Господи, помоги! Часть 1. Глава 3

Глава 3
Англия, лето 1697 года

«Господи, помоги мне! Или возьми мою никчемную, никому не нужную жизнь. Что стоит эта жизнь без него, единственного?»

Ее тоскливый взгляд скользил по толпе людей, стоящих на берегу и провожающих корабль. Там были мужчины, женщины, дети. Одни что-то кричали, размахивая руками, другие плакали, а третьи просто стояли и смотрели, как большое судно медленно отходит от берега. Ее Вилли среди них не было. Наверно, он сейчас в театре там, где они встретились в первый раз и расстались в последний, думает о ней, вспоминая счастливейшие минуты, когда они были вместе и принадлежали только друг другу. Но вот в толпе промелькнуло до боли знакомое, родное лицо кормилицы. Господи, и ее она тоже теряла в этот роковой час. Ей безумно захотелось превратиться в птицу, взмахнуть крыльями, взлететь над этим кораблем, везущим людей в неизвестность, и опуститься на землю рядом со своей любимой нянюшки, спрятать на её груди свое лицо и зарыдать. Но это было не в ее власти.

Одна! Она осталась совсем одна. Виола еще раз скользнула по толпе невидящим взглядом, повернулась, чтобы уйти, но натолкнулась на вопросительный и ненавидящий взгляд Чарльза, её мужа.

-Я устала и хочу отдохнуть, - бросила она, не заботясь о том, что подумают люди, окружающие его. Все они были ей совершенно безразличны.

Она медленно побрела в каюту. Там, ничего не соображая, она легла на постель.

-Господи, помоги мне! – шептала она с тоской, понимая, что ее любимый никогда не разделит с ней брачного ложа.

Безотчетная тоска змеей вползла в ее сердце. Это чувство иногда приходило к ней во сне, когда он уходил от нее. Тогда она просыпалась вся в слезах и просила его:

- Не оставляй меня, пожалуйста. Я без тебя умру.

Он ласково гладил ее по голове и тихо говорил, как будто успокаивая ребенка: «Это всего лишь сон, только сон».

Она сворачивалась клубочком, он обнимал этот клубочек, повторяя все ее движения, и они становились единым целым.

«Неужели тот страшный сон стал явью? Господи, помоги мне!»

И как перед смертью, перед ее мысленным взором пронеслась вся её жизнь и сегодняшний безумный день.

Ее свадьба, проходившая рано утром, не имела ничего общего с реальной действительностью. Она стояла перед алтарем, как во сне, думая о том, что отец все-таки продал ее в обмен на титул. Ее отец и ее муж совершили сделку, обменяв имя на деньги. Каждый получил что хотел, а она стала разменной монетой.

Едва дождавшись конца церемонии, она вместе с кормилицей побежала в театр. По иронии судьбы, это место, где разыгрывались придуманные людьми комедии и трагедии, стало единственным местом, где она жила настоящей жизнью. Здесь жила ее любовь и страсть к мужчине и театру. Поэтому, когда Виола садилась на корабль после представления, она понимала, что с окончанием спектакля заканчивалась и ее жизнь, и только тоненькая ниточка воспоминаний не давала ей оборваться. Позднее она впала в забытье, которое нельзя было назвать ни жизнью, ни смертью, но это было единственное состояние, которое могло спасти ее от безумия.

Спустившись в каюту, Виола уже не видела, как корабль медленно отплывал от берега. Толпа людей на берегу отдалялась все дальше и дальше. Уже нельзя было разглядеть отдельные лица и услышать голоса провожающих. Но люди, стоящие на палубе не могли оторвать взгляда от зрелища удаляющегося берега. Как будто они навсегда прощались с прошлой жизнью, такой дорогой для одних и такой ненавистной для других.

Чарльз, глядя на берег, превратившийся в точку, ликовал. Наконец-то у него было все, о чем он мечтал: власть, деньги, земля и дом в Новом Свете. Теперь ни один кредитор не смеет подойти к нему. Он Всемогущ! Его сердце учащенно забилось в предвкушении веселого застолья с вином и женщинами. И даже неизвестно откуда появившаяся мысль о шлюхе – жене не испортила ему настроения. Она еще за все ответит!

Эти яростные, безжалостные мысли, поднявшись в воздух, столкнулись со словами молитвы: «Господи, благодарю тебя за спасение!», и почти смяли их. Но эта молитва была легче и светлей. Она поднялась высоко в небо, устремившись к Богу, а темные мысли Чарльза так и остались висеть над землей.

Господь, услышав молитву, увидел юную девушку, стоящую на палубе корабля и смотрящую в голубую даль. На сотни миль вперед расстилалась безбрежная гладь океана, а над океаном - такая же безбрежная голубизна неба. И в этой голубизне девушка пыталась увидеть свою новую жизнь. Позади за водной гладью остался сырой, туманный город и такая же сырая и грязная тюремная камера. Она помнила, как почувствовала смертельную тоску, переступая её порог. Мэри было пятнадцать, но она знала, что такое одиночество и чувство голода, которое никогда не покидало её. Несколько дней, проведенных в тюрьме за воровство, казалось, длились вечно. Она молила Бога, чтобы Он забрал ее, и Господь услышал мольбу несчастного голодного ребенка. Она попала в число тех, кого как опасных и ненужных для страны людей отправили в Америку. Её выкупил богатый вельможа, который уплывал за океан со своей молодой женой. По контракту она должна была отработать у него пять лет, а после службы получить участок земли в Америке, корову, поросенка, домашнюю утварь и стать свободным человеком.

Господь любил ее, а солнце, освещающее землю и море и дающее начало всему живому, было знаком этой любви. Яркое солнце, безбрежная голубизна неба и моря – это были картины из другой, новой, жизни. Она закрыла глаза, стараясь представить себе эту чудесную жизнь. Там у нее обязательно будет свой маленький, но уютный дом, окруженный цветущими деревьями и кустарниками. Прекрасные цветы будут наполнять ароматом воздух. Над цветами будут кружиться бабочки, собирая нектар. Она представила себя, идущей по саду с двумя маленькими детьми. Мальчика она крепко держала за руку, а маленькая девочка сладко спала у неё на руках. Она шла навстречу мужчине, который был её единственной и самой большой любовью. Как жаль, что она не видит лица своего любимого! Но она с радостью стремится ему навстречу. В этой новой жизни не будет места страху, голоду и одиночеству.

На лице девушки появилась счастливая улыбка. Ни растрепанные волосы, ни грязное и рваное платье не могли омрачить ее счастья. Она была так молода и хороша собой с этой ангельской улыбкой на устах!

День клонился к вечеру. Возбуждение понемногу улеглось. Жизнь входила в обычное русло. Люди готовились прожить на этом корабле многие дни и ночи. Богатые и знатные заняли свои места в нескольких каютах. Бедные расположились на палубе и в трюме. Дети бегали и кричали, радуясь свободе, свежему воздуху, солнцу, небу и морю. Женщины устраивались прямо на палубе, пока дети играли, а мужчины вели разговоры о будущей жизни.

В одной из немногих кают корабля собрались мужчины. Разговоры. Смех. Возбужденные голоса. Здесь царил дух богатства и достатка. Свечи в позолоченных подсвечниках освещали помещение. За столом сидели разгоряченные вином люди. Чарльз со своими новыми друзьями пил за удачу в новых начинаниях. Сегодня он был богат, и вино лилось рекой. Поздно ночью, когда уже язык и ноги не слушались после выпитого, он, шатаясь, побрел в свою каюту. Ночь была тиха и прекрасна. Только слабый ветер слегка раздувал паруса, да волны тихонько покачивали корабль. Небо было черным и усыпано звездами. Казалось, что они совсем рядом, только протяни руку. Но мужчина не видел ни неба, ни звезд. Он, качаясь, брел по палубе с единственным желанием упасть на постель. Но вдруг он вспомнил, что у него сегодня брачная ночь. Злость, ненависть и выпитое вино забурлили и заклокотали в нем. Он ногой открыл дверь в каюту. В слабом свете свечи он увидел, что Виола лежала в постели. Глаза ее были закрыты. Она была очень молода и красива. Роскошные светлые волосы растрепались по подушке.

«Господи, если б не этот нищий актеришка, к которому она убежала сразу после венчания, он бы любил ее, как только он умел. Но теперь она заплатит ему за позор! Как хорошо, что никто на корабле об этом не знает».

Он навалился на нее всем своим телом, готовый в любой момент подавить ее отпор, но отпора не последовало. Это его даже разочаровало, потому что пыл борьбы его всегда возбуждал. Виола лежала, не шевелясь, и он даже подумал, не мертва ли она. Но нет, она была живой, и он чувствовал аромат ее тела. Он взял ее грубо с ожесточением, как бы в отместку за то, что она лишила его половины ожидаемого удовольствия. Затем он повалился на свою койку и захрапел.

Даже это насилие не смогло вывести Виолу из состояния апатии, и только глаза, которые она открыла, были полны боли и страдания. Две маленькие слезинки выкатились из них и оставили мокрые следы на ее бархатной коже.

Дни сменялись ночами, ночи днями. Так проходили недели, а корабль все плыл и плыл. Постепенно восторженное ожидание чуда сменилось томительным ожиданием земли. Людей изматывала качка и морская болезнь. То там, то здесь были видны зеленые и серые лица, которым, кажется, хотелось только одного – умереть. И они умирали, так и не перенеся тяжелого плаванья, голода и болезней, так и не увидев рая на земле, к которому стремились. Умерших хоронили прямо в море.

В конце первого месяца корабль попал в страшный шторм. Безбрежная голубизна океана превратилась в серое чудовище, рык которого время от времени сотрясал пространство. Небо тоже вступило в зловещий союз с океаном. Оно стало серым и низким. Казалось, что две стихии вот-вот соединятся и раздавят корабль, как былинку. Капитан и команда корабля, повидавшие многие лики, постоянно меняющегося океана, спокойно и умело выполняли свою работу. Но пассажиры с тревогой всматривались вдаль, ожидая Страшного суда. И вот он настал. Подул ураганный ветер и начался шторм. Как будто небеса разверзлись, выпуская огонь, готовый сжечь все на своем пути. Корабль, как щепку, мотало из стороны в сторону. Огромные волны заливали палубу, по которой в панике бегали обезумевшие люди, хватаясь за все, что попадало под руку, чтобы не упасть в воду, забивались в трюмы и молились, молились и молились.

И только один единственный человек на этом корабле радовался шторму. Для всех он нес смерть, а для Виолы это было спасением. Все прошедшие дни она молила Господа о смерти и, казалось, он услышал ее молитвы.

Накануне ночью ей приснился странный сон. Он удивил ее еще и потому, что с того самого дня, когда они сели на корабль, она не видела ни одного сна. Ей приснились невысокие горы, покрытые сочной зеленой травой. Голубое бездонное небо было еще выше и чище, чем в жизни. Откуда-то из-за гор струился яркий свет, но он не ослеплял её глаз и не опалял её жаром. Она стояла на вершине одной из гор перед черным камнем, будто выросшим из земли. Поверхность камня была ровной и гладкой, и она писала на нем чем-то белым. Она не понимала того, что она писала, как будто ее рукой водил кто-то другой. Рядом с собой она чувствовала чье-то присутствие, хотя никого не видела. Вдруг вдалеке она заметила фигуру мужчины, спускающегося с горы, на котором была длинная одежда, и которого она сразу же узнала. Это был Иисус Христос. Внезапно он пропал из виду и возник уже прямо перед ней. Она продолжала писать, и тогда кто-то, стоящий рядом, мысленно приказал: «Прекрати писать!» После того, как этот приказ был повторен трижды, она перестала писать, и взглянула на Иисуса, стоящего перед нею. Затем она увидела эту сцену как бы со стороны. Её, стоящую со сложенными в молитве руками и глазами, поднятыми к небу, и фигуру мужчины перед ней.
«Господи, что бы это значило?» - подумала она, проснувшись. Вот если бы рядом была кормилица, она бы обязательно объяснила этот сон. Может быть, Господь возьмет ее к себе на небо, где она будет счастлива?

И сейчас, когда разыгрался этот страшный шторм, она поняла, что сон сбывается, и Господь, наконец-то, пришел за ней. В страшном возбуждении она выбежала из каюты, ухватилась за перила, подаваясь вперед, ожидая, что следующая волна, обрушившаяся на корабль, смоет ее с палубы, и Господь раскроет ей свои объятья. Она не боялась смерти, она знала, что за той гранью, за которую ни один человек не мог заглянуть при жизни, ее ждет спокойствие и блаженство, и что там, рано или поздно, она встретится с тем единственным, с которым невозможно встретиться на этой земле. Рядом с ней то и дело вспыхивали молнии, гремел гром, и ужасающий шквал воды и огня обрушивался на корабль. Она стояла, завороженная этим зрелищем бушующей стихии, оглохнув от грохота волн и ослепнув от вспышек молний. Она не видела людей, мечущихся по палубе, не слышала криков ужаса и слов молитвы.

Она не заметила и Чарльза, пробирающегося в каюту, падающего и снова встающего, хватающегося за веревки, ящики, перила. Он как всегда проводил время в кают-компании, тратя деньги на вино и женщин, но начавшийся шторм отрезвил его и мысль, важнее которой не было, словно молния пронзила его мозг: «Деньги! Мои деньги!» Эти деньги, которые он получил перед свадьбой от отца Виолы, лежали в ящике в каюте. «А если кто-нибудь во время шторма завладеет ими, или корабль утонет, и они пойдут на дно вместе с кораблем?» Нет, он не должен этого допустить, он должны их спасти. И, выскочив на палубу навстречу ветру и шторму, он начал пробираться к своей каюте. Он даже не заметил, что наступает конец света, им двигала только одна мысль.

С большим трудом, добравшись до каюты, ослепнув, оглохнув и промокнув до нитки, он испытал настоящее блаженство, увидев, что ящик и его содержимое на месте. Он начал лихорадочно распихивать свое богатство в карманы своего платья. Очередь дошла до драгоценностей Виолы, и только тогда он вспомнил о ней. Её не было в каюте! Его не огорчило то, что она могла погибнуть в этом кошмаре, его расстроила мысль, что, если ее не будет и если закончатся эти деньги, где он возьмет новые. Ведь эта жадная жирная свинья, его тесть, забудет о нем, как только ее не станет. Она – залог его будущей богатой и сытой жизни. Закрыв ящик на ключ и спрятав его, он выскочил на палубу и только тут увидел, какой ад творится на корабле.

Шквалистый ветер и страшные волны, налетающие на корабль, носили его, как щепку, стараясь перевернуть. Но он, как стойкий оловянный солдатик, выныривал из воды и снова оказывался на поверхности. Людей с палубы, как мусор, сметало в океан. То тут, то там слышались крики, заглушаемые страшным грохотом обезумевшего моря и неба.

Виола, выпрямившись во весь рост, вцепившись в поручни и подавшись вперед, стояла на палубе. Чарльзу потребовались все его силы, чтобы оторвать ее от них. Она, как разъяренная львица, старалась вырваться, но силы были неравные. Недели, проведенные в каюте без движения, еды и воздуха, сделали свое дело. Она могла только отбиваться, но результат схватки был предрешен.

Ворвавшись в каюту, он бросил её на кровать. Она отбивалась, как кошка, царапаясь и кусаясь. Глаза, полные ненависти, метали молнии. Вот такая она ему нравилась больше. Он упивался своей силой и властью. Он был отмщен. Ни гром, ни молнии не могли лишить его удовольствия насладиться ею. Но это было не просто. Казалось, бушующий океан поделился с нею своей силой. Она вдруг осознала, впервые за многие недели, что она жива. И пока она жива, она будет бороться. Чарльз, не ожидавший такого яростного отпора, начал избивать ее, повторяя: «Дрянь! Шлюха!» Он как будто обезумел. Не было ни шторма, ни смерти, дышащей в затылок, ни конца света. Только чувство унижения и позора сжигало его безумный мозг.

Виола потеряла сознание, и это её спасло. Когда она перестала сопротивляться, Чарльз очнулся от своего припадка и испугался, что убил её. Она не должна умереть! Она нужна ему! Он выскочил из каюты и заметался в поисках служанки. Её нигде не было. И вдруг он заметил в углу маленький серый комочек. С трудом добравшись до него, он обнаружил, что это была молодая девушка, полуживая от страха. Он узнал ее. Её, кажется, звали Мэри, и она была той девушкой, которую он выкупил из тюрьмы. Схватив за руку, он потащил ее в каюту. Там он приказал ей позаботиться о госпоже, которой стало плохо.

Всю оставшуюся ночь Мэри заботливо ухаживала за Виолой. Она думала о том, что же случилось с госпожой, почему же так много синяков и ссадин на ее теле. Наверно, она упала во время этого страшного шторма. Но слугам не положено было спрашивать, они могли только догадываться о случившемся. Ей показалось, что где-то она уже это видела. И в памяти смутно начали всплывать картины из ее далекого детства.

Они жили на окраине Лондона. Их бедная хибарка была одновременно и жильем и лавкой, где отец продавал разные скобяные изделия, а мать стирала белье для зажиточных горожан. Они жили очень бедно и едва сводили концы с концами. Однажды ночью она проснулась от сильного шума и криков. Отец, вернувшийся домой пьяным, избивал мать. Она сначала кричала, а потом затихла. Мэри выбралась из угла, в который забилась от страха, только тогда, когда услышала храп пьяного отца. Она тихонько подошла к лежащей на полу матери. Ее добрая веселая матушка лежала, не шевелясь, только чуть слышно постанывая. А утром она увидела, что все лицо руки и ноги были у нее в ссадинах и синяках.

К утру шторм утих. Воздух был прохладным и свежим. Далеко за горизонтом голубое небо плавно переходило в голубое море. Казалось, не осталось и следа от ночного кошмара. Солнце величаво и медленно выплывало из воды, будто оно было огромной яркой рыбой, спрятавшейся от разбушевавшейся стихии на дне океана. И только корабль, творение рук человеческих, был безмолвным свидетелем произошедшего. Вряд ли это суденышко походило на тот великолепный корабль, который всего несколько недель назад отправился в далекое плаванье. Теперь это было лишь слабое подобие его. Но это маленькое бесстрашное суденышко с такими же бесстрашными людьми на борту вступило в схватку с бушующими стихиями и выстояло. И теперь оставшиеся в живых люди собрались на палубе корабля, что бы поблагодарить Всевышнего за свое избавление.

Когда Виола очнулась, все ее бедное тело ныло и болело. Она не могла пошевелить ни ногой, ни рукой. Только ее душа была жива и заливалась слезами, что не смогла воссоединиться со своим Отцом Небесным. Но, если она прошла через весь кошмар этих последних недель и осталась жива, значит еще не время. Виоле предстояло решить, как же жить дальше. И болезнь в данной ситуации была ее союзником. Как часто мы жалуемся Богу на наши болячки и не понимаем того, что это Господь дает нам шанс подумать, проанализировать свою прошлую жизнь, сделать выводы и постараться исправить то, что еще можно исправить. Она твердо знала, что Господь ей поможет.

Вдруг она услышала слова молитвы, доносившиеся с палубы корабля, где собрались все пассажиры и матросы, чтобы отблагодарить Бога за свое избавление. Она попыталась приподняться и почувствовала, как нежные и заботливые руки помогли ей это сделать. Она увидела перед собой юную девушку, которая улыбнулась и прошептала: «Слава Господу, госпожа очнулась».

Виола никогда не видела ее раньше. В своем мокром и рваном платье девушка походила на нищенку с ангельским лицом. Ее темно-каштановые волосы были растрепаны, а ноги – босы. Наверное, она потеряла свои башмаки во время шторма. Но её стройную фигуру, не могло скрыть даже рванье, называемое платьем.

-Кто ты? - чуть слышно спросила Виола.

-Мэри. Ваш муж привел меня сюда ночью, когда Вам стало плохо, и велел заботиться о Вас.

Одно только напоминание о Чарльзе вызвало дрожь во всем теле Виолы. Почему он не убил ее, а оставил жить и мучаться? Боже, как же она его ненавидела! Но ведь он ее муж, и рано или поздно ей придется смириться с этим. Но это будет потом, а сейчас перед ней стояла эта девушка, почти еще ребенок, которая, возможно, и была той соломинкой, что Господь послал ей для спасения. Впервые за долгие дни и ночи она почувствовала чью-то любовь и заботу, и ее сердце наполнилось в ответ теплым чувством благодарности.

-Я так рада, что Вы очнулись, и кончился это ужасный шторм, - прервала Мэри ее размышления. – Может быть, Вы хотите пить?

-Да. Спасибо. Как ты попала на корабль?

-Меня купил Ваш муж. Я буду у вас служить.

-Но почему ты покинула Англию? - при воспоминании о доме, любимом Вилли и кормилице у нее защемило сердце, и слезы подступили к глазам. Чтобы не заплакать, она продолжила: «Ведь у тебя там, наверное, остались близкие?»

-Нет, у меня нет родственников. Я сирота. Отец умер, когда мне было 10 лет. Мы с мамой остались без куска хлеба после его смерти. Мама пыталась найти работу, но ее нигде не принимали. Вскоре она заболела и умерла. С тех пор я одна.

«Боже мой, эта бедная девчушка такая же одинокая и горемычная, как и я».

-Я тоже совсем одна, - тихо прошептала Виола. Она опустилась на подушку и закрыла глаза.

С палубы продолжали доноситься слова молитвы. Обе женщины мысленно присоединились к ней. Они благодарили Господа за его самый большой, хотя и самый трудный, дар – жизнь. Впереди их ждала неизвестность, но они были молоды и надежда, как факел, освещала их дорогу.

И снова дни сменялись ночами, складываясь в недели. Второй месяц подходил к концу. К концу подходило и их плавание. Не все пассажиры, севшие на корабль в Англии, благополучно доплыли до Америки. Шторм, голод, болезни сделали свое дело. Выстояли самые сильные, смелые и упорные. В таких путешествиях начинала зарождаться будущая американская нация. И тогда и сейчас самыми главными качествами этих людей были: вера, надежда, любовь. Вера в себя и свои силы, надежда, что их мечты исполняться и любовь к Богу и людям, живущим рядом. Для Виолы это путешествие стало двойным испытанием как физических, так и душевных сил. После страшного шторма, под неусыпным вниманием и заботой ее ангела-хранителя Мэри, она начала медленно выздоравливать и возвращаться к жизни. Её молодость была главным козырем в борьбе с болезнью и смертью. И однажды наступил день, когда после длительного затворничества, ей захотелось выйти на палубу, подышать свежим морским воздухом, понежиться под теплыми солнечными лучами, мысленно взлететь в небо и окунуться в море. В этот день она поняла, что, несмотря ни на что, она хочет и будет жить, радоваться каждому дню и благодарить за это Бога. Это решение было для нее результатом нечеловеческих душевных мук. Её истерзанная душа испытала любовь и ненависть, желание жить и умереть. И если окончание шторма, посланного матерью-природой, было для выживших людей залогом успеха их путешествия, то для Виолы это было началом душевной борьбы, которая наравне с физическими страданиями раздирала ее бедное больное тело. Господь не хотел, чтобы она умерла сейчас, и ей нужно было найти в себе силы жить и не просто жить, а вновь полюбить жизнь – этот замечательный, божественный дар. И последняя победная точка в этой борьбе была поставлена известием, что внутри ее тела зародилась новая прекрасная жизнь, которая должна стать смыслом всего ее дальнейшего существования. Ей захотелось поскорее покинуть её тесную, душную каюту, чтобы возблагодарить Господа за это чудо. Она не могла поверить в те изменения, которые произошли с ней за время путешествия. За последние месяцы ей выпало пережить столько испытаний, сколько выпадает на целую жизнь другим людям: любовь и ненависть, счастье и боль, встречу и разлуку. Из горнила этих потрясений она вышла как возрожденная птица Феникс из огня, получив в награду счастье материнства. Ее мысли о муже, после того как она поняла, что ждет ребенка, впервые не окрашивались в цвет ненависти. Ребенок примирил ее с жизнью, мужем и новой родиной, которую она обязательно полюбит всей своей душой.