Негатив - это руль

Вначале небольшая форумная история.
Некий автор Карнедж выложил свой рассказ по мотивам комикса "Спайдермен".
Из обсуждения:

Карнедж:
Смысл МЯСА и РАСЧЛЕНЕНКИ в том, что на протяжении всего рассказа у читателя накапливаются отрицательные эмоции и чувства относительно главзлодея.
 
Читатель:
Лично у меня - относительно автора. Поэтому последнюю пару глав я даже читать не стал.

Карнедж:
Я опять повторюсь: лучше уж тут будет негатив, который вам запомнится и затронет душу, чем вы останетесь равнодушны и забудете сразу.
 
Читатель:
Некоторые авангардные скульпторы лепят статуи из какашек, чтобы выделиться. Считаешь, дело стоит того?

Далее я выложил свою пародийную версию этого рассказа. Реакция автора:
...Это чересчур напоминает мне "Три дня Карнеджа". Псих-эпилептик с трудным детством, обожающий убивать, получает суперспособности и начинает делать любимое дело, попутно малюя слоганы на стенах. За дело берется следователь, который после серии убийств становится очередной жертвой. Серьезно... нет, не попахивает, а воняет плагиатом. Кто тебе разрешал пародировать-переписывать мой рассказ? Типа показать, вон у него отстой, а я - круче?!

Теперь собственно сама эта версия:

Чем больше черствеем мы, тем дальше прячется наша душа.
В попытках найти все-таки отклик, желтеет пресса, чернеют книги, на экранах возникает явление "Негативное ТВ".
Мы вроде улиток. И чем больше грязи снаружи, тем глубже внутрь забивается то прекрасное, что делает нас Человеком. И тем толще становится панцирь.
"И чувства добрые я лирой пробуждал"...
Как давно это было. В каком-то другом мире.
Лира давно уже стала пыльным антиквариатом. На смену пришел простой и надежный отбойный молоток с рецептом
"3 ложки штампов на стакан негатива".
Действительно, к чему эти изыски, зачем эти сложные попытки пробудить и выманить из скорлупы испуганное, забившееся на дно сознание, чувства? Ведь достаточно приставить к виску молоток, немного терпения и, вот она, - лакомная сердцевина.
"Блюдо готово, можно подавать к столу".
Такие мысли крутились у меня в голове после недавнего прочтения рассказа "Три дня Карнеджа".
Они кружились, унося далеко, рождая ассоциации и картинки. Кружились, оседая холодным инеем на стекле глаз, слагаясь в причудливый морозный узор...


 Почти ПАРОДИЯ
 «Негатив – это руль»

Недалекое будущее. Центральное Нечерноземье.
Непримечательный городишко.

 ***

Вася Половинка рос белокурым милым мальчиком. С тонкой, может быть, слишком, психикой. И мир, в который он попал, ему не нравился.
Кричали родители, кричали учителя, били соседские мальчишки. Вася старался привыкнуть, и, наверное, привык бы, став как все, но, чуть повзрослев, обнаружил у себя три болезни. Две умные, а третью – дурацкую.
Первая болезнь дала о себе знать внезапно. Вид первой сломанной игрушки оказался прекрасен. Со временем Половинка утратил способность спокойно воспринимать объекты целиком.
Во-вторых, он любил читать. И было бы это не так ужасно, не попадись ему раз книга, изменившая его навсегда. Забытый кем-то в школьном туалете томик «Тарантул-2», стал его настольной книгой и второй болезнью. В скором времени, ему уже не было равных в стрит-клаймбе и трейсинге, а на всех хоть сколько-нибудь высотных объектах в округе, красовалась надпись «Здесь был Вася».
Третьей, дурацкой болезнью, оказалась эпилепсия. Случай был необычным, но Вася пока этого не знал. Однако где-то в глубине, на самом дне его глаз уже плескалась темная водица.
Пока же ничто не предвещало беды, но поверь, читатель, - далеко неспроста автор, незаметно для вас, ввел в повествование эту лишнюю деталь…

 ***

…В одиночной камере сидел человек. Мысли и воспоминания напряженно проносились в его голове. Сменялись картинки, щелкали, вызванные памятью эпизоды…

Вот он на экзамене. Берет билет и, забывшись от волнения, рвет его. Аккуратно, пополам, придавая тому приемлемый вид. Один, второй, третий…
Учитель орет, но звук куда-то исчез, рот хлопает в беззвучной гримасе. Он неприятен…
Щелчок.
Вот в классе уже полно народу. Крики и взгляды хлещут по лицу, раздирая мозг. Его руки в крови, экзаменатора уже почему-то не видно.
Щелчок.
Вот он в спецовке, в какой-то мастерской. Напарник просит ключ на 24. Тот самый, который он пилит сейчас пополам, зажав в тиски.
Щелчок.
Он на полу, губы разбиты, напарник кричит что-то обидное в ухо.
Щелчок.
Вокруг люди в масках, он в наручниках. Напарник лежит рядом, но на него лучше не смотреть…

…Человек в камере напряженно вспоминал. Изо дня в день. К исходу второго года это занятие начало приедаться. И он решил наконец выплеснуть все на бумагу.
Задача, в условиях одиночки, не простая. Во-первых, - бумага, но для дела пару рулонов всегда можно было сэкономить. Из письменных принадлежностей был только палец. С чернилами вопрос удалось решить только подавив ложную скромность и отвращение. Порций хватало не надолго, но человек в камере никуда не спешил…

 ***

И вот труд окончен. Труд, глубина которого и не снилась мальчишке Плутарху. Бережно смотав последний рулон, Половинка задумался.
Что-то изменилось. Какие-то смутные истины мялись на задворках сознания, не решаясь пока войти. Он видел, как они робко и с опаской выглядывали из-за дверного косяка и снова прятались за ним. Наконец, одна из них вошла.
«Тебе нужен контроль над приступами!»
Контроль, контроль… Ну, да. Но как?
Остальные истины не входили…
Он их так и не дождался. А зря. Вся эта история могла бы быть другой.
Но «Аннушка уже пролила масло»…
Вася, раскачиваясь на стуле и обхватив голову руками, промычал: «Черт! Ну, как мне их контролировать? Я бы все отдал за этот дурацкий контроль!»
Измотанный и опустошенный он повалился на кровать, где его уже ждали цепкие лапы Морфея.

 ***

Пробуждение было внезапным, как от толчка. Вася резко сел на кровати и замер.
Посреди комнаты висело нечто. Это был небольшой пульсирующий шар. Смахивало немного на шаровую молнию, если бы не цвет. Он был даже не черным, а словно сам шар был окном в другой, чуждый, страшно бездонный мир. Секундную паузу нарушил голос:
- Кто вызывал такси на Дуброуку?
- Что?!
- Ах, да. Пардон, я не одемшись.
Пятно вновь запульсировало, приобретая форму и плотность, превращаясь в классического лупоглазого пришельца. Однако, вместо серебристого скафандра на нем красовался черный латекс.
- Что за…
- Не что, а кто, - отозвался пришелец, откидываясь прямо в воздухе на невидимое кресло.
- Астрал Лептонович Квазикварк. Для тебя просто Астрик.
- Вы… оттуда?
- Отсюда, мой друг, отсюда. А вот вы, и весь ваш биологический вид – как раз таки в гостях. Но уверяю вас – оч-чень временных.
- Я не совсем…
- Ну, что же тут не понятного? Было зафиксировано дробноспиновое возмущение континуума, после ренормализации сигнал был идентифицирован как вызов. Нужный мне, вызов. И вот я здесь.
- Это ошибка. Я никого не вызывал.
- Я не ошибаюсь, милейший. Это свойственно человеку.
- И… что вы хотите?
Гость кивнул.
-Да, я хочу. И ты тоже. Как кстати, не правда ли?
- Ничего не понимаю,- пробормотал Вася.
- Это не страшно, зато понимаю я. Я решу твою проблему. Ты получишь контроль над собой во время приступов. Более того, в рамках бонусной программы ты получишь еще кое-что.
- Это шутка?
- А я похож на шутника? – лицо Астрала неуловимо изменилось и Половинка отлетел к стене, ударившись затылком.
- Ты получишь необходимые навыки для решения поставленной задачи, - спокойно продолжал Квазикварк.
- Какой еще задачи? – потирая шишку промямлил Вася.
- Видишь ли, Василий, у нашего сообщества несколько иная пищевая цепочка. Мы питаемся светлой энергией, преобразовывая ее в темную. Ваш участок передан нашему м-м-м… "отряду" довольно давно. Не скрою, поначалу данная скважина была изрядной. Однако, сейчас порядочных людей почти не осталось и мы вынуждены голодать. И все из-за решения нашего Совета, запрещающего переходить на следующий участок, пока плотность в районе выработки не упадет ниже определенного уровня пси-градиента. Нам так же запрещено как-либо влиять на местных носителей питательной массы. В данном случае, это вы. Но скажу тебе по секрету, мой друг, не все разделяют эту точку зрения, - зловеще улыбнулся Астрал.
- Но вернемся к твоей задаче. Вашей, так называемой цивилизации, все равно конец. Но я заинтересован в ускорении процесса. В этом мне поможешь ты.
- И чем же я могу помочь?
- Привести в надлежащий вид все человечество. В расчлененный вид.
- Не надо меня благодарить, - насмешливо добавил гость, -Ах да, необходимый инструментарий я тоже обеспечу.
- Всех подряд? Зачем вам это нужно?
- Не будь занудой. К чему мелочиться? Работай всех. Я разрешаю, - благодушно махнул рукой пришелец.
- Веселое дело, - подумал Половинка. Вся эта затея ему решительно не нравилась. Внутри накатывал глухой протест.
- Да, меня конечно тянет, но мне не нравится то, что я иногда делаю. Это болезнь, и я с ней справлюсь. Без вас, Астрал Мюонович. Короче, я отказываюсь заключать с вами договор!
- Смешной. Начитался макулатуры, да? Никаких договоров. Я просто активирую твою темную часть и дам силу.
- Не подведи меня, малыш.
Эти слова догнали Васю уже в полусне.

 ***

Через несколько часов Вася очнулся. Выхода не было и, бесцельно побродив по камере, он уселся ждать. Прислушиваясь с опаской к себе, он ждал нового приступа…
Ждать пришлось недолго.
Ощущение поднимающегося из глубины безумия было знакомым, однако рассудок оставался по-прежнему с ним. Лишь по телу расползалась холодная ненависть и отчаянная решимость.
Вдруг все стало просто и понятно.
Он вершитель судеб и властелин. И мир уже ждал его.
Разбежавшись, он прыгнул рыбкой в густо зарешеченное окно камеры…
Асфальта внизу достигли уже тоненькие макаронины фарша. Секунду спустя червячки зашевелились и двинулись навстречу друг другу. Словно жуткие миноги, они переплетались, растворялись и росли…

 ***

Жизнь Федора Гамадрилова складывалась так, что, в основном, приходилось созерцать ее ягодицы. Родившись увесистым карапузом, он получил в наследство странный коктейль.
Во-первых, внешность. Тут явно влез его дед. Уже к 15 годам Федя выглядел крайне серьезно. Квадратный подбородок, мощные надбровные дуги, экскаваторные ковши вместо рук. При встрече с ним, сам чемпион мира, тяжеловес боксер Валуев выглядел бы сопливым мальчишкой, а несчастный Кинг-Конг, имея такого соседа, предпочел бы безвылазно кемперить в пещере.
Личная жизнь Гамадрилова, само собой, не складывалась. Среди представительниц противоположного пола не находилось настолько отчаянных, чтобы согласиться остаться с ним наедине. Тем более, после наступления сумерек.
Трагедия в том, что сам Федор был нежным и сентиментальным. Всю свою нерастраченную любовь он дарил животным. В его квартире слонялось полно зверья. Они были повсюду. И Федор страшно горевал когда, вставая из-за кухонного стола, замечал пятнышко очередной раздавленной зверушки, мирно дремавшей дотоле на стуле.
Во-вторых, Гамадрилов был любознательным, но… ум не являлся его коньком. Науки ему не давались. Зато очень нравились женские романы. Но опять таки, - сегодня он безутешно плакал, перевернув последнюю страницу, а назавтра, подходя к книжному шкафу, не мог вспомнить, какая из книг уже прочитана. Однако Федор не сдавался, трудолюбие и упорство в нем были. И он боролся.

С выбором профессии мучений, к счастью, не было. Делать он ничего не умел, в голове пустота. Ему ничего не оставалось, как пойти в милицию.
Придя в уголовный розыск, Гамадрилов решил начать свою жизнь с чистого листа. В память о последней, соскобленной со стула, зверушке, он взял себе другое имя и на работе представлялся всем исключительно как «Анаконда». Правда, имя это не прижилось. Сослуживцы сократили его сначала до простого «Анна», а потом и вовсе - «Она».
Зато читал теперь Федор уже, в основном, профильные книги. Специальная литература и всякая там баллистика шли туговато, приходилось нажимать на детективы. А в один знаменательный день пробил и его звездный час…

В тот день, как обычно, он занимался допросами. Очередной подозреваемый сидел, развалясь, напротив и вызывающе смотрел на сыщика. Федор, с непроницаемым лицом, изучал сидящего, обдумывая, с чего начать допрос. Неожиданно он резким движением выбросил руку и коснулся мочки уха допрашиваемого.
- Слава богу, - пронеслось у сыщика в черепе неправильной формы, - Ледяные. Этого расколю влет.
Этому приему его научил дед. Федор хорошо помнил, как тот частенько говаривал ему: «Дурак ты, Федька и уши у тебя холодные».
Начать допрос не дал срочный вызов к начальству. Босс был немногословен.
- Так, Гамадрилов. Лети в спецбольницу. Там побег, исчез придурок Василий Половинка. С деталями разберешься на месте. Да, и еще. Работаешь один, у меня все уже на вызовах.

 ***

Тщательный осмотр камеры ничего не дал. Но Федор был как никак сыщиком и знал – нужно продолжать искать.
- Есть, - екнуло наконец внутри Анаконды.
- Ну, не может обычный псих быть настолько сообразительным! – сказал себе Федор, заглядывая в судно. – А этот попал точно в цель, - задумчиво закончил он.
Вскоре его ждало новое открытие.
- Хм, а стул-то совсем неплох! – наметанным взглядом отметил Федор, делая необходимые пометки в блокноте. – Какой же он сумасшедший?
- Непрост. Ох, непрост этот Половинка, - покачал головой Гамадрилов, пряча улику в карман.

 ***

Со своим новым положением Половинка свыкся удивительно быстро. Сейчас, сидя на чердаке дома, он перебирал подарки Астрала и составлял план. Свой первый выход на сцену хотелось оформить эффектно.
С кандидатурой он определялся недолго. Эта сволочь, в табачной лавке на его улице, - раньше вечно придирался к его возрасту. За сигаретами приходилось бегать на соседнюю улицу. Ну, ничего. Теперь уже час возмездия близок. Очень скоро мир узнает нового владыку…

 ***

…От удара дверь рассыпалась в щепки заодно с косяком.
Удивленный продавец уставился на вошедшего. Вошедший удивленно взирал на продавца. Это был не тот продавец…
- А, ладно – какая разница. Не отменять же из-за этого дебют! – решился наконец мировой судия и приступил к действию.
Удивлению продавца по-прежнему не было предела. За осевшей пылью предстала странная картина.
Человек, напряженный как тетива, стоял, расставив ноги, и источал мрачный взгляд исподлобья. Образ завершал полный ковбойский наряд и рука, вибрирующая у кобуры на бедре.
Выждав необходимую паузу, Половинка перешел ко 2-му акту. Его рука скользнула в кобуру и нащупала то ли курок, то ли спусковой крючок. Выхватив оружие, Вася медленно двинулся вперед, поводя рукой из стороны в сторону. Миниатюрная пила, хищно подрагивая зубьями, исправно выдавала свои 3600 об/мин.
Ничего не понимающий продавец, попятился назад. Далеко отступать было некуда и в углу, он уже просто поднял руки, прикрывая лицо. Половинка был неумолим. Короткий взмах его стального зверя и одна из рук продавца, с глухим и уже ненужным стуком, упала к ногам хозяина.
- Для репетиции сойдет, - решил Вася и принялся малевать на стене заранее придуманный слоган: «Негатив – это руль». Перед уходом он бросил прощальный взгляд на жертву.
- Идиот! Ты хоть знаешь, сколько она сейчас стоит! – проскулил продавец, пытаясь приладить руку на место с помощью скотча.
- Киборг! – осенило Половинку. – Ненавижу их! И все эти ультрамаркеты «1000 запчастей»!
Взбешенный агент Астрала вылетел на улицу. Он уже знал, кто будет его следующей жертвой…

 ***
...Будущая жертва сидела в это время вместе с избыточным весом за столом, в крохотной конторке своего магазина и, мечтательно задрав голову, занималась креативом.
Реклама, будучи двигателем торговли, подрабатывала по совместительству еще и тайной слабинкой у потного борца сумо. Покачавшись на стуле, креатор быстро набросал первые строки. "Откройте для себя...". Задумчиво пожевав кончик ручки, он махнул рукой и дописал " ...и других...".
Дальше пошло как по маслу - "... керамический анус! Долговечность и модный стильный дизайн! Теперь с новым фруктовым вкусом! При покупке 3-х и более, поджелудочная железа в подарок!".
"Недурно, недурно", - владелец магазина устало закинул руки за голову и облегченно вытянул свои мощные протезы на стол. " Теперь осталось заказать на ТВ ролик поэффектнее".
 
 ***

Ближайший знакомый магазин, торгующий запасными органами, находился недалеко. Увидев здание, Половинка немного осмотрелся. Все было тихо. Над входными дверями висел огромный рекламный щит:
 «Кто не покупает товары у НАС – тот плохой».
Дверь в кабинет директора он нашел быстро и вылетела она с уже привычной покорностью. Ворвавшись в кабинет и, покрошив в капусту всю оргтехнику, Василий наконец замер у стола, тяжело дыша.
- Чем могу служить? – осведомился сидящий толстяк, осторожно оторвав взгляд от бумаг.
Вид посетителя сумоисту не понравился. Безумный взгляд и багровый пульсирующий шрам вселял какое-то неясное беспокойство.
- Можешь молиться своим богам, - произнес тем временем Половинка красивую заготовку и отрезал пилой кусок стола.
- Я… Зачем вы меня преследуете?! – с надрывом взвизгнул вдруг директор, поняв наконец все.
- Я? Преследую?! С чего ты взял? – оторопел немного Вася, - я тебя впервые вижу!
- Ну, не знаю… Просто, обычно так все жертвы говорят перед смертью...
- Черт, достали со своими штампами! – расстроился Вася.
Весь кураж исчез. Однако необходимо было доработать все же эпизод до конца, как подобает супермену.
- Сегодня твой второй день рождения, юноша – небрежно бросил Половинка через плечо, пробивая себе проход в стене экономными ударами головой.
Вскоре там возник дверной проем и Вася с достоинством шагнул в него, незаметно стряхивая куски штукатурки, запутавшиеся в волосах.
Приступ заканчивался, наваливалась усталость, но он заставил себя вернуться и оставить свою фирменную речевку на стене…

 ***

Прибывший на место преступления Гамадрилов, сразу понял, чьих рук это дело. Оставался пустяк – вычислить его логово. Сыщик стоял возле стены и внимательно изучал надпись.
- Ну, что ж, - произнес он, отрываясь от стены и пряча лупу.
- Либо он хочет сбить меня со следа либо… Помешан на фотографии! Так, отработать все связи по версии «Фотограф»! Результаты докладывать немедленно! Да, и… перетрясите там всех автолюбителей!
Отдав распоряжения, Федя решительным шагом направился к дверям.
И только уже на выходе он вдруг вспомнил, что дело это ведет один и никаких напарников у него нет...

 ***
Шло время. Волна преступлений и гора трупов росла.
Город находился в ужасе, зеваки в восторге, Гамадрилов – в прострации…

 ***
Отделение милиции. Полдень.
Гамадрилов чувствовал себя совершенно измотанным. Решение, как обуздать Половинку, не приходило, а тут еще эта текучка. Он сидел за столом, пытаясь сосредоточиться, и вяло кивал показаниям очередной потерпевшей.
- … и вознамерился овладеть моим туловищем! Каков наглец! Как вы находите?– прорвался издалека голос сидящей напротив.
- Да, да – рассеянно произнес Федор, глядя мимо помятой дамы со следами интеллигентности на лице.
Минуты тянулись невыносимо…
- Какой ужас, - пробормотал сыщик снова вспомнив кровавые снимки материалов дела и, не в силах больше сидеть на месте, направился к выходу.
- Вот именно! – оживилась дама, - вы представляете?!
- Мне необходимо срочно посетить санузел, - в тон даме изрек Гамадрилов и закрыл дверь.

 ***
Дома Федора ждал сюрприз. На столе он обнаружил тетрадный лист со знакомыми каракулями.
«Ты – следующий. Будь завтра дома, иначе я расчленю весь твой домашний зоопарк. Негатив – это руль».
- Ну, вот и все, - окаменело внутри Гамадрилова. Завтра все и решится.

 ***
Как ни готов был сыщик к этой встрече, а появление Половинки все же прозевал. Влетев в разбитое окно вместе с брызгами стекла, тот лихо перекатился по полу и замер перед Федором, держа у его лица свою знаменитую пилу. Федор осторожно потянулся рукой в соседнюю комнату, где в письменном столе лежал его трофейный парабеллум.
- Ц-ц-ц, - покачал головой гость, приблизив пилу к гортани.
- Все, отстрелялся Гамадрилов… - мелькнуло у Федора.
Тут пила хрюкнула и противно взвизгнув, остановилась.
- Не, ну что за прикол, - обиженно протянул Половинка, стуча по сандаловой резной рукояти.
Причина была установлена быстро.
- Лузерные батарейки! Жмотяра Квазикрэк! Проклятые китайцы! – кипятился Вася, срывая с груди патронташ и выщелкивая оттуда запасные «пальчики».
Он уже знал, кто будет следующим миллиардом его жертв…
Ничего этого Федор не слышал. Весь превратившись в обостренное опасностью чутье, он искал выход…
- У него должно быть слабое место! – твердил он себе снова и снова.
- Его эпилепсия не только сила, но и слабость. Вот, где надо искать! – понял вскоре Федя. Все-таки здорово, что он в детстве штудировал медицинский словарь! Хоть и был бит за это не раз дедом.
- Так, что там у нас с «эпилепсией»? – нешуточно напряг зрительную память Гамадрилов.
Нужное место не всплывало. Во весь внутренний экран одиноко маячило лишь слово «эрекция». Отогнав ненужные мысли, Федор еще больше сконцентрировался и, в конце концов, увидел нужное место и нужное описание периферическим зрением.
«…окончание припадка сопровождается… упадком сил... глубоким сном…»
- Есть, - радостно забилось сердце, - нужно как-то спровоцировать окончание этого припадка! Тогда он мой!
- Ну, теперь посмотрим, - облегченно вздохнул Федор и, незаметно бросившись к кровати, схватил подушку.
Тем временем, Половинка, перебрав все батарейки, сценарий с пилой отклонил.
Сейчас на Федора смотрел уже хищный ствол блазера…
…Первая очередь Гамадрилова не смутила. Эти несколько пулек приняла на себя выставленная подушка. Стараясь, чтобы голос не дрожал, Федя затянул колыбельную и двинулся, под спасительным прикрытием, вперед.
Начались тактические маневры по комнате.
Плохо было то, из-за проблем с либретто Гамадрилов был вынужден ограничиваться лишь рециркуляцией имеющегося текста. А кроме, собственно, «Спи, моя радость, усни» более ничего не имелось.
Однако и у оппонента присутствовали определенные проблемы. Мало того, что перед лицом Василия назойливой мошкарой кружила какая-то пернатая мелочь и не давала целиться. Вдобавок, впопыхах, он наступил на какую-то жутко колючую тварь и теперь несколько утратил мобильность. Гамадрилов же, напротив, - удачно используя складки местности, резво кружил по комнате, потихоньку сжимая кольцо. Решив сменить диспозицию, Половинка дернул было ручку в соседнюю комнату, но оттуда раздался такой рык, что Вася невольно отшатнулся и поспешил захлопнуть дверь.
Улучив момент, Федору удалось в невероятном прыжке допрыгнуть и прижать подушку к уху Половинки. Однако тот, не будь дураком, отчаянно заупрямился, пытаясь освободиться.
Завязалась борьба.
Хрупкое тело Половинки таило в себе огромные темные силы, но Федя не сдавался. Взбугрившаяся дельтовидная и уникальные икроножные давали шанс.
 - Вынужден предупредить, я не их тех, кто сдается и просто так не засну, - прохрипел Половинка и, освободив на секунду руку, аккуратно промакнул носовичком пену у губ.
- Ну, почему же… просто так… - борясь, просипел Гамадрилов, лихорадочно нащупывая сонную артерию, - поможем!
Возня шла с переменным успехом.
- А я еще не хочу спать! – злорадно объявил, чуть погодя, Половинка.
Однако он был неубедителен. Вялость в голосе выдавала его с головой.
Развязка наступила неожиданно. Коротко вздохнув, Половинка вдруг прекратил отталкивать подушку и принялся устраиваться поудобнее…
- Зачем ты делал все это? – успел задать, мучивший его, вопрос Федор.
Сонный взгляд Половинки на миг смутился.
- Да ты знаешь, - как-то растерянно произнес он, - мне так хотелось быть важным и заметным…
- Э-эх. Думаешь, мне не хочется? Но я ведь так не делаю, - с грустью подумал Гамадрилов и измочаленно рухнул рядом с уже спящим монстром…

 ***

Особо опасный преступник Половинка, закованный в цепи, лежал в карцере. Он спал и видел странные сны…

«Он на пиру у Цезаря. Тот, обняв его за плечи, кричит:
- Эх, Васька! Запомни, - лучшая из побед та, что вырастает из поражения! А цена… К черту цены!»

«Теперь он на холме. Внизу дымятся догорающие колонны храма Артемиды. Рядом, сложив руки на груди, стоит человек с безумно горящими глазами.
- Щенки! – хохочет он, - что знаете вы о памяти человеческой?
- И ты знаешь, какое наказание выберут они для меня? – человек поворачивается к Половинке, - Забыть! Не, ну нормальные?!
- Смотри, смотри, Вась - разве он не прекрасен? – вытягивает руку в направлении храма безумец.
- Да, уж. Чисто сработано. Смотрится гламурненько, - кивает Вася.
- Красавчик, - добавляет он и они понимающе, с размаху, бьют ладошка в ладошку.»

«Он при смерти. К концу жизни ненависть вытеснила остатки разума. Он видит призрак матери.
- Что же ты наделал со своей жизнью, сынок? Что оставил ты после себя?
- Трупы, мама, - расплывается его слюнявое лицо в довольной улыбке дауна.»

 ***
Человек в карцере приоткрывает глаза и осматривается.
Соседи по карцеру слышат звон оборванных цепей и леденящий душу хохот…

 ***
В это же время. На другом конце света.
Город. Центр. Час пик.

…Посреди шумного тротуара сидит грязный комок, в котором уже невозможно узнать человека. Шапка у ног отсутствует. Несколько серебряных кружков валяется вокруг, пара застряла в складках хламья.
Звучит флейта, рождая невыносимой красоты мелодию Глюка.
Мелькающие ноги, словно неведомый насос, перекачивают мимо поток тел.
Поток вязким глицерином растекается в никуда.
Стихают последние звуки.
Человек поднимается и словно слепой бредет наугад.
Упавшие с одежды монетки, прыгают по бетону, звуча как тоненькие нелепые аплодисменты.
Его ждет другой город…

 2006 г.