Мы здесь с тобою одни. Часть третья

Перед прочтением рекомендую прочитать "Мы здесь с тобою одни. Часть первая" и "Мы здесь с тобою одни. Часть вторая"

 * * *
Прошло около четырех недель нашего пребывания на орбите Венеры, когда Джена сообщила мне, что беременна...

Эта новость повергла меня в смятение. Я спросил её, говорила ли она с доктором, она ответила, что нет. Когда я спросил, почему она в этом уверена, она сказала, что знает точно. Я не стал вдаваться в подробности. Я думал, как решить проблему. В состоянии беременности нельзя было погружаться в криогенный сон, это могло погубить и женщину и ребёнка. А ведь если всё будет нормально, через два месяца включатся двигатели, и мы полетим к Земле... Единственным решением проблемы был аборт. Я сказал ей об этом, как высший по званию, но она ответила мне, что ни за что на это не пойдёт. Все мои доводы разбивались о заявления, что это “её ребёнок, и только ей решать, оставить его или убить” ... Я лихорадочно соображал, но решения найти не мог.

Конечно, можно было не засыпать, но что делать с ускорителями, но если б даже я смог их отключить, тогда все упёрлось бы в наличие продовольствия. Было очевидно, что мы не смогли бы продержаться ещё шесть месяцев. Да и где взять криокамеру для младенца? Камера командора была свободна, но как ребёнок в ней будет расти?

Я решил сказать обо всём Джимми, надеясь, что он поможет уговорить Джену. Доктор воспринял новость неадекватно. Он просто пулей вылетел из рубки и закрылся в своей каюте. На мои просьбы открыть он не реагировал. Я опять списал все на ревность и отступил.

С тех пор мы не заводили разговоров на эту тему, а доктор был замкнут, почти не говорил, сидел в своей каюте, смотрел в иллюминатор на Венеру. Но мне было не до него. Я всеми силами ухаживал за Дженой. Это было единственным, что я мог для неё сделать. Я любил её, как и ребёнка, развивавшегося внутри неё. Но, несмотря на чувства, что я испытывал к Джене, я с отвращением к самому себе лелеял мысль, что как только мы отправимся к Земле, женщина передумает.

Со времени, когда Джена сообщила мне о беременности, сны стали ещё хуже. Ощущение присутствия чего-то постороннего в моей каюте стало настолько реальным, что однажды, открыв глаза, я увидел в углу светлое мерцание – сферу из моего сна. Я вскрикнул, разбудил Джену, но видение исчезло. Уснуть после этого я так и не смог.

Наше положение усугубилось, когда в нужное время не включились основные двигатели. Док вёл себя странно, его психологическое перенапряжение зашкаливало, по крайней мере, мне так казалось, а я же был немного рад. Джена сможет спокойно родить, после чего я сделаю всё, чтобы запустить двигатели...

Полетели тягучие дни. Исследования мы проводили посредственно, стараясь как можно быстрее всё закончить и лететь в свои каюты. Джена так и не пустила меня к антенне, и можно было только гадать, что думали в Центре. Сны были ужасными, и я делал всё, чтобы как можно дольше не спать, а потом в бессилии проваливался в мир кошмаров.

В своих снах я снова и снова оказывался в заброшенном доме, в подвале которого меня ждала Джена. Дальше события развивались по-разному. Наиболее часто повторявшийся финал был таков: Джена рожает. Меня накрывает волной ужаса, когда на полу, залитом кровью, вместо ребёнка появляется всё та же золотистая сфера. Она поглощает Джену и начинает летать за мной...

В один из долгих вечеров после смены ко мне подлетел доктор. Я занимался чисткой фильтра, так как хим. состав воздуха в жилой части корабля стал меняться. Появился избыток углекислоты и азота, как и в технической зоне.
Я очень удивился доктору, потому что Джимми меня обычно избегал. Выглядел он ужасно. Глаза впали, волосы поредели, он сильно похудел и стал похож на обитателя психбольницы.

- Дмитрий, мне надо с тобой поговорить. – Начал он.

- Конечно, док.

- Это касается не только меня... Я не могу больше...

Он говорил будто сам с собой. Сначала я подумал, что у него приступ или обострение, но потом его слова повергли меня в шок.

- Пойми, это всё эксперимент. Я имею в виду беременность капитана... Понимаешь меня?

Я не понимал.

- Вас специально отобрали для этого. Совместимость по всем параметрам... – Он
усмехнулся. – А ты... Короче ты тоже молодец...

- Я ничего не понимаю...

- Двигатели не работают, потому что их блокировал я. Так сказать, до окончания эксперимента...

- Какого эксперимента? – Но я уже и так всё понял. Док помолчал, потом положил руку мне на плечо.

- Никто не знает, чем всё закончится. Но как только это всё закончится, мы полетим домой. – Я убрал его руку, и он уплыл. Мысли грозили пошатнуть мой рассудок. Я ведь верил им. С моих глаз, словно завеса упала. Все прошедшие события повернулись на маленький угол, и с этой позиции стало видно, какой же я болван.

Сначала я хотел пойти прямо к Джене и заставить её объясниться, но потом решил, что не стоит. А вдруг, она тоже ничего не знает? Лучше делать вид, что ничего не изменилось. А когда прибудем на Землю, вот тогда можно выяснить отношения... Это было решение командира космического корабля, а не обманутого мужчины. Я готов был убить доктора, но в нём нуждалась Джена.

Джимм закрылся в своей каюте, и не открывал, как я его не упрашивал. Кричать через переборку я не стал. Не хотел, чтобы Джена что-нибудь заподозрила. Больше всего меня бесило не то, что я стал подопытной крысой (всё-таки меня никто не принуждал ей становиться), а то, что корабль вышел из-под моего контроля, что док мог вот так просто взять и заблокировать двигатели... Но был ли он под моим контролем с самого начала? Сложный вопрос.

Так ничего не добившись от доктора, я пошёл в нашу с Дженой каюту и лёг спать. В конце концов, доктор оказал нам услугу, отключив двигатели, поэтому я успокоился. Когда же Джена, обняв, прижалась ко мне, я решил, что мы сможем преодолеть это вместе.
Утром я попытался выведать у капитана, знает ли она об эксперименте. На мои вопросы Джена отвечала вполне искренне, и у меня не осталось сомнений в том, что она ни о чём не знала. Я был счастлив, но на душе остался камень: скорее всего "командор" Егоров знал обо всем, но молчал...

Доктор поначалу избегал меня, но вскоре наши отношения пошли на лад. Он стал выглядеть гораздо лучше с тех пор, как рассказал мне обо всем. И мне даже стало жалко его – видимо он сильно переживал, прежде чем открыть мне карты.

Фильтры сломались окончательно через четыре месяца. Как я ни пытался справиться с гадким грибком, у меня ничего не вышло. Уровень примесей в воздухе рос, но достаточно медленно. Доктор сказал, что если не случится непредвиденного, и рост примесей не ускорится, сильного вреда нашему здоровью это не нанесет. Я спросил его, а как насчет здоровья ребёнка Джены? Он сказал, что здесь он бессилен... Двуокись углерода несомненно вызовет отклонения в развитии плода. И ребёнок, скорее всего, родится с уродствами...

Это ужасно расстроило меня, но вскоре мой воспалённый ум нашел решение... У нас оставался довольно большой запас сжатого воздуха для выхода в космос. Я переправил пару баллонов в нашу каюту и стал «вентилировать» помещение перед сном и с утра. Странно, но кошмары после этого стали сходить на нет, и я, поразмыслив, напрямую связал их дисбалансом состава воздуха. Доктор только пожал плечами. Кажется, он уже чуть ли не пол года принимал какие-то таблетки от бессонницы.

Чистый воздух закончился за пару недель до родов. Но не это было нашей главной проблемой. У нас иссяк запас пищи. По моим самым оптимистичным прогнозам (с учетом жёсткой экономии) еды у нас осталось максимум на месяц. Оказалось, что примерно треть пищевых экстрактов испортилась из-за проклятого грибка, который запросто проникал внутрь жестяных тюбиков и банок. На меня то и дело накатывала паника, и я что есть сил боролся с ней. Доктор ходил бледный, но целеустремленный. Видимо он наметил себе цель и теперь шёл к ней, несмотря ни на какие препятствия. Джена выглядела плохо. Её живот был очень большим на фоне худого лица. И это при учете, что ела она буквально за двоих. Я постарался, чтобы она ни в чем не нуждалась, и стал отдавать ей свою долю еды. Но не голод изматывал меня больше всего. Кошмары вернулись с троекратной силой. И я делал всё, чтобы не спать.

Голод. Естественно человек не может не есть вообще. Однажды осматривая фильтры, я, сам того не осознавая, сунул в рот кусочек грибка, росшего здесь в изобилии. Проглотив его, я приготовился к приступу тошноты, но ничего не случилось. Организм никак не отреагировал на эту ненормальную пищу. На следующий день я снова поел странного грибка, и опять все закончилось нормально. Так мы и жили, в ожидании родов Джены. Я боролся со сном, таившим ужас и отчаяние, Джена ела за двоих, но оставалась худой, словно скелет, доктор летал по кораблю в глубокой, порой неадекватной, задумчивости. Как-то я попросил его показать мне, как включаются двигатели, но он дико расхохотался и улетел. Я надеялся, что Джимм не свихнулся на нервной почве. Жаль, но мои надежды не оправдались. Видимо таблетки, которые без перерыва пил док, доконали его.

Когда у Джены начались схватки, док сорвался. Он стал кричать, что капитан беременна внеземным существом, и нельзя допустить, чтобы оно вырвалось на свет. Я уже неделю питался исключительно грибком и был достаточно слаб, но мой удар оглушил Джимма, и он отлетел, дико на меня таращась. Потом скрылся в своей каюте. Я остался с капитаном. Её боль была ужасна. Она почти все время стонала, часто стоны прерывались криком. Время нескончаемо тянулось. Атмосфера боли, плюс полуголодное состояние привели меня к нервному срыву. Мне стали мерещиться всякие ужасы. Джена лежала на столе, стоная и всхлипывая, а вокруг нее летали золотистые сферы. К моему ужасу, некоторые пролетали прямо сквозь неё. Мне казалось, что она вскрикивала, когда переливающиеся поверхности касались её.

Я отправился звать дока и нашёл его в рубке. Он кричал, размахивал руками, отгоняя невидимых врагов. Я содрогнулся, когда, присмотревшись, увидел что враги не невидимые. Всё те же сферы атаковали бедного Джимми. Я дотронулся до его плеча, но он тут же побледнел и потерял сознание. Тогда я отнес его в уборную и закрыл дверь на ключ, чтобы сферы не могли до него добраться. Джену я нашёл у входа в каюту. Она была бледная, почти прозрачная... Я увидел, что по ногам её течёт кровь.

Всё, что я мог сделать – это уложить её на стол и сжать руку. Она долго кричала, просила помочь, а я протирал её влажное от пота лицо, да отгонял кружащие сферы... Потом кошмар прекратился.

Ребёнок родился с виду абсолютно нормальный, но я не был специалистом. Я, как мог, запеленал его и отдал Джене, которая была чрезвычайно бледной. Только потом я обратил внимание на то, как много крови было вокруг... Я сделал, что мог, но чувствовал, что мне не удастся её спасти... Со слезами я смотрел в её гаснущие глаза. Что я мог поделать? Она была слишком слаба, чтобы бороться. Зайдя в туалет, я нашёл доктора мертвым. Его невидящие глаза были выпучены, а руки скрючены, словно он перед смертью пытался закрыть лицо... Тогда я вернулся к Джене...

Она в последний раз вдохнула воздух, наверное, хотела что-то сказать, но лишь хрипло вздохнула, а потом её глаза закрылись.

Сколько я плакал? Не могу сказать. Пустота в сердце, казалось, была готова поглотить всего меня, подобно чёрной дыре... Я поцеловал холодные губы Джены, накрыл её простынёю. Что мне ещё оставалось?

Ребёнок молчал. Его маленькие глазки следили за летающими вокруг него сферами. Я был слишком слаб, чтобы что-нибудь соображать тогда. Я ещё раз проверил, мёртв ли доктор. Потом отнёс ребёнка к себе в каюту, заперев неизвестно зачем дверь. Сферы все равно нашли проход. Они кружились над ребёнком, а я провалился в долгий болезненный сон, на этот раз без сновидений.


Я пишу эти строки, не имея надежды, что их когда-нибудь кто-нибудь прочтёт. Слишком много пространства вокруг. Здесь я остался один, не имея возможности включить двигатели и лететь к дому. Ребёнок исчез. Я обыскал весь корабль, в том числе и техническую зону, но никаких следов не нашёл. Сферы тоже больше не появлялись. Видимо, они забрали его к себе... А я опять не смог им помешать. Я даже не знаю, мальчик то был, или девочка...

Космос не место для любви, теперь я это знаю. Он поглощает чувства, отбирает жизни... Вот и теперь настала моя очередь уходить... Вода закончилась, как и еда когда-то... Сил у меня все меньше, но я думаю, их хватит, чтобы долететь до кубрика и лечь рядом с Дженой. А потом я буду молиться, чтобы сферы унесли меня к моему ребёнку...