Лекарь из Тибета

"Года два назад во время тренировки сознание в очередной раз оставило меня. Хватило всего одного пропущенного удара по сердцу. «Вот наш тренер мне тогда и говорит: «беги, мол…» от докторишек городских больниц к единственному настоящему врачу тибетцу Кунтанг- Цэмолин - авторитетному специалисту по всем болезням, спасителю даже тех, на ком давно поставили крест обычные доктора. От одного имени его мне стало до истерики смешно. Но друзья убедили не торопиться судить о нетрадиционной медицине, тем более, о тибетской. Последним аргументом «За» обращение к Кунтангу послужило мое увлечение восточными единоборствами и более чем уважительное отношение к Тибету.

Кунтанг - щупленький старик, объездивший со своей лекарской «богодельней» весь мир. В районе «Шаболовки» открыл… Язык не поворачивается назвать эту захолустную «убитую» коммунальную квартирку клиникой. Филиал буддистского храма на фоне «совковой» побелки. «Медперсонал» в составе двух непалок, из которых русский знала только одна, разговаривали полушепотом. Проводили меня к лекарю. Беседа с Кунтангом велась через переводчицу – ассистентку. Наверное, забавное было зрелище со стороны: девушка задавала мне вопросы по поводу сердца и переводила ответы для лекаря, который, в свою очередь не говорил ни слова, а только молча смотрел на меня, смотрел очень внимательно и как-то по-отечески тепло. Потом попросил меня снять с руки часы и долго, подозрительно долго держал мою ладонь в своих ладонях. Затем так же долго проводил руками по моим волосам, словно приглаживая их. Провел кончиками пальцев по моему лицу, улыбнулся, что-то сказал ассистентке. Та кивнула и тоже улыбнулась, переведя мне: «Красивое лицо», что на мой взгляд не имело никакого отношения к процессу диагностики и лечения в любой медицине. После этого странного ритуала Кунтанг достал несколько тряпичных мешочков и извлек из них черные и коричневые шарики размером с драже «эмэмдэмс», но по виду, напоминавшие, простите, кроличий помет. Трудно сказать, чего мне стоило, зная приговор врачей, сдержать гримасу иронии и с видом «покорного ученика» взять лекарство, мол, буду принимать исправно, как вы и велели, «наставник».

«Терять мне нечего, хуже не будет…», - такими мыслями мной были запиты все тибетские жутко горькие таблетки, предварительно превращенные в порошок. Еще надо было вставать каждую ночь, вернее, каждое утро – в 5 часов и в темноте произносить не то молитву, не то заклинание неизвестному мне божеству. Мало этого, прощаясь, Кунтанг повесил мне на шею красный ремешок, похожий на шнурок, который следовало носить, не снимая, весь курс лечения. Шнурок был сорван в первый же день, а чтение молитв прекратилось после первого же проспанного «исповедального» часа.

Но… Надо признать, что после этого, «как бы лечения», ежедневная боль, ставшая уже частью меня, почти на год оставила в покое мое сердце… Сегодня друзья вновь напомнили мне о Кунтанге..."

- Не пойду, - отрезал он, вопреки хору доброжелательных голосов. Даже он сам не мог объяснить своё ослиное упрямство, ведь в прошлый раз помогло.
- Так ведь помогло же! – друзья настаивали, - глупо с твоей стороны умирать каждый день, если есть уже проверенное средство.
- Всё равно не пойду. И закрыли эту тему! – поставил он жирную точку в истории о лекаре из Тибета....

-"Прошёл ещё один год. Вовсе не странно, что именно сейчас вспомнилось об этом. Так много повторений и совпадений, как будто спираль времени начала раскручиваться в обратную сторону. Тем более, что "нечего терять" с каждым днём осознаётся и понимается всё явственнее. И не потому, что не осталось надежды, а потому что при ближайшем рассмотрении оказывается, что всё можно было уже потеряно. Но жизнь на этом не закончилась, значит продолжать «терять» можно до бесконечности", - он писал об этом вновь, писал так увлечённо, подбирая слова, отражающие его чувствование, что не заметил появившегося любопытного взгляда из-за плеча.
- Например, не настала ли пора потерять эти ежедневные приступы, проступающие потом на лбу и проходящие лишь с потерей сознания? Ведь Кутанг тогда смог! – она проявилась на пороге неожиданно-жданно и явно не собиралась церемониться.
- Дождёшься от тебя любви и ласки, - буркнул он, с одной стороны сильно озадаченный раскрытой тайной его личного дневника, и жутко довольный этим фактом – с другой. Тем, что она застала его врасплох, было снято табу с болезненной во всех отношениях темы. Теперь можно было и поговорить.
- От меня ты и любви дождёшься. Но в комплекте прилагается ведро холодной воды на голову для отрезвления, и пару пощёчин для выведения тебя из транса себя-жаления, - она явно была настроена очень решительно. – Давно хотела с тобой поговорить о твоих болячках.
- Со мной всё в порядке, - противореча и собственным мыслям и собственному самочувствию, ответил он. – И уж в излишне нежном отношении к себе меня сложно упрекнуть.
- Ага! В порядке, - она как-то хищно усмехнулась. – Эти сказки ты будешь рассказывать кому-нибудь другому. Мы с тобой не первый год знакомы, так что твоё самочувствие теперь входит в круг моих повседневных забот. Сам понимаешь, мне не нужны твои слова, чтобы знать. Так вот именно про твоё отношение к себе я и хотела бы поговорить.
- Ну? – он одел «боевое» выражение лица и подумал, - сейчас будет нотация.
- Баранки гну! – она не собиралась уступать, - Либо ты будешь меня слушать и слышать, либо мы поговорим в другой раз. А пока займёмся более приятными твоему слуху и моему телу вещами, - её лучезарной улыбкой вопрос выбора повис в воздухе.
-Хорошо, давай поговорим сейчас, - на самом деле он хотел этого разговора, но боялся… боялся… боялся. Боялся услышать подтверждения своих худших ожиданий. И поэтому раз за разом загонял все эти мысли в самый тёмный уголок сознания, чтобы очередной приступ жестоко достал их на его же обозрение.
- Помнишь свои ощущения от прикосновения Кутанга? – она видела всю его внутреннюю борьбу, но решила, - "здесь и сейчас"!
- Да, конечно. Вроде ничего особенного. Меня не трясло и не подбрасывало, да и вообще никаких особенно острых ощущений и не было.
- Ага! А теперь закрой глаза и представь всю эту встречу заново. Не ищи острых ощущений, в твоей жизни сильные ощущения связаны с болью, поэтому ты забыл как можно ощущать что-то другое. Смотри с закрытыми глазами на этого тибетца, смотри на себя и ощущай всё это заново. Но прошу, ощущай не анализируя и не давая названий. Просто рассказывай, что видишь.
- Я иду по загромождённой большой квартире, вернее, меня ведёт какая-то девушка. Вот вижу старика. Девушка переводит мне вопросы. Я рассказываю про то как практически лишился сердца, про то как выжил и про то, как живу сейчас. Говорю отстранённо, просто передаю сухие факты.
- Посмотри на Кутанга. Посмотри в его глаза.
- Он смотрит на меня ласково. Говорит «красивое лицо», просит снять часы. Я повинуюсь без протеста. Он берёт меня за руку и внимательно – внимательно смотрит на меня. Что это!!?… Почему он сжимает мою руку?
- Тихо, тихо… Не сопротивляйся.
- Да. Он слегка пожимает мою руку и я чувствую… чувствую, как тепло от его руки бежит прямо в моё сердце. Ох! Как же хорошо, то! Я давно не чувствовал такой… такой…
- Говори! Найди этому слово!
- Такой… любви. Да, это любовь. Точно! По-другому это невозможно назвать. Кутанг любит меня. И я… я тоже люблю себя! Господи!…
Он продолжал говорить с закрытыми глазами, говорить о действиях старика, но сквозь его веки сочились капли слёз. И это не было влагой боли. Это была вода осознания себя и откровения о себе.
- Открой глаза! Таз-два-три! Открой!

Хлопая влажными ресницами, он смотел на неё, силясь удержать всё то, что видел и слышал два года назад и только что.
- Это же не гипноз? Да? – ему быстро захотелось расставить точки над i.
- Конечно, нет. Просто ты вспоминал, а я помогала тебе, - она говорила тихо, сама не веря в то, что только что получилось.
- У меня совсем не болит сердце. Представляешь? – он положил руку себе на грудь, как будто хотел удостовериться лишний раз, - ты просто гений!
- А вот здесь, милый мой, стоп! – она осекла поток его благодарностей.
- Что такое? – он снова начал смотреть настороженно.
- Ты только что совершил это путешествие не для того чтобы получить избавление от боли на некоторое время, я попросила тебя вернуться туда, чтобы ты вспомнил главное. То самое главное, которые ты опускаешь день за днём, и что, естественно прошляпил и у Кутанга. Любовь к себе!
- Ты же знаешь, какой я эгоист! – он тут же кинулся в бой. – Уж кого-кого, а меня – сложно упрекнуть в нелюбви к себе!
- А в ненависти к себе тебя можно упрекнуть? – это был удар ниже пояса, и она это отлично понимала, поэтому сразу же продолжила, - Сколько раз ты был готов умереть? Сколько раз ты рвал на себе волосы и в надрывном молчании уходил в дебри себя? Сколько раз ты начинал сначала с намерением выиграть новый бой? Сколько у тебя врагов и недоброжелателей? Сколько проблем ежедневно сваливается на твою голову? Можешь не отвечать. Всё это я знаю не хуже тебя.
- И? Я не вижу связи, - он опять поймал себя на мысли, что боится это услышать. Боится! Он! Который вообще ничего не боится… Как оказалось, ничего и никого, кроме себя.
- Ты всё время сражаешься. Сражаешься с миром, с окружением. И ты сражаешься с собой. Твой эгоизм – это тоже сражение. Это битва за тебя с тобой же. Ты так к этому привык, что делаешь это уже на подсознательном уровне. А твоё сердце не хочет больше битв. Оно хочет любви.
- Я же люблю… Тебя вот люблю.
- Да, любишь, и при малейшей возможности привычным движением кладёшь на лопатки и проходишься сапогом по лицу.
- Как ты можешь! Я не такой! А по отношению к тебе – и подавно!
- Могу. Потому что это правда. Ты же понял, что говорю это не совсем в буквальном смысле. Но ты разрушаешь себя в первую очередь, всё внешнее – лишь следствие. И у этих разрушений есть первопричина. Это страх!
- Ммммм… да, ты права, - он таки нашёл в себе мужество констатировать факт.
- В тебе, в твоём сердце есть два «жителя» – страх и любовь! Знаешь, я только что поняла, что с тобой сделал Кутанг?
- ???, - вопросительный взгляд.
- Он открыл путь твоей любви, чуть потеснив страх. И твоё сердце тут же откликнулось благодарностью и перестало слать болевые сигналы.
- Чушь! У меня в сердце дырка! Понимаешь, дырка! Её не залатать мысле-формами, - он даже повысил голос.
- Ты сам то веришь в то, что говоришь? Кутанг что дырку тебе залатал? – она улыбалась. Она знала, что в его жизни уже было столько необъяснимого, что он принимал уже самые невероятные вещи, - И слов то набрался, «мысле-формы» понимаешь, -протянула она, - Ну и пусть! Какая разница, если работает! Ты только что сам убедился, что работает! Какая разница, почему этого происходит!
- Ну, хорошо, - его тон стал значительно более примирительным, - Я всё равно не понимаю, какая связь между моими страхами, моей любовью и моим сердцем.
- Знаешь, я ведь тоже не дока в медицине, а уж в тибетской - тем более. Но я как-то давно читала, а потом уже и на себе довелось испробовать (как вспомню, как вздрогну), что болячки нашего тела – это колокольчики нашей души. Правда, красивая метафора? Так вот, если болят ноги, то это значит, что любовь к детям приняла уродливые формы, заместилась страхом. Если болит спина, то это связано с излишней гордыней и страхами с ней связанными, а если болит сердце – это значит, что в человеке пылает ненависть к себе.
- Как ты спокойно об этом говоришь мне даже не по себе, - он нервно потянулся за сигаретой.
- А зачем драматизировать? Эти сигнальные колокольчики, и привязанные к ним ниточки есть у каждого. Вопрос лишь в том, готов ли ты услышать их звон. И вовремя сообразить, что к чему, пока не сыграл в ящик, - она и впрямь говорила всё очень спокойно, при этом думая, - я итак напугала его до полусмерти...Спокойнее, спокойнее.
- И что же мне делать то? – он всё-таки зажёг сигарету и с удовольствием вдохнул дым.
- Не знаю, - она пожала плечами.
- Как это ты не знаешь!? А о чем ты тогда говоришь уже целый час?
- Я, в самом деле, не знаю, что делать тебе! Ты можешь ничего не делать – живи как жил, можешь снова отыскать Кутанга, можешь возвращаться мыслями раз за разом к той вашей встрече, можешь разбираться в себе. Ты всё можешь! Только заставлять тебя некому! Всё это я говорю тебе, потому что люблю тебя. И буду любить вне зависимости от того, что ты намерен делать. Я просто попыталась дать тебе немножко знания, которое было у тебя и до того как. Но ведь напомнить лишний раз не помешает?

Он ничего не ответил. Он сидел и смотрел на неё долгим немигающим взглядом красивых глаз. Он – безумно красивый, с безумно искалеченным сердцем, с безумно больной душой. Он принимал решение. И он его принял. И даже решил написать об этом в своём дневнике, но только так, чтобы никому никогда этого не показывать.

- Милый, - нарушила она его молчание. Неужели я не заслужила нежного поцелуя и чашки кофе?…

1 мая 2005 г.