Жизнь без прикрас. Гл. 44-45. Смерть Брежнева

44

В первой декаде октября начались заморозки. В квартире холодно, неуютно, отапливать дом начали только в середине месяца. Много неприятностей причинили мне соседи Кутузовы из квартиры, расположенной над нашей: ночью не давали спать, там происходили какие-то сборища, шумели, плясали, дважды заливали нашу ванную. Таня часто звонит и зовет в Москву. Уехал туда утром в конце октября.
 В Москву приехал внук Андрей со своей женой Ирой. Они едут в Червоноград Львовской области к родителям Иры, где воспитывается их сын. Жене с Галей удалось перевести Андрея из Питкяранты в Никель, где он будет жить в квартире родителей, а Ире надо еще учиться на последнем курсе Горного института в Ленинграде. Впечатление о ней у меня сложилось положительное; женщина она хозяйственная, толковая, чего нельзя сказать об Андрее. В Москве они пробыли только два дня и самолетом улетели во Львов.
Купил себе осеннее пальто и стиральную машину для семьи, живущей в Москве, на что истратил почти все взятые с собой деньги.
 Вечером 10 ноября проводил Ольгу - уехала в Орел, где в ателье ей шьют зимнее пальто и надо сделать примерку. Когда мы ехали на Курский вокзал по вечернему городу, я подумал, что произошло какое-то большое, важное событие. На улицах было много милиции, чувствовалась какая-то тревога. Отменили концерт по случаю Дня Милиции.
Утром 11 ноября по радио зазвучали траурные мелодии. В одиннадцать часов позвонила с работы Таня и сказала, что умер Брежнев. По радио об этом было сделано короткое объявление в двенадцать часов дня. Умер он внезапно утром 10 ноября от остановки сердца. Конечно, он уже давно был очень болен, и все понимали, что жизнь его приближается к неизбежному концу. Но такой быстрой развязки не ожидали, ведь 7 ноября он присутствовал на параде и демонстрации на Красной площади, а вечером - на приеме в Кремле по случаю праздника. Кончилось его восемнадцатилетнее "царствование".
Человек он был не плохой; не злой, не жестокий, компанейский в своей среде. Недаром в народе его звали Леней. В армии он был типичным политработником. Но, когда его сделали "генсеком" и окружили лестью и подхалимством, власть постепенно вскружила ему голову, и он посчитал себя непогрешимым. Мне очень не нравилось его чрезмерное честолюбие, все эти награды и чествования, которыми он упивался, принимая их как должное. Мне кажется, что ему не хватало ни обширного ума, ни высокой культуры, чтобы руководить такой большой страной, как наша. Когда я слышал эти частые славословия в его адрес, мне невольно вспоминались пушкинские слова об Александре Первом:
 
Нечаянно пригретый славой,
Плешивый щеголь, враг труда
Над нами царствовал тогда.
 
В период его руководства конечно были достижения в науке, технике и особенно укреплении обороноспособности страны; но достижения эти были односторонними. Экономика стала заметно отставать, трудовая дисциплина упала, пышным цветом расцвели пьянство, безответственность и злоупотребление служебным положением.
 Уже 12 ноября объявили народу, что на Пленуме ЦК новым генеральным секретарем партии избран Ю.В.Андропов, как я того и ожидал. По-видимому, не обошлось без внутрипартийной борьбы; но другой более сильной фигуры в Политбюро не было, а Черненко, которого как будто прочил в свои приемники Брежнев, был слишком слаб.
Я хотел попрощаться с Брежневым, сходить в Колонный зал Дома Союзов; но все дороги в центр Москвы были перекрыты милицией, и туда пускали только делегации от заводов и учреждений. 15 января Брежнева похоронили на Красной площади. Похороны были торжественные, в Москву съехалось очень много гостей, в том числе глав правительств социалистических и капиталистических стран.
 
 45

В эти серые ноябрьские траурные дни неумолимый рок напомнил мне о том, что и у меня мало времени осталось на земле. Однажды утром меня вдруг как-то шатнуло, и я почувствовал приступ сильного головокружения. Это состояние, шаткость и неуверенность походки, долго не проходило и сопровождалось нарушением сердечной деятельности и аритмией. Пришлось обратиться в поликлинику.
Участковый врач Гуревич внимательно обследовала меня, назначила электрокардиограмму и выписала три вида таблеток. Возможно, от этих лекарств, а может быть потому, что я ежедневно гулял по Кунцевскому лесопарку, мне стало лучше к началу декабря.
 Встретил жену, вернувшуюся из Орла. Кончились мои заботы о питании дочери и внука, и 9-го декабря я уехал.
 Стояла теплая погода, выпавший снег растаял. Я еще успел укрыть розы в саду незамерзшей землей и послал посылку с яблоками в Москву.
19 декабря был у Петра, его жена торжественно праздновала свое семидесятилетие.
В самом конце декабря я опять отправился в Москву. Поездка оказалась неудачной. Билет у меня был куплен заранее на проходящий поезд, который опоздал на три часа и отправился из Орла только в 17 часов 40 минут. Ефремов притащил на вокзал тяжелую посылку с продуктами для передачи его брату. В Москву прибыли в половине двенадцатого. На перроне темно и грязно. Никто меня не встретил. Хорошо еще, что как-то меня нашла жена брата Ефремова, и я избавился от тяжелой посылки. Позвонил домой и узнал, что Таня поехала меня встречать. Прождав ее минут пятнадцать у выхода из тоннеля и боясь, что скоро городской транспорт прекратит работу, я поехал на метро на Киевский вокзал. При выходе из метро увидел автобус знакомого мне девяноста первого маршрута и сел в него, автобус повез меня куда-то кружным путем, и я опять оказался у Киевского вокзала. Было уже около часа ночи, когда на подходе к дому меня встретила Таня со слезами на глазах. Она искала меня на Курском вокзале, в электричках метро, ждала на станции "Филевский парк "…
 Нехорошо здесь в Москве. В Орле лучше, спокойнее. У Ольги неблагополучно с психикой. Ее вспышки гнева производят на меня тяжелое впечатление, и опять начинает кружиться голова. 31 декабря испортился телевизор и телефон. Хорошо, что какие-то "леваки" их исправили.
Митя вялый. Позже выяснилось, что он болен. Нарядили елку, хотели посмотреть "Новогодний огонек"; но возник спор: где кому спать, превратившийся в ссору, и в одиннадцать часов мы легли спать в плохом настроении. Так нехорошо закончился этот 1982 год.