Непридуманная история

 Глава 1

Чтобы господам читателям было все понятно, я начну свое повествование с небольшого отступления.
Сам я ,по профессии, врач. Имею свою практику и смею полагать, что мои пациенты вполне удовлетворены моими услугами. Врачевание приносит мне вполне приличный доход, так что я нужды не испытываю, практически, ни в чем. Сам я коренной москвич, живу в собственном доме на Якиманке и из города выезжаю крайне редко. Вместе со мной в доме проживают моя супруга-Ольга Николаевна и свояченица-Татьяна Николаевна. Своих деток нам Господь не послал и видать уж не пошлет. Сами-то мы с женой в преклонном возрасте- скоро полтинник стукнет, так что и надежды на потомство никакой не испытываем.А вот историю, которую я хочу донести до вас услышал я в вагоне поезда, будучи проездом из Смоленска в Москву. В Смоленске я оказался по случаю приглашения моим добрым приятелем- Николаем Порфирьевичем Кизилиным, с коим вместе обучались медицине в Петербургском университете . Он тоже весьма успешно врачует у себя в Смоленске. Пробыл я у Николая Порфирьевича два дня, а на третий отправился обратно поездом , вторым классом. Попутчиком моим в купе оказался молодой человек весьма приятной наружности .Лет ему, на вид, чуть за тридцать было, а может и меньше- врать не стану. Одет весьма по моде: серая тройка, такого же цвета сюртук, трость черного дерева, цилиндр и перчатки из светлой замши. И весь его благополучный вид подчеркивает массивная часовая цепочка , выглядывающая из жилетного кармашка .Одним словом, все, что полагается иметь на себе приличному господину, при нем находилось. Я достал свой саквояж и неловко задел господина по колену.
-Миль пардон, тысяча извинений, милостивый государь!
Прошу извинить меня за неловкость!
А молодой человек вскочил, снял свой цилиндр и весьма учтиво сказал:
- Ах, сударь, не стоит извинений, никакой вашей вины я не нахожу. Кстати, позвольте представиться: Аристарх Павлович Косецкий , коммивояжер. Я, конечно, тут же встал и представился. Молодой человек оказался смоличем и едет в белокаменную по торговым делам. Так вот мы с ним разговорились. Кроме нас двоих в купе никого больше не было и беседа наша протекала весьма приятно. На дворе стоял август- время, я вам доложу, в году самое отменное. Зной уже прошел и погода стояла погожая, какая бывает в наших широтах в конце лета. Я окошко вагонное отворил и ветерком так приятно повеяло, даже стало несколько свежо. Открыл я свою сумку походную и принялся вытаскивать на столик съестное, что мне мой приятель положил в дорогу: балычок, икорку, снедь там разную- уж и не упомню всего.
-Закусим чем бог послал!- предложил я попутчику.
А он, гляжу я, тоже свой баул раскрывает, а там- мать честная! Стоят в ряд бутылочки, одна другой меньше. Заметив мое удивление, Косецкий улыбнулся:
-Я, знаете ли, марочными винами торгую и всегда вожу с собой образцы.
Не соизволите пригубить мою продукцию?
И с этими словами он вынимает несколько бутылочек и показывает мне:
-Это вот, прекрасный портвейн”Две семерки”,вот”Шартрез”. Может, изволите “Шабли” ?
А то можно и коньячок. Есть у меня превосходный”француз”, Шустов имеется. Так что изволите?
-Полноте, сударь,- говорю.
- Спрячьте, пожалуйста, свои флаконы и давайте отведаем нашей “Смирновской.
Под жареного цыпленка пойдет отменно!- предложил я, доставая из баула штоф и две небольшие медные чарки. Этот набор я всегда кладу в сумку вместе с инструментами. Особенно, когда предстоит неблизкий путь. Попутчик мой отнекиваться не стал и мы вкусно так поели, выкушали по две чарки “Смирновской”да и закурили ,кто чего хотел. Я трубочку вынул, набил ее душистым табачком и выпустил ароматное колечко. А попутчик мой гаванскую сигару вынул, кончик ее откусил- зубы у него крепкие ,белые, ровно так откусил, словно ножом отрезал. Сидим мы с ним, покуриваем, а за окошком вагона все лес, да лес. Редко когда промелькнет домишко какой. Хорошо сидим, покойно И от такой благодати на душе так хорошо становится и сам, кажется, чище и выше становишься. Едем мы так в молчании какое-то время, а затем мой новый знакомый выглянул в окно и говорит, указывая куда-то в даль:
-Вот недалече от этого места была у меня одна интересная история. Впрочем, вам наверное она может показаться скушной и не стоит обременять вас разными пустяками.
Я , конечно, возразил, что, мол, очень даже интересно послушать, тем более, что все равно времени девать некуда. Поэтому, я уселся поудобней на диванчике и приготовился выслушать рассказ моего попутчика, справедливо полагая, что история будет долгой. Косецкий стряхнул пепел с сигары в окошко и, откинувшись на спинку диванчика, неторопливо принялся за свой рассказ.
-Было это лет пятнадцать тому, а то и более. Ехали мы с папенькой моим на перекладных . Помню, он впервые взял меня с собой в Москву .Дело было летом и погода стояла ровно как сейчас-теплая и тихая. Багаж наш кучер сложил вместе с почтой и мы сидим себе в карете, покачиваемся.
Места, конечно маловато, да и скорость совсем не та, что на поезде.
Сейчас мы с вами за пару дней обернемся, а тогда мы неделю тряслись на лошадях. И вот случилась у нас оказия: слетело колесо у кареты. Шпилька на оси смялась. Карету сильно тряхнуло ,да так, что мы с папенькой едва лбами разминулись. Ямщик дверцу кареты отворяет и разводит руками:
- Уж вы не взыщите , господа хорошие, а только конфузия у нас вышла. Колесо с оси соскочило. Мы с папенькой вылезли из кареты, глядим, и правда: колесо валяется на дороге а сама карета наклонилась и уперлась концом оси в землю. Лошади смирно стоят, только хвостами помахивают, отгоняя оводов да мух.
- Что же ты, ирод окаянный , теперь делать-то будешь? -закричал папенька, подступаясь к ямщику.
- Этак нам по твоей милости придется в поле заночевать? А ну, как лихой кто пристанет?-продолжал папенька кричать на мужика.
- Да как же ты, дурак стоеросовый ,в путь пустился, не поглядев все ли у тебя в добром порядке? Ямщик подошел к карете, глянул на ось и всердцах бросил шапку на землю:
- Не серчай, барин, криком делу не поможешь. Ты вот лучше вместе с сынком подмогни мне колесо на ось надеть. Мы тогда тихонько поедем в деревню, а там кузнец наладит колесо. Делать нечего, пришлось нам с папенькой подкатить колесо к карете, а ямщик поднатужился и приподнял карету за ось. Сам весь красный стал, вот-вот лопнет с натуги.
-Барин, мать твою разэтак!- захрипел он. - Надевай скорее колесо, не удержу я карету, сил моих нет!
Мы с папенькой мигом надвинули колесо на ось кареты и ямщик быстро отпустил ось. Карета качнулась и замерла.
- Фу-у ты, ну ты!- крякнул ямщик, вытирая вспотевший лоб.
-Ай, барин, спасибо тебе! Уж не знаю, как без тебя бы управился. После этих слов, вижу, папенька даже лицом добрее стал. Я ведь его знаю: он вполне мог бы мужика тростью по спине огреть, да отлегло ,видать, от сердца. Забрался он в карету ,достал из сумки штоф с водкой, свинтил с него крышку-чарку и налил в нее до краев:
-Выпей, дружок, хорошо поработал. Ямщик осторожно, боясь расплескать драгоценную жидкость, принял чару и, сказав:
- Cпаси нас ,Христос!- опрокинул ее куда-то в густую бороду. Потом крякнул и, утирая рот рукавом, со словами -Ох и сладка, сердешная !-возвратил чарку папеньке.
А папенька тоже налил себе , медленно выпил и довольный сказал:
-И я тоже еще чего-то стою!
Потом неспешно навинтил чарку на штоф.
-Так что, теперь можем ехать? -спросил папенька, опуская штоф в сумку.
-Отчего нельзя, можно и поехать. Деревня здесь недалеко, версты три, не боле.
Жидовичи называется деревня-то.
Папенька удивился:
- Это откуда название такое взялось? Или не ведаешь ?
-Отчего же не ведаю? Ведаю, -отозвался ямщик, взбираясь на облучок.
-Вона гляди, барин,- указал он кнутовищем на обгорелый остов какой-то избы, видневшийся на краю леса..
Впрочем, избой эти обгоревшие головешки уж никак нельзя было назвать -просто обугленные останки бревен с одиноко торчащей из земли печью с трубой, заросшие молодым лесом.
-Это, мил человек, была когда-то корчма, -продолжал ямщик.
-Давненько это было. лет уж и не припомню. Еще мой отец рассказывал, что здесь, на Смоленском тракте, аккурат на повороте, стояла корчма с постоялым двором. Хозяином корчмы был жидовин Моисейка. Никто не помнил откуда он пришел. Семья у Моисейки была большая: Сам Моисейка , жена его да восьмеро деток .Вот пришел Моисейка, поставил корчму и стал здесь жить. Место тут бойкое, тракт - на Москву и народа немеряно проходит. Разный люд проходил, а Моисейку никто не трогал и жил он тихо. Если кто остановится в пути, накормит, напоит и спать уложит. Никому не отказывал в помощи-старики говорили душевный был человек, хоть и нехристь. Так ведь и нехристю Бог дал душу бессмертную. Вот когда француз на Москву пошел, ему корчму никак не миновать было. Сказывали старики, что остановилось войско французов аккурат здесь у корчмы. Офицер, известное дело, к Моисейке:
- Давай, рус, водку, всякую еду неси! А солдаты уже живность со двора тащат, птицу, корову .Хоть лопочут по-своему, а все понятно: разбоем занимаются. И кричать некому- кто помочь может? Разве пойдешь с кулаком супротив штыку? А была у Моисейки дочка, Ханой звали. Уж какая красавица была- даром что нехристь- кровь с молоком. Многие приезжие на нее заглядывались, но ни у кого рука не поднималась ,чтоб обидеть или худое слово сказать. Блюла она себя, потому как у жидовинов с этим делом очень строго. Вот, вечером, офицерик французов позвал Моисейку и велел ему с семьей убираться в хлев, а горницу и корчму забрал для себя и своих солдат. С силой разве поспоришь? Вздохнул Моисейка и забрал семью в хлев. В хлеву-то скотины уже не было: ее солдаты еще раньше со двора ее свели. Только Моисейка с семьей спать собрались- а тут опять офицерик кривоногий съявился: пускай, говорит, твоя дочка- на Хану показывает пальцем- берет свечу и идет в светлицу посветит там .Ну, понятное дело , для чего ему надо.Моисейка,в ноги офицерику падает и объясняет, что никак нельзя такое делать, потому что Хана еще почти ребенок. И старуха Моисейкина в дочку вцепилась, не пускает. Офицерик тот не больно с ними пререкался: кликнул содат да сказал им чего-то по- своему. Солдаты здоровые, куда Моисейке с ними справиться. Оторвали они Моисейку со старухой от дочки да и увели ее в спаленку к офицерику. Кинулся,было,Моисейка за ними, а солдат как саданет прикладом Моисейку промеж глаз-тот и свалился наземь замертво. Тут к нему старуха кинулась , дети. Подняли они Моисейку ,кровь обмыли и унесли в хлев. А офицерик сказал Хане, чтобы она с ним поласковее была, а не то- всю родню изведет, не пожалеет .Что могла девка поделать? Вот пили французы ,ели и к ночи угомонились. И даже часовые не удержались: нажрались, упились и заснули. Да и кого им здесь было опасаться?
Очнулся Моисейка да и задумал месть страшную .Ночью пробрался он к своему дому, затворил плотно ставни на окнах, а двери здоровенной колодой подпер.
Нагреб хвороста, сухим сеном из хлева обложил дом да и запалил его с трех сторон.
Папенька мой не удержался :
-Ты ж сам говорил, что в доме дочь его оставалась, как же можно было дом поджигать?
- Я, барин, правду тебе рассказываю, как сам слыхал. Так с дочкой и запалил. По их вере, она теперь вроде как нечистая стала. Нельзя им с ней теперь жить. И загорелся дом да так, что и не выскочил никто. Солдаты, что во дворе спали, проснулись, конечно, но пока разобрались- все дотла сгорело.
Папенька снова не удержался и спросил:
- А сам-то корчмарь куда подевался?
Ямщик пожал плечами и легонько хлестнул лошадей:
-Да никуда Моисейка не делся. Старуху с детьми он куда-то спрятал, а сам остался сидеть возле сгоревшего дома.
- Как же так?- удивился папенька.
-Ведь не мог он не знать ,что французы его не помилуют.
Знать-то он наверное знал, а отчего не ушел- да кто ж его знает,- вздохнул ямщик.
-Чужая душа- потемки. А может, жить ему опосля всего невмоготу стало, не скажу. Солдаты схватили Моисейку, привязали к коновязи и принял он смерть лютую- штыками его закололи, да так привязанного и бросили на страх людям. Уж когда войско французов ушло, сняли местные мужики Моисейку да и схоронили его на нашем погосте. Вот только креста не поставили и писать ничего не стали, потому как грамоте не обучены.
-А про Моисейкину семью может знаешь чего ?-спросил папенька, но ямщик отрицательно покачал головой:
-Нет, барин, ничего не скажу за семью, не ведаю. Помню, сказывали, что подалась старуха Моисейкина к литвинам, но не скажу точно. Ну, вот ,барин, мы и приехали. Глянь,уже и дом господский видать. Я посмотрел в указанном направлении и на самом деле увидел сквозь зелень окружающих деревьев белые колонны и высокие окна барского имения. Чуть поодаль, тоже вся в зелени, светлым пятном белела ажурная беседка ,а немного поодаль стояла маленькая церквушка с колоколенкой. Еще раз взглянув на побеленное строение я заметил, что по обе стороны фасада здания господского дома, на каменных постаментах, стояли чугунные пушки, жерлами своими уставленные в сторону дороги.
- А что, барин, небось, в артиллерии служил? -спросил папенька, указывая на пушки.
Ямщик покачал головой:
-Барин, сказывали, в гусарах служил. А что до пушек энтих, так когда француз обратно от Москвы пошел, так бросил пушки на дороге возле корчмы. Мужики потом, по приказу старого барина, пушки приволокли в имение и на камни поставили.
-А как же французы вам никакого вреда не учинили?- не унимался папенька.
- Так когда он на Москву шел, видать не до нас было, а уже как обратно побег- тут опять не до нас. И то сказать, от тракта до деревни, считай, версты три будет. А шел-то француз обратно зимой- а три версты , да по глубокому снегу не пройти. Да к тому ж он голодный да разутый шел, а это в наших краях верная гибель. Так что уцелела деревня, спасибо Богу
Вот и стоят, в память о том времени, пушки французские у барского крыльца.
А вон там и кузница, -указал ямщик на закопченный сарай возле леса. Из сарая ,неожиданно, донесся глухой, тягучий удар: Бумм- м, бамм- м.
-Кузнец-то на месте, -удовлетворенно заметил ямщик и направил карету к кузнице.
Пока кузнец выковывал новую шпильку для нашей кареты, мы все успели наскоро подкрепиться. Вскоре кузнец вынес еще теплую железяку и вместе с ямщиком поставил колесо. Видимо больше для порядка, он стукнул огромным молотом по оси и мы снова катили по наезженному тракту. Вскоре, папенька стал подремывать, а мне надоело глядеть в окно на однообразный пейзаж и я напросился к ямщику на облучок. Забравшись наверх, мы опять разговорились с ним.
 Глава2
 
-Звать-то тебя как? -спросил я для начала беседы.
-А Федором кличут,- охотно отозвался ямщик.
- А годов тебе, верно, много уже? Не в тягость работа?- cпросил я , поддерживая беседу.
- Ты, барин, не гляди что я сивый да бородатый. Стариком я только кажусь, а на самом деле мне всего, от роду, тридцать годков. Так-то вот.
-Да что ты?- удивился я .
А дать тебе можно не менее шестидесяти. Как же так вышло-то?
Ямщик огорченно махнул рукой:
-Э, барин, не поверишь- в одну ночь стал стариком.
Уж такого страху натерпелся, что и до смертного часу помнить буду.
Я заинтересовался:
-Расскажи-ка ,братец, -стал приставать к ямщику. Уж больно он меня заинтриговал.
-Эй вы, залетные! -хлестнул Федор лошадей вожжами.
-Нно, милые! Затем отпустил поводья и повернулся ко мне:
-Я вот вам ,давеча, про Моисейку рассказывал. Так вот меня судьба с его дочкой свела.
-Да ты, никак, запамятовал?- рассмеялся я.
-Ты ж сам нам с папенькой рассказывал, что Моисейка дом свой спалил с французами и дочкой родной.
-Никак не запамятовал, барин, а только правду говорю: повстречался я с его дочкой- не к ночи будь она помянута. Вот те крест,- истово перекрестился Федор. Я как перед богом клянусь: была у меня эта страшная встреча. А уж ты сам верь или нет- мне все едино.
Когда француз ушел на восход, прибежали деревенские, сняли корчмаря да и похоронили по- людски. Потом на пепелище подались- а ну как там чего осталось из добра -Моисейка-то не из бедных был. Но не нашли они ничего, окромя обгорелых тел офицера того и солдат. Сколько не искали дочку Моисейкину, чтобы похоронить, как положено- никого не нашли. Все пересмотрели, но ничего от нее не осталось, ни одежи, ни косточки. Постояли мужики возле пепелища, почесали затылки да и разошлись.
-Может, она сумела выскочить? -предположил я, но Федор махнул рукой:
-Никак не могла. Моисейка сам ставни закрыл на засовы. Жил он на отлете и запоры сделал от лихих людей. Даже я бы не смог открыть те запоры, а девка и подавно. А через двери- колода не пускала. Ты, барин, не поверишь- пепел пробовали просеивать- ничего не нашли.
-Так вот это тебя так напугало?- засмеялся я. Федор недовольно нахмурился:
-Нет, барин, я тебе еще не все рассказал. Ты меня не сбивай- все в срок узнаешь.
Надо тебе сказать- мне часто приходилось по этой дороге ездить. Иной раз и ночью.
Раньше мой батюшка крепостной был у старого барина, чей дом ты видел. Тот его за кучера держал. А как вольная всем мужикам вышла, мы здесь и остались. Кто по- старому у барина в имении служил, а иные подались на ямскую станцию- почту перевозить. Вот мы с батюшкой и подались по ямскому делу на государеву службу. Батюшка мой уже лет с десяток, как помер, царство ему небесное,- Федор перекрестился, не отпуская поводьев, а потом снова обернулся ко мне:
-Оставил мне батюшка лошадей да карету, да сто рублей денег. Вот и вожу почту. А когда и людей, вроде вас, перевожу- на зароботки не жалуюсь. Все лучше, чем в земле всю жизнь ковыряться. Вот , однажды, еду я мимо того места, где корчма горелая стояла. Тихо кругом, месяц полный светит ярко, дорога далеко видна. Лошадки дорогу знают, бегут себе неспешно. И стал я подремывать. Вдруг лошадки как захрапят и встали, как вкопанные. Я чуть с козел не свалился. Вскочил, заругался даже на животину. Только гляжу я ,а лошадки мои храпят и назад подаются. Я соскочил на землю ,озираюсь, не волк ли?
Хоть волков у нас отродясь не было, да чем черт не шутит? Гляжу вперед, а видать хорошо: дорогу видно, корчму обгорелую, лес. Повел я глазом- и обомлел: прямо перед лошадьми стоит кто-то в белом и руки раскинул. Дрожат мои кони, назад пятятся и меня как морозом всего обдало. Хочу знамение крестное сотворить, а рука не слушается. Закричать хочу, а голоса нет. А оно ко мне приближается, вижу что человек- даже, вроде девка. Вся из себя белая и в белом одета, как в покрывало. Не глядя что весь как в ступоре, а вижу сквозь нее дорогу, звезды, кусты близкие- вроде как она прозрачная. Ну, думаю, все-конец твой пришел, Федька. Старики сказывали, что кто девку в белом на дороге ночью увидит- худо это, к смерти. Она медленно ко мне подходит, даже вроде как плывет. Подошла она ко мне и лицо свое открывает. Хоть и страх меня всего связал, а примечаю я, что девка та красоты такой, что я сроду не встречал. Неученый я ,чтоб тебе все подробно обсказать, да и напуган был сильно. Но что увидел- на всю жизнь запомнил. Взмахнула она легонько ручкой и стали мои лошадки, как вкопанные. И я сам стою, словно столб: ни ногой, ни рукой не пошевелю. А она совсем близко ко мне подходит и двумя руками что-то мне на шею вешает. Глазища у нее черные, как смоль, а светятся зеленым светом. Повесила она мне на шею чего-то, отошла на шаг и говорит:
- Спасибо вам, люди, что отца моего схоронили. И просьба у меня к вам: не селитесь здесь и не трогайте ничего. Пусть все как есть останется- время само рассудит. Поезжай, дружок с миром, но не оборачивайся. А талисман мой не снимай и не отдавай никому, кроме наследников своих Удачу принесет тебе мой подарок И чего-то еще добавила не по нашему. После отошла на край дороги и пропала. И сразу я почувствовал ноги и руки, и кони мои сами двинулись. Оглянулся я все- таки, но никого не увидел. Тут как стеганул я лошадок- никогда их так не стегал. И гнал я коней и стегал, а страх только сейчас меня достал по-настоящему.
-Слушай, Федор, а может тебе все это привиделось?- спросил я ,заранее предвидя ответ.
- Привиделось, барин? -зло ответил Федор.
- А это ты видал? С этими словами Федор расстегнул ворот рубахи и вытащил из-за пазухи что-то круглое, блестящее, величиной с гривенник, прикрепленное к длинной белой цепочке.
-Ну, смотри, барин, тебе первому показываю. сам не знаю зачем. Так скажи, что оно такое.
Я взял на ладонь- длинная цепочка позволяла- круглую блестящую монетку и стал ее рассматривать. Монетка была сделана из какого-то белого металла. На одной стороне имелось изображение двух, переплетенных треугольников, составляющих шестиконечную звезду, в середине которой виднелась надпись на неизвестном языке. На
 оборотной стороне монетки были нанесены латиницей буквы и арабские цифры. Я тщательно срисовал монетку, надеясь показать мой рисунок папеньке. Когда я закончил списывание, Федор снова спрятал монетку за пазуху.
-Может, продашь кулончик, - спросил я Федора, не надеясь на положительный ответ.
- Нет, барин, и не проси- не продам!- как я и ожидал ответил он.
- Я его рядом с крестом ношу.
- ну, а если папенька предложит сто целковых?- продолжал я настаивать.
_ Нет и не проси, низа что не расстанусь с подарком, -снова отказался Федор.
-Он мне удачу принес, не могу его лишиться. Я и деткам своим, если Господь ниспошлет, передам. А они уж, как распорядятся- то их дело.
-Ну, воля твоя,- согласился я.
-Уж это точно, барин,- сказал Федор, снимая шапку и показывая на седые пряди.
 Замолчал Федор, задумавшись о пережитом, а я не стал больше ворошить эту тему.
Вскоре мы расстались с ним и с тем я забыл об этой истории, покуда не увидел знакомые места.
Косецкий пыхнул сигарой и снова уставился в окно. Я немного помолчал, размышляя над услышанным, но не выдержал и спросил :
-И вы, вот так просто, поверили в сию невероятную историю?
Косецкий отложил недокуренную сигару и внимательно посмотрел на меня
- По правде говоря, я тоже не мог поверить рассказу Федора. Только вот одна мыслишка мешает мне просто отбросить его рассказ и забыть навсегда. А мысль эта такова, что полуграмотный мужик, вряд ли мог придумать столь занимательную историю, да еще и связно ее изложить. Тут, знаете ли, надо быть талантливым литератором. Но есть еще одно обстоятельство. С этими словами Косецкий полез в боковой карман сюртука и вынул крохотный” block-notes”.
-Вот, извольте полюбоваться, -придвинул он ко мне раскрытую страничку. На прекрасной мелованной бумаге тонким грифелем было начертано : “ ISRAEL , 1963 “.
- И что же означает сия надпись?- удивился я.
-Видите ли ,сударь, я человек весьма любопытный и если мне что-то втемяшится в голову- низа что не отступлюсь, пока не выясню все, что возможно. Срисовав с монетки все,что на ней было изображено, я обратился к знакомому профессору , преподающему историю в Московском университете. Он поглядел на рисунок ,на надписи и цифры и сказал мне, что переплетенные треугольники обозначают звезду Давида- древнего иудейского царя. Надпись в ней, скорее всего, сделана на арамейском языке, на котором разговаривали в древней Палестине, а возможно и на иудейском. Поскольку он затрудняется с правильным ответом, мой знакомый посоветовал обратиться к иудейскому священнику. Я воспользовался его советом и показал иудейскому раввину эту картинку. Сначала он вообще не хотел со мной разговаривать и мне пришлось рассказать ему всю историю. Он недоверчиво покачал головой, но все же принялся изучать написанное. Он вертел мой рисунок , рассматривал его со всех сторон и, наконец, сказал, что надпись сделана на древнем иудейском языке и означает-“Из пепла восстану”.
Что же касается надписи на обороте монетки, то она сделана на латыни и означает название древнего иудейского государства, которого нет на земле уже более двух тысячелетий. О цифрах он ничего не мог сказать. Я поблагодарил его и с тем мы расстались. Вот такая захватывающая история была рассказана мне моим недолгим попутчиком. После прибытия в Москву, мы распрощались и пообещали не терять из виду друг друга, но в набежавшей суете буден мы более не встречались. Да и мудрено нам было бы видеться, когда я живу в Москве а мой невольный знакомый- в Смоленске. А тут набежали ежедневные хлопоты, да и больные заждались меня. Так что более мы никогда не встретились с моим попутчиком.
 Глава 3

Однажды мне ,за чем-то, понадобилось взобраться на чердак моего бывшего старого дома, где я не был много лет. Сейчас в нем проживали уже мои правнуки и дом все еще имел приличный вид. Это был старинный барский дом с традиционными колоннами, портиком над ними и парадным крыльцом с облупившимися от времени ступенями.
Конечно, жильцы как могли поддерживали дом в порядке, но время все равно брало свое.
Все-таки следовало учесть то, что дом наш был построен еще задолго до Октябрьской революции и ,как все старые дома, очень нуждался в капитальном ремонте. Однако во время перестройки районному жилуправлению было не до нашего дома, а с развалом СССР- о нем просто забыли. Впрочем, вся эта преамбула, вероятно и не нужна, потому что ничего не добавляет в рассказе.
Поднявшись по грязной ,скрипучей лестнице, я оказался в довольно просторном темном помещении, захламленном старыми вещами, заброшенными сюда за ненадобностью многими поколениями жильцов. Обычно, на чердак сваливают всякие старые вещи, которые уже не нужны, но вывезти их на свалку не поднимается рука. Сейчас я ,пожалуй, и не припомню, зачем полез на это пыльное кладбище выброшенных вещей. И вот, разгребая очередной мебельный завал, я ,вдруг, наткнулся на старинную медную шкатулку, запертую на маленький висячий замок. Шкатулка оказалась в довольно приличном состоянии, хотя сильно потемнела от времени и позеленела от сырости.
Я поднял ее не без некоторого напряжения- шкатулка, на удивление, оказалась тяжелой. Открыть ее особого труда не составило и когда я с помощью какого-то металлического прутка сорвал замок, шкатулка сама открылась, издав легкий треск и обдав меня облачком пыли. Откуда взялась пыль в наглухо запертой шкатулке я так и не выяснил. В шкатулке находилась какая-то книга ,покрытая слоем пыли. Я взял ее в руки, стряхнул пыль и увидел, что это довольно толстая тетрадь, переплетенная в кожу. На титульном листе стояла дата-1875 годъ .Пожелтевшие страницы были исписаны четким почерком, но сходу читать написанное оказалось затруднительно, потому что автор пользовался архаичной орфографией и соответствующими оборотами речи. Кроме того, чернила от времени сильно выцвели, что тоже затрудняло чтение. Поэтому. Я бережно опустил тетрадь в полиэтиленовый пакет и стал рассматривать шкатулку. Когда я сдул почти всю пыль с внутренней стороны шкатулки , я обнаружил на дне ее небольшой выступ и, конечно же, нажал его. Дно шкатулки отскочило вверх и под ним я обнаружил второе дно .Если бы кто-нибудь мог видеть меня в этот миг ! У меня так колотилось сердце, что казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди. Каждый его удар молотом отзывался в голове. Несколько успокоившись, я перевернул шкатулку и к моим ногам, тускло блеснув, упал какой-то предмет. Я поднял его с пола . При более внимательном осмотре, предмет оказался маленьким медальоном из светлого металла на длинной цепочке . Цепочка ,вероятно, была серебряной, сильно потемневшей.Я поднес медальон к свету, который падал через чердачное оконце. На белом кружке четко выделялась шестиконечная звезда, состоящая из двух переплетенных равносторонних треугольников. Внутри звезды виднелась надпись, сделанная восточной вязью .Сама звезда и надпись в ней казались выпуклыми и хорошо выделялись на фоне светлого металла. На обратной стороне медальона, на том же светлом фоне, было написано: ISRAEL,1963.
Я в растерянности смотрел на надпись, не понимая происходящего. Если бы сам не вытащил медальон из старинной шкатулки, наверняка решил бы что попал на хороший розыгрыш. Но в полиэтиленовом пакете лежала шкатулка вместе с кожаной тетрадью и обе беззвучно хохотали надо мной.
Так что об этой удивительной истории, которую вы только- что закончили, вам рассказала старая тетрадь. Я всего лишь слегка обработал этот удивительный материал, придав ему видимость повествования, но не меняя событий и сюжетной линии. Тетрадь ,как я полагаю, принадлежала вероятно, моему прадеду, а затем передана моему деду. Наверное, после смерти деда, отец забросил тетрадь вместе с медальоном и шкатулкой в старый письменный стол и забыл о них. Столько событий пронеслось с тех пор, чтовполне можно было не вспомнить о никому ненужной шкатулке. И никогда я и сам не узнал бы об этой удивительной истории, если бы не его величество случай. Впрочем, случай, иной раз, может перевернуть всю жизнь.
Я много дней потратил на чтение текста, пока не прочитал его целиком. Я перевел надпись, оказавшуюся ,как и указывалось в тетради, на иврите. А металл, из которого сделан медальон- это алюмель-сплав алюминия с никелем, марганцем и кремнием. В описываемое автором время такой металл еще не был известен. С тех пор утекло много воды. Но даже теперь, на склоне лет, я не могу понять с чем столкнула меня судьба. Я не мистик и в чудеса не верю ,но объяснить , как современный медальон оказался в позапрошлом веке- выше моих сил.С тем и оставляю вас разгадывать этот ребус,а меня- увольте.