Нас может быть

Оно смотрело на нас и горько смеялось – бородатое дождем небо: «Вас так мало – вас, может быть, двое… вас может быть еще меньше – вы можете стать одним, но уже сейчас, вас может быть трое, только… не торопитесь… не торопитес с ним…»
Я смотрю на небо, как будто сидя в его глазу, как будто смотрю из зрачка в радужку…
«Да у тебя ресничка! Угадай, на каком глазу?»
«На третьем…»
«Угадала.. сдувай.»
Стой. Тишина, стой, не убегай никуда, терпи… смотри – в небо, смотри тихо, почти шепотом…
там – безумный бородач, он закрывает тебе глаза своей колючей прозрачной бородой, чтобы ты не видела его глаз, чтобы ты не видела его роста, чтобы не испугалась и не влюбилась в него… чтобы не пришлось ему нагибаться за тобой, чтобы потом, бесконечно долго разгибаясь и поднимая тебя наверх, ему не пришлось бы смириться с тем, что ты улетела – отсюда виднее куда лететь… вниз.
Поэтому ты стоишь на земле, а он – стоит под землей, и земля касается его ног и омывает их своей водой. А в руках его – знакомый забавный шарик, на котором он разглядел светящуюся точку.. нет.. две точки… по разные стороны… сколько тысяч раз ему приходилось простраивать для них мысленно траектории перемещения. Сколько раз они возвращались обратно, сколько не слушались, но потом, устав и отчаявшись, шли по светящемуся пути его манящего взгляда… шли за светом, и приходили друг к другу.
никогда в жизни не представляла его таким.
Его волос так много, что они невидимы и свободны! И есть что-то в этом с моей планеты… во взгляде… в жесте… в руке, касающейся руки… «О, Боже, зачем ты это делаешь.» И еще – я люблю запах белой горы. Гарольд. И белого китайского иероглифа на черной ткани твоей одежды. И ослепительно-знакомый скат твоего носа. По нему пролетает мой взгляд, и приземляется в разноцветный туман-водопад.

А во сне мы друг другом беременны. Танцем. Историей. Поцелуй в поцелуе.