Камень

Под толщей зеленоватой воды, на дне Уинстонского озера, лежал одинокий камень. Он наполовину врос в песок, кругом плавали рыбки, роились тысячи икринок, мириады песчинок, а где-то справа, и немного неподалеку слева, виднелись зеленые стебли камышей. Камень чувствовал, что здесь - не его место, что он совсем чужой, что он должен находиться совсем не здесь. Но он лежал недвижим. К тому же, его обвивала толстая, белая, уже слегка посеревшая от воды, веревка. Веревка была тугим узлом завязана на шее утопшего лицом в песке человека. Рыбы своими губами потихоньку пробовали новое для них лакомство. Разве знали они, эти глупые рыбы, как не хотел этот камень оказаться под водой? Как не хотел он увлекать за собой этого человека, который просто пошел нарвать цветов для своей матери, но он не мог выбирать свою судьбу, как и его собрат по несчастью, лежащий рядом и связанный с ним одной веревкой. Веревка тоже страдала - ее узлы, обязанные вокруг камня и шеи, сжимались в воде все туже. И веревка все еще помнила быстро угасающий пульс, вспышка которого была так ярка, а потом после всплеска затихла навсегда.
Шло время, и камню стал близок этот неподвижный мертвец. Пусть он пух на глазах с каждым днем, но в этом камню виделась какая-то жизнь, пока он сам был недвижим. И лишь веревка колыхалась в воде, потревоженная течением.
А однажды проплывающая мимо щука вцепилась острыми зубами в веревку, и под ее напором веревка сдалась и отпустила человека. Тот всплыл медленно, словно бы ему этого не хотелось. Камень с тоской смотрел человеку вслед. Часть веревки осталась с ним, а часть уплыла на поверхность озера.
А потом камень услышал заглушенный толщей воды какой-то пронзительный звук - это был крик. Вслед за этим на поверхности озера забрезжили десятки теней, и их звуки заполонили все вокруг. Лодки проплывали туда- сюда, сидящие в них люди прокалывали воду длинными деревянными палками и пытались что-то найти в воде. Камень хотел поговорить с этими палками, но они были заняты. А потом, спустя несколько дней, странный человек, затянутый в резину и в стеклянной маске на глазах, схватил его обеими руками и попытался вытащить. Не получилось. Ему помогли его товарищи, тоже во всем резиновом и тоже в стеклянных масках. Камень подцепили веревками, собратьями обрывка, обвязанного вокруг него. Он впервые за много дней и ночей увидел свет солнца. Потом его и обрывок веревки упаковали в большой пластиковый пакет, приклеили на него бумажку и отправили куда-то на старом, дребезжащем автомобиле.
Камень лежал теперь в сухой и теплой комнате, задвинутый на одну из полок. Вокруг него находились и многие другие предметы - молоток, одинокий и холодный, утюг, еще более холодный и немного злой, и даже охотничий нож, полный презрения к своим невольным знакомцам.
Спустя несколько дней камень был внесен в какое-то ярко освещенное помещение, где слышал гул голосов, которые, впрочем, были ему непонятны. После стука деревянного молотка обо что-то не менее деревянное, голоса притихли. Они очнулись чуть позже, но теперь говорил кто-то один.
Прошла неделя, или даже две. Камень периодически выносили из одного помещения в другое, пока он не остался лежать на далекой, одинокой полке в окружении пистолетов разных видов, не менее разнообразных ножей и странных созданий, выточенных, словно шило. Там он и проводил свои дни. Полка была настолько далекая, что камень никак не мог слышать, как в одной холодной комнате жуткий зуд четырех тысяч вольт забрал чью - то жизнь.