Мост

Что-то темное притаилось, опасаясь внезапной атаки, притихло, напрягая все силы данные природой, моргнуло огромным янтарным глазом и мгновенный удар сотряс темную воду. Кровь черными протуберанцами хлынула смешиваясь с мутью и заволокла все. С невероятным усилием из мглы, воды, тины, из под деревянных мостков на длинной остроге из арматурного прута Гребень вынул налима килограмм на пятнадцать. Рыба обмякла еще не чуя смерти, когда Гребень проволок ее до самого костра и вонзил пику глубоко в землю. Налим оказался пришпиленным к земле. Гребень подобрал палочку и вставил ее в пасть рыбе. Все происходило в адской тишине, потому что остальные члены компании, худая как перо Фея и, короткий, лобастый Жила – не могли поверить своим глазам. Такой удачи никто не ожидал. С ней надо было что–то делать. Но разговор пошел по другому руслу.
- А на том берегу, вообще - Гребень даже задохнулся от дрожи, которая пришла к нему только сейчас.
- Жила плавать не умеет, тихо, но внятно сказала Фея.
- А я ему круг надену, - Гребня несло и все понимали что он сейчас может так говорить.
- Где возьмешь круг? - Фея лежала у костра напротив рыбины и не отрываясь смотрела в ее карамельные, мертвеющие глаза. Взяла головешку из костра и сунула в пасть засыпающего чудовища. Рыбина страшно изогнувшись ударила хвостом подняв сноп искр. Никто не улыбнулся.
- Я доплыву - Жила с таской посмотрел на тот берег. Он едва угадывался в свете прожектора, бьющего с моста.
- На мосту сниму. Он сразу над быком, после первого пролета.
- Не снимешь, часовой застрелит- отрезала Фея.
- Я доплыву. Громче повторил Жила.
- Спорим на рыбу - Гребень и Фея поднялись.
- Вы плывите, Я по мосту перейду, - теперь все уставились на Жилу. – Спорим на тебя, - он ткнул пальцем в Фею.
- Еще монетку киньте. Фея отошла в темноту.
От двух струй зашипел костер.


Начало лета, по которому ясно, что лета не будет. За окном грязный дождь.
- Ну ты бы хоть к электричке подошел, умник... Ксенино новое платье промокло и не вызвало у Пихтина реакции.
- Принимай меня как есть. Он лежал на полу обложенный стопками старых журналов.
- Это ты то есть ? Да тебя давно уже нет, не было, и не будет.
- Я, мыслитель, творец, писатель.
- Ногу натерла прямо сейчас, перед домом.
- Менделеев сочинил таблицу умножения во сне?
- Сочини мне зонт новый. Я шла всю дорогу от станции под дождем.
- Понимаешь, человек и дождь очень похожи друг на друга. Разница только в том, что дождь приходит с неба и уходит в землю, а человек рождается на земле, а уходит на небо.
- Застрелись. В электричке говорили что скоро на мосту опять часового поставят и надо будет от «Песков» ходить.
- Мы к тому времени помрем.


Дождь прошел, но ветер, собрался сдуть в реку все живое. Это был посёлок Союза художников. Дом принадлежал Пихтинскому деду, члену союза художников. В момент развенчания культа личности его триптих «Колыма» попал на глаза какому-то чиновнику. Его привели в пример, как достойную работу, и вознесли дедушкино гражданское сознание. Последствием этого факта стала покупка Русским музеем картины, выделение Пихтиным дачи и крохотной мансарды на Кутузовском. Этой щедрости хватило на два поколения. Правда попала картина сразу в запасники, но дедушку это не смущало. Он с тех пор оправдал своё существование. Академию художеств неизменно называл академией ничтожеств и до самой смерти писал единственный портрет бабушки. Пихтин накинул плащ-палатку, взял велик с дико задранным сидением, (Таким образом дедушка выражал свою самость), и поехал тропкой вдоль железнодорожного полотна к мосту, за которым виднелась станция. Ветер сдул шляпу с головы и понес между рельс по мосту.
- Наоборот, я счастлив – твердил Пихтин. Скрипели и качались верхушки деревьев. Соседская собака бежала вслед за ним а потом и на перегонки. Он оглядывается на неё и орет,
- Рональдо, гони!


Перед Ксенией в навалку газеты объявлений, конверты, словари. Смотрится в зеркало. Тренирует произношение.
- Этрэктив, эдьюкейтид... - набирает телефон.
- Але Майка, Появился. Ты подойдешь, а то я освоила новый метод. Как Шерлок Холмс: Вырезаю из газет и наклеиваю строчку за строчкой. Да, да. Методом аппликации... - она, выудила из кипы бумаг длинный конверт, вытряхнула из него фотографию Тома и повалилась на кровать.
- Всё, жду, - Ксения положила трубку и стала поднимать ноги, качая пресс. Вместо счета она выпаливала в потолок английские неправильные глаголы:
- Ту Лиив, лефт, лефт. Ту ленд, лент, лент. Ту стенд, студ, студ. Андестэнд, андэстуд, тич, тот, тот, или может быть не тот ... все равно.
Она смотрится в зеркало, крутится, разглядывая фигуру.
- Господи, какой кошмар. Наверно я потомственная ****ь.

Пихтин сидел в тесной монтажной и просматривал материалы репортажа из Хосписа. Руки ставят кассету в магнитофон. Клавиша rek. Тонкий, девичий голос тихо выводит:

Настанет день, глаза мои забудут
Твоё лицо.
Настанет день, тоски уже не будет
В конце концов.
Настанет день, забудут мои руки
Твой контур плеч,
Твой смех и взгляд под тяжестью разлуки
Мне не сберечь.
Но тайный свет в любви неутоленной
Неугасим.
И образ твой в душе запечатленный
На век храним.
Но чудо вот, последняя награда
За боль мою -
ты есть, ты здесь еще, ты рядом
И я пою:
Настанет день, и в воздухе растает
Твое лицо.
Настанет день, тебя со мной не станет
В конце концов.
Растает тень, рука моя наткнется
На пустоту.
Настанет день, и голос мой споткнется…
Профессор:
- Определения души нет ни в философском ни в анатомическом атласе. Между жизнью и смертью принципиальной границы не видно. Три группы смерти мы выделяем легко: спокойная, резкая и неожиданная. Развитие физической танатологии еще впереди, но смотрите это газоразрядные снимки пальцев различным образом умерших людей. Те кто умер естественной смертью: кривые свечения имеют небольшие колебания, а вот умершие внезапно. Это тромб, это пальцы самоубийц, а это наши солдаты погибшие в бою. Вот пуля на вылет. Снайпер. Видите, как ярко выражен конец первых суток? Тело всего лишь батарейка к игрушке, называемой человеком. Ему не суждено видеть, как заменяют батарейку в этом главная трагедия человека, самой грустной игрушки на свете.
- Откуда этот мрачный бред, кто это? – монтажер Зяка подлила в кружку Пихтина кипятку.
- Девочка умерла внезапно. Хорошие песни писала.
- Слушай, Пихтин, ну скажи что ты рад старому другу? Хочешь настоящего заварю или так и будешь - утопленника своего сосать. Я ведь то же мужской психиатр, хочешь, поколдую тебе?
- Пойду я. Самое главное в дружбе - не пересиживать.
- Торопишься к ней? Не пойму тебя. Кому она будет нужна через три - четыре года? Тебе что ли? Эх, не понимаете вы мужики баб, ну хоть тресни. Пол жизни с ней проживет, а понять... Да ты как ребенок Пихтин. С тобой даже в шашки играть не интересно. Уеду, уеду, заладил. Куда ты уедешь? Кому ты нужен там? Ты и здесь-то не нужен никому. Сопли утереть некому. Даже в карты играть не умеешь. Пусть она едет, скатертью дорога. А ты дурак. В карты играть не умеешь, плавать не умеешь, деньги зарабатывать не умеешь. Она тебя раздела, квартиру плевать… Ты обездвижил с ней. Что тебе интересно? Про этих покойников? Про душу, которой нет у тебя? Тьфу, дурак. Воспользовалась всем и деру... - Пихтин молча одевался.
- А мне нравится, Зяка, что ты меня не понимаешь. Это заставляет меня задумываться над своими поступками, иногда.
Зяка стояла в дверях и смотрела, как он осторожно спускался по темной лестнице.
- Всё Пихта, твой абонемент кончился, - крикнула Зяка и дверь захлопнулась. Исчезла полоска уютного света падавшая на лестницу из Зякиного царства. И наступила кромешная темнота. В которую, оступившийся Пихтин летел, как Алиса сквозь пространство и время.

Лампа, стол, больничный кабинет. Пихтин готовил съемку. Ваня ставил свет, разглядывая коллекцию касок и шлемов. Немецкие, русские и какие-то древние. Все пробиты. Немецкие, русские и какие-то древние. Все пробиты.
- На их фоне и надо работать, шепнул Ваня Пихтину.
Профессор курил, близоруко просматривал вопросы интервью, жирно чиркая карандашом, как школьник перед экзаменом, заранее громко отвечая на них.
- Если женщина ценит в мужчине возможности, то что ценит в женщине мужчина?
- В женщинах можно ценить только способность к необычайной любви. Сохраняет ли душа пол? Строго говоря, не научный вопрос.
- Хобби? – спросил Ваня сам у себя, просунув в дырку одной из касок палец и ощупывая острые края.
- Ну давайте начинать,- поторопил Пихтин.

- На теле только что умершего появляется особый пот – липкий, как патока, это все знают, не даром покойного обмывают, кстати это во всех конфессиях, без исключения, а вот на теле умерших во сне, пот не выступает. Думаю его выделение как-то связано с выходом души из тела. Однако мне до сих пор не известен химический его состав. И, наконец, «обирание». Это когда умирающий начинает снимать с кожи воображаемые мурашки. Всегда, за несколько часов до смерти. Это очень характерно. Но давайте с вашим случаем. Вы слушаете только мой голос. Я считаю. 77, 78, 79, Все тело свободно. Сейчас что вы видите? Говорите.
- Колесо …

Туман. Сыро. По путям идет человек. Возможно это Пихтин, но несколько изменившийся. Он ведет велосипед. Сломанный счетчик на вилке переднего колеса застыл на цифре 1999. В то время, как колесо катится через лужи и подпрыгивает на шпалах, цепь, повисшая на звездочке, сорвалась и волочится, звякая в такт шагов. Человек ведет велосипед по шпалам и все время пристраивает бельевую прищепку, которую снял со штанины, то на воротник, то на рукав, то на руль. Звякает большой звонок на руле. Человек хотел поправить звонок, но перевернул его неловко и уронил. Остановился, положил велосипед около рельсов, поискал звонок и, не найдя, прошел еще несколько шагов, остановился и подышал в озябшие руки. Мост, его дальняя часть окутана туманом. Человек стоит перед мостом. Он размял руки, взмахнул ими, потер запястья. Достал из кармана несколько монет, близоруко рассмотрел их и, выбрав одну, присел и положил на рельс.
- Что было. В этом же месте оказался стык рельсов. Человек обернулся к камере и посмотрел на нас внимательно и долго. Глаза у него больные. Он выпрямился, встал на правый рельс поставив пятку сандаля к монете. Дверь караулки пинком открыл по пояс раздетый солдат с миской дымящейся похлебки. В зубах держал зубную щетку. Завернул за угол караулки и сдернул с поручня тряпку служившую полотенцем. Прихватил миску и тут увидел на мосту человека, присевшего на рельсы. От неожиданности солдат поперхнулся и облил руки варевом. Он смотрел на застывшего в неудобной позе Пихтина, только что положившего монету. От внутреннего кашля у него выступили слезы и он вынул изо рта щетку и поставил миску на чурбак у дверей.

Пихтин ввалился в квартиру. Он был слегка не трезв и в глубине души надеялся найти каких-нибудь мелких денег. Не замечая Ксению он полез по ящикам и коробкам.
- У меня нет времени переписываться, перестукиваться и перемигиваться. - Коробка валится на пол и из нее веером вываливаются Ксеньины письма. Пихтин нагнулся, подобрал одно, вынул из него фотокарточку.
- Ужас, ужас, ужас. Он опустился на кровать и неподвижно уставился в пол. Его сильно трясло.
- Так больше не может продолжаться! – сказала Ксенья с балкона, бросая вниз окурок. Конечно, - кивнул Пихтин, - соседи, снизу обязательно пожалуются.
- Ты прекрасно понимаешь что я имею в виду. Это сожительство становится невыносимым. Разговор уже шел на кухне, где Пихтин, забившись в угол жевал бутерброд.
- Не понимаю, что ты от меня хочешь?
- Свободы, свободы, - не выдержала Ксенья.
- Подними одну руку вверх. Пихтин чавкал и крошил нарочно, ему сейчас хотелось быть безобразным.
- Это зачем? – Ксения любовалась своим превосходством.
- Получится будто ты держишь факел, вот и будит свобода.
И тут зазвонил телефон. Костя взял трубку.
- Да, привет Лева. Спасибо нормально. Делаю материал по Египту. Да, С королями песчаных островов, с мистикой, с нефтью, а ты? Потрясающе. Ты сам? А как они тебя нашли? Пихтин долго молчит, мрачно слушая трубку, - да, Ксюша и Женька поедут отдохнуть. От меня. - Пихтин вешает трубку.
- Сволочь Левка. Всегда у него все хорошо.
- Я договорилась с Ваней, он переедет к маме, а ты поживи у него, ладно, котик. Комната в центре, в аристократическом доме, как ты всегда мечтал, с удобствами. Помочь тебе собраться?


Утро в редакции всегда было напряженно мрачным. После выхода вечернего выпуска все, по сути ждали смерти. Но она наступала редко и приходила не ко всем. В кабинете «главного» стояла звенящая тропическая жара. Тем не менее, у него был вполне добродушный вид. Кроме того, он только что подстригся и поглаживал седой ежик волос рукой, словно стараясь стереть с липкой головы тяжелый запах одеколона. Он проводил по стрижке широкой ладонью и, тяжело и долго её стряхивал как градусник. Так продолжалось некоторое время.
- Сценарий написан вполне сносно. Я хочу сказать вполне сносно для начинающего. Редактор постучал толстым пальцем по синей папке, слишком хорошо знакомой Пихтину. Там находился его сценарий «Мост».
- И весь этот ваш конфликт…настолько шаблонный, что просто скулы сводит. А ведь Вы у нас лучший очеркист.
Редактор уже не выглядел добродушным. Собственный голос действовал на него возбуждающе.
- Ваша ошибка в том, что вы сразу взвалили на себя непосильную задачу. Надо было попробовать свои силы на чем-нибудь простом. Начните с документалистики. Пихтин стоял перед редактором молча. Как вам наш Георгий? Сдружились? Я знал его отца, он был законченный негодяй, ну да ладно, он-то славный парень, да? Похож на отца странностью своей, не бездарный мальчик, но кажется сейчас убьет кого-нибудь. Взгляд у него совершенного убийцы. Впрочем для опператора…
- А Ваш «Мост», простите, читано перечитано. Конфликты - схемы, люди - схемы. Да и само название «Мост», ну, ладно, оставим это. Георгий, кстати, пишет лихо. Ух как пишет. Как отец. Ну как, все таки, вам, расскажите, удалось отобрать все самое безликое, самое пошло-сентиментальное? Обратитесь к живой жизни, оттолкнитесь от конкретных фактов! Ведь есть же истории где рядом уживаются потомки клеветников и оклеветанных, осколки старого мира. Это всегда будет актуально. Ну не интересует вас гражданская тема, займитесь репортажами. Поезжайте в конфликтную точку. У меня есть к вам предложение, но соглашаться надо прямо сейчас. Поезжайте в Сербию, балканский конфликт это не Чечня. Туризм, по сути, но всё что там происходит нам не безразлично. Соберите материал, контингент… Ну да что я вам могу сказать. Молодость, аванс, психология подвига… Возьмите хоть Ивана, хоть Георгия, я знал его отца, он был самый талантливый у нас на курсе, Георгий с ним просто одно лицо, я взял его из чувства, ну ладно. – редактор снова тряхнул рукой и вдруг на долго замолчал.
- Да, я согласен. Когда выезжать? - Спросил Пихтин проводя рукой по волосам и сильно стряхивая руку.


Коридор редакции. Пихтин курит вместе с Георгием и Ваней.
- Н-ну ты удивил всех. П-почему не скачешь от счастья? В наше время получить такой ап-п-петитный заказ... Балканы теперь во… Ваня потряс кулаком подчеркивая авторитет, объём и мощь темы.
П-пихтин, совесть есть у тебя? Это же ц-целая полоса может быть, актуальный репортаж.
- Не упусти. – Ваня заикался всегда, но сейчас он заикался специально, чтобы вывести Пихтина из себя. Боялся что он возьмет Георгия а не его.
- Ваня ну не увлекает меня плесень политических распрей.
- Потому что тебе не интересно жить. Ты не созвучен. Потому что м-мало культурен и не смотришь американское кино.

Пихтин вошел в квартиру как елка увешанный пакетами с продуктами. Женька в прихожей гуашью пачкала большое зеркало.
- Женька ты замечательно рисуешь, но знаешь, чего нет в твоем творчестве? Секса.
- Зато ты, папа, ни разу не сказал мне ничего умного.
- Конечно, художник может обидеть каждого – но разговор по принципу «сам–дурак» складывается только со сверстниками.
- Вот и разговаривай со сверстниками папа.

Вечеринка. Пихтин дома на кухне вместе с Ваней. Работает телевизор, музыка, в глубине квартиры гости Пихтина. Бородатый, как хиппи Вудстока, Георгий в длинном свитере и еще какие-то люди в дальних комнатах. Ксении нет. Пихтин довольно сильно навеселе.
- Пихтин, хочешь я тебя удивлю?
- Чем? – Костя напрягся. Он знал, что Ваня тайный Ксенин поклонник. Что любовник, вряд ли, в Ксенины любовники Ваня, по мнению Пихтина, не подходил.
- Ксюша где?
- Только сейчас скажи что-нибудь, мудила...
- Извини, я просто ф-фокус хотел показать. Неси камеру. Вилки две, видишь? А я науч-чился их подвешивать на спичке на стакане. Видал? Можешь так? У м-меня только с вашими вилками получается. Они такие толстые, псевдежные, под старину. Хоть с- сейчас в программу «Слабо»!... Ваня что-то говорит, но Пихтин не слышит, открывая футляр камеры, в кармашке, он случайно нашел пропуск в гостиницу Прибалтийская. Из комнаты вышел Георгий с гроздью винограда и, что особенно странно, трезвый.
- Хаос это тоже некий неизвестный нам порядок, дорогие мои покемоны. Именно в хаосе есть какая-то странная закономерность: любой хаос дойдя до предела превращается в новый порядок. Это великая пульсация.
- Так, я снимаю... Костя нажал на просмотр и на быстрой перемотке вперед увидел весь сюжет встречи Ксении и Тома.

Женька и Том кормили чаек. Женька кидала булку огромным, жирным чайкам, а потом повернулась и, тихонечко стала кормить воробьев.
 - Погоди, сейчас перемотаю. Тут кто-то наснимал без меня ерунду всякую... – бормотал Пихтин, но не мог оторваться от глазка видеокамеры.

Ночь. Костя и Ксения лежат отвернувшись в разные стороны. Пихтин не выдерживает первым.
- Ну зачем, зачем ты это делаешь?
- Хочу спасти тебя. Я боюсь что проходит что-то главное, и если я не сделаю этого... Мы не сможем... мы потеряем все. Разве ты не чувствуешь... Годы сотрут нашу любовь, они расправятся с нашими телами. С моим лицом. Ты не перебивай меня. Ты же сам говорил что у нас должна быть тихая...,
- Сытая, - поправляет Костя глухо.
- Да. Сытая, спокойная старость. Я тебя так люблю... У меня предчувствие что здесь ничего больше не будет. Да, и Женька не твоя ... Страшно за нее. Это видно Костя в мелочах. Господи, но ведь я все только твои слова повторяю. Ведь это ты целый год волынку крутишь: поехали, поехали... Ну что ты хочешь от меня ? Как же тебе объяснить, что тяжелее то мне. Нету будущего у нас здесь. - Ксения тихо плачет. И там мы вместе пропадем. Костя молчит уткнувшись в подушку.
- А если я умру без тебя?
- Ты выживешь.
- Что ты ему сказала?
- Что согласна стать его женой.
- Поздравляю.

Мост. Туман. Солдат поставил миску на чурбак у дверей, вынул изо рта зубную щетку и выдавил:
- И куда же ты пропал? - вытирая руки об дверь, он исчез в караулке. Пихтин поднял монету, подошел к парапету, сплюнул в воду. Она шумела внизу в предутренней мгле.
- Здесь, здоровье, здание, здравствуй, - расставил руки и в тумане, стараясь не оступиться, пошел через мост. Вспыхнул прожектор, осветив мокрые клепаные фермы, рельсы и контур человека просветил мост до конца. Было такое ощущение, что на той стороне что-то метнулось и скрылось за фермой. Пихтин остановился и несколько раз громко хлопнул в ладоши. Другой луч прожектора ударил и сверху, с фермы моста. Пихтин сделал еще пару трудных шагов, пытаясь сохранить равновесие, но на мгновение ослеп и замер с расставленными руками. Еще шаг, луч сбивает его, и он теряет равновесие. Не смутившись, Пихтин бежит, придерживая шляпу, к началу своего пути, трет глаза, ищет монету, встает на рельс у монеты и идет вновь. Хлопает дверь, и позади него застегиваясь на ходу из караулки выходит одетый в потрепанный мундир солдат, закидывает за спину карабин.
- Брошу курить. Только начал? Ждешь? - Солдат закашлялся. Пихтин кивнул. Солдат не свалил его с рельса, но пошатнул, и Пихтину пришлось опереться на солдатское плечо. Так они прошли еще два шага, но солдат крепко взял его за воротник и закричал в пространство:
- У Рони! У Рони! У Рони!
Мужчины дружески улыбались друг другу. Но солдат коротким толчком заставил Пихтина спуститься с рельса. Пихтин обнял солдата за голову и в глаза ему сказал:
- Сегодня пройду, веришь? - улыбнулся и посмотрел на мост.

Пихтин переезжал. Весь его багаж состоял из трех мест. Чемодан хороший, чемодан плохой, обвязанный веревкой, и тюк – вообще с каким-то говном.
- Нечего мне помогать. Я готов - Пихтин потащил к выходу чемодан. Ваня пожал плечами и, зачем-то показывая Ксении ключи на высоко поднятой руке сказал:
- Никому ничего не докажешь, - взял тюк и плохой чемодан. Конечно веревка тут же лопнула.
- Новый чемодан, если он тебе не очень нужен, ты мне верни, ладно, - бросила Ксения вдогонку.
- На кой он тебе?
- Не бойся, у меня шкк-к-каф огромный, – сказал Ваня желая общего примирения, но дверь хлопнула, как выстрел. От сквозняка хлопнула дверь балкона и стекло разлетелось вдребезги. Ваня остановился.
- Может не надо было торопиться, нас на войну пп-посылают.


Машина Вани подъехала к домишке в глубине двора.
- Приехали. Вот она резиденция. Ваня открыл собственным ключом подъезд.
- Да, мрачненько, - Пихтин оглядел двор.
- Этот дом строил мой прадед, – пояснял Ваня пока они разгружали вещи.
- Маленький дворец, умели жить люди. Не то что теперь, все живут одним днем. Войдя в квартиру они попали в мрачное помещение. Пахнуло плесенью и клопиной морилкой.
- Чувствуешь? - спросил Ваня. Мой прадед торговал розовым маслом. По всему Петрограду висели вывески «Розовое масло Шатова»
- Раз это твой дом, почему ты его так запустил? - недоумевал Пихтин.
- Осторожно, тут лампочки нет. Мой дом? Да его у нас сразу после девятнадцатого года отобрали. Дом отдали Берестовскому, он был тогда шишкой. Ваня понизил голос, как будто сообщал что-то секретное. Он тогда в ОГПУ был шишкой.
- Но чего ты шепчешь? - спросил Пихтин, входя в комнату все окна которой выходили в глухую стену на расстоянии вытянутой руки.
- Да там его потомки так и живут. Тоже - Ваня постучал по стене -внуки. А он был дурак, занимал с женой весь этаж и, когда жена умерла написал, что ему одному, ну с дочкой , кажется, целый этаж не нужен. И ему впихнули туда жильца, а потом еще одного, татарина. По-моему все чекисты. Словом приют для потерпевших кораблекрушение совков. Одного выгнали, другого уволили, третьего сняли. И все стучали друг на друга и ссали в один писуар. А ты в курсе, какой сейчас спрос на старинную мебель?
- Да не старинная это мебель, а просто старая рухлядь.
- Ладно. Зато тут есть одна вещь ценная, немецкая - Аккордеон «ВЕЛЬМЕЙСТЕР».
- На хрена мне ?
- Музыка, дурачок. Дарю. Музыка всегда выручает неудачников.

Пихтин остался один. Он сел на кресло и сразу же наткнулся плечом на что-то колкое. Сунул руку и из едва различимой щели в обивке кресла извлек орден Ленина. Лег на скрипучую тахту положил на грудь подушку, на подушку орден и уставился в потолок.
- Можно прощаться товарищи. Не толпитесь.

Монета на рельсе начинает скользить и с тихим звоном соскальзывает на шпалы. Профессор :
- Внешне фантомы неотличимы от живых. Они могут появляться в любое время года и суток, в привычных прижизненных одеждах и всегда ненадолго. Возникают и исчезают пришельцы мгновенно, проникая через любые преграды. Сохраняют привязанности к местам былого проживания они никогда не парят в воздухе и способны оставлять материальные следы пребывания. Что касается столь популярных в Англии белых одежд – безусловно это мистический вымысел.
В тумане по мокрому мосту навстречу солдату мчится крупный пес.
- Говорил же, не ходи ты здесь. Здесь трасса, - солдат поймал пса за ошейник.
- Я тебе сколько раз говорил, - он легонько шлепает пса по морде. Пес вырывается и начинает облаивать Пихтина. Солдат снова ловит пса.
- Ну, хорошо, хорошо, пойдем, у Рони остывает, - Пихтин пятится к караулке от наседающего, лающего пса.
- Ты что с собакой сделал? Рон, прекрати, свои. Собака то, моя! Звонит телефон. Это особый служебный гудок, похож на хрюканье правительственных лимузинов. Солдат одной рукой ведет пса, другой Пихтина, приобняв за плечи. Брезгливо поднимает монету, крутит в руках, смеётся, разводит руками, дескать, ну, ты даёшь. Относит к караулке и бросает, как битку в орлянке, в сторону моста, стоя у особой поперечины отмеченной черно-белым флажком. Собака уходит к миске. Монета падает на пару метров ближе стыка.
- Не жульничай, - солдат не спеша снимает телефонную трубку. Ногой закрывает за собой дверь. Пихтин спешит к монете, используя занятость солдата, перекладывает её к стыку, на прежнее место.

 
Мальчишки в сквере изо всех сил раскручивали карусель. За ними сидя в открытом кафе наблюдали Георгий и Пихтин.
- Сколько книг написано разными мудрецами на тему «Как добиться успеха в жизни?» Но почему же никто из этих мудрых мудрецов не напишет книгу на тему –«что делать тем, кто не добился успеха в жизни?»- Георгий уже переходил в зону
транседентальных рассуждений.
- Для такого замысла нужен неудачник с серьезным стажем. Я возьму Ивана. Мы с ним старые гребешки. Пихтин рассчитался, допил последний глоток и, выйдя из заведения лоб в лоб столкнулся с Зякой.
- А, Пихтин, ты что, с того света возвращаешься?
Говорят ты стал отшельником? Ты, видать совсем не обращаешь внимания на мои угрозы? – Зяка легко могла сесть на своего конька и разговор с ней Пихтин всегда проигрывал. Ему банально не хватало чувства юмора.
- Какие угрозы?
- Рассеянным прикидываешься?
- Без приглашения я ни куда не хожу.
- Зато я могла бы наведаться к тебе, без приглашения, посмотреть как ты там живешь один. Совершить, так сказать, – контрольное изнасилование. Сегодня или завтра…
- Зяка, у тебя богатое воображение. Прости, ни как не могу. Уезжаю на море. Очередная командировка по письмам телезрителей.
- Значит после моря.


Ванина машина мчалась в аэропорт. Клены- дворняги метались вдоль дороги рыжими клоками.
- Вы когда долетите, ты п-позвони, это на память - Ваня протянул Жене конверт. – Вы сейчас не отк-крывайте, потом посмотрите. Ксения с Женькой молчат и смотрят в окно.
- Ну куда я позвоню? Ты уж тоже, не звони пожалуйста не напрягай... там всех.



Балканы. Базар. День.
  На капотах старых, разбитых легковух развалы барахла. Шныряют цыганята. Продают все и всё. Много украинцев, поляков, турок. Здесь и хорваты и македонцы и албанцы. Бойко торгует облезший от загара, крашеный парень, с серьгой в ухе. Его заводных курочек берут по доллару, рядом белорусское постельное белье, украинское сало, китайские шмутки. Костя уже неделю продает аккордеон «VELMEYSTER». Он обгорел на солнце, и нос его просто облупился.
- Жди покупателя, он штучный, - крашеный парень нагибается под Костин прилавок и махом выпивает стакан домашнего вина. Вино в большом китайском термосе. Иначе нет возможности сохранить прохладу. Костя уже равнодушно провожает глазами толпящихся у прилавка покупателей. Да и многие из них просто зеваки - продавцы похожей ерунды с соседних рядов, выискивают конкурентов, следят за спросом и предложением. Вот к Костиному прилавку подходит толстенный канадец и тростью. Они, канадцы, конечно, чувствуют тут себя магнатами. Человек с пятью сотенными бумажками в кошельке здесь почти бог, а вот кредитки у каждого. Они фальшивые, ими набивают пустые бумажники и демонстрируют украинским девочками - впечатлительным и хищным. Канадец толстенным кольцом стучит по инструменту. Долго смотрит на него, достает две скомканные бумажки - доллары, жестами просит упаковать инструмент в чехол. Костя шуршит бумажками, цокает языком, мол мало, но канадец разводит руками, дескать много, и Костя в отчаянии машет рукой.
- Но без этого! – Он стучит по чехлу.
- По рукам, ol rite!
- Все равно больше, - перекрикивая толпу Костя поднимает два пальца. В ответ крашенный поднимает кулак в испанском приветствии. Он устроил тотализатор. По прилавку скачут на перегонки курочки и лягушки. Кричат турки, хохочет огромный бритоголовый хохол. Крашеный пожимает плечами. По рядам быстро возвращается женщина со злополучным инструментом. За ней спешит потный канадец.
- Mane bac. Пока крашенный хохотал, а Костя неохотно возвращал деньги за происходящим весело наблюдал рослый, косматый серб.
- Русский, русского разыскивают в контингенте. Говорят он сумасшедший, расстрелял целый автобус сербов. Я плачу аренду, мне нужна бла-бла, музыка. Будем петь?
- А *** тебе не нужен?
- Весёлый русский и сумасшедший. Нужен ***, и музыка.
Они пожали друг-другу руки.
- Костя Пихтин.
- Чайка.
 Широкая шаланда доверху загружена мешками собачьего корма «Pedigree» идет в видимости берега. Солнце садится в море. На мешках спит пьяный Костя, рядом с ним лежит аккордеон. Чайка, сидящий на руле с бутылкой Раки, похож на постаревшего Чингачгука из Куперовских сказок. Отхлебывает из бутылки и напевает что-то бесконечное.
- Вихрь, хороший русский мотор, - сказал Костя не просыпаясь.
- Да, - тяжело согласился Чайка.
Вечер. Двор у дома Нины. Столы на берегу. Белый песок. Сквозь сон Костя слышит голоса. Деды в высоких шапках жмурятся, ласково, как коты. Тетки затянуты в черные, длинные одежды. На столах самогон Ракки, сыр, оливки, зелень. Рядом с Костей сидит Чайка и строгая Нина. Женщины выглядят напряженно, не пьют. Гомон птиц на берегу сливается с непонятной речью.
- Почему не играет? Чайка перекладывал четки. Костя улыбнулся сразу всем.
- Сломался. Нина встала и увела его в дом. Последнее, что видел Костя, это иконы на стенах, абсолютно русские.
- Секта, - вслух подумал Костя, - А ведь я не знаю ни одной молитвы, - и провалился в сон.
По насыпи в тумане идут двое. Один с чемоданом, обхваченным ремнем, в руках, второй, лица которого мы так и не увидим, в дальнейшем будем называть его «Седой». В тумане мы не видим их лиц. Они вполголоса переговариваются. Один голос женский, в основном говорит она.
- Я всегда встречала его здесь. Электричка из города приходит в восемь. Тут лесом час ходьбы. Тогда завели этого пса. И потом…. Она рассмеялась. - А он его так и не признал, облаивал, ревновал.
 Странный, внезапный порыв ветра срывает с Пихтин шляпу. Приходится сбегать. Пихтин проводит рукой по глазам, пачкает лицо, жмурится, опять смотрит на мост. Нюхает руку, видит, что она грязная. Лезет в карман, достает прищепку, кладет прищепку обратно. Лезет в другой карман, достает платок, вытирает руку, испачканную монетой. Что-то под мостом привлекает его внимание. Идет к краю моста. Перегибается через парапет. Под мостом на каменистой гряде лежит дохлая собака. Это та же собака, которую мы видели у караулки. Пихтин, перегнувшись через поручень, смотрит на дохлую собаку с моста. Он поворачивается на камеру в недоумении, идет мимо ферм…словно оказывается в лесу клепаных, железных балок. Свет, тень, свет, тень. Заблудился и увидел ее. Она стоит спиной к нам у зеркала, завешенного легким полотном. Зеркало держат руки. Она разговаривает с тем, кто стоит за зеркалом.
- Нет, как раз технику я и не могу понять. Казалось бы, простые вещи, девятый день, сороковой, может быть, год? Что? Что Вы, он и плавать-то не умеет. Мне так неловко каждый раз перед Вами.
 Она чувствует приближение Пихтина и снимает ткань, наброшенную на зеркало.
- Ты изменился. А я нет, - она поворачивается к нему лицом. Она с поводком и журналом «Химия и жизнь» в руках.
- Страницу назови? - сказала она весело. Он пытается разглядеть за её спиной человека, который понес зеркало на «её берег». Седой в смокинге. У него длинные белые волосы. И походка профессионального танцора.
- Шестьдесят вторая, пятая сверху, - машинально называет Пихтин.
Она внимательно смотрит ему в глаза, лукаво улыбается, поднимает журнал отсчитывая строчки.
- Ой, лучше не расстраиваться.
 - А я себе места не нахожу, - вздохнул Пихтин.

Из будки торопливо выходит солдат. В руках у солдата топор. Эй, от края, - машет рукой - пережди, сейчас проследует.
Пихтин послушно пятится от края на пути. Солдат дожидается, пока Пихтин отойдет от парапета, перебрасывая топор из руки в руку. Он поплевал на руки и махом расколол подобранное у двери полено.
- В одну реку дважды не войти.
Ноги Пихтина пятятся, встают на рельс, и в этот момент в кадр входит перехваченный ремнем чемодан, за чемоданом она. Женщина стоит в плаще. Сумка на плече. Старается оттереть испачканную полу.
- Ну вот, представляешь? - она досадливо закусила губу.
- Ты кольцо на какой руке носишь? - она посмотрела ему в глаза. Пихтин соскочил с рельса, сунул руки в карманы.
- Иди сюда, сюда. - солдат машет Пихтину.
- А Ты? - обернулся он к женщине. Она показала ему кольцо на правой руке. Подняла палец, получился смешной жест. Оба улыбнулись.
- Ты ведь знаешь, если хочешь, ищешь способ, а если не хочешь – повод.

Ночь. Дом Нины. На столе горит лампа с крутящимся абажуром. Рыбки тенями скользят вокруг лампочки и от этой китайской карусели не оторвать тяжелых, с перепоя почти «китайских» глаз. По стенам ползут пятна, как маскировочная сетка.
Костя мокрый от духоты, лежит в одежде на широкой кровати на перинах. У ног, неподвижно сидит молчаливая Нина.
- Дай пить, знаками требует Костя. Нина встает и приносит кружку
 простокваши. Опять садится у его ног. Мажет плечи, живот. Костя долго пьёт приподнявшись на локте. Накрывает голову подушкой чтобы не слышать зуд маленьких кусачих мух. Крутятся рыбки. Хлоп. Хлоп. В тишине раздаются хлопки. Это Нина охраняет сон Кости. Но Костя слышит эти хлопки по-своему:

Хлоп, хлоп, лопаются стекла в горящем автобусе. Дым черный, горят шины. Пожарники вышли из пожарной машины и стоят рядом, ругаются, курят. Пассажиры озабоченно набивают второй автобус. Старик волочет газовые баллоны, женщины несут детей, студенты кидают в армейский грузовик огромные, в человеческий рост рюкзаки. Горит автобус, подожженный здесь, на съезде с моста, прямым попаданием ракеты. БТР с голубыми ООНовскими флажками. Потный толстяк, шофер второго автобуса, орет на маленького итальяшку из миссии «Врачи без границ».
- В жопу, в жопу, бабушка, поцелуй меня, товарищи. Я не поеду. Я трахал и америкосов и русских и Слобу. Бабушка, я не сдвинусь с этого места, - бабушка…, (это вероятно надо понимать, как ругательство). Толстяк бросает фуражку на землю. Её поднимает загорелый, одетый в белую колониальную рубашечку лысый с мобильным телефоном. Его еще можно принять за менеджера туристической кампании. Он показывает Ване удостоверение и, вежливо распоряжается:
- Садись-ка ты, голубоглазый, на его место, только панамку его одень и рубаху, вот и место подвигу. Или вы не Русские?
- Все не влезут, - Костя натянуто улыбается, вытирая голубым беретом желтый пот на закопченном лице. Он в пятнистой форме миротворца но без знаков различия с аппаратурой стоит у кабины автобуса.
- Есть приказ вывести из района всех гражданских лиц, значит сядешь и повезешь, ты небось здесь зеленые получаешь? - орет «врач».
Тело водителя расстрелянного автобуса рядом, накрыто пестрым пляжным полотенцем.
- Нарушис, крикнул Пихтин солдату - латышу, который привез их - гони домой, расскажешь обстановку, мы туда и назад. Скажи, журналистов мобилизовали. Костя кивнул в сторону особиста и полез со своим «ВЕЛЬМЕЙСТЕР» в автобус.
- Кто он? - спросил врач у особиста по английски. – Музыкант?
Тот отвернулся и посмотрел белыми глазами на отъезжающий газик. Ваня за рулем. Ему подали сигарету и коротко стриженная цыганка поднесла огонь. Длинный школьный автобус без стекол превратился в цирковой шарабан.
- Вот что надо снимать, - Пихтин достал камеру и снимает без устали веселящихся сербов. Цыганята пляшут перед камерой. Автобус догоняет пожарная машина. Люди улыбаются и машут руками.
- Хей, Хей, - через минуту за поворотом они с автоматами в руках в упор расстреляют этот автобус. Костя метнулся под руль. На него полетели корзины набитые сигаретами, и какие-то огромные пластиковые бидоны, газовые бытовые баллоны, курицы и коробки с обувью. Ваня лежит на руле, потом панорама по мертвому автобусу.

Полный автобус человеческого мяса развешенного на окнах черными тряпочками. Легкий рыжий дымок. Через тишину поля бредёт коза. Подъехала машина миссии «Врачи без границ». Из неё вышел лысый.
- Только голубоглазого разыщите.
 
Костя лежал по верх одеяла голый. Вещи аккуратно были сложены на табурет возле кровати. Его разбудил скрип. Это ходила старуха собирая на стол. Она села в другой комнате и карчеткой выделывает кожу. Видны её нога шаркающая взад и в перед в такт движениям и быстрые, руки. На столе оставлен кусок козьего сыра, простокваша, оливки. Костя пробует есть, но вся еда с сильным привкусом. Он подходит к небольшому окну затянутому марлей. Постройки во дворе, сделаны из гафрированой жести. Сортиром служит большая жестяная бочка из под американского масла “kastrol”. Нина разговаривает у изгороди с женщиной, которая привела на веревке трех коз. Женщины смеются. О чем они говорят не слышно. Костя вышел и закурил во дворе под деревом. Он посадил на сигарету божью коровку и наблюдает как она шарахается от огонька с одной стороны и от пальцев с другой.
- Иди с ней. Сюда не ходи, - зовет Нина на ломаном русском. Старуха почтительно выносит аккордеон и ставит на дорогу.
- Как тебя зовут ? спрашивает Костя женщину. Это та которая говорила с Ниной утором, и привела коз. Она стоит босиком потупив глаза, улыбается, садится на чехол и снимает ботинки.
- Я Костя,- тычет он себя в грудь ботинком.
- А ты? - Он дает ей другой ботинок.
- Мара, - она смеётся. Она поняла, берёт у него ботинок и связывает шнурки. - Костя - Мара, - Развлекает она себя, складывая ботинки то вместе каблуками, то засовывая носок одного в другой. Наконец она выронила их и залилась хохотом.
Толстенный шмель тычется в крохотное оконце. Костя пишет в блокнот сербские слова. Вся спелёнутая, как монашка, высокая, стройная Мара сидит у него в ногах, так же, как вчера Нина. Непонятно о чем она думает. Ей лет тридцать. Он откладывает тетрадь, берет её за руку. Она послушно поддается и, как мягкая игрушка валится с табурета на пол, задирает длинную юбку на голову и встает на четвереньки. Костя равнодушно смотрит на её тело. Трахает её долго, загнав под стол. Мара стонет, как блеет. Со стола падает кувшин, льется на пол жирное козье молоко.
 
Велосипед проезжает по кромке белого, как молоко прибрежного песка, он всегда ездит «без рук» и даже, по длинному пирсу. За его велосипедом остаются кривые мокрые следы. Всегда можно узнать: был он на берегу или нет.
Схватил чемодан и побежал на свою сторону к караулке, к солдату. Натолкнулся на солдата, бросил чемодан, рванул от него в обратную сторону, но солдат уже схватил его, сбил с ног, поднял и втащил в караулку. Пихтин задел собачью миску и она закрутилась и упала с длинным тоскливым звуком.
- Он это про себя думает, - Седой галантно накинул женщине на плечи кисейную шаль. В кадр сбоку всунулась собака, обнюхала объектив и стала лизать рельсы.

Пихтин привалился к стене. Небольшая снаружи будка изнутри оказалась довольно просторной. Крючья, скобы, кули и ещё уйма всякого полустроительного оборудования, захламлявшая её, тем не менее позволяла разместиться железной кровати без матраца, столику, буржуйке, примусу и большому железному ящику с песком.
- Она ходила к тебе… Звонить? Пихтин подергал телефон, который вместо циферблата имел часы. Солдат отрицательно мотнул головой. Он размешивал в двух мутных стаканах чай
- А знаешь почему я не могу спать спокойно? Мне обидно, что люди не знают элементарных вещей. Не надо строить новых больниц. Надо учить людей здоровой жизни, - Солдат достал мешок с сухарями.
 - Прямо с утра начнем. Человек открыл глаза, но еще наполовину спит. Значит, надо сделать массаж всего тела, потом обычные легкие упражнения, чтобы проснулась каждая клеточка, разогнать по сосудам «спящую» кровь. Потом хоть несколько минут походить по полу босиком. Дальше человек обычно идет в туалет.
- Ты видел собаку? - сосредоточенно спросил Пихтин сел за стол и аккуратно ладонью смахнул крошки со стола. Солдат, как будто только этого и ждал достал с полки жестяную банку из-под чая и вынул целлофановый пакетик с кольцом.
- Собака с тех пор тут шьется. Я её кормлю, - солдат пожал плечами - Выложил на стол кольцо с бумажной бирочкой на висюльке и строго сказал:
- Потом верни.
 В маленькой буржуйке трещал огонь. Пихтин нетерпеливо тряс коленом.
- Считается неприличным говорить об этом – и напрасно, - продолжил Солдат, - Надо знать, например, что жесткая бумага в туалете – это опасно. А после туалета надо обязательно подмыть задний проход теплой, а потом холодной водой. Да – да - да. Разве кто-нибудь учит этому детей? Интимная гигиена избавит от геморроя не будет ни трещин, ни запоров. Одним движением можем предупредить массу бед. Ну, а затем вы умываетесь, обтираетесь до пояса холодной водой и идете в кухню. До завтрака хорошо бы выпить полстакана холодной воды.
Пока солдат говорит, он готовит «лошадку». Греет ложку, набирает в шприц, все это он проделывает привычно, доставая все из укромных мест в караулке. Полочки, шкафчики, тут их масса. В углу шаляй-валяй навалены рыцарские доспехи. Они тускло блеснули в свете огня, когда Солдат полез за ящик и там оказался спуск в подвал. Пихтин заглянул в затхлость и увидел только что лестница была каменной и опускалась на несколько пролетов вниз. Там различимы древнеегипетские скульптуры и Пихтин долго разглядывал их, пытаясь понять, что это такое. Солдат передал шприц Пихтину. тот ввел раствор в ногу, закрыл глаза и откинул голову назад. Губы его шевелились, может быть, он молился.
- Для чего? Я рекомендую выпить ложку яблочного уксуса - кислая среда нейтрализует процессы гниения и брожения в прямой кишке, полтаблетки аспирина…
- Ты сам ходил? - спросил Пихтин, утирая выступивший «от чая» пот.
- А мне не надо. Дружите с кефиром, свеклой и никакого запора.
Солдат миролюбиво улыбается. Слышен глухой гудок. Солдат ждал его. Он перекладывает вьюшку семафора кочергой, зацепив рычаг под потолком. Пихтин прислушался к далекому звуку поезда. И перешел на шепот.
- Да тебе не к кому.
- Да, мне не к кому, - так же шепотом просто согласился солдат.
- А он в какую сторону проходит? - Пихтин кивнул головой на дверь.
- Не знаю.
Солдат встал, уходя от неприятного разговора и, как бы ненароком, прошел к двери.
- Брось дурака валять, ты тут сколько? - Пихтин положил в рот колечко лимона.
- А у меня инструкция. В момент прохождения локомотива часовой обязан находиться в караульном помещении у телефона. Дверь караульного помещения должна быть плотно закрыта. В общем, свекла, квашеная капуста, лучшая метла для организма.
Что-то страшно охнуло за дверью. Казалось, огромное чудовище подкралось к этому убогому строению и дышит в щели, почуяв живое. Будка содрогнулась. Слышно было, как, тяжело отрабатывая стыки, по мосту проходит состав. По стенам бегали тени, все кружилось и стакан плясал в подстаканнике. В окно ударили капли дождя. Мост в окне стал расплываться, размокать, и потек черной тушью. Пихтин кинулся из караулки. Солдат ухватил его, и они опять сцепились. После короткой борьбы Пихтин все же распахнул дверь и, прижимая солдата к косяку, выдохнул:
- Но ведь, собака бегает туда-сюда? - Пихтин выскочил на рельсы. Солдат за ним…
Пихтин остановился среди мелкого колючего кустарника перед странным бетонным быком, торчащим прямо из песка и полез на него. Взобравшись он осмотрел маленький остров. Поперек он был не больше 2х километров. Белый песок, белый козий пух. Похоже, здесь была какая-то Титовская военная база: несколько таких же круглых бетонных сооружений, похожих на бассейны, или замурованные шахты примерно полутораметровой глубины. В них было полно коз. Козы плодились, давились, ели, орали, спали. Бройлерная. Женщины сверху высыпали им собачий корм «Peddi Gre», тот, на котором Костя спал у Чайки в шаланде.
Вечер. Закат над водой оранжевый. Костя сидит на пороге дома и трогает клавиши неиграющего аккордеона. Носатая старуха доит козу, поворачивается к нему, глядит долго. Он ждет когда она понесет ведро в холодный погреб и как только она скрывается из виду выскакивает со двора.
Костя нес аккордеон подальше от всех, туда к домику на сваях, на противоположной стороне берега. В домике жил сумасшедший бородатый старик. Он сидел в нескольких шагах от берега, ногами в воде и шил куски целлофановых мешков на «Zinger». Вокруг, в воде плавал уже целый тент, сшитый из мешков. Костя достал из чехла инструмент, ножом поддел деку и вынул небольшую камеру DVD, ту самую, которой снимал когда-то Ванины вилки. Дальше, в целлофане, обмотанные резинкой, компактно лежали кассеты. Он достал чистую, вскрыл и зарядил в камеру. Из домика на сваях, хорошо была видна пристань, и баркас Чайки к которому подошел пограничный катер. На берег сошел знакомый нам «Лысый» в белой рубашке. С ним несколько военных. Женщины молча перегружали с баркаса на катер мешки и с катера на баркас длинные армейские ящики.
Ночь. Руки Кости «доят» соски Мары. Трясется стол, подает кринка, льется молоко. Все пространство под крышей дома завалено мешками собачьего корма.
- Это что?
- Собачья еда.
- Зачем так много.
- Молчи. - Мара закрыла ему рот ладонью.
 Костя курил во дворе. Оттуда, где он стоял хорошо было видно море. Его темно фиолетовый край. По морю сновали огни. Костя услышал голоса на берегу и пошел по узкой тропке вниз, к воде. Белая, похожая на мокрую птицу, яхта стояла у самого берега. Здесь, на заброшенном пляже, длинный волнорез, уходящий в море, и каменная гряда, и хижина на сваях. Две девушки и трое молодых людей расположились на пикник. К ним подошел Чайка. Он и высокая иностранка поднялись на яхту и скрылись в каюте.
Старик у которого в бороде живут пчелы. А может он просто ел мед и уснул. Пчелы прилетают в бороду и улетают из бороды. борода - улей. Мимо него крадется Такиша. Она подобралась совсем близко к Пихтину. Он, лёжа в песке, снимает встречу на камеру.
- Иди посмотри, – прошептал Пихтин растерянно и вдруг ему в голову пришла идея. Он направил на Такишу объектив камеры и пальцем потыкал в глазок. Такиша подошла робко, но прильнув к глазку долго смотрела на себя. Когда же она оторвала от окуляра глаз - он светился восторгом.
- Это наш секрет, – прижал палец к губам Пихтин. Такиша достала из кармашка очки и часы и одев все это с тщательностью артиста показала Пихтину. – Снимай. И пошла танцевать. Он снимал пока она не запыхалась.
- Дай посмотреть. У меня тоже есть секрет. Тебя скоро убьют. И это будет у меня. – Она дотронулась до его перстня. - Здесь уже были, - и показала два своих грязных пальца. Потом часы и очки. На часах была гравировка: for Tom wheeze love.

Чайка курил сидя на длинных досках служивших трапом для его баркаса. Женщины носили мешки и складывали их на берегу.
- Где мы? – подошел Пихтин.
Чайка улыбнулся всем своим золотом:
- Остров.
- Как называется? – Пихтин улыбнулся в ответ.
- Остров… счастья.
- Когда заплатишь за музыку?
- Когда сыграешь.


На белом песке лежат шесть трупов покрытых пляжными полотенцами. Солдаты поочередно грузят их на военный катер, лысый чиновник в штатском, следователь, щербатый фотограф, с большим фотоаппаратом хромает вдоль берега.
- А, интересно, откуда здесь следы велосипеда? Кто катается?
Лысый невозмутимо стоял рядом со следователем.
- Ночью был шторм, яхту вероятно перевернуло.
- Я катаюсь. Я привез Нине велосипед. – ковырнул в носу Чайка и посмотрел на лысого ГРУшника.

Идет дождь. Такиша смотрит в окно. Маленький дворик с лавкой, столик и акация посередине. К заборчику подъехал велосипедист в распоротом мешке из под собачьего корма на голове. Он поставил велосипед у забора и помахал, показывая завернутый в тряпку лаваш.
- Мне нужна лодка.
- Есть лодка.
- Что дашь?
Костя снял с пальца перстень.
- Не. Улыбнулась Такиша. Пихтин нахмурился. Он пододвинул к себе стакан и медленно перед глазами Такиши опустил в него перстень. Перстень плавал. Потом взял две вилки, спичку и повесил вилки над стаканом. Такиша открыла рот.

Утро. К дому Мары женщина привела на веревке пять коз. После короткого разговора с Марой женщина уходит. Костя смотрит в зеркало и ест белый сухой сыр, медленно отщипывая кусочки, нюхает подмышки. Он не бритый, из-под мышек пахнет козлом. Совсем Пан или Фавн, в общем, «человеческое» потерял. Возвращается та женщина. Она привела Маре еще одну козу. В обмен Мара вынесла Костин аккордеон увязанный в белую льняную тряпочку.
- Ты хороший. Иди к ней, - сказала Мара и показала на женщину.
День. Женщина быстро идущая впереди по тропке сама несет аккордеон, страшно ругается, плюется, и всю дорогу воздевает руки.
- Я не умею играть, пытается объяснить Костя.
День. В доме на сундуке сидят две молодухи в черном. Одна из них толстуха все время оглядывается на пустую стену позади себя и крестится. Женщина, наверное мать, ставит аккордеон на почетное место под иконы. Протирает его тряпкой. Она очень строго и властно что-то говорит дочерям. Те сидят, выпучив глаза. Он рванул во двор, по песку, перепрыгивая низкие жестяные изгороди, наталкиваясь на коз.
Пихтин кинулся из караулки. Солдат ухватил его, и они опять сцепились. После короткой борьбы Пихтин все же распахнул дверь и, прижимая солдата к косяку, выдохнул:
- Но ведь собака бегает туда-сюда? Пихтин выскочил на рельсы. Солдат за ним. Женщины на мосту не было. Вообще на том берегу никого не было.
- А может, это не она. Её вообще поездом сбило тут.
Солдат скинул карабин с плеча и бежал, на ходу стараясь передернуть затвор. Они бежали под дождем. Пихтин сорвал мешавшую шляпу и швырнул в солдата.
- Сам видел, полетела с моста. Вон там, на косе валялась. Уже дня два или три. Что за кличка дурацкая - Роня? Солдат закашлялся и остановился на полпути.
- В честь футболиста Рональдо! - крикнул на бегу Пихтин, споткнулся и полетел на рельсы, разбивая лицо, обдирая руки. Секунду он лежал неподвижно и, наконец, закопошился.
- Я ногу сломал – жалобно захныкал Пихтин. Он не добежал до той стороны всего один пролет.
- Буддизм, - протянул солдат, как-то опасливо подходя к сидевшему на рельсах Пихтин. Он оглядывал просветлевший тот берег. Дождь кончился. Видны были крыши дачного поселка, над некоторыми курился дымок. По тропинке шла женщина и тащила длинный горбыль. У берега в плавнях бродила цапля.
Пихтин сел на мокрые рельсы. Подошел солдат.
- Уходи к черту. В следующий раз увижу, – буду стрелять. Нет тут её.
Пихтин сильно прихрамывая, медленно поплелся на ту сторону.
- Встречался? Гулял? Говорил? - кричал солдат вслед и долго прикуривал, чиркая пустую зажигалку. Пихтин вдруг, остановился, нагнулся и поднял с рельса монету.
- Гляди, сплюснуло! Он покрутил кругляшек перед носом подошедшего солдата.
- Да у меня таких во, во! - орал солдат, выбрасывая из карманов такие же кругляши.
- Во, видал, я же с ума не схожу!
Солдат скрылся в караулке. Видно, как он включает громкоговоритель и ставит пластинку. Древний громкоговоритель на крыше караулки транслирует танго. Пихтин оглядывается, и дорожка пламени бежит от него по рельсам через мост. На середине синим вспыхивает занавес и огромным искрящимся парусом взлетает. За ним, на том конце моста Седой и женщина на рельсах танцуют танго.
- Кто-то ищет повод, а кто-то способ, наоборот, я счастлив - сказал Пихтин. Он сидел у берега на полусгнившей катушке. Рядом в навал огромные деревянные катушки из под кабеля. Концы в воду. Наверно где-то рядом тянули линию ЛЭП. Он кидает в воду камень, раздевается и голый входит в воду. Плеснул водой в лицо. Увидел на руке часы. Снял. Опять одел и мягко, лег на воду. Пес за ним. Оба поплыли и исчезли в тумане. Над рекой слышны только всплески : Хлюп, хлюп, хлюп, хлюп…

 Дальше, берегом, прямо к лодке спрятанной на берегу. Возможно «лодка» - это большие куски пенопласта на которых можно идти как на лыжах по воде. Возможно это те же жестяные бочки связанные в плот.
Ксения в Английском офисе. Она заканчивает первый рабочий день. Сотрудники офиса расходятся. На её столе груда презентов. Поздравления с первым рабочим днём.
- Бай, Бай, Ксения!
Тим вышел последним. Ксения стучит на компьютере. Видно, что она очень устала и пока не вошла в рабочий ритм. Объём работы требует от неё большей производительности. Ей долго не удаётся скачать почту. Она поминутно сверяется со шпаргалкой на которой написаны коды.
Когда Ксения встала, офис был пустым. Она собралась, убрала все подарочки в сумки и подошла к дверям. Двери закрыты. Ксения, вспомнила, что приветливый негр, открывал дверь нажимая кнопку на своём пульте. Она нашла кнопку. Дверь запищала. Ксения пошла к дверям, но когда дошла, дверь уже перестала пищать. Ксения вернулась, опять нажала кнопку и побежала к двери. Только она схватилась за ручку двери, как писк прекратился. Она не успела. Попробовала ещё раз. Бегала так раз пять. Сняла туфли, пальто, подоткнула юбку. Красная, с растрёпанными волосами проносилась от кнопки до двери офиса по красивой ковровой дорожке и всё таки на секунду не успевала.
Наконец, её осенило. Ксения положила на кнопку тяжелую стопку бумаг. Замок запищал. Она спокойно дошла до двери, открыла её, припёрла сумкой, вернулась к пульту, сняла бумаги, вышла из офиса и в изнеможении захлопнула дверь.
Внизу на вахте совершенно пустого здания. Её остановил дежурный.
- Мисс, а где ключ от офиса. Он лежит там, на пульте, возле кнопки.
Ксения расплакалась.

Звонит телефон в Костиной комнате. Срабатывает автоответчик.
- Але, Костя, возьми трубку. Я возвращаюсь. Женька пока остается здесь по понятным тебе причинам. Я слишком дорого за это заплатила. Я не могу дёргать её посреди учебного года. Мои друзья…

Ванечка везет Ксению из аэропорта. Она сильно похудела и прекрасно выглядит. Но в ней есть что-то предсмертное. Пока они едут из аэропорта, звучит голос на Костином автоответчике. В какой-то момент машина по непонятным причинам подскакивает и врезается в бетонный столб. Пробит задний баллон.
С этого момента начинаются длинные гудки и чик - трак остановилась перемотка. Опять щелк: five о clock p.m. И мертвая тишина.

У караулки сидит солдат. Он поставил велосипед Пихтина на попа, поправил цепь и с удовольствием раскручивает колесо. Раскрутил - хлоп, в воздухе сработали тормоза. Раскрутил – хлоп… голос профессора:
- Вы видите?…
Пихтин:
- Колесо.
Профессор:
- Так отпустите его. На цифре 92 вы отпускаете его и все. Больше вас это не беспокоит. Я продолжаю счет 91, 92 заканчиваю цифрой сто. 97, 98, вы откроете глаза и больше никогда не вспомните этого сна. 99, 100.

На реке по кругу плавает и лает собака. Пловца не видно. К берегу подъезжает автомобиль и замирает нависая над темной водой. В кабине Пихтин и Зяка.Виден мост. Возможно, совершенно другой.
Кабина автомобиля. Костя за рулем. Она сидит с завязанными глазами. Он снимает повязку и наблюдает её реакцию.
- Посмотри, это место?
Зяка:
- И собака, как у тебя. Погляди, она, кажется, рыбу ловит?
- Возможно. Я точно знаю, что эта история может произойти только здесь. После смерти этой девочки, от нее осталась песенка, но, кажется, она слишком сентиментальна. Послушай,- он нажал на клавишу магнитофона.
Настанет день и в воздухе растает
Твое лицо.
Настанет день, тебя со мной не станет
В конце концов.
Растает тень, рука моя наткнется
На пустоту
Настанет день, и голос мой споткнется
О немоту.
И побреду я глаз не поднимая
К своей беде.
Что нет тебя еще не понимая
Совсем нигде.
Что я оторван от тебя внезапно
Ещё любя,
Пойду туда, где голос твой и запах
Где нет тебя.
Настанет день глаза мои забудут
Твоё лицо.
Настанет день, тоски уже не будет
В конце концов.
Настанет день, забудут мои руки
Твой контур плеч,
Твой смех и взгляд под тяжестью разлуки
Мне не сберечь.
Но тайный свет в любви неутоленной
Неугасим.
И образ твой в душе запечатленный
На век храним.
Но чудо вот, последняя награда
За боль мою -
ты есть, ты здесь еще, ты рядом
И я пою:
Настанет день, и в воздухе растает
Твое лицо.
Настанет день, тебя со мной не станет
В конце концов.
Растает тень, рука моя наткнется
На пустоту.
Настанет день, и голос мой споткнется…