Девочка моя!

...Осторожно, из прошлого… Тихое, пока далекое эхо. Гул в колодце, внезапная волна. С головы до ног – внезапный, волнующий, задержался на бедрах и скатился крупными каплями вниз. Разбился с громким глухим стуком. Тысячи осколков и в каждом – мое отражение. Тысячи темных бусинок.
Помнишь, я порвала зубами твои бусы во время…
Зачем снова все это возвращать – внезапно, неожиданно. Гром среди неба.
Истина моя? Пока. Я пыталась тебя забыть. Я пыталась тебя утопить в вине, но ты всегда старательно оставалась на дне и, когда вино заканчивалось, поднимала голову и хватала зубами воздух. И держала его до…
Прошли годы, потому что ничего не осталось от того прошлого.
Резьба сравнялась, краски выцвели, мозаика осыпалась. Рисунок потерял прежнюю остроту и покрылся пылью. Паук старательно сплел свою паутину, и картина обрела новую жизнь в подвалах сознания.
Я старалась спрятать этот шедевр, заставить шкафами с уродливыми витражами. Играла с другими, уверяла себя, тебя, других: люблю! Опять! И уже другой, бездарный автор марает холст своей кистью.
Ты улыбалась мне из зеркал и качала головой. Осыпала поцелуями мое отражение, прижимала к себе, заставляла трепетать закрытые веки и порхать, нагнетая ветер прошлого – ресницы. И синие глаза вновь пытались впитать твою улыбку, когда ты видела – как на меня действуют твои прикосновения.
Пылью покрылись те воспоминания.
Я говорила другим: люблю! А в снах целовалась с тобой. Я пыталась забыть, самозабвенно отдаваясь играм в любовь.
Я притворялась нежной, искренней. Дарила влюбленные взгляды (много было таких, и никто не ступил на престол постели), таила нежные дразнящие вздохи. А сердце смеялось: какой фарс!
Теперь я слышу от других про себя: «она умоляет меня о встречах, она до сих пор звонит мне, плачет, просит… Она любит меня до сих пор!»
И сердце смеется цинично: что же, хорошая игра! Ты обманула их. Но не обманешь меня. Я знаю тебя как свой ритм в моменты поцелуя с воспоминанием...
Бедное сердце… Прошу тебя, обманись.
Оно, утомленное мольбами, притупляет на миг свою бдительность.
Радостная, убежавшая от своего тюремщика, ныряю в омут Интернета. Снова ищу себе новую пассию. Вдруг эта, новая, выгонит из моего бокала ту самую ехидную истину?
Но с монитора – будильником-колоколом – «Девочка моя»… Встрепенулось сердце. Проснулся тюремщик. Снова зазвенел сладостными ключами воспоминания. Кружится голова… За долю секунды пролетают перед глазами: - ночь… гаражи… мы в темноте хрупко-пугливо, отдаваясь древнему, непереборимому; - я звоню в дверь, вхожу, ты ко мне… едва вспомнили закрыть дверь; - нежно, страстно, на постели - .
Помню, как ты мне доказала, что может пошатнуться мир, сжаться и взорваться тысячью звезд вселенная, а темнота (чернее черных дыр) осветится множеством солнц. Меня нет. И в реальность меня зовет только твой голос: «Девочка моя»… нежный, ласковый с хрипотцой. Ты всегда любовалась мной, моим восторгом. Так художник любуется завершенным шедевром…
И уже позже, после, много (рек) спустя…
Я шагаю по лунной тропе в бесконечность. Из темноты ко мне иногда приходят люди. Я не хочу и не буду знать ни их прошлого, ни будущего. Одни хотят ласки и слов, другие – драки. С одними я иду немного (нам по пути и есть что рассказать друг другу), других выкидываю со своей тропы и предпочитаю забыть. Эти мне не попутчики. Только портят дорогу и закрывают свет своим мелким, острым, уродливым… Если идешь в темноте одна, по дороге в неизвестность, то лучше идти с теми, кто сделает твой путь короче, так гласит древняя мудрость.
Я ей следую. Делаю дорогу короче приятным общением, а иногда разминаюсь хорошей дракой, дарю кому-то надежду, маленький обман, а кому-то (щедрый дар, о котором я, скорее всего, так и не узнаю) - собственную дорогу, кому-то – овраг и ухабы. Но это уже их дороги, чаще всего, ненужные и чужие мне. Созвонимся позже.
Потому что пока меня ведет та, из прошлого, чьи слова я стараюсь спрятать за туман, скрыть оврагами луны, затыкаю уши, чтобы не слышать, ускоряю шаг, чтобы уйти от всего этого… «Девочка моя»…