждой спросил я.
- Как хочешь, - равнодушно отозвалась Корделия.
- Тогда я согласен!

К своему изумлению, я обнаружил, что клиентка была уже полностью готова к поездке: все необходимые пляжные принадлежности уложены в сумку, а сумка – в багажник джипа. Складывалось впечатление, что Корделия готовила сегодняшний вояж еще с вечера. Удивительная целеустремленность…
Я вывел джип из гаража и пошел открывать ворота. Корделия устроилась на заднем сиденье. «Решила держать целомудренную дистанцию, - с ухмылкой подумал я. – Ну, ну… Посмотрим на твою выдержку, когда ты предстанешь предо мной в своем знаменитом купальнике!»
Управление автомобилем такого класса было сплошным удовольствием. Комфортабельный салон, высокая посадка, гидроусилитель руля, навороченная стереосистема и кондиционер - все эти маленькие прелести современной автомобилестроительной индустрии были призваны максимально улучшить настроение водителя. Не учли предприимчивые буржуи одного: настроение российского водителя становится поистине праздничным лишь по окончании поездки, когда можно, наконец, коснуться изможденными пальцами прохладной запотевшей поверхности долгожданной рюмки…
Как известно издревле, в женщине непременно должна таиться загадка. Это физиологическая особенность представительниц слабого пола. Загадка Корделии Михайловны витала вокруг необъяснимого стремления проводить досуг на самом загаженном пляже близлежащей лужи, называемой отчего-то озером. Я склонен был считать эту тягу малоизученной формой пляжного извращения.
- Остановимся здесь! – твердо сказала Котя, указуя перстом в крохотный пятачок истоптанной травы, затерянный среди царства стихийно образованных свалок.
- Котик, но здесь мы уже отдыхали, - напомнил я клиентке.
- Это лучший пляж на озере, - безапелляционно заявила она.
Мне оставалось только подчиниться. Я остановил машину в нескольких метрах от воды и заглушил двигатель. «Быть может, это место навевает ей воспоминание о лучших минутах ее жизни», - самонадеянно подумал я, восстановив в памяти картину вчерашнего сексуального прорыва. Видать, крошка жаждет повторения! Что ж, раз она столь консервативна в выборе места проведения досуга, не стоит тратить время на попытки исправления данного недостатка.
Я принялся разбирать пляжную сумку. Корделия не стала принимать участия в этом процессе, а осталась в джипе, чтобы переодеться в обещанный купальник-сюрприз. В это время я расстилал на травке туристский коврик, следя за тем, чтобы под ним было как можно меньше неровностей, и размышлял, что в двуспальной кровати «этим» заниматься было бы значительно комфортнее.
- Я готова! – задорно воскликнула Котя, спрыгнув с подножки джипа.
Я посмотрел на нее и нахмурился.
- А где твой леопардовый купальник? – спросил я с укором.
- Какая разница, что на мне надето? Мы приехали сюда загорать и купаться, - заявила непредсказуемая Корделия, помочив ножку в озерной воде. – По-моему, достаточно теплая… Пошли, поплаваем!
- Обожди, - возмущенно возразил я. – А для чего я стелил этот коврик? Разве мы не собирались заниматься любовью?
- Что за вздор? – удивилась клиентка. – За кого ты меня принимаешь! Я не трахаюсь с каждым встречным! Что это взбрело тебе в голову?
На миг я потерял дар речи. Это неслыханно! Какой цинизм! У меня просто не было слов, чтобы выразить свои чувства. У нее что, амнезия, дежавю? Или она просто издевается?..
Выведенный из душевного равновесия, я машинально запустил руку в пляжную сумку и нащупал среди прочего барахла необходимый мне предмет. Как хорошо быть предусмотрительным и всегда заботиться о своем здоровье! Пятидесятиграммовая сувенирная бутылочка бренди, случайно позаимствованная мной из коллекции клиентки, пришлась теперь как нельзя более кстати. Одним движением я сорвал тоненькую алюминиевую пробочку и влил в себя бодрящий английский напиток.
- Ну, ты, шалава, оборзела! – с парами алкоголя выдохнул я накопленное возмущение. – Я вовсе не сексуально озабоченный прыщавый юнец и не собираюсь всеми правдами и неправдами влезать тебе под юбку… Но и ваньку передо мной валять не позволю! Все! К чертовой бабушке! Сегодня же собираю вещи и уезжаю! Я отказываюсь от работы. Аванс верну в полном объеме...
- Алеша, ты чего, обиделся, да? – невинным сопрано поинтересовалась моя отставная клиентка. – Ну, перестань же дуться, дурачок…
- Может, я и дурачок, но не осел! – гневно заявил я, надевая ботинки. – Мое решение окончательное. Я уезжаю!
- Ну и катись на все четыре стороны! – вспылила Корделия и, гордо задрав подбородок, проследовала к джипу. – Отвезешь меня до дома, а дальше пойдешь пешком! До города каких-нибудь двадцать пять километров…
- Лучше я пройду двадцать восемь, - мстительно заметил я. – А ты, душечка, сама поведешь свой драндулет…
- Но я не умею пользоваться автоматической коробкой передач!
- Извини, дорогуша, но я не намерен восполнять пробелы в твоем образовании, – заявил я и, поскольку все мои вещи находились при мне, дал старт своей длительной пешеходной прогулке.

Конечно, я слукавил, пообещав госпоже Фирсовой совершить столь длительный пеший переход. В моем распоряжении имелся подключенный сотовый телефон, и я не преминул им воспользоваться. Я позвонил Павлову прямо на «трубу»:
- Алло! Павлуха, слушай внимательно, а лучше запиши… Ты еще трезвый?.. Сильно?.. Ну, тогда лови тачку и дуй в Осиновку. Знаешь?.. Да, двадцать пять километров от поста ГАИ… Жду тебя у километрового указателя. Объясню после… Нет, коммандос пока не требуется… Во, а вот это возьми! И лучше литр… Закуска на твое усмотрение... Ну, все, до встречи!
Павлов, когда друзья нуждались в его помощи, мог быть необыкновенно стремительным. К месту встречи он прибыл раньше меня. А поскольку я не указал, возле которого именно километрового указателя должна состояться наша «стыковка», Пашка инициировал еще один сеанс телефонной связи.
Я был уже на подходе к шоссе, но представления не имел, какой из указателей попадется мне первым. Положение не было безвыходным, но таксист заметно нервничал, и Павлов вынужден был успокоить его нервы крупной купюрой американских денег.
- Ладно, Леха, не ломай голову, - услышал я в трубке решительный голос друга, - выходи на шоссе и стой на месте. Мы будем проезжать по трассе туда-сюда. Где-нибудь тебя подберем…
Возможно, решение было не самым рациональным, но оно было простым и эффективным. Я вынужден был согласиться, и уже через четверть часа оказался на заднем сиденье нанятой «Волги».
Как и следовало ожидать, кроме Пашки я обнаружил в салоне такси и его коллегу, Леву Прохоровича.
- Ну, здравствуй, друг сердечный! – радостно приветствовал меня Паша.
- Здорово, блудный сын! – похлопал меня по плечу Лева.
По всему видно было, что ребята по мне соскучились. В подтверждение этой мысли я получил из рук неунывающих юристов стакан со «штрафной» дозой водки.
- Обожди, мастер, дай человеку выпить, - попросил шофера Дурыч. – Дело-то серьезное, сам понимаешь…
Таксист, получивший, по всей видимости, три «счетчика», всем своим видом выражал полное понимание серьезности момента.
- Ну, за встречу! – провозгласил я и выпил, ощущая на себе родительски теплый взгляд друзей.
- О делах поговорим в офисе, - предупредил Павлов, кивнув на шофера. – А теперь поехали! Шеф, гони с ветерком!
Повторять дважды таксисту не пришлось. Взвизгнули на асфальте провернувшиеся на месте колеса, и машина резко взяла с места. Мотор и водитель были настроены на чемпионский темп. Я прикинул, что в офис мы прибудем минут через двадцать, но ошибся почти на сутки.
Не успели мы покрыть и четверти намеченного расстояния, как к нам обратился Прохорович, для которого молчание было тяжелее вериг юродивого:
- Послушайте, а чего мы так торопимся в город? Что мы там забыли? В кои-то веки оказались на природе, и тут же обратно, в каменные джунгли варварской цивилизации! Я это не одобряю…
- Что ты предлагаешь? – сразу спросил прагматичный Павлов.
- Давайте остановимся где-нибудь, устроим пикничок…
- Немного не доезжая поста ГАИ есть летнее кафе, - поведал нам сочувствующий лирическому настроению Прохоровича таксист. – Там жарят шашлык, подают напитки. Есть крытые беседки, рядом течет ручей. И до города – рукой подать…
- Это мысль! – обрадовался Дурыч. – Ну, что? Один за всех…
- И все за одного! – привычно воскликнули мы с Пашкой.
Наше решение обрадовало и таксиста. Поверив в свою удачу, он домчал нас за считанные минуты. В качестве приза за скорость Павлов оставил шоферу сверх обещанной суммы еще стольник.
Место и впрямь оказалось неплохим. Правда, было довольно многолюдно, но мы и не претендовали на полное единение с дикой природой. Достаточно было отдельного столика под навесом и хорошего меню.
Мы выбрали небольшую деревянную беседку с резными столбами и перилами. То, что таксист назвал ручьем, журчало в нескольких метрах от нас, и я искренне надеялся, что для мытья посуды в летнем кафе используют другой источник воды.
Пока юристы делали заказ, я внимательно изучил памятные надписи, нацарапанные на толстенном срезе ствола векового дуба, заменявшего столик. Памятники современной письменности вряд ли заставят потомков думать о своих предках с восхищением, отметил я, прочитав несколько похабных заметок. Отдельные шедевры словесности сопровождались рисунками, преимущественно эротической направленности. Я не считал себя высоким ценителем изобразительного искусства, но, тем не менее, пришел к однозначному выводу, что ни Пабло Пикассо, ни Николай Рерих никогда не обедали за этим столом…
- Шашлык придется ждать, - выставляя на стол одноразовые стаканчики, сообщил Прохорович.
- Долго?
- Думаю, минут двадцать, - предположил подошедший вслед за коллегой Пашка. – Так что у нас есть время для разминки…
Павлов поставил на середину пенька литр и баночку шпротов.
- Чем консервы-то открывать? – растерянно спросил Дурыч.
- Не знаю, - жестко ответил Павлов. – Я позаботился о закуске, а твое дело подготовить ее к поглощению.
- Это дискриминация! – возразил Лева.
- Дискриминация – понятие социальное, уголовному преследованию не подлежит, - назидательно изрек Павлов, разливая водку по стаканам. – Не хочешь - не закусывай…
- Для юриста закуска вторична, - достойно парировал Дурыч сентенцию коллеги.
Для меня тоже отсутствие закуски не являлось проблемой. Прощальный разговор с клиенткой так сильно задел мою ранимую душу, что для обретения душевного равновесия требовалось употребить водки значительно больше, чем закуски.
- Ну, за встречу! – торжественно произнес Павел Семенович, подняв стаканчик до уровня бровей.
Следующую, как водится, выпили за российскую юриспруденцию, потом за дружбу и лишь после этого перешли к обсуждению обстоятельств, приведших к нашей незапланированной встрече.
- Ну, Алексей, рассказывай, - предложил томимый неудовлетворенным любопытством Павлов.
- Да, дорогой друг, объясни товарищам, как ты докатился до такой жизни, - вставил реплику Прохорович.
- Я поссорился с клиенткой, - коротко сообщил я.
- С этой длинноногой дурой? – удивился Пашка. – Она, что, заплатила тебе аванс фальшивыми долларами?
- Не в этом дело. Доллары вполне нормальные. Кстати, аванс придется вернуть… Ну да черт с ним!..
- Может, она тебе не дала? – предположил Лев Давидович.
- Дала, - нехотя признал я. – Но потом…
- Обожди! – прервал меня Дурыч. – Дай сам догадаюсь… Потом ты почувствовал симптомы венерического заболевания!
- Не угадал. Но если такие заболевания как слабоумие и кретинизм являются вирусными инфекциями, то скоро я попаду в «психушку»…
- Что ж ты не предупредил! – с укором произнес Павлов. – Мы бы с коллегой позаботились о респираторах. Хочешь распространить болезнь до масштабов эпидемии?..
- Вам это не грозит. Ежедневно общаясь друг с другом, вы приобрели стойкий иммунитет к любого рода психическим заболеваниям, - ехидно заметил я.
- Не будем скатываться до взаимных оскорблений, - миролюбиво предложил Прохорович. – Давайте лучше выпьем за нас с вами и хрен с ними!
Тост был древним, но мудрым, а водка – все еще прохладной. Выпили за примирение. К тому времени подоспел наш шашлык. Аппетитно пахнущую закуску доставила нам молоденькая официанточка в коротенькой юбочке и белоснежном фартучке «от тети Аси». Конечно, до академической красоты Корделии Михайловны ей было далеко, но ножки выглядели ничуть не хуже.
- Девушка, как вас зовут? – мгновенно оживился непроходимый сердцеед Прохорович.
- Вероника, - привычно ответила официантка, не догадываясь о том, что сети коварного обольстителя уже окружили ее неопытное сердце.
- Какое чудесное имя! – по привычке восхитился Лева.
Расставляя на пеньке тарелки, Вероника неосторожно нагнулась, и ее оголившаяся до трусиков попка оказалась в зоне досягаемости Дурыча. Лев Давидович не был бы Львом Давидовичем, если бы упустил этот момент и не ущипнул красавицу за ягодицу.
Официантка взвизгнула от неожиданности и чуть не уронила тарелку.
- Нахал! – возмутилась она. Дать хулигану пощечину мешал поднос с заказанными блюдами.
- Извините, - смущенно произнес Дурыч. – У вас резиночка на трусиках перекрутилась…
- И пусть крутится! Не надо мне ничего поправлять!
- Это Лев, - представил коллегу Павлов.
- Скорее, клещ энцефалитный! – огрызнулась Вероника.
- Меня зовут Лев Давидович, - уточнил обольститель, - юрист в пятом колене.
- У нормальных людей только два колена, - иронично заметила официантка.
- Лева уникален во всех отношениях, - предупредил я девушку.
К моим словам официантка отнеслась без агрессии и даже выбрала для меня самую лучшую порцию.
- Прошу отобедать с нами! – тоном, не терпящим возражений, предложил Прохорович, загородив ногами выход из беседки.
- Я не могу! Я на работе, - запротестовала Вероника.
Однако Лев был непреклонен. Удерживая стратегически важную позицию, Прохорович распахнул свой кейс, с которым не расставался нигде и ни при каких обстоятельствах.
- Выступает маг и чародей, обладатель ордена Великой Кармы, укротитель чакр и Космической энергии, великий и могучий Лев Давидович Прохорович! – провозгласил Павлов.
Под наши аплодисменты факир Прохорович извлек из кейса бутылку шампанского, огромную плитку пористого шоколада и букетик свежих фиалок.
- Это для вас, моя фея! – произнес он, преклонив колено.
Если при виде шоколада и шампанского фея еще колебалась, то против цветов устоять уже не смогла. Сердце девушки оттаяло, и несчастная, окончательно запутавшись в силках опытного донжуана, сдалась на волю победителя.
- Ну, хорошо, мальчики, я посижу с вами недолго. Но только минут пять, не больше…
- О чем речь, дорогая! Каждая минута, проведенная в вашем обществе, стоит десятилетия, проведенного без вас! – убедительно заявил Лев Давидович. – Я ощущаю, что до сих пор напрасно жил на этом свете…
Пока Дурыч открывал шампанское, мы с Пашкой поочередно представились Веронике.
- Скажите, Вероника, у вас в роду не было милиционеров в высшем офицерском чине? – с дальним прицелом поинтересовался Павлов.
- Вроде не было, - удивленная его необычным вопросом ответила официантка.
- Лев, ты слышал?! – обрадовался Пашка.
Предвидя дальнейшее развитие разговора, Прохорович насупил брови. Знакомство с генеральскими дочками было роковой особенностью его сознательной жизни. Павел Семенович никогда не упускал случая присыпать щепоткой соли кровоточащую душевную рану коллеги.
- А что такое? – растерянно спросила Вероника.
- Лев Давидович потом вам сам все объяснит, - загадочно сообщил я, догадавшись о том, куда клонит Пашка.
А Павлов между тем продолжал свое наступление на больную мозоль товарища:
- Лева, держи ситуацию под контролем, - наставлял он коллегу. – Не упусти момент! Возможно, это твой последний шанс… Проверь трудовые книжки родителей Вероники, и, если все в порядке, – немедленно в ЗАГС, пока она не вышла замуж за другого!..
 - Да, Лева, торопись, - подыграл я Пашке. – Не тяни резину, а то Вероника передумает, и ты все же станешь генеральским зятем вопреки своей гражданской позиции и классовой ненависти!
- Я ничего не понимаю, - развела руками ошарашенная Вероника. – Я, по-моему, еще не собиралась замуж. Объясните, я что-то не понимаю…
- Не обращай внимания на этих шутов, - посоветовал девушке Прохорович. – Это у них такой юмор. Они считают себя непревзойденными остряками.
Оскорбленный нашими издевками Лев Давидович сильно тряхнул бутылку, и нагревшаяся в душном адвокатском кейсе шипучка марки «Абрау-Дюрсо» словно пулю из «трехлинейки» выплюнула пробку из горлышка. Фонтан розовой пены обрушился на брюки юриста и белоснежный фартучек его новой подруги.
- Стаканы! Быстрее! – заорал Дурыч, яростно борясь с бушующей стихией.
Однако стаканы были заняты водкой. Чтобы освободить их, требовалось произнести тост. Но изотермическое расширение шампанского происходило со скоростью цепной реакции, и в конце концов все содержимое бутылки оказалось на штанах Прохоровича.
- Ну вот, - уныло констатировал Дурыч, - непруха какая-то…
- Как я теперь буду работать? – расстроилась Вероника.
- Придется взять отгул, - посоветовал Павлов. – Разумеется, за счет Льва Давидовича.
Виновник ЧП не стал возражать, признав постановку вопроса справедливой.
- Вероника, - обратился к пострадавшей Павел Семенович, - ты можешь обратиться в суд с иском о возмещении причиненного морального вреда. Я помогу составить исковое заявление.
- Ну зачем же… - смутилась официантка.
- Как зачем? Мой коллега проявил преступную халатность. Порок должен быть наказан! Пусть суд вынесет суровое, но справедливое решение!
- Вы все шутите, - догадалась Вероника, - а меня могут с работы выгнать…
- Чепуха! – махнул рукой Павлов. – Сейчас решим вопрос. Где хозяин заведения?
- У себя, в конторке за кухней, - сообщила девушка.
- Следовало бы послать Прохоровича, но у него вид непрезентабельный, все дело испортит. Пойду я, - заявил Пашка. – Заодно принесу чистые стаканы и шампанское…
Отобрав у Дурыча портмоне «на оперативные расходы», Павлов удалился на переговоры.
- Второй день подряд… - обреченно выдохнул Дурыч.
- Что «подряд»? – переспросила Вероника.
- Лева, объясни коллективу суть твоего загадочного высказывания, - попросил я.
- Вчера я лишился лучшего своего костюма. Эх! Да что там…
- Лева, расскажи, - оживился я, предчувствуя, что история, в которую вляпался вчера мой друг, была, как обычно, весьма занимательной.
- Придет Пашка, пусть он расскажет. У него лучше получится.
- Вероника, это истинная правда, - подтвердил я слова Дурыча. – Павел Семенович в совершенстве владеет искусством декламации.
- Лучше бы он также замечательно владел искусством убеждения моего директора, - вздохнула официантка.
- Не сомневайся! – взбодрил ее жених. – Давай, помогу снять передник…
- Спасибо, я сама.
- Смотрите, Пашка идет, - сообщил я.
Павлов возвращался бодрым шагом победителя. Он нес чистые стаканы, шампанское и облегченный кошелек коллеги.
- Все в порядке! – радостно сообщил он, усаживаясь за стол. – Вероника, у тебя три дня выходных. Можешь отдыхать спокойно, я обо всем договорился. Твой шеф – замечательный человек. Исключительно сговорчивый…
- И во что обошлась его сговорчивость? – осторожно осведомился Прохорович.
- Лев, не будь таким мелочным! Подумай, как ты выглядишь в глазах невесты!.. Кстати, Вероника, вот твои отпускные. Директор сообщил, что твой ежедневный заработок не превышает ста двадцати рублей, ну, плюс чаевые… В общем, за три дня вынужденного прогула Лев Давидович жертвует тебе сто баксов.
Я отчетливо услышал, как скрипнули зубы за плотно сжатыми губами Прохоровича. Однако следует признать, юрист с честью выдержал этот удар судьбы. Гордость взяла верх над жадностью. Лева промолчал.
- Ой, мальчишки, какие вы забавные! – радостно воскликнула Вероника и с благодарностью чмокнула Дурыча в покрасневшую щеку. – Спасибо большое…
Похоже, перспектива стать законной супругой Прохоровича открылась перед юной официанткой во всей своей манящей широте.
- Паша, Лев Давидович обмолвился нам о своем вчерашнем приключении, - обратился я к другу. – Но он из скромности не стал раскрывать перед нами свою тайну. Похоже, ты в курсе дела. Расскажи нам, пожалуйста…
- Да, да! – воскликнула Вероника. – Я вся сгораю от нетерпения!
- Ха! – усмехнулся Павлов. – Догадываюсь, о чем идет речь. Неудача с шампанским вернула коллегу к неприятным воспоминаниям?
- Именно, - угрюмо подтвердил промокший юрист.
- Звезды на этой неделе действительно расположены для Левы неблагоприятно. Я расскажу вам эту печальную историю. Но сначала мы должны выпить за знакомство.
- Правильно! – поддержал я юриста. – Только шампанское открою я.
- Мне уже все равно, - вздохнула промокшая до трусиков официантка. – Правда, хочется хоть капельку попробовать…
Я учел пожелание девушки и распечатал бутылку по всем правилам экономии.
- Врагу не досталось ни капли! – торжественно объявил я, убедившись, что повторения катастрофы удалось избежать.
- Вот как действуют профессионалы! – восхищенно заметил Павлов. – Даме шампанского, а мы по водочке…
Выпили за знакомство, и Павлов без подготовки начал свой рассказ:
- Дело было вчера. Пока наш друг Алексей Владимирович Мухин находился при исполнении ответственного задания, добросовестный юрист Прохорович успел побывать в Париже.
- В Париже? – удивился я.
- В Париже! – восхитилась Вероника, мечтательно закатив глаза.
- В Париже, - веско подтвердил рассказчик. – У одной крупной российской компании, пользующейся профессиональными услугами юриста Прохоровича, возникли некоторые трения по ходу выполнения торгового контракта с некой французской фирмой. Командировка на родину Кусто, Бальзака и Людовика Четырнадцатого была как необходима, так и желанна. Голубая мечта Льва Давидовича лично пройтись по Елисейским Полям сбылась! Положив в дорожный сундук бритву, зубную щетку и разрешенное таможенным законодательством количество спиртного, наш друг поездом добрался до Москвы, сел на самолет и благополучно прибыл в Париж. Насладившись парижской архитектурой, французскими девушками и общением с адвокатами фирмы-контрагента без переводчика, Прохорович на следующий же день отбыл на родину. В Домодедово Лева появился в брюках от Армани, пиджаке и туфлях от Версаче, рубашке, галстуке и носках от Кардена. Столица была у его ног!..
Как всегда, в кульминационный момент повествования Павлов сделал мастерскую паузу.
- Дайте кто-нибудь закурить, - попросил он, чтобы накалить атмосферу ожидания.
- Кури свои, - огрызнулся Дурыч.
Открыв для себя новую, не самую лучшую черту характера жениха, Вероника посмотрела на него с упреком. Между тем Пашка, закурив предложенную мной сигарету, продолжил свой рассказ:
- До железнодорожного вокзала парижский франт Прохорович решил добраться с понтом на такси. Уже на выходе с терминала его поджидала клокочущая в предвкушении крупного барыша ватага таксистов. Лев окинул извозчиков гордым княжеским взглядом и выбрал одного, по его мнению, наиболее достойного высокой чести доставить его персону на вокзал. Как выяснилось в последствии, выбор юриста был ошибочным. В насквозь ржавой замызганной колымаге с большим трудом угадывался автомобиль. Наблюдая разочарование на лице клиента, шофер поспешил рассеять его сомнения, сообщив, что только вчера поменял рессоры, и теперь автомобиль – просто зверь. Утратив бдительность, Лев Давидович поддался на уговоры и устроился на заднем сиденье ветхозаветной «Волги». А надо сказать, в тот день столица была терзаема жуткой непогодой. Страшные ливни обрушились на ее оживленные магистрали. Огромные лужи затопили отдельные улицы, переулки и даже проспекты. Москвичей и гостей города неотступно преследовали мысли о грядущем апокалипсисе…
Пашка прервался, чтобы сделать глоток сока. Я посмотрел на Веронику. Затаив дыхание, она сидела с бесконтрольно разинутым ртом и широко раскрытыми наивными глазами.
- Поездка оказалась короткой. Водитель так торопился содрать с «парижанина» пять счетчиков, что несся на своей телеге с непозволительной для ее возраста скоростью. Лев Давидович, мужчина по натуре не трусливый, часто закрывал глаза, судорожно хватался за плохо закрепленную ручку двери и непрестанно молился Господу… В конце концов неизбежное случилось!.. Проезжая под пролетом автомобильной развязки, «Волга» на полном ходу влетела в образовавшуюся глубокую лужу. Удар был настолько сильным, что днище автомобиля не выдержало и влетело в салон вместе с восходящими потоками изгаженной городской грязью воды. Машина заглохла и остановилась в самом глубоком месте. Вода заполнила салон до самых стекол. Великолепный наряд Прохоровича «от кутюр» был безвозвратно утрачен!..
Выступление Павлова закончилось. Слог юриста был таким изящным, голос - завораживающим, а повествование столь захватывающим, что, на мой взгляд, все девушки, находящиеся поблизости, должны были немедленно кинуться ему на шею. Однако природа женской души столь сложна и необъяснима, что предсказать реакцию женщины на внешний раздражитель нормальному человеку просто не под силу.
- Бедняжка, - сочувственно произнесла Вероника и, взяв суженого за руку, плотнее прижалась к нему.
Лев Давидович неожиданно для себя оказался во власти пробужденного рассказом коллеги материнского инстинкта юной официантки.
- Дело прошлое, - пробормотал разомлевший юрист. – Давайте выпьем!
- С удовольствием! – обрадовалась Вероника, еще теснее прижавшись к Прохоровичу.
В отношениях жениха и невесты наметился очевидный прогресс.
- Неплохо бы оставить молодых наедине, - шепнул я Пашке.
- Угу, - кивнул он понимающе, - давай, только выпьем…
Приняв «на ход ноги», мы объявили влюбленным, что вынуждены отлучиться по неотложным делам. Девушка хоть и выразила сожаление по этому поводу, но в глазах ее горели искорки ожидаемого скорого счастья. Лева посмотрел на нас с благодарностью.
- Будем ждать вас тут, - сообщил он. – Надеюсь, часа через два вы вернетесь?
Этот вопрос следовало понимать так: «Идите, идите, и раньше чем через два часа не возвращайтесь».
- Постараемся, - расплывчато пообещал я.

Отгуляв обещанные два часа, мы двинулись к месту сбора.
- Интересно, наш зяблик уже свил гнездышко для своей самочки? – вслух размышлял Павлов.
- Хотелось бы надеяться, что Вероника окажется дамой «со всеми удобствами», - пожелал я. – Хотя бы на одну ночь. Не тащить же ее в офис…
- Можно и в офис, это не проблема. Важно, чтоб подруги были не страшные.
- А ты уверен, что у нее есть подруги?
- Дорогой друг, подруги есть у всех девушек, - назидательно изрек Павлов. - По крайней мере, они сами так считают.
- С чего ты так уверен?
- Ну, должны же бабы с кем-то сплетничать…
Аргумент был веским. Я не нашел, чем возразить.
- Ладно, посмотрим, до чего договорились наши голубки, - сказал я, завидев на горизонте летнее кафе. – Ты их видишь?
- Да, вроде сидят, - приглядевшись, сообщил Пашка. – Воркуют.
- Это хорошо…
Возможно, это было не так уж хорошо, но за время нашей вынужденной прогулки мы с Пашкой выдули по четыре бутылки пива, и нам до утра уже не могло быть «плохо».
- Не забудь про подруг, - напутствовал меня Паша, опасаясь возможной скорой потери памяти.
- Обязательно! – ответственно пообещал я другу.
За два часа одежда влюбленных окончательно высохла. Белые брюки и рубашка Прохоровича, украшенные бесформенными розовыми разводами, напоминали костюм клоуна из цирка шапито. На черной мини-юбке и фиолетовой блузке Вероники следы шампанского были не столь заметны.
Обнявшись, молодые вели обоюдоприятный диспут. Лицо девушки разрумянилось от неприкрытых комплиментов возлюбленного. Щеки Дурыча, перемазанные то ли шашлычным соусом, то ли помадой Вероники, не имели однородного оттенка.
- Не помешаем? – деликатно осведомился Павлов, занимая место за столом в непосредственной близости от недоеденного шашлыка.
Потревоженные его появлением мухи, облепившие остывшее мясо, жужжащим роем взвились над тарелкой. Вероника медленно подняла помутневший взгляд в направлении источника звука.
- Кто это? – спросила она жениха.
- Павел Семенович, юрист, - привычно отрекомендовал коллегу осоловевший Прохорович.
- Э, да вы, братцы, назюзюкались! – констатировал я.
Пустая бутылка из-под шампанского, разлитые по двум стаканчикам остатки водки и две испачканные пивной пеной пол-литровые кружки подтверждали мою догадку.
- Лева, я так устала, - утомленно пролепетала Вероника, уронив голову на плечо юриста, - поедем домой…
- Друзья, - обратился к нам Дурыч, - Вероника приглашает нас к себе в гости! Она живет неподалеку…
- Две остановки, - уточнила полусонная красотка.
- Это непринципиально! – заявил жених. – Поймаем тачку! Павлик, у Вероники двухкомнатная квартира. Родители на даче. Подруги обещаны…
- Тогда по коням! – распорядился Павлов. – Напитки купим по дороге…

С «тачкой» и напитками проблем не возникло, а вот процесс комплектации компании подругами встретил затруднения. Добиться от захмелевшей Вероники достоверной информации о конкретном местопребывании недостающих девушек было невозможно. Мероприятие оказалось под угрозой срыва.
- Что будем делать? – спросил я Павлова.
- Плевать на подруг! – устало сказал юрист, сморенный получасовой ездой по городу. – Неплохо хотя бы просто поспать…
- Лев, твоя прекрасная половина способна указать нам свой адрес? – обратился я к Дурычу.
- Сейчас выясню, - пообещал Прохорович и, проведя с невестой серию консультаций, заявил: - Мы практически у цели. Шеф, вези нас до следующего подъезда. Второй этаж, квартира семнадцать…
Владелец дряхлого «Москвича», очкарик пенсионного возраста, настолько устал от нашего общества, что, похоже, в самом деле готов был проводить нас до требуемого этажа, лишь бы поскорее с нами распрощаться. Но этого не потребовалось. Дурыч щедро расплатился с частником, и мы покинули салон автомобиля.
Впереди у нас была целая ночь…

Современная наука неопровержимо доказывает, что за всякое удовольствие рано или поздно наступает расплата. Грех пьянства неизбежно карается похмельем. Не стало исключением и наступившее утро. Дионис, он же Вакх, под чьим неусыпным контролем проводили мы вчерашнюю оргию, удалился на отдых, оставив нас наедине с раскалывающимися от боли головами и размякшими, почти не способными мыслить мозгами.
Проснулся я не по собственной воле. Где-то рядом терпеливо и нудно звонил телефон. Движимый необъяснимым рефлексом, я распахнул очи. Наверное, с такими же чувствами впервые открывает глаза новорожденный младенец. Он еще не знает, что он – человек, и что зовут его, к примеру, Вася Иванов, ему неведомо значение окружающих его предметов, неизвестна роль в его появлении на свет существа в белом халате с закрытым белой марлевой маской лицом. Книга познания мира, раскрытая перед ним, состоит из одних лишь чистых листов. Ему еще предстоит ее заполнить…
Вспомнив свое имя, я инстинктивно протянул руку в направлении телефонной трели. Маленький мобильный мерзавец, нарушивший мой покой, был пристегнут к брючному ремню. Брюки были чужие: белая в розовых разводах ткань не соответствовала моим представлениям о гармонии. Я отстегнул трубку и поднес ее к уху.
- Алло, - вяло произнес я, прижимая свободную руку к страдающей голове.
- Кто это? – услышал я негодующий голос Дурыча.
- Президент США, - язвительно сообщил я.
- Муха, ты что ли? – после продолжительной паузы сказал Прохорович.
- Похоже, что так, - согласился я. – Дурыч, ты где?
- Не знаю, - вздохнул юрист. – Я только проснулся. Никак не могу найти штаны…
- Твои брюки рядом со мной, - сообщил я. – Если хочешь, можешь забрать.
- А ты где?
- Если бы я знал! – печально воскликнул я.
- Тогда вот что. Оставайся на месте, никуда не уходи. Постараюсь тебя разыскать. Да, и главное! Не потеряй мои брюки.
- Не спущу с них глаз, - пообещал я.
Выключив телефон, я закрыл глаза и уткнулся лицом в подушку. Голова болела так нестерпимо, что хотелось оторвать ее и выбросить на помойку.
Прошло всего несколько секунд, и телефон Прохоровича вновь извлек из своего чрева незатейливую электронную мелодию.
- Ну, что еще? – раздраженно сказал я в трубку.
- Муха! Тут баба голая, - взволнованно сообщил Дурыч.
- Живая?
- Вроде дышит…
- Ну, тогда развлекайся, я пока посплю. За брюками твоими присмотрю, не беспокойся…
Не дожидаясь ответа, я выключил телефон. Каждое лишнее движение отзывалось острым приступом боли в висках. Мне требовался полный покой. Но мне не повезло. Проигнорировав доступное женское тело, в комнате появился Лев Давидович.
- Черт знает что! – неопределенно заметил он. – Леха, ты чего на полу валяешься?
- Какая разница! – невежливо ответил я, крепче прижавшись к подушке.
- Хорошо, хоть квартира двухкомнатная, иначе хрен бы тебя нашел так быстро… Блин! Что с моими брюками?!
Я не нашел в себе сил отвечать на сей идиотский вопрос. Покудахтав над испорченными штанами, Дурыч все же надел их на себя.
- Муха, отдай мой телефон, - попросил меня рассерженный юрист.
- Забери, только оставь меня в покое!
- А этот, видимо, твой, - предположил Прохорович. – А где Павлов?
- Почем я знаю? Позвони ему на «трубу». И вообще, хотелось бы знать, где мы сами-то находимся…
- Истинное знание должно крыться где-то в глубинах пашкиного подсознания, - авторитетно заявил Лева. – Будем вызывать оракула…
Прохорович набрал номер пашкиной «трубы», и через секунду мы услышали знакомые электронные позывные. Трель аппарата доносилась с подоконника. Заинтригованный, я оторвал голову от подушки и посмотрел в сторону окна. «Мобильник» Павлова находился в компании нескольких горшочков с кактусами. Самого вызываемого абонента на подоконнике не было.
- Выстрел мимо цели, - уныло констатировал Дурыч. – Что будем делать?
- Неплохо бы опохмелиться, - заметил я.
- В квартире пусто, - сказал Прохорович, - я проверил.
- Надо выбираться, - предложил я.
- А где искать Пашку? И что делать с голой девкой в соседней комнате? И вообще, откуда она взялась?
- Мне кажется, это та самая Вероника, которую ты вчера полдня клеил… Полагаю, мы сейчас находимся на ее территории.
- Да? – емко произнес Дурыч, вложив в этот предлог всю гамму переживаемых чувств.
- Ты вчера сделал ей предложение, - напомнил я товарищу.
- Фу, черт! – расстроился Лев Давидович. – Ну что за идиотская манера!.. Леха, надо валить!
Во взгляде юриста было столько мольбы, что я не смог отказать ему в этой пустячной просьбе.
- Ладно, пошли! – великодушно согласился я.
Поскольку я спал в одежде, на сборы ушло несколько секунд. Но выполнить принятое решение нам помешал Павлов, с которым мы столкнулись в дверях.
- Проснулись, алкаши? – спросил он весело. – Куда собрались?
- Тс-с! – шикнул на коллегу Прохорович. – Девку разбудишь…
- Где ты был? – спросил я нашедшегося друга.
- Заботился о вашем здоровье, - сообщил Павлов и проследовал на кухню, держа в охапке большой звенящий пакет. – Прошу в процедурную, господа пациенты!
Манящий звон бутылок сделал предложение Павлова безальтернативным. Мы с радостью подчинились его доминирующей воле.
На завтрак нам было предложено на выбор: пиво, водка и бренди.
- Градус должен идти по восходящей, тогда голова болеть не будет, - проконсультировал нас Дурыч. – Поэтому начать следует с пива.
- У Давидыча к питанию научный подход, - прокомментировал Павлов сентенцию коллеги. – Правда, я уже поправил голову в рюмочной. Но «сто пятьдесят» можно в расчет не брать. Пиво так пиво!
Пиво оказалось светлым, свежим и вкусным. Кроме того, пива было много. Если первая бутылка хмельного напитка произвела на нас с Прохоровичем реанимирующее действие, то после второй мы почувствовали себя полноценными членами современного общества. Развить свое гражданское самосознание помогла водка.
- Ну, за трезвость мысли! – громогласно объявил Дурыч, забыв о покое спящей невесты.
- За гармоничное развитие личности! – загадочно произнес Павлов и, дабы избежать уточняющих вопросов, скоропалительно проглотил водку.
Нам оставалось только последовать его примеру.
Головная боль уступила ясности мысли. Я вдруг вспомнил, что нахожусь «на ответственном спецзадании». Этой цитатой из горячо мной любимого фильма я частенько потчевал Маринку в те моменты своей жизни, о которых любящий супруг или жених, как правило, вспоминает не без угрызений совести.
По-видимому, связь между мной и невестой достигла астрального уровня, ибо при первом же воспоминании о Маринке она нашла способ напомнить мне о своем существовании.
- Леха, это тебя, - уведомил меня Дурыч, передавая мне мой «мобильник».
- Алло! – храбро прокричал я в трубку.
- Алеша, ты куда пропал? – услышал я до боли знакомый голос.
Храбрость уступила место смятению. Признание в том, что я нахожусь в квартире незнакомой мне девушки, к тому же спящей через стенку в полном неглиже, означало бы разрыв дипломатических отношений с дорогим мне во всех отношениях человеком. Пришлось прибегнуть к лукавству.
- Милая, – прошептал я в трубку, - ты ставишь мою миссию на грань провала. В данный момент я сижу в засаде, и каждый лишний звук может послужить причиной моей преждевременной кончины. Морально ты готова стать вдовой, не успев побывать под венцом в святилище православной церкви?
- Трепло, - жестко ответила моя любовь. – Надеюсь, ты не забыл воспользоваться презервативом?
- Что за вздор! – попытался я пристыдить невесту.
- Прекрати! Не держи меня за дуру. Если я тебе больше не нравлюсь, можешь идти на все четыре стороны. Но я не желаю подцепить от тебя что-либо вроде сифилиса…
- Марина! – строго сказал я. – Твои подозрения беспочвенны, а потому крайне обидны. Если хочешь со мной поссориться, выбери более подходящий момент. И вообще, как ты узнала номер моей «трубы»?
- Подкупила твою секретаршу.
- Врешь. Верка не знает мой новый номер, - разоблачил я лгунишку.
- В самом деле?
- В самом деле, - подтвердил я. – Ты просто хочешь, чтобы я ее уволил.
- Зачем?
- Из ревности.
- Может, ты и прав… Ну, ладно, сиди в своей засаде, если она тебе так дорога. Не буду отвлекать.
- Милая, ты просто золото! – похвалил я свою любовь. – Надеюсь, скоро буду дома. Пока!
- Пока… Да, Павлику и Льву пламенный привет!
- А… Откуда ты…
Договаривать не имело смысла, ибо связь была прервана по инициативе Маринки.
- Как она догадалась? – спросил я вслух.
- О чем? – переспросил Дурыч.
- Что я сейчас с вами…
- Я всегда тебе говорил, у Марины бешеная интуиция, - изрек Павлов.
- Баба прежде всего прислушивается к голосу своего сердца, - добавил Лева. – А сердце любящей женщины редко ошибается… Кроме того, она, по-видимому, узнала мой голос. Ведь это я ответил на ее звонок.
Объяснение было исчерпывающим. Особенно мне польстило упоминание о любящем сердце. Правда, последнее замечание Дурыча несколько подпортило общее впечатление, но я все равно остался доволен.
- За светлое непорочное чувство! – предложил Павлов, подняв стакан.
Момент был трогательным и милым. Жизнь была прекрасна. Будь кто-либо из присутствующих наделен художественным даром, непременно вдохновился бы на написание чудесной пасторали. Но Создатель не сподобил меня и моих друзей живописать шедевры, а великолепная идиллия отдыхающей мужской компании была разрушена неожиданным появлением Вероники.
Мягкая поступь ее босых ног была практически бесшумной, и мы упустили момент вторжения хозяйки в собственную кухню. Похоже, наше пребывание также явилось для девушки полным сюрпризом.
- Ой! Мама!.. - испуганно воскликнула Вероника, инстинктивно прикрыв руками маленькие остренькие грудки.
Возможно, она привыкла ходить по квартире голой, а быть может, просто не смогла найти свою одежду, так или иначе девушка была совершенно неодетой.
Как самый наблюдательный из присутствующих, я отметил, что у Вероники очень красивые бедра и необыкновенно тонкая талия, взгляд Дурыча приобрел восхищенно-похотливый оттенок, а у Павлова в застывшей руке мелко дрожит поднесенный к губам стакан.
- Доброе утро, Вероника! – дружелюбно поздоровался я с девушкой. – Как спалось-почивалось?
- Дорогая, ты замерзнешь! – спохватился зачарованный чудесным явлением невесты жених. – Накинь сейчас же…
С этими словами Дурыч галантно предоставил даме собственный пиджак. Узнав в заботливом госте своего жениха, Вероника заметно успокоилась. Выражение смертельного испуга стерлось с ее миловидного личика.
- Боже, как я испугалась! – призналась Вероника, стыдливо кутаясь в бело-розовые полы левиного пиджака. – Я вчера так напилась…
- Все мы грешны, - заверил девушку дипломатичный Павлов.
- Надеюсь, я вела себя прилично? – забеспокоилась хозяйка. – Совершенно ничего не помню…
- Более приличной невесты у меня еще не было, - сорвалось с губ Дурыча прежде, чем он успел осознать всю бестактность своего изречения.
К счастью, девушку все еще тяготили последствия вчерашней пьянки, и она не придала значения словам суженого.
- Милая, тебе надо поправить голову, присядь, выпей с нами, - заботливо предложил Прохорович, усадив невесту себе на колени.
- Лева, ты что! – запротестовала Вероника. – Меня тошнит от одного вида рюмки!
- Ерунда! – решительно возразил Лев Давидович. – Это у тебя от недостатка опыта. Поверь, я всем сердцем желаю тебе только добра!
- Вероника, ты можешь положиться на Льва, - твердо заявил Павлов. – Он признанный авторитет в области похмельной медицины.
- Выпей сто грамм, тебе сразу станет легче, - подтвердил я.
Одной полуодетой, страдающей острой мигренью девушке спорить с тремя грамотно опохмелившимися мужиками было занятием заведомо бесперспективным. Как и следовало ожидать, Вероника капитулировала перед нашей коллективной волей.
- За светлое непорочное чувство! – повторил Павлов прерванный тост.
Поморщившись, Вероника выпила вместе с нами.
- Ну как? – участливо поинтересовался у нее жених. – Легче?
- Еще не знаю, - обильно глотая воздух, прохрипела девушка. – Голова болит…
- Это скоро пройдет, - уверенно заявил Прохорович и вложил в руку возлюбленной стакан с огуречным рассолом. – Прими, это райский напиток!
После третьей «поправочной» дозы предсказание Льва Давидовича сбылось: недуг Вероники отступил под натиском традиционной народной медицины. Девушка разомлела и, обняв суженого за шею, принялась нашептывать ему на ухо любезности. Щеки Дурыча раскраснелись, на губах заиграла счастливая улыбка.
- Скажи, Лева, а у нас с тобой этой ночью что-нибудь было? – спросила созревшая до откровенной беседы Вероника.
- Не помню, - честно признал Прохорович. – Но это легко исправить…
- Правда? – кокетливо поинтересовалась невеста.
- Честное юридическое! – поклялся Лев Давидович и в подтверждение своих слов страстно поцеловал девушку в обнаженную грудь.
- О-о-о! – простонала Вероника. – Тогда я хочу тебя прямо сейчас. Отнеси меня на кровать, милый…
- Господа, - обратился к нам Дурыч. – Мы вынуждены вас покинуть на некоторое время. У нас с Вероникой должна состояться приватная беседа…
- Не будем вам мешать, - сообщил Пашка. – Мы с Алексеем, пожалуй, пойдем. Полагаю, переговоры могут затянуться…
- Весьма вероятно, - с гордостью признал Лев. – Спасибо за понимание.
- Приятного отдыха, - попрощался я.
- Мальчики, пока! – прощебетала Вероника, помахав нам на прощанье ручкой.

На улице господствовала непогода. Серое небо, порывистый холодный ветер и косой колючий дождь моментально испортили настроение.
- Нет, это решительно несправедливо! – эмоционально заметил я.
- Что именно? – уточнил Павлов, пытаясь поднятым воротом пиджака скрыть уши от холодных капель дождя.
- И ты еще спрашиваешь? – возмутился я. – Дурыч наслаждается в теплой постели с молоденькой красоткой, а нас с тобой как котят выкинули на улицу под проливной ливень! У нас нет даже одного зонта на двоих!
- Смотри на вещи философски, - порекомендовал Пашка. – Еще неизвестно, чем закончится для Левы эта интрижка. Помяни мое слово, он как всегда вляпается в какую-нибудь историю. А вот ты скоро окажешься дома, в объятиях своей возлюбленной. Еще не успел по ней соскучиться?
Я не стал затевать диспут. В конце концов, в словах юриста была определенная доля истины.
- Не злись, - продолжал увещевать меня Павлов. – Утешь себя мыслью о том, что твоя Маринка заметно красивее Вероники и значительно умнее Корделии. Лично я тебе завидую…
Белая зависть друга не сделала пронизывающий северный ветер более теплым, а дождь менее мокрым. Я продолжал упорствовать в своем нежелании смотреть на свои вынужденные лишения философски.
- А вот и такси! – воскликнул Павлов. – Куда едешь, домой или в офис?
- В офис! – угрюмо сообщил я, неизвестно отчего продолжая дуться на Марину. – Рабочий день в самом разгаре.

- Явился - не запылился! – вместо приветствия сказала Верка. – А шмон-то какой… Фи, нажрался как сапожник! Где тебя носило? Небось, по телкам бегал, изменял своей невесте?
- Вера Васильевна! – строго обратился я к зарвавшейся секретарше. – В рабочее время попрошу соблюдать субординацию!
- Извините, шеф! – передразнивая мой серьезный тон, ответила Вера. – Разрешите доложить обстановку?
- Валяй, - разрешил я и устало плюхнулся на диван.
- Во время вашего отсутствия на вверенной мне территории офиса чрезвычайных происшествий не случилось, если не считать визита вашей будущей супруги, Марины Витальевны, пока еще в девичестве Шмелевой…
- Чего ей надо было? – вяло поинтересовался я, проигнорировав издевательский тон секретарши.
- Шеф, я подозреваю, ей хотелось обладать вашей прекрасной душой и, смею предположить, вашим великолепным телом…
- Ей это удалось?
- Я стояла насмерть!
- Молодец, возьми с полки…
- Знаю, - прервала меня Вера, - огурец… Благодарю покорно. Смею напомнить, к овощам отношусь равнодушно.
- Я в курсе твоих привязанностей… Ладно, давай по существу. Какие были звонки, визиты?
- Вчера приходил участковый, я сказала, что вы в командировке.
- Чего он хотел?
- Как обычно… Я сказала, что водка заперта в вашем сейфе, а ключ вы носите на шее, на одной цепи с удостоверением частного детектива.
- Молодец, - похвалил я секретаршу. – Что еще?
- Сегодня заходил какой-то бугай, спрашивал вас. Но я с ним не общалась, он разговаривал с охранником. Дима его дальше порога не пустил. Бугай обещал зайти позже.
- Интересно… Ладно, что еще?
- Больше визитов не было. Звонили несколько потенциальных клиентов. Список лежит на вашем столе.
- Ясно, спасибо, Вера. Я буду в своем кабинете. Если позвонит Марина, можешь меня соединить.
- Я подумаю…
- Верка! – строго сказал я.
- Извините, шеф! Я не буду думать…
Язвительный тон секретарши можно было вырвать только с ее бескостным языком. С глубоким пониманием этой истины я молча удалился в свой кабинет.
Открыв сейф, я убедился в целостности своего бухгалтерского «кредита». Аккуратные пачечки «правильных» зеленых денег и разноцветные столбики нелепых российских купюр в полном порядке содержались на предоставленных им местах.
В голове все еще «шумел камыш, деревья гнулись», но я был настроен на рабочий лад. Насвистывая популярную мелодию, я углубился в изучение веркиного отчета о телефонных звонках. Как и следовало ожидать, в отчете не было ничего, достойного моего внимания. Несколько выживших из ума старух традиционно требовали найти мерзавца, стырившего кошелек с пенсией. Откуда только они выкапывают мой телефон?.. Один параноик, терзаемый предчувствиями скорой расправы над собой, умолял о защите. Коллектив младшеклассников просил научить их выводить двойки из дневников. Ветеран гражданской войны предложил двести рублей за расправу над грубой и бессердечной служащей собеса. Вот и все. Рутина…
Я нажал кнопку селектора и попросил Верочку сварить мне кофе, а чтобы не выслушивать намеки о повышении оклада, поспешно выключил связь. Однако селектор был устроен так, что нажатием кнопки секретарша могла долго надоедать шефу пронзительными гудками. Этой возможностью Верка воспользовалась незамедлительно. Обозленный, я включил связь и громко прокричал в микрофон:
- Никаких прибавок! Слышишь, маленькая мерзавка! Ни гроша, так и знай!..
- Алексей Владимирович, к вам посетитель, - спокойно сообщила секретарша, стойко выслушав мою тираду. – Он уже заходил сегодня…
Мне сделалось несколько неловко оттого, что постороннее лицо оказалось свидетелем моей несдержанности.
- Пусть войдет, - смиренно произнес я.
- Ба! Знакомые все лица! – воскликнул я при виде гостя. – Счастлив видеть такую важную персону в моем скромном офисе! Это для меня высокая честь. Разрешите поинтересоваться, чем обязан?..
На самом деле визит шофера моей бывшей клиентки не вызвал той бури восторга, которую я продемонстрировал. Просто я был слишком деликатен, чтобы вместо приветствия сходу изложить Игорьку свое истинное к нему отношение.
- Я по поручению Корделии, - пробасил гость, без приглашения усевшись прямо напротив меня.
Ну, раз уж визитер не склонен держаться приличных манер, почему я должен строить из себя светского льва? Сбросив ботинки, я на ковбойский манер положил на стол свои уставшие ноги. Аромат несвежих носков заставил гостя отодвинуться подальше от моего стола.
- Как поживает Корделия Михайловна? – елейно поинтересовался я.
- Я пришел забрать деньги, - заявил посетитель, не пожелавший рассказать мне о самочувствии хозяйки.
- Правда? – сказал я, глупо подняв брови. – Это любопытно… Если вы намерены отнять у меня деньги силой, то вам следовало бы явиться в черной маске и грозно сказать: «Это ограбление!» Но если это ваша частная просьба, то, извините, по субботам я не подаю…
- Не валяй дурака! – начал раздражаться Игорек. – Давай бабки. Пять штук «зеленых», что ты выудил у Корделии.
- Это был аванс за работу, - уточнил я.
- Работу ты не выполнил.
- Не выполнил, - согласился я, - и как честный человек аванс собираюсь вернуть клиентке.
- Ну так давай сюда баксы. Хватит трепаться!
- У вас есть нотариально заверенная доверенность от гражданки Фирсовой на получение денег в моем агентстве? – официально поинтересовался я.
- Какая, на хрен, доверенность?! – взбесился Игорь.
- Надо полагать, нет… Тогда всего доброго! Рад был видеть ваше мужественное лицо. Заходите как-нибудь на чай…
- Ах ты, подонок! – взревел Игорь, вскочив со стула.
На протяжении всей беседы с Игорьком я держал палец на кнопке вызова охраны. Мне оставалось лишь сделать маленькое движение, и в дверях появился Дмитрий.
- Дима, проводи гостя к выходу, - спокойно произнес я. – А то он боится заблудиться в путаных коридорах нашего офиса…
Игорек оценивающе поглядел на охранника. Шея Дмитрия была ничуть не тоньше его собственной, а плечи – нисколько не уже. Если принять во внимание пристегнутую к поясу охранника кобуру, в которой лежал далеко не огурец, то исход гипотетической схватки был слишком очевиден. Игорь был не настолько глуп, чтобы затевать потасовку.
- Ладно, козел, мы еще встретимся, - буркнул Игорь и быстро вышел из кабинета.
- Встретимся! – крикнул я ему вдогонку. – Тогда за «козла» и ответишь…
В школе УВДТ, то есть в школе Управления внутренних дел на транспорте, где учился Дмитрий до того, как получил лицензию охранника, преподаватель дисциплины «Правила применения оружия и специальных средств» основательно внушил курсантам мысль о том, что стрелять свинцовыми пульками в невооруженных дебилов можно лишь в самых крайних случаях, когда создается непосредственная опасность для жизни и здоровья добропорядочных граждан. Поскольку такой опасности для добропорядочных граждан со стороны Игорька не предвиделось, Дима предпочел сохранить боекомплект. Инцидент обошелся без перестрелки.
Визит нахального юноши вернул мои мысли к делу о пропавшем супруге Корделии. Кроме того, я также вспомнил об обещании, данном Марии. Я собирался раскрыть тайну пропажи Игната, ее единокровного брата.
- Алло, - привычно изрек я в микрофон селектора, когда Павлов снял трубку со своего аппарата. - Есть разговор. Заходи.
- Закуска есть? – осведомился Пашка.
- Есть дело, - строго сообщил я. – Пить не будем.
- Ты деградируешь, - сообщил юрист. – Ну, ладно, зайду…
Я посмотрел на часы. Было без четверти четыре. Суббота в моем агентстве короткий день, и секретаршу я отпускаю в четыре часа. Значит, в этот самый момент Верка должна уже красить губы и переодевать туфли. Чтобы убедиться в ее пунктуальности, я приоткрыл дверь и заглянул в приемную. Туфли были уже переодеты. Поставив ножку на стул, Верочка неторопливо поправляла колготки, попутно любуясь красотой своих форм.
- Стул стоит сто пятьдесят долларов, - напомнил я секретарше. – Проткнешь каблуком обшивку, вычту из жалования полную стоимость.
- От тебя разве чего хорошего дождешься! – фыркнула Верка и еще выше задрала и без того короткую юбочку. – Правда, красивые у меня ножки?
- Так себе, - сказал я, демонстративно поморщившись.
- Ха, не выдумывай! Ножки у меня просто чудные… Сам-то небось спишь и видишь, как бы заманить меня в свою постель.
- Дура ты, Верка, - беззлобно сообщил я.
- Сам дурак! Вот, подарил бы мне хоть раз огромный букет роз, я, может, и отдалась бы тебе…
- Да ты меня хоть с головой цветами осыпь, в одну постель с тобой не лягу!
- Можно и на столе, - пожав плечами, предложила Вера. – А кожа у меня, знаешь, какая гладкая… Как у младенца.
В этот момент в приемную вошел Павлов и с ходу заметил:
- Процесс соблазнения идет полным ходом!
- Бесполезно, – откликнулась Вера. – Он же импотент! То ли дело ты, Павлик… Правда, тебе понравилось со мной? Ну, скажи же этому дурню…
- Вера Васильевна! – одернул я секретаршу. – Рабочий день еще не закончился!
- Фи, подумаешь! Каких-то пять минут осталось!
- Не пять, а восемь, - уточнил я. – Паша, пойдем в мой кабинет, пока эта шлюшка не сорвала с тебя штаны.
- Хамло! – обиженно фыркнула Верочка и, повернувшись к зеркалу, занялась подведением бровей.

- Ну, рассказывай, что стряслось? – расположившись в кресле, сказал Паша.
- Я вот все о деле Корделии размышляю, - начал я издалека.
- А чего тут размышлять? Ты же отказался от этой работы…
- От работы-то я отказался, а вот мысли отдельные покоя не дают.
- Это пустяки! Сходи в сауну, попарься, попей пивка, массажистку закажи. Мысли и пройдут.
- Это, конечно, верно. Может, я так и поступлю. Но, ответь мне на один вопрос…
- Пожалуйста…
- Помнишь тот день, когда к тебе в офис приходила Корделия?
- Еще бы! Такие моменты не забываются! – сказал Павлов, мечтательно закатив глаза.
- Ты ведь ее провожал до выхода?
- Я ее проводил до машины.
- Что была за машина?
- Джип «Гранд Чероки», - уверенно сообщил Паша.
- Она сама была за рулем?
- Нет, - чуть подумав, сказал юрист. – За рулем был шофер.
- Ты не запомнил, как он выглядел?
- Как телохранитель президента. Здоровенный такой бугай…
При этих словах Павлов широко расставил руки, как бы демонстрируя габариты бугая.
- Понятно, - задумчиво протянул я. – Что ж, спасибо за информацию. Я узнал, что хотел. Теперь можно и выпить!
- Не знаю, что ты задумал, - сказал Павлов, словно фокусник вынимая из кармана плоскую бутылочку коньяка. - С юридической точки зрения в этой информации я не вижу никакого толка. А вот насчет выпивки, это ты правильно решил! Не вижу причин для отсрочки исполнения…
- Мальчики, пока! – нежно произнесла появившаяся в дверях Вера. – Приятного вам отдыха.
- Спасибо, - поблагодарил ее Павлов.
- Не забудь в понедельник выйти на работу, - напутствовал я секретаршу.
Многозначительно фыркнув, Верочка испарилась.
- Где рюмки? – спросил Пашка, хрустнув металлической пробкой.
- Один момент…
Пока я лазил в бар за требуемой посудой, произошло событие, которое юристы называют форс-мажорным обстоятельством. Звонок на пашкин мобильный телефон резко изменил наши планы.
- Слушаю! – сообщил Павлов незримому абоненту. – У Мухи сидим… Естественно. Почти налили… Что?.. Зачем?.. Помню, конечно. Второй этаж, квартира семнадцать… Как больше не существует?.. Так… Выезжаем!
- Дурыч? – многозначительно спросил я.
- Естественно, - коротко сообщил Павлов. – Одевайся, едем.
- А что случилось?
- Точно не знаю, но, судя по интонации Дурыча, катастрофа вселенского масштаба. Он просил взять теплые вещи. У тебя есть что-нибудь?
Запрос Прохоровича застал меня врасплох. Обычно для встречи с юристом требовалась водка. Потребность Льва Давидовича в теплых вещах на моей памяти возникла впервые.
- Не знаю, - сказал я растерянно, - пальто сойдет?
- Бери пальто и стаканы, - распорядился Пашка. – Все, по коням!

Эпицентр апокалипсиса был замечен нами за несколько кварталов.
- Шеф, гони прямо к этому бедламу, - попросил Павлов, пальцем указав таксисту направление движения.
Шофер кивнул и повел машину прямо к цели.
- Дальше не проехать, пожарные дорогу перегородили, - сообщил таксист, остановив «Волгу» возле пожарной машины.
- Мы здесь выйдем, - сказал Пашка и расплатился с водителем. – Леха, пошли!
То, что недавно Вероника считала своей квартирой, в данный момент, выражаясь языком пожарных, представляло собой очаг возгорания. Три окна во втором этаже были охвачены пламенем. Черные клубы дыма и сажи стремительно восходили ввысь, окрасив в черное стену дома до последнего, пятого этажа. Огонь подбирался к третьему этажу, а бравые брандмейстеры пытались воспрепятствовать непокорной стихии.
Дурыча мы заметили почти сразу. Одетый в трусы и сорочку, с перевязанной головой, он пытался оказать сопротивление медработникам, увлекавшим его в карету «скорой помощи». Прохорович шумно возражал и ловко вырывался из цепких лап санитаров. Вероники нигде видно не было.
- В чем дело, товарищи? – строго спросил Павлов, беря коллегу под свою опеку. – Лева, накинь пальто, простудишься…
- А ты кто такой? – грубо спросил медицинский работник, не пожелавший мириться с утратой выигрышной позиции.
Пашка молча извлек из кармана адвокатское удостоверение, распахнул корочки и быстро провел документом по воздуху. Прочесть хоть слово на столь быстро движущемся предмете не сумел бы ни один нормальный человек. Санитар не был исключением. Уверенные действия Павлова заставили медбрата поступить благоразумно. Извинившись, он предоставил обладателю быстродвижущихся «корочек» право заботы о пострадавшем.
- Пошли, пока они не опомнились, - шепнул Дурычу Павлов. – По дороге расскажешь…
Уговаривать Прохоровича не пришлось. Обрадованный вовремя подоспевшей подмогой, он широким спортивным шагом отправился прочь от места разыгравшейся трагедии и остановился, только пройдя два квартала.
- Ну, что стряслось? – спросил я, терзаемый любопытством.
В ответ Лева громко и грязно выругался.
- Обожди ты! – одернул меня Павлов. – Лезешь к человеку с вопросами. А у него, может, посттравматический шок. Дай товарищу оправиться от пережитого потрясения… Где стаканы?
- У Дурыча. В кармане пальто.
- Лева, слышал? Доставай.
Трясущимися руками Лев Давидович вытащил из кармана пальто три стеклянных стаканчика. Только тут я обратил внимание на то, что Дурыч босой.
- Паша, посмотри на его ноги, - указал я другу.
- Черт! – выругался Павлов. – Что ж ты не сказал, мы бы хоть обувь привезли…
- Херня! – отмахнулся спасенный. – Наливай скорее…
Стаканы были стограммовые, и наливать пришлось почти до самых краев.
- Давай! – скомандовал Павлов.
Ограничившись этим коротким тостом, мы залпом выпили коньяк.
- Коньяк закончился, - заметил Павлов. – Мой коллега, выдающийся российский юрист, одет как беженец и рискует заработать ОРЗ. Это недопустимо! Алексей, лови «тачку»…
Такси удалось поймать довольно быстро. На протяжении всего пути до офиса мы старались хранить молчание. Пострадавшему был задан лишь один принципиальный вопрос.
- Лев, признайся честно, что с Вероникой? – спросил Паша. – Она жива?
- Жива, - однозначно заявил Дурыч, мгновенно разрядив сложившуюся напряженность. – Ее увезли в больницу. Жизнь Вероники вне опасности.
 Не знаю, как у Пашки, но у меня от сердца сразу отлегло. Лев Давидович, конечно, анекдотически часто попадал во всякого рода переделки, но, слава Богу, ни один из случаев не заканчивался непоправимой трагедией…
Местом для реабилитации погорельца был выбран офис юристов. Сразу по прибытии Прохорович отправился под душ, а мы с Пашкой занялись подготовкой стола. Факт чудесного спасения нашего друга из пучины пожара по важности был сравним, к примеру, с подписанием Декларации Независимости в Соединенных Штатах или, скажем, с открытием пенициллина. Не отметить столь радостное событие было бы непоправимым кощунством.
Из душа Лев Давидович вышел румяным и уравновешенным. Его готовность поведать нам о своем приключении была практически стопроцентной.
- Налито? – привычно осведомился он, усаживаясь за стол. Впрочем, ответ на этот вопрос стоял у Дурыча прямо перед глазами.
- Твое здоровье! – коротко сказал Павлов, подняв рюмку.
- За чудесное спасение! – присоединился я.
Исполнив ритуал, мы с Пашкой жадно уставились на губы Прохоровича, в надежде, что с них вот-вот слетит первый звук долгожданного рассказа. Понимая, чего от него ждут друзья, Лева глубоко вздохнул. Воспоминания о пережитой драме были для него еще очень болезненны.
- В общем, квартира сгорела дотла! – выдохнул он наконец.
- Это мы видели, - напомнил я.
Справившись с волнением, Прохорович наполнил рюмки и продолжил свой эмоциональный рассказ:
- А все этот треклятый телевизор! Чтоб ему… А, впрочем, он первый и сгорел!..
- Если я правильно тебя понял, причиной возгорания стал телевизор? – уточнил Павлов.
- Он, сволочь! – с ненавистью подтвердил Дурыч. – Загорелся как склад с китайскими петардами… Я подам иск на возмещение причиненного морального и материального вреда!
- Телевизор-то как будто импортный, - вспомнил я.
- Ага, «Сони», - подтвердил Лев Давидович. – Тем лучше. С буржуев легче взыскать. Хуже, если бы взорвалась какая-нибудь тридцатилетняя «Радуга». Тогда – пиши, пропало…
- Странно, - удивленно произнес Пашка. – Я не слышал, чтобы японские телевизоры взрывались сами по себе…
- Ну, он не то, чтобы сам по себе, - нехотя признался Дурыч.
- Ну уж договаривай, - предложил я.
- Ну… в общем, он упал.
- Сам? – с сомнением спросил Павлов.
- Да нет, отчего же… Понимаете, мы с Вероникой занимались любовью… Ну, и случайно слегка зацепили эту заразу. А он, падла, возьми, да и свались! Да как загорелся, гад!..
- Действительно, мерзавец, - покачал головой Павлов.
- А мы еще на него сверху рухнули…
- Боже! – воскликнул я, пытаясь представить себе эту картину. – Что же вы такое с Вероникой вытворяли?..
Поглощенный свежими воспоминаниями, Дурыч не обратил внимания на мой сарказм.
- Кроме чисто материального ущерба (сгорел мой белый костюм, галстук и кейс), мы с хозяйкой квартиры сильно пострадали физически. От взрыва кинескопа Вероника получила обильный ожог задницы. А у меня, как видите, частичный ожог головы…
- Ты мне потом нарисуешь эту позу? – попросил коллегу Пашка. Он, по-видимому, тоже тщетно силился представить себе, как мужчина и женщина, занимаясь в общем-то довольно мирным занятием, умудрились кто головой, а кто задницей, пробить кинескоп работающего телевизора.
- А, пошел ты! – обиделся Дурыч и выпил очередную рюмку водки.
- Как ты ухитрился в этом кошмаре спасти свой сотовый телефон? – удивился я.
- Телефон, бумажник и Веронику я спас через окно, - похвастался Лева.
- А сам? Тоже сиганул со второго этажа? – спросил Паша.
- Еще чего! Я же высоты с детства боюсь!.. Вышел через дверь…
Нам с Пашкой оставалось только поаплодировать мужественному поступку товарища.
- Надо полагать, выкинув невесту за окошко, ты к ожогу мягкого места добавил ей и пару-тройку открытых переломов, - предположил я.
- Я так и знал, что вы будете язвить. Посмотрел бы я на вас, окажись вы в такой экстремальной ситуации…
Не было нужды убеждать Дурыча в том, что мы с Пашкой в такой ситуации никогда бы не оказались. Спор на эту тему казался нам совершенно бесперспективным.
- Надо будет навестить девочку в больнице, - примирительно сказал Паша, подняв рюмку. – Ну, за здоровье пострадавших!

Воскресенье я провел в кругу своей будущей семьи. После неизбежного крохотного скандальчика Марина настояла на поездке за город.
- Машину купил, а ездить – не ездишь! – точила она меня словно термит. – А все потому, что каждый день бухаешь со своими дружками-алкоголиками! Отдохни от них, наконец. Я тебя три дня не видела. Собирайся, поехали на природу.
Смиренно выслушивая гневные, но справедливые выговоры невесты, я с тоской думал о том, что меня ждет в недалеком будущем, когда наши отношения с Мариной приобретут официальный статус. Ну почему женщины, даже самые любимые, рано или поздно все равно становятся стервами? Поистине, нет в мире совершенства…
Поездка на машине в лес, несмотря на противный моросящий дождь, зарядивший с самого утра, показалась Марине необыкновенно романтичной. Я не разделял ее мнения на сей счет, однако старался не ворчать, полагая, что это бесцельное времяпрепровождение есть ни что иное, как искупление моих многочисленных грехов.
Словно тень, я прошатался за Маринкой весь день. Пинание по земле еловых и сосновых шишек не принесло мне обещанного невестой морального удовлетворения. Зато я в кровь стер ноги, а на обратном пути проколол колесо.
- Ну, теперь ты довольна? – раздраженно спросил я.
- Не будь занудой, - отозвалась Марина. – Это такая мелочь. Зато мы целый день провели вместе. Это ли не счастье?..
По-видимому, у нас были разные представления о счастье. «Что толку объяснять ей? – подумал я, закручивая последний болт на колесе. - Ведь она всего лишь женщина!»
По возвращении домой меня ожидала серия маленьких, но приятных сюрпризов. Горячая ванна с пенкой и экстрактом можжевельника, приготовленная заботливыми руками невесты, принесла облегчение изможденному долгой прогулкой телу. Приняв ванну, я проследовал в спальню, где меня ждала расстеленная кровать, включенный телевизор и двухлитровая бутылка моего любимого пива.
Все-таки Маринка не самая глупая из женщин, отметил я с удовольствием. Помимо чисто женских, в ней присутствуют также и положительные качества. Пожалуй, о лучшей спутнице жизни мечтать было бы откровенным утопизмом…
Я пощелкал «ленивкой», переключая каналы. «Ящик» не вещал ничего интересного. Вспомнив о вчерашнем приключении Дурыча, я ухмыльнулся и выключил телевизор. Маринка возилась на кухне. В ее вечерней программе значилось мытье посуды, полов и стирка. Как она не устала от сегодняшней изнурительной прогулки?..
На прикроватной тумбочке лежала стопка свежих газет. Разгадывание кроссвордов перед сном было моим излюбленным занятием. Я вооружился карандашом и принялся перелистывать прессу. Как назло мне попался всего лишь один кроссворд, да и тот с явным театральным уклоном. Поскольку мое увлечение театром было столь же пламенным, как и любовь к мексиканским телесериалам, я решил понапрасну не докучать своему уставшему мозгу.
Помимо кроссвордов в газетах меня интересовала лишь криминальная хроника. Обнаружив искомую колонку в одной из бульварных газетенок, я углубился в чтение и уже через пару минут обнаружил, что недаром проигнорировал театральный кроссворд. В интересах исторической достоверности привожу без ремарок содержание заинтересовавшей меня заметки:
«Еще одно громкое убийство потрясло наш город. На этот раз жертвой киллеров стал известный предприниматель, помощник депутата Законодательного Собрания Юрий Ильич Пупышев. Труп бизнесмена был найден в багажнике его собственного «мерседеса», затопленного в озере неподалеку от его загородного дома в поселке Осиновка. По печальной иронии судьбы затопленный преступниками автомобиль Пупышева был обнаружен управляющим его усадьбы, неким Игорем С., купавшимся в субботу вечером в том самом злополучном озере. Прокуратурой района возбуждено уголовное дело по статье «умышленное убийство». Ведется следствие».
Вот это да! Выходит, чуткое любящее сердце не обмануло Корделию Михайловну. Она действительно стала вдовой, теперь уже официально. И помог ей получить сей скорбный статус «по печальной иронии судьбы» лучший друг семьи, трудолюбивый и незаменимый помощник по хозяйству некто Игорь С.
Как все просто… А если бы я не артачился во время прогулок с клиенткой на озеро и внял ее убедительным увещеваниям, то, послушно нырнув в указанном месте, тотчас же отработал свой немалый гонорар! Но обошлись же верный соратник да скорбящая вдова и без моей помощи…
Тяга ко сну мгновенно испарилась. Накинув халат, я вышел на лоджию. Кружка холодного пива и толстая вонючая сигара, подаренная мне Дурычем на день рождения, должны были способствовать плодотворной работе мозга.
А в мозгу тотчас нарисовалась хоть и не полная, но колоритная картина преступления. Мотив был ясен, как безоблачное небо. Любимый супруг Коти был богат, но не молод. Этого существенного недостатка был лишен его гориллоподобный управляющий. По всей вероятности, Игорю удалось распространить на себя самые нежные чувства хозяйки. Что могло помешать счастью молодых людей? Разумеется, здравствующий муж! Тогда как собственность господина Пупышева, стоит заметить, ни в коей мере не могла стать помехой для вновь задуманной семьи…
Решение проблемы напрашивалось само собой. Устоять перед соблазном оказалось влюбленным не под силу. И тогда было спланировано и осуществлено хладнокровное зверское убийство предпринимателя. Кто первым предложил избавиться от Юрия Ильича и кто стал непосредственным исполнителем в принципе не важно. Решение было общим. Это совершенно очевидно.
Родители Коти явно ошиблись в выборе имени для своего ребенка. Судя по коварству и вероломству, коими сверх меры была от природы наделена преступница, ее следовало бы назвать Реганой или Гонерильей, а никак не Корделией. Впрочем, несчастный Лир тоже ошибался в детях…
Итак, умертвив помощника депутата, заговорщики бросили тело в багажник «мерседеса» и утопили автомобиль в озере. Первая часть плана была блестяще осуществлена. Оставалось лишь оформить права наследования немалого состояния усопшего и оформить рождение новой семьи. Но здесь произошла небольшая загвоздочка юридического толка. Молодые были пылкими, но не слишком сведущими в юридических тонкостях любовниками. Выполнить вторую часть плана оказалось не так просто. Тогда заговорщики решили обратиться за помощью к адвокату…
И тут судьба подкинула злодеям несколько препятствий. Первое заключалось в верном слуге покойного, не слишком умном, но наблюдательном садовнике Игнате, который, имея обоснованные подозрения, решил воспрепятствовать планам душегубов, правда, слабо представляя себе, каким образом следует действовать. Данное препятствие тренированными движениями рук легко устранил Игорек. Опасный свидетель отправился на небеса.
Но основной преградой для исполнения задуманного стал, разумеется, я. Приятно сознавать, что не сделался слепым инструментом в коварных руках негодяев! А ведь именно так и планировали мерзавцы использовать мою персону… Но, как известно, в этой борьбе интеллектов я вышел неоспоримым победителем!
Хотя, стоит признать, задумка влюбленных была недурна. Все выглядело как будто логично. Несчастная госпожа Фирсова, обеспокоенная долгим отсутствием мужа, нанимает для его поиска частного детектива, и тот, выполняя порученное ему задание, благополучно находит труп бизнесмена. Безутешная вдова льет горькие слезы над гробом усопшего, вступает в права наследницы и через некоторое время повторно выходит замуж. Все, хэппи-энд!
Однако железная воля сыщика (Корделия назвала бы это ослиным упрямством) не позволила злоумышленнице убедить меня нырнуть над затонувшим «мерседесом» почившего в бозе супруга. Планы преступников рухнули, и их пришлось менять на ходу. Не придумав ничего лучшего, нетерпеливый любовник решил лично ускорить процесс утверждения возлюбленной в законном статусе вдовы. И кто знает, чем закончилась бы вся эта история, не попади мне в руки сегодняшняя газета…
Я плеснул себе в кружку еще пива и, откинувшись на спинку шезлонга, принялся разбираться в своих чувствах. Ощущения, порожденные сделанным открытием, были самыми разнообразными и даже противоречивыми. С одной стороны, я твердо знал, что порок должен быть наказан. «Вор должен сидеть в тюрьме!» – говорил Жеглов, и я не собирался оспаривать эту аксиому. С другой стороны, деньги Корделии до сих пор лежали в моем сейфе, а это означало, что формально она все еще является моим клиентом. Путешествие в милицию с информацией, изобличающей клиента в тяжком преступлении, не стало бы хорошей рекламой для моего агентства…
Что делать? Этот традиционно щекотливый вопрос требовал деликатного подхода к своему решению. Признаюсь, велик был соблазн плюнуть на все это дело, вернуть убийцам аванс и забыть их как страшный сон. Убийство – зло социальное, бороться с ним – прямая обязанность государства. Пусть милиция и ловит убийц… Однако у меня были личные счеты с Игорем С. Не в моих правилах - прощать нахалам всякие дерзости. Он, кажется, назвал меня «козлом»? Что ж, это ему с рук не сойдет!
Полный героической решимости, я кинул в мусорное ведро пустую бутылку и отправился спать.

Утро двадцать второго мая выдалось на удивление приятным. За окном вовсю светило солнце, чирикали птахи, гремели мусорными контейнерами автомобили «Спецтранса». Вопреки расхожему мнению о том, что понедельник день тяжелый, я всем своим отдохнувшим организмом ощущал обратное.
Потянувшись, я чуть не уронил с тумбочки чашку горячего кофе. «Маринка молодец, заботливая», - с ощущением простого человеческого счастья подумал я. Приподнявшись на кровати, я взял изящную фарфоровую чашечку с напитком, аромат которого пробудил меня ото сна, и сделал несколько маленьких глоточков. Как я и любил, сигареты, зажигалка и пепельница лежали там же, на тумбочке. Я закурил и, пустив дым через ноздри, с блаженством подумал о том, что хорошо удовлетворенная женщина способна творить чудеса. Не зря я полночи трудился в постели…
- Проснулся, любимый? – проворковала появившаяся в спальне Марина. – Завтрак готов. Кончай дымить, иди умывайся, и к столу.
За завтраком как бы мимоходом мне было сделано расплывчатое сообщение:
- Алеша, папа хочет с тобой поговорить…
- Виталий Петрович торопится стать тестем, - предположил я.
- Не понимаю, за что ты его так невзлюбил? – с укором спросила Маринка.
- С чего ты взяла? – пожал я плечами.
- Мне просто так кажется… Но, в общем, это твое личное дело, как относиться к моему отцу. Просто мне хочется, чтобы вы оба, по крайней мере, не стремились увеличить между собой дистанцию… Между прочим, папа хочет сделать нам на свадьбу подарок…
- Очень мило с его стороны, - ехидно заметил я. – Для меня он, видимо, приготовил удостоверение помощника депутата. Я бы не отказался. Можно будет бесплатно ездить на трамвае…
- Злюка, - обиженно фыркнула моя невеста.
- Ладно, не дуйся, - примирительно сказал я, - торжественно клянусь любить будущего тестя всем сердцем и быть примерным зятем!
- И когда ты только станешь серьезным?..
- Могу прямо сейчас, - уверенно заявил я. – Кстати! Твой папашка может мне пригодиться… Пожалуй, я встречусь с ним сегодня.
- Что ты еще задумал? – насторожилась Марина.
- Мне нужна его консультация, - туманно сообщил я.
Во избежание семейных неурядиц будущая супруга не решилась продолжить беседу серией наводящих вопросов. Все-таки Пашка был прав, убеждая меня в том, что лучшей невесты мне не сыскать. Действительно, Маринка – мудрейшая из всех влюблявшихся в меня женщин…

В трезвом образе жизни тоже есть свои прелести. Нынешний день вскрыл одну из них. Путешествие до Осиновки на собственном автомобиле заняло каких-то полчаса и сохранило мне массу калорий внутренней энергии. Несколько тысяч нервных клеток, правда, было потрачено на гаишника, вооруженного радаром, свистком и полосатой палочкой. Восемьдесят три рубля пришлось заплатить мародеру за превышение дозволенной скорости на каких-то двадцать два километра в час…
К дому вдовы я подкатил практически бесшумно, заблаговременно заглушив двигатель. Загодя рекламировать свое появление не входило в мои планы…
Я поставил свою «ласточку» у самого забора, так что ее нельзя было увидеть даже с последнего этажа дома. Кошачьей поступью приблизился к калитке и заглянул в замочную скважину. Сектор обзора был не слишком широким, но, тем не менее, мне удалось разглядеть дивные ножки Корделии, чуть покачивающиеся в сетке гамака. Обладательница ножек, как видно, принимала солнечные ванны. Что ж, бикини шло ей больше, чем черное траурное платье…
Набравшись решимости, я нажал на кнопку звонка и широко улыбнулся в объектив видеоглазка. Мне очень хотелось произвести приятное впечатление на мажордома, в обязанности которого входило открывание и закрывание калитки.
Через полминуты я услышал топот могучих ног Игорька. Об этой встрече я мечтал несколько дней и приготовил для своего «приятеля» сюрприз. Один мой знакомый увлекается коллекционированием военной атрибутики германской армии. По дороге я заскочил к нему в гости и позаимствовал чудесный гестаповский кастет. Сейчас он был надет на мою правую кисть…
Отодвинув тяжелый засов, Игорь распахнул металлическую дверь калитки и оказался прямо передо мной. На лице амбала лежала печать яростной радости. Я не дал ему возможности поздороваться… В удар я вложил всю душу и попал прямо в челюсть.
В первый момент я подумал, что требуется добавка. Гримаса обиды и удивления исказила широкую физиономию мажордома. Человек моей комплекции от такого удара отлетел бы на несколько метров. Игорек же чуть тряхнул головой, покачнулся и, протянув ко мне руки, медленно осел на землю.
- Приятных снов, дружище, - вежливо сказал я и, перешагнув через тело поверженного врага, направился прямо к гамаку.
Корделия, внимательно наблюдавшая за нашим разговором с управляющим, слезла с гамака и обеспокоенно направилась мне навстречу.
- Котя! Как я рад тебя видеть! Здравствуй, дорогая, - поприветствовал я хозяйку.
- Алексей? – удивленно вопросила Корделия, как будто только что меня узнала. – Зачем ты избил Игоря?
- Избил? – переспросил я. – Ну что ты! Это так, легкий воспитательный жест. Он назвал меня козлом…
- Не может быть! – вскинув руки, изумилась вдова. – Игорь такой вежливый мальчик. Как он мог себе такое позволить... Я лишу его недельной зарплаты!
- Буду весьма признателен, - сообщил я. – Котя, я пришел вернуть тебе аванс.
- О, пустяки! – махнула ручкой Корделия. – Не стоило беспокоиться… Ты, наверно, не знаешь, Юрочку нашли… Представляешь, его убили…
Слезы, хлынувшие из прекрасных глаз безутешной вдовы, выглядели вполне натурально.
- Наверно, ты будешь удивлена, но я уже знаю об этой счастливой находке. Кажется, Игоря ты сумела уговорить искупаться в твоем любимом участке озера…
Истерика Корделии мгновенно прекратилась. Слезы по усопшему супругу уступили место проявлению иных чувств. В глазах вдовы я прочел нешуточный испуг. Понимая, что на восстановление способности к человеческой речи госпоже Фирсовой потребуется еще некоторое время, я взял на себя труд поддерживать беседу.
- Видишь ли, дорогая, работа частного детектива не ограничивается рамками купания в районе затопленных «мерседесов». В моей практике существуют и иные приемы расследования преступлений. То, что ты мне лгала, я понял давно. Прежде всего тебя подвела неточность указания места и времени гибели собачки. Как ее звали? Кажется, Барсик… Твой управляющий сообщил мне, что бобика задавил покойный господин Пупышев. Однако я располагаю свидетельскими показаниями, согласно которым несчастный пес был еще жив, когда исчез Юрий Ильич. Мало того, чувствуя, что хозяин мертв, Барсик скулил всю ночь напролет. Не знаю, у кого из вас не выдержали нервы, но от собаки вы избавились. Думаю, убил его твой любовник Игорек. Тебе с кавказцем было бы не справиться… А следы крови в гараже, думаю, оставил не задавленный песик. Полагаю, там был убит Юрий Ильич! Не так ли, дорогая вдовушка?..
Сраженная моим блистательным монологом, Корделия разразилась рыданиями. На этот раз истерика была неподдельной.
- А теперь, милочка, забери свои грязные доллары. Из рук убийц я денег не беру!
Гордый собой я бросил пачку зеленых купюр к ногам своей бывшей клиентки.
- Это неправда! Все было не так! – глотая сопли, захныкала Котя. – Я не хотела… я не убивала… Это был несчастный случай!..
- Ну, конечно. Твой горячо любимый супруг просто поскользнулся на банановой кожуре и упал на садовые ножницы. И так восемь раз, - язвительно заметил я, – после чего забрался в багажник собственного «мерседеса» и отправился купаться на озеро…
- Я не убивала Юру! – в сердцах воскликнула Корделия и с новой волной рыданий упала в мои объятия.
Я попытался отстранить женщину от себя, переживая за свою новую рубашку, на которой тотчас возникло мокрое пятно, и за сохранность диктофона, спрятанного во внутреннем кармане пиджака.
- Слезами горю не поможешь, - сказал я безжалостно. – А за преднамеренное убийство закон предусматривает очень строгое наказание…
- Я не хотела! Это произошло случайно… Я все расскажу… Алеша, дорогой, я тебя умоляю, выслушай меня…
- Пожалуйста, - великодушно согласился я. – Слушать я умею. Валяй.
- Пойдем в дом, чего-нибудь выпьем…
- Нет, - возразил я. – Во-первых, я за рулем. А во-вторых, не хочу упускать твоего подельника из виду. Уж больно он буйный…
- Хорошо, я все расскажу. Только дай мне сигарету…
- Пожалуйста.
Я достал пачку «Мальборо» и зажигалку. Трясущимися пальцами Корделия вытащила из пачки сигарету и прикурила, судорожно шевеля губами.
- Это было вечером первого мая, - сказала она упавшим голосом. - Юра вернулся из города чуть позже своих друзей. По пути он заехал куда-то по делам фирмы. Я весь день скучала и предложила ему съездить в казино, чуть-чуть развлечься. Но Юра не захотел, сослался на усталость… Я психанула… В общем, мы немного поссорились…
- Понимаю, - кивнул я.
- Да что ты понимаешь?! – вспылила Котя. – Прости…
- Ничего, продолжай.
- В общем, я сказала, что поеду одна. Юра не стал возражать. Он дал мне свою кредитную карточку и пошел ставить «мерседес» в гараж. Я же зашла в другой гараж, чтобы вывести из него джип.
- Тогда ты еще не боялась водить машину? – уточнил я.
- Тогда - нет, - всхлипнула Корделия, приложив к глазам носовой платочек. – Не знаю, как это произошло… Я стала сдавать назад и почувствовала, что задними колесами наехала на какое-то препятствие… Я не стала разбираться, включила второй ведущий мост и выехала из гаража. И тогда… тогда я увидела мужа…
- Значит, я был прав насчет пятна в гараже. Это не собачья кровь…
- Это юрочкина кровь…
Очередной приступ сопливой истерики не стал для меня неожиданностью. А вот столь скорое пробуждение управляющего оказалось неприятным сюрпризом. Воистину, Игорь – настоящий Франкенштейн! Такой живучести мог бы позавидовать сам Терминатор.
То, что мне грозит опасность, я осознал, заметив в глазах Корделии внезапно промелькнувшую искру испуга. Взгляд ее заплаканных глаз был устремлен поверх моего левого плеча. К счастью, природой данная реакция меня не подвела. Не оборачиваясь, я резко присел и нырнул вправо, одновременно засовывая руку в карман пиджака. Конечно, электрошокер следовало держать наготове, но мне повезло. Резкий маневр спас меня от участи господина Пупышева и его садовника Игната.
Огромное березовое полено, со свистом разрезав воздух, наполовину вонзилось в почву в том месте, где секунду назад стоял ни в чем не повинный частный детектив. Я представил себе, на что бы стала похожа моя голова, не прояви я чудес акробатики, и без сожаления нажал на пусковую кнопку электрошокера. Два электрода вонзились в могучий торс титана, и короткий разряд напряжением в пятьдесят тысяч вольт вновь успокоил моего непримиримого врага.
- Я ж говорил, буйный, - сказал я, оправдывая свой поступок.
- Он же мог тебя убить! – драматично воскликнула Корделия.
- Думаю, он не слишком сожалел бы об этом.
- Невероятно! Я всегда считала Игорюшу очень уравновешенным мальчиком… От событий последних дней у него серьезно расшаталась психика…
Мне показалось, вдова действительно верила в то, о чем говорила. Быть может, она и вправду случайно переехала супруга. Возможно также, что Игорек и не поделился с ней впечатлениями от убийства садовника… Ладно, не буду пока рассказывать ей про Игната. Все равно у меня пока нет никаких улик против Игоря. Надо будет еще поработать…
- Хорошо. Вернемся к твоему чистосердечному признанию, - сказал я. – Расскажи, пожалуйста, как покойный залез в багажник своего автомобиля…
- Игорь очень расстроился, - всхлипнула Котя, - ведь несчастье произошло у него на глазах. Он сказал мне, что Юру все равно уже не вернешь, а меня обязательно посадят в тюрьму…
- Полагаю, это не входило в его планы, - заметил я.
- Он давно был влюблен в меня, я это точно знаю. Он мне тоже всегда нравился… Я подумала, раз уж я лишилась мужа, то почему бы не сделать Игорюшу счастливым…
- И тогда вы решили разыграть заказное убийство, - догадался я.
- А что мне было делать? Садиться в тюрягу? Игорь помог мне перенести тело в багажник «мерседеса» и отогнать машину к озеру. Там мы ее и утопили…
- А как на происшествие отреагировал ваш садовник?
- Игнат? Он ничего не знает. В момент трагедии он находился в доме, готовил ужин.
- Ладно, кисонька, будем считать, что я тебе поверил. Но прими мой дружеский совет. Во-первых, постарайся держаться подальше от своего дружка. Он не принесет тебе счастья. И главное, подумай, может, лучше признаться в содеянном. Убийство по неосторожности карается не так сурово, как преднамеренное. А сокрытие факта преступления существенно ослабит позиции защиты в суде.
- Но я не хочу в тюрьму! – широко раскрыв наивные глаза, прощебетала вдова. – Я еще так молода…
- Раньше сядешь - раньше выйдешь, - напомнил я Корделии народную мудрость. – А пока сходи в дом, прими чего-нибудь тонизирующего. А я попрощаюсь с Игорьком…
В моем портмоне всегда лежат два небольших зеркальца. Не то чтобы я очень уж ревностно следил за безупречностью своего облика, просто гладкая поверхность зеркала идеальна для быстрого снятия отпечатков пальцев. «Пальчики» Игоря могли мне пригодиться в будущем, и я быстро справился с этой нехитрой процедурой.
- Пока, дружище! – сказал я «отдыхающему» врагу и покинул негостеприимную усадьбу.

Если беседа с Корделией Михайловной оставила в моей душе сложный, противоречивый след, то разговором с Игорьком я остался доволен.
Теперь мой путь лежал в город, в общественную приемную депутата Законодательного Собрания господина Шмелева. К будущему тестю у меня было несколько вопросов, касающихся жизни и «творчества» усопшего Юрия Ильича Пупышева. Ведь последний как никак числился помощником депутата. В ЗАКСе о нем должны были что-то знать, да и в региональном бизнесе господин Пупышев был не последней фигурой…
Понедельник для маринкиного родителя был днем «выхода в народ». Тяжкая, но необходимая обязанность депутата. Для общения с электоратом Виталий Петрович одевался скромно, в общественную приемную приезжал не на бронированном «вольво», а на обыкновенной отечественной «Волге», и тратил на выслушивание наказов избирателей аж целых четыре часа. Иногда в канун всенародных праздников депутат Шмелев устраивал пышные торжества, приглашая в приемную ветеранов войны и труда. В просторном зале задорно играл пожилой гармонист, радостно завывал хор бабушек. Заслуженных пенсионеров чествовала молодежь, бывшим передовикам производства вручались памятные подарки. В такие знаменательные дни приглашались профессионалы с софитами, микрофонами и телекамерами, а в вечерних выпусках новостей на местном телеканале появлялся трогательный репортаж о благородной деятельности господина Шмелева. Ничего особенного, так, обычная маркетинговая политика народного избранника, продвигающего на рынок предвыборных кампаний собственный светлый образ. Виталий Петрович был опытным политиком…
Нынешний понедельник не был озарен каким бы то ни было праздником, да и до следующих выборов было далеко, так что представителей СМИ возле общественной приемной не наблюдалось. Служебная «Волга» будущего тестя, как обычно, скромно стояла у входа в приемную.
Я припарковал свою «девяносто девятую» возле «Волги» и, поздоровавшись с водителем Шмелева, вошел в общественную приемную. Мне уже приходилось бывать здесь по делам семейным, и строгие служащие заведения знали меня в лицо. Поздоровавшись со всеми по очереди, я беспрепятственно вошел в кабинет депутата.
- Виталий Петрович! – сказал я с порога. – Рад приветствовать вас в этом скромном, уютном…
- А, Алексей, - протяжно произнес будущий тесть, взглянув на меня поверх очков. – Проходи, присаживайся. Есть у меня к тебе разговор…
- У меня тоже, - контратаковал я.
- Да? – неопределенно промычал депутат и, приподняв очки, посмотрел на меня уже из-под них. – Кофе выпьешь?
- Я лучше покурю.
- Как хочешь, - пожал плечами Виталий Петрович.
Очки Шмелева приняли, наконец, свое нормальное положение. Придвинув ко мне пепельницу, депутат откинулся на спинку кресла и, взяв себя за подбородок, начал сосредотачиваться на собственной мысли. Я не стал ему мешать. Что ж, пусть изольет свою свадебную бодягу, а потом уж и поговорю с ним о серьезных вещах.
- Вот что я хотел тебе сказать, Алексей, - собравшись с мыслями, начал Виталий Петрович. – Ни для кого не секрет, что вы с Мариной живете гражданским браком уже больше года. Раз она тебя за это время не бросила, значит, не собирается расставаться с тобой и в дальнейшем. Характер у нее упрямый, отцовский... Тебе известно, что с самого начала я не одобрял ваших отношений. Не потому, что ты лично мне противен, нет. Пойми меня правильно. Просто Марина - девочка юная, совсем неопытная. А ты… ты находишься уже в достаточно зрелом возрасте, а ведешь себя порой как ребенок. Понимаешь, о чем я? Нет в тебе серьезности, жизненной устойчивости. А мне как отцу хотелось бы, чтобы муж моей дочери был ей надежной опорой в жизни, чтоб было крепкое плечо, на которое всегда можно опереться… Но, к несчастью, не те времена теперь, когда дети слушают своих родителей. Чуть только выпрыгнут из школьной формы, так и задерут нос к облакам, мол, не учите меня жить, я сам с усам! В общем, на благоразумие дочери я не уповаю. Мне остается лишь смириться с существующим положением вещей…
- Глубоко сочувствую вашему горю, - скорбно сообщил я.
- Не ерничай, - попросил меня Виталий Петрович. – Хоть раз в жизни ты можешь поговорить без своих хамских замашек?
- Простите, если вас чем-то обидел…
- Делать мне больше нечего, как обижаться на всяких сопляков! – вспылил депутат. - Ладно, проехали… Перейдем к сути вопроса.
- Извольте.
- Надеюсь, ты помнишь, что пятнадцатого июня…
- У Мариночки день рождения, - поспешил угадать я.
- Да. Ей исполнится восемнадцать лет. Дата официального вступления во взрослую жизнь. Я, конечно, не считаю, что девочка в восемнадцать лет вполне созрела нравственно и психологически для принятия любых самостоятельных решений. Но согласно Конституции она станет совершеннолетней. И, раз уж вы все равно живете как муж и жена, то есть ведете совместное хозяйство, спите в одной постели, то, думаю, вам следует официально зарегистрировать свои отношения. Негоже юной, фактически замужней леди оставаться в старых девах. В конце концов, Марина может забеременеть…
- Я куплю бутылочку масла «Олейна» и буду учиться готовить, - успокоил я родителя своей невесты.
Оставив мое замечание без комментария, Виталий Петрович продолжил свою мысль:
- Злые языки непременно начнут судачить, перемывать косточки… Да и называться женой женщине намного приятней, чем любовницей или, скажем, сожительницей…
- Да и вам не надо будет опасаться дотошных журналистов, работающих на ваших политических конкурентов. Моральный облик вашей семьи останется без изъянов, - закончил я мысль будущего тестя.
- И это тоже, - жестко сказал Шмелев, внезапно сбросив с себя маску добродушного преподавателя этики и психологии семейной жизни. – Надеюсь, у тебя хватит здравого смысла, чтобы не перечить мне из простого пижонства. Постарайтесь не затягивать с подачей заявления. Все расходы на торжество я беру на себя.
- Весьма признателен, - сообщил я. – Надеюсь, вы пригласите на свадьбу губернатора? Всю жизнь мечтал сфотографироваться с ним в обнимку.
Виталий Петрович оставил мою колкость без ответа.
- У меня есть на примете маленький, но очень уютный коттеджик недалеко от города. Место исключительно живописное, да и соседи – приличные люди. Думаю, подарить вам дачу на свадьбу… Как вы с Мариной на это смотрите? Не торопитесь с ответом. Подумайте, посоветуйтесь, съездите туда, осмотритесь…
- Обязательно смотаемся, - заверил я щедрого папу.
- Ну вот и хорошо. Пока у меня к тебе вопросов больше нет. Надеюсь на твое благоразумие… Хорошо, что нашел время для беседы. Не буду тебя дольше задерживать…
- Виталий Петрович, - сказал я, демонстративно прикуривая очередную сигарету, - осмелюсь отнять у ваших избирателей еще несколько минут вашего драгоценного времени…
- Чем могу помочь? – коротко осведомился народный любимец и зачем-то занес авторучку над чистым листком блокнота.
- Хочу с вашей помощью получить некоторую информацию о неком хорошо известном в ваших кругах человеке. Без вашей помощи мне не обойтись…
- Так-так… Это нужно для дела?
- Разумеется. Это часть моей работы.
- Что ж, это хорошо. Мне нравятся трудолюбивые, целеустремленные люди. Я рад, что ты обратился за помощью именно ко мне. Спрашивай, помогу, чем смогу.
- Постараюсь оправдать ваше высокое доверие! – торжественно пообещал я, с трудом подавив желание отдать пионерский салют.
Чуть поморщившись, господин Шмелев молча опустил взгляд в чистую страничку блокнота. Я искренне восхитился его самообладанием. По-видимому, сей достойный муж, смиренно сносящий мои издевки, не хочет накануне свадьбы дочери обострять отношений с будущим зятем. Дипломат до мозга костей…
- Вам известен человек по фамилии Пупышев? – перешел я на серьезный тон. - Его зовут, то есть звали Юрий Ильич…
- Кто ж его не знал! Бензиновый магнат. Был значительной фигурой в бизнесе. Я слышал, его убили. Да, сильные мира сего все ходят под колпаком друг у друга, - философски заметил депутат. – Каждый день кого-то убивают. Варварская страна…
- Я расследую это убийство.
- Зачем? – неподдельно удивился Виталий Петрович. – Не будь идиотом. Это мой тебе добрый совет как будущему родственнику. Еще не хватало, чтобы моя дочь стала вдовой, едва успев сыграть свадьбу!
- Возможно, меня ликвидируют еще до регистрации, - попытался обнадежить я беспокойного родителя.
- Не дури. Заказными убийствами миллионеров пусть занимаются правоохранительные органы. Это их прерогатива. Частникам здесь делать нечего… Кто тебя нанял?
- Вдова покойного.
- Пошли ее на хрен! – с чувством посоветовал депутат.
- Я так и поступил, - сообщил я.
- Ну и правильно сделал. Тогда чего ты копошишься в этом дерьме?
- Для тренировки. Не хочу терять форму. Если можно так выразиться, у меня к этому делу есть спортивный интерес.
- Плюнь, - махнул рукой Виталий Петрович. – Хочешь, я устрою тебя в коммерческий банк, в службу безопасности. Твои навыки там бы очень пригодились…
- Спасибо, я на досуге подумаю над вашим предложением. Но сейчас, если вас не затруднит, я хотел бы услышать кое-что об этом Пупышеве и его бизнесе…
- А ты такой же упрямый, как и Марина. Не представляю, как вы умудряетесь уживаться вместе… Ладно, что тебя конкретно интересует? Спрашивай, только учти, с этим покойничком я лично знаком не был и информацию о его делах имею довольно поверхностную. Так что многого от меня ты не узнаешь.
- Я слышал, Юрий Ильич был помощником депутата. Это так?
- Да, он поддерживал депутата Селезнева. Финансировал его предвыборную кампанию.
- А чем этот Селезнев расплачивался с покойным?
- Как и все. Лоббировал интересы его топливной компании. Обычная схема взаимоотношений коммерции и законодательной власти. Формально никакого нарушения действующего законодательства.
- Понятно… Виталий Петрович, а вы-то сами что думаете об убийстве Пупышева? Кому могла быть выгодна его смерть?
- Мой юный друг, все злодеяния в этом мире происходят из-за двух вещей. Либо это деньги, либо женщины. Говорят, у Пупышева довольно красивая жена. Если бы он не был миллионером, я бы мог предположить, что убийство случилось на почве ревности. Но, думаю, не ошибусь, если поставлю на более меркантильный мотив. Алексей, Пупышева убили из-за денег! Если это не так, то я ни черта не понимаю в жизни.
- Конкуренты?
- Возможно.
- Покойный был единоличным владельцем своей компании?
- Конечно, нет. Но у него был контрольный пакет акций.
- А кто держал остальные акции?
- Двадцать процентов акций находятся в собственности города, остальные – в частных руках. Чьих конкретно, уволь, не знаю. Вероятно, у членов совета директоров…
- Виталий Петрович, мне очень хочется узнать точно, у кого сколько акций и кто после смерти Пупышева получит контрольный пакет. Вы не могли бы свести меня с кем-либо из совета директоров компании?
- Хочешь получить билет в один конец? Вот что, Алексей, как бы я лично к тебе не относился, но дочь свою очень люблю, и собственными руками затолкать в гроб ее жениха… Нет уж, уволь… Впрочем, на твои вопросы можно найти ответ, и не влезая в осиное гнездо. Раз городу принадлежит часть акций компании, значит, у его полномочного представителя есть экземпляр устава и учредительного договора. Постараюсь раздобыть для тебя копии. Это все, чем я могу тебе помочь. Если это вообще можно назвать помощью…
- Виталий Петрович, дорогой! Вы – гений! Пожалуйста, раздобудьте для меня эти бумаги. Я буду вам так признателен!
- Хорошо, договорились. Как только достану, я с тобой свяжусь. А теперь, прощай. Мне еще надо поработать с населением…
- До свидания, Виталий Петрович! - произнес я самым теплым сыновним тоном и бесшумно выпорхнул на улицу.

Далее мой путь лежал в офис. Все же следовало хоть изредка появляться на своем рабочем месте. Это полезно, даже если в том нет прямой необходимости. Личный пример трудового рвения помогает предотвратить расхолаживание всего коллектива.
Я не стал подъезжать к парадному входу. Более того, свернув в соседний двор, я припарковал машину там. Не думаю, чтобы это было признаком начинающейся паранойи. А в том, что моя предосторожность оказалась не лишней, я смог убедиться совсем скоро.
Потребовалась бы значительно меньшая наблюдательность, чем моя, чтобы обратить внимание на темно-зеленый «Гранд Чероки», припаркованный у края тротуара перед въездом в мой дворик. Чисто вымытые номерные знаки джипа были мне хорошо знакомы. Эх, простофиля Игорек! Тупоголовый жених богатенькой вдовушки! Тебе ли, не имея представления об азах конспирации, играть со мной в кошки-мышки…
Я перешел улицу и поразил продавца овощного киоска редко встречающейся просьбой продать мне две картофелины. Торговец удивился, но картошку продал. Я вернулся к джипу и с огромным удовольствием заколотил один из плодов в выхлопную трубу автомобиля.
Ограничиваться этой невинной забавой я не собирался, и, воспользовавшись мобильным телефоном, позвонил в свой офис.
- Верочка, золотце, здравствуй, - поприветствовал я секретаршу. – Пригласи, пожалуйста, Диму к телефону… Спасибо… Дмитрий, салют! Слушай, такое дело… У меня сложилось впечатление, что некий недоброжелатель поджидает меня у входа в офис… Да, разумеется. И прихвати с собой коллегу из пашкиного офиса. Кто там сегодня дежурит? Костя? Очень хорошо. Когда будете готовы, звякни мне на «трубу». Хочу лично поучаствовать в воспитательном процессе…
Дима отзвонился буквально через полминуты.
- Мы выходим, - коротко сообщил он.
- О’кей! – отозвался я и вошел в подворотню.
Дворик был небольшим, и укрыться на его территории можно было только в кустах черемухи, как раз в том самом месте, где был обнаружен труп несчастного Игната. Прячущегося зайца, как правило, выдают уши, а идиота из отряда «хомо сапиенс» - недостаток ума. Ярко-красную футболку, в которую догадался вырядиться Игорек, можно было разглядеть в джунглях Амазонки за добрую сотню метров. Жиденький куст черемухи скрывал, пожалуй, только глупое лицо злоумышленника.
«Запеленговав» негодяя, я остановился на безопасном расстоянии, чтобы прикурить сигарету. Пока я выполнял сей привычный ритуал, на сцене появилось подкрепление. Условным сигналом Дмитрий показал мне, что засек мерзавца, и я шагом праздношатающегося столичного щеголя продефилировал в направлении парадного.
Нервы Игорька были взвинчены до предела, и он показался из засады даже раньше, чем я ожидал. Залепленный лоскутами лейкопластыря подбородок только усиливал общее впечатление от его искаженной зверским оскалом физиономии. Обеими руками мститель крепко держал самую настоящую бейсбольную биту.
- Ба! Какие люди! – радостно воскликнул я, приготовив вторую неиспользованную картофелину. – Решил записаться в секцию бейсбола? Попробуешь себя в роли отбивающего? Тогда я подаю…
И я подал. Реакция Игорька была никудышной. Вместо того чтобы отбить «снаряд» битой, он только широко раскрыл глаза, получив удар быстро летящего овоща в паховую область. По-видимому, гениталии Игоря были выполнены из легированной стали, поскольку он никак не прореагировал на полученную травму и со звериным ревом пошел прямо на меня.
Однако походка охранников была более шустрой. Несколькими хлесткими ударами резиновых дубинок они остудили спортивный пыл «бейсболиста» и уложили его на газон. Лежачего не бьют только в добрых детских сказках. Реальный мир более жесток. Как следует отмутузив мстителя, мы покинули поле брани. Мысленно я пожелал Игорьку приятного обратного путешествия.

- Спасибо за содействие, Костя, - поблагодарил я охранника «братской» фирмы. – С меня причитается…
- Ну что вы, Алексей Владимирович! Пустяки.
- Нет-нет, ты обязательно зайди ко мне в офис, я подберу для тебя презент.
- Право, не стоит…
- Даже лучше я сам вечерком зайду к тебе. И не препирайся. Я не могу себе позволить оказаться неблагодарной свиньей…

В офисе меня ждал теплый прием.
- С ума сойти! – восхищенно воскликнула Верочка. – Вторая половина дня, а мой шеф трезв аки стеклышко… Этот удивительный феномен надо зафиксировать на скрижалях истории!
- У тебя есть доступ к этим скрижалям? – на всякий случай осведомился я.
- Еще нет, но я поищу пути в Интернете, - сообщила находчивая секретарша.
- Оплата доступа в Интернет повременная, - напомнил я Верочке. – Вычту из жалования…
- Скряга! – фыркнула секретарша и демонстративно отвернулась. – Из-за своей скупости так и помрешь безвестным!
- Приготовь мне кофе, - распорядился я и прошел в свой кабинет.
Поскольку никаких срочных дел на сегодня у меня запланировано не было, я решил заняться изучением свежей прессы. Последние выпуски местных и столичных периодических изданий лежали на моем столе, и мне оставалось только найти подходящий моему интеллектуальному уровню кроссворд.
На этот раз мне повезло. На последней странице еженедельного скандального издания я обнаружил огромный сканворд с большими клетками и легкими вопросами. Я вооружился карандашом и успел отгадать полдюжины слов, когда в кабинет вошла Вера и поставила передо мной поднос с чашкой ароматного кофе и большим пустым фужером.
- А фужер-то зачем? – удивился я.
- К вам посетитель, - официальным тоном сообщила все еще дувшаяся на меня секретарша.
Не добавив к сказанному ни слова, Верочка развернулась на каблучках и выпорхнула из кабинета, оставив меня в полном недоумении. Однако все вопросы исчезли сами собой с появлением объявленного гостя. Это был не кто иной, как сам старшина Полищук.
- Ба! Кого я вижу!.. – гостеприимно улыбаясь, воскликнул я. – Добро пожаловать! Проходите, уважаемый Николай Петрович, присаживайтесь…
- Ну, привет, частная ищейка! – беззлобно пробасил Микола Полищук. – Значит, беззаконие учиняем…
- Это вы о чем? – не понял я.
- Сам знаешь, не юли.
- Да, право слово, представления не имею…
- Поступил сигнал от соседей, - загадочно сообщил участковый, усевшись напротив меня в максимальной близости к фужеру. – Разбойничаете, значит, со своими церберами… Добропорядочных граждан средь бела дня почем зря мутузите. Нехорошо!
- А, вот оно что, - догадался я. – Быстро, однако, реагирует наша милиция!..
- Зря зарплату не проедаем, - гордо произнес участковый, взяв в руки пустой фужер.
Намек был слишком очевидным, чтобы оставить его без внимания.
- Николай Петрович, как хорошо, что вы ко мне прямо сейчас заглянули, - спохватился я. – Мне как раз только что один знакомый капитан дальнего плавания бутылочку заморского чуда презентовал. Не желаете снять пробу?
- Ну, давай, доставай свое закордонное пойло. Отведаем, чем буржуи бельма заливают… Хотя спирт, он и в Африке спирт. Никакой разницы…
Похоже, для старшины Полищука и впрямь не было никакой принципиальной разницы в марках принимаемых спиртных напитков. И, наверное, не стоило жертвовать стодолларовой бутылкой виски, когда можно было с тем же успехом обойтись и литром сивухи. Но инцидент произошел, и его следовало замять любыми путями. Престиж фирмы требовал трепетного отношения к гостю…
- Хорошо, что сигнал ко мне поступил, а не в дежурную часть, - довольный моей сообразительностью, произнес участковый. – А то бы помотали тебе нервы дознаватели…
- Да, это действительно мне повезло, - откупоривая бутылку, согласился я.
- Я-то человек добрый, душа у меня чуткая, отзывчивая… Ты, наливай, наливай… Вот, хорошо. Добрый стакан! Капель на триста, не меньше… Ну, чтобы всем!..
Триста граммов виски уместились в один обильный глоток Миколы Полищука. Порозовевшие мясистые щеки мента буквально излучали здоровье. Я смотрел на него с нескрываемым восхищением.
- А сам-то чего не пьешь? – удивился старшина милиции.
- Я бы с удовольствием, да только мне еще ехать сегодня, - объяснил я.
- Это ты правильно соображаешь, - похвалил меня участковый, - пьяный за рулем – потенциальный убийца. Ну, не огорчайся. Я за тебя выпью…
- Пожалуйста! – обрадовался я. – Еще плеснуть?
- Не беспокойся. Я сам…
Рука милиционера была тверда как дамасская сталь, и ни одна капля не прошла мимо цели. До краев наполнив бокал, Полищук церемонно осушил его без тоста.
- Ну как? – спросил я дегустатора.
- Гарна горилка! – с чувством произнес Петрович. – Забористая. К ней бы сала шмат…
- Салом не располагаю, а вот ветчиной поделиться могу, - предложил я.
- Давай свою ветчину, - разрешил старшина. – На безрыбье, как говорится, и рак петухом горланит…
- Да? – с сомнением переспросил я, доставая из холодильника ветчину.
- А як же!
С ветчиной гарный украинский хлопец управился так же легко, как и с двумя фужерами виски. Коробка дорогих гаванских сигар, которую я не успел вовремя спрятать, также подверглась беспощадной атаке милиционера. Сигары были толстыми, и за один гребок в широкую лапу участкового попала лишь половина коробки. Одну сигару Микола сунул в рот, остальные же разошлись по карманам кителя.
- Зажигалка найдется? – бесцеремонно осведомился гость.
Я протянул старшине коробок спичек, попутно прикидывая в уме сумму, в которую обошелся мне его неожиданный визит. Поскольку ущерб оказался весьма значительным, я решил использовать преимущества «встречи без галстуков» с максимальной выгодой.
- Послушай, Микола, - обратился я к участковому, смекнув, что время окончательного перехода на «ты» уже наступило, - у меня есть к тебе небольшая просьба…
- Формулируй, - разрешил Полищук.
- Мне надо проверить отпечатки пальчиков одного субъекта на предмет его возможного криминального прошлого… Можешь устроить?
- Для Миколы Полищука это как два пальца обоссать! – твердо заверил меня милиционер. – Где твой рецидивист?
- Рецидивиста с собой нет. Есть пальчики. На стеклянном носителе. Надо только квалифицированно их снять…
- Сойдет. Отдам ребятам из «уголовки», они разберутся. Но потребуется определенный литраж…
- За мной не заржавеет, - пообещал я.
- Договорились. Давай свои стекляшки.
Я аккуратно, чтобы не «наследить», достал из портмоне два зеркальца и, упаковав их в полиэтиленовый пакетик, передал участковому.
- Вообще-то дело это небыстрое. Но если литраж будет достойным, можно уложиться в пару-тройку суток…
- Не беспокойся, Петрович. Литраж будет избыточным.
- Хорошо, - удовлетворенно выдохнул Полищук и поднялся со стула. – Ладно, пора мне двигать. Работы невпроворот, сам понимаешь. Спасибо за самогон. Остаточки я, пожалуй, с собой прихвачу, вдруг жажда одолеет…
В отношении остатков виски я в общем-то и не питал никаких иллюзий. Иного подхода старшины к халявному спиртному ожидать было нелепо.
- Ну что ж, - подытожил я, - рад был нашей встрече. Заходи как-нибудь, не забывай старых друзей.
- За это не беспокойся, - заверил меня милиционер. – К друзьям у меня отношение положительное. Добро я помню.
- А как же насчет сегодняшней драки? – на всякий случай поинтересовался я.
- Какой драки? Не было никакой драки. Ложный сигнал.
- Я так и думал… Ну, бывай здоров! – попрощался я.
- И тебе того же! – козырнув, ответил старшина Полищук. – Привет семье!
С уходом участкового мой кабинет стал как будто шире, а воздух - определенно чище. Колоритная фигура старшины и его несвежее дыхание имели свойство как бы сужать пространство. Я был рад нашему прощанию…

Через полчаса позвонил Павлов.
- Алексей! Поступило предложение, подкупающее своей новизной, - согласно традиции сообщил он.
- Паша, извини, но пить не буду, - сразу предупредил я.
- Ты заболел? – забеспокоился юрист.
- Надеюсь, что нет. Просто нет желания, хочу как следует «просохнуть».
- Ты огорчаешь друзей! – с упреком заявил Паша. - Но все равно заходи. Ты непременно должен посмотреть на Дурыча.
- Чего он еще натворил?
- Приходи, узнаешь, - загадочно произнес Павлов и повесил трубку.
Поскольку других дел у меня не было, я решил воспользоваться предложением товарища. Да и любопытно было узнать, в какую очередную неприятность влип Прохорович.
- Вера, я пошел на первый этаж. Если позвонит Маринка, скажи, что я у адвокатов. Для остальных – меня нет и когда вернусь – неизвестно.
- А когда ты вернешься? – хитро прищурив левый глаз, спросила секретарша.
- Неизвестно, - твердо повторил я.
- Сильно не напивайся, а то эрекции не будет, - посоветовала Вера.
- Моя эрекция должна волновать тебя в последнюю очередь, - наставительно изрек я. – Все, я пошел…

Пашка встретил меня на пороге своего офиса. На губах его играла заговорщицкая улыбка.
- Приготовься к эффектному зрелищу, - таинственно предупредил он. – Постарайся не падать в обморок.
- Дурыч сделал операцию по перемене пола? – испуганно предположил я.
- До этого еще, слава Богу, не дошло. Однако таким гениального представителя российской адвокатуры ты еще никогда не видел…
- Ну, пойдем, посмотрим на новое воплощение твоего коллеги, - заинтригованный анонсом друга, произнес я.
Единственный экспонат устроенной Павловым выставки обнаружился в «приемной». Лев Давидович сидел в своем любимом кресле спиной к двери. Тыл юриста не показался мне необычным. Зато лицо Прохоровича произвело на меня неизгладимое впечатление. Стоило адвокату повернуться на шум наших шагов, как я на какое-то время лишился дара речи. Павлов был прав. На это стоило посмотреть.
Чтобы справиться с волнением, я молча сел за стол и выпил заранее приготовленную для меня рюмку водки. Паша заботливо наполнил стопку вновь.
- Ну как? – довольный произведенным эффектом, поинтересовался он.
- Потрясающе! – признался я.
И действительно, обыкновенно холеное лицо Прохоровича, испещренное теперь сотнями мелких, средних и крупных царапин, сплошь залитое зеленкой и усеянное десятками лоскутков лейкопластыря, выглядело, мягко говоря, нестандартно…
- Кто это его так? – вполне логично поинтересовался я.
- Очередной предполагаемый тесть, - коротко сообщил Павлов.
- Лева, твои предыдущие невесты имели менее буйных родителей. Лучше бы ты остался женихом генеральской дочки, - выразил я свое искреннее мнение.
- Никогда не женюсь! – взвизгнул Прохорович и с чувством махнул полстакана водки.
- Мой несчастный коллега решил навестить Веронику в больнице, - пояснил Пашка. – Как истинный джентльмен и заботливый друг, Лева шел к возлюбленной не с пустыми руками. По дороге он купил невесте фрукты, соки и огромный букет прекрасных алых роз. Он справедливо рассчитывал на то, что ни одно девичье сердце, как бы оно не было наполнено болью, обидой и гневом, не способно устоять перед таким великолепным жестом. Тем более, что сердце Вероники могло страдать лишь от гнева и обиды, ибо вся боль была сосредоточена в задней части ее пострадавшего организма…
- Трепло, - негромко буркнул Дурыч.
- Нет сомнения, - продолжал Павлов, - что Лев Давидович в кратчайшие сроки смог бы достичь желаемого примирения, если бы не одно роковое обстоятельство… На беду возлюбленных у одра пострадавшей дежурили убитые горем родители. Поскольку их родовое гнездо в форме двухкомнатной кооперативной квартиры сгорело дотла, жить им было попросту негде, и они под видом круглосуточных сиделок коротали время, деля с дочерью кров больничной палаты. Этого обстоятельства знаменитый адвокат не учел в силу своей практической неопытности. Полагаю, ты, Алексей, не допустил бы подобной трагической ошибки…
- Пожалуй, - согласился я.
- Так вот, зайдя в палату и обнаружив там предков Вероники, Лев Давидович несколько растерялся и не смог принять адекватных сложившейся обстановке мер. Единственной эффективной линией поведения в данной ситуации, как мне видится, было бы незамедлительное отступление. Но смущенный жених, вместо того чтобы ретироваться, решил познакомиться со своими будущими родственниками. Это был благородный, но неразумный порыв. Узнав в посетителе виновника всех бед своего семейства, отец пострадавшей принял из рук соблазнителя букет и беспощадно отхлестал этим же самым букетом прекрасное лицо Прохоровича. Недовольный оказанным приемом Лев Давидович поспешил откланяться.
- Лева, я потрясен! – признался я. – Приношу самые искренние соболезнования.
- Весьма благодарен, - угрюмо проворчал пострадавший.
- Тебе не следовало покупать розы, - сказал коллеге Павлов. – На встречу с родителями невесты следовало прийти с гладкоствольными, лишенными острых шипов растениями.
- Да, - согласился я с мнением друга, - фиалки или, скажем, гладиолусы подошли бы для этой цели идеально. Их нежное прикосновение не причинило бы твоему лицу столь существенного ущерба…
- Дразнитесь, скоты! – прошипел Прохорович. – Нет, чтобы посочувствовать товарищу… Как я теперь пойду на заседание суда? Ладно бы только царапины, так ведь еще и эта проклятая зеленка! Муха, ты представляешь, этот придурок вылил на меня целый флакон!
- Павел Семенович, по-видимому, хотел оказать тебе первую медицинскую помощь, - предположил я.
- Мною двигали самые лучшие побуждения! – подтвердил Павлов.
- Уверен, на заседании суда ты будешь неотразим! – заверил я Дурыча.
- Скоты, - убежденно произнес Прохорович и перевел свое внимание на бутылку.
Поблагодарив Пашку за увлекательное представление, я, сославшись на неотложные дела, улизнул от застолья и вернулся в свой офис. Пить мне по-прежнему не хотелось.

Остаток рабочего дня я провел, сидя за шахматной доской. Поскольку Верочка хорошо умела двигать лишь собственной фигурой, в партнеры я выбрал Дмитрия. У охранника так же, как и у меня, не было никаких дел, и мы прекрасно скоротали день.
Вечером, по приезде домой, я был вовлечен в семейный совет. За чашечкой фруктового чая Марина выслушала мой доклад о состоявшейся встрече с ее родителем. Разумеется, я осветил лишь ту часть беседы, что касалась наших внутрисемейных вопросов.
- И как ты намерен поступить? – осторожно поинтересовалась Марина, когда я закончил свое повествование.
- В каком смысле? – не понял я.
- В смысле официального оформления наших отношений.
- А какие у нас отношения?
- Не коси под дурачка, пожалуйста… Леша, ты уже восемь раз за последний год делал мне предложение руки и сердца…
- Я помню только три, - уточнил я.
- Не мудрено. Свои чувства ты изливал, находясь исключительно в нетрезвом состоянии. Это еще мягко сказано…
- Не так уж я безнадежен, - скромно заметил я.
- Возможно, - с надеждой произнесла моя возлюбленная. - Однако сегодня ты на удивление трезв. Может, воспользуешься этой уникальной возможностью?..
- Ну, если ты настаиваешь…
- Ничуть, - гордо заявила Марина, чем окончательно меня обезоружила.
- Ну, хорошо! – вздохнул я обреченно. – Будь по-твоему! Я согласен!..
- Милый! – радостно воскликнула моя счастливая половина. – Ты просто чудо!
В последующие несколько минут я был нещадно исцелован.
- А когда мы поедем смотреть папин подарок? – ослабив объятия, спросила Марина.
- Хоть завтра, - переведя дух, сообщил я.
- Если там правда так хорошо, мы можем провести на даче медовый месяц. Или ты хочешь отправиться в круиз?
- Сначала мне нужно завершить одно дело, - предупредил я невесту.
- Тогда завершай его скорей, любимый…
Поскольку время суток соответствовало нашему настроению, мы вскоре оказались в постели…

Следующий день был посвящен осмотру папиного подарка. Спланированное накануне мероприятие началось аж в восемь утра. Все мои протесты по поводу столь раннего пробуждения были безжалостно проигнорированы.
- Вставай, лежебока! Привыкай к нормальному режиму, - твердилось мне в самое ухо.
Какое-то время, прячась под одеялом, я стойко держал оборону. Сохранять свои позиции мне удавалось до тех пор, пока Маринка не поговорила по телефону. Разговор был непродолжительным, из чего можно было заключить, что звонил мужчина. Повесив трубку, моя возлюбленная в очередной раз вошла в спальню и громко сообщила:
– Звонил папа, сказал, что выслал за нами машину. Через десять минут «Волга» будет стоять у подъезда…
- Ну и черт с ней, пусть стоит…
- Нехорошо заставлять человека ждать.
- А на хрена мне эта «Волга»? – возмущенно вопросил я. – У меня, что, своей «тачки» нет?
- Но мы же дороги не знаем, - напомнила Марина.
- У, блин! – проворчал я, спрятав голову под подушку.
- Давай, вставай, - повторила невеста, стянув с меня одеяло.
Дальнейшее сопротивление было бесполезно.
Через полчаса мы уже ехали в депутатской «Волге».
- Посмотри, какая чудесная погода! – восхищалась Марина, непрестанно дергая меня за рукав. – Ну что ты куксишься, как персидский кот? Улыбнись, что ли…
- Отстань, не видишь, я дремлю, - ласково отвечал я.
Так за разговорами незаметно пролетело время, и мы прибыли на место. Началась церемония осмотра.
Два десятка коттеджей, расположенных на берегу небольшого, но чистого озера, составляли все поселение. Наш подарок располагался примерно посередине. Я мысленно сравнил его с усадьбой Корделии. В сравниваемых шедеврах современного архитектурного зодчества было много общего, но моя будущая дача вызывала во мне меньшее отвращение, чем усадьба Корделии.
Домик был сравнительно небольшим, но очень аккуратным. Два этажа, мансарда, терраса и два угловых балкончика. Кирпичные стены отделаны полированным мрамором. Крыша крыта все той же немецкой черепицей. В общем, красиво, но как-то холодно… Я бы предпочел простую русскую рубленую избу.
- На те деньги, что ухнуты в эту мраморную прорву, в Псковской губернии можно было бы купить несколько деревень, - поделился я с невестой своими соображениями.
- Ты мечтаешь о феодальной жизни? – удивилась Марина.
- Мне нравится красота патриархальной Руси, - объяснил я.
- На участке полно свободного места. Можешь построить себе глиняный домик с соломенной крышей и наслаждаться там патриархальной сыростью и антисанитарией, - предложила Марина. – Думаю, скоро ты этим пресытишься.
- Возможно, - нехотя согласился я.
Обход дома занял больше часа. Не скрывая удовольствия, Маринка носилась по комнатам, открывала дверцы и ящички новомодной итальянской мебели, громко восхищалась всякими чудными буржуйскими мелочами и вообще была похожа на маленькую девочку, допущенную на склад готовой продукции фабрики игрушек. Я хвостом ходил за ней и под конец экскурсии совершенно выбился из сил.
- Устал? – обратив внимание на мой изможденный вид, поинтересовалась Марина.
- Притомился малость, - признал я.
- Можем прогуляться по берегу озера, - предложила невеста.
- Надеюсь, мне не придется нырять за «мерседесом»…
- Ты о чем?
- Да так, мысли вслух…
Нахмурившись, Марина потрогала мой лоб.
- Вроде не горячий, - задумчиво произнесла она.
- Не дури, - мягко попросил я. – Ладно, пошли на озеро.
За «мерседесом» нырять мне не пришлось. И вообще, от прогулки я даже получил некоторое удовольствие.
- Живописное место, - признал я вслух.
- Мне тоже нравится, - сказала Марина. – Ну, так что ты думаешь о папином подарке?
- Думаю, он копил на него всю жизнь. Интересно, какая нынче зарплата у депутатов…
- А ты сам-то все свои доходы указываешь в налоговой декларации? – парировала любящая дочь депутата Шмелева.
Ответить мне помешала трель мобильного телефона. Интересно, кому это я вдруг понадобился…
- Алло! – сказал я в трубку.
- Муха, салют! – услышал я пашкин голос. – Есть новости!
- Паша, я завязал, - предупредил я на всякий случай.
- Это, конечно, нонсенс, но твоей реабилитацией я займусь позже, когда подыщу квалифицированного психолога. А сейчас речь не об этом.
- Да? – удивился я. – Любопытно…
- В данный момент я еду в Осиновку, к твоей распрекрасной клиентке…
- Брось, Павлик, она того не стоит, - заметил я.
- Корделия Михайловна воспользовалась своим конституционным правом на адвоката и наняла меня для защиты своих интересов. Прокуратура дала санкцию на обыск в ее доме, и, похоже, сыскари нашли у нее нечто такое, отчего нашу красотку вполне могут упаковать в кутузку…
- Интересно, - оживился я. – И что же они такое нашли?
- Понятия не имею. Но скоро буду знать наверняка. Я уже на подъезде. Если хочешь, приезжай.
- Рад бы, да не могу, - с сожалением признался я.
- Сильно занят?
- Очень. Гуляю вокруг озера. Осталось пройти три круга…
- Ты здоров? – с беспокойством осведомился Павлов.
- Надеюсь, - неопределенно ответил я. – Ладно, вернешься в офис, расскажешь. Я к тебе зайду.
- Ну, смотри. Как хочешь…
Разговор закончился, оставив в моем сознании глубокий след. Созерцание окрестных пейзажей и романтические размышления отодвинулись на задний план, уступив место возбужденному звонком юриста профессиональному любопытству. Отдых превратился в мучение.
- Знаешь, милая, я думаю, на сегодня достаточно. Не вернуться ли нам домой? – предложил я.
- Что-то произошло? – догадалась Марина.
- Да, это касается дела, которым я сейчас занимаюсь.
- Ну, если это нельзя отложить…
- Отложить можно, - твердо заявил я. – Но, видишь ли, мысленно я уже на работе.
- Тогда поехали! – приняла решение Маринка, в очередной раз продемонстрировав несвойственное женщинам понимание мужских приоритетов.
Я попросил шофера довезти нас до гаража, где мы пересели в свою машину. Из гаража я направился к дому, где наскоро перекусил и, оставив невесту заниматься хозяйственными делами, укатил в офис.

Я не стал подниматься на второй этаж, а сразу заглянул в адвокатскую контору. Охранник сообщил, что Павел Семенович еще не вернулся. Лев Давидович был на месте.
- Подожду Пашу здесь, - сообщил я охраннику и прошел в кабинет Дурыча.
- А, Муха, это ты… - меланхолично произнес напоминавший гуманоида Прохорович. – Проходи, присаживайся…
- А знаешь, Лева, зеленый цвет тебе к лицу, - мимоходом заметил я.
- Не смешно, - огрызнулся Дурыч. – Из-за этой зеленки второй день дома не могу появиться…
- Замок на дверях твоей квартиры оборудован системой цветовой идентификации? – предположил я.
- Какая, к черту, индикация! – раздраженно воскликнул убитый горем юрист. - Баба у меня там!
- Какая баба?
- Обыкновенная. С руками, ногами и тем, что между ними… Я еще вчера ее склеил, до поездки в больницу…
- Ну, ты просто Дон Жуан! – восхитился я. – И что, хороша девочка? Темпераментная?
- Почем я знаю? Я же с тех пор дома еще не был!
- Э, дружище, настоятельно рекомендую сесть поближе к телефону и поскорее набрать «ноль-два». Надо полагать, в твоей холостяцкой квартире остались одни лишь обои.
- Это почему? – не понял Прохорович.
- Да кто же оставляет в пустой квартире на целые сутки незнакомую шалаву? Ясное дело, она давно уже упаковала твои вещички в узелки, и «прощай, Гриня»…
- Чепуха, - махнул рукой Дурыч. – Это не тот случай. Телка хоть и не опробованная, но зато хорошо знакомая. Работает продавщицей в хлебном киоске, живет в соседнем доме. Я давно к ней присматривался… Да и из квартиры ей не выйти: замок-то у меня - «краб», открывается только ключом, что изнутри, что снаружи. А ключ у меня.
- Ну, это меняет дело, - согласился я. – Ты ей хотя бы позвонил, а то ведь подумает, что ты ветреный, и вообще ненадежный. Откажется стать твоей очередной невестой.
- Я звонил.
- И что?
- Трубку не берет. Я ей сам запретил.
- Может, она через окошко ушла? – предположил я.
- С одиннадцатого этажа?
- М-да, это маловероятно, - признал я.
- Что делать – ума не приложу! – сокрушенно промычал Дурыч, вонзив пальцы в лохматую шевелюру.
- Не могу похвастаться глубокими познаниями в медицине, но мой скромный терапевтический опыт подсказывает, что зеленка сойдет не раньше, чем послезавтра. Между прочим, местами она сойдет вместе с верхним слоем кожи...
Прохорович громко застонал.
- Каков в твоей квартире запас пресной воды и пищи? Подумай, есть ли шанс застать пленницу живой, или ты обнаружишь возле пустого холодильника остывший труп изнуренной голодом женщины?
Впечатлительный юрист, сраженный моими пессимистическими прогнозами, по-звериному зарычал.
- Не казни себя так, - попытался успокоить я товарища. – В том, что произошло, нет твоей вины. Кто мог предположить, что благородные цветы, символ любви и нежности, станут в беспощадных руках сраженного горем отца Вероники орудием жестокого возмездия? Теперь главное – не допустить новых жертв! Лев, возьми себя в руки. Призови на помощь все свое мужество и ступай домой. Уверен, продавщица сдобы тебя поймет…
Терзаемый широким спектром чувств, Прохорович без объяснений удалился. Я не сомневался, что путь его лежал в «приемную». По звону посуды, донесшемуся из глубины офиса, я определил, что не ошибся в своем предположении.
Мешать юристу бороться со своими внутренними демонами было бы негуманно. Поэтому я не стал навязывать ему свою компанию, а уселся за компьютер с целью немного поиграть в «тетрис». Это была нудная и ужасно нервная игра, которая мне порядком надоела. Но, поскольку она в то же самое время являлась единственной компьютерной программой, которую я смог освоить, выбора у меня не оставалось. К тому же до возвращения Павлова надо было хоть как-то убить время.
Полчаса борьбы с падающими фигурками не сделали меня мастером этой нехитрой игры, но зато в моем мозгу внезапно родилась прекрасная идея. Подвинув к себе телефонный аппарат, я набрал номер своей конторы.
- Детективное агентство Мухина, - нежно прощебетала моя секретарша.
- Верка, слушай, у тебя есть пудра? – спросил я без лишних церемоний.
- Какая пудра? – удивилась секретарша. – Шеф, выражайтесь, пожалуйста, яснее.
- Обыкновенная, для щек. Ты же женщина, у тебя непременно должна быть косметичка и, надо полагать, не пустая…
- Косметичка у меня, конечно, есть. Но я не пользуюсь пудрой…
- Да? А чем ты пользуешься?
- Алексей Владимирович, с каких это пор вы стали интересоваться секретами моей красоты? – кокетливо поинтересовалась Вера.
- Верка, вопрос серьезный, - предупредил я, - так что отвечай по существу.
- Извините, шеф! Я пользуюсь тональным кремом, - голосом рядового, стоящего на плацу, отчеканила секретарша.
- Сойдет. В общем, так. Хватай свой крем и дуй вниз, к юристам. Надо загримировать Дурыча.
- Если вы решили замаскировать его под негра, лучше воспользоваться гуталином…
- Разговорчики!
- Извините, шеф! Разрешите выполнять?
- Выполняй.
Гордый собственной изобретательностью, я прошел в «приемную». Прохорович сидел в своем любимом кресле и тоскливо смотрел в пустой стакан. Взгляд Льва Давидовича был холоден и неподвижен, в уголках его печальных глаз стояли слезы. Юрист был на грани истерики.
- Лев, очнись! – бодро произнес я, хлопнув товарища по плечу. – Сейчас будем делать из тебя человека…
Реакция юриста на мое оптимистическое сообщение была крайне заторможенной: медленно подняв голову, Дурыч окинул меня мутным взором, промычал что-то нечленораздельное и, уронив подбородок на грудь, мгновенно уснул.
- Отлично, - подумал я вслух, - пациент готов. По крайней мере, анестезия не потребуется…
 - Боже! – воскликнула появившаяся на пороге «приемной» Вера. – Это и есть Лева?
- Он самый, - подтвердил я.
- Что с ним случилось?
- Лев Давидович стал жертвой своих необузданных страстей, пострадал от несчастной любви…
- Какой кошмар! – прокомментировала Вера. – Боюсь, одного тюбика не хватит…
- Сделай, что сможешь, - попросил я. – Сегодня у него должно состояться свидание с девушкой.
- Боюсь, она будет разочарована…
- Это не наша забота. Главное, свидание должно состояться. Это вопрос жизни и смерти, - заметил я.
- Ну, раз так, пожалуй, начну…
В умелых руках моей секретарши дело спорилось. Вся операция заняла не более пятнадцати минут. В итоге лягушачья рожа юриста превратилась в мужественное и прекрасное лицо Клинта Иствуда с характерным техасским загаром.
- Вера, ты просто волшебница! – восхищенно провозгласил я. – Когда я уволю тебя за аморальное поведение, ты без труда найдешь работу в салоне красоты.
- Учитывая то, что я совершенно незаменимый сотрудник в вашей фирме, шеф, менять квалификацию мне не придется. Разве только в случае вашего банкротства…
- Тебе никто не говорил, что скромность украшает человека?
- Мне не нужны искусственные украшения, я и так неотразима от природы, - самоуверенно заявила Верка. – Между прочим, этот крем стоит двести рублей. Я истратила весь тюбик. Не желаешь компенсировать мои убытки?
- Компенсацию требуй у клиента. Думаю, он скоро проснется. Если торопишься, можешь попытаться его разбудить, - посоветовал я.
- Я всегда знала, что от твоей щедрости мне никогда не разбогатеть, - обреченно вздохнула Вера.
- В мои планы и не входит делать из тебя Рокфеллера, - сообщил я. – Впрочем, чтобы ты не считала меня Плюшкиным, тюбик крема я тебе куплю. Не думаю, чтобы он стоил двести рублей…
- Плюшкин по сравнению с тобой просто эталон щедрости, - безапелляционно заявила секретарша.
- Оставляю это заявление на твоей совести, - осуждающе произнес я. – Подробнее затронутую тему обсудим в день твоей получки.
- Шантажист!
- Мошенница!
На этой мажорной ноте я решил прекратить общение с зарвавшейся секретаршей и молча удалился в кабинет Прохоровича. Верка осталась пробуждать «клиента». В том, что ей удастся раскрутить Дурыча на солидную сумму, я не сомневался.

Павлов появился в офисе только в половине девятого вечера. К этому времени я уже дремал на диванчике в кабинете Дурыча. Хозяин кабинета, пробужденный и отремонтированный, решал свои домашние проблемы. А внезапно обогатившаяся Верка, по всей видимости, проматывала нетрудовой доход в каком-нибудь модном клубе.
- Муха, подъем! – энергично скомандовал Павлов. – Хватит дрыхнуть, всю жизнь проспишь! А где мой компаньон?
- Ушел спасать от голодной смерти продавщицу хлебобулочных изделий.
- Да? – опешил Пашка. – Странно… Мне всегда казалось, что эта категория трудящихся наименее подвержена риску вымирания на почве голодания…
- У Левы есть основания сомневаться в их живучести, - поведал я.
- Он идеалист, - убежденно заметил Павлов. – Всех голодающих продавцов ему не спасти…
- Он реалист, - возразил я, - и ставит перед собой более скромную задачу. В данный момент времени он выдергивает из лап голодной смерти лишь одну представительницу племени голодающих хлеботорговцев.
- Надеюсь, она того стоит. Впрочем, какое мне до них дело? Тут такое творится…
- Ну, рассказывай, - предложил я, давно томимый ожиданием. – Что тебе удалось выяснить?
- Э, какой ты, братец, быстрый! – свысока бросил Павлов. – Я принес тебе уникальную, можно сказать, бесценную информацию, а ты мне: «Ну, рассказывай».
- Ну…
- Чего «ну»? А где же стол? Где водка, оркестр, шампанское? Где, в конце концов, канапе с икрой?
- Будет тебе оркестр с икрой, - скоропалительно пообещал я. – Паша, не томи, давай, рассказывай…
- Э, нет, дружище, так не пойдет. Сначала стол. И не спорь! Пошли в «приемную»…
- Паша, я пить не буду! – пытаясь выглядеть твердым, заявил я.
- Это твое конституционное право, - равнодушно сообщил юрист, за руку увлекая меня в кабинет «релаксации».
Усадив меня в гостевое кресло, Павел Семенович принялся накрывать на стол. Глядя на его ловкие, отточенные многолетними тренировками движения, я невольно направил свои мысли в философскую канву.
- Пашка, ты опытный юрист. Так? – неожиданно спросил я.
- Ну, допустим.
- И вообще, человек мудрый. Верно?
- Ну…
- Тогда объясни мне, почему решение всех наиболее важных вопросов непременно требует употребления водки?
- Как опытный юрист и мудрейший из всех здесь присутствующих, я скажу тебе следующее. Самыми важными в жизни являются те вопросы, неправильное решение которых неизбежно вызывает как минимум глубочайший стресс. Эффективно бороться со стрессом в современных условиях можно только с помощью алкогольных напитков, желательно крепких. Усек?
- Ты хочешь сказать, что если я не хочу пить водку, значит, у меня нет стресса?
- Скоро будет, - пообещал Павлов.
- Звучит интригующе...
- Ты убедишься, что я не зря сотрясаю воздух и отнимаю твое никчемное время.
Заявление адвоката выглядело многообещающим, и я смирился с неизбежностью грядущего банкета. По опыту я знал, что противостоять законному желанию юриста показательно напиться столь же бесполезно, сколь и нецелесообразно.
- Ну, за торжество правосудия! – загадочно провозгласил Павел Семенович, подняв рюмку.
Мне оставалось лишь подчиниться его доминирующей воле.
За отсутствием канапе, икры и оркестра, пришлось довольствоваться солеными огурцами. Но это нисколько не умерило моего любопытства. Чувствуя мою зависимость, Павлов издевательски тянул время.
- А знаешь, мне понравилось скромное жилище твоей бывшей клиентки. Немного громоздко, но комфортабельно, - сказал юрист, повторно наполняя рюмки. – Я бы отдохнул там недельку…
- Паша! – с укором произнес я. – Не испытывай моего терпения. Давай по существу.
- Уже закипаешь? – ехидно заметил адвокат. – Я же обещал тебе стресс. Это только начало…
- Павел!..
- Ладно, - сжалился юрист. – Давай, махнем еще по одной и перейдем к сути дела.
Уговаривать меня не пришлось. По предложению Павлова выпили за снятие стресса и закурили. Возложив ноги на стол, Павел Семенович начал свой доклад:
- Для начала доведу до твоего сведения основной вывод, к которому я пришел сегодня. История, в которую вляпалась моя подзащитная, она же - твоя бывшая клиентка, попахивает дерьмецом. Прошу прощения у уважаемой публики за некоторые отступления от нормативной лексики, но более мягкого выражения мне не подобрать... Тебя, как практика, в первую очередь интересуют факты?
- Безусловно.
- А факты таковы. Прокуратура области по факту убийства гражданина Пупышева возбудила уголовное дело по статье сто пятой Уголовного кодекса Российской Федерации.
- Это мне известно, - напомнил я.
- А известны ли тебе выводы следствия о причине смерти гражданина Пупышева?
- Попробую угадать, - сказал я. – Думаю, смерть потерпевшего наступила в результате множества давленых ран, полученных вследствие переезда его бренного тела колесами большого американского автомобиля.
- Следствие располагает иной информацией! – торжествующе объявил Павлов. – По данным судмедэксперта смерть нефтяного магната наступила в результате колотой раны в области шеи, в районе третьего позвонка.
- Любопытно…
- Следователям ОВД этот факт также показался любопытным. Но их любопытство распространилось еще дальше. Они решили покопаться в предметах скромного быта покойного и его безутешной вдовы. Добившись у прокурора санкции на обыск, следственная группа нынешним утром отправилась в резиденцию убиенного бизнесмена. Надо сказать, их труды не пропали даром. Среди прочих красивых вещей сыщики откопали в спальне хозяйки предполагаемое орудие убийства.
- Не может быть! – не сдержав эмоций, воскликнул я.
- Напротив, очень даже может, - возразил адвокат. – Никаких нарушений процессуальных норм при этом допущено не было, я проверил. Ордер на обыск, понятые, протокол - все тип-топ…
- И что же это за орудие? – нетерпеливо спросил я.
- Коллекционный офицерский кортик. На клинке следы, напоминающие кровь. Оружие отправлено на экспертизу. С госпожи Фирсовой взята подписка о невыезде.
- Занятно… А что же Игорек?
- Какой Игорек?
- Ну, тот самый бугай, управляющий…
- Не знаю. Его я не видел. Корделия Михайловна во время обыска и после него была дома одна. По крайней мере, до моего отъезда никакой Игорек там не появился.
- М-да, дело и впрямь приняло неожиданный оборот, - задумчиво произнес я. – А как Корделия отреагировала на сообщение об истинной причине смерти супруга?
- Она была шокирована, - сообщил Павлов. – В общем, дело ее – дрянь. Особенно, если экспертиза подтвердит, что кортик, найденный в ее спальне, является орудием убийства…
- А тебе-то она что рассказала?
- Когда уехали сыскари, подзащитная поведала мне трогательную историю о несчастном случае.
- Как она переехала мужа, выезжая из гаража?
- Именно, - подтвердил юрист.
- Ты ей веришь?
- Адвокат не обязан верить клиенту. Он должен его защищать, - хрестоматийно изрек Павлов.
- Она изложила свою версию происшествия следственным органам?
- Нет. Когда нашли кортик, перепугалась страшно. И с перепугу стала все отрицать. Сказала, что кортик раньше в глаза не видела и понятия не имеет, кто бы мог его принести в спальню.
- Думаешь, врет?
- Безусловно. У ее покойного супруга в кабинете богатая коллекция холодного оружия. Ты не видел?
- Меня туда не допускали.
- Есть на что посмотреть. Так вот, кортик из той самой коллекции. Юрий Ильич был педантичным коллекционером и каждый экспонат своей коллекции аккуратно вносил в специальный каталог. Следователи обнаружили в каталоге подробное описание кортика, включая выгравированный персональный номер, тогда как среди прочих экспонатов он отсутствовал.
- Бедная Котя, - сочувственно произнес я. – Зековская роба будет плохо сочетаться с ее прекрасной фигуркой…
- Да, ее бесподобному телу место на обложке «Плейбоя», а не на жестких тюремных нарах, - согласился адвокат. - Впрочем, и на зоне ее красота наверняка будет востребована.
- И как ты намерен защищать подопечную?
- Линию защиты будем строить исходя из обстоятельств. Пока не предъявлено официальное обвинение, рано говорить о путях защиты. Будем ждать результатов экспертизы.
- Паша, скажи, если экспертиза подтвердит, что именно этим кортиком был убит Пупышев, что ждет Корделию?
- Следственный изолятор. Немедленно и однозначно! Тут и к гадалке не ходи…
- Жаль девочку…
- Надо выпить! – убежденно заявил юрист.
- За справедливость! – предложил я и не нашел возражений.
Вопреки обещанию друга я не ощутил наступления стресса. Его сообщение скорее возбудило во мне профессиональный интерес. Я чувствовал, что докопаться до истины предстоит именно мне, а не официальному следствию. Органически я ощущал стремление к раскрытию этой тайны и был уверен, что данная задача мне по плечу.
- Муха, - обратился ко мне Павлов, дожевав огурец, - как думаешь, это она пырнула муженька кортиком?
- Она предлагала тебе переспать с ней? – в свою очередь спросил я.
- К сожалению, нет, - горько вздохнул Пашка. – Даже не намекала.
- Тогда – не она, - твердо заявил я.
- Логика детектива мне недоступна, – признался Павлов. – Но я уважаю твой богатый опыт общения с женским полом и признаю твои несомненные успехи в познании тайн женской психологии. Поэтому не вижу причин сомневаться в твоей компетентности.
- Благодарю за комплимент.
- Выпьем за профессионализм! – сказал Павлов и поднял рюмку.

Обвинение в умышленном убийстве было предъявлено госпоже Фирсовой через два дня, в четверг двадцать пятого мая. Как и предсказывал дальновидный адвокат, обвиняемая тут же была перемещена в СИЗО и поставлена на полное государственное довольствие. Эту новость Павлов сообщил мне по телефону и предложил немедленно встретиться для обсуждения сложившейся ситуации.
- Прохорович выразил желание нам помочь, - предъявил последний аргумент в пользу встречи «проголодавшийся» юрист.
- Еще только половина четвертого, - напомнил я товарищу. – Прежде чем напиться до свинячего визга, я хотел бы немного поработать…
- Даем тебе полчаса, - категорически заявил Павел Семенович. – Терпение Льва на исходе…
- Переживет. Мне надо поработать с документами.
- Ты напоминаешь мне бывшего президента, - заметил недовольный моим поведением юрист.
- Паша, я действительно сейчас занят. Пьянка подождет. А Дурыч, если ему так не терпится, пусть заливает в одно лицо!
- Ты несносен. Ладно, ждем полчаса, и все! Будь пунктуален!
Положив трубку на аппарат, я вернулся к изучению документов. Будущий тесть сдержал слово и раздобыл для меня копии устава и учредительного договора ОАО «ТК ”Ресурс”». Курьер депутата Шмелева доставил их в мой офис около часа назад.
Это была довольно пухлая стопка распечатанных на компьютере листов. Чтобы прочитать все от корки до корки потребовалось бы несколько часов. Но меня интересовали лишь две главы: состав учредителей с их долями в собственности компании и порядок распределения акций умершего учредителя.
Состав владельцев компании выглядел следующим образом. Город имел двадцать процентов акций. Покойный господин Пупышев – тридцать пять процентов. Остальные сорок пять процентов распределились между тремя физическими лицами. Некие господин Гладышев Виктор Борисович и господин Нестеренко Илья Трофимович обладали одиннадцатью процентами каждый. Оставшиеся двадцать три процента акций ТК «Ресурс» имел в своем распоряжении господин Селезнев Марк Анатольевич. Контрольный пакет акций согласно уставу должен был содержать не менее чем тридцать один процент акций. Все акционеры входили в состав совета директоров. Представитель города, входящий в совет директоров ОАО «ТК ”Ресурс”», назначался приказом губернатора.
Из трех оставшихся в живых акционеров общества никто лично мне знаком не был. Фамилии Гладышев и Нестеренко мне вообще ни о чем не говорили. А вот участие господина Селезнева не могло меня не заинтересовать. Дело в том, что глубокоуважаемый Марк Анатольевич являлся депутатом нашего Законодательного Собрания, а покойный Юрий Ильич был до момента своей кончины его помощником. Думаю, мало кто знал о том, что эти два джентльмена являлись компаньонами в топливном бизнесе…
Сей факт предстояло еще серьезно проанализировать. Приняв это стратегическое решение, я перешел к изучению главы о праве наследования доли акционеров, «умерших, или прекративших существование».
Юристы тщательно потрудились над составлением этой части устава. Прохорович наверняка высоко оценил бы их творение. Согласно параграфу четыре главы восемь устава доля умершего акционера – физического лица – не может быть передана третьим лицам. Акции покойного могут быть приобретены кем-либо из оставшихся акционеров. При этом преимущественным правом на приобретение акций умершего обладает акционер, имеющий наибольшее количество акций компании. Для реализации этой процедуры желающий увеличить долю своего участия в уставном фонде компании претендент должен подать заявление на имя председателя совета директоров и в установленном законом порядке выкупить пакет акций умершего акционера у его прямого наследника, определяемого также согласно нормам действующего законодательства. В случае недостижения договоренности с наследником, акции покойного распределяются между всеми остальными акционерами Общества пропорционально их долям в уставном фонде. При этом наследнику выплачивается компенсация, равная доле умершего акционера в капитале компании на момент официального признания его смерти.
Таким образом, при любой форме предусмотренного уставом дележа акций покойного, обладателем контрольного пакета становится депутат Селезнев. В случае договоренности с наследником, точнее, наследницей, коей, несомненно, является вдова покойного, у Марка Анатольевича появится шестьдесят восемь процентов акций. Если же договориться с Корделией Михайловной не удастся, ему достанется около тридцати пяти процентов. В любом случае контрольный пакет окажется в его руках.
Заинтересованность депутата Селезнева в смерти своего помощника, таким образом, становится очевидной. Однако при всем своем богатом воображении мне трудно представить себе солидного политика, стоящего над трупом бизнесмена с окровавленным кортиком в руках. Не думаю, чтобы в это поверил и суд…
Потушив в пепельнице сигарету, я взглянул на часы. Полчаса, предоставленные мне Павловым на ознакомление с документами, истекли. Пора было идти исполнять свой товарищеский долг.

- Ты опоздал на четыре минуты, - с укором произнес Прохорович, встретивший меня на пороге своего офиса.
- Могли бы начать и без меня.
- Я бы с радостью. Но Пашка категорически возражал. Запер бар на замок, а ключ спрятал в карман.
- Водка должна быть и в холодильнике, - напомнил я.
- Не считай меня идиотом. Об этом я знаю не хуже тебя.
- Тогда в чем же дело?
- Сейчас увидишь, - пообещал Дурыч.
Войдя в «приемную», я сразу же понял, в чем дело. Павлов сидел в большом кожаном кресле, спинка которого была плотно прижата к дверце холодильника. Высоко оценив изобретательность юриста, я не смог удержаться от смеха, чем еще больше расстроил Льва Давидовича.
- Это произвол! – обиженно сообщил он и демонстративно занял позицию за столом.
- Павел, Лев Давидович жалуется на тебя. Обвиняет в тирании и деспотизме, - заметил я адвокату.
- Он преувеличивает, - сказал Паша, освобождая путь к холодильнику. – Всего лишь небольшая отсрочка. Сейчас наверстаем…
Лицо Прохоровича подобрело. Предвкушая начало долгожданного действа, он обильно сглотнул слюну. Между тем, Павел Семенович выставил на стол недостающую деталь композиции, и Дурыч молниеносно скрутил с горлышка пробку.
Теперь, когда водка была в зоне прямой досягаемости страждущего юриста, я рискнул задать ему деликатный вопрос:
- Лева, расскажи, пожалуйста, о своем вчерашнем свидании. Как прошла встреча с невольницей?
Воспоминания Прохоровича о вчерашнем свидании, как и ожидалось, не вызвали в нем бури восторга. Более того, расстройство юриста дошло до крайней степени, ибо он забыл о нашем присутствии и выпил водку в одиночку, без провозглашения тоста.
- Алексей, забери у него бутылку, - попросил Павлов. – Пока коллега пребывает в нирване, возьми на себя роль разливающего, иначе нам не перепадет ни капли…
Сознавая правоту товарища, я с удовольствием выполнил его поручение. Разливая водку по рюмкам, я заметил Пашке, что вывести Льва Давидовича из состояния медитации удастся нескоро.
- Может, перейдем к обсуждению положения твоей подзащитной? – предложил я.
- Да, положение Корделии Михайловны я бы назвал критическим, - признал Паша. – Думаю, для начала следует поднять бокалы за успех ее защиты, ибо ей осталось уповать лишь на Всевышнего да на самого гениального адвоката планеты, коего уважаемая публика может наблюдать в лице вашего покорного слуги…
Обыкновенно вступающий в жаркий диспут по вопросу определения личности лучшего адвоката современности, Прохорович на этот раз промолчал, поглощенный своими трагическими мыслями. Реакция Дурыча на спорное заявление коллеги нашла довольно мирное выражение: молча подняв рюмку, Лева быстро выпил водку и, забыв закусить, тотчас наполнил ее вновь.
Улыбнувшись по этому поводу, мы с Пашкой обменялись понимающими взглядами и выпили за успех защиты госпожи Фирсовой.
- Итак, Котя сидит в тюрьме, - начал я беседу с подведения итога.
- Согласно статьи девяносто шесть уголовно-процессуального кодекса ей выбрана мера пресечения в виде заключения под стражу, - согласился адвокат. – Я, конечно, подам завтра жалобу, но это ничего не изменит. Улики беспощадны к моей подзащитной.
- Что показала экспертиза?
- Самое худшее, что можно было ожидать. На клинке кортика обнаружены следы крови, группа которой идентична группе крови пострадавшего. Анатомическое исследование раны покойного показало, что именно этим клинком был нанесен смертельный удар.
- Убийца мог подкинуть кортик в спальню вдовы, - напомнил я.
- Мог. Но отчетливые отпечатки пальчиков Корделии Михайловны были сняты с рукоятки оружия. Пальчиков другого лица на кортике не обнаружено.
- А вот это уже пахнет обвинительным приговором, - признал я.
- Алексей, - обратился ко мне Павлов, - ты ведь знаешь, я терпеть не могу проигрывать судебные процессы…
- Это не в твоих правилах, - согласился я.
- Скажи мне, как профессионал профессионалу, она убила муженька?
- Нет, не она! - твердо заявил я.
- Я тоже так считаю, - сообщил юрист, - и твоя позиция придает мне уверенности. Однако хочу заметить, что при имеющихся на данный момент обстоятельствах дело выиграть практически невозможно. Требуется собрать новые факты. Алексей, нужно найти истинного убийцу!
- Ставлю сто против одного, что истинный убийца господина Пупышева это Игорь, управляющий его поместьем.
- У тебя есть доказательства?
- Ни одного, - признал я. – Только мотив и интуиция…
- Этого недостаточно.
- Знаю.
- Муха, во-первых, наливай…
- Без проблем.
- А во-вторых, защите потребуется помощь частного детектива…
- Да?
- Моя подзащитная согласна оплатить твои услуги.
- Занятно, - ухмыльнулся я. – Однажды, если мне не изменяет память, она уже нанимала меня…
- Ты отказываешься? – с сомнением спросил Пашка.
- Еще чего! Я в любом случае собираюсь довести до конца это расследование. Почему же я должен отказываться от заслуженного гонорара?
- Ну, он пока еще не заслужен, - заметил адвокат.
- Не важно! Давай выпьем, - предложил я. – Паша, мы же с тобой профессионалы…
- За профессионализм! – подытожил Павлов.
Не внеся корректировки в объявленный тост, Дурыч выпил вместе с нами. Психологическое состояние нашего товарища оставалось неизменным. Но мы не переживали на сей счет, ибо по опыту знали, что депрессия продлится недолго. Еще какое-то время эмоции будут копиться в душе Прохоровича, словно пары сублимирующего реактива в лабораторной реторте, и в конце концов вырвутся наружу…
- Паша, ты можешь устроить мне встречу с Корделией? – спросил я адвоката.
- Исключено! – твердо заявил Павлов. – Ты даже не являешься ей близким родственником. А на данном этапе следствия с подследственной может встречаться только адвокат. Ты можешь задавать ей свои вопросы через меня.
- Хорошо. Когда ты намерен посетить Котю?
- Я планировал встретиться с ней завтра днем.
- Отлично. Тогда слушай мое задание.
- Я весь внимание…
- Паша, поговори с ней насчет Игорька. Расспроси ее очень подробно. Меня интересует каждая мелочь… Особое внимание удели вопросу о наследстве. Говорил ли с ней Игорь о наследстве покойного? Что предлагал? О чем они с Корделией договорились? И вообще, где он сам?
- Ладно, я задам ей твои вопросы. Но, как юрист, хочу внести некоторую ясность. Ни о каком наследстве до завершения следствия речи идти не может. По крайней мере, Корделия Михайловна не может рассчитывать на долю имущества ее супруга в их совместной собственности, а также на его собственные материальные и финансовые средства, находясь под следствием по обвинению в убийстве мужа. А ее жених Игорь, если он напрямую не указан в завещании покойного, также не имеет ни единого шанса на законное получение хоть копейки из денег покойного. А, насколько мне известно, Юрий Ильич Пупышев, обладая замечательным здоровьем, не думал о скорой кончине и, соответственно, не оставил завещания.
- Спасибо за консультацию, - поблагодарил я юриста. – В принципе ты не открыл для меня Америки. Но, хочу напомнить, юридические познания твоей подзащитной и ее дебильного жениха до крайности слабы… Меня интересуют их совместные планы, разумеется, в понимании Корделии. Думаю, у жениха существуют собственные планы, несколько отличающиеся от тех, что он объявил простодушной невесте.
- Вполне возможно, - согласился адвокат. – Я поговорю с ней. Может, это что-нибудь и даст…
До неприличия долго молчавший Прохорович, наконец-то достиг точки эмоционального кипения. Вулкан проснулся.
- Крысы!!! – возвестил он голосом пророка.
- Где? – осторожно осведомился Павлов.
- Все бабы – крысы, стервы и овцы! – со злостью уточнил Лев Давидович.
- С ума сойти! – наигранно изумился Пашка. – Уважаемые господа! На ваших глазах известный сердцеед и донжуан Прохорович превращается в типичного женоненавистника. Прошу зафиксировать этот факт в протоколе…
- Лева, надеюсь, та девушка в отместку за твой прогул не сдохла в твоей квартире? – участливо поинтересовался я.
- Лучше бы сдохла! – прошипел Дурыч. – Крыса!..
- Лев, объяснись, - попросил Павлов. – Мы заинтригованы…
- Истеричка! Скандалистка! Мегера! – безумствовал Прохорович, изливая накопленную лаву эмоций. – Такой дуры мне встречать еще не приходилось!..
- Она покушалась на твою честь? – предположил Пашка.
- Хотела тебя изнасиловать? – уточнил я версию Павлова.
- Чертова безмозглая кукла! Таким, как она, место в психушке или за прилавком хлебного ларька, а никак не в квартире приличного интеллигентного мужчины!
- Муха, - полушепотом обратился ко мне Паша, - я подозреваю, что заскучавшая от вынужденного одиночества девица устроила в квартире моего уважаемого коллеги филиал хлебного ларька…
- Лев, это правда? – строго спросил я. – Она действительно пустила с молотка содержимое твоей личной хлебницы?
Не подтверждая и не опровергая высказанной нами версии, Прохорович извлек из кармана пиджака небольшой блокнотик и швырнул его на стол.
- Здесь все указано, - таинственно сообщил он.
- Леха, - обратился ко мне Павлов. – У тебя зрение хорошее, прочти вслух…
Я взял в руки блокнот Прохоровича и открыл на первой странице. Размашистым нервным почерком Льва Давидовича на нескольких страничках был начертан следующий текст:
«РАСЧЕТ ущерба, причиненного гражданкой Недорезовой Людмилой (отчество не установлено) гражданину Прохоровичу Льву Давидовичу, проживающему по адресу …, вследствие преднамеренно совершенных хулиганских действий.
1. Материальный ущерб.
1.1. Сервиз столовый фарфоровый на 12 персон производства Германии (разбит полностью) – 9500 рублей;
1.2. Набор из 6-ти хрустальных фужеров, отечественный (разбит полностью) – 1850 рублей;
1.3. Сервиз чайный, отечественный на 6 персон (два блюдца имеют сколы, остальное разбито полностью) – 815 рублей;
1.4. Стекло оконное размером 4х600х1300 мм – 2 шт. (разбиты полностью) – 70 рублей 20 копеек;
1.5. Набор столового серебра, отечественный (выброшен за окно, впоследствии частично утрачен) – 4300 рублей;
1.6. Доска разделочная, отечественная, расписанная маслом, ручной работы (разбита об угол кухонного стола) – 160 рублей;
1.7. Стол кухонный, импортный, часть гарнитура производства Италии (частично поврежден ударами разделочной доской, утрачен товарный вид, существенно сократилась рабочая поверхность столешницы, восстановлению не подлежит) – 3500 рублей;
1.8. Солонка пластмассовая отечественного производства (растоптана ногой, к дальнейшему использованию непригодна) – 2 рубля 40 копеек;
1.9. Телевизор «Сони», импортный, с диагональю 37 сантиметров (разбит утюгом вдребезги) – 5830 рублей;
1.10. Утюг «Ровента», импортный (пластмассовый корпус расколот о телевизор «Сони», стальная подошва существенно поцарапана, к дальнейшему использованию непригоден) – 1585 рублей;
1.11. Шампанское «Советское» – 2 бутылки (разбиты о стены кухни и прихожей) – 130 рублей;
1.12. Обои производства Великобритании – 14,5 кв.м (испачканы шампанским, подлежат замене) – 480 рублей;
1.13. Веник бытовой, отечественный (сломан о голову потерпевшего) – 45 рублей;
1.14. Пиджак производства Италии (изорван в клочья в результате нападения на потерпевшего) – 3900 рублей;
1.15. Паркет дубовый, наборный, - 18 кв. м (критически исцарапан в результате хаотичного передвигания по полу предметов мебели и бытовой техники) – 13 500 рублей (включая стоимость работ по укладке и циклевке);
1.16. Ножка-ролик стиральной машины «Бош» (сломана вследствие хаотичного передвигания указанной стиральной машины по полу) – 175 рублей;
1.17. Шланг водяной соединительный к стиральной машине «Бош» - 1,5 м (порван вследствие хаотичного передвижения указанной стиральной машины по полу) – 148 рублей 50 копеек;
1.18. Аптечный препарат «Настой валерианы» – 1 флакон, почти полный (уничтожен гражданкой Недорезовой при попытке потерпевшего привести ее в чувства) – 2 рубля 14 копеек.
ИТОГО сумма ущерба по п.п. 1.1 – 1.18: 45 993 рубля 24 копейки.
2. Моральный ущерб.
2.1. Разочарование в представительницах женского пола, как в потенциальных невестах, возникшее сомнение в возможности создания полноценной семьи.
2.2. Потеря неустановленного количества нервных клеток в результате варварских хулиганских действий гражданки Недорезовой;
2.3. Крупная психологическая травма, вызванная несправедливым к себе отношением со стороны гражданки Недорезовой и необходимостью восстановления поруганного жилища и утраченных предметов быта».
Завершив публичное оглашение документа, я поднял взгляд на Павлова, который, дабы сдерживать взрывы хохота, держал во рту маринованный огурец. Прохорович, гордый и неприступный, нервно теребил пустую рюмку.
- Лев, - стараясь не рассмеяться, обратился я к пострадавшему, - ты забыл указать сумму морального ущерба…
- По существующей судебной практике сумму морального ущерба определяет суд, - сообщил Дурыч.
- Ты решил наказать злодейку в судебном порядке? – поинтересовался я.
- Закон един для всех! – заявил идейно подкованный юрист.
- Это справедливо, - поддержал я товарища. – Лева, открой мне тайну, расскажи, пожалуйста, как ты намерен доказать, что в разбитом флакончике оставалось валерьянки ровно на 2 рубля 14 копеек?
Мой вопрос окончательно сломил сопротивление Павлова собственным бушующим страстям. Подобно ядру, пущенному из жерла мортиры, огурец вылетел изо рта адвоката, и стены «приемной» сотряслись от зычных раскатов его жизнерадостного хохота.
Оскорбленный поведением коллеги, Прохорович сделался еще более угрюмым и единолично завладел бутылкой. Посчитав официальную часть банкета завершенной, я поблагодарил юристов за приятный вечер и поспешил откланяться.

Утро двадцать шестого мая было ознаменовано слишком ранним пробуждением и с самого начала не предвещало беззаботного дня. Когда аромат черного кофе традиционно коснулся моих ноздрей, я по привычке бросил взгляд на будильник и чуть не лишился рассудка, обнаружив, что едва пробило семь утра. В такую рань мне не приходилось вставать ни разу со времен учебы в средней школе.
Организм мой был еще слишком вялым, чтобы выразить негодование словами, и я почти мгновенно возобновил прерванный сон. Но злой рок довлел надо мной нынешним утром. Чашка горячего кофе таинственным образом обновлялась с периодичностью в четверть часа. Маринка передвигалась по квартире почти бесшумно, ни разу не обмолвилась ни словом, а когда мне случалось открывать глаза, ни разу не оказалась в спальне. Но, что удивительно, я постоянно ощущал ее присутствие и с семи часов так толком и не сумел заснуть.
В конце концов нервы мои не выдержали, и я, усевшись на кровати, громко прокричал:
- Ну все, хватит! Сдаюсь!..
В тот же миг нарядно одетая, накрашенная и тщательно причесанная невеста появилась на пороге комнаты.
- Доброе утро, Алеша, - ангельским голоском прощебетала она и, приблизившись, нежно поцеловала меня в щеку.
- Марина! – стараясь держаться как можно строже, произнес я. – Что ты задумала? Говори начистоту, смотри мне прямо в глаза!
- Дорогой, с чего ты взял, что я что-то…
- Марина! Делаю тебе последнее китайское предупреждение!
- Ну, хорошо, милый, я скажу. Ты только не сердись…
- Это будет зависеть от того, что я услышу, - предупредил я.
- Ты вчера сказал, что тебе не надо рано утром идти на работу…
- И поэтому ты решила меня поднять с первыми петухами?
- Я подумала, может, ты уделишь мне с утра часик-другой, чтобы поездить по магазинам…
- По каким таким магазинам?
- Нужно выбрать для меня свадебное платье. Я бы хотела сделать это вместе с тобой.
- А что, для этого нужно занимать очередь еще ночью? – раздраженно буркнул я.
- Сейчас половина девятого. Пока ты позавтракаешь, соберешься…
- Ладно, все равно мне уже не уснуть! – махнул я рукой. – Готовь завтрак.
- Уже готов! – обрадовалась Марина. – Пупсик, я тебя просто обожаю!
- Пожалуйста, не называй меня «пупсиком», - в тысячный раз попросил я.
- Извини, любимый…

Часик-другой, изначально запрошенные Маринкой для совместной беготни по магазинам, как и следовало ожидать, обернулись потерей полного рабочего дня. Помимо общеизвестных салонов для новобрачных, исползанных нами от витрин до кладовых, также были исследованы до последнего квадратного сантиметра торговые площади еще пары дюжин универмагов, магазинов готового платья и ателье. В этот тяжелый день я пришел к революционному в области социологии выводу: если бы женщины относились к проблеме выбора будущего спутника жизни так же тщательно, как и к подбору свадебного наряда, число разводов впоследствии могло бы сократиться в десятки раз.
К пятнадцати тридцати, голодный, изнуренный и подавленный, я объявил, что согласен на все, сложив с себя право голоса при выборе подвенечного платья. Мое заявление вызвало волну возмущения у моей спутницы, но все же было принято к сведению.
В итоге к половине пятого платье было выбрано и куплено в том салоне для новобрачных, который мы посетили еще утром. Это стало очередным, но не последним ударом по моей чуткой истерзанной психике.
- Теперь надо выбрать тебе приличный костюм, - безжалостно объявила Марина.
- Милая! – взмолился я. – Может, как-нибудь в другой раз…
- Дорогой, не ной, пожалуйста! – попросила невеста. – Ты же прекрасно понимаешь, что другого раза может и не быть. Я с таким трудом уговорила тебя сегодня. Уверена, до свадьбы мне такой победы над твоей ленью больше не одержать.
- Ты несносна, - обреченно сообщил я.
- Если ты устал, можем заскочить куда-нибудь, слегка перекусить. Как ты на это смотришь?
- Давай скорее купим костюм, и ты отпустишь меня на все четыре стороны, - предложил я.
- Алеша, ты просто душка!
- Скоро я стану просто тушкой, - проворчал я в ответ.
- Не будь таким занудой. Пойдем в зал мужской одежды…
Я безропотно позволил увести себя в мужской зал и терпеливо проторчал в примерочной кабинке, надевая и снимая с себя все, чем были богаты витрины и склады универмага.
- По-моему, это то, что надо! – заявила, наконец, Марина, обращаясь в большей степени к двум садисткам – работницам мужского зала, нежели ко мне.
- Ему очень идет, - радостно подтвердила одна из садисток.
- Это наша лучшая модель, - вторила ей другая.
На мой взгляд, то, что было сейчас напялено на меня, было худшим из всего, что мне доводилось когда-либо видеть.
- А это что за дрянь? – негодующе спросил я, ткнув пальцем в возмутительно аляповатую кружевную тряпку, пристегнутую спереди к моей рубашке. – Это похоже на дамское нижнее белье!
- Дурачок, это же жабо! – заступилась за кружевную тряпку Марина. – Ты ничего не понимаешь, это так стильно…
- Такие штуки я видел только в кино. Их носили, кажется, во времена царствования Екатерины. Не надо делать из меня шута! Я никогда не надену это!
- Ну, если тебе не нравится жабо, можешь надеть галстук, - пошла на уступку невеста.
- Этот костюм не будет смотреться с галстуком, - заявила одна из садисток. – Нужно примерить другую модель.
Мое терпение перешло критическую отметку.
- Послушай, ты, пустоголовая кукла! – обратился я к продавщице. – Скажешь еще хоть слово, порву, как тузик грелку! Поняла?
Мое «тактичное» замечание оказалось для сотрудниц торговой фирмы полной неожиданностью, что дало мне существенную фору во времени, которой я не замедлил воспользоваться. Сорвав с себя жабо, я стремительно покинул примерочную, бросил кассирше портмоне и без задержек вышел на улицу.
Марина появилась несколькими минутами позже. Красные щеки и плотно поджатые губки выдавали кипевшее в ней нешуточное возмущение. Швырнув на заднее сиденье машины мою одежду, бумажник и свое подвенечное платье, она сильно хлопнула дверцей и, развернувшись на каблуках, демонстративно зашагала прочь. Если она вообразила, будто я брошусь ее догонять, то она плохо изучила своего будущего мужа…
Я завел мотор и направил автомобиль к офису.

Обменявшись приветствиями с охранником, я прошел в свой кабинет. Поскольку рабочий день закончился полчаса тому назад, Верки, естественно, уже не было. Я уселся за свой рабочий стол и бегло просмотрел оставленные для меня бумаги. Кроме обязательной подборки свежих газет, заботливая секретарша приготовила для меня поступившую почту и список телефонных звонков.
Почтовая корреспонденция состояла из очередного счета за коммунальные услуги и нескольких рекламных листков, призывавших меня немедленно отремонтировать квартиру, офис, дачу и бытовую технику, похудеть за одну неделю, бросить пить, курить и употреблять наркотики. Объявления были выполнены преимущественно двухцветной печатью на клочках газетной бумаги, и я без сожаления швырнул их в мусорную корзину.
В списке телефонных звонков, кроме обычных несущественных, значился звонок Павлова, который, если верить моей педантичной секретарше, состоялся без трех минут шесть. Я подвинул к себе телефон и набрал номер пашкиной конторы. Юрист оказался на месте и пригласил меня к себе.
- Есть новости от Корделии? – спросил я.
- Есть. Приходи, расскажу.
- Сейчас буду, - пообещал я и встал из-за стола.
Чертовски уставший от похода по магазинам, я был не прочь как следует расслабиться. А то обстоятельство, что у Павлова была для меня свежая информация по проводимому расследованию, делало мой визит обоснованным и даже в какой-то мере официальным.
- Привет, Павлуха! – поздоровался я с другом, устало погрузившись в кресло.
- Добрый вечер, добрый вечер… - задумчиво произнес адвокат, пристально всматриваясь в мое лицо.
- У меня что второй нос вырос? – спросил я, заметив странный взгляд юриста.
- Выглядишь неважно, - подвел итог своим наблюдениям Пашка и открыл дверцу холодильника. – «Беленькой»? Или по коньячку врежем?
- Давай по коньячку.
- Гуд. Значит, сервируем столик лимоном и шоколадом. Пористый пойдет?
- Мне все равно, - вяло отозвался я. – А где, кстати говоря, Дурыч?
- Лев Давидович, прежде чем отнести заявление в милицию, решил нанести визит своей обидчице.
- Зачем? – удивился я.
- Питает надежду уладить конфликт мирным путем. Мне он сказал, что не хочет ввязываться в судебный процесс, и, если гражданка Недорезова добровольно и незамедлительно выплатит ему полную сумму материального ущерба, он готов отказаться от притязаний на возмещение морального вреда.
- Надеюсь, он оделся в костюм взрывотехника, - произнес я, - или хотя бы в рыцарские латы…
- Думаешь, ему грозит физическое устранение?
- Не думаю, что положение настолько серьезно, но батоном по башке он получит однозначно!
- Надеюсь, это не скажется на преуспевании фирмы, - заметил Павел Семенович.
Между тем стол постепенно приобретал праздничный вид. Нарезанный дольками лимон был аккуратно разложен на тарелочке. Огромная, словно кирпич, плитка пористого шоколада легла на стол рядом с цитрусовым блюдом. Пузатая бутылка армянского коньяка «Юбилейный» увенчала композицию. Для полной гармонии недоставало только рюмок.
Будто прочитав мои мысли, Пашка сообщил, что чистых стопок нет, потому что последние пьянки происходили в отсутствие женской составляющей.
- Придется воспользоваться одноразовой посудой, - произнес он с сожалением.
- Это не принципиально, - заверил я товарища.
- Эту бутылку подарил мне один академик, - гордо сообщил Павлов. – Не буду называть его имени, оно слишком известно, да и не это главное…
- Паша, - перебил я друга. – Эту историю я слышал уже восемь раз…
- Да? – смутился юрист. – Ну, тогда не буду повторяться… Возможно, это и не та самая бутылка, но все равно коньяк очень хороший!
- Не сомневаюсь. Разливай.
Павел Семенович наполовину наполнил белые пластиковые стаканчики и с чувством произнес:
- За гармонию!
Я не совсем понял, к чему относилось столь неожиданное заявление, но из вежливости уточнять не стал, а просто выпил свои сто граммов, тем более, что коньяк и впрямь оказался весьма душевным.
Закусывая шоколадом, я вспомнил, что история, восемь раз рассказанная мне Пашкой, сводилась к тому, что некий общеизвестный академик обучал моего друга искусству употребления коньяка. Мне вспомнилось, что одним из условий правильного приема этого чудесного напитка являлось наличие стеклянной посуды особой формы. Пластмассовые одноразовые стаканчики ни в коей мере не вязались с утонченным искусством пития. По этой причине я не захотел освежать память очередным повторением заученной юристом лекции.
- Ты был в тюрьме? – напрямую спросил я, чтобы, увлекшись трапезой, не позабыть об основной цели своего визита.
- Да. С огромным трудом мне удалось добиться встречи с клиенткой. Должен заметить, наша так называемая система правосудия настолько несовершенна… Имея полное законное право на любой стадии следствия и неограниченное число раз встречаться с подзащитным, адвокат должен из кожи вон лезть, чтобы осуществить свое законное право.
- Ну, что она тебе рассказала? – нетерпеливо спросил я.
- Разговор был долгим и, должен заметить, весьма интересным…
- Еще коньячку? – предложил я, прекрасно понимая, что, подгоняя Павлова, ни за что не добьюсь ускорения его рассказа.
- Пожалуй, - интеллигентно согласился адвокат. – Сначала я встречался со следователем, ведущим это дело. И только после обеда мне дали свидание с подзащитной... Ну, я вижу, однако налито…
- За торжество правосудия! – предложил я.
Тост был принят без ремарок.
- Так вот, - продолжил Павлов, прикурив сигарету, - на допросе подзащитной, состоявшемся в мое отсутствие, обвиняемая поведала следователю свою фантастическую версию происшествия…
- Про то, как она задавила мужа джипом? – уточнил я.
- Ага, – подтвердил адвокат. – Разумеется, следователь ей не поверил, а наоборот, напрямую спросил, кто всадил кортик в шею покойного и откуда на кортике взялись отпечатки ее невинных пальчиков.
- И что она ответила на эти естественные вопросы?
- Догадайся сам, - предложил юрист.
- Думаю, она не выдвинула ни одной конструктивной идеи…
- Ты абсолютно прав. Слезы, сопли, истерика, вздорные заявления о безграничной любви к покойному и полное отсутствие осмысленного объяснения фактов.
- Иными словами, петля приговора с неумолимой неотвратимостью затягивается на хрупкой шее обвиняемой, - поэтично заметил я.
- Я бы не смог выразиться точнее, - сказал Пашка.
- А что они думают по поводу Игорька?
- Они его не нашли. Впрочем, не очень-то и рвутся. Он у них проходит в качестве свидетеля. Отправили заказным письмом повестку по адресу прописки. А поскольку он по тому адресу вовсе не живет, то следователь, мальчишка молодой, энергичный, не поленился и лично сходил в поместье убиенного господина Пупышева, но, не застав никого дома, вернулся в свой кабинет, так и не встретившись с важным свидетелем…
- Игоречек лег на дно, - задумчиво пробубнил я.
- Ничего, скоро проявится! – уверенно заявил Павлов.
По интонации юриста я понял, что у него есть основания для такого рода заявления, и не ошибся.
- Самую важную для нас информацию я почерпнул при встрече с подзащитной. Оказывается, за день до своего ареста Корделия Михайловна Фирсова посетила нотариальную контору, где оформила доверенность на имя своего ближайшего друга и домработника Игоря Николаевича Селезнева, коей уполномочила вышеупомянутого гражданина Селезнева представлять ее законные вдовьи интересы в компании ОАО «ТК ”Ресурс”», выступать от ее имени на собрании акционеров компании, распоряжаться унаследованными ею акциями с правом продажи и получения денег! Что скажешь?..
- Колоссально! – восхитился я. – Думаю, идея принадлежала Игорьку?
- Я в этом не сомневаюсь…
- Слушай, Пашка! – воскликнул я, осененный внезапной догадкой.
- Чего?
- Ты сказал, фамилия этого гоблина Селезнев?
- Ну да, - подтвердил юрист. – По крайней мере, так значится в материалах дела…
- Паша, я тут подумал, а не является ли часом наш юный друг Игорь Николаевич родственником депутата Селезнева?
- С чего это вдруг? – усомнился Павлов. – Мало ли в России Селезневых…
- Полагаю, много. Но из числа совладельцев топливной компании «Ресурс» только один, и это наш доблестный депутат Селезнев!
- Ты уверен?
- Я только вчера изучал учредительные документы «Ресурса». Марк Анатольевич Селезнев после смерти своего помощника Пупышева является главным претендентом на обладание контрольным пакетом акций. А выкупить акции покойного он может теперь, договорившись с обладающим нотариально оформленной доверенностью Игорем Селезневым…
- Это резко меняет дело, – согласился Пашка. – Черт побери! Прекрасная новость! У защиты появляются весомые аргументы… Муха, ты гений!
- Знаю, - скромно заметил я.
- Эту информацию надо тщательно проанализировать, а пока…
- Сейчас налью, - понял я друга с полуслова.

Долго засиживаться у юриста я не стал и, когда бутылка «Юбилейного» была исчерпана, вернулся в свой офис. Полученная от Павлова новая информация лишила меня покоя. Казалось, что все факты, необходимые для окончательного раскрытия дела, уже известны. Требовалось лишь собрать доказательства. Хотелось действовать…
Я посмотрел на часы. Стрелки показывали начало десятого. Значит, мой будущий тесть уже дома. Лежит на диване и лузгает семечки. Решив, что неплохо бы хоть изредка радовать старика, я набрал номер его домашнего телефона.
Виталий Петрович ответил почти сразу. Я церемонно поздоровался с будущим родственником, участливо осведомился о его здоровье, после чего сообщил о сделанных сегодня покупках. Выслушивание его одобрения по этому поводу заняло несколько минут, после чего я перешел к интересующему меня вопросу.
- Виталий Петрович, - сказал я, - хочу попросить вас об одном одолжении…
- Пожалуйста, - великодушно разрешил депутат.
- Не могли бы вы по своим каналам разузнать, когда состоится собрание акционеров топливной компании «Ресурс»?
- Если такая дата уже установлена, то, думаю, это не составит для меня труда.
- Буду вам весьма признателен.
- Пустяки.
- Буду ждать вашего звонка. Эта информация для меня очень важна, так что звоните, как только узнаете, в любое время суток…
- Сегодня пятница, - напомнил депутат, - так что узнать я смогу не раньше понедельника.
- Думаю, что в выходные собрание вряд ли состоится, - подумал я вслух.
- Я тоже так считаю, - согласился будущий тесть.
- Тогда всего доброго, Виталий Петрович.
- До свидания, Алексей.
Следующий звонок я сделал в круглосуточную службу такси и заказал машину до дома. Платить гаишнику пятьсот долларов за удовольствие самому порулить в нетрезвом состоянии было бы неоправданным расточительством.
Выйдя на улицу, я нос к носу столкнулся с Прохоровичем. Лев Давидович, поддерживаемый за локоть молодой симпатичной барышней, традиционно нетвердым шагом продвигался в направлении своей конторы.
- Мухин! – узнав меня, радостно воскликнул юрист. – Ты куда это собрался?
- Домой, - коротко сообщил я.
- Ты это брось! – широко махнув свободной от дамы рукой, предложил Дурыч. – Праздник только начинается! Кстати, познакомьтесь. Людмила, это Алексей. Алексей, это Людмила. Я тебе о ней рассказывал…
Смекнув, что это та самая девица, что устроила погром в квартире юриста, я чуть было не сел на землю. По всей видимости, Прохоровичу удалось добиться мирового соглашения с профсоюзом продавцов хлебобулочных изделий…
- Очень приятно, - кокетливо произнесла гражданка Недорезова, протянув мне руку.
Я заметил, что девушка тоже нетрезва.
- Рад с вами познакомиться. Лев много о вас рассказывал… Хорошего, - добавил я с иронией.
- Ну а теперь давай, разворачивайся, - приказным тоном сказал мне Дурыч, - и пошли к нам! Есть повод…
- На счет повода не сомневаюсь, - сообщил я. – Но мне надо ехать домой. Посидим как-нибудь в другой раз…
- Муха, не валяй дурака! Пошли!
- Лева, у меня такси заказано…
- Это не причина, - жестко отрезал юрист. – Такси отправим к чертовой бабушке, я заплачу.
- Так далеко такси не поедет, - возразил я.
- Это смотря сколько заплатить… Леха, мы с Людочкой решили пожениться. Ты не можешь так вот просто взять и уйти!
Это был, конечно, убийственный довод, но только не в устах Прохоровича. Сколько я помню, поводом каждой четвертой нашей совместной с юристами пьянки была очередная помолвка Льва Давидовича. А поскольку мне сегодня еще предстояло мириться с Маринкой, я вежливо, но твердо отказался от приглашения.
Ритуал прощания с пьяным юристом и его нетрезвой спутницей был существенно сокращен благодаря своевременному приезду такси. Я поспешил переложить свадебные покупки из своей «девяточки» в «Волгу» и, сообщив водителю адрес, отправился домой.

Выходные дни прошли бездарно, большей частью во сне, который требовался мне в целях укрепления нервной системы. В коротких промежутках между сеансами сонной терапии я занимался лишь поглощением пищи да скучными непродолжительными беседами с суженой, которая никак не могла оправиться от моей выходки в универмаге. В конце концов, к вечеру воскресенья мир был окончательно восстановлен, и в понедельник двадцать девятого мая я проснулся счастливым человеком.
Едва я успел закончить завтрак, как позвонил Виталий Петрович. Чем меньше времени оставалось до моей свадьбы, тем больше будущий тесть поражал меня своей услужливостью. Он с блеском выполнил мое поручение, выяснив точное время и место проведения собрания акционеров ОАО «ТК ”Ресурс”».
Горячо поблагодарив господина Шмелева, я быстро оделся и выскочил из дома, даже не поцеловав Марину в щечку. Мысленно переваривая полученную информацию, я гнал с непозволительной скоростью, но у гаишников в это время суток была пересменка, и мне удалось избежать наказания.
Итак, сборище совладельцев ТК «Ресурс» должно состояться сегодня. Место проведения собрания – центральный офис компании. Начало мероприятия – полдень. Информация исчерпывающая. Проблема заключалась в том, что я представления не имел, как этой информацией воспользоваться. Пожалуй, стоит посоветоваться с Пашкой…
Я лихо зарулил во двор и едва не разбил машину о могучую глыбу мяса, в миру называемую старшиной Полищуком. Спасли хорошо отрегулированные тормоза и новая резина. Справившись с шоком, я вылез из машины и постарался придать своему лицу радостное выражение.
- Здорово, Микола! – панибратски воскликнул я. – Ты чуть не отправил меня на тот свет…
Хмурое чело участкового говорило о том, что его обладатель не расположен к шуткам.
- Это он, - угрюмо сказал Полищук двум суровым мужикам.
Мужики понимающе кивнули и немедленно приблизились ко мне, на ходу раскрыв красные «корочки».
- Уголовный розыск, - емко представился один из них.
- Вы Мухин? – поинтересовался другой.
- Ну, я, - ответил я растерянно. – А в чем, собственно, дело?
- Проедем с нами, - предложил тот, который представился «уголовным розыском».
Форма сделанного предложения не предполагала возможности отказа. Я едва успел поставить свою «девятку» на сигнализацию, прежде чем оказался в кабине милицейского «уазика». Полищук остался на улице.
Непродолжительное путешествие до здания РУВД прошло в атмосфере траурного молчания. Томимый самыми фантастическими предположениями и терзаемый беспричинным страхом, я с трудом владел собой. Когда же меня доставили в один из кабинетов казенного здания и усадили на стул, я даже испытал некоторое облегчение.
- Откуда у вас это? – строго спросил усатый капитан, положив на стол два обыкновенных карманных зеркальца.
- У меня? – удивился я, безуспешно пытаясь уловить хотя бы малую долю здравого смысла в прозвучавшем вопросе. - По-моему, это не у меня, а у вас, капитан…
- Не умничай! – посоветовал усатый.
- И в мыслях не было, - растерянно признался я.
- Ладно, - недружелюбно буркнул капитан, - значит, вы отрицаете факт передачи зеркал участковому инспектору Полищуку?
- А! – радостно воскликнул я, озаренный внезапной догадкой. – Вот оно что! Все, теперь понял!..
- Что вы поняли? – переспросил офицер.
- Если это те самые зеркала, что я дал на той неделе Полищуку, то я готов немедленно внести ясность…
- Будьте настолько любезны.
- Пожалуйста. На эти зеркала я приложил пальчики одного подозрительного субъекта. У меня есть основания подозревать его в трудных отношениях с законом. Это связано с проводимым мной расследованием…
- Продолжайте.
- В общем, я попросил Полищука по своим каналам проверить эти «пальчики» на возможную причастность к иным преступлениям. Николай Петрович любезно согласился. Вот, собственно, и все.
- Нет, не все! – почти в истерике изрек капитан. – Кто этот человек? Где работает, где проживает? Когда, где и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились? В каких вы отношениях с подозреваемым?
- С подозреваемым? – с интересом переспросил я.
- Здесь вопросы задаю я! – жестко напомнил мне следователь.
- Послушайте, любезный, - вежливо произнес я. – Давайте определимся. Я – частный детектив. У меня есть соответствующая лицензия. Работаю я на вполне законных основаниях, исправно плачу налоги. И, насколько мне известно, я не обязан делиться с правоохранительными органами конфиденциальной информацией, кроме случаев, предусмотренных законом.
Лицо капитана неожиданно расцвело в ехидной улыбке. Стальной блеск его прекрасных серых глаз буквально пригвоздил меня к стулу.
- Законом предусмотрен такой случай, - смакуя каждое слово, произнес он. – Статья триста шестнадцатая Уголовного кодекса предусматривает в качестве максимального наказания за укрывательство преступлений лишение свободы сроком до двух лет.
- Хочу обратить ваше внимание на то, что мне достоверно неизвестно о каком-либо преступлении, совершенном интересующим вас лицом. Так что к уголовной ответственности вам меня привлечь не удастся… Впрочем, я не собираюсь покрывать преступника.
- Вот это правильно, - похвалил меня усатый. – Выкладывай…
- У меня есть предложение. Вы мне рассказываете о преступлении, в котором подозревается мой знакомый, а я называю вам его имя, место работы, а также сообщаю, где его можно сцапать…
- У меня есть идея получше, - перебил меня капитан. – Я сейчас запру тебя в «обезьянник». Посидишь там денек-другой, поразмыслишь. А когда надоест, сам ко мне попросишься и все расскажешь.
- Ну, во-первых, это незаконно. А во-вторых, несправедливо. Ведь если бы не моя бдительность, безупречная гражданская позиция и готовность содействовать следствию в изобличении опасного преступника, вы бы до сих пор топтались бы на месте, не имея ни малейшего шанса. И, наконец, в-третьих, это просто глупо. Пока вы упорствуете в своем неоправданном стремлении незаконно ущемить мои конституционные права, ваш подозреваемый получит свои денежки и махнет за бугор. Только вы его и видели!
- Какие денежки? – оторвав задницу от стула, спросил следователь.
- Скорее всего «зеленые». И, полагаю, весьма значительную сумму, вполне достаточную для беззаботной жизни на Гавайях…
- Рассказывай! – потребовал усатый.
- Сначала – вы, - скромно попросил я.
Вернув задницу в исходное положение, следователь впился в меня взглядом, полным удивления, ненависти и укоризны. Взяв минутный тайм-аут, капитан напряг извилины и попытался произвести сложный мыслительный процесс. По-видимому, ему это удалось, ибо здравый смысл в итоге возобладал над амбициями «государева» служителя.
- Ладно, - примирительно сказал он. – В интересах дела я согласен пойти на некоторый компромисс…
Я промолчал, не желая напрашивающимися комментариями дополнительно ранить и без того задетое самолюбие офицера.
- Обладатель этих вот «пальчиков» подозревается в убийстве! - пафосно произнес он.
- И кто же жертва? – спросил я.
- А вы сами как думаете?
- Ну, могу лишь предположить, что это господин Пупышев. Так?
- Пупышев? – удивленно переспросил усатый. – При чем здесь Пупышев? Мы вообще не занимаемся этим делом…
- Да? Ну, значит, я ошибся… Тогда, этот, как его… Не знаю фамилию, но звали беднягу Игнатом.
- Вот это уже горячо! – похвалил меня капитан. – А то Пупышев! Не надо путать следствие!
- Да я и не собирался…
- Ладно, проехали. В общем, убитый – некто гражданин Тюрин Игнат Васильевич. Ранее судимый. Отпечатки пальцев вашего знакомого были обнаружены на деталях одежды убитого, а также на гладкой поверхности лейкопластыря, приклеенного к шее Тюрина. Видимо, порезался, когда брился… Так вот, экспертиза установила, что причиной смерти стал перелом шейных и поясничных позвонков. Убийца свернул Тюрину шею голыми руками, оставив при этом следы пальцев на пластыре… Отпечатков убийцы в нашей картотеке нет. Значит, преступник ранее не был судим. Вот все, что известно следствию. Теперь твоя очередь. Говори. И только попробуй мне соврать – душу вытрясу!
Если бы каждый, обещавший вытрясти из меня душу, выполнил свое обещание хотя бы на десять процентов, я давно превратился бы в мешок с костями. Поэтому я не придал серьезного значения угрозам следователя и не упал в обморок. К тому же врать я и не собирался.
- Записывайте, - великодушно произнес я, приняв, насколько позволял неуютный казенный стул, показательно вальяжную позу. – Ваш подозреваемый некто Селезнев Игорь Николаевич. Сведениями о прописке не располагаю. Последнее время работал управляющим на вилле покойного бизнесмена Пупышева в поселке Осиновка. Проходит в качестве свидетеля по делу об умышленном убийстве своего хозяина. На допросы ни разу не явился по причине своего отсутствия по месту жительства и работы. Местопребывание вашего подозреваемого в данный момент мне неизвестно…
- Ты же сказал, что знаешь!.. – вскочив со стула, попытался было закипеть нетерпеливый милиционер, но я остановил поток его красноречия шикарным жестом актера трагического амплуа.
- Спокойствие, капитан. Я еще не все сказал…
Следователь взял себя в руки и вернул свое тело в состояние равновесия.
- Продолжай, - разрешил он.
- Я наверняка знаю, где убийца будет находиться сегодня в полдень.
- Ну…
- Центральный офис открытого акционерного общества «Топливная компания “Ресурс”». Знаете адрес?
- Нет.
- Я тоже не знаю. Но для вас это не проблема…
- С чего ты решил, что убийца будет именно там, именно сегодня и именно в полдень?
- На это время назначено собрание акционеров компании, где будет выставлен на продажу контрольный пакет акций, принадлежавший покойному господину Пупышеву. Я располагаю достоверной информацией, что вдова покойного, поддавшись на уговоры преступника, нотариально оформила доверенность на его имя на право полного распоряжения этими акциями. Думаю, вам также полезно будет знать, что ранее судимый гражданин Тюрин, убийство которого вы так стараетесь раскрыть, работал, правда, неофициально, садовником у того же господина Пупышева. Учитывая то, что вдова Пупышева в данный момент находится в следственном изоляторе, а ее любовник Селезнев с доверенностью в руках – на свободе, ваш единственный реальный шанс взять его за жопу – это немедленно бежать к прокурору за ордером на арест, а оттуда, выбивая искры из-под каблуков, мчаться в центральный офис «Ресурса».
К моему огромному удовольствию усатый следователь оказался совсем не дураком. Посмотрев на часы, он быстро поднялся со стула и огласил свое решение:
- До полудня осталось два часа. Подготовить обоснование необходимости выбора меры пресечения для подозреваемого в виде заключения под стражу, отловить прокурора и выклянчить у него санкцию на арест за такой короткий срок решительно невозможно. Поэтому не станем тратить время на эти бессмысленные кульбиты. Слава уголовно-процессуальному кодексу! Огромная благодарность его составителям в частности за сто двадцать вторую статью…
- Задержание подозреваемого в совершении преступления! – блеснул я своими юридическими познаниями.
- Правильно, ищейка! – похвалил меня капитан. – Ты мне начинаешь нравиться. В конце концов мы с тобой в какой-то степени коллеги…
- В некотором роде, - осторожно согласился я.
- Только ты за свою работу деньги получаешь, а я – зарплату от государства и нагоняи от начальства. Усек?
- Зато вы можете меня по сто двадцать второй, а я – только матом…
- А ты весельчак, - улыбнулся следователь. – Ладно, поедешь с нами. Поможешь опознать своего дружка. Но учти, если ты меня надул, пеняй на себя!
- Я честен как папа римский! – поклялся я. – Кстати, хочу заметить, присутствовать при задержании Игоря Николаевича Селезнева – мечта моего детства. Я согласен!
- Как будто тебя кто-то спрашивает, - высокомерно фыркнул капитан. – Ладно, надо сходить к начальству, выпросить группу захвата. В офисах таких фирмочек, как этот твой «Ресурс», полно придурков из частных охранных структур. Они бывают малосговорчивыми, если их не ткнуть как следует мордой в пол… Толик, проводи товарища в комнату для гостей, пусть там пока подождет.
Рослый крепыш в штатском, что молча сидел в углу комнаты на протяжении всей нашей беседы с капитаном, покинул свою позицию и, потянув меня за рукав, пригласил проследовать за ним. Я с готовностью принял это приглашение.
«Комната для гостей», как ее отрекомендовал усатый, оказалась обыкновенным «обезьянником», то есть камерой для содержания задержанных. Такого рода помещения существуют в каждом отделении милиции и являются в каком-то роде их своеобразной визитной карточкой.
- Извини, дружок, - сочувственно произнес мой конвоир, - к сожалению, лучшего предложить не могу. Сам понимаешь, водки, девочек и марафету ты здесь не получишь, но тишину и спокойствие обещаю. Соседей к тебе не подселим. Ну, давай, располагайся. Приятного отдыха!
Ключ дважды повернулся в массивном замке, и я остался наедине с грязными, исцарапанными стенами да со своими бурлящими в утомленном мозгу мыслями. День обещал быть трудным.
Гостить в такого рода «пансионатах» мне приходилось не раз. Однажды даже довелось провести несколько суток в изоляторе временного содержания. Впечатления от этого приключения остались самые пасмурные. Сегодняшнее пребывание в ментовском «аквариуме» было, пожалуй, наименее драматичным.
Скучать, разглядывая надписи и рисунки на стенах, пришлось недолго. Толик вернулся меньше чем через час и, выпустив меня из камеры, проводил в уже знакомый мне кабинет. Вскоре появился и усатый.
- Ну, как отдохнул? – весело поинтересовался он.
- Чудесно, - заверил я следователя.
- Я рад, что тебе понравилось. Не все клиенты нашего курорта столь непритязательны. Некоторым достает наглости жаловаться на условия содержания. И это при том, что услуга совершенно бесплатная!
- Неблагодарные скоты, - прокомментировал я, – люмпены. И куда только смотрит общественность!
- Да, гражданин Мухин, вы для нас идеальный клиент. Заходите почаще. Всегда будем рады вас обслужить…
- С удовольствием…
- Ну, что ж, - откашлявшись, произнес капитан, сменив шутливый тон на деловой, - полюбезничали, так сказать, и ладушки. Пора переходить к делу…
Усатый взял из стопки предвыборных листовок какого-то кандидата в депутаты один листок и положил перед собой чистой стороной кверху.
- Пока готовят транспорт к выезду, у нас есть какое-то время. Давайте уточним некоторые детали…
- Давайте, - охотно согласился я.
- Убийство гражданина Тюрина произошло неподалеку от вашего офиса. Так?
- В непосредственной близости, - подтвердил я.
- Вы видели подозреваемого в районе, близком к месту преступления?
- Не видел. Да это и не важно. У вас и без того полно доказательств его вины.
- Да? – с сомнением спросил следователь. - Это каких же?
- Как каких? Отпечатки пальцев, конечно! На лейкопластыре и, как вы сами выразились, на деталях одежды.
- Ну, допустим, подтвердится, что отпечатки пальцев действительно принадлежат этому Селезневу. Но ты же сам сказал, что Тюрин и Селезнев работали в одном доме. Не думаешь, что Селезнев расскажет трогательную историю о том, что бесконечно, как брата, любил погибшего Тюрина и в проявление этих светлых чувств помогал тому одеваться, а когда несчастный порезал шею, даже налепил ему на ранку пластырь, оставив тем самым на нем и на одежде убитого свои непорочные «пальчики»?
- У него не хватит ума для такой выдумки, - уверенно опроверг я версию следователя.
- Может, у него не хватит, а вот у хорошего адвоката – запросто.
- Его видел один мой знакомый юрист, офис которого находится в том же здании, что и мой.
- Фамилия, имя, отчество? – быстро спросил следователь, занеся авторучку над агитационным листком.
- Павлов Павел Семенович, - также быстро отчеканил я.
Я заметил, что капитан управлял авторучкой со скоростью заправского стенографиста. Чувствовался богатый опыт работы с документами.
- Домашний адрес, телефон! – потребовал усатый.
- Не знаю, - беспричинно соврал я.
- Ладно. Вам известно, при каких обстоятельствах Павел Семенович Павлов видел подозреваемого в районе места преступления?
Меня забавляла манера следователя при общении с допрашиваемым молниеносно переходить с «ты» на «вы» и обратно в зависимости от настроения и темы разговора. Видимо, он был крайне заинтересован в раскрытии этого убийства и сильно нервничал.
- Обстоятельства самые банальные, - сказал я. – Селезнев привозил хозяйку в офис Павлова для юридической консультации по вопросу о наследовании имущества ее погибшего супруга. По окончании беседы Павел Семенович, человек, надо сказать, галантный, проводил даму до машины, где и увидел шофера.
- Вы же сказали, что Селезнев работал управляющим…
- Прислуга за все, - процитировал я классиков. – Водить машину также входило в его обязанности, насколько мне известно.
- Откуда у вас такое знание порядков в семье Пупышевых?
- Элементарно. Я был нанят вдовой Пупышева для поиска тела ее погибшего супруга.
- Интересно, - промычал капитан. – Ну и как, нашел тело?
- Увы! – горестно вздохнул я. – Мне этого сделать не удалось. Так что гонорар я не заработал.
- Сочувствую, - сухо заметил следователь.
- Благодарю.
В этот момент за моей спиной скрипнула дверь. Я обернулся и заметил еще одного милиционера, который, едва войдя, тут же покинул кабинет. По-видимому, он подал какой-то условный знак капитану, ибо тот немедленно поднялся и, заправив рубашку в брюки, вышел из-за стола.
- По коням! – скомандовал он. – Беседу продолжим в другой раз. Пошли, Пуаро…
Я терпеть не мог, когда меня называли именами литературных героев и в иной обстановке мог бы показательно отшлепать обидчика, но теперь я был не в той ситуации и ограничился лишь непримиримым пофыркиванием.
Автобус с омоновцами стоял возле здания РУВД. Водитель яростно прогревал двигатель, пуская из выхлопной трубы густые сизые клубы дыма. Трепетное отношение к экологии, очевидно, не входило в число приоритетных задач начгара РУВД.
Мы с капитаном и его коллегой Толиком успешно погрузились в автобус. Операция началась.
Невзирая на недружественное поведение мотора, водитель вполне успешно справлялся со своей задачей. Нагло игнорируя большинство правил дорожного движения, наш автобус стремительно приближался к цели. Два десятка полностью экипированных бойцов спецназа выглядели угрожающе. В компании таких парней я чувствовал себя неуязвимым.
Главный офис «Ресурса» располагался в самом центре города. Первые два этажа роскошного, построенного в стиле рококо, здания занимал коммерческий банк, остальные три этажа добросовестно служили работникам управления ОАО «ТК ”Ресурс”». Наш автобус остановился неподалеку от парадного входа, втиснувшись между дорогими иномарками, припаркованными на территории платной стоянки. Оценив грозный вид пассажиров вновь прибывшего транспортного средства, ребятишки в розовой униформе удалились на почтительное расстояние. Им хватило благоразумия не просить у милиционеров плату за парковку.
- Без двадцати двенадцать, - сказал капитан, сверившись со своими офицерскими часами. – До начала собрания осталось двадцать минут. Возможно, подозреваемый уже там, а может, и нет. Думаю, не стоит торопиться. До двенадцати подождем здесь.
Я счел это решение вполне разумным. Действовать следовало наверняка.
- Внимательно следи за входящими, - обратившись ко мне, распорядился следователь. – Как только узнаешь своего Селезнева, дай мне знать. Понял?
- Понял, не дурак…
- Вот и отлично. Если к полудню его не обнаружим, значит, он уже там. Тогда будем брать прямо из зала заседаний.
В этот день мне определенно везло. Около пяти минут я неотрывно следил за парадным входом в здание, и глаза мои еще не успели устать от напряжения, когда я заметил знакомый джип, припарковавшийся неподалеку от нашего автобуса.
- Товарищ капитан, - обратился я к усатому, - мне кажется, что вон из того джипа сейчас выйдет наш подозреваемый…
Следователь приободрился и дал команду бойцам приготовиться к задержанию.
- Он! – торжествующе воскликнул я, едва только Игорек распахнул водительскую дверь.
- Вперед! – скомандовал капитан, и спецназовцы тренированным броском выскочили из автобуса.
Через несколько секунд Игорь Николаевич Селезнев беспомощно лежал на асфальте с расставленными в стороны руками и ногами, а бравые спецназовцы шустро и умело проводили обыск задержанного и его автомобиля. Попутно досталось и расторопному собирателю парковочной мзды, несвоевременно оказавшемуся в центре событий. С расквашенным носом он спешно покинул рабочее место.
Под восхищенными взглядами случайных прохожих задержанного этапировали до автобуса. Лицо Игорька порадовало меня своим глупейшим выражением. Я дружески подмигнул своему старому знакомому, когда его растерянный взгляд встретился с моим.
- Поехали! – сказал капитан водителю, и мы тронулись в обратный путь.
Доверенность, о которой рассказал мне Пашка, оказалась у Игоря при себе. Ознакомившись с документом, следователь одобрительно похлопал меня по плечу.
- Если сумеем доказать его вину, - сказал он мне, - с меня бутылка.
- Заметано, - согласился я, и мы скрепили свой договор крепким рукопожатием.
- Хорошо, что взяли его на улице, - поделился своей радостью следователь, - не пришлось громить офис…
- Памятник архитектуры от этого только выиграл, - согласился я.
- У меня в сейфе есть немного коньячку, - доверительно сообщил усатый. – Но сперва проверим «пальчики» твоего протеже. Если все о’кей, вмажем по рюмочке… Кстати, я Олег…
- Ну, будем знакомы, - сказал я. – Представляться не буду, это лишнее. И без того очень приятно…
- Ты нормальный мужик. Мог бы быть неплохим опером.
- Спасибо, я уж как-нибудь так…
- Понимаю.

По возвращении в РУВД я отметил, что мой статус здесь с момента последнего посещения заметно повысился. Об этом свидетельствовало хотя бы то обстоятельство, что в «обезьянник» устроили Игорька, а меня Олег проводил в свой кабинет и даже угостил чаем. Чай, правда, был без сахара и почти без заварки, но главное ведь внимание…
Пока искали эксперта по отпечаткам пальцев, мы с Олегом коротали время, сидя за шахматной доской. Правда, играли мы вовсе не в шахматы, а в подкидного дурака. Это объяснялось тем, что за долгие годы эксплуатации шахмат милиционерами значительная часть фигур была утрачена, и некомплектность набора была столь существенной, что не позволяла играть даже пьяный блиц.
В дурака Олег играл мастерски и обыгрывал меня почти всухую. Хорошо, что играли не на деньги. С самого начала мы условились, что я буду играть «белыми», то есть первый ход был всегда моим. Но, несмотря на это очевидное преимущество, к концу игры на руках у капитана оставались одни лишь козыри.
- У тебя колода крапленая, - пожаловался я после очередного проигрыша.
- Чепуха! – возразил Олег. – Просто я кладу карты на белые клетки, а ты – как попало.
- А какое это имеет значение? – удивился я.
- Никакого, - хихикнул следователь. – Еще чайку?
- Давай.
Отложив колоду, следак занялся возней с электрочайником, а в моем кармане зазвонил мобильник.
- Алло, - сказал я в трубку.
- Здорово, Муха! – услышал я жизнерадостный голос Павлова. – Ты куда пропал?
- Да вот, по делам задержался…
- Бросай свою муру и дуй к нам в офис. Дурыч трех телок приволок – пальчики оближешь!
- Придется вам пальчики облизывать без меня, - с горечью заявил я. – С удовольствием бы составил вам компанию, но в данный момент не распоряжаюсь своим телом.
- Ты что, сумел победить гравитацию?
- Если бы!.. Нет, Паша, дело не в этом.
- Я не знаю других причин, по которым ты мог бы пренебречь приглашением своих друзей, - с укором сказал Павел Семенович.
- Паша, в данный момент решается моя судьба. Если я не появлюсь у вас в течение двух часов, знай, что я сел в тюрьму.
- Муха, это дурная идея. Что ты забыл в этой дурацкой тюрьме? Прекрати юродствовать и приезжай.
- Как только, так сразу! – торжественно пообещал я другу.
- Ну все, чао! Ждем…
- Пока.
Следователь, с улыбкой слушавший мой разговор, поставил передо мной стакан с напитком «белые ночи» и, подмигнув, спросил:
- Что, в гости зовут?
- Зовут, - вздохнул я.
- Не расстраивайся, скоро поедешь. Я тебе почему-то верю.
- Спасибо.
- Ты парень неплохой, хотя в карты играть не умеешь…
- Это самый худший из моих недостатков, - скромно сообщил я.
Полуразбитый ветхозаветный телефон, затерянный в беспорядочном нагромождении каких-то папок, неожиданно подал признаки жизни громким потрескиванием. Следователь по локоть засунул руку в кучу мусора, завалившего его рабочий стол, и ловко извлек оттуда трубку.
- Алло! – прокричал он незримому абоненту и внимательно выслушал его сообщение. – Спасибо, Василич. С меня пиво… Ну хорошо, два. Все, чао!
- Ну, - напряженно сказал я.
- Алексей Владимирович, вы можете идти, - официальным тоном произнес капитан. – Когда вы нам понадобитесь, вызовем вас повесткой. Всего доброго. Спасибо за содействие…
- А как же насчет обещанного коньячка? - подмигнув, напомнил я следователю.
- А это уже неофициальная часть, - сказал Олег и с ловкостью фокусника установил посреди шахматной доски початую бутылку дешевого коньяка. – Леха, запомни главное: капитан милиции Попов никогда не бросает слов на ветер!
- Твоя фамилия Попов? – переспросил я.
- Только не надо смеяться, - попросил следователь. – Да, меня зовут Олег Попов. Да, я тезка знаменитого клоуна. С самого детства меня дразнили за это. Быть может, потому я и пошел в уголовный розыск…
- В глубине души надеешься подловить своих обидчиков на страшном преступлении и наказать по всей строгости закона?
- Не строй из себя психолога, - обиженно буркнул Олег Попов.
- Извини… Но в любом случае, смеяться над тобой я не буду, хотя бы потому, что давно вышел из школьного возраста.
- Ну, тогда давай выпьем за успешную поимку злодея!
Я не нашел причин для отказа. Тост был выстраданным, а повод обоюдоприятным.
- А коньячок-то - дребедень, - сказал я, по достоинству оценив «букет» напитка.
- Из конфисканта, - объяснил следователь. – На прошлой неделе подвальчик один накрыли, вот и отоварились малость.
- Отравиться не боишься?
- Я, что, похож на самоубийцу?
- Вроде нет, - сообщил я, внимательно приглядевшись к собеседнику.
- Мы сначала заставили хозяина подпольного производства вылакать пол-литра этой бурды. Подождали денек на всякий случай. Глядим, жив-здоров, значит, можно пить…
- Что ж, разумно, - согласился я. – Но все равно, пить эту муру что-то больше неохота, ты уж не обижайся…
- А чего мне обижаться? Не хочешь – не пей, нам больше достанется… Ты вот лучше мне объясни, какого хрена этому Селезневу понадобилось убивать садовника? Не из-за наследства же. Да и что этот садовник делал возле твоего офиса – непонятно…
- Ай-я-яй, Олежек! Сначала накачал меня своим жутким пойлом, а теперь, пользуясь размягченностью моих мозгов, хитростью выуживаешь у меня секретные сведения…
- Выуживаю, - сознался Олег Попов.
- Ну, раз честно признался, так и быть, открою тебе страшную тайну…
- Тайну? Вот это здорово! – обрадовался Олег. – Может, тогда налить?
- Ты хочешь тайну? – строго спросил я.
- Очень!
- Тогда убери подальше от меня эту отраву…
- Пожалуйста.
- Только не подумай, что я такая цаца, задрав нос, строю из себя аристократа. Приходилось пить напитки и похуже твоего «клоповника». Просто сейчас неохота…
- Тайну давай, - нетерпеливо потребовал следователь.
- Да никакой тайны и нет, - пожал я плечами. – Просто Игнат следил за своей хозяйкой и ее любовником, потому и таскался за ними повсюду. Видимо, он подозревал их в убийстве своего хозяина, к которому испытывал, вероятно, сильную привязанность…
- Почему ты так решил? – спросил Олег, неудовлетворенный моим объяснением.
- Мне просто так подумалось, - соврал я, не желая полностью раскрывать свои карты, тем более что имел место факт сокрытия улик. Не хотелось держать ответ перед Фемидой за эту малую провинность.
- Да? – задумчиво произнес следователь, явно не удовлетворенный моим объяснением. – И часто тебе просто так «подумывается»?
- Мне показалось, что допрос закончен, - на всякий случай напомнил я.
- Ладно, - расслабившись, произнес Олег Попов. – Полагаю, свои секреты есть не только у женщин…
- Вот именно. Ну, ладно, я, пожалуй, поеду в гости, а то меня уже заждались. Спасибо за коньяк.
- Ну, бывай здоров! – протянув руку, попрощался тезка «солнечного клоуна». – Думаю, еще свидимся…
- Надеюсь, повод будет обоюдоприятный, - пожелал я.
- Хотелось бы…

Здание РУВД я покинул, находясь в приподнятом настроении. День можно было считать удачным. Теперь Игорьку Селезневу придется туго. Вот только каким образом отвести подозрения от Корделии? Спасти ее от приговора может лишь чистосердечное признание Игоря в убийстве ее мужа. Не думаю, чтобы негодяй лелеял мечту о торжестве правосудия применительно к собственным страшным грехам. Следовало посоветоваться с Пашкой…
Поймать «тачку» в этом районе и в это время суток оказалось непросто, и я добрался до офиса на маршрутке. До истечения двухчасового срока, после которого юристы должны были начать собирать мне передачу, оставалась еще уйма времени. Однако на пути к предложенному Павловым празднику я встретил неожиданное препятствие.
У входа в подъезд, к своему великому огорчению, я обнаружил Маринку, преспокойно сидящую на лавочке и листающую модный журнал.
- Ты чего тут делаешь? – раздраженно поинтересовался я у невесты.
- Тебя жду, - как ни в чем не бывало ответила Марина, как будто это занятие было неотъемлемой частью ее каждодневного моциона.
- Что-то случилось?
- Ничего не случилось. Просто я была в гостях у Наташи. Ты же знаешь, она живет неподалеку. Вот и решила на обратном пути зайти к тебе. Смотрю, машина стоит, значит, думаю, ты здесь. Прихожу, а твоя Верочка заявляет, что не видела тебя сегодня…
- И что из этого? Нет так нет, значит, по делам ушел. Чего меня караулить? Шла бы себе домой…
- Лешенька, дорогой, я бы так и сделала, если бы не одно обстоятельство...
- Ну уж договаривай, - предложил я.
- Я бы хотела убедиться, что ты не пойдешь к своим дружкам юристам. Потому здесь и дежурю…
- Ты совсем сдурела! – сорвался я почти на крик. – С каких это пор ты стала решать, когда мне можно видеться с моими друзьями?
- С тех пор, как ты согласился на мне жениться…
- Я могу и передумать! – предупредил я.
- Вот тогда и будешь бегать на ****ки! – в свою очередь повысила голос Марина.
Я вынужден был взять трехсекундный тайм-аут. Какой прокол могли допустить адвокаты? Где произошла утечка информации? Как выпутываться из создавшегося положения? Эти три вопроса предстояло разрешить по возможности мгновенно.
- Что ты несешь? – сделав ангельское лицо, поинтересовался я.
- Я видела, как твой Прохорович привел в офис трех вульгарных малолеток. Мне наплевать на его моральный облик, но считать я умею. Он да Павлов – всего двое. Для кого, спрашивается, предназначена третья?
- Мариночка, золотце, честное слово, я понятия не имел о каких-то там малолетках, приведенных Дурычем. Не вижу оснований подозревать меня. В конце концов, Лев способен в одиночку удовлетворить целый класс выпускниц женской гимназии, не говоря уже о каких-то трех девицах! Ты оскорбляешь меня своим недоверием…
- Прости, милый, если тебя обидела. Но я все же хочу остаться здесь. По крайней мере, до тех пор, пока эти шлюшки не уберутся отсюда. Пожалуйста, не сердись. А если тебе надо зайти к юристам по делам, возьми меня с собой. Я вам не помешаю…
Я понял, что сегодняшняя программа безвозвратно сорвалась, и смирился с этим очевидным фактом.
- Вовсе я не собирался к Павлову, - проворчал я. – Можешь сидеть здесь, если тебе так хочется. Когда я освобожусь, не знаю. Надеюсь, ты не замерзнешь…
- И ты собираешься оставить меня одну на улице? А вдруг я стану жертвой грабителя или насильника? Так-то ты относишься к своей будущей жене…
- Ты невыносима, - со вздохом обобщил я. – Ладно, пойдем вместе. Блюди мою нравственность в тепле, уюте и безопасности. Мешай мне работать…
- У меня будет самый лучший муж на свете! – радостно воскликнула Маринка и стремительно поцеловала меня в губы.
Адекватно отреагировать на эту непредвиденную нежность мне не позволил мальчуган младшего школьного возраста, сильно потянувший меня за рукав.
- Чего тебе, мальчик? – спросил я раздраженно.
- Дяденька, у вас есть пятьсот баксов? – деловито поинтересовался нарушитель нашей идиллии.
Я не сразу нашелся, что ответить, и в полемику вступила Марина.
- Это ограбление? – спросила она с насмешкой.
- Я с дядей разговариваю, - недружелюбно сообщил ей малыш.
- Понятно, извини. Алексей Владимирович, с вами разговаривают между прочим. Ответьте же товарищу…
- Кх, - прочистил я горло для уверенности, - а зачем тебе, мальчик, столько баксов?
- Не морочьте голову, некогда мне! Говорите, есть пятьсот баксов? Если нет, тогда я пошел. Если есть, тогда разговор будет.
Пораженный, я взглянул на Маринку. Она с трудом сдерживалась от смеха.
- Ну, допустим, есть у меня такая сумма, - пошел я на дипломатическую уловку, желая получить объяснение столь необычного поведения младшеклассника.
- Покажи, - потребовал мальчик.
- Можешь верить мне на слово! – торжественно пообещал я.
Школьник с недоверием смотрел мне прямо в глаза.
- Ему можно верить, - подыграла мне Марина.
- Ну, ладно! – решился-таки ребенок и с тяжелым вздохом стал снимать со спины цветастый рюкзачок.
- Ты обещал рассказать, зачем тебе понадобилось пятьсот долларов, - напомнил я.
- Шмалер куплю, - сообщил малыш таким естественным тоном, как будто речь шла о мороженом.
- Что такое «шмалер»? – шепотом спросила у меня Маринка.
- Пистолет, - перевел я.
- Боже милостивый! – охнула Марина.
- Так-так, - произнес я в задумчивости. – И зачем же вам, сударь, понадобилось оружие?
- Вовку Баранова из третьего «Б» завалю, - злобно прошипел юный киллер.
- Тебе его кто-то «заказал», или ты это по собственной инициативе?
- Сам решил.
- Понятно. Он, что же, тебя обижает?
- Издевается, гад…
Не зная, как вести себя дальше, я перевел растерянный взгляд на свою будущую жену. Она уже не улыбалась.
- А где ты собираешься купить оружие? – спросила она мальчонку.
- Дурацкий вопрос! – высокомерно заметил «киллер». – Конечно, на толкучке. Телик надо чаще смотреть.
- Спасибо за ценный совет, - сказала Марина.
Между тем юный мститель справился со своим рюкзачком и вытащил из него портативную видеокамеру.
- Дядя, купи, - предложил он мне. – Всего пятьсот «зеленых». Настоящий «Панасоник», почти нулевый. В магазине стоит куда дороже…
Я взял у юного предпринимателя предлагаемый товар и осмотрел со всех сторон.
- Где спер? – строго спросил я торговца подержанной видеоаппаратурой.
- Я не спер. Это моя камера!
- Ага, так я тебе и поверил…
- Она моя! – упрямо повторил мальчишка. – Ты берешь или нет?
- Вот что, дружок, - сказал я, постаравшись выбрать наиболее воспитательную интонацию, - сейчас мы пойдем к твоим родителям и уточним происхождение этой вещицы.
Мальчишка нахмурился и попытался выхватить у меня камеру, но я среагировал быстрее и крепко схватил ловкача за капюшон курточки.
- Я так и знал, что ты меня кинешь! – с чувством пискнул пацан.
- Где живешь?
- В том доме, - смиренно сообщил «задержанный».
- Пошли.

Бабушка «арестанта» обнаружилась во дворе соседнего дома. В компании двух других старушек она мирно сидела на лавочке и занималась обыкновенной соседской болтовней. Увидев этапируемого нами внука, бабуля не на шутку взволновалась.
- Ну, что он еще натворил? – с горечью спросила она.
- Надо полагать, вы бабушка этого джентльмена? – спросил я.
- Ох ты, Господи! Ромочка! Что у тебя с личиком? – запричитала бабуля, заметив, по всей видимости, свежий синяк на лице внука.
Ромочка не счел нужным отвечать на сей вопрос.
- Уважаемая, - вновь обратился я к старушке. – Вам знакома эта вещь?
- Ваш внук пытался нам продать эту камеру за пятьсот долларов, - сообщила Марина.
- Боже мой! – испуганно воскликнула бабушка, воздев руки к небесам. – Ромик, откуда у тебя эта штука?
- Она моя! – твердо заявил «предприниматель».
- Рома! – с укором произнесла бабушка.
- Я ее нашел…
На выяснение обстоятельств чудесной находки ушло чуть ли не полчаса. Но в результате я был щедро вознагражден за свое терпение.
- Марина, - обратился я к невесте. – Вот тебе деньги, беги в магазин, скупи там все конфеты! Этот парень – настоящий гений!..
- Лучше шмалер, - угрюмо попросил «гений».
- Рома, - веско произнес я, - убивать людей – дурная манера. С твоим Барановым я поговорю лично. Он тебя больше пальцем не тронет. Обещаю. Идет?
- Идет, - нехотя согласился несостоявшийся киллер. – Хотя шлепнуть все-таки было бы надежней…
- Марина! – крикнул я вдогонку уходящей невесте, заметив, что у ромочкиной бабушки заканчивается валидол.
- Чего? – остановившись, спросила она.
- Зайди в аптеку, купи чего-нибудь «сердечного»…
Кивком головы Маринка дала знать, что выполнит мою просьбу.
- Значит, так, - обратился я к моему юному помощнику, - давай уточним детали. Сначала ты нашел камеру, а уж потом убитого дядю. Так?
- Ну, почти так…
- Обожди, как это?
- Дядю и камеру я увидел одновременно. Только сначала я забрал камеру, подождал, пока Джерри пописает…
- Джерри – это твоя собака? – уточнил я.
- Да, он пописал прямо дяде на лицо. Тогда я понял, что он не пьян, а просто умер.
- Понятно. Из тебя выйдет отличный сыщик, - похвалил я мальчугана.
- Я не буду сыщиком, - твердо заявил Ромочка.
- Да? А кем ты хочешь стать?
- Главным бандитом.
Марина подоспела как раз вовремя, потому что бабушкин валидол уже закончился и требовалась новая доза.
- Ну, хорошо. Не будем спорить о твоей будущей профессии. Вернемся к нашему разговору. Что было дальше?
- Я пошел домой и рассказал бабушке, что нашел труп. Она позвонила в милицию. Вот и все. Камеру я ей, естественно, не показал.
- Ясно. Рома, ты мне очень помог. Марина вручи ему конфеты.
- Спасибо, - скромно поблагодарил Рома, сразу же запустив руку в огромный пакет.
- Скажи, пожалуйста, а кассета была в камере, когда ты ее нашел?
- Была, конечно.
- Да? И где она?
- Я ее выбросил.
- Как?! Зачем?!
- Она сломалась. Лежала на полу среди игрушек. Бабушка сослепу не увидела и растоптала…
- Марина, - сказал я, хватаясь за сердце, - где валидол?
- Не симулируй, - попросила меня невеста и, повернувшись к мальчику, продолжила допрос: - Рома, расскажи об этом подробнее. Когда сломалась кассета? Когда и куда ты ее выбросил? Просматривал ты, что на ней записано? Стирал ли ты запись? Или, может, ты снимал что-нибудь и записывал на эту кассету поверх старой записи?
- Я не умею, - стыдливо опустив взгляд, сообщил будущий главный бандит. – А кассету я вчера выкинул в ведро. Папа вынес мусор сегодня утром.
Я посмотрел на мусорный контейнер. Он был заполнен доверху. Значит, еще есть шанс…
- Тебе предстоит долгая неприятная работа, - сочувственно сообщила Марина, перехватив мой взгляд.
- Ты меня недооцениваешь, - сказал я.
Конечно, ради дела не зазорно было бы и покопаться в помойке. Но если есть голова на плечах, можно всегда найти более рациональное решение.
- Подожди меня тут. Я скоро вернусь, - сообщил я Маринке и направил свои стопы в направлении сложной системы проходных дворов.
Неудачный исход моего плана был практически исключен. В двухтысячном году не найти в городе бомжей может лишь тот, кто категорически не желает их искать. Уже во втором дворе я обнаружил трудовую группу из двух мужчин и одной женщины неопределенного возраста. Они тщательно и квалифицированно перебирали мусор в контейнерах. Я приблизился к бригаде и обратился ко всем сразу:
- Прошу прощения, уважаемые. У меня к вам есть одна маленькая, но высокооплачиваемая просьба…
Чтобы погасить холодок недоверия во взгляде одного из бомжей, мне пришлось продемонстрировать сторублевую купюру.
- Видите ли, - продолжил я. – У меня есть такое предложение. Вы оставьте на какое-то время свое занятие и пройдите со мной в другой двор. Там вы займетесь тем же, чем и здесь, а заодно и поищите одну вещицу, которую я по ошибке выбросил утром. За это я заплачу вам стольник прямо сейчас, а когда найдете кассету, дам еще двести. Идет?
- А далеко идти? - спросила женщина.
- Второй отсюда двор. Вон туда…
- Давай деньги.
Скреплять достигнутую договоренность рукопожатием я не стал, руководствуясь гигиеническими соображениями.

Любая работа дает превосходный результат лишь тогда, когда ее выполняют настоящие профессионалы. Мои наемники были в своем ремесле настоящими профи.
- Красота! – поделился я с невестой своими впечатлениями. – Божественная картина! Какой стиль! Вершина мастерства!.. А, кстати, где наш юный друг и его несчастная бабушка?
- Пошли домой.
- Ты хоть записала их адрес?
- Обижаешь…
- Мариночка, ты просто золото! – похвалил я невесту.
Через четверть часа моя изобретательность была вознаграждена найденной кассетой, а трудолюбие бомжей – еще двумя сотнями.
- Спасибо, друзья! – поблагодарил я своих внештатных сотрудников. – Мариночка, детка, пошли грызть гранит сыскной науки. Будем на практике постигать секреты детективного ремесла…
- Ну, пойдем, везунчик…

Процесс постижения секретов ремесла я начал с визита в промтоварный магазин. В отделе теле- и аудиотехники я купил видеокассету того же формата, что и найденная в помойке.
- Надо заменить корпус, - объяснил я своей стажерке. – А то у этой совсем разбитый.
- У тебя богатый опыт в этом деле?
- Никакого, - честно признался я.
- Понятно… А отвертка у тебя есть?
- Какая?
- Ну, вот такая, маленькая, крестиком, - объяснила Марина, - для этих вот винтиков…
- Хэ! – удивился я. – Молодчина! А я как-то и не подумал…
Нужную отвертку купили в том же магазине. Поразмыслив, я купил еще две кассеты.
- Чтобы лишний раз не бегать, - объяснил я невесте. – Опыта-то никакого…
Замену корпуса решили производить в «лабораторных» условиях моего офиса. Подходя к подъезду, мы отчетливо различили шумы бурной вечеринки, доносящиеся из открытой форточки в одном из окон адвокатской конторы. Из той же форточки при нашем приближении на улицу вылетели семейные трусы Прохоровича.
- Праздник в самом разгаре, - заметила Марина. – Все же хорошо, что я не уехала домой…
- Пожалуй, - согласился я, имея в виду совсем не то, о чем тревожилась моя будущая супруга. Ведь, не столкнись я с ней у входа в офис, не видать бы мне кассеты, и последняя видеозапись, сделанная убиенным Игнатом Тюриным, обрела бы свой покой на городской свалке.
Думая каждый о своем, мы поднялись на второй этаж. Охранник тепло приветствовал меня, тогда как Верка повела себя несвойственным ей образом. Обыкновенно в присутствии Марины она держала себя чуть высокомерно и подчеркнуто вежливо. Марина объясняла такое поведение банальной женской ревностью и всякий раз с беспокойством уточняла, не были ли мы с секретаршей тайными любовниками.
Теперь же на лице Верочки я обнаружил полную растерянность. Такое глупое лицо моя верная секретарша еще ни разу не демонстрировала. Причина замешательства, как я сразу же догадался, крылась в празднике жизни соседей-адвокатов, эпицентр которого находился точно под рабочим местом моей секретарши. Несмотря на весьма приличную шумоизоляцию в зданиях старого фонда, безумный ритм творящейся на первом этаже оргии был слышен здесь отчетливо. Видеть в такой момент своего шефа в обществе будущей жены, а не среди старинных друзей, было, по меньшей мере, странно.
- Приготовь, пожалуйста, нам кофе, - попросил я секретаршу и провел Марину в свой кабинет. – Ну, располагайся, и, пожалуй, приступим…
Перестановка пленки из одного корпуса кассеты в другой оказалась пустяковым делом, учитывая, что выполнялась задача обладательницей острого зрения и тонких чувствительных пальчиков. Приятно пораженная обнаруженным во мне стойким пуританством, Марина с энтузиазмом взялась за работу и успешно выполнила поставленную задачу. Запись была готова к демонстрации.
Я подключил камеру к телевизору, вставил кассету и, перемотав пленку на начало, включил режим воспроизведения. Кадры любительского кино замелькали на экране.
- Какая гадость! – поморщившись, прокомментировала Марина начало фильма.
- По-моему, чудесная эротика, - заметил я.
- На эротику это не тянет, - убежденно заявила моя невеста. – Совершенно бездарное порно!
Я лишь пожал плечами. Определение жанра и художественной ценности картины не входило в число поставленных мною задач. Меня интересовал лишь сюжет и действующие лица. А лица наблюдаемой нами мизансцены были искажены животной страстью. Лицо Игорька, грубо «пердолившего» на краю бассейна свою хозяйку, выглядело совершенно омерзительно. Безумные глаза, высунутый язык и идиотская улыбка совокупляющегося мажордома у стороннего наблюдателя должны были вызвать стойкие ассоциации с дурдомом вообще и с палатой для буйных в частности. Корделия, поставленная героем-любовником в положение «раком», со своим лицом таких ужасов не сотворяла, но все равно пребывала в очевидном экстазе.
- Хорошо, что ребенок этого не видел, - произнесла Марина.
- Да уж, - согласился я с ней.
Звериным рыком известив мир об окончании мероприятия, Игорь Селезнев освободил хозяйку из любовного плена, и та, лишившись поддержки, немедленно ухнула головой в бассейн.
- Она любит нырять, - не сдержался я от этого короткого комментария.
- Ты ее знаешь? – ревниво поинтересовалась Марина.
- Она была моей клиенткой.
- С тобой она была столь же любезна?
- От меня ей надо было совсем другое, - уклончиво сообщил я. – И платила она, кстати говоря, весьма приличные деньги…
Мое объяснение, похоже, не смогло окончательно развеять сомнения невесты, но она все же воздержалась от дополнительных вопросов.
Сюжетная линия фильма не отличалась разнообразием. Следующая сцена сильно напоминала первую. Изменились лишь декорации. В этот раз соитие происходило в спальне Корделии. Шторы на окне не были задернуты, в комнате горел свет, и то, что происходило сначала на кровати, затем на комоде, кресле и других предметах меблировки, отлично просматривалось с улицы. Я прикинул, что съемка велась, очевидно, с крыши летней кухни. Игнат был изобретательным оператором…
- Кофе, пожалуйста! – сказала вошедшая в кабинет секретарша. – Боже! Что это?
Забыв про находящийся в руках поднос, Верочка восхищенно уставилась в экран телевизора.
- Оставь кофе и иди, - сказал я раздраженно.
- Вот это самец! – проигнорировав мое распоряжение, воскликнула секретарша. – Кто это? Леша, милый, познакомь меня с ним!
- С удовольствием, - пообещал я. – Лет через двадцать, когда он выйдет из тюрьмы…
- Так долго я ждать не могу, - разочарованно произнесла Вера и, оставив поднос на столе, покинула кабинет.
В нижнем правом углу экрана титры постоянно указывали дату и время съемки. Если внутренние часы камеры были настроены верно, то становилось очевидным, что «лирические» отношения между слугой и хозяйкой установились задолго до гибели ее законного мужа. Очевидно, садовник давно собирал компромат на неверную жену хозяина. Неудивительно, что он за любовь к искусству поплатился жизнью.
Нам пришлось пережить еще несколько любовных приключений героев сериала, прежде чем на экране появилась самая интригующая сцена. Оператор, как обычно, ведет съемку с крыши летней кухни. Территория усадьбы и дом просматриваются вполне сносно. Действие первое: вынос тела. Могучий управляющий выволакивает из дома огромный мешок и тащит его через весь двор. Возле открытого гаража мажордом вытряхивает из мешка на землю инертное тело хозяина. Быстро сворачивает мешок, прячет его в компостной яме и занимает выжидательную позицию.
- Боже! – воскликнула Марина. – Это же мертвый человек…
- Свежезарезанный, - уточнил я.
Второе действие трагедии началось с выезда джипа из гаража. Большой американский автомобиль, управляемый Корделией, пятится назад, встречает на своем пути препятствие в виде трупа господина Пупышева, но не задерживается и, движимый мощным мотором, выскакивает из гаража. Труп бизнесмена изуродован, несчастная вдова вылезает из машины и, сраженная страшной картиной гибели супруга, трагически взывает к небу, после чего падает в обморок.
Рука оператора, шокированного происходящими событиями, заметно дрожит, и картинка получается слегка смазанной, но ненадолго. Мы вновь отчетливо видим лежащую без сознания Корделию и Игорька, спешащего ко входу в дом. Несколькими секундами позже в спальне хозяев зажигается свет. Пользуясь трансфокатором, оператор приближает картинку и крупным планом показывает убийцу. Негодяй копошится в прикроватной тумбочке, вынимает нижний ящик, вытаскивает из-за пазухи сверток…
- Что это у него? – завороженная наблюдаемым развитием событий, спросила Марина.
- Могу только догадываться, - расплывчато сообщил я, будучи не в силах оторвать взгляд от экрана.
Предмет, вынутый из свертка и спрятанный убийцей в чреве тумбочки, идентифицировать было трудно. Тройное остекление окна искажало изображение, кроме того, голова Селезнева отбрасывала тень на таинственный предмет, еще более усложняя задачу опознания.
Спрятав загадочный предмет, Игорек устанавливает ящик на прежнее место, покидает спальню и вновь появляется на улице, уже с флакончиком в руках.
- Нашатырь, - высказал я вслух возникшее предположение.
Судя по всему, я не ошибся. С помощью флакончика Игорь привел вдову в чувства. Последующие двадцать минут записи в точности подтвердили рассказанную мне Корделией историю.
- Куда они его повезли? – спросила Марина, когда «мерседес» с трупом в багажнике исчез с экрана телевизора.
- Топить, - емко сообщил я.
- Это ужасно…
- Прекрасного действительно мало, - согласился я. – Давай смотреть дальше…
Продолжение видеофильма прекрасным можно было назвать с большой натяжкой. Следующая серия началась лишь на следующий после гибели господина Пупышева день. И снова откровенная порнография. Игорек был ненасытен. Похоже, его нисколько не смущал траур хозяйки. Ее прекрасное тело владело всеми его эмоциями.
Маринка даже отвернулась от экрана. Смотреть на это скотство она больше не могла. Мне тоже эта мерзость удовольствия не доставляла, но это была, если так можно выразиться, следственная необходимость.
Как всегда неожиданно зазвонил мой мобильник. На связи был, естественно, Павлов.
- Муха, ты где? – горячо поинтересовался он.
- В офисе, - ответил я.
- Какого хрена ты там делаешь?
- Порнуху смотрю.
- Докатился! – пожурил меня юрист. – Завязывай с мастурбацией и немедленно спускайся к нам. В живую, доложу тебе, гораздо приятней…
- У меня Маринка…
- Понятно, - угрюмо произнес Пашка. – И кто ты после этого? Я же тебя предупреждал…
- Паша, я работаю, - строго сказал я. – И работаю, между прочим, над делом твоей клиентки… Молчи. Кстати, доказательства ее невиновности в моих руках. Так что, пока ты развлекаешься, я отрабатываю твой гонорар…
- Это уважительная причина, - согласился адвокат. – Ладно, сегодня ты реабилитирован. О результатах расследования доложишь завтра. А пока, извини, у меня дела…
- Успешных трудовых свершений! – пожелал я другу.
- Пока! – попрощался Павлов и повесил трубку.
Посмотреть на реакцию Маринки я не рискнул – струсил. Хотя она и так все поняла, и я был крайне благодарен за ее молчание. Все-таки она классная баба…
Между тем фильм продолжался. Лицезрение картин разврата, признаюсь, меня сильно утомило. Но всему нехорошему рано или поздно приходит конец. А последние кадры этого порнографического триллера, как я и ожидал, были весьма интересными.
Судя по титрам, действие происходило одиннадцатого мая двухтысячного года. Десять тридцать утра. Сборы в дорогу. В кадре только Игорь Селезнев. Выгоняет джип из гаража, протирает тряпкой ветровое стекло. Бросает грязную тряпку прямо на газон. Входит в дом.
Следующая сцена. Город. Хорошо знакомая мне улица. К тротуару подъезжает джип. Время - двенадцать сорок две. Открывается водительская дверь. Из машины выходит Игорь Селезнев. Обходит автомобиль, помогает Корделии сойти на тротуар. Корделия целует любовника в щеку и заходит во двор моего офиса. На ней надето то самое платьице, в котором я впервые увидел ее в офисе Павлова. Ошибки быть не может, часы видеокамеры настроены верно. Изображение пропадает. Все. Продолжить работу над фильмом Игнату Тюрину помешал его безжалостный убийца. Остальное нетрудно домыслить самому.
- Марина! – вдохновенно произнес я. – Торжество правосудия находится в моих руках! Эта маленькая кассета с записанными на ней мерзостями в суде сыграет роль главной улики обвинения. Безжалостному жестокому убийце благодаря мне воздастся по заслугам! И этому успеху отчасти я обязан тебе. Прими выражения моей сердечной признательности…
- Ты мне льстишь, Алеша. Но все равно, спасибо…
- Предлагаю отпраздновать наш успех!
- Да?
- Марина, я приглашаю тебя в ресторан.
- А если я откажусь? – игриво спросила моя будущая жена.
- Одену на тебя наручники и доставлю под конвоем.
- Не могу противостоять грубой физической силе. Будь по-твоему…

Тридцатого мая, во вторник, я, вопреки обыкновению, проснулся рано. Проснулся сам, без помощи невесты или будильника. Возможно, вчерашний успех переставил стрелки внутренних часов моего организма. Так или иначе, я находился на пике деловой активности и был готов к героическим трудовым свершениям.
Маринка еще спала. Не желая ее будить, я не стал включать свет и, накинув халат, бесшумно прошел в ванную. В целях экономии времени завтрак я решил заменить чашечкой кофе. Надо было поторапливаться, чтобы успеть заехать за Ромочкой до того, как он уйдет в школу. Ведь я же обещал ему разобраться с Вовкой Барановым из третьего «Б», а обещания, как известно, надо выполнять.
Приведя себя в порядок, я вышел из ванной и обнаружил, что мое героическое пробуждение не осталось незамеченным. Маринка уже вовсю шуршала на кухне, распространяя по квартире аппетитные ароматы приготовляемой пищи.
- Доброе утро, милый! – нежно произнесла она, подставляя губки для поцелуя.
- Доброе утро, - ответил я и чмокнул заботливую невесту. – Я думал ты спишь…
- В общем-то, я спала, но, когда ты уронил в раковину стаканчик с зубными щетками, стало ясно, что пора готовить завтрак.
- Когда мы поженимся, ты будешь такой же заботливой?
- Не сомневайся.
- Тогда в чем смысл церемонии?
- Мне хочется показаться на людях в подвенечном платье.
- Понимаю. А меня ты хочешь выставить на всеобщее посмешище в том ужасном костюме…
- Он отлично сочетается с моим платьем.
- Может, тогда стоит обвенчать наши наряды?
- Невозможно! – решительно отвергла мое предложение Марина.
- Почему? – настаивал я.
- У наших нарядов нет паспортов. Куда служительница ЗАГСа будет ставить свои штампики?
- Тебя всегда больше заботила судьба посторонних людей, - с упреком заметил я. – Ну, какое тебе дело до служительницы ЗАГСа?
- Ладно, спорщик, садись за стол. Завтрак готов.
- Спасибо… И все же, аргументируй, пожалуйста, необходимость официальной регистрации наших отношений.
- Я смогу родить тебе законного наследника.
- Сыщика? – уточнил я.
- Частного, - подтвердила дальновидная невеста.
- Что ж, тогда я согласен…

Своего юного друга я решил подождать на улице. Заходить к нему домой было как-то неудобно. Я надеялся, что будущий главный бандит соизволит отправиться в школу к первому уроку.
Мне повезло. Без пятнадцати девять Рома вывел бабушку из подъезда.
- А, это вы, - узнал меня мальчонка. – Принесли мою камеру?
- Извини, старик. Но камеру я вынужден пока оставить у себя. Она нужна мне в качестве вещественного доказательства.
- Вы, что ли, мент? – недружелюбно поинтересовался Ромочка.
- Нет, я частный детектив, - сообщил я с достоинством.
- Значит, у вас есть «ствол»? – обрадовался первоклассник.
- Конечно! – соврал я.
- Тогда другое дело.
- Ну, пошли, провожу тебя до школы…
- Зачем? – поинтересовалась бабушка. – Я и сама его провожу.
- Бабуля, не встревай, - попросил внук. – Мы с дядей договаривались…
В родственном тандеме «бабушка–внук» рулевым был явно внук. Бабушка сдалась почти без боя, и мы с Ромой отправились к школе.
Вовку Баранова мы перехватили в нескольких шагах от входа в храм знаний. При разговоре с обидчиком моего юного друга я, как мог, ограничивал свой лексикон рамками блатного жаргона, чем окончательно расположил к себе «главного бандита». Моя речь не меньшее впечатление произвела и на негодяя из третьего «Б», который поклялся не только не трогать Рому даже пальцем, но и следить за тем, чтобы его не обижали другие.
- Вы классный дяденька! – похвалил меня на прощанье Ромочка. – Камеру можете оставить себе, я все равно ею пользоваться не умею.
- Спасибо, - поблагодарил я своего благодетеля. – Ну, пока! Привет бабуле!..
Все-таки неплохо, если Марина родит мне наследника, подумал я и отправился к своему офису.

Перед тем как подняться к себе я, как обычно, решил заглянуть в контору адвокатов.
- А их еще не было, - развел руками охранник. – Как ушли вчера за шампанским, так больше и не возвращались…
- Интересно, - задумчиво произнес я. – Ладно, когда вернутся, пусть позвонят мне в контору. Я еще какое-то время буду у себя.
- Передам, - пообещал охранник.
Я поднялся на второй этаж и открыл дверь своим ключом. Рабочий день в моей фирме начинался в десять утра, и Верки, естественно, еще не было. Дима только проснулся и разогревал завтрак в аэрогриле.
Пройдя в кабинет, я первым делом открыл сейф и убедился, что кассета никуда не исчезла. На всякий случай надо было сделать копию записи. На подготовку этой операции и на приготовление кофе ушло полчаса. Наконец мне удалось правильно подключить провода и размешать в чашке сахар. Справившись с этими делами, я уселся за телефон.
Ни Павлова, ни Прохоровича дома не оказалось. Тогда я стал набирать номера их мобильных телефонов. Робот-оператор милым девичьим голосом известил меня о том, что аппараты моих друзей либо выключены, либо находятся вне зоны действия сети. Все направления поиска юристов, таким образом, были исчерпаны. Ну и черт с ними, решил я, сами найдутся, не маленькие…
Следующий номер, по которому я собирался звонить, искать пришлось в справочнике городской телефонной сети. Дозвониться до РУВД оказалось проще, чем до загулявших юристов.
- Мне нужно переговорить с капитаном Поповым, - доложил я дежурному.
- Его еще нет, перезвоните через час, - сообщил дежурный.
- Хорошо. Спасибо.
Ладно, решил я, час можно и подождать. Тем более что дубликат записи еще не готов…
Пока переписывался фильм режиссера Тюрина, появилась Верочка. Как я и ожидал, она немедленно выразила свое удивление столь ранним моим появлением на работе.
- Бессонница, - лаконично объяснил я, не имея привычки подробно отчитываться перед секретаршей. – Скажи мне лучше, расчудесная ты моя, после того, как мы с Маринкой вчера ушли, придурки с первого этажа мне не звонили?
- Не звонили и не заходили, - уверенно сообщила Вера. – А что, пропали?
- Да вроде того…
- Ну так займись их поисками. Ты же сыщик!
- Тебя забыл спросить! – огрызнулся я.
Дальнейшие препирательства с секретаршей имели тупиковую перспективу, и я, не дожидаясь ответа, вернулся в свой кабинет. Закончив копирование фильма, я убрал оригинал в сейф, а копию положил в карман куртки. Пора было действовать.
- Вера, если юристы каким-либо образом дадут о себе знать, скажи, чтобы звонили мне на мобильный. Я ушел по делам. Когда вернусь - не знаю.
- И ты даже не поцелуешь меня перед уходом? - кокетливо спросила Вера.
- Поцелую, - пообещал я. - Только потом… если захочешь.
- Обманщик!
- Потаскуха, - ласково закончил я обмен любезностями и поспешил на выход.

Предсказанный дежурным РУВД срок отсутствия следователя Попова истек, и я всерьез рассчитывал застать капитана в его кабинете. Припарковав машину, я вошел в здание РУВД и собрался было подняться по лестнице на второй этаж, но что-то заставило меня заглянуть в «дежурку». Реализация этого необъяснимого порыва задержала намеченный мной визит.
- Ну, ё моё! – выразительно произнес я, узнав в расхаживающем взад-вперед человеке Пашку Павлова. – Какого лешего ты здесь делаешь? Я вас с Дурычем все утро искал…
- Блин, Муха, как ты нас нашел? – в свою очередь поинтересовался юрист.
- Черт побери, да я вас тут и не искал! У меня свои дела. А где Дурыч?
- Там, - сказал Павлов, указав пальцем на дверь камеры предварительного заключения.
- Так-так… И что же вы на этот раз натворили?
- Пойдем на улицу, покурим, - предложил Пашка.
- Ну, пошли.
За перекуром Павел Семенович поведал мне историю своих вчерашних приключений.
- Если помнишь, - начал он свой рассказ, - у нас вчера была вечеринка…
- На память я пока не жалуюсь.
- Между прочим, ты повел себя не по-товарищески, - с упреком заметил юрист. – Бросил нас с Дурычем на произвол трех малолеток…
- Малолеток, кстати, привел не я…
- Не перебивай.
- Пожалуйста…
- Так вот, брошенные лучшим другом, мы с Дурычем вынуждены были развлекать девушек, находясь в численном меньшинстве. Но, не воображай, будто мы без тебя не справились…
- Сомневаться было бы просто кощунственно, - согласился я. – Видел, как стартовали через форточку трусы Прохоровича…
- Это несущественная деталь, - отмахнулся Павлов. – В целом, время провели неплохо. Беда в том, что барышни ничего, кроме шампанского и пива не употребляли. Пива у нас было мало, а шампанского и вовсе ноль. Пришлось организовать поход…
- Гонцом выбрали Льва Давидовича? – предположил я.
- Ничуть, - возразил Пашка. – Пошли всей гурьбой. Все бы ничего, да Лева потащил нас к магазину напрямки, через парк отдыха. Проходя мимо общественного туалета, Дурыч изъявил желание справить малую нужду. Но туалет оказался на ремонте. Тогда наш героический юрист принародно поклялся исполнить свое желание с самой высокой точки колеса обозрения. Дамы, по своей природе падкие на героические поступки, естественно, тепло приветствовали эту инициативу.
- Любопытно…
- Еще бы! Девицам тоже было любопытно. Но, как назло, «чертово колесо», так же как и общественный сортир, находилось на плановом ремонте. Сам понимаешь, Дурыча это обстоятельство не остановило.
- Это было бы странно, - согласился я.
- В общем, наш герой полез на колесо и, что самое удивительное, достиг-таки его вершины. Под общие овации Дурыч исполнил свое обещание, на чем его героический запал совершенно иссяк. Спуститься вниз он уже не мог. Сознавая свою неоценимую роль в становлении российской юриспруденции, Лев Давидович наотрез отказался от рискованного спуска с железного монстра. Однако повторять подвиг отца Федора, одичавшего на пике кавказской скалы, идейно подкованный юрист также не собирался…
- И что же Дурыч предпринял для спасения оплота российской юриспруденции?
- Он воспользовался услугами сотовой связи и вызвал спасателей МЧС, которые с помощью сверхдлинной пожарной лестницы сняли терпящего бедствие юриста. Исход этой драмы был очевиден. Льва Давидовича препроводили в милицию, где он и по сей час томится в ожидании своей участи.
- М-да… И что ему грозит? – спросил я.
- В лучшем случае административный штраф.
- А в худшем?
- В принципе его можно привлечь по двести тринадцатой, за хулиганство. Максимально предусмотренное законодательством наказание за это деяние – лишение свободы сроком до двух лет.
- Кошмар!
- Без паники. Я этого не допущу! – пообещал адвокат.
- Ладно, - сказал я, - попробую посодействовать в освобождении твоего коллеги.
- Каким образом?
- Дурычу повезло, что забрали его именно в это отделение. У меня в здешнем РУВД есть кое-какие связи…
- Алексей, сделай это, и история тебя не забудет! – торжественно заявил Павлов.
- Постараюсь… Ну, ладно, я пойду к своему знакомому, а ты будь рядом, не исчезай…
- Не сомневайся! – заверил меня юрист.

Олег Попов, как я выяснил, уже пришел на работу, но точное местопребывание его установить было практически невозможно. Поиск иголки в стоге сена – просто детская забава по сравнению с тем трудоемким процессом, который я произвел в стремлении встретиться с неуловимым капитаном. Кого я ни спрашивал, к кому ни обращался, все твердили в один голос: «Только что был, но куда-то ушел». Обойдя по очереди все незапертые кабинеты в здании, я вернулся на второй этаж и повторно заглянул в ту комнату, где накануне искомый следователь играл со мной в дурака. Капитан был там.
- Здорово, Олег! – поприветствовал я милиционера. – Найти тебя сложнее, чем раскрыть самое запутанное преступление…
- Ну, привет! Давно ищешь?
- Пятьдесят две минуты, - сообщил я, сверившись с часами.
- Тебе еще повезло. Иногда я сутками не могу себя разыскать… Рассказывай, с чем пришел…
- Принес тебе майорскую звездочку, - пафосно сообщил я.
- Да ну? – не поверил мне капитан. – А приказ уже подписан?
- Не думаю. Звание еще надо отработать. Но это дело техники. Главное, я принес тебе убийственную улику. Держи.
- Что это? – спросил будущий майор, взяв у меня кассету.
- Просмотри этот фильм. Комментарии будут излишни…
- И где ж я, по-твоему, должен это смотреть?
- А что, в РУВД нет видеомагнитофона? – удивился я.
- Ну, у начальника в кабинете, конечно, есть.
- Олег, дорогой, засади этого Селезнева за решетку, - попросил я следователя, - а я в качестве спонсорской помощи подарю уголовному розыску видеодвойку.
- Предлагаешь взятку?
- Предлагаю, - сознался я.
- Тогда я привлеку тебя к уголовной ответственности.
- Не выйдет. При существующей материально-технической базе родной милиции оснащение кабинета следователя средствами аудио- и видеозаписи – чистая фантастика, - убежденно заявил я. – Так что доказательной базы – ноль. Лучше займись делом Селезнева.
- Убедил, - сдался Олег Попов. – Кстати, этот Игорь Николаевич действительно оказался родственником депутата Селезнева.
- Да ну!
- Точно. Племянник, сын старшей сестры депутата.
- Значит, интуиция меня не подвела… Да, Олег, у меня к тебе есть личная просьба…
- Выкладывай.
- Тут в вашем «обезьяннике» один мой хороший знакомый прохлаждается. Ты бы посодействовал…
- Что он натворил?
- Да пустяки! Поссал с колеса обозрения…
- Веселый у тебя знакомый… Однако зассанцами уголовный розыск, к счастью, не занимается.
- Ну, Олежка, выручай. Для тебя ведь это – раз плюнуть…
- Как фамилия твоего хулигана?
- Прохорович Лев Давидович, - сообщил я.
- Еврей? – спросил следователь.
- Ты что, антисемит?
- Да нет, отчего же? Просто представители этой нации обычно привлекаются за мошенничество, казнокрадство и уклонение от уплаты налогов. Я не помню ни одного еврея, преступившего закон таким пошлым образом…
- В семье не без урода, - вздохнул я. – Прохоровича, конечно, не назовешь гордостью нации, но не его в том вина. Уверяю тебя, дай ему в руки государственную казну, и он разворует ее не хуже любого другого еврея.
- Ладно, пошли в «дежурку», посмотрим, что можно сделать для твоего несостоявшегося казнокрада…
Следователь спрятал кассету в ящик стола, и мы спустились на первый этаж.
- Подожди здесь, - распорядился Попов и прошел за стеклянную перегородку, разделявшую дежурную часть на две половины.
Пашка, увлеченно строчивший какую-то петицию, не заметил моего появления. Я не стал ему мешать. Пусть работает…
Олег вернулся через пару минут и, отведя меня в сторонку, тихо сказал:
- Короче. Дуй в магазин. Покупай литр хорошей водки, запивку и закуску. Принесешь мне в кабинет в непрозрачном пакете. Понял?
- Обернусь быстрее ветра, - пообещал я.
- Магазин ближайший знаешь где?
- Знаю, - откликнулся я на ходу.
Через пятнадцать минут Дурыч был на свободе.
- Как провел ночь? – спросил я Прохоровича, когда юристы уселись в мою машину.
- Отвратительно! – сообщил Лев Давидович. – Никаких условий! Даже воды попить не дали… Грубейшее нарушение Конвенции о правах человека!
- Между прочим, я вообще провел ночь под открытым небом, - проворчал Павлов, - и все из-за твоего идиотского геройства…
- Кто тебе мешал поссать, ну хотя бы на милицейскую машину? Тоже бы провел ночь в камере, - парировал Дурыч.
- Я по-другому получаю удовольствие от жизни.
- Хватит спорить, горячие эстонские парни, - вмешался я в перепалку коллег. – Худшее позади. Кстати, Лев, с тебя причитается…
- Нет проблем! – убежденно заявил юрист.

Утро пятнадцатого июня я начал с вручения огромного букета алых роз своей совершеннолетней невесте. Перед празднованием дня рождения мы решили нагрянуть в ЗАГС и подать заявление. Марина была на вершине счастья. Я немного грустил по уходящей холостяцкой жизни, но в целом был готов к грядущим переменам.
Праздновать день рождения было решено на подаренной нам даче. Марина сказала, что это не только удобно, но и символично. Я не возражал. Особо отмечу, что среди приглашенных на торжество была Корделия Михайловна Фирсова. Отношение к роковой вдове бензинового магната среди членов нашей будущей семьи было неодинаковым, но я убедил Марину в том, что Корделия достойна приглашения. Чемодан неимоверно дорогой косметики, подаренный Котей моей невесте, стал решающим аргументом в пользу моего предложения.
Благодаря моему неоценимому вкладу в установление истины с Корделии были сняты все обвинения. Она была освобождена из-под стражи и предстанет перед судом уже в качестве свидетеля. Бесконечно благодарная Котя предложила мне стать ее законным супругом и разделить богатое наследство господина Пупышева. Я вынужден был объяснить бывшей клиентке, что помолвлен и готовлюсь к свадьбе, вот тогда-то и появился тот самый чемодан с косметикой.
- Будущая жена моего спасителя достойна самого лучшего! – с чувством сообщила она.
- Самое лучшее, что есть у Марины, это ее будущий муж, – скромно заметил я.
Эксперты-криминалисты тщательно поработали над предоставленной мной видеозаписью и установили, что предмет, который Игорь Селезнев прятал в спальне своих хозяев, был не чем иным, как орудием убийства. Под давлением неопровержимых доказательств преступник полностью признал свою вину. Правда, Селезнев-младший начисто отверг предположение следствия о сговоре со своим высокопоставленным родственником. Видимо, Игорьку очень хотелось дожить до старости.
Дядюшка непутевого племянника долго отбивался от нападок прессы, в результате растерял остатки репутации честного политика и, похоже, утратил шанс переизбраться на следующих выборах в Законодательное Собрание. Зато он получил-таки контрольный пакет акций топливной компании «Ресурс» и занял кресло председателя совета директоров. Не думаю, чтобы он сожалел об этом назначении.
А мы с Пашкой получили от клиентки солидные гонорары и были готовы продолжать приносить пользу обществу в целом и отдельным его членам (за соответствующее вознаграждение) в частности.



2000 г.