Демон лета

 - Не люблю я Ригу.
 - Почему?
 - Да люди там странные.
 - Почему?
 - Откуда мне знать?
 - Почему? - не услышала она его ответа, спрятанного в вопрос.
 - Слава богу, я не знал её. Но она наверняка была девочкой с поломанной психикой. Иначе, с чего бы ей травиться? И, главное, из-за чего? Из-за А-НА. Она настолько сильно любила эту непонятную группу (то ли дело Дип Папл!), что в один из вечеров пришла домой включила кассетник, наглоталась сонников, выключила свет, легла на пол и отъехала.
 - Напиши об этом.
 - Не хочу.
 - Почему?
 - Смерть - не познана. А я слишком уважаю непознанное, чтобы выписывать его слова маслом по лужам.
 Пауза, длившаяся ровно столько, чтобы понять, что время беспомощно повисло на бельевых верёвках соседки моей - тети Кдары, или просто пауза явно затянулась. Она затянулась дымом сигареты и:
 - Давай поедем на йух, - то ли предложила, то ли спросила она.
 - Лучше на ***, - то ли отмазался, то ли предложил он.
 - Чего я там не видела, мастер? - поинтересовалась она.
 - ..., - подумал он и незамедлительно выпил. Не чаю.
 - А на йухе сейчас хорошо, - продолжала она. - Там тепло, горы в какой-то малопонятной дымке и море с ракушками, и Белая дача прозаика Немногобородкова, и рассветы такие, что никаких марок жрать не надо.

 С LSD я знаком только по "Generation П" В. О. Пелевина да ещё по песенке The Beatles "Lusy Sky Diamonds". А в остальном тут наркоты ровно столько же, сколько блох на дохлой собаке. Просто меня спросили - я ответил. Но к тексту это не имеет никакого отношения.

 Реки. Все реки похожи на пауков. Они, словно мух бестолковых, каждый вечер отлавливают в прыжке и пожирают солнце. А отрыгивают беспощадную луну. Но солнце, на ночь глядя, он извлек из рек и изрек:
 - И вообще, по-моему, лучше водки может быть только водка, на которой ещё не бывал.

 Ещё не старый, но вполне бородатый и немного датый человек выпроводил желанную, но желающую вместо него южных восходов подружку и теперь сидел на подоконнике своей однокухонной квартиры, глазел на двойственную радугу над раскалёнными крышами города и пытался собрать в кучу мысли. Мысли - стадом проворных мух - от лысой головы до оконного стекла и обратно. И все какие-то не очень весёлые. Человек грустил. Рядом с ним грустил паучок, и весело стояла раскрытая настежь - заходи, тебе тут всегда рады - пол-литровая ёмкость с жидкостью, на которой он ещё не бывал. Человек опрометчиво наполнил граненый стакан, вздрогнул и сказал пауку:
 - Нет, ты видел? Она обозвала меня мастером.
 - ..., - подумал паук, но пить не стал.
 - Лучше б уж назвала идиотом.
 - ...
 - Давай пообщаемся. А?
 - ...
 - Неужели ты не видишь: мне не фонтан.
 - ...
 - Почему бы тебе ни поделиться со мной сокровенным?
 - ...
 - Расскажи мне о слонах в своём сердце!
 - ...
 - Ну, поговори же со мной, животное!!!
 Но паук молчал. Его внимание привлекла огромная, как штаны Пифагора, и разноцветная, словно "налить вам этой мерзости? Налейте...", одинокая слеза, неведомо как появившаяся на стекле. "Не иначе как Wes Montgomery постарался", - подумал паук. Бородатый виновато улыбнулся и:
 - По-моему, мастер - это человек в совершенстве постигший своё ремесло. Исходя из этого непререкаемого постулата, ему одна дорога - сначала в магазин за белыми тапочками, а затем в гроб, потому что стремиться больше некуда. - Выпил. Причмокнул губами. Подумал и продолжил: - разве что между тапочками и погостом заскочить на деревню к бабушке - к корням своим заехать, корнеплодам, репейнику, лопуху с подорожником и прочей жизнеутверждающей хрени. А в селе этим летом принято пить самогонку и закусывать её вишней, что сыплется с дождём прямо на льняную белую скатёрочку, покрывающую старый, но ещё довольно прочный стол в саду, а потом выйти на просёлочную дорогу, упасть в лужу с живой водой и орать маслом на всю ивановскую пьяные стихи типа:
 "ты купалась в масле
 отходила ко сну
 в простынях
 я же мыслил демона лета
 он был грязненький злобный
 и выл на луну
 но увидев тебя свернулся в котлету
 и засунул как младенец
 с большим пальцем во рту".
 
 Она всё дальше и дальше отходила от его жилища в сторону сна. Цокала под радугой из семи нот каблучками по улицам города и думала: как же достали уже меня эти каблуки. Надо наконец-то купить себе кроссовки, а если с ними не срастётся, то машину. И какой он в жопу мастер? Идиот. Самый обыкновенный идиот. К тому же, каких мало. Придурок. И кто ему сказал, что его слова маслом по лужам - искусство? И за сорок с лишним лет ему никто так и не удосужился объяснить, что группа эта называется не Дип Папл, а Deep Purple. И вообще... если не я, то кто?
 И она решила вернуться. Но только на минутку и лишь для того, чтобы сказать ему, что он непролазный тупица.
 Вошла в полумрак подъезда. Странно. Тихо. Обычно, после их размолвок из его квартиры где-то ещё в течение часа доносились такие душераздирающие вопли, словно кто-то неестественный выл на луну.
 Поднялась на третий этаж. Своим ключом отворила дверь. Зашла в комнату и услыхала:
 - Тише. Видишь? Он уснул.
 
 18.07.2007 г. Ялта.