Три богатыря

 С л а в а доблестным «черным беретам»!

С л а в а вооруженным силам России!


С л а в а русскому оружию!


С л а в а!

С л а в а!

С л а в а!








Часть 1.

-Ну, кажется, все сделал: пакет в штаб дивизии доставлен, благодарность за хорошее воспитание личного состава получил, нагоняй за недосмотр – тоже (Узнали все-таки про драку). Даже привет передать успел сержанту медицинской службы Леночке от одного старлея. Только ничего у вас, товарищ старший лейтенант, не получится. Уж я-то знаю, кому сигналят маячки синих глаз,- так думал, следя, за дорогой из армейского УАЗика старшина морской пехоты энского военного округа прапорщик Иван Фокин. – Не забыть бы «цинки» с патронами в условленное место ребятам доставить. Попросили попутно.
Машина резво бежала по влажному после дождика асфальту, наматывая на колеса километры трассы. Широкомасштабные учения подходили к концу. Надо еще чуток поднапрячься, чтобы «красным» нос утереть. Вобщем – то силы были, вроде, одинаковые что у « красных», что у «синих»: выучка ведь одна. Но «синими» командовал… Эх! Вот командир! Башка! Стратег! Карту читает, словно сам каждый метр этой земли на брюхе исползал. Знает, где засаду устроить, где технику по болоту провести, чтоб не увязла. И человек хороший: похвалит – не зазнаешься, отругает – не обидишься.
Машину тряхнуло на рытвине.
-Стрельцов, аккуратнее. Да не гони так. Время ещё есть. Только бы на вертушку «красных» не нарваться.
-Виноват, товарищ прапорщик. А на вертушку не нарвёмся. Скоро на грунтовку в лес свернём.
-«Виноват», - прапорщик снова задумался. – Знал бы ты, как я из-за тебя сегодня был «виноват». И кто это «стукнул», что у нас ребята вздумали в волейбол табуретками играть? А зачинщиком оказался – кто б подумал? – рядовой – первогодок Сергей Стрельцов. Да, вот этот самый, что сидит сейчас рядом и лихо ведёт машину.
Впрочем, начал не он, а один из «стариков». Обычное дело: пришёл в роту нескладный парнишка, и стал центром насмешек. То ему перед подъёмом рукава на гимнастёрке узлом завяжут, то портянки вместе сошьют, то в строю вдруг «споткнётся». Особенно старался один длинный, рядовой Чернов по кличке «Перископ». Так Стрельцов не нашёл ничего лучше, как вызвать его на дуэль. Официально.
Однажды на доске, где обычно висит стенгазета, появилось объявление:

«Я, рядовой Стрельцов, вызываю рядового Чернова на дуэль из личного оружия. Предлагаю стрелять по мишеням на скорость. Условия: «убитый» месяц не разговаривает ни с кем, кроме командиров, и держится особняком. Отказ расцениваю, как трусость».

Дуэль состоялась. Но не на стрельбище, а в кубрике. И не на автоматах, а на табуретках. В подробностях старшина так и не смог разобраться, но понял, что Чернов в очередной раз «наехал» на Стрельцова. А тот уже не выдержал, и «засветил» атрибутом мебели в голову обидчику. Дальше – как в кино. «Старик» ответил тем же, но не рассчитал, и попал в рядового Талого, такого же «старика».
-Ой, Санек!- вскрикнул Чернов,- я нечаянно!
-За «нечаянно» бьют отчаянно, встал, потирая ушибленное плечо Талый, и сделал шаг к Перископу.
-Что-то будет,- прошелестело по кубрику.
-Да ты что, Санек, из-за какого-то салаги! На своего!
-Достал ты уже всех, Перископ! Понял? Чего к пацану пристал? Забыл уже, как сам «толчки» по ночам чистил? Нравилось?
Порядок в помещении наводили все вместе. Хмурился Талый, сверкал синяками Чернов, испепеляя взглядом двух своих противников.
-Серега, ты этого длинного не бойся. Но и задницу не чеши, когда будет рыпать, - наставлял потом молодого Александр. – Просто сделайте ему вот так: опа!
-Ой!
-Да не «ой», а на ногах стой, салага.

Но кто же все-таки «стукнул» про драку? Может дежурный. Разберемся.
-Талый, не спишь? – оглянулся старшина.
-Ага, уснешь с этим каскадером. Чуть «дегтярь» не выронил.
-Ты на руки поплюй, - подал голос Стрельцов.
-А ты на руки знаешь что сделай?
Так, незло переругиваясь, трое продолжали двигаться. Старшина не зря взял с собой этих двух бойцов. После стычки в кубрике он часто видел их вместе. Благодаря Талому Сергей стал крепче физически. Во время самоподготовки в спортзале они вдвоем «оттачивали» тот или иной прием. Доходило уже до того, что «молодой» заваливал «старика». А в библиотеке Талый без своего товарища ну никак не мог выбрать книгу по душе. И откуда Сергей знал, что любит Санек читать? Ведь только что листал этот роман – не приглянулся. А тут советник появился, лекцию прочитал о творчестве автора. Взял. Зачитался. Едва наряд не схлопотал.

Тучи рассеялись. Выглянуло солнце, засверкало на листьях капельками дождя. Теплый ясный день набирал силу. Еще только начало сентября, а некоторые деревья уже стояли тронутые первым дыханием осени. УАЗик подпрыгнул, съезжая с асфальта на грунтовку. Дорога пошла лесом.

 Чтобы не пришлось любимой плакать
 Крепче за баранку держись, шофер. –

запел Талый.
-Ты за свою любимую не переживай. Держись за пулемет, не вылетишь. Да! А ты от нее еще не получил ответ на мое письмо?
-Что значит «на твое письмо»?
-Ну, я же тебе его писал. Нет, товарищ прапорщик, смотрите, что получается: пишет письмо любимой девушке. И всего – полстранички. Ясно: сухое, как прошлогодний лист. Я ему подсказал, что надо написать, как написать. Понравилось – сам сказал. А ответ почитать не дает. Справедливо?
-А ты сам товарищу даешь письма от девушки читать?
-Не-а, не даю. По двум простым причинам: во-первых – нет таких писем, во-вторых – нет писем, потому что девушки нет.
-Не свисти. Недавно письмо от девчонки получил. Скажешь «нет»? Вон оно у тебя до сих пор в кармане.
-А-а! Так это сестренка пишет. Это могу дать почитать. Вот приедем. Нас у матери двое: я да сестренка. А бати нет. Помер – сестренке год был. Так что я все летние каникулы старался где-нибудь работать. Да и за этой малявкой надо было приглядывать. Такая «стрекоза»! Только перед моим отъездом угомонилась немного. Пора уж: в восьмой класс перешла. Вот и не успел ни с какой девчонкой роман закрутить. Гулять-то некогда было. Сергей замолк, улыбаясь своим мыслям.
-Успеешь еще. Зато спишь крепче. Не думаешь: дождется – недождется. Приедем – я тебе тоже почитаю письмо, только сам. Лады?
Ох, за что я люблю по лесным дорогам ездить: сидишь, вроде, в машине, а закроешь глаза – чисто по морю на катере идешь.

Нас качало с тобой, качало.
Нас качало в туманной мгле.
Качка в море берет начало…

-Товарищ прапорщик, что это? Ну, Шурик – панфурик, накаркал: будет тебе сейчас туманная мгла. Старшина и сам уже заметил необычное явление природы: вдруг куда-то делось солнце, и стал надвигаться туман. Если верить карте, то лес скоро должен кончиться.
-Товарищ прапорщик, дорогу плохо вижу.
-Давай самый малый вперед. Талый, к машине.
Иди впереди, следи за дорогой. Что-то мне этот лес не нравится. Стрельцов, ты поворот не спутал?
-Как – будто нет. Не первый раз здесь еду. Только…
-Что?
-Трясет, кажись, сильнее. Вот этого дерева у дороги не лежало. Может, лесорубы…
-А может, ты просто с пути сбился? Ладно, разберемся. Талый, вернись. Ты где?
Странно: туманы тут не редкость, но чтобы в начале дня, да такой густой.
-Здесь я. Ох, ну и туман. Может, переждем?
Старшина достал карту. Поставил крестик.
-Сейчас мы здесь. Ждать, когда рассеется туман не будем. Машину откатим в сторону, закроем ветками. Все необходимое – в вещмешки. Тут еще должна быть трасса. Попутку поймаем.
-Или у кого конфискуем на время.
-Санек, с такой харей…
-Отставить! За дело, ребята. Вон туман как сгущается. Стрельцов, под сиденьем сухой паек. Забери. Кто знает: вдруг пригодится.
Через несколько минут небольшой отряд мог продолжать движение. У каждого за спиной был увесистый вещмешок. Патроны, шумовые гранаты, продукты – все разделили поровну. Эх, жаль, рации нет. Сейчас бы со своими связались. Идти старались быстро, но в двух шагах уже ничего не было видно. Даже время словно остановилось. Пора, пора бы уже кончиться лесу.
 
Часть 2.

-Э-э! Ты чего, мужик? Да отвали, чего пристал? – это голос Стрельцова. Он идет замыкающим. – Товарищ прапорщик, тут… Да убери свою палку. Как врежу сейчас, так уши проглотишь!
-Стрельцов, отставить! В чем дело? А где Талый? Рядом послышалась возня.
-Вот я. Товарищ прапорщик, тут как будто кино снимают. И туману наверняка они напустили. Фильм – похоже – исторический: одежда у них старинная. Я им говорю: «Отстаньте, мы не ваши». А один в меня – копьем. Вот.
Солдат протянул сломанное древко с острым наконечником.
-Пусть теперь за инвентарь расплачивается, чурка бестолковая.
-Урус, стой! – послышался рядом окрик.
-Не понял.
-Стой! Резать буду!
Несколько копий уперлось в грудь трем морским пехотинцам. Туман начал рассеиваться. Показался мутный диск солнца. Парни стояли среди пыльной дороги, а впереди…
Вокруг группы девушек одетых в длинные домотканые рубахи гарцевали на невысоких конях наездники. Ну, чисто монголо-татары. Иногда доносился свист нагайки, после – сдержанный вскрик.
-Точно кино. Или представление с привлечением нас. Я же говорил. Только хоть бы предупредили. Я бы форму погладил, на автомат ленточку нацепил.
Рядовой Талый шутил, хотя лицо его было серьезным. В голове каша, но каша – что называется – варилась.
-Может, конечно, и кино, но как-то все странно, - подумал старшина, - и дорога, и туман этот. Да еще такая встреча. А может…
Смутная догадка пронеслась в голове, словно током ударила. Да-да, он где-то читал, что примерно так и бывает, но… но неужели это сучилось с ним с Иваном Фокиным. И когда? Под конец учений! Как же теперь?
Стоп!
-Парни, сейчас разберемся. Быть начеку. Эй, кто у вас тут за главного?
-Молчи, урус! А ну, на колени! Не видишь, кто перед тобой?
Свистнула нагайка. Старшина успел увернуться, но копье снова нацелилось ему в грудь. Подбежал тот, со сломанным древком. Что-то быстро залопотал своим, тыча пальцем в Талого.
-Саша, ты, чем его обидел?
-Да, товарищ прапорщик, когда он меня ткнул, я у него копье отнял, обломал маленько, а его чуток толкнул. Он растянулся, потом заорал.
-И меня копьем ткнул. Потом веревку на шею хотел накинуть. Может, вздуть этих грубиянов? А?
-Правильно. К бою! Саша аккуратнее с пулеметом. И прежде чем снова засвистела, плетка замелькали в воздухе руки и ноги – свои и чужие вперемешку с автоматами и копьями.
-Ай, шайтан! Вай-вай, урус черный шайтан!
-Вай! Убери своя дубина!
-А своей плеткой хочешь?
-Вай! Лучше плетка, чем шайтан – дубинка!
-Ты что, урод, автомат ни разу не видел?
-Ребята! Сзади!
Заметив возню, всадники оставили девушек, и обнажив кривые сабли, помчались на выручку к своим.
Раздалась холостая очередь.
-А ну стоять! Талый, ко мне. Стрельцов, пригляни за теми.
Два всадника остановились. Третий продолжал двигаться. Под ноги его коня полетела шумовая граната. От резкого звука кони встали на дыбы, скинув наездников в дорожную пыль, и умчались проч. Один из подшефных Стрельцова снова что-то залопотал, чуть приподнявшись, тем – на дороге. Наши парни смогли понять только уже знакомое «шайтан-дубинка».
-Встать! – скомандовал старшина.
Они встали на колени, закрыв голову руками.
-Где ваш старший, или как вы его называете?
-Там мурза, - махнул рукой один, не поднимая головы.
Старшина посмотрел по направлению руки и только сейчас заметил впереди группы девушек какую-то повозку. Из нее с любопытством глядел на все происходящее тот, кого называли Мурзой.
-Саша, ты что-нибудь понял?
-Поверить не могу. Словно на другую планету попали. Или в другое время? Но как так могло случиться? Неужели, сквозь туман…
-Потом поговорим. Пока помоги Стрельцову связать этих вояк, и ко мне. А я с мурзой побеседую. Проходя, мимо девушек старшина поймал на себе робкие взгляды. В глазах любопытство и страх. Страх перед русскими, но какими-то странными воинами.
-Ничего, девоньки, - улыбнулся он, - все будет хорошо. Я сейчас вон с тем « мешком» поговорю, а вы посидите на травке. Нечего в пыли стоять.
Несколько голов повернулось в сторону повозки.
-А-а, это. Так и быть: спрошу разрешения. Эй, Мурза. Сидевший в повозке привстал. Один из слуг, находившихся, рядом помог ему сойти на землю.
-Эй, ты, вели девушкам на траву присесть. Устали, поди, сердешные. И вообще: кто ты такой, и что все это значит?
-Как разговариваешь, урус! – пискнул мурза, удивляясь самому себе. Он видел, как три незнакомца расправились с его храбрыми воинами, и страх помимо воли забрался в его душу. Но нельзя совсем терять своего достоинства.
-На колени! – на указательном пальце сверкнул дорогой перстень.
Рядом грохнул одиночный выстрел. Мурза от неожиданности присел. Его слуги упали в пыль.
-Тише, Сашок. Девчонок пугаешь. И так стоят трясутся. Но вон начальник разрешил им присесть. Не так ли?
Тот быстро закивал.
-Вот видишь? Один вопрос решили. Поди успокой родимых, и побудь там. Мало ли чего. А ты отвечай, да побыстрей: кто такой, куда вы все идете?
-Я мурза Ташту-бек. Ходить на Русь оброк собирать. Молодой уруска Орда гнать. Три «черных» воина ходить, моих джигитов бить. Вай, плохо Ташту-беку будет. Мажут-хан голова рубить будет. Скажи «черный» воин, какому князю ты служишь?
Задумался старшина на секунду. Какому князю? А может, сказать ему, что они из будущего пришли? ( Где они – сомнений не оставалось. Узнать бы только время.)
-Я служу Советскому Союзу. Слыхал?
-Советский Союз? Не слыхал. Сильный, наверно, князь, богатый, раз такой воин имеет.
-Ага. Сильный и богатый. Не одни лапти стопчешь, пока все владенья обойдешь. Люди у него одеты, обуты, накормлены. За слабых заступается, а в драке всегда верх берет.
-А где земли твоего князя?
-У тебя на бороде. Усек?
-Талый, ты что? А пулемет где?
-Сереге дал подержать. В нем боевые. С этой оравой так спокойнее. А этот «дятел» уже задолбал. Все ему расскажи. Эй, мешок с навозом, шайтан-дубинкой по башке хочешь? Что мухоловку разинул? Отвечай. Это тебе не перед рабами нос задирать.
-Погоди, Саша. Ты его автоматом, а может, это предок нашего сержанта Таштубекова. Вернемся в часть, а сержанта нет. Вроде, как и не родился.
-Так значит…
-Значит, ведите со Стрельцовым сюда тех джигитов и пусть катятся. Их время еще придет.
Спотыкаясь, опираясь, друг на друга подошли татары к повозке. Никто не смел, поднять головы. Ташту-бек сказал какое-то слово, от которого они вздрогнули и еще ниже опустили головы. Потом обратился к старшине:
-«Черный» воин, верни им оружие, верни уруску.
-Оружие полагается носить мужчинам. Мы не считаем мужчинами тех, кто воюет с женщинами. Пусть любой подойдет и отберет у меня свое оружие.
-Отдай уруску. Это наши рабыни.
-Ну, товарищ старшина… - Талый стоял, перекладывая из руки в руку автомат.
-Отставить! Все, разговор окончен. Идите, пока я еще могу удержать своих воинов.

-Так, девоньки, давайте теперь с вами поговорим. Кто вы? Откуда. Да сидите, куда повскакивали? Вот так. И не бойтесь. Татары ушли, а мы вас сейчас домой проводим. Только скажите, где вы живете.
После недолгого молчания встала одна, которая посмелее, поклонилась в пояс.
-Спасибо вам, люди добрые, за то что отбили нас у поганых. Только они ведь снова придут, еще большим числом. Они не отступятся.
-Как звать тебя, девица красная?
-Настеной кличут, - зарделась девушка. – От Переславля нас гонят. Мы в поле работали. Вдруг поганые налетели. Мужики наши не успели: далеко были. Да и ладно, что не успели. Снова бы кровушка пролилась.
Настёна закрыла лицо руками. Потом немного успокоившись, спросила:
-Сами-то вы кто? Понятно, что русичи. Ни на немцев, ни на татар не похоже. Только чудные какие-то. И доспехи на вас непонятные. Вон трубка как трещит, да еще огнем сверкает. А кольчугу что вам воевода ваш не выдал? Засекут без кольчуги-то.
-Спасибо, Настёна, за заботу. Привыкли мы как-то на своей земле без кольчуги обходиться.
-А далеко ль ваша земля?
Посмотрел старшина куда-то вдаль, окинул взглядом лес, покрытый легкой дымкой.
-Русичи мы – верно говоришь. Значит, и земля наша – вся Русь. А татары эти уже не придут. Им мурза дал понять, что их дома ждет. Но до того как слетят головы узнают другие и о «Черных» воинах, и о шайтан-дубинках. Узнают – задумаются.
Оживились девушки, подняли головы, смотрят без страха.
-Назвали тебя поганые «черным» воином, - вступила в разговор другая, - а душа – вижу – у тебя светлая. Назови имя своё и воинов своих, сделай милость.
-Иваном меня звать. Тот воин, с длинной трубкой, как Настёна сказала, Сергей. А самый разговорчивый – Александр.
-Ой, Александр. Как наш князь, - защебетали девушки.
-А кто ваш князь?
-Дак Александр Ярославич. Аль не слыхали? Невский.
-Невский? Как не слыхать? Слыхали. Про него у нас даже…
Стоп! Парни, отойдем в сторонку. Девоньки, кто из вас поглазастее, поглядывайте на дорогу. Что заметите – крикните. Мы рядышком будем.

-Что скажете, ребята? Стрельцов, о чем задумался?
-Как же это, товарищ прапорщик? Мы что – в другое время попали? Как, почему? А назад как же? А если совсем здесь останемся? Мамка не переживет, - он тронул рукой карман, в котором лежало письмо из дома. – Что ей напишут: пропал, сбежал, утонул? И ребята там патроны ждут. Пойдут искать. Найдут, пустую машину. Что о нас подумают?
-Талый, ты что скажешь?
-А что сказать? Думаю: помочь надо предкам. Походим, посмотрим, татар пошугаем. Может, своих коренных пращуров встретим. В часть – я так понимаю – не скоро попадем. Жаль только: не узнаем, как учения закончились. Да еще – Серега прав – обидно будет, если о нас подумают плохо.
-Д-а-а, дела-а. Вобщем так. Долго мы здесь пробудем, или нет, вернемся, или совсем останемся – это как получится. Но сейчас мы вот в такой ситуации. Сергей, ты у нас самый начитанный. Сможешь определить, где мы, в каком году. Хотя бы примерно.
-Товарищ прапорщик.
-Парни, предлагаю пока забыть про звания.
-Есть! Ой! Лады. Вобщем, Иван Игнатьич, Настёна сказала, что их гнали от Переславля. Тут Плещеево озеро рядом. Разрешите на карту взглянуть. Тю! Так мы ж, примерно, здесь. Вот Волга. Ее недавно форсировали. Где-то здесь наш военный городок. Значит, территориально мы никуда не пропали. Теперь выясним время. Князь здесь сейчас Александр Невский. Значит сейчас тысяча… двести…
-Чего?
-Тихо, Саш, не мешай. Александр Ярославич стал называться Невским, когда шведов на Неве разбил. А это было в 1240 году. Теперь осталось узнать, было ли ледовое побоище, и все станет ясно. Это можно у девушек спросить.
-Не надо. Мы спросим, они спросят. Правду скажешь – не поверят. Разбегутся еще. А неопределенно отвечать тоже чревато. Думаю – это мы и сами скоро узнаем. Ледовое побоище было в 1242 году. Так?
-Так, това… ой!... Иван Игнатьич. Пятого апреля.
-Серега, ну и голова! Откуда ты все знаешь?
А ты что, про Александра Невского не слыхал?
-Слыхал, конечно, но…
-Все, ребята, пошли. На дороге глядеть в оба. Что, девоньки, заждались? Ну, показывайте, куда идти, а то солнце уже за полдень перевалило.

Часть 3.

Как приятна, как легка ты, дорога к дому. Идут девушки, переговариваются, поглядывают на своих спасителей. Нет-нет, да и смешок раздастся. Вот и хорошо. Значит поверили. Значит, понимают, что в безопасности. Одна помоложе цветы вдоль дороги собирает. Девчонки – одно слово. Смотрят на них парни. Тоже любопытство разбирает: а вдруг кто-то из них чья-нибудь пра-пра-пра… ну, родственница чья-то? Вон та с длинной косой, что к придорожному цветку присела – кто она?
Приотстал немного рядовой морпех Серега Стрельцов, приблизился к незнакомке. Та, заметив его, выпрямилась, глянула настороженно.
-Не пугайся, девушка. Я только… Ну… вобщем… Слушай, скажи, как тебя звать?
Потеплел девичий взгляд. Запрыгали в глазах бесята.
-А по что тебе? – зажурчал, как чистый ручеек ее голос.
-Так… Интересно…
-А-а. Интересно? Что ж ты, спаситель мой, зарумянился, как маков цвет? Смутился никак? А поганых вон как обхаживал. Я видела. Валились, словно снопы в бурю.
-Так я ж не один их…
-Зарянка, не отставай! – послышалось с дороги.
-За-рян-ка-а, - нараспев произнес морской пехотинец под зазвеневший серебряным колокольчиком девичий смех.
-Командир! К бою! – вдруг остановился Талый. – Всадники.
Впереди на дороге поднимались клубы пыли.
-Ага, вижу. А ну-ка, девоньки, сошли с дороги, присели. Стрельцов, отдай «дегтярь» Талому, сам – к девушкам.
-Во-во. Будешь у нас, как Петруха в «Белом солнце».
-Пулемет не потеряй, тезка князев.
Всадники приближались. Двое медленно двинулись навстречу.
-Иван Игнатьич, может, срезать их прямо отсюда, пока не приблизились, да дальше пойдем?
-Не спеши. Это и вблизи успеем. Смотри: всадники, будто другие. Видишь: на головах шлемы с острым верхом. И мечи сбоку. Похоже на русских воинов.
-Ну и ладно. Значит, на этот раз без драки обойдемся.
-Погоди, как еще встретят.
-Так ведь свои же, русские.
-Так ты же не в двадцатом веке.
-Эй! Кто вы такие? – послышался грозный окрик.
-Командир, какое знакомое начало беседы. А вы кто такие?
-Талый, вперед батьки в пекло не лезь. Не серчай, уважаемый, не знаю, как величать тебя. Мы русские воины, только заблудились немного.
-Слышь, десятник, - подал голос другой всадник, - демоны это. Вот те крест – демоны. Глянь: одежда на них черная, на ногах – ни лапти, ни сапоги. Это специально, чтобы копыта прятать. А в руках – глянь – палица – не палица, и не меч, и не ятаган . Дубинка это колдовская. Демоны. Точно демоны.
-Погодь, Дементий. Встречались мы и с демонами, и с татарами лютыми, и с другой разной нечистью. Не спеши. Сейчас разберемся.
-Иван Игнатьич, это случайно не ваш предок? Вашими словами говорит.
-Глянь, глянь, перешептываются. Не иначе порчу хотят напустить. А тот вон – в сторонке – глянь, уже своей дубинкой на нас указует.
-Поликарп! – вдруг раздался девичий крик.
-Агафья! – соскочил с коня один из всадников.
Двое на виду у всех бросились в объятия друг-друга.
-Поликарп.
-Агафьюшка, лада моя, звездочка ясная. Думал – уж не увижу тебя боле. Прознали мы, что поганые приходили, собрались в погоню. А вы гляжу – живы – здоровы, слава Богу. Агафьюшка.
-Поликарпушка.
-Но растолкуй, как вы оказались здесь? Где татары? А это кто с вами.
-Ой, да свои это. Русичи. Поганые нас гнали. Вдруг они на дороге появились. А татары – на них. Они – на татар. Татары кричат: «Урус-шайтан!» Вон тот воин мурзу мешком с навозом обозвал. А этот как в них что-то кинет, как оно загремит. Татары с коней попадали. А эта трубка как затрещит, как огнем сверкнет…
-Ха-ха-ха! – зашелся в смехе десятник. – Поликарп, уйми девку. Громче ее тут никто не трещит.
Парень с девушкой не заметили, как оказались в центре небольшой толпы.
-Ну, девка! Ну, рассказала! – продолжал греметь голос. – Добро, коли свои. Антипом меня кличут. Десятник я в дружине князя нашего Александра Ярославича. А вас как звать-величать?
Старшина назвал имена.
-Скажи вот еще что…
-Извини, Антип, что перебиваю. Девушки устали. Голодные – поди. Да и нам не мешает перекусить. Как ты на это смотришь?
-Радуют речи твои, Иван. Видать, заботишься о своих воинах, коли и о девках наших вспомнил. Есть тут место одно от глаз людских скрытое. Туда пойдем. Там и заночуем. А по утру дальше двинем.

Небольшая круглая поляна в лесной глуши. В центре – место для костра. По краям – крытые ветками землянки и кучки примятой травы. Откуда-то появились котлы, деревянная посуда. Какие-то мешочки. Видать – место обжитое.
-Иван, тут озерко недалеко. – Антип достал из схрона сеть. – Сейчас мои молодцы рыбки наловят, девки ушицу сварят. Попируем.
-Я что думаю: давай моих ребят в дозор поставим. Саша, Сергей подойдите. Сейчас один из вас пойдет в караул.
-Разрешите мне.
-Разрешите мне.
-«Петруха», у тебя пост номер один: камбуз под открытым небом, да с такими поварихами. Самое дорогое охраняешь, и недоволен оказанным доверием.
-Иван Игнатьич, разрешите ему в лоб дать.
-Ах ты, салага! Это ты на «старика»? Да я тебе… У-у-у.
-Отставить! Ну… пацаны! Оба пойдете, но по очереди. Сначала Талый. Сергей, а ты по хозяйству помоги. Все.
-Иван, о чем они – я не понял?
-Не обращай внимания. Молодая кровь играет.
-А-а. Дело знакомое. Так говоришь, в дозор? Это без меча, да без кольчуги?
-Потом объясню, а пока поверь на слово: это (старшина показал на автомат) не хуже меча.
Глянул Антип на штуку непонятную, поскреб в затылке.
-Анисим! Подь сюда. Пока рыбачишь, дай кольчугу свою. Наш гость в дозор пойдет. Не гоже без кольчуги, Иван: вдруг прилетит стрела поганая. Савва! Собирайся. С Александром пойдешь. Да не слушай ты Дементия. Никакие это не демоны. Люди из крови и плоти. Вот, гляди, - потолкал Антип наших ребят. – Но смотри там, - погрозил он пальцем, - не зевай.
-Антип, дозволь и я своему воину наказ дам. Они чуть отстали.
-В общем так, Саша. Гляди, присматривайся, лишнего не болтай. Возьми один рожок с боевыми. Но это на крайний случай. Вопросы есть? Ну, как говорится, с Богом.

-Повезло Сашке: в настоящий дозор пошёл, а я опять с девчонками, - думал Сергей, рубя боевым топором сухое дерево для костра. Рукоятка удобно лежала в ладонях, и всё своё отчаяние он вкладывал в удар. Упало одно дерево, другое…
-Эй, спаситель, ты весь лес собрался вырубить?
-Зарянка!- От неожиданности Сергей даже топор выонил. - Ты что здесь делаешь?
-Траву собираю для отвара, чтоб за ночь силы восстановить. А матушка тебя как называет?
-По-разному: Серёжа, Сергунька. Иногда «горе моё».
-Почему «горе моё»?
-Сделаю что-нибудь не так, вот и назовёт. Когда и затрещину даст. Строгая она, но ласковая. Нам с сестрёнкой то моро… Ну, сладостей, вобщем, часто покупала. Ты что, Зарянка? Что с тобой?– встрепенулся Сергей, увидев слезы на газах у девушки.
-Да так. Свою матушку вспомнила. Угнали ее в полон татары. Где она сейчас? Жива ли? Одна я у тятеньки осталась. Если бы не вы…
Наступило тягостное молчание. Где-то наверху шептались листья с вечерним ветерком. Издали доносился крик болотной птицы. Двое стояли рядом. Дети одной земли, но разных миров. И с похожими судьбами.
-Не плач, Зарянка, не плач. Может, жива твоя матушка. У нас вон… и снова недомолвка. Как рассказать ей, что бабушка, которую уж сколько лет считали покойной, пройдя в своей страшной молодости через муки фашистских лагерей вернулась однажды домой. Худая, оборванная. Живая!
-Не плач, - он тронул девушку за плечо.
-Уже не плачу, - с трудом улыбнулась она. – Пойдем, Сергунька, а то без ухи останемся.

В котлах уже кипела вода, когда на поляну вышла Зарянка с букетом трав и Сергей с добрым бревном на плече. Старшина с Антипом переглянулись, спрятав улыбки.
С другого конца поляны раздался громкий смех: Савушка с Александром возвращались из дозора. Морпех что-то рассказывал, а отрок держался за живот, ловя ртом воздух.
-Это что такое!? – рявкнул Антип. – так-то ты, сукин сын, службу несешь!?
Оба враз присмирели. Подошел старшина, глянул с укором.
-Дядька Антип, дозволь слово молвить. Это мы уж на обратном пути. В дозоре сидели тихо. Сменные соврать не дадут: прошли – нас не заметили. Шептались тише, чем трава шелестит. Да небольно разговорчив воин твой, Иван Игнатьич. Больше руками показывал. И меня опосля научил. А отошли от схрона – Саша начал… былины умерщвлять.
-Байки травить, - поправил морпех.
-Во-во. О том, как муж из похода вернулся, а его суженая у себя в палате спрятала этого… который над мужем смеется.
-Хахаля.
-Ага, его. Прямо умора. А так, дядька Антип, все ладно.
-Ну, гляди у меня, - уже не так строго сказал десятник.
-Я ж говорю – пацаны, - погрозил в свою очередь старшина.
-Иван, а кто такие «пацаны»?
-Так у нас дома называют малых детишек, да раздурившихся отроков. Дескать, ведете себя, как маленькие.
  -Понятно. Пошли к костру: уха уж поспела.
Пошептались наши парни меж собой. Все равно вопросов не избежать. Выкрутимся.
-Отведайте, хозяева, и наше угощение.
Появились из вещмешков банки с кашей, с армейской тушенкой.
-А это что за железки? Дозволь глянуть? – пошли банки по рукам. Удивляются воины, вертят диковинку, на зуб пробуют.
-Это воевода нас такими харчами снабжает. Когда дальний путь предстоит, - начал входить в образ Талый. – (Савва, зуб сломаешь.) А есть это надо так.
Он достал штык-нож, висевший на поясе, и ловко открыл банки.
-Вот так. Теперь поставим их к костру. Горячее – оно вкуснее. Серега, а ты куда?
-Пойду девчонок угощу, - показал тот сгущенку.
-Ого! Понравилось? Или понравилась? Ой! Не надо! Не надо! – закричал, дурачась, Талый, увидев палку в руках товарища. – Каюсь: виноват. Убей меня. Только не до смерти.
Засмеялись ратники. Послышался девичий смех. По душе пришлись им странные незнакомцы. Но заметил старшина, как подошел к десятнику Дементий, зашептал что-то на ухо. Цыкнул на него Антип, но глаза думка застелила.
-А что это мы, мужики? Вечер теплый, ворог далече, часовые зоркие. Снимай доспехи. Дадим членам отдых.
-И верно, - понял старшина, и первый начал расшнуровывать ботинки. Парни последовали его примеру. Десятки пар глаз уставились на их ноги.
Ботинки – к рюкзакам. Рюкзаки на виду. Брюки закатаны до колен. Можно и гимнастерку снять. Уф-ф! хорошо-то как! Стоп! Автомат – через плечо.
-Глянь! Исподние рубахи в полоску, - послышался говор.
-Это называется тельняшка. Там, где мы служим, все тельняшки носят.
-А оружие ваше как называется? – Антип как хороший хозяин был рядом. – Вон та труба со сковородой – это что?
-Долго объяснять. Татары назвали это «шайтан-дубинкой». А если коротко – это все стрелковое оружие.
-Да где ж тут стрелы-то вставляются? Нешто в эту дырку? И колчана я что-то не вижу.
Отсоединил старшина магазин, выщелкнул патрон.
-Вот, - протянул он ладонь.
Глянул старший русич с сомнением на диковинный предмет, взял в руки с опаской.
-Ну, и…
-Хорошо. Но только один раз. Договорились? Куда попасть?
-Хоть бы в меч. Сейчас пристрою к дереву.
-Погоди. Испорчу меч. Чем головы поганым рубить будешь?
-Чем испортишь? Этим кусочком железа?
-Сомневаешься? Давай, коли так ножны поставь.
Прислонил старшина ножны к дереву, отошел на пол сотни шагов. Шепчутся ратники, переглядываются.
-Иван Игнатьич, разрешите мне?
-Давай, Сергей, оправдай свою фамилию.
-Я тут трассер припас. Ничего? Только… - глянул он в сторону.
-Ладно, «Петруха», предупрежу я твою «Гюльчатай», - сорвался с места Талый.
Успокоился Сергей, стал целиться. (Не сплоховать бы перед предками). Грохнуло, сверкнуло, мелькнуло. Перекрестились воины, загудели разом. Савушка сбегал к дереву, принес ножны на вытянутых руках. Прямо в середину попала пуля. Поймал молодой солдат одобрительный взгляд своего командира.
-Там в дереве дырка. Я прутик насквозь просунул. А стрелу огненную не нашел. Как бы она лес не сожгла.
-Не сожжет, - успокоил стрелок. – Она уже погасла.
-Ребята, банки! – запрыгал около костра Талый, пытаясь отодвинуть консервы от огня.
-А ты вот так, - Савушка, ловко подсовывая меч, достал банки одну за другой. Необычное яство пошло по кругу. С осторожностью принял угощение Дементий, но, видно, распробовал: еще раз нож сунул.
-Дементий не боишься? – послышался смешок. – Вдруг в жабу превратишься.
-Цыц! За трапезой о нечисти не говорить! Звонари.
Проводил его от костра дружный хохот.

Часть 4.

Лес. Ночь. Звездное небо над головой. Лишь храп богатырский тревожит чуткую тишину, да часовые в пол голоса переговариваются, поддерживая слабый огонь в костре. И воздух чистый, и подстилка мягкая – не спится командиру взвода морской пехоты. Рядом Талый раскинулся: «Вот «гроза татар»: лег и отключился. А вообще-то ничего парень. Хороший бы из него командир получился. Вернемся – поговорю с ним на счет сверхсрочки. «Вернемся». Улыбка тронула сухие губы.
Встал старшина, направился в то место, где должен сидеть в дозоре Стрельцов с молодым ратником Митрохой. Дошел чуть не до дороги – никого не встретил, никто не окликнул. Повернул, было, назад – сучок в ноги упал. На фоне светлеющего неба, средь ветвей, различил старшина силуэт. Стрельцов знаками объяснил, что все нормально, и показал на соседнее дерево. Митроха помахал, и тоже попытался что-то объяснить.
А где-то на горизонте за стеной дремучего леса занималась алая зорька. Новый день, как маленький ребенок делал по земле свои первые шаги. Поляна оживала.
-Антип, далеко еще идти?
-До полудня на месте будем. Только вот одежда ваша… Как бы вас за вражьих соглядатаев не приняли.
-Иван Игнатьич, а плащ-палатки, - развязал рюкзак Саша.
Через пару минут три преобразившихся морпеха появились средь поляны. Капюшоны скрывали лица. У двоих один бок был чуть «припухший». Талый стоял, как на посох, опираясь на завернутый в рогожу РПД.
-Ишь ты! Словно монахи. Только как будто в рясах по земле валялись, - не переставали удивляться дружинники.
-Ну и ладно. Так и будете пока монахами чужеземными, - заключил десятник. – В дороге – сделайте милость – речь забудьте. Девки, готовы ли? Ну, в добрый путь.
Посадил Поликарп свою Агафью в седло, сам рядом пошел, держа коня за узду. Другие ратники тоже посадили девушек верхом. Ни одна пешком не пошла. Антип остался в седле: как- никак командир. Пожалел Серега Стрельцов, что нет у него коня. И машина где-то в лесу осталась. Вот бы сейчас, да с ветерком. Ни один бы конь их не догнал. Так, думая каждый о своем, мерили шагами парни из двадцатого века древнюю Русь. Дорога нескончаемой лентой ложилась под ноги, пока не заблестела вдали гладь Плещеева озера. Ожили путники. Заржали кони, почуяв воду.
-Э-э, да нас встречают, - заговорили передние, указывая на трех всадников.
-Здрав будь, Антип, - поприветствовали они, приблизившись. – Слава Богу, отбил девок у поганых, заслужил похвалу от князя.
-А не он ли на берегу стоит? – глянул мимо десятник.
-Он. Вместе со старостой артельным Мефодием. Сеть мужики закинули. Богатый улов нынче должен быть. А это кто с вами?
-Проводи меня к князю, Дамаш, - не отвечая на вопрос, попросил Антип.
-Батюшка! – вскрикнула Зарянка, услышав слова Дамаша. – Батюшка-а!
Спрыгнув с коня, она побежала на берег озера. Сергей наблюдал из глубины капюшона, как девушка остановилась, поклонилась низко князю и прижалась к отцу. Потом что-то быстро заговорила, жестикулируя и показывая рукой на дорогу. Между тем процессия приблизилась. Все спешились и склонили головы.
-Так вот он какой – великий князь Александр Невский: гордая осанка, соколиный взгляд. А глаза добрые, - успел подумать Сережа и получил тычок от Талого.
-Нагни голову, мечтатель. Не перед мурзой стоишь
-Дозволь, княже, слово молвить.
-Молвишь, Антип, только опосля. Отпусти сперва девок по домам. То-то родные обрадуются. Вели задать корм коням. Себя приведите в порядок после дальней дороги. А к полуденной трапезе жду тебя и незнакомцев в своих палатах.
-Исполню князь. Сейчас распоряжусь.
На том пока расстались.



Часть 5.

Вот это да-а! Вот это встреча! – заговорил Сергей, когда десятник отошел, попросив их малость обождать.
-Слышь, а что это Александр Невский молодой такой? Я его старше представлял.
-Так он с двадцать первого года.
-Да ну-у! Как мой дед. Только на несколько веков постарше. Значит, если здесь сейчас тысяча двести сорок… примерно так. Тогда ему двадцать лет, или чуть больше. Выходит – мы с ним ровесники?
-И еще тезки. Смотри, сколько общего у тебя князем. Быть тебе его правой ногой.
-Почему ногой?
-Потому что если понравишься – назначат тебя вышибалой. Будешь пинками из палат неугодных князю выпроваживать.
-Это будет примерно вот так, - попытался дотянуться ногой Талый до Стрельцов. – Эх, научил салагу реакции на свою голову.
-Стой смирно. Не привлекай лишнего внимания, - снова приблизился Серега. – Жаль: фотоаппарата с собой нет.
-Ага. Тебе бы сейчас «Полароид» - точно до обеда бы не дожил.
-Почему?
-Сам не въезжаешь, философ? Да ты бы только объектив на кого-нибудь навел, сразу бы по шее получил. Это в лучшем случае. А если бы успела фотокарточка выехать, тебя бы сам князь за демона посчитал, не то, что Дементий. Оно б, конечно, можно микро-кино-фотокамеру сюда. Но кто ж знал, что так будет? Иван Игнатьич, освежиться бы в озере перед встречей с великим князем.
-Я уж и сам думаю. Вон Антип возвращается. У него спросим.
-Что ж. Дело. Только не надолго. Не гоже заставлять князя ждать.
Поднимая мириады брызг, улюлюкая, бросились Сашка с Серегой в озеро.
-Пацаны, - ответил на улыбку ратника старшина, и не спеша, ступил в воду.
Купанье освежило, придало сил, направило мысли в нужное русло. Стало ясно, с чего, примерно, начать беседу с князем, как ее продолжить. Но ясно и другое: сто вариантов продумаешь, а будет сто первый. Так что нечего голову зря ломать.

Часть 6.

Палаты княжьи издалека видны. Высокий терем с разноцветными маковками, с расписными наличниками. Высокое резное крыльцо. У ворот – стражники в тяжелых доспехах. По двору челядь снует. Из раскрытой конюшни доносятся людские голоса и тихое лошадиное ржанье. Возле крыльца воины стоят, о чем-то переговариваются.
-Здорово, молодцы! – приветствовал их десятник.
-И ты здрав будь, Антип. Куда это ты с такими гостями?
-Александр Ярославич ждет. Доложи! – крикнул он кому-то наверх.
-Мир вам, люди добрые, - пролепетал Талый не своим голосом окружившим их ратникам.
Отвернулся старшина, зажал рот рукой Стрельцов. Вовремя дверь в терем распахнулась. На пороге появился Дамаш – тот, что у озера встретился. Пригласил гостей войти.

Чистая светлая палата. В красном углу – дорогие иконы, покрытые вышитым рушником. На полу дорожки, сотканные из толстых цветных нитей. Посредине стол дубовый со скамьями. Вдоль стен тоже широкие скамьи. С одного торца стола – просторное роскошное кресло. Сам хозяин стоит в нарядной холщевой рубахе, подпоясанной красным кушаком. Склонили головы морпехи, глядя, как сделали это их провожатые.
-Не покажут ли гости лица свои? – молвил князь после недолгого молчания.
-Дозволь, Александр Ярославич, котомки и оружие снять, - указал старшина в дальний затемненный угол.
«Не гоже заставлять князя ждать», - вспомнились слова десятника.
Оружие пирамидой – в самый угол. Рюкзаки – к оружию один на другой, все закрыть плащ-палаткой. Сверху – рогожа с РПД. Легкое движение суконкой по ботинкам. Пальцы под ремень, складки назад, береты поправили.
С интересом наблюдал хозяин за быстрыми четкими движениями гостей. Расправили плечи, скрипнув ремнями. Застыли, как на плацу.
-Командир взвода морской пехоты российских вооруженных сил Иван Фокин!
-Рядовой Александр Талый!
-Рядовой Сергей Стрельцов!
Не все понял великий князь Александр Ярославич. А непонятное поневоле настораживает. По взгляду догадался об этом старшина.
-Спрашивай, князь. Но дозволь тебе один вопрос задать с глазу на глаз.
-Все трое смотрят прямо, очи не бегают, лукавства не заметно,- подумал про себя Александр.
-От сих ратников нет у меня тайн.
-Это я и хотел спросить.
-Что ж, думаю, длинна будет ваша речь. Отведайте сперва, гости, хлеб-соль. Подкрепитесь, чем Бог послал. Но раньше примите поклон от нас за спасение людей русских.
-Мы тоже русские, князь. Надо ли что добавить?

Вошла прислуга, и на столе, покрытом льняной скатертью стали появляться разные яства: утки в яблоках, чем-то нашпигованный румяный поросенок, небольшие горшочки, источающие удивительный аромат.
-Прошу к столу, - показал князь гостям место слева от себя, ратникам – справа. – Вот отведайте меду стоялого, - пустил он по кругу братину.
-Серега, как же после меда мясо есть? Весь аппетит пропадет. И что – его сосать прямо из этой деревянной кастрюли?
-Это вино. Медовуха. Смотри – аккуратней. С «катушек» не съедь.
-Иван, нельзя ли узнать, о чем шепчутся твои воины?
-Дозволь мне сказать, Александр Ярославич, - поднялся Стрельцов. – Не прими за обиду слова мои. Шептались мы с братом по оружию свет – Александром о том, что необычна для нас такая трапеза. Мы приятно удивлены твоим гостеприимством, князь. Но покажи – сделай милость – как сию пищу у вас едят. И меду мы немного отведаем, но с разрешения командира нашего (тут он поймал, сверкнувший досадой, Сашкин взгляд). Там, где мы служим, считают, что нельзя надеяться на воина, который часто в братину смотрит.
Взлетели брови черные. Упал взгляд на старшину.
-Али все воины у тебя таковы?
-Не все. Но мы стараемся.
-Ну, краснобай! – не выдержал Талый. – А что это ты великого князя на «ты» называешь?
-Обращение на «вы» появилось позже, и пришло к нам из Рима. Иван Игнатьич, разрешите? – взял он протянутую братину, и, увидев кивок, приподнял:
-Твое здоровье, князь.

Часть 7.

-А теперь рассказывайте, гости дорогие, кто вы, откуда, как попали сюда.
После сытного обеда хозяин с гостями перешли в горницу: такую же чистую и светлую, только чуть меньше. В воздухе чувствовался легкий аромат ладана. Вся обстановка и оказанный прием располагали к непринужденной беседе.
-Иван Игнатьич. Ой! Уважаемый князь, - вдруг забеспокоился Талый, - разрешите сказать. Мы вот тут сидим, а там оружие наше,- взглянул он на старшину, ища поддержки.
-Напрасны беспокойства твои, воин. Без моего ведома никто в палату не войдет. Стражники здесь надежные. Так кто вы?
-Ты прав, Александр Ярославич, - начал старшина, - речь наша будет длинна и может показаться неправдоподобной. Но мы постараемся убедить вас в правдивости наших слов. Спрашивай, князь, что не ясно. Спрашивайте, уважаемые ратники.
А назвали нас татары при встрече «урус-шайтан» и «черными воинами». Оружие наше окрестили «шайтан-дубинками».
-Оружие у них, Ярославич, и впрямь невиданное, - сказал Антип. – Гремит, аки сто громов, и огнем блещет.
-Верно, уважаемые хозяева. Оружие наше зовется огнестрельное, или стрелковое, как я уже Антипу сказал. И появится оно на Руси в следующем веке. Татары у московских стен испытают на себе его силу.
-Эк-ма! Куда тебя понесло! Сожгли татары Москву-то. Дотла сожгли.
-Дозволь спросить, князь, - вступил в разговор Стрельцов. – Как у вас дела с немцами?
Склонилась гордая голова. Пелена застила очи соколиные.
-Бередишь ты рану кровоточащую, гость дорогой. Какие дела могут быть с ворогом? Топчет немец землю русскую. Хуже татар бесчинствует.
-Пусть будут утешением слова мои: разобьешь ты немца, князь. Великая битва предстоит тебе вскорости.
Заерзали на скамье ратники. Поднял голову Александр. Три пары глаз настороженно смотрели на говорившего.
-Что еще утешительного скажешь?
-А еще скажу, что отстроится Москва. В 1246 году будет твой брат Михаил князем московским.
-Кто вы? Колдуны? Пророки? Друзья? Враги? Кто?
-Еще два слова, князь, и ты все поймешь. Пройдут годы. Окрепнет Русь. Разобьет всех врагов своих. Станет самым сильным государством на земле. Широко раскинутся ее границы. И называться она уже будет – Россия. Вот из той России попали сюда мы, князь. Вот откуда у нас необычное оружие, одежда, незнакомые вам слова. Мы потомки ваши.

Сергей умолк. Молчали хозяева, вникая в услышанное. В тишине было слышно, как где-то жужжит муха, запутавшись в паутине, да во дворе переругивается прислуга. Солнечный луч, падавший сквозь оконце, дополз до стены. Еще один день клонился к закату.
-Да нешто вы правду говорите? Нешто возможно такое? – нарушил тишину Дамаш. – Не иначе, как без нечистой силы тут не обошлось.
-Сами не знаем, как это произошло. Поверьте. Но ходит у нас молва, что есть на земле такие места, словно окно во времени. Видимо, в такое «окно» мы попали.
-Из какого же времени вы явились сюда?
-Из двадцатого века.
  -Из двадцатого века?! Из двадцатого?!
-Мы сами удивились не меньше вашего, - подал голос Талый. – Ехали-ехали. Вдруг – на тебе: туман густой, татары с копьями. Орут, как резаные.
-Да они до сих пор орут. Вон у нас сержант Таштубеков: чуть что не так – заорал.
-Точно, Серега. Поорали они, поорали. Командир дал знак: мы им ребра чуток посчитали, «фэйсы» почистили.
-Талый!
-А! То есть… в общем, бока намяли. Потом ваших солдат… этих… ваших ратников встретили. Тоже от этого всего «крыша едет».
-Александр Ярославич, понял ли, что мой воин тут наговорил?
Спало напряжение. Посветлели лица ратников. Прячет князь улыбку в бороду.
-Примерно так мне поведала об этом на озере дочь старосты артельного, одна из тех девушек, что вы спасли. Но растолкуй, как крыша может ехать?
-Это в шутку так говорят, когда много впечатлений получают, или голова начинает плохо соображать.
-Вот, как сейчас, вставил Антип. – Вели, княже, настою травяного подать. А то, чую, у всех уже крыша едет.

Далее беседа потекла под ароматный напиток с печатными пряниками.
-Еще объясни, Иван, что это за пехота морская? Иль вы по морю, аки по суше ходите? И что за одежда на вас – не в обиду – дьявольская?
-Не далек ты от истины, княже. За форму эту зовут нас враги «морскими дьяволами» и «черной смертью». Дед мой тоже был морским пехотинцем. Погиб в 1942 году, защищая Ленинград от немцев. Есть у нас такой город красивый на Неве недалеко от Балтийского моря. Вы это море зовете Варяжским. Твое лицо покрыла скорбь, когда мой воин про немцев вспомнил. И у нас скорбят по павшим в последней войне с ними. Прав Сергей: разобьешь ты Тевтонский орден. Дожила до нашего времени слава об этом дне. Но не все урок твой запомнят. Не раз еще придут полчища немцев на землю русскую. Но каждый раз биты будут.
Зато сейчас мы с ними мирно живем. Ездим в гости друг к другу, торгуем. Да! По поводу «пешком по морю». Есть у нас большие лодии. Корабли называются. На них мы достигаем неприятельского берега, а там уж на суше врага бьем. Вроде пехота, но появилась с моря.
-«Черная смерть» - говоришь? Лестно своим, страшно ворогам такое прозвище слышать. Но зря ведь не назовут.
Задумался о чем-то Александр Ярославич. Смотрит в одну точку, подперев голову рукой. Никто не решится потревожить думы Князевы.
-Просьба к тебе, Иван, - наконец заговорил он. – Погости со своими людьми у нас, сколько сможешь, покажи, что может ваша морская пехота.
-Как мы попали сюда – не знаем. Когда вернемся – не ведаем. А пока располагай нами, князь. Верно, ребята?
Те закивали в ответ. Куда же деваться? Интересно все-таки. Да и не будешь же шастать по всем лесам в поисках того тумана.
-Вот и ладно. И еще. – Александр обратился к ратникам. – О том, что слышали, и что еще услышите – молчок. Советники ко мне прибыли из дальнего княжества. Зачем я их пригласил, только мне ведомо. Уяснили? И переодеть гостей надо. Дамаш, подбери им доспехи, да обучи делу ратному на наш лад, чтоб не выделялись сильно. Прикажи постелить им в горнице. Здесь пока ночевать будут. Антип, дай-ка ножны свои.
Взял князь ножны в руки, тронул маленькое отверстие пальцем.
-Иван, правда ли, что твой младший воин с пятидесяти шагов стрелой огненной сюда попал? Вот бы взглянуть.
-Конечно, князь, посмотришь. Если угодно – сам такую стрелу пустишь.
-Иван Игнатьич, а может князю мой пулемет дать? Вернемся домой – я его в казарме на стенку повешу и надпись сделаю: «Из этого РПД в 1240 году стрелял великий князь Александр Невский».
-Охо-хо-о! Эхе-хе-е!
-Серега, ты что завздыхал?
-Ох, долго мне придется письма писать твоей девушке.
-Так мне ж домой скоро.
-Нет, Санек, из психушки так скоро не выпускают.
Громкий хохот сотряс стены терема.

Далеко за полночь закончилась дружеская беседа. Ни один жбан травяного настоя выпили, ни один хлеб преломили. Спрашивали хозяева про города большие, что нельзя за день обойти, про колесницы, развозящие людей, и про лодии без парусов и весел. Забросали вопросами Талого о его родном городе Москве. Хорошо, хоть рядом друг сидел начитанный, помогал на вопросы отвечать, переводил Сашкин непонятный лексикон типа «взял тачку и дал копоти». Интересовались житьем людским. То суровыми становились лица, то светились улыбками. И спать уже пора, и беседа никак не прервется. Да к тому же князь оказался хорошим рассказчиком. Поведал о распрях меж князьями, о купцах-сквалыгах. Ратников своих помянул добрым словом.
Слушали его наши парни, сравнивали с тем, что в школе проходили, что в книгах прочли, вопросы задавали. Это ведь не учитель талдычит – сам Александр Невский речь ведет.
-Однако, поздно уже. Чаю я – будет у нас время еще поговорить. Но напоследок хочу спросить вас про татар. Долго ли еще Русь от них стонать будет? Иван, дозволь младшему воину ответить. Вельми речист он у тебя.
-Долго, княже, - начал Сергей, обдумывая каждое слово, – больше ста лет пройдет. Сойдутся русские богатыри с ордой татарской. И сеча будет великая на поле Куликовом. Много крови – своей и чужой – унесет Непрядва-река. Прославит имя свое в веках праправнук твой Дмитрий, прозванный Донским, освободив землю русскую от монголо-татарского ига. Живым выйдет он из сечи той, только поранен будет сильно.
-Праправнук мой? Дмитрий? – задумчиво произнес князь. – Помнят, значит, у вас праправнука моего?
-Помнят. И его, и тебя, княже. И тех, кто до тебя был, кто после тебя будет. В каждом истинно русском сердце и в сердцах наших друзей живы дела ваши.
Поднялся Александр Ярославич, встал рядом с верными ратниками своими:
-Низкий поклон вам, потомки.




Часть 8.

Еще до заутренней появился в горнице Антип с уже знакомыми дружинниками Дементием и Савушкой.
-Хорошо ли спали-почивали, господа советники?
-Э-эх! Хорошо, да мало, - сладко потягиваясь, изрек Талый.
-Ну ты, кандидат в пожарники, ужин проспишь.
-Вот примерьте. Ярославич прислал. А это тебе, господин старший советник.
На скамье уже лежали две простые кольчуги, а у одной спереди – внушительные металлические пластины.
-Вот эти толстые рубахи одевают под кольчугу, - пояснил Антип, - а эти, домотканые, так носите. Вот обувка ратная. Шеломы, гляньте, кому какой. А мечи одевают вот так.
-Дядька Антип, - взял кольчугу в руки Сергей, - нам в этом надо все время ходить?
-Да нет. Ежели князь куда поедет, а вы с ним. Вот тогда. Али еще по какой надобности. А так – одели рубаху со штанами – и ладно будет. Однако поспешайте.
-Господа советники, вы уж не серчайте, что я вас за демонов принял. Мало ли кто по дорогам ходит. И обглядеться недолго.
-Ничего, Дементий, - протянул руку старшина, - ты ведь это по незнанию. Теперь уразумел, кто мы?
-Теперь уразумел, - пожал он протянутую руку.
-Эх, хороши сапожки сафьяновые! – начал примерку Талый. – Иван Игнатьич, тельняшку оставить бы.
-Об этом можно не спрашивать. Куда ж мы без «морской души»? Все остальное – в вещмешки.

Часть 9.

-Вот это ученики у меня нынче, княже! – в полдень зайдя в палату с восхищением сказал Дамаш. – Вот это ученики! Говорят, что меча с роду в руках не держали. И то верно: откуда же им? Но как удары держат! Какие выпады! А верткие, аки бесы. В седлах только плохо сидят. Старшой еще ничего, а Лександро с Сергеем, - он махнул рукой. – Но, думаю, с таким напором…
Во дворе послышались возбужденные голоса.
-Что там, Дамаш? Ну-ка глянем.
-Не, Иван Игнатьич, вы видели, как он взбрыкивать начал? – слышался голос Талого. Наши парни стояли в окружении стражников. Те уже утром познакомились с «советниками» из дальнего удела. Сейчас их появление на княжьем дворе вызвало живой интерес.
-Вот под вами конь стоит и стоит. У Сереги вон… Ну, у Сереги кобыла. Он с женским полом всегда умеет ладить.
-А на твою харю глянуть – не только конь забрыкает.
-Ах ты, «краснобай»! Ах ты, салага!
-«Дедушка», прости! «Дедушка», извини! – убегая запричитал Стрельцов под дружный хохот воинов. На бегу он подхватил лежащую около изгороди толстую длинную палку, и развернулся к нападавшему лицом.
-Ага-а! Вот теперь поговорим.
Талый попросил у одного из воинов копье.
-Парни, аккуратней.
-Правильно, Иван Игнатьич. Я сейчас аккуратно насажу на шампур этого салагу и будет у нас клевый обед.
Издав крик индейца, Сашка бросился на Серегу. Старшина стоял в сторонке и улыбался. Дружинники удивлялись, почему он их не разнимает. Удивляло их и то, что парни до сих пор живы после смертельных, казалось бы, ударов.
Разлетелась пополам палка. Копье остановилось на уровне груди Сереги.
-На колени, салага!- с победным видом изрёк Талый. В следующее мгновение копьё от удара ноги отлетело в сторону, и потасовка приняла новый оборот. Дивился Александр Ярославич, глядя на поединок из тёмного дверного проёма.
-Я ж говорю, аки бесы. Мне б с дюжину таких.
-Смирно! – крикнул по привычке старшина, первый заметив князя.
Парни вмиг прекратили возню. Все головы повернулись к крыльцу.
-Господа советники, попрошу зайти ко мне.
Через какое-то время, приведя себя более-менее в порядок, еще возбужденные вошли парни в палату.
-Любо, - оглядел их князь, - любо видеть вас во здравии. Эк-ма, как вы во дворе-то на малом месте! Любо.
-Александр Ярославич, дай им волю – они тебе на обеденном столе рукопашную устроят, не то упрекнул, не то похвалил старшина.
-Имею желание поглядеть вашу баталию в поле чистом, да мои отроки чтоб поучились. Хотя б несколько человек.
-Почему бы не научить? Как, ребята? Только дозволь думку высказать. Так как мы тут люди негласные прикажи привести к нам Антиповых воинов. С ними мы уже знакомы. А там – сколько, откуда – решай сам.
-Дело говоришь, Иван. Да! Утром вернулся наш посыльный из Орды. Молвит – гудят татары, как встревоженные пчелы. Идет молва о том, что появились на Руси «черные воины» силы невиданной. Дубинки их, дескать, огонь высекают. Камень бросят - гремит камень, так что десять лошадей замертво падают.
-А они не говорили, что этот камень вызвал у них расстройство желудка?
-Талый!
-Ничего, Иван, пусть молвит.
-Да я что? Только я ж заметил, как те татары к мурзе враскорячку подходили.

Открылась дверь. Вошел ратник.
-Александр Ярославич, к тебе посланники из Новогорода.
-Так-так. Явились значит, - сверкнул князь глазами.
-Нам уйти?
-Нет, Иван. Вы ж мои советники. Однако, доспехи оденьте и становитесь сзади. Послушаем, что скажут господа новогородцы.
Осторожно ступая, словно по тонкому льду вошли в палату гости. Стоят, перешептываются в ожидании князя. А тот из-за столба в глубине палаты приглядывается к ним. Помнит он обиду, учиненную ему купцами новгородскими. Ничего не забыл. Но помнит и про беду, Русь охватившую. Нет, не зря, не зря сии посланники здесь стоят.
-Так чем обязан радости лицезреть вас, господа?
-Здрав будь, княже, - повернулись гости на голос, не различая говорившего в полумраке.
Князь вышел на свет.
-Аль передрались холопы? Мирить некому? То-то мне нынче приснилось, будто я стадо диких коров ременным хлыстом охаживаю.
-Дозволь, княже, слово молвить, - выступил вперед один из новгородцев. Ладная фигура, добротные доспехи, суровый взгляд. Этот скажет, мякину жевать не будет.
-Немец топчет землю русскую, жжет города наши.
-Аль перетрусил господин Великий Новгород?
-Забудь обиду, Ярославич. Собери князей. Встань во главе дружин. Глянь: Изборск пал, Псков сожжен.
-Что? Псков?
Закрыл глаза Александр, прислонился к столбу.
-Псков захвачен, - как во сне повторил он. И никто не заметил, как при этих словах побледнел морпех Серега стрельцов.
-Намедни мы вече собрали, - заговорил другой посланник. – Гонец израненный из Пскова прискакал. Жуткие речи молвит. Купцы – те откупиться хотят. Им, толстопузым, что? А мы так думаем: не откупаться надо, а драться.
-Возглавь дружины, княже. Защити Русь от ворога! – зашумели все разом.
Подошел Александр Невский вплотную к новгородцам. Окинул горящим взглядом.
-Защищаться не умею. Сами бить будем! Да так будем бить, (тут он взглянул на наших парней) чтобы друзья и враги об этом веками помнили! А теперь ступайте. Я следом буду.

-Дозволь спросить, Александр Ярославич, - заговорил Сергей, когда ушли новгородцы.
-Спрашивай, Сергий. Вижу – печаль лежит на челе твоем.
-Нельзя ли нам во Псков пробраться, глянуть, что там крестоносцы натворили?
-Аль не из праздного любопытства сия думка?
-Нет, княже. Псков мой родной город. Родился я в нем, вырос. Оттуда в армию пошел. Меньше года дома не был, а соскучился. Понимаю, что все там не так. Но хоть на такой город глянуть. Дозволь, княже. Иван Игнатьич, попробуем?
-Понимаю тебя, Сергий, но нелегкая это задача. Добираться туда не один день. Всюду татары шастают. Дружину с вами послать не могу: надо в путь собираться. Сам господин великий Новгород нам челом бьет. И вас, господа советники, прошу ехать со мной. В дальней дороге заодно получше к коням привыкните. Сергий, Псков нынче под немцем. Жителей – кого казнили, кого в полон взяли. Невеселая картина. Ты мне лучше, пока ехать будем про свой Псков поведай.
Глянул Сережа в карту чуть погодя: от Переславля до Пскова выходило больше семисот километров. Это по прямой. Чуть меньше до Новгорода.
-Прав, князь, - выдохнул он невесело.

Часть 10.

-Уходи! Уходи! Зачем пришел? Не люб ты нам! Уходи!
-Молчи, толстопузая морда! А ты, хвост купецкий, что вякаешь? Вот я те язык сейчас прищемлю! А ну дорогу князю! – Так встретили Александра Невского новгородцы. То там, то тут раздавались шлепки, завязывались потасовки.
-Княже, может, кинуть вон тем крикунам «гремучий камень»? пусть сбегают портки застирают, а мы пока дальше пойдем.
-Погодь, Лександро. Свое до срока держите при себе. С ними есть кому разобраться. А теперь, господа новогородцы, - повысил князь голос, - слушайте, что я скажу. Не полюбовником я к вам явился, но головою. Супротив немца поведу вас. А кто мешать вздумает!.. Ох, смотрите! Быть тому битым, аки ворогу лютому. Все ли меня слышали?
-А кто тебя не слышал, тому мы сами уши прочистим! Веди нас, князь!
-Мы с тобой, Ярославич!
-Люди, идем со мной! – крикнул один кузнец. – Пятьсот мечей даю!
-Даю тысячу копий! – послышалось рядом.
-А у меня кольчуги прочные! Щиты – ни один меч не разобьет.
-Любо! – посветлел ликом князь. – Любо сии речи слышать. К весне разобьем немца!
Поскакали гонцы во все стороны по княжествам, по селениям. Всколыхнулась Русь, зашевелилась. Как малые ручейки впадают в большие реки, а реки несут свои воды в море, так кучки людей превращались в толпы, и текли по дорогам людские потоки под руку великого князя Александра Невского. Ни днем, ни ночью по Руси не умолкал перестук молотков: в кузницах ковалось оружие, доспехи. На лугах, в лесах с утра до вечера бывалые ратники обучали мужиков и отроков тактике боя. Уже тогда – задолго до суворовской «Науки побеждать» - становилась понятна простая истина: лучше в ученье потом истечь, чем в бою кровью.

-Ох, Ванюша, отдохни малость. Дай водицы испить. Пойдём чуток воздухом подышим. Ну здоров ты кувалдой махать! Не токмо мечом, как я слышал.
-Так я, дядька Игнат, считай, вырос в кузне. Дед мой был кузнецом, отец тоже. Я с ним часто на работу ходил. Его тоже Игнатом звать. И лицом на тебя похож, только без бороды. Я и деда ещё помню. Бывало, они вдвоём меня кузнечному делу учили. Но я потом всё ж к военному делу пристрастился.
-А ты из какого княжества будешь? Помню я наказ Ярославича: не спрашивать тебя ни о чём, да больно лик мне твой знаком. Не встречались ли где?
-Здрав будь, Игнат, - выросли перед кузней два русича: один – постарше – с бородой, в собольей шапке. Другой – помоложе – широкоплечий детинушка в домотканой крашеной рубахе.
-А-а-а! Не ходят врозь два дружка, как рука без подожка. Гаврила Алексич, Василий Буслаевич, милости прошу к порогу, но дальше не ставь ногу.
-Да что ж так? Иль гости не ко двору пришлись?
-А нынче у меня напарник новый, парень бедовый. Кувалдой машет, аж горшки на полках пляшут. Работает проворно. По всей кузне искры из горна. Не мешает поберечься, чтоб сильно не обжечься. Да вот и сам он. Ну-ка, Ванюша, умой лицо, покажи гостям душу.
-Ба-а! Уж не Князев ли это человек?
-Он, Гаврила Алексич. Князев старший советник.
-То-то я его, да других двоих ещё в Переславле в княжьих палатах заприметил. Но что – интересно – советник в твоей кузне делает? Аль и тебе советы даёт?
-Даёт. И ещё какие! Вот, к примеру, как стрелу пущать, а потом её назад возвращать. Или, как чеснок в кузне выращать.
-Эк-ма! Чеснок в кузне? Скажешь тоже.
-Ага. Да такой, что ворог попробует – слёзы градом, а русское сердце радо.
-Ой гляди, дядька Игнат, не летят слова назад.
-Вона! Видать твоё ученье: как ты – что молотком, что языком.
-И то верно, други. Отдохнули без натуги. Пора выполнять заказ княжий. Чтоб чесался зад вражий. Когда заглядайте, а пока здоровы бывайте.
-Дядька Игнат, ты их вроде как «отшил». Тоесть прогнал.
-Ничего. Они не в обиде. Намекнул, что Князев заказ выполняем. Они люди с понятием. Вот ужо заглянут – подоле посидим. Много ль мы ноне «чесноку» наковали? Надо Ярославичу снести показать. Одно дело – ты нарисовал, другое – руками готовый пощупать. И эку штуку ты придумал: как не кинь – три опоры, кверху клин.
-Это не я придумал. И про ножи с верёвкой от наших старейшин узнал.
-Да-а, ножи диковинные. Особенно вон те – с шипами, да с крючьями на рукоятке.
-Эти для ближнего боя хороши. Когда мы с князем поедем смотреть ученье ратное попрошу, чтоб тебя взял. Увидишь, как это всё работает.
-Согласится ли князь? Дело-то тайное.
-Попробую уговорить. Должен же ты сам понять, зачем вот этот шип на ноже, что этот крюк цепляет, как ножи с верёвкой туда-сюда летают. А поймёшь – будешь уже молотком не просто так по заготовке бить, а с умыслом.

Сдержал слово старшина. И вот как-то по утру выехали со двора князь Александр в сопровождении Дамаша и десятника Антипа. Позади них – старшина с кузнецом. Сытые кони шли умеренным шагом. Всадники решили незамеченными подойти к предполагаемому месту учения. Где-то там – в близлежащих окрестностях Новгорода проходили военную подготовку по спецпрограмме два десятка молодых русичей. Командовали этим отрядом рядовые морпехи Сашка Талый и Серёга Стрельцов.
Впрочем, «командовали» - громко сказано. Работали по принципу «делай, как мы». Но дисциплину держали. Отроки из десятка Антипа иногда сами давали затрещину нерадивым. Но это было крайне редко, и только вначале. Князь велел, ежели что, гнать из отряда. А куда гнать – ясно: отряд-то тайный. Поэтому наказание было по-солдатски: упал – отжался. И, как в том пионерском рассказе: «Уставшие, но довольные возвращались они домой».
Только не домой, а в лесные шалаши. Всё остальное – так. Уставали и ученики и учителя. Ещё бы: целый день в движении, хотя и с перерывами на трапезу. Наши парни вспоминали, как их гонял старшина до седьмого пота, как учил суровой науке боя. Они вспоминали, и по наказу своего командира передавали знания этим молодым парням – нашим далёким предкам. А те с интересом и детским восторгом наблюдали, как от удара пустой руки ломаются толстые палки, как со свистом рассекают воздух учебные копья, как сыплется листва с деревьев от удара ноги.
-На «первый-второй» расчитайсь! – с утра неслось по поляне.
-Первые номера взяли на руки вторых!
-Вторые бьют, первые защищаются!
-Митроха, захват крепче, удар короче! Вот…так! Понял? А ну давай со мной.
-Сава, не на меч гляди, а в глаза! Резче уход! Не, не так. Санёк! Иди сюда! Все в круг. Смотреть.
-Павша, отбей! – летел деревянный дротик. – Отлично!
-Ребята, ползком во-он до того дубка! Герасим, «корму» опусти.
-Чаво? Ой!
-Вот, сразу и понял. Локтями резче! Стоп! Замерли.
Вдали послышался условный сигнал тревоги.
-Исчезли!
Поляна вмиг опустела.
Через некоторое время средь поредевших деревьев показались пять всадников. Александр поднялся на стременах, огляделся, прислушался. Ничто не нарушало, казалось, привычной лесной тишины.
-Здесь ли? – взглянул он на старшину.
-Здесь, княже, - ответил тот с лукавой улыбкой.
-Да где? Не вижу никого.
-Так и должно быть. Зато видишь, что наука моих парней впрок пошла. Между прочим, они за нами да-авно наблюдают.
-Объясни, - посмотрел Александр с недоверием.
-Как стали к лесу подъезжать – помнишь – филин заухал?
-Да-да-да. Я ещё подумал: что это он днём вдруг…Так значит…Вон что! И где же?..
-А ты руку протяни – воина тронешь.
-Стой, Ярославич, дай-ка я, - выступил вперёд Антип, и только протянул руку к толстому дубу, как откуда-то сверху, извиваясь змеёй, упала верёвка, а по ней молнией соскользнул обвязанный ветками отрок.
-Здрав будь, князь! – гаркнул он во всё горло.
-Тьфу ты, окоянный! – вздрогнув, перекрестился Антип. – Митроха, аль ты?
-Я и есть, - засиял молодой воин.
-Вот пристрастился по деревьям лазить! Давай показывай, где другие.
-Все мы здесь, рядом, - донеслось с верху.
Разом поднялись головы. Прямо над всадниками завис на верёвке, привязанной к толстой ветке другой отрок.
-Сделай милость, княже, ступи чуть назад. Как бы своих не зашибить.
Трава возле лошадей вдруг зашевелилась. То, что всадники приняли – было – за небольшой бугор рассыпалось на несколько частей, и перед изумлёнными глазами Александра и его спутников явились словно старики-моховики молодые ратники. Кочки вдруг тоже дрогнули, и стали людьми. Кто-то подобно Митрохе спустился с дерева. Все в кольчугах, с короткими мечами, с особыми ножами за поясом. Дивится князь, дивятся бывалые воины. А кузнец только рот раскрывает, да глазами хлопает от изумления.
-Господин старший советник, что-то твоих не видать.
-Этих, князь, я и сам не скоро найду. Дозволь пока, - повысил старшина голос, - срубить вот этот дуб на дрова. Дамаш, не одолжишь ли свой топор?
При этом командир морпехов взял толстый сук, и ударил по дереву.
-Не губи меня, о храбрый воин, - вдруг заговорил дуб глухим басом.
Антип с Дамашем перекрестились, кузнец сполз с коня, и только отроки стояли спокойно, чуть улыбаясь. С интересом наблюдал Александр за всем происходящим. Он уже привык к причудам своих советников, и сейчас чувствовал какую-то заморочку.
-А что так? – спросил дуба старшина. – Ты своё пожил. Вон трухлявый весь. Не на корню сгниёшь – тепло людям дашь.
И снова ударил по дереву палкой.
-Не губи. Исполню любое твоё желание.
-Любое? Ну, тогда…пусть встанут передо мной, как лист перед травой два моих храбрых воина.
Тут же послышалось странное шуршание, и откуда-то с боку спрыгнули на мягкую траву оба в древесной трухе Сашка Талый и Серёга Стрельцов, встали по стойке «смирно».
-Вот спасибо тебе, - поклонился дубу, улыбаясь, старшина. – Выполнил ты моё желание, не обманул. Сдержу и я своё слово.
А теперь не покажут ли нам младшие советники выучку своих подопечных?
Последовала короткая команда. Поляна снова опустела. Чуть вдали всадники заметили соломенное чучело в кольчуге, шлёме и с мечом. Немного погодя рядом поднялось что-то похожее. Сверкнуло на солнце отточенное лезвие. Голова из соломы упала в траву.
От леса появилось ещё два ряда чучел. Они двигались, закреплённые жердями на деревянных лыжах. Снова пауза, и в «противника» откуда-то с земли, с деревьев летят стрелы, дротики, ножи – всё, что можно метнуть. В довершение снова «ниоткуда» появляются «старики-моховики». Руками, ногами, заточенными кольями умело довершают дело. Куча соломы, да рваные кольчуги остаются на месте «битвы».
Новая команда. Скинуты маскировочные костюмы. Встали «стенка на стенку». Замелькали деревянные ножи, копья с затупленными наконечниками. Чьи-то пятки на миг зависли в воздухе, кто-то вокруг копья крутится, пытаясь ногой достать соперника. Сыплются имитирующие «смертельные» удары. Сияют разгорячённые в поединке лица.
Короткий свист. Прекратилась потасовка. Отряхнулись, поправили одёву, застыли в двух шеренгах.
-Что скажешь, Александр Ярославич? – дав прийти в себя от увиденного, спросил старшина.
-Что скажу? Не пора ль сих отроков в деле испытать? Как думаете, бывалые ратники? Дамаш, молви слово.
-Думаю, княже, не в чистом поле такие вопросы решаются.
-Верно, Ярославич, - подтвердил Антип. – Посидеть бы где в покое, пораскинуть умом. Может, и советники твои что подскажут. А выучка у отроков – отродясь такой не видывал. Удивили, право слово.
-Что, дядька Игнат, узрел в работе дело рук своих?
-Узрел, Ванюша, узрел. Только спужался малость, как ты с дубом начал говорить. Рот так раскрылся, аж я с коня свалился.
Конные и пешие сдержанно засмеялись.
-Да! Княже, глянь сюда, - протянул кузнец ладонь.
-Вон что за «чеснок»! – взял князь осторожно в руки диковинную штуку: четыре острых шипа. Как не кинь – один всегда кверху торчит.
-От этого «овоща» и впрямь ворогу несладко придётся.

Часть 11.

-Серёга, никого из знакомых не замечаешь? – Глаза Талого сияли лукавым огоньком.
Нет в армии выходных, но есть личное время. Старшина отпустил парней прогуляться. Вроде как в увольнение за примерную службу. Лёгкий морозец приятно бодрил. Парни шли по проснувшемуся Новгороду. Первый снежок, не успевший растаять пятнами белел на дороге, сверкая в утренних лучах осеннего солнца.
Чем ближе к центру, тем люднее становились улицы. Конечно же Сергей заметил знакомую фигурку, лишь только вышли на площадь. Но как Сашке об этом сказать? Хорошо, что он сам заговорил.
-Хорош краснеть. Поди лучше поздоровайся. И с её батей заодно познакомься. Это, вроде, он рядом стоит.
-Саш, пойдём вместе. А то неудобно как-то.
-Ох, Серёга! Ну как я тебя одного оставлю в такой сложной ситуации? Это же не на учениях перед «красными» боевую стойку делать. Это посложнее. Только давай зайдём так, чтобы нос к носу. Заодно убедимся, что это точно она.

С равнодушным видом, оглядываясь по сторонам, но не теряя «объект» из поля зрения парни изменили маршрут. Немного не дойдя заметили, как девушка дёрнула за рукав рядом стоящего мужчину, и оба они обратили свой взор к подходившим.
-А я-то думала, что и не подойдёте. Стояли, стояли, и вдруг исчезли.
Закружилась голова. Запели птицы. Запахло черёмухой. Вспыхнуло солнце в пол неба. Или это Серёге только показалось?
-Зарянка, тебе бы к нам в разведку, - выдохнул он с восхищением.
-Дочка, это и есть твои спасители? – загудело из бороды. – Тогда давайте знакомиться. Я – Мефодий Архипыч. А про вас мне Зарянка все уши прожужжала. Ты, стало быть, Лександро, а ты – Сергунька. То есть – Сергий. Да. Так вот, значит, будем знакомы, - протянул он с улыбкой свою руку, и удовлетворенно крякнул, почувствовав крепкой пожатие.
-Э-э. Да вы не из маменькиных сынков. Теперь верю дочке, хоть богата она на выдумки. Что ж, уважаемые, не составите нам компанию? Аль спешите куда?
-Нет, Мефодий Архипыч, я никуда не спешу. Разве что Сергей кузнеца хотел проведать. Иди, Сережа, иди. Хоп! Только без рук. Хоп! И без ног. Да хватит тебе людей пугать. Я пошутил. Ох, дядя Мефодий, ну и напарник у меня: только ложку в его миску сунешь - он сразу драться. А вообще – парень спокойный, не грубиян. Лишнего слова не скажет. Правда, иногда молчит, когда надо сказать. Так с кем не бывает, когда весна, когда такая зорька, - взглянул Талый на небо.
-Сашка, прекращай. Конечно, Мефодий Ахипыч, мы никуда не спешим, и охотно пройдемся с вами
-Вот и ладно. Значит, говоришь, весна? Это хорошо, - задумчиво произнес отец Зарянки. – Ну, пошли, что ли, дальше?
-Мефодий Архипыч, а вот ответь, сделай милость, - начал сыпать вопросы Талый. Пригодилась Сережина школа. Не зря в библиотеке вечерами сидели.
Они неспеша двигались по нешироким новгородским улицам мимо красивых теремов, высоких и не очень, мимо построек, на которых, как муравьи копошились работники. Сереже довелось побывать в Новгороде, и он пытался связать две картины. Вот там сейчас стоит красивый универмаг. А где-то здесь проложены трамвайные пути. Вот бы Зарянке рассказать о современном Новгороде. Нельзя. Подойти поближе, приобнять за плечи, или хотя бы чуть коснуться ее руки. Нельзя. И в нашем-то веке за такое можно по шее получить, а в те времена… да и батюшка ее рядом. Разговаривает с Талым, а нет-нет, да и бросит взгляд в их сторону. А Зарянка идет рядом, улыбается чему-то. Вся такая… Ну, такая, прямо, вся… такая… Зарянка – одно слово.
-Так вон вы, оказывается, кто, - нарушила девушка молчание, глянув на Сергея.
-А кто мы?
-Идет молва о княжьих советниках.
-А-а. Вот ты о чем. И какая она – эта молва?
-Худого не слыхала. Батюшка сказывал – князь о вас хорошо говорит. А что вас нынче двое? Ваш старший не болен ли?
-Нет. У него дела, а нас сегодня погулять отпустил. Вы-то здесь как оказались? Я уж думал, что и не увижу тебя больше.
-А хотел увидеть? – смело глянула девушка.
Кровь бросилась в лицо. Глаза вспыхнули. Сердце вырвалось из груди и птицей умчалось в облака.
-Хотел! – почти выкрикнул Сережка.
-Что ты хотел, уважаемый советник? – опустил его на землю голос отца Зарянки.
-Я… хотел… Я хотел спросить, где вы остановились? Вы же из Переславля сюда прибыли. Наверно, по делам?
-Да. По делам. Ноне у каждого истинного русича одно дело: князю нашему Александру Ярославичу послужить. И мы со своей артелью поближе перебрались. Рыбачим на Ильмень-озере. Вот рыбу свежую привезли. Пока вода не стала надо рыбачить. Едоков-то глянь сколько прибавилось. Потом на зверя будем ходить. Так что – даст Бог еще увидимся. А остановились мы у сестры моей Марьи. Зачем я тебе рассказываю – не пойму.
Глянул Мефодий Архипыч на Сергея. Не пристально, без тревоги, просто по-человечески. И парень встретил взгляд спокойно.
-Прости, коль спросил не так
-Ничего. Только сдается мне: не это ты спросить хотел, Сергий. Хочешь, отвечу на твой незаданный вопрос? Не смотри так. Я не колдун и не ведун. Просто постарше тебя. В общем, хоть и не хозяин я в этом доме, но приглашу, осмелюсь, вас в гости. Марьюшка с мужем, думаю, не против будут. Да и после, хоть по одному, хоть вместе – время будет – заходите ко мне чайку попить. – Еле заметная улыбка проступила из бороды. – Вот и пришли. Эй, Демьян, аль дома жена-то? Встречай гостей.

Часть 12

-Да-а! Вот это увольнение! – блаженно улыбаясь произнёс Талый, когда закрылись за ними ворота гостеприимного дома. День клонился к вечеру, и на чистом небе кое-где уже можно было увидеть неяркие точки звёзд.
-Жаль: нет возможности с хозяевами в картишки перекинуться. Но зато поговорили от души. А Марья – скажи – хорошая стряпуха. Я таких пирогов с зайчатиной сроду не ел.
-Да где ж ты у нас таких пирогов поешь?
-Слава Богу – заговорил. Я за сегодняшний день забыл, как твой голос звучит. Шли в гости – молчал. За столом молчал. Крикнул раза – Архипыча чуть кондрашка не хватила. Отдувайся за него. Вышли – снова молчит. Только краснеет, да улыбается. Во-во, или улетает куда-то. Ало! Борт «сто пять»! Вам посадка! Приём.
-Слышь, Санёк, - ещё где-то витая, начал Стрельцов, - а что если… Нет, правда. А что, если нам её с собой взять? Поговорю с её батюшкой: дескать так и так, намерения самые серьёзные.
-Ой, Серёга! Вино в братине было такое лёгкое, а как оно тебе в голову-то ударило. Ой-ой-ой!
-Да ладно тебе. Я серьёзно. Со старшиной ещё поговорю. Он что подскажет. Может, получится.
-Ага. Обязательно получится. Приведём её в часть, присвоим звание «младший сержант», и будет она нашей медсестре Леночке первой помощницей. Одна с таблетками, другая с коноплёй. А батя её будет ходить по лесам туман искать. Может, и в гости как-нибудь проскочит. В общем, видать тебе на дембель тоже не скоро.
-Почему?
-Сам же сказал: из психушки скоро не выпускают. Посоветовал бы я тебе выбросить это из головы, так ведь не выбросишь. И я б не выбросил. Вон она как тебя зацепила. И совета у меня не спрашивай. В этом деле не друзей слушают, а себя: что тебе твоё второе «я» подсказывает. И потом: ты ж не собираешься её всюду за собой водить.
-Зачем?
-Когда мы назад попадём – знаешь? Может, через день, может, через год. А хоть прямо сейчас. Вот свернём за угол, и окажемся перед воротами части. А наш старшина как раз дежурный, встречает нас у КПП с распростёртыми объятиями. Ты можешь гарантировать на сто процентов, что этого не произойдёт?
-Я могу гарантировать на сто процентов, что ты прав, Сашка. Как же ты прав! – с болью выдавил Сергей. – Кто-то сказал – не помню: «Слава сильным, умеющим любить, зная, что всё это кончится».
-Хорошо сказал этот «кто-то». Вот и будь сильным. Ладно, давай ходу прибавим, «философ». Старшина, наверно, уже заждался. Ты оглянись, привяжи объект к местности, а то заблудишься, когда один в гости пойдёшь.
-Нас обоих приглашали.
-Обоих – обоих. Архипыч ещё про старшину забыл. Ты запоминай давай.

Часть 13

Управившись с делами, старшина сидел со стражниками на крыльце княжеского терема и вёл неторопливую беседу. Чуть слышно скрипнули входные ворота.
-Иван Игнатьич, никак твои воротились. Что-то рановато. Ты их, помнится, на доле отпускал. А и то: служба – она и есть служба. Какие уж тут гулянки.
-Верно говоришь. Хорошего помаленьку. Парни, разговор есть.
Поприветствовав стражников, Талый и Стрельцов поспешили за старшиной.
-Дозволь войти, князь.
-Заходи, Иван. Прошу, господа советники. Хорошо ль погуляли? Не чинил ли обиды кто? Ах, да! Это я лишнее спросил.
-Благодарим, князь. Увольнение прошло без особых происшествий, - отрапортовал Талый.
-Увольнение? Иван…
-Это, князь, у нас выходной бывает для воинов. Они получают маленькую такую грамоту («увольнительная» называется), и выходят за пределы военного городка. Вроде как – временно увольняются. А в этой увольнительной грамоте сказано, что предъявивший её не самовольно ушёл, а с разрешения. Это если кто поинтересуется, почему воин не на службе.
-Так-так. Понятно. Теперь о деле поговорим Дамаш, прикажи десятника Антипа позвать. Он где-то рядом. Присаживайтесь, господа советники. Слышал я: в сёдлах вы хорошо держитесь. Освоили эту науку. Мы с Иваном поговорили без вас… Как на счёт одной дальней прогулки?
-Хоть сейчас князь.
-Какой разговор, Александр Ярославич, - заговорили оба разом.
-Мне ваш командир сказал, что примерно так вы и ответите, - улыбнулся князь. – Дамаш, Антип, проходите, присаживайтесь. Предстоит вам дорога в сторону Пскова. Сергий, эк ты не- терпеливый! Не во Псков, говорю, а в сторону Пскова. Пойдут воины, коих готовили младшие советники. Не худо бы немца потревожить. Антип, старшим пойдешь, а ты, Иван, стало быть будешь его правой рукой. Станете выше города тайным лагерем. Путь не близкий, по безлюдному месту боле, по лесам. Где-где встретите поселение. Будьте сторожки. Два дня на сборы. Выйдите скрытно, до петухов. Нет, Дамаш, мы с тобой ныне здесь останемся. Будем людей встречать, учить, да Антипа ждать. А опосля уж все тронемся. Ты, Антип, скажи названным воинам, что князь, мол, еще раз выучку узреть желает. Но языки чтоб держали. Готовиться как следует. Холода надвигаются, так что одеву потеплее захватите. Дамаш, помоги с этим гостям нашим. Все. Пора к вечерне готовиться.
На следующий день нигде не было замечено большого оживления. Разве что посыльный к князю зачастил, да в нескольких дворах чаще обычного хлопали двери погребов и стучали молотки. Накануне выхода после обедни приказал Александр Ярославич участникам похода собраться на лесной поляне. Выходили из города по двое, по трое в разных направлениях, с легкими чересседельными сумами на спинах сытых коней.
Сам князь выехал с малой дружиной, сопровождающей небольшой с виду крытый обоз. Не доходя до назначенного места оставил воинов в карауле, а сам с повозками двинулся дальше. На знакомой поляне все уже собрались. Как только повозки появились, их содержимое было быстро разобрано, и Антип со старшиной приступили к досмотру личных вещей. Талый и Стрельцов стояли тут же, ничем не отличаясь от других русичей: кольчуги поверх толстых рубах, островерхие шлемы, сбоку мечи. Только содержимое дорожных мешков дополняли атрибуты совсем не тринадцатого века, да согревала сердце под кольчугой «морская душа».
-Все ли ладно, Антип?
-Все, княже. Кони сыты, подкованы. Мечи, ножи наточены. Луки туги, стрел богато. Одева, провиант на первое время – все уложено.
Попросил князь облачиться в защитные костюмы. Словно лешаки вдруг сбежались со всех лесов. Да еще в масках, чтоб лица не светились. Попросил белые одеть – будто средь снежных сугробов оказался. Доволен князь, но тень тревоги лежит на челе: лучших воинов посылает в неизвестность. Как-то все пройдет.
-Не тревожься, Александр Ярославич, - словно читая его мысли заговорил старшина. – Все будет хорошо.
-Да уж вы постарайтесь. Сильно на рожон не лезьте. Не мне тебя учить, Иван, но все-таки… Антип! Построй людей.
Прошел вдоль строя князь. Каждому воину в глаза глянул. Ни страха, ни отрешенности не заметил.
-Ну, сыны мои, с Богом. Сейчас так же, как шли сюда разойдёмся, но без коней и имущества. Всё останется под охраной моих стражников. Сбор завтра здесь до петухов. Всё ясно?
-Дозволь спросить, княже, - раздался юношеский голос, - надолго ль уходим?
-Не успеешь по мамке соскучиться, - ответили из строя со смехом.
-Это что там за «князь» выискался?! – рявкнул Антип. – Я те отвечу, зубоскал!
-Надолго ль идёте – Богу известно. Но прошу вас, сыны мои, возвращайтесь все. Разойдись!
-Иван Игнатьич, княже, у меня просьба к вам.
-Стрельцов, что у тебя?
-Разрешите, как в город придём, отлучиться ненадолго.
-Талый, - хитро глянул старшина, - это и есть ваше «неособое» происшествие? Вот и отпускай вас в увольнение.



Часть 14

-Сергунька! Ты?! Вот не ожидала тебя так скоро увидеть. Проходи, я сейчас самовар поставлю. Скоро батюшка с Демьяном придут, повечерничаем. Ну проходи же, - журчал неумолкая радостный голосок.
-Зарянка, я на минутку. Я к тебе, Зарянка. Постой, не убегай. – Сережка поймал девушку за руку.
-Я какое-то время занят буду, не смогу тебя увидеть. Ты… это…В общем, как освобожусь, так сразу загляну. Договорились?
Глаза Зарянки стали серьёзными.
-Погоди.
Она освободила руку и скрылась в дверном проёме. Вернулась с какими-то узелками.
-Вот возьми. Эту травку к ране приложишь – кровь станет, эту приложишь – боль стихнет. Отвар этой травки попьёшь – усталость пройдёт, сил прибудет.
-Ты что, Зарянка? Какая кровь?
-Ты воин, Сергий. Рядом с тобой – тоже воины. Какая кровь? Пусть будет малая. Всё ли запомнил? Не перепутай – гляди. И ещё. Нагни голову. Это ладанка. Пусть она от беды тебя хранит.
-Зарянка! Ну, Зарянка! – только и смог сказать морпех, глядя на девушку широко раскрытыми глазами. – Ты прямо…
-Ведунья? – подсказала та. – Нет. Просто знаю, чем иногда могут быть заняты воины.
Парень слегка коснулся рукой её золотистых волос.
-Зорька ты моя ясная.
И пошёл прочь пьяный от переполненных чувств, улыбаясь во весь рот, и ничего не замечая вокруг. Даже того, что за ним на небольшом удалении продолжительное время двигалась чья-то тень. Только услышав сзади возню, Сергей пришёл в себя и резко обернулся.
-Сашка? Ты что тут делаешь?
-Я-то? Ничего особенного. А вот ты, салага, забыл, где находишься.
Талый стоял, нагнувшись над человеком, лежащим у его ног.
-Вроде живой.
-Кто?
-И ты тоже. Скажи князю «спасибо». Вовремя ему доложили, что за советниками слежка установлена. Вот и послал тебя встретить. А ты «чешешь», как зомби: ноги сами по себе, голова под мышкой. Мимо меня прошёл – реакция «ноль». Только улыбка, как после хорошего облегчения. Да, парень, вовремя я тебя встретил. Гляди.
Рядом с человеком на земле блестело лезвие ножа.
-За тобой шёл. Эй ты, ископаемое, - пнул его Талый, - а ну вставай!

-Ребята, как думаете: Ярославич нынче подарки принимает? Только подарок наш чуток помятый и без бантика. Зато с фонариком.
Оживились стражники Князевы, видя, как во двор зашли наши парни, крепко держа кого-то под руки.
-Ну-ка, ну-ка, господа советники, показывайте свой гостинец, - встали они вокруг.
-Ба-а! Старый знакомый! – заговорил воин постарше, недобро сверкнув глазами. – А ведь я тебя, нечистый дух, предупреждал. Что молчишь, аки рыба? Э-э! Ты ещё и с ножиком баловать? Лександро, а что в вашем княжестве с такими делают?
-А у нас им одно место в тиски зажимают. Разговорчивый становится – хрен сорока переспорит.
-Люди добрые, не губите, - упал на колени задержанный.
-Во как! – засмеялись стражники. – Запел, и тиски не потребовались.
-Не губите. Всё скажу.
Конечно скажешь. На дыбе проветришься, на колу отдохнёшь – всё скажешь. В «сырую» его. Стеречь не спать. Пойду князю доложу.
-Я всё слышал, - донеслось с крыльца. – Господа советники, вам пора на покой. Здесь сейчас неинтересно будет.
-Сашка, спасибо, - идя в палату негромко сказал Стрельцов.
-А-а, ерунда. Жаль – трофей отдать пришлось. Знатный ножичек.



Часть 15

-Уж не знаю, Иван, что у вас говорят на прощание. И надо ли что говорить?
Факел в руках молодого стражника горел ровным огнём в недвижимом предутреннем воздухе.
-У нас, княже, говорят: «Присядем на дорожку», потом: «Счастливого пути».
-Да хранит вас Господь. Антип, береги людей.
Четверо осторожно покинули княжеский двор.
-Сейчас бы пробежаться для бодрости, для согреву.
-Серёга, ничего ты не понимаешь. Сейчас для сугреву чего-нибудь во внутрь бы пробежало.
-Отставить разговоры. Антип, не заблудимся в потёмках?
-Не сумлевайтесь: придём вовремя. Стой. Тихо. Чу: голоса сзади. Эй, кто идёт? Кто идёт – спрашиваю. Обзовись, стрелу пущу.
-Дядька Антип, это мы, - послышалось из темноты.
-Савушка, ты ли? Сколько вас?
-Со мной Еремей, да Родька.
-Подьте сюда. Отзываться надо, когда кличут. И тихо мне.
Поляна быстро оживала. При свете факелов воины отыскивали свои вещи, облачались в доспехи. Отдохнувшие кони, укрытые попонами, стояли, мелко подрагивая.
-Так что, Дамаш, доложи Ярославичу: все – мол – в порядке.
-Дай, Антип обниму тебя на прощание. Все. С Богом.

Часть 16.

Не скрипнет колесо повозки. Не заржет конь под седоком. Лишь тускло поблескивают доспехи на воинах в лучах восходящей зари.
Оглянулись последний раз всадники, взобравшись на холм, и растаял в предутренней дымке господин Великий Новгород. Пустынна дорога. Спокойны трое дозорных, едущие на пол версты впереди дружины.
К полудню, найдя подходящую полянку, сделали привал. Дали лошадям отдых, и самим надо подкрепиться. Заплясали в мелких ямках языки бездымных костров, забулькало в котлах нехитрое походное варево. Поели, отдохнули, опустела поляна, словно и не было здесь никого: место костров укрыто дерном, ветки убраны. Лишь пожухлая трава кое-где примята. Пора дальше двигать.
-Дядька Антип! Дядька Антип!
-Митроха, ты что? А где остальные двое?
-Они меня за вами послали. Дядька Антип…Там…
-Говори спокойно, что случилось?
-Тати купеческий обоз грабят. Человек десять. Прямо на дороге, чуть поодаль отсюда. Купцы связанные лежат возле телеги. Помочь бы, а? Дядька Антип.
-Ах, канальи! Мало нам татар, да немцев – эти еще мешают. Поможем, сыны? – обратился он к обступившим их воинам.
-Конечно поможем! Командуй, Антип! Мы – вот они! – заговорили все разом.
-Митроха, дуй назад. Мы – следом. Самим не высовываться, наблюдать. Но в случае чего – купцов оберегите. Да постой ты! Герасим! Бегом за Митрохой, узнай место и назад. Все. Иван, что скажешь?
-Десять человек уже переодеваются. Думаю – хватит. Остальные будут следить, чтобы никто не сбежал. Двоих оставил с лошадьми. Антип, нам бы тоже лица спрятать. Давай наденем маски, да наши накидки, - протянул старшина плащ-палатку. – А там как, что – разберемся. Что? Готовы? – обернулся он к подошедшим воинам. – Талый, надеюсь, гранату с собой не прихватил?
Появился Герасим.
-Пошли быстрее. Тати виселицу готовят. Одного купца к дереву подтащили.
Мелить нельзя. Бегом двинулись за Герасимом, на ходу обсуждая план действий.
А на дороге разворачивались невеселые события. Вдоль стояли несколько разграбленных телег. Возле одной сидели и лежали связанные люди. Под придорожным дубом стоял человек с окровавленным лицом. Он слушал, что говорил ему один из грабителей – видимо, старший – и испепелял его гневным взглядом. Другие стояли полукольцом, и смеялись над остротами своего вожака. Они считали себя в безопасности, и никто из них не заметил, что будто травяные волны перекатились через дорогу. Две такие волны на миг задержались возле связанных пленников, и двинулись дальше. Люди продолжали так же лежать с трудом сдерживая радость, и осторожно разминая освобожденные от веревок конечности. А воины добрались лесом до дуба и замерли в ожидании условного знака.
Меж тем главарь, устав упражняться в острословии, решил закончить свое черное дело, но вдруг замер, устремив взгляд в сторону. Остальные тати тоже повернули головы и застыли с испуганными лицами. Там – на противоположной стороне дороги – стоял белый человек трехметрового роста, опираясь на огромную клюку. В это время на плечо одного грабителя легла чья-то рука. Тот обернулся, и еще больший ужас отразился в его глазах. От чего он умер – от страха, или от дырки в черепе – осталось загадкой. Одновременно в воздухе мелькнули несколько тяжелых ножей и прервали полет над землей в захрипевших глотках своих жертв. Железная «кошка» впилась в плечо главаря, бросила его на землю. Молнией метнулись к нему два воина, крепко связали по рукам и ногам.
Обреченный человек под дубом даже не успел удивиться в мгновение ока произошедшим переменам. Он только увидел, как товарищи по несчастью, свободные, направляются, улыбаясь, к нему. Но раньше подошел кто-то похожий на лешего, молча перерезал веревки на руках, и жестом пригласил идти навстречу своим.
Когда волна радости схлынула, заметили купцы стоявшего в стороне странно одетого человека. Приблизился к нему на расстояние тот, чья жизнь недавно висела на волоске, поклонился до земли.
-Благодарим тебя, спаситель наш. Арсений Макарыч я, купец. Не назовешь ли ты свое имя, чтоб поминать тебя за здравие в молитвах своих?
  -Ответь сперва, не в Новгород ли вы путь держите?
-В Новгород, спаситель наш, в Новгород. От самого Варяжского моря идем. Выбрали меня товарищи головой. В конце пути, вишь, сплоховал маленько, расслабился. Слава Богу – вы появились.
-Ты вот что, Арсений Макарыч, как прибудешь в Новгород зайди к Александру Ярославичу. Передай ему татя, а с глазу на глаз скажи, дескать, старший лесовик кланяться велел. Он поймет. Боле ничего никому не говори.
Хрустнула ветка. Оба обернулись. Из-за дерева вышел еще один «лесовик». На немой вопрос старшего, он поднял руки с небольшими чашами, и указал на купца.
-Арсений Макарыч, это к тебе. Не бойся. Раз до сих пор жив, значит еще поживешь.
Пришедший жестом попросил купца присесть к дереву. Одну чашу поднес к губам. В другую стал макать тряпицу и смачивать кровоподтеки на лице.
-Ну как? – после окончания процедуры спросил тот, кто назвался «старшим лесовиком». Даже под маской можно было угадать улыбку.
-А знаешь, полегчало, - не без удивления ответил купец.
-Вот и слава Богу. Однако пора прощаться. Все ль запомнил, Арсений Макарыч?
-Запомнил. Все исполню, как ты сказал. Поклонись за нас своим людям, «старший лесовик». Прощевай покуда.

-Слышь, Серега, а чем это ты купца напоил? Дай попробовать.
-Не хотел бы я такой отвар для наших ребят готовить. Это мне Зарянка травы лечебной дала.
-Проболтался, значит, что к крестоносцам «в гости» идем.
-Ты что! Сама догадалась. Я только сказал, что некоторое время занят буду. Знаю, говорит, чем иногда воины бывают заняты.
-Да я ничего. Я б ей, может, и сам об этом сказал. Вот еще что: когда в другой раз будем в великана рядиться ты хоть кольчугу сними. Все мне легче будет тебя держать.
-Я уж подумал. Только вдруг какой идиот очухается, и стрелу пустить успеет. Давай тогда ты мне на плечи вставай.
-Скажешь тоже. Я ж тебя тяжелее. Вообще ты прав. Нет, ты помнишь рожи этих бандюков, когда они обернулись? Еще бы рявкнуть на них, тогда бы и ножи ребятам не потребовались.
-Точно. А видел, как Поликарп тому верзиле булавой «впаял»? Жаль: пока я с твоей шеи слез всё закончилось.
-Всё ещё, парни, только начинается. Не на один день ушли. Сами как?
-У нас порядок, Иван Игнатьич. Ребята все целы?
-Обошлось. Чья школа!? А с «белым великаном» вы здорово придумали. Антип – говорит – и то сробел, как увидел.
Так, негромко переговариваясь, обсуждая стычку, ратники продолжали движение.
К концу третьего дня пути облюбовали место для лагеря. По словам Антипа Псков был недалеко. Судя по карте, на которую старшина иногда поглядывал город был южнее на 20-25 километров. Самое то.
-Отсель грозить мы будем немцам.
Назло надменным крестоносцам
Здесь будет лагерь возведён..,-
встав в позу, с пафосом перефразировал Талый кусочек «Полтавы».
-Да, Санёк, наши деды били немцев в сорок втором, и мы их побеспокоим в сорок втором. Только на несколько веков раньше. Парадокс истории.

Закипела работа. Несколько дней все трудились, не покладая рук. Несколько дней в лесной глуши с раннего утра до позднего вечера раздавался звон пилы, стук топоров, скрежет лопат. На дне большого оврага появилось крытое стойбище для лошадей. Подступы к нему были обильно утыканы острыми кольями разной величины, чтоб дикий зверь не пробрался, или того хуже. В склоне оврага был вырыт и тщательно замаскирован схрон для продуктов. Выше конюшни построили что-то вроде бани. Это по проекту старшины. По его же совету землянки рыли с печками, дым из которых тянулся далеко по подземной норе и невидимый выходил наружу. Двухъярусные низкие лежанки – по четыре на землянку – были устланы толстым слоем увядшей травы и застелены рогожами. Вход охраняли неглубокие ямы, укрытые тонкими ветками и дерном, а ступени на ночь покрывались суковатыми жердями, сбоку от которых был узкий проход. Посреди лагеря вырыли широкую землянку с откидным верхом для приготовления пищи.
Дивится Антип, а чему – сам не поймёт: и работают все вместе, без суеты, и лишнего ничего не строят. Как будто всё так и должно быть. Но приятное удивление не покидает лица старого вояки. Улучшив момент, когда рядом никого не было подошёл он к старшине.
-Молодой ты, Иван, а опыта у тебя – гляжу – как у троих стариков. Эких хитростей понастроил! Да в таком лагере можно год годовать. Нешто и у вас такое строят?
Воткнулся топор в бревно. Распрямилась натруженная спина. Улыбка сверкнула на потном лице.
-Дядя мой (брат отца) во время войны партизаном был. Жил в лесу, как мы сейчас. Много их дружина немцам крови попортила. Домой вернулся израненный весь. Как вина выпьет, так жизнь свою партизанскую вспоминать начинает. А мы – пацаны – сидим тихо, слушаем. Рассказывал он и как землянки строили, оборудовали, как вокруг лагеря разные ловушки ставили, чтоб враг не пробрался. К слову: нам тоже надо так сделать. А когда я служить пошёл – тут уж другая школа. Окопы рыли до кровавых мозолей. Сержант у нас был (это командир младший) ух – строгий. Но заботливый. Зря не наказывал, но гонял до седьмого пота. У нас ведь дружина особая. Слабаков, разгильдяев не берут. Учили по лесу ходить, чтоб ни одна ветка не хрустнула, маскироваться – чтоб ты видел всё, а тебя никто. А контактный рукопашный бой? Ну, ты видел: бьёшься в кровь со своим товарищем, а потом с ним из одного котелка щи хлебаешь. И без обиды. Армия.
-Так-так. Значит, стало быть, и мы ноне пар… пар… Как?
-Партизаны. Вроде как они.
-Так-так. А ты ещё, Иван, мне поведай заради любопытства: эту вашу «огненную стрелу» далеко ль пустить можно?
-Если хочешь попасть в цель, то за версту. А так версты на три улетит.
-Ишь ты! На три версты? – с сомнением глянул десятник.
-Выпадет случай – покажу, - берясь за топор, снова улыбнулся старшина.

За дни, что велась работа лес вокруг заметно поредел. Мешал работе сыпавший с неба мокрый снег, и упругие корни деревьев. Но дело шло споро под активным руководством Антипа. Он ходил от группы к группе, объяснял, как что надо делать, кого-то журил. Иногда сам брал в руки то топор, то лопату. Три раза за день из центральной землянки слышался его зычный голос: основной его заботой было накормить двадцать с лишним уставших воинов. Этим делом он занялся сам, на короткое время беря кого-нибудь в помощники.
Когда основная работа по устройству лагеря была выполнена решили послать пешую разведку на север, запад и юг по два человека. Задача простая: осмотреться. Взяв с собой немного вяленого мяса, заткнув за пояс ножи, шесть самых молодых воинов разошлись в указанных направлениях.
Как не просились Талый со Стрельцовым старшина оставил их работать в лагере. Здесь тоже оставалось много дел. За день были вырыты окопчики для охраны и укрыты колпаками, сплетёнными из ивовых прутьев в виде решётки. В нескольких местах вокруг лагеря установили самострелы на разной высоте от земли. Углубили в одном месте дно ручья, протекающего недалеко от лагеря, чтоб удобнее было черпать воду. Поликарп с двумя воинами отправился на охоту, и к полудню окрестности лагеря наполнил щекочущий ноздри аромат жареной лосятины.
А вечером, когда попарно вернулись разведчики все обитатели лагеря собрались в центре. С кухонной землянки был снят «потолок». Антип, старшина, и шестеро воинов спустились к костру. Остальные, кто свесив ноги, кто на четвереньках расположились наверху. Из глубины поднималось приятное тепло. Блики неяркого огня отражались на лицах. Все приготовились слушать.
Парни, что ходили на север обнаружили верстах в семи разорённую брошенную деревню. Недалеко от неё в поле – стожки сена. Вокруг – свежие следы. Сразу пришло решение: завтра привезти сено в лагерь. Другие парни доложили, что видели крестоносцев: вдалеке прошла верхом группа рыцарей, да несколько кнехтов . Видимо занимались заготовками: к коню одного была приторочена туша дикого кабана.
На следующий день с утра по морозцу в два захода по нескольку лошадей огромный ворох сена перекочевал в овраг под навес. Теперь за лошадей долгое время можно не беспокоиться.
-Иван Игнатьич, а интересно, кто еще кроме нас про стога знает?
-Что, Саша, не терпится посмотреть? Давай найди Стрельцова и оба – на камбуз.
-Есть! Ой! Ну да… я – мухой, - крутанулся волчком Талый. Миг – и он исчез в одной из землянок.
-Антип, тут мои младшие советники решили узнать, кто там вокруг стогов наследил. Пусть сходят. Как считаешь? Конечно не одни. Тем более, что пора всерьез немцев побеспокоить.
-Я не против. Но кого еще с ними послать?
-Дядька Антип, Серега вон с Митрохой уже в дозор ходил, а я с Савушкой. Их и возьмем.
-Вчетвером, значит?
-Нет, Антип. Предлагаю с ними старшим Поликарпа послать. У него опыт, и голова не горячая. На рожон не полезет и им не даст.
-Хорошо, Иван. На том порешим. Сергий, сделай милость: покличь сюда тех троих.

Часть 17.

В заброшенной деревне расположились в одной из лачуг. В другую завели своих лошадей. Через маленькое оконце мало что увидишь, поэтому периодически кто-то выходил осторожно из дома и наблюдал снаружи. Ближе к полудню к тому месту, где недавно стояли стожки подъехали три телеги. На каждой сидели по два кнехта. Не обнаружив сена, двое начали о чём-то громко спорить. К ним присоединились остальные. Один указал в сторону деревни, и сделал шаг. Двое последовали за ним. Поравнявшись с крайней избой, они вдруг споткнулись и словно провалились. Еще двое отделились от повозок и пошли узнать в чем дело. Где-то у самой земли тонко зазвенели две тетивы, посылая им навстречу смерть. Оставшийся кнехт увидел, как из-за угла одной избы вышло что-то огромное, лохматое, и громко воя, направилось к нему. Не помня себя, он прыгнул на ближайшую телегу, и яростно настегивая лошадь, быстро умчался прочь.
-Вот и потревожили крестоносцев, - встряхиваясь произнес Талый, - с чем вас поздравляю. Ну, и себя, конечно. Только, Серега, в другой раз давай белый балахон возьмем. Мне кажется, эффект больше будет.
-Куда уж больше. Видал, какой форсаж кнехт включил? Погоди: звон о невиданном чудовище пойдет по всему их войску.
-Поликарп, а пока такой звон не пошел, давай еще походим? Что-то мне нынешняя прогулка по душе пришлась. Савушка, Митроха, вы как?
-Саша, они не против, - ответил за отроков Поликарп. – Я тоже. В лагерь еще рано возвращаться. Надо светлое время целиком использовать. Предлагаю двинуть на закат . Больше возможность встретить ворога.

Разбив телеги и отпустив лошадей на свободу, наши воины тронулись лесом по малозаметной узкой тропе. Поликарп уверено вел свой отряд, ориентируясь по лесным приметам, полагаясь на свое чутье. В воздухе порхали пушистые снежинки, укрывая путников легкой пеленой. Приближалась зима. С каждым днем все отчетливее чувствовалось ее дыхание.
Где-то вдали раздалось ржание. Потом еще. Запахло дымом костра. Решили взглянуть, что там. В густом кустарнике оставили лошадей под присмотром Митрохи. Тот, ворча, забрался на дерево, чтоб лучше все видеть, и замер.
Пройдя небольшое расстояние, четверо заметили средь деревьев свет костра. Дальше – осторожно ползком. И вот уже видны три фигуры в кольчугах. Слышна чужая громкая речь. Недалеко от костра – три коня. На двух – освежеванные куски лосятины, на третьем – туша кабана.
-Поликарп, они, кажется, похлебку варят. Как бы им аппетит испортить?
-Что предлагаешь, Саша?
-Поликарп, дозволь сказать, - зашептал Савва, - чую: где-то рядом лошадь яблоки продавала.
-Так давай, шурши. Только осторожно.
-Саша, ты уже что-то придумал?
-Ага. Предлагаю укрепить их веру в чудовище. Тот, из деревни расскажет, эти расскажут. Остальные побоятся в лес идти. Давайте сделаем так. – И зашептал что-то Поликарпу и Сергею на ухо.
Вернулся Савва, неся в берестяном лубке еще теплый лошадиный навоз.
А немного погодя трое у костра услышали треск сучьев. Затихли, прислушались. Решили, что показалось, но треск повторился, сопровождаемый странным рыком. Один положил на лук стрелу, двое взяли мечи. Осторожно ступая, пошли на шум. Средь деревьев мелькнула тень. Вслед ей пропела стрела. Рявкнув раненым зверем, Поликарп укрылся средь корней. Преследователи прошли, едва не задев его. Походив по лесу, крестоносцы удивленные вернулись к костру. Только как-то странно они поглядели на висящий над огнем котел. Один кнехт взял большую ложку, помешал варево и зачерпнул. Другой что-то закричал, ударил по ложке, потом по котлу. Содержимое выплеснулось, заливая костер. К лесному воздуху примешался аромат совсем не располагающий к приему пищи.
И тут снова раздался странный рык. На этот раз Сергей взял в руки два факела. Еще два взял Сашка. В сгущающихся сумерках это был потрясающий вид. Трое стояли, обнажив мечи, и затравленно озираясь по сторонам. Рык повторился сверху, потом откуда-то сбоку, и опять сверху. Талый сделал шаг вперед. Взоры устремились в сторону ожившего «великана». Мелькнул аркан, обвив шею крайнего кнехта.

Когда поздно ночью разведчики вернулись в лагерь расспросам не было конца. Даже часовые пришли послушать про суп из лошадиных яблок, да взглянуть на чужеземца. А тот сидел в углу центральной землянки, глядя исподлобья на происходившее вокруг. Антип протянул ему кусок поджаренной лосятины. Пленник взглянул толи с любопытством, толи с недоверием, и не притронулся к угощению. Но видя добродушные глаза русича, осторожно взял мясо, кивнув в знак благодарности.
Меж тем разговор продолжался.
-Так, говоришь, Поликарп, показали выучку сии отроки? – кивнул Антип на Савушку с Митрохой.
-Выучка хорошая. А так же послушание. Куда недавняя бесшабашность девалась!
-Лады, коли так. За коней, за мясо – это вам отдельная благодарность. А как бы вот с ним поговорить?
-Дядька Антип, разреши мне попробовать.
-А сможешь Сережа?
-Да я до призыва… Опа! В общем, до того, как к князю нашему на службу идти, работа у меня была шумная. Мы все больше на руках объяснялись. Вот и сейчас пригодилось. Верно, Савушка?
-Ага, - оживился отрок, довольный общим вниманием.
-Попробую и с этим знаками поговорить.
Окликнул Стрельцов пленного, велел приблизиться. Указал на десятника:
-Антип.
Указал на себя:
-Сергей.
Ткнул пальцем кнехта – тишина.
-Да что с ним разговаривать! Двинуть этому «фрицу» по
башке. Сразу «Гитлер капут» заорет. Эй, «эрудит», дай я с ним поговорю.
Сверху землянки послышался смех.
-Талый, отставить!
-Дядька Антип, давай я тебя окликну, ты отзовись.
На этот раз пленник понял.
-Вилли, - назвал он себя.
-Вот, кое-что есть, - улыбнулся стрельцов. – Скажи, Вилли, - замелькали в воздухе пальцы, - зачем ты сюда пришел?
Пленный опустил голову. Снова манипуляции пальцами:
-Говори, не бойся.
Вилли поднялся, шагнул от костра. Он показал, что пашет землю. Потом руками в воздухе изобразил рыцаря.
-Губертус, - ткнул в образ пальцем, встал на это место с сердитым лицом, обратив взгляд туда, где только что стоял сам. Затем протянул воображаемый меч, что-то резко сказал, и махнул рукой на восток. Все с интересом наблюдали этот спектакль.
-Прямо, как тот долбанутый ефрейтор своих головорезов «нах остен» посылает, - не выдержал Талый.
Дальше Вилли встал на своё место и что-то резко ответил «рыцарю». При этом рядом с собой показал женский образ.
-Анни, - с нежностью произнёс он, и приложил руку к сердцу. Снова встал со злым лицом на место рыцаря и показал, что одной рукой схватил женщину, а другую с мечом направил «на себя».
Опустив голову, пленный сел к костру. Некоторое время стояла гнетущая тишина.
-Иван, я так понял, что его насильно послали.
-Знакомая картина. Вилли, таких, как ты много? – спросил знаками старшина.
Пленный задумался, пожал плечами. Затем несколько раз показал растопыренные пальцы, взял себя за шиворот. Снова замелькали пальцы, но потом он изобразил мешок с деньгами.
-Тоже знакомая картина. А где сейчас твой Губертус
-Псков.
Дальше с трудом, но разобрали, что рыцари готовятся идти на Новгород, что великий магистр назначил Губертуса князем Псковским. А князем в Новгороде будет рыцарь Дитрих. При этом молодые Русичи недобро загудели, а Антип со злостью жахнул палкой по костру. Густой сноп искр поднялся вверх, заставив отпрянуть сидевших.
-Вот это твоему Губертусу! – загремел голос десятника. – Вот это твоему магистру!
Перед носом кнехта запрыгали два огромных кукиша.
-А вот это, - появилась комбинация из двух рук, - всем вашим рыцарям привет с земли русской!
Взрыв смеха сотряс ночную тишину, заставив вороньё подняться с деревьев.
-Это только от нас, - чуть успокоившись, продолжил Антип. – Ужо князь Александр за вас возьмётся – почешетесь, аки псы шелудивые.
Пленный сидел, низко опустив плечи. Но когда поднял голову в глазах не было страха. Он объяснил, что слыхал про князя Александра, про силу его. Но у великого магистра огромное войско. И ещё есть свои люди среди русичей.
Сошлись в гневе густые брови бывалого воина.
-Что ж, и внутри могучего дуба, бывает, гниль заводится. А на счёт огромного войска: али живу не будем, али избавим Русь от ворога. Всё на сегодня. Спать. А то скоро светать начнёт. Сергий, объясни этому, что спать он будет рядом со мной. Да пусть не вздумает бежать: в лесу волков полно. Про ловушки скажи.
-Дядька Антип, он спрашивает не убьём ли мы его.
-Растолкуй: будет умным – будет жить.

А утром всё вокруг преобразилось. Пока воины спали природа укрыла лагерь пушистым снежным покрывалом.
-Иван Игнатьич, красота-то какая! – подошёл к делавшему зарядку старшине Талый.
-Чего? – показалось из землянки заспанное лицо Стрельцова.
Шлёп!
Нетуго сжатый комок снега угодил ему прямо по макушке.
-Нифига себе! Ах ты «ручей весенний»! Вот тебе! Вот! – летят комки в сторону Талого.
А вот тебе ещё, «арбалет» хренов. Э-э! так не честно: трое на одного.
-На двоих, Саша.
-О! Савва! Становись рядом. Вон тому длинному залепи.
-А я помогу, - донеслось из соседней землянки.
-Поможешь, если сам не получишь, - высунулась голова из другой.
Вмиг лагерь превратился в потешное поле боя. От первозданного снежного покрывала остались только клочья. Комки летали вдоль и поперёк, как метеоры, сталкиваясь в воздухе меж собой, и с теми, кто не успел увернуться. «Стенки» сходились. И вот кому-то уже пихают комок за ворот рубахи, кого-то тычут носом в снег.
-Пацаны, - встал, улыбаясь, рядом со старшиной десятник.

Часть 18

Снег шёл несколько дней с небольшими перерывами. Природа словно стремилась наверстать упущенное. Вокруг лагеря появилась узкая утоптанная тропка – тропа наряда, как её стали все называть с лёгкой руки кого-то из морпехов. По обоим сторонам тропы появились «летающие» брёвна, «падающие» деревья.
Однажды лагерь был поднят по тревоге, которая – к счастью – оказалась ложной: лось попал под самострел, метнулся в сторону, и получил удар шипастым бревном. Животное было ещё живо, когда к нему подошёл Антип. Перекрестясь, он нанёс смертельный удар, прекратив муки лесного великана. За всем этим, стоя поодаль с широко раскрытыми глазами, наблюдал пленный кнехт. За время пребывания в лагере он не делал попыток сбежать. Но тут явно представил себя на месте лося. Он чуть заметно вздрогнул, услышав своё имя: его позвал Антип. Вместе с другими воинами они перетащили тушу в лагерь, а на месте драмы через некоторое время не осталось никаких явных следов.
Вилли обосновался девятым членом землянки, где жил Антип. Десятник пристроил его к хозработам. Ходили они почти всегда вместе, научились понимать друг-друга. Вилли запомнил несколько русских слов, и это облегчало дело. Он уже не так робел под хмурым взглядом своего опекуна. В строгом бородатом русиче кнехт узрел добрую всесокрушающую силу. Он тянулся к этой силе, старался быстро сделать всё, что велел Антип.
-Молодец, Вилли, - говорил иногда довольный десятник, протягивая добрый кусок мяса. – На, подкрепись. А твой Губертус кормил тебя так?
-Вот Губертус! – тыкал тот своим кукишем в сторону.
-Ха-ха-ха! Гляди – усвоил, - ещё больше веселел десятник. – Значит, не побежишь к Губертусу?
-Вилли хорошо работать. Русич пускать Вилли к Анни, - глядел он с надеждой на воина.

Лагерь продолжал жить своей тайной жизнью. Каждое утро по очереди кто-то уходил на охоту, кто-то на вылазку. Из разведки часто возвращались с трофеями: с мясом, фуражом, оружием. Но крестоносцы теперь стали более осторожны. О лохматых лесных чудовищах, умеющих появляться из земли давно во вражьем стане ходили легенды, обрастая все новыми подробностями. Уже не встречались группы из трех кнехтов. Ходили целым десятком, и при первых признаках опасности старались убраться из леса.
Русичи выяснили, по каким дорогам крестоносцы ездят чаще, и однажды путь конным рыцарям преградил «белый великан». Он стоял – лохматый, седой – с посохом в руке. Другая рука ладонью вперед протянута к всадникам. И больше никого вокруг. Колонна замедлила движение. Один из рыцарей, опустив копье, ринулся на «великана». Не доскакав до него несколько десятков шагов конь вдруг громко заржав, встал на дыбы, скинув седока, упал, забился, оставляя на снегу кровавый след. Потрясенные крестоносцы остановились. Но не долгим было их замешательство: в грудь «белого великана» вонзилась тяжелая тевтонская стрела. Тот, казалось, даже не шелохнулся, лишь резко махнул рукой. В тот же миг раздался гром, и из леса в сторону колонны метнулся огненный штрих. Два передних рыцаря, ехавших рядом упали с коней. Подошедшие увидели пробитые головы со страшными ранами. Но не успели они отойти от ужаса увиденного, как на обочине дороги в центре колонны раздался оглушающий грохот, поднявший в воздух фонтан снега. Лошади вскинулись, заметались, сталкиваясь и давя упавших седоков. Стрелы пущенные кем-то невидимым добавили паники. В довершение ко всему оставшиеся в живых увидели, как «белый великан» со стрелой в груди шагнул в сторону от дороги и исчез, словно под землю ушел. С его исчезновением перестала летать над дорогой смерть. Поняв это, крестоносцы уложили на оставшихся коней убитых и раненых, и озираясь по сторонам, повернули назад.
Заухал филин. Снова ожило место прошедшей стычки. Несколько белых странных существ как призраки поднялись вдоль дороги и направились к лесу.
-Митроха, живой? – выбежал навстречу Стрельцов с мешочком травы. – Иван Игнатьич, как он?
-Жив Митроха, как видишь, - устало улыбнулся старшина.
-Жив, - подтвердил тот. - Только спужался малость, когда в меня стрела попала. Спасибо господину старшему советнику: надоумил щиты на себя нацепить.
На снегу лежали четыре щита. Один в середине был пробит. Стрелу вытащили, и она торчала рядом – чужая, смертоносная, но уже не страшная.
-А кольчуга цела? – не унимался Стрельцов.
-Цела. Только пробита малость, - поморщился Митроха. – ничего, заживет, как на Барбоске. Вон – даже крови нет, - задрал он кольчугу.
-Ох, Иван Игнатьич, классный у вас великан получился!
-Ты тоже молодец, - хлопнул старшина по плечу Стрельцова. – Ловко: одним выстрелом двух сразил. Антип, видал?
-Как не видать! Ловко. Одно слово – стрелец-удалец, - робко тронул автомат десятник.
-Талый, а ты что так близко подполз? Тебя ж копьем можно было достать. Сам-то не оглох?
-Да было немного. Уже ничего.
-Как, парни, все живы? Раненые есть? Гаврила, ты что хромаешь?
-Лошадь - дура на ногу наступила.
-А мне, - подал голос Павша, - по башке копытом двинула. Хорошо – по шелому попала.
-Данилу с Фомой что-то не видать. Талый, я ж просил приглянуть на той стороне.
-Живы они. Вместе дорогу переходили.
-Тут мы, господин старший советник, - послышалось из-за деревьев. – На дороге «чеснок» собирали. Не оставлять же. Еще пригодится. Хороший «чеснок», ядреный.
-Иван, сии отроки заслуживают похвалы.
-Верно, Антип. А то в горячке совсем забыли убрать за собой.


И снова в лагере до поздней ночи не смолкали голоса. Под началом Поликарпа оставшиеся восемь воинов и пленный кнехт наготовили еды. Один из котлов стоял доверху наполненный студеной ключевой водой. Был припасен травяной отвар, применяемый и как напиток, и для примочек на раны. Все были в тревожном ожидании, прислушиваясь к лесным звукам. А десятник, оставив недалеко отряд, решил пока к лагерю идти пешком один. Подкрался осторожно – тишина. Выглянул из-за дерева – вжик! На локоть выше головы впилась в дерево стрела. Своя. Родная.
Впереди откинулся плетеный колпак, и показалась довольная физиономия Родьки.
-Здрав будь, дядька Антип. А мы уж вас заждались. Эй, ребята! – Короткий резкий свист, - наши вернулись! Выходи встречать!
После сытного ужина, оккупировав по привычке камбуз-землянку , одни снова переживали встречу с крестоносцами, другие с доброй завистью и восхищением слушали, боясь пропустить хоть одно слово. Пробитый щит и стрела ходили по кругу. Митроха был в центре внимания. Он то и дело показывал поврежденную кольчугу и синяк на груди, смущаясь от такого внимания.
-А мне господин старший советник шепчет снизу: «стой тверже, не трясись, обопрись на посох». Сам за ноги меня держит. А этот – на коне, копье с десять аршин – как попрет! Ну – думаю – влипли. Прикидываю, в какую сторону сигать. Слышу: опять старший советник шепчет: «стой, не трясись».
-Иван Игнатьич, а он вам там на голову… это… ничего?
-Нет, Саша, Митроха – парень крепкий. Я сам это «ничего» чуть не сделал, когда стрела в него угодила. Слава богу – обошлось.
-А рыцари эти… прямо беда… я думал – задохнусь без противогаза. У них даже лошади в штаны наделали, когда я шумнул.
-Гы – гы – гы! Лександро лошадь в штанах увидел! Гы-гы-гы!
-Ну, не в штанах, а в накидке. У них там все лошади закутаны.
-А штаны перед Сашкой мелькнули – это рыцарь из доспехов выпрыгнул.
-Точно. Они теперь без пургена, как сявки обратный путь весь пометят.
-Вот завтра сходишь и посмотришь, как они его пометили.
-Това…Иван Игнатьич, вы серьезно?
-Вполне. Подбери еще четырех человек, и отправляйся. Детали обговорим.
-Разрешите мне с ним.
-Стрельцов, ты – помнится – Псков хотел увидеть.
Настала очередь обрадоваться Сергею.
-Антип, пойдем, поговорим. Думка есть.

Часть 19.

Думка была не только у старшины морской пехоты. Большую думу думал, нахмурив брови, тевтонский магистр. Неоднократно до него доходили слухи о демонах, живущих в окрестных лесах. Правда это или нет, но его воины, возвращаясь с охоты без добычи и меньшим числом рассказывают удивительные истории о лохматых существах, выходящих прямо из земли, и летающих по воздуху, об их странных ножах, которые, убив, сами возвращаются к хозяину. Надо будет пообещать награду побольше за поимку такого существа. А история про огромное чудовище с шестью огненными лапами – неужели правда? Так или иначе, но доблестные рыцари сидят полуголодные, а этих кнехтов только палкой можно заставить идти на охоту. И что это за заколдованные проклятые русские леса!? Тут еще какой-то «белый великан» объявился, которого стрела не берет, а сам он одним взмахом руки посылает огненные стрелы и наводит порчу на лошадей. Жутко было глядеть на изуродованные головы рыцаря Тербица и рыцаря Гельмута. Другие выглядели не намного лучше: кто без меча, кто без шлема, со следами ужаса на лицах – они принесли с собой запах смерти. Тоже мне – цвет ордена.
А этот ксендз сидит с умным видом, четки перебирает. Не может страшную молитву против русских демонов сотворить, старая развалина. Его талисманы, обагренные кровью врага вообще ни как не действуют. За что, спрашивается, я ему золото, серебро жертвую? Надо послать его завтра с десятком рыцарей туда, где была встреча с «белым великаном». Пусть освятит то место и дорогу. Ею еще не раз предстоит воспользоваться. Вот захватим Новгород буду просить другого ксендза.
Ох, Новгород! Говорят, он больше Пскова. Скольких славных рыцарей после сражения не досчитается тевтонский орден, если уж у псковских- то стен их полегло немало? Кстати, где этот пройдоха – псковский воевода… как его?.. Твердила? Что-то давно от него нет вестей. Может, ему известно, как с лесными демонами справиться? И что эти Русичи упорные такие? К чему сопротивляться, если нас им все равно не победить? Что это: русское упрямство, или агония умирающего зверя?

Часть 20.

-Иван Игнатьич, а если на той дороге никто не появится? Тогда что?
-Лександро, дорога сия – полагаю – одна из тех, что к Новгороду ведут. И надобно за ней почаще бы приглядывать.
-Слыхал? Так-то. В общем, эта дорога пока на тебе. Патроны возьми простые. Бей только одиночными. Но экономь. Мало ли что. Так - два-три для эффекту. А там - по обстановке.
-Так значит…
-Значит, теперь на вылазки всегда берем автоматы.
-И мне взять?
-Нет, Сережа, мы пойдем вообще без оружия.
-Мы?
-Надеюсь, ты не думаешь, что один пойдешь?

Еще затемно, взяв только самое необходимое, трое – старшина, Сергей, Поликарп – покинули лагерь.
-Так что, Антип, ждите с гостинцем. Постараемся долго не задерживаться. В случае чего - не волнуйтесь. Мы - русские.
-Не, не так. Мы пскопские, мы пробьемся.
-Верно, Сергей пробьемся.
-Товарищ старшина, - Талый забылся от волнения. Ведь впервые за много дней они расстаются неизвестно на сколько. – Вы… это… в общем, приглядывайте за этим салагой, - хлопнул он друга по плечу, - а то – неровен час – побежит на радостях дом свой искать.
-Слушаюсь, товарищ рядовой, - улыбаясь, встал по стойке «смирно» старшина.
-Ступайте с Богом, - перекрестил всех троих десятник.

Часть 21.

Край неба едва тронула утренняя зорька, когда из леса на дорогу вышли трое бродяг с тощими котомками. Рваная дерюга на спине одного топорщилась, прикрывая горб. Глаз другого был перевязан грязной тряпицей. У самого молодого, шедшего впереди левый рукав одевы заткнут за веревку на поясе. У каждого в руке был большой крепкий посох, увенчанный толстой веткой в виде крюка. Вся процессия могла бы вызвать жалость и сострадания, если б не их бодрая походка. Они шли негромко переговариваясь, следя за дорогой. Только проходя окрестные деревни с едва заметными признаками жизни бродяги преображались: «горбатый» сутулился, брал за пояс «одноглазого». Тот в свою очередь клал руку на плечо молодому. Редкие жители вылезали из своих халуп, крестились глядя им вслед. Кто-то совал в руки кусочек хлеба, кто-то картофелину. При этом «одноглазый» начинал неистово креститься, подавая пример другим, и низко кланялся, роняя в снег скупые мужские слезы.
Проскакал навстречу легкой рысью небольшой отряд крестоносцев. Чертыхаясь, склонили путники головы. Поравнявшись, крайний всадник взмахнул нагайкой. Распрямил спину Поликарп, бросил взгляд полный ненависти. Замерла в воздухе вражья рука.
-Поликарп, Поликарп, успокойся. Рано еще. Слышишь?
-Рано, ...Иван, - скрипнув зубами отозвался русич.





Часть 22.

-Родька, не замерз?
-Не-а, Саш. А ты?
-Что-то Фрол с дороги долго не идет. Кирюха, сходи за Фролом.
-К нему уже Прошка пополз.
Второй день пятеро парней, как было приказано выходили к месту встречи с тевтонцами. Они выбрали место чуть в стороне, где лес был ближе к дороге. Вчера они как смогли оборудовали лежанки на небольшом удалении друг от друга, соединили их траншеей. Впереди накидали снежный бруствер. Периодически кто-то один подползал ближе к дороге, ведя наблюдение. Сегодня было морозно. Парни иногда поднимались с лежанок согреваясь разными движениями. Кони, укрытые теплыми попонами стояли поодаль, и чуть вздрагивали.
Раздалось карканье вороны - сигнал «внимание». Вскоре на дороге появились с десяток конных рыцарей.
-Родька, а кто это с ними?
-Никак, ксендза с собой прихватили.
-Кого?
-Попа ихнего, что б от нечистой силы защитил. Гляди.
Всадники остановились напротив того места, где предположительно должны сидеть наблюдатели.
-Неужели заметили? – с тревогой подумал Талый, переводя предохранитель на стрельбу очередями. Но нет, не похоже. Двое с ксендзом отделились от остальных и шагом направились дальше. У знакомого места спешились, о чём-то поговорили, размахивая руками, и поманили других.
-Точно: сейчас чертей из леса выгонять будут.
-Разве они здесь есть? – с опаской оглянулся Родька.
-Сам не догадываешься? – хохотнул Талый.
-А-а! Это мы что ли? – осклабился отрок.
-Во-во. Разрешите представиться: морской дьявол Саша. Сейчас мы им докажем, что их колдовство – тьфу! – по сравнению с наши м.

-Дядька Антип, что случилось? – вернувшись от дороги спросил Талый, видя хмурое лицо десятника.
-Пошли, - указал тот на землянку.
Там на лежанке при свете лучины, стиснув зубы от боли, распластался Герасим.
-Вишь стрела ему в бедро угодила. Стрелу – то я вытащил, рану промыл. Только кровь все еще каплет. Теперь – как Бог даст.
-Эх, Герасим, Герасим. Говорили же тебе: опускай «корму», когда ползешь.
-Сплоховал, малость поспешил, - процедил сквозь зубы раненый.
-Потерпи еще чуток. Дядька Антип. Поможем Богу нашему, как он нам помогает. Вскипяти немного воды, а я - сейчас.
Талый быстро спустился в свою землянку.
-Так. Где тут у Сереги Зарянкины мешочки? Ага. Вот они. В этом, кажись, трава, что кровь останавливает? Да, это она. А эта силы придает. Ну, Зарянка! А боль мы другим способом снимем. Дядька Антип, вот эту травку брось в воду, как закипит.
Герасиму он засыпал рану измельченной травой, закрыл бинтом с лейкопластырем. Достал шприц- тюбик с обезболивающим.
-Лександро, это чаво?
-Сейчас тебя комарик укусит. Только не дергайся.
Принеся отвар, Антип удивился произошедшим переменам: лицо раненого было спокойным. Он лежал, и без усилий разговаривал с Талым. Выпив содержимое чашки, Герасим закрыл глаза и вскоре уснул.
-Дядька Антип, как он? Что с ним? – заговорили все разом, едва десятник с Талым вышли из землянки.
-Ничего не знаю. Пошел я к котлу – он чуть не помирал. Вернулся – улыбается. Вон спросите у младшего советника. Он ему рану белой заплатой прикрыл, и какой-то иглой в плечо ткнул.
Все взоры обратились к Талому.
-Не волнуйтесь, ребята. Завтра Герасим будет, как огурчик. Правда, как подвязанный огурчик.
Раздался вздох облегчения. Два десятка улыбок осветили место возле землянки. Два десятка сердец застучали в унисон, посылая раненому здоровый импульс. Вздрогнул Герасим на своей лежанке, и еще плотнее смежил веки.


Часть 23.

-Что ?! Опять?! На том же месте?! После заклинания?! – глаза магистра метали молнии. - Сколько раз было прочитано заклинание? Сколько? Мало! Мало, раз мои воины продолжают гибнуть! Шесть рыцарей. Шесть! У троих такие же раны. Только в сердце. Что это за гремучие стрелы? Кто их пускает? А где воевода псковский?! Почему до сих пор не явился?! Что значит – нет ни где? Найти немедленно! С кем он разговаривал? Какие калеки бродячие? Не калеки вовсе? А кто? Доставить их сюда! Вместе с воеводой! Быстро! Из города вышли? Догнать! Вернуть! На кол! Всех – на кол! И бродяг, и воеводу, и вас! Всех!

Часть 24.

-Лександро, помнишь место, откель наши во Псков пошли? Возьми ужо Тришку с Кузьмой, да сходи туда. Я ноне с отроками был – не дождался. А пора бы уж им вертаться.
Не долго пришлось мерзнуть молодым воинам в своих снежных укрытиях. Как только багровый диск солнца весь выполз из-за горизонта на дороге показались всадники.
-Наши возвращаются, - чуть не закричал Талый.
Стоп! В следующий миг лицо его стало серьезным. Что-то тут не так. Ну да: их же четверо. А про какой гостинец старшина тогда упомянул?
-Саша, глянь: крестоносцы, - вдруг горячо зашептал Кузьма.
-Что? Крестоносцы? Не может быть.
-Да вон сам погляди: белые накидки с крестами, на башках «ведра» надеты.
-Точно. Рыцари. Ну, морды тевтонские, не велел мне командир очередями бить, да уж ладно, - зло проговорил Талый.
В морозном воздухе звонко клацнул затвор. Приклад автомата привычно уперся в плечо. Но что это? Трое соскочили с коней, скинув шлемы. Раздался крик филина.
-Не понял, - глаза Талого округлились.
Крик повторился.
-Тришка, ну-ка ответь.
На ответный крик трое, как по команде, повернулись в их сторону. Один замахал руками, прыгая на месте.
-Глянь: Серёга. Серё-ёга-а! – забыв про осторожность, заорал Талый, и рванулся навстречу.
-Жив, салага! – по-мужски обнял он друга. – Иван Игнатьич, здравия желаю! Здрав будь, Поликарп!
Подошли Тришка с Кузьмой, сдержанно поздоровались.
-А наряды эти откуда у вас? Иван Игнатьич, (у-уф! Аж в дрожь бросило), я ж вас чуть очередью не срезал.
-Больно зло ты затвор дёрнул. Сергей первый недоброе почуял, потому и остановились.
-А это что за «крендель» с вами? – кивнул Талый на сидевшего верхом четвёртого.
-Лександро, - заговорил угрюмо Поликарп, - крендель – это вкусный мягкий хлеб. А этого…- он задумался, пытаясь подобрать нужное слово, - а этого…даже собачьим дерьмом назвать будет слишком ласково. А ну слазь, падаль! – резко дёрнул он за ногу седока. Тот, как куль рухнул с коня. Его грубо подняли.
-Воевода псковский, - шепнул Стрельцов Талому.
-Это тот, что рыцарям продался?
-Тот самый. За ним и ходили. Старшина о нём от Вилли узнал – от пленного кнехта. Предложил десятнику выкрасть этого гада. Сделаем – мол – подарок князю Александру.

-В конюшню его, - едва взглянув на предателя, сказал Антип. – Стеречь, аки девку на выданье. Ну! Здравы будьте, страннички, - протянул он руку вернувшимся. Погодь, Иван, подробности потом расскажешь. Сейчас – в баньку, и за трапезу. Я чаю – голодные, аки волки. Эй, Вилли, мясо – на огонь. Никифор, баня готова?
На вылазку нынче никого не отправили, и вскоре все сидели вокруг жаркого костра.
-Жив Псков, братья Русичи! Жив, хоть и пострадал сильно. Но живёт он пока, аки мы жизнью тайной. И идёт по Пскову и окрест его молва о духах лесных. Разная та молва: кто говорит, что злы сии духи, что того, кто в лес войдет, хватают и на костре жарят. Но более говорят, что добрые, что русичей не трогают, а только крестоносцев за то, что они – мол – крест святой осквернили. А ежели кто духа сего словит, тому самый главный рыцарь мешок золота посулил.
-И как, Поликарп, нашлись желающие?
-А как же! Нашлись. Вон один в нашей конюшне сидит. В общем, подал калекам бродячим милостыню один мужичок. Разговорились – вроде свой. На ночлег попросились. Пришлось раскрыться перед ним. Спужался он сперва, опосля обрадовался. Чудно ему стало, как Иванов горб мешком стал, а у Сергия вдруг новая рука выросла. Пантелеймон – так мужика звать – как узнал, зачем мы пришли сразу вызвался помочь нам. Без него трудно бы пришлось. И то вон сколько проходили. Он нас в город свёл. Сказал иуде этому, что – мол – видел людей знакомых с лесными духами. Так оговорено было.
-А дальше? Дальше-то что?
-А дальше взяли мы воеводу под белы рученьки, и к Пантелеймону в лачугу. Тот – было – дёргаться. Уж не узрел я, что Иван ему сделал, только вдруг он смирный стал, аки агнец божий. Теперь задача: как этого «борова» в лагерь доставить. Чу! Всадники. Глянули: пять крестоносцев. Ох, дядька Антип, и смелы ж советники у нашего князя!
-Ладно скромничать. Сам двоих уложил.
-А кто начал-то, Иван?
-Так это по старшинству: кто старший, тот начинает.
-Иван Игнатьич хитрый, - вступил в разговор Сергей. – «Без оружия пойдём». А сам свой Т.Т. достал. Как жахнет одному по «ведру». Другие сами попадали. Мы размялись маленько перед дорогой, переоделись для безопасности – и в обратный путь. Да! Одного коня мужику оставили.
-Хороша безопасность, - пробурчал Талый.
-Ладно, Саш, «проехали». Ты лучше расскажи, как Герасима вылечил. Эй, Герасим, как жив?
-Слава Богу. Только ходить еще тяжко.
-Да я что. Это ему спасибо, - кивнул Талый на Стрельцова. – Он меня научил.
-Спасибо вам обоим, товарищи рядовые морской пехоты.
Встали парни, как по команде, набрали воздуха в легкие, собираясь ответить по привычке. Но заметили, как старшина приложил палец к губам. И только яркий блеск в глазах выразил все их мысли и чувства.

-Так что, други, страху мы на тевтонцев нагнали, предателя обезвредили. Пора в обратный путь. Как считаешь, Иван?
-Верно, Антип, пора. И так больше месяца в лесу прожили. Отроки – поди – по домашним щам соскучились, да по печке русской. А? Парни, домой пойдем, или еще останемся? – с хитринкой в глазах спросил старшина.
Огонь костра осветил задумчивые лица.
-Тятьку с маманей повидать бы – и снова сюда можно, - высказал кто-то общую мысль.
-Вернуться - я чаю – придется. Помните, что князь изрек на проводах? А пока собирайте манатки. Да тише вы, черти. Всех ворон в округе распугаете. Иван, что с Вилли делать? Как мыслишь?
-Сейчас у него самого спросим. Сергей, помогай. Вилли, мы уходим. Хочешь с нами?
Кнехт опустил голову, и пожал плечами.
-Если мы тебя отпустим, будешь против русичей воевать?
-Вилли нет! – ударил он себя в грудь кулаком. – Русич кароший. Антип кароший. Вилли прятаться, идти к Анни.
-Дадим тебе рваную одежду. Притворишься глухонемым.
-Да-да. Вилли понимать. Вилли благодарить.
-Вот и договорились.
-Иван Игнатьич, мы с Серегой посчитали: сегодня как будто Новый год.
-Ох ты! Парни, точно?
-Как Новый год, господа советники? – оказался рядом Поликарп. – Его ж в марте отмечают первого дня.
-А ты, Поликарпушка, заметил, что советники сии – люди особенные? – пришел на помощь Антип. – Вот и Новый год они встречают по-особенному. Уразумел ли ?
-А-а. Тогда - с праздником вас.
-Иван Игнатьич, тут у меня завалялась… - показал Талый сигнальную ракету. – Разрешите?
-Ого! Ну, давай. Только ребят предупреди, а то напугаются.
Зашипело, засвистело, взлетело, рассыпалось. Красота! Стоят русичи, задрав головы, любуются на диво дивное. Далеко видать цепочку ярких ракет.
-Лесные духи на шабаш собрались, - подумали тевтонцы.
-Добрая примета, - молвил Пантелеймон своим сельчанам.


Часть 25.

Чем ближе подходили к Новгороду, тем теснее становилось на дороге. Попадались пешие и конные группы людей: хорошо вооружённые и с одними кольями. Тянулись обозы. Поля тоже не пустовали. То там, то здесь копошились человеческие фигуры. Крестьяне учились сражаться. Окрест появились новые кузни, и в морозном воздухе далеко были слышны удары молотов.
Слух о приближающейся к городу дружине намного опередил её появление. Далеко за порогом терема встретил Александр Невский уставших воинов.
-Живы! Слава Богу, все живы! Спасибо, Антип. Спасибо, господа советники, за то что людей сберегли, не потеряли. А скажи-ка, Иван, как в ваших краях вот с такими поступают? – посуровев лицом, указал князь на бывшего псковского воеводу.
-Да по-разному поступают, - с деланным равнодушием ответил старшина. – Где руки-ноги переламывают, где – в задницу раскалённый клин загоняют. Один князь – сказывают – с таких с живых кожу снимал.
После каждой услышанной фразы предателя сильнее начинал бить озноб.
-Можно ещё за ноги привязать к двум согнутым берёзам. А у нас таких просто в коровьем дерьме топят.
-Так тому и быть, - неопределённо молвил князь, и повернулся к сопровождавшим его стражникам. – Убрать эту нечисть. А вас, добры молодцы, всех прошу завтра ко мне на званый обед.

Появление у княжьего крыльца морпехов было с радостью воспринято дворовой челядью. Посыпались добрые приветствия, многочисленные расспросы. Осадил их не зло князь: дескать, люди устали с дороги. Успеете ещё поговорить.
Открытый дверной проём пахнул на пришедших теплом и домашним уютом. Захотелось немедленно скинуть с себя доспехи, разуться, и босиком пошлёпать по тёплым скрипучим половицам.
-Антип, не составишь ли компанию в баньке моим советникам?
-Дозволь, княже, жену, детишек повидать. Поди – все глазоньки проглядели, меня ожидаючи.
-И то верно. Ступай. Но после вечерней ждём тебя в палатах.

Ох, что творят! Что творят! – едва переведя дух, заговорил один из князевых банщиков в окружении дворовых. – Это ж надо: от пяти берёзовых веников – гляньте – одни прутья остались. Сами парятся, сами за водой студёной бегают. Нас за снегом посылают. Зовут с собой на верхний полок. Мы – было – забрались. Куда там! Как старший советник начал меня охаживать, а его вон – другой. А который помоложе всё пару поддаёт. Уж на что мы к этому делу привычны, и то чуть дух не пустили. А они на себя воды колодезной плеснут – и снова наверх. Только кряхтят, да посмеиваются. Опосля, как отдышались стали кулаками один другого по очереди бить-колотить, руки-ноги заламывать. Истинный Бог – не вру. Чисто – в тайной избе допрос снимают. Дале нам аж плохо стало: друг-друга голыми ногами топтать стали. И всё только «эх, хорошо! эх, хорошо!» И снова – за веник. Травяного отвара попьют, да опять. Вышли – сияют, аки медные самовары в Христов день. Ну и дела!

Братина с медовым напитком неспеша шла по кругу. За вечерней трапезой велась легкая непринужденная беседа - преддверие большого разговора. Князь не торопил. Лишь Дамаш изредка бросал на десятника ожидающий взгляд.
Много было рассказано – выслушано за этот вечер. Князь просил повторить тот или иной эпизод, вникал в подробности, восхищался находчивостью молодых ратников.
-Вот что, Антип, - подвел итог беседе Александр Ярославич, - хватит тебе в десятниках ходить. Отныне ставлю тебя во главе сотни. Десятниками себе возьми отроков постарше, кои с тобой ходили. Ничего, пусть молодые дубки крепнут и другим помогают. А ты новым десятникам опорой будь. Сам когда присмотрю. Остальных отроков в свою личную дружину возьму. Десятником к ним Поликарпа ставлю.
-Спасибо за доверие, княже, - склонил голову Антип. – Не посрамлю свое название.
-Да уж не посрами. Будете у меня на особом счету. И спрашивать буду тоже особо.
А на следующий день на званном обеде дал князь наказ молодым десятникам, чтоб учили справно своих подопечных ратному делу, чтоб были им заботливыми строгими отцами, не взирая на возраст. Чтоб летела слава о храбрых воинах по всей Руси и далеко за ее пределы.

Часть 26.

-…А купец тот - батюшка сказывал – потом сильно удивился, когда к нему – побитому – другой «лесовик» подошел, да с травяным отваром. Я сразу догадалась, что это ты. Стало быть, пригодилась моя наука?
-Пригодилась, Зарянка, пригодилась. Не раз мы тебя с Сашкой добрым словом поминали.
Они шли по многолюдным улицам Новгорода. Оба румяные от мороза. Или, может, от волнующей встречи. Шли, не замечая ничего вокруг. Говорили, и не могли наговориться. Редкие крупные снежинки кружились в воздухе искрясь на солнце. Сережка, как в детстве пытался ловить их губами. Зарянка звонко смеялась, и тоже подставляла лицо пушистым хлопьям.
-И ладанка моя пригодилась. Живой вернулся. Вишь: ни одной царапины.
-Да. И ладанка пригодилась. Чудеса прямо.
Сергей не стал рассказывать, как однажды еле увернулся от острого тевтонского меча. Но ведь увернулся. Может, и впрямь ладанка помогла.
-Ни какого чуда, Сергунька. Просто я очень хотела, чтоб с тобой ничего не случилось.
Глаза взглянули в глаза. Рука потянулась к руке. Сердца ударили в такт. И какое им сейчас дело до крепкого мороза, до снующих мимо прохожих, до крика извозчиков, когда поет душа, кругом цветут сады, и никого-никого вокруг. А на двоих им еще так далеко до сорока.

-Здорово, дядька Игнат!
-О-о! Таким гостям всегда рад. Проходите, господа советнички. Не желаете ль надеть для работы переднички? Ноне дел – невпроворот. Маши кувалдой, не разевай рот.
-А мы и не возражаем. С детства всякий труд уважаем. Верно, Александр?
-О чем разговор? Конечно, поможем.
-Нет, вы сперва расскажите, как все это работало, что мы с тобой. Иван, наковали, - вытирая пот с лица попросил кузнец, - а я отдохну малость. Присядьте, гости дорогие. Тут вот почище.
А немного погодя все трое были за работой, меж делом продолжая разговор.
-Так говорите – не по зубам немцу наш «чеснок» пришелся?
-Ага. Что-то не понравился. Сразу несварение желудка получилось. Вон Саша не даст соврать: он во время приступа рядом был.
Скрипнула дверь кузни. В клубах морозного воздуха обозначились две фигуры.
-Эх, везет мне на гостей. Ноне гости всех мастей. Гаврила Олексич, Василий Буслаевич, милости просим.
-Доброго здоровья, Игнат. Думаем: что так часто молоток в твоей кузне стучит? А оно – вон что.
-Да-а. Помощнички мои – ребята хватки. Знают наши порядки. Испачкаться не боятся, и с сильным могут потягаться.
Об этом наслышаны. И зашли мы – не обессудь, Игнат, - не к тебе. Господа советники, вам челом бьем. Сделайте милость, поучите сами наших мужиков делу ратному. Мы ужо поговорим с Ярославичем.

С появлением новых десятников теснее стало в зимних полях. То там, то тут сходились мужики с деревянными мечами дружина на дружину в рукопашную «стенка на стенку». В лесу из-за любого куста можно было ждать нападения. Бились жалеючи, но без синяков, без расквашенных носов не обходилось. И когда уставшие после потасовки валились в снег начинали со смехом рассказывать, кто кому чем и по какому месту порыснул.
Так быстро летели за днями дни. Росло, крепло русское войско. Уже выбивались из сил февральские вьюги. Всё чаще припекало солнце. Всё больше снаряжалось обозов в дальнюю дорогу. Александр Ярославич слушал отчёты своих приближённых, давал указания, сам следил за исполнением. В любом месте мог неожиданно появиться со своей дружиной. И горе тому купцу или сотенному, если князь видел непорядок.
-А что, Поликарп, найдёшь ли то место, где вы лагерем стояли?
-Найду, княже. Сколько воинов прикажешь взять на сей раз?
-Ноне все двинем. Только мы чуть пораньше.
На большом военном совете решался вопрос: быть ли Руси.
-Я с малой дружиной выйду, а ты, Павша, через пару дней со всем войском ступай след. Всем остальным: чтоб воеводу новгородского слушались, и его приказы выполняли беспрекословно. Станете в двух переходах от Псковского озера. Там меня ждать. По прибытии быть сторожкими. Сотенные, смотрите: я, аль воевода накажем – это одно. Немец накажет – это другое. Неопытных учить, а бывалые чтоб сию науку помнили. Ты, Антип, своими десятками на закате прикроешь весь стан.
-Александр Ярославич, дозволь слово молвить.
-Что ты хотел, Сергий? Ах, да! Поликарп, возьми с собой свою Агафьюшку. Будет нам еду готовить. Идет с нами артель Мефодия Архипыча. Пусть его сестра и дочка новой поварихе помогают. Не возражаешь? Вот и ладно. Так что ты хотел, господин младший советник? – сверкнул князь лукавой улыбкой.

-Ну, дядька Игнат, прощевай покуда. Э-э, да ты и сам – гляжу – в поход собрался?
-Эк-ма! Ни свет, ни заря явились три богатыря. Спасибо, робята: не забыли старого Игната. Хотя, не такой уж я старый. Живу не скучаю, лишь пятидесятую весну встречаю. Помахал молотком, помашу теперь мечом. Так что рядом будем. Даст Бог – еще свидимся.
-Дядька Игнат, а давай на удачу кольчугами поменяемся.
-Давай, Ванюшка. Эх, хороша кольчужка!
-Иван Игнатьич, разрешите и нам. Вот тебе, дядька Игнат. Это штык-нож называется. Не больно красив, зато им проволоку резать можно. Вот так.
-Ишь ты! Умно.
-А это у нас фляжкой называют, - заговорил Стрельцов. – Ее на ремне носят. В дороге пить захочешь, а вода под рукой.
-Спасибо за подарки, - улыбается из бороды кузнец. – Не побрезгуйте и от меня принять подарки. Лександро, держи. Как знал – выковал.
В руках у Талого оказался обоюдоострый блестящий клинок с отделанной удобной рукояткой, и ножнами, украшенными тонкой серебряной вязью. Глаза Сашки раскрылись в изумлении.
-Спасибо, батя, - от души поблагодарил он.
-Храни тебя Бог. Токмо гляди: без дела не вынимай, без славы не вкладывай. Но лучше пусть сей клинок тебе без потребы будет. А ты, Сергий, прими от меня братинку кованую узорчатую. Не ладонь в ручей макнуть, водицу братинкой черпнуть.
-Нам пора.
-С Богом.
Пожали морпехи кузнецу жилистую руку, четко козырнули, и ушли. Замигал часто-часто Игнат, стал глаза руками тереть. Должно – соринка попала.

Часть 27.

-Александр Ярославич, лагерь близко. Обожди мы глянем, как там, да что. Ребята, пять человек со мной, - распорядился Поликарп.
Шесть человек спешились, набросили белые накидки и растворились в снежных сугробах. Шли след в след, ориентируясь по знакомым приметам. На снегу были видны разные следы: вот заяц сиганул, видно – от лисы (на кусту клок рыжей шерсти остался). Вот лось неспеша ступал. Ого! А это уже интересно.
-Никак дымком потягивает. Чуете? – раздался шепот.
-Ну, Прошка, и нюх у тебя, - так же шепотом ответил десятник. – Хвалю. Парни, дальше – ползком. Ножи – наготове.
Средь поляны у костра сидели несколько человек в белых плащах.
-Крестоносцы, - процедил сквозь зубы Прошка.
-Погоди. Глянь: на головах у них наши шеломы.
-А ну, Тришка, пусти им в костер стрелу.
От неожиданности люди шарахнулись в разные стороны, поднимая из снега большие щиты с крестами.
-А ну стоять! – гаркнул Поликарп во все горло.
Лесное эхо неоднократно повторило его клич, отчего на поляне закрутили головами во все стороны.
-Кто такие?! Отвечать! – Снова крикнул десятник.
-А вы кто такие? – вопросом на вопрос последовал ответ. – Покажись.
-Поликарп, никак по- нашему говорят. Может, свои все-таки?
-Выясним. Тришка, держи стрелу наготове. Эй! Слышите? Мы – из дружины великого князя Александра Ярославича.
-А не врешь?
-Зачем мне врать? Я тебя сильнее.
-Затем и врешь, чтоб нас побить.
-Захотел бы – давно побил. Тришка…
Пропела еще одна стрела, вонзившись в древко копья рядом с говорившим.
-Ладно, ладно, верю. Но покажись. Вот видишь: у меня руки пустые. Я делаю три шага к тебе. Теперь ты.
Поликарп снял накидку, вышел из-за дерева и тоже сделал три шага. Пригляделся. Что-то знакомое показалось в рослой фигуре.
-Пантелеймон, ты ли?
-Никак Поликарп. Мужики, это ж Поликарп. Я вам рассказывал. Вот так встреча! Поликарп, зови своих молодцов к костру. Посидим, поговорим.
-А что их звать? Они уже здесь, - обвел рукой десятник.
Мужики невольно вздрогнули: вокруг них стояли пять «белых» воинов и улыбались.
-За приглашение, Пантелеймон, спасибо. Сейчас вот князя позову, и все вместе посидим.
-Какого князя? Александра Ярославича? Ой, мужики, сам великий князь сюда пожаловал.
-Да ты не робей. Князь о тебе наслышан.
-Ага, наслышан, - донеслось из-за спины, и Поликарп понял, почему его несколько раз Тришка в бок пихнул.
-Наслышан, и благодарю за то, что моим воинам помог. Встаньте, люди добрые. Вижу: не просто вы здесь отсиживаетесь, - указал князь на доспехи чужеземные. – Об этом разговор впереди, а пока, Поликарп, Иван, покажите-ка свои владения.
Всё осмотрел Александр Ярославич. Подивился на конюшню, заглянул в баньку, испил водицы из ручья. Понравилось ему устройство землянок и меры предосторожности на подступах к лагерю.
Между тем на поляне шла привычная суета. Девки с интересом осматривали место своей работы, пробовали сами открыть верх камбуз-землянки, как её окрестил кто-то из морпехов. Подле лагеря обозначились два вместительных шалаша. Туда перешли мужики. Воины проверяли окопчики для охраны, устанавливали самострелы и прочие ловушки, не забыв предупредить об этом других. Когда обустройство лагеря с учётом новых обстоятельств было завершено все собрались на самом уютном после домашнего очага месте.
-…А как увидели мы с пригорка, что с земли в небеса звёзды полетели…
-Эк-ма! Не путаешь, Пантелеймон?
-Он не путает, княже, - вступился за говорившего старшина. – Я тебе об этих звёздах потом расскажу.
-Истинный Бог, так и было, - закрестились мужики.
-Так вот. Как увидели мы сиё чудо, да подумали про давешних гостей, решили, что к добру всё это. Собрались шесть мужиков, Да четыре отрока и пошли искать то место. Поплутали по лесу – было. Ищем, а чего – сами не знаем. Только когда Ничипор в вашу яму угодил тут уж мы огляделись, как следует. И ведь ни одного-то следа-следочка человечьего. Поэтому и ходили сперва, аки по болоту: вперёд себя палкой тыча. Чуть погодя, стали кнехтов, рыцарей на дорогах стеречь, как твои воины мне поведали. К слову: спасибо им за коня. Пригодился. Сперва один из нас в рыцаря обряжался, и гнал других, якобы в полон. Не сиди, не мёрзни. Двигаться – оно теплее. Так и нападали на крестоносцев. А теперь просим, княже: возьми нас к себе. Может, пригодимся.
-Любо, мужики, любо, - улыбнулся Ярославич. – Возьму. Как не взять таких вояк! Будете пока лагерь охранять, по хозяйству поможете. А там видно будет.

-Ох, Марьюшка, вкусно вы готовите.
-Аль ещё налить? – зарделась повариха. – Агафья! Неси добавки. Кушайте на здоровье, ратнички.
-Демьяна твово что-то не видать. Чаю – в землянке дрыхнет.
-Бог с тобой, сердешный. Мой Демьян с утречка братца пошёл проведать. Может, рыбки свежей привезёт.
-Иван Игнатьич, взгляните, какая идиллия, - ткнул пальцем Талый.
На поляну вышла Зарянка с вязанкой хвороста, а за ней с коромыслом на плече и с бадьёй в руке шёл Сергей.
-Бьюсь об заклад: на другом плече он Зарянку нёс. Только в лагерь так войти постеснялся, - продолжал не зло зубоскалить Сашка. – Ну, салага! Ну, морда морпеховская!
-А сам-то кто? А я?
-Так точно, товарищ старшина. Все мы одного поля ягоды, одного моря волны.
-То-то же. Ладно. Зови его – и мухой к князю в землянку. Дело есть.

Часть 28

-Кузьма, то ли место? Не сбились ли?
-Да нет. Сейчас поле будет. Там они давеча сидели.
-Поликарп, что-то не так?
-Малая заминка, княже. Сейчас дале двинем.
Сотни через три шагов лес расступился, и сквозь редкие деревья на пригорке увидели Русичи белый шатёр обвешанный щитами, с крестом на верхушке. Возле собирались рыцари.
-Так вот он какой – их волчий стан, - зло сверкнул глазами Александр Невский.
-Талый, Стрельцов, готовы? Поликарп, у тебя порядок? Всё. Ждём.
Тем временем крестоносцев возле шатра становилось всё больше. Вскоре послышалась органная музыка. Шатёр осветился изнутри. Большие факелы появились по бокам. В наступающих сумерках это походило на что-то мистическое.
Откинулся полог, и в сияющем проёме появился одетый в золото ксендз. На фоне музыки потекла его заунывная речь. Все стояли на коленях, и склонив головы, слушали длинные молитвы. Ксендз в очередной раз намеревался осенить крестом присутствующих, как рука его вдруг замерла в воздухе. Глаза раскрылись от ужаса.
-Белый воин. Белый воин, - запричитал он, указывая другой рукой вдаль. Все разом обернулись. Там – на фоне леса – виднелась фигура белого великана с вытянутой вперёд рукой.
-Ну, княже, смелее. Как я тебе показывал.
Приложил Александр Невский приклад автомата к плечу, нажал плавно на спусковой крючок. Дёрнулся АКМ в крепких руках, но удержал его князь. Метнулся огненный штрих в строрну вражьего стана.
-Талый, веером!
Заплясал «дегтярь» в руках морпеха. Ещё десятка два «светлячков» понеслись к ошалевшим тевтонцам.
-Поликарп, стрелы! Стрельцов, ну-ка крест с шатра сними. Во! Порядок. Маленькая победа. Виктория, - показал старшина руку с оттопыренными средним и указательным пальцами. – Теперь можно и в лагерь. Как считаешь, Александр Ярославич?
-Нет, Дамаш, ты видел? Это…Это… - не находил слов князь.
-Да-а! Вот это звездопад! У меня аж уши заложило. А эти железки, что у Лександра из-под рук сыпались…
-Это гильзы. Они уже безопасные. Княже, Дамаш, если желаете, возьмите их на память.
-А нам можно? – подошли другие воины.
-Налетай, ребята, - показал Талый место, куда сыпались гильзы. – Да не толкайтесь вы. Тут всем хватит. Иван Игнатьич, Может, дать ещё очередь?
-Я тебе дам очередь из нарядов на камбуз.
-Ура-а! Слышь, Серёга, теперь я с твоей Зарянкой буду по воду ходить. Ой! Иван Игнатьич! Иван Игнатьич! Задержите этого ненормального. Если он меня догонит я ему голову с задницей местами поменяю. Иван Игнатьич!
-Стрельцов, отставить! Положи кистень на место! Игрушку нашёл.
-Вот спасибо. Вот спасибо-то. От лютой смерти Серёгу спасли. При случае Вам коробку конфет с красной ленточкой куплю.
Смеялся князь, смеялся строгий с виду Дамаш, смеялись все. Даже кони, казалось, фыркали от смеха. А в лагере после сытной ароматной ухи никого не стесняясь, но соблюдая приличия подсел Серёга Стрельцов к Зарянке, и у жаркого костра в тесном кругу друзей вновь пережил события минувшего дня.

Часть 29

Ни один раз покидал князь Александр лагерь со своею дружиною. Ни одни сутки провел он вдали от родного костра. Соколами летали воины по страдающей Руси, неся своим людям радость и надежду, а врагам – скорую погибель. Искал великий князь место будущей сечи. Искал – не находил, пока не выехал к Чудскому озеру.
-Вот здесь – у Вороньего камня - и встретим немца, - твердо сказал он окружавшим его полководцам. – А вас, господа советники, прошу вернуться в Новгород.
-Как так? Почему? – заговорили все трое.
-Вы много для нас сделали. Теперь мы сами управимся.
-Разреши, князь, остаться.
-Сеча будет страшная. Многие русичи сложат свои головы. А вы должны жить! Понимаете?
-Мы тебя поняли, князь. Разреши остаться.
-Так как же?.. А если вдруг…
-Будем жить, Ярославич, - улыбнулся старшина. – Давай лучше обговорим наши действия.
-Что ж, будь по – вашему, - тяжело вздохнул князь, и начал объяснять, кому где строить полки.
-Немец – он, как обычно, «свиньей» прет, клином.
-А они и у нас тоже на Курской Дуге клином перли. Ни фига эти «фрицы» не изменились.
-Талый!
-Ой! Прости, Александр Ярославич, что перебил.
-Где «у нас»? На какой дуге? – послышались голоса.
-Меня слушать! – был строгий ответ. И дальше мягче:
-Основной удар «свиньи» примет на себя головной полк. Эй, головной! Слышишь меня? Стоять крепко! Я – с правой руки, Гаврила - с левой подождем, пока немец поболе увязнет. Иван, что ты хочешь сказать?
-Александр Ярославич, дозволь нам впереди головного полка встать.
-Нет! Нет! Нет! Сомнут – моргнуть не успеете. Нет!
-Дай нам сотню Антипа. Посеем чеснок, взрастим шипы, помашем огненным веером.
Не все поняли странные слова старшего советника, но все увидели, как посветлел князь ликом.
-Ступайте, други мои. Бог вам в помощь.

-Зарянка, здравствуй.
-И тебе не болеть, Иван Игнатьич.
-Что? Пройтись решила?
-Да так.
-А-а. Ну, если так – иди к нашему костру. Он там сидит.
-Кто? – чуть смутилась девушка.
-И Саша тоже. Пойдем, провожу.
-Зарян-ка-а! Иди с нами кашу есть! - закричал Талый черпая из котелка.
-Принимайте гостью, ребята. Сергей, найди Зарянке мою ложку.
-Спасибо, я уже с батюшкой поела. Вы кушайте, я с вами посижу немного.
Она замерла, глядя на огонь. Языки пламени отражались в задумчивых девичьих глазах. Её золотистые, спадающие на плечи волосы казались продолжением костра.
-Талый, ты оружие приготовил?
-Так точно, никак нет, не приготовил. Сейчас пойду в лес за дровами, что бы было на чем утром «огненные стрелы» зажечь.
-Балаболка. Ладно, пошли.
Оставшись вдвоем, Сергей ближе подсел к девушке, взял ее теплую ладонь в свои руки. Она доверчиво прильнула к нему.
-Зарянка.
-Сергунька.
Парень распахнул полушубок и осторожно обнял это хрупкое, нежное существо. Так они долго сидели молча, глядя в костер.
-Сережа, - девушка впервые назвала его так. – Не обижайся, но какие-то вы трое не такие, как все. Нет, не хуже. Но какие-то не такие. Может, все - таки скажешь, откуда вы?
-Тебе это очень хочется знать?
-Да! Да! Да! Я очень хочу это знать. Где это княжество, с коего вы сюда явились?
-Мое княжество ближе, чем ты думаешь. Мы все трое из этих мест, из России, - спокойно сказал Сергей.
-Рос-си-ия, - нараспев повторила Зарянка.
-Да. Похоже на «Русь». Правда? Это и есть Русь, только намного больше. Иван Игнатьич живет около Варяжского моря, Сашка – в Москве, а я из Пскова. Только у нас это большие красивые города.
Девушка изумленно раскрыла глаза.
-Так вы…
Сергей приложил палец к ее губам.
-Посиди тут, я сейчас вернусь.
Через некоторое время он предстал перед Зарянкой в таком виде, в каком она увидела его в первый раз: черная форма, начищенная до блеска бляха, за плечами автомат. Морпех протянул ей на ладони оторванную от гимнастерки блестящую пуговицу с якорем.
-Возьми на память.
Подошли двое остальных.
-Ну, сестренка, давай прощаться. Так, на всякий случай.
Старшина трижды по-русски поцеловал девушку в обе щеки.
-Бывай здорова, Зарянка, - приобнял ее за плечи Талый. – Серега, догоняй.
-Ты вернешься, Сергунька. Ты обязательно вернешься.
-Конечно вернусь, Зорька моя ясная.
Он взял в ладони ее милое личико и неумело ткнулся своими губами в мягкие девичьи губы.
-Пора. Светает.

Часть 30.

Медленно, словно нехотя, занималась над Русью алая заря. Заря пятого апрельского дня тысяча двести сорок второго года.
Скольких лучших сынов своих после этого дня не досчитается русская земля? Сколько горючих слёз будет выплакано по сложившим головы на поле брани? Но останется этот день навсегда в памяти народной. И воспоют люди из века в век славу великому русскому князю Александру Ярославичу и его войску. И будет слава та вдохновлять людей на подвиги ратные.
Занималась заря над Русью, лаская первыми робкими лучами солнца лица пеших и конных ратников, чья жизнь отныне принадлежала Богу и князю.

Рассыпан перед головным полком железный «чеснок», разложены на снегу крепкие пеньковые путы, обструганные длинные жерди под разным углом острыми концами направлены в сторону неприятеля. На Вороньем камне под стягом стоит Александр Невский и смотрит вдаль. Рядом стоящие тоже не отрывают взгляд от горизонта.
-Господа советники, вы кольчуги-то одели под свою форму?
-Одели, княже, - за всех ответил старшина.
-И шеломы бы надо вместо ваших…этих…беретов.
-Ничего, Александр Ярославич, сейчас мы их быстро «покосим», как бурьян, и дело с концом. Кстати, сегодня ведь суббота? Тю! Ещё вечером и в баньку успеем.
-Весел ты, тёзка. Это хорошо. Веселье перед битвой – это как братина перед трапезой.
-Ярославич, видишь?
-Вижу.
Вдали заклубилось снежное облако. Всё ближе, ближе.
-По местам! С Богом!
-Княже, дозволь на прощанье слово молвить.
-Говори, Сергий.
-Увидимся – нет-ли, но сейчас послушай совет: не посылай отца своего Ярослава Всеволодовича в Орду к хану Гаюку. Смерть его там ждёт.
-Спасибо за совет, - задумчиво молвил князь. Затем окинул парней своим соколиным взглядом.
-Спасибо вам, потомки. За память, за помощь, за добрые сердца ваши. От всей русской земли – спасибо.
Замерли вряд три морских пехотинца, три «чёрных берета», три «морских дьявола».
-Служим России! – грянуло над Чудским озером в середине тринадцатого века.

Видели парни, как провожали их бородатые копейщики из головного полка печальными глазами.
-Куда же вы, родимые, без доспехов, без копий? Да разве ж так можно? Да вас же немец…Эх!..
Чуть не дойдя до частокола, остановились. В середине – старшина с пулемётом. Метрах в десяти по бокам – Талый со Стрельцовым.
Ждут.
Ждёт князь, ждет сотенный Антип, кузнец Игнат. Ждут три русских парня, заслонившие собой головной полк.
Все ближе, ближе войско крестоносцев. Все отчетливее слышится топот конских копыт.
Оглянулся старшина назад в последний раз. Экая силище! Да разве можно одолеть такую силу?! Разве можно поставить на колени такой народ?! Махнул рукой он воинам уже опустившим копья, и словно ему в ответ зареял русский стяг над Вороньим камнем.
Клацнули разом три затвора. Еще немного … Еще…
-Ну! Смерти нет, ребята! Огонь!
Заплясало пламя на концах стволов. Загуляли по чистому полю огненные светляки, с легкостью пробивая далеко не крупповскую броню доспехов предков тех, кто никак не мог усвоить простой урок истории: не ходи с мечом на Русь.
-Огонь!
За погибших детей, жён, стариков, за сожжённые сёла и города, за сломанную берёзку, за растоптанную травинку – огонь!
Конское ржанье, вражьи стоны, крики – всё смешалось в снежном вихре, всё закружилось, оторвало, понесло, понесло…

Огонь! Огонь! Бей их, ребята!
-Товарищ старшина! Товарищ старшина! Иван Игнатьич, очнитесь!
-А? Что? Стрельцов, ты? А где Талый?
Ровно работал мотор армейского «уазика». Солнце клонилось к горизонту. Лёгкий ветерок шелестел пожелтевшими листьями на деревьях.
-Здесь я, товарищ прапорщик. Водички ключевой хотите? Я из родника принёс.
-Мы с Сашкой тоже тут в тенёчке покемарили малость. Однако, ехать пора. Как бы нас не хватились.
-Неужели…это всё мне…
Старшина чувствовал какое-то неудобство, но не мог понять, отчего это. Он осторожно сунул руку за пазуху.
-Не может быть!.. Это не сон? Но как же…
Мысли путались, глаза как будто что-то искали.
-Стрельцов, принеси-ка мне водички в братинке, что дядька Игнат подарил.
-Ага. Я сейчас. Что? Иван…Товарищ старшина,.. а вы откуда… знаете?.. – недоуменно глянул Сергей и они вдвоём посмотрели на ремень Талого. Тот перехватил их взгляд.
Где-то в лесу закричала вспугнутая птица. С ёлки белка сбросила отшелушенную шишку. И снова наступила тишина.
-Вот это ни фига! – почесал затылок Сашка, глядя на сверкающий клинок, и косясь на своих товарищей: старшина, сняв гимнастёрку, осторожно трогал на себе кольчугу, а Серега с грустью смотрел на висящую у него на шее ладанку.

Часть 31

-Товарищ прапорщик, почему вас так долго не было в подразделении? Объясните причину задержки, - глаза командира роты смотрели строго.
-Товарищ капитан, - начал спокойно старшина, - в пути попали в густой туман, сбились с курса, немного поплутали.
-Какой туман? Что за бред вы несёте?
-Товарищ капитан, я несу людям мир и спокойствие. А туман появился после дождя, наверное. В это время года здесь такое бывает.
-Ну, Вы… «Мир и спокойствие». Переживай тут за вас. Командир лучшего взвода не мог в каком-то тумане сориентироваться. Машина хоть цела? – уже мягче поинтересовался ротный.
-Так точно. И машина, и оба воина чувствуют себя нормально. Жалоб ни от кого не поступало.
-Остряк. Ладно. Сегодня Вы заступаете в наряд дежурным по роте. Свободны.

-Иван…Ой! Товарищ старшина, разрешите обратиться.
-Талый, что ты хотел?
-Угадайте с одного раза, какое кино сегодня в части крутят?
-И какое же?
-«Александр Невский». Вот бы посмотреть.
-Не насмотрелся ещё? Стрельцов где? На тумбочке?
-Так точно.
-Тогда возьми другого дневального и обойдите территорию.
-Есть, - угрюмо буркнул Талый. – Разрешите ещё вопрос. Как быть с..?
-Домой поедешь – верну. И тебе, и Стрельцову. А пока пусть у меня полежат. Целее будут. Согласен?
-Ага. Так точно, - посветлел лицом Сашка. – Разрешите идти? Эй, Вовка! Где тебя носит? Пошли бумажки собирать.

С лёгкой завистью слушали в курилке дневальные свободной смены Стрельцов и Талый впечатления о просмотренном фильме.
-Да другой это фильм, мужики.
-Почему другой? Режиссёр тот же – Леонид Луков.
-Я тебе говорю – другой. Слыхал, что кузнец сказал? Расправил бороду, крякнул, будто «стопку» вмазал. Эх – говорит – хороша кольчужка!
-Точно, было такое.
-А я про что? И на поясе у него – видели – штык-нож висит от нашего «калаша».
-Ребята, а у ксендза ихнего вроде фингал под глазом. Не заметили?
-Это ему наверняка магистр приложил, за то что плохо чертей на головы русичей скликал. Видно, наша баба Яга с Лешим сильнее его колдовских чар.
-Что за шум, стрельбы не видно? Сидите, ребята, сидите.
-Вот, товарищ прапорщик, кино обсуждаем. Фильм, вроде, тот, а не совсем.
-Ну-ка, ну-ка.
-В конце битвы Александр Невский поднял вверх два растопыренных пальца, да как закричит: «Виктория!» Обалдеть – не встать.
-А девушка одна ну прямо вот сюда, прямо в зал глядела и всё повторяла: «Вернись, суженый мой».
-Лицо у неё какое-то знакомое.
-Верно. На нашу новенькую медсестру похоже. Её недавно в помощь нашей Леночке прислали. Серёга, ты что? Куда ты? Ребята, что это с ним?

Часть 32

-Проходи, солдатик, проходи. Да что с тобой? Какой-то ты бледный. Присядь вот сюда. Света! Осмотри рядового, а я в третью роту сбегаю.
Леночка ушла, а из-за перегородки появилась…
-Зарянка, - прохрипел, задыхаясь Стрельцов.
Взлетели вверх девичьи брови, словно два лебединых крыла.
-Вообще-то меня Светой зовут, - зажурчал, как чистый ручеёк её голос. Зарянкой только отец называет. Говорит – из-за цвета волос.
Из-под белой косынки у девушки выбивался золотой локон.
-А ты, интересно, откуда об этом узнал? – запрыгали в глазах бесенята.
-Что? Откуда узнал? – забормотал растерянно морпех. – Не знаю… Показалось…
-А тебя мама как называет?
-Меня? По-разному: Серёжа, Сергунька. Иногда «горе моё».
-Почему «горе моё»? – зазвенел серебряным колокольчиком девичий смех.
-Сделаю что-нибудь не так, вот и назовёт. А Вы… А ты…Ты давно здесь работаешь?
-Нет. Второй день. Пока только осваиваюсь.
-Светланка-Зарянка. Зарянка-Светланка.
-Ой, Сергунька, устал ты, видно. Отдохнуть бы тебе.
-Ага. Обязательно. Лет через восемьдесят. Раньше навряд ли получится. Зарянка-Светланка. Светланка-Зарянка.
Сергей откинул полог медицинской палатки, собираясь уйти, но вдруг резко обернулся:
-Зарянка! – вспыхнули огнём его глаза.
Девушка сделала шаг навстречу, сняла косынку. Золотистые волосы рассыпались по плечам.
-Я знала, что ты вернёшься, - чуть слышно прошептала она.
Палатка вновь тихо распахнулась, и на пороге появились командир взвода прапорщик Иван Фокин и рядовой второго года службы Сашка Талый.
-Ну что, три богатыря, - снова зажурчал приятный голос новенькой медсестры, - проходите. Рассказывайте, на что жалуетесь.