Совершенно новая игра

                Важнее всего атмосфера, ибо конечный критерий
                достоверности – не подогнанный сюжет,
                а создание определенного настроения.

                Говард Филлипс Лавкрафт






                1


      Финальный Босс оказался легким.
      Слишком легким. И даже до безобразия низкий уровень моих персонажей не спас эту жалкую тварь. Все его супер-атаки  были жалким подобием тех атак, которые должен проводить настоящий Финальный Босс.
      Владимир со странной теплой печалью наблюдает за проносящимися по дисплею титрами. Никак не может принять правду за реальность. Правда была в том, что игра закончена.
      Все мысли стайкой крутились вокруг одного слова.
                ИГРА.
      Уже не первый раз Владимир испытывал странное чувство, будто бы множество тонких медных проводков соединяет разум с Игрой. Он знает, что после того, как на дисплее загорается надпись «Конец Игры», они  начинают лопаться.
      Но не исчезают сразу.
      Владимир думает об Игре. О том, что Она плохая, потому что у нее совсем нет баланса. О том, что Она хорошая потому, что это его личное мнение, определившееся за многие годы игровой лихорадки - лишь та Игра действительно хороша, за которую садишься в пятницу вечером, а когда выключаешь ее, видишь в нижнем правом углу дисплея «местное» время.
      5:23 например, или скажем 4:10
      Так случилось и сегодня.
      Владимир выходит из игры и выключает компьютер. При подъеме со стула что-то хрустит в спине. Кровь мощным толчком ударяет в голову. Владимир качается, как пьяный - это состояние называется «Здравствуйте-я-только-что-вернулся-в-реальный-мир». И идет на кухню, в холодильнике должен еще быть кефир. Ведь это действительно то, что мне сейчас необходимо, думает Владимир.
      Два стакана он выпивает за раз, включает кран и поставляет лицо под леденящую струю. Затем, уже неспешно, допивает остатки.
      Это окончательно приводит в чувство, но не возвращает полной интеграции ощущений. Владимир представляет себя бездушной куклой, брошенной в грязный, затянутый паутиной угол. Все остальные игрушки лежат вместе в одной коробке.
      - Доброе утро, - говорит он отражению в зеркале, когда проходит мимо.
      Я в порядке, думает Владимир, я в полном порядке. Падает на диван и засыпает.


                2


      Владимир просыпается спустя пару часов. Взбунтовавшийся желудок отчаянно просит о помощи. Кефира нет, подсказывает внутренний голос.
      - Знаю, - говорит Владимир и идет в туалет.
      Сейчас совсем не лучшее время для прогулки, тем не менее, похода за продуктами не избежать. Вспоминается случай недельной давности. Тогда утром вышел из дома на улицу и подумал, что находится здесь впервые.
      И что это все – ненастоящее. Совсем не полигоны, фреймы и спрайты. Все вокруг – это обман.
      Конечно обман, откликается внутренний голос, ты видишь то, что хочешь видеть и не более того. Когда Владимир покидает темный подъезд, хлопнув входной дверью – это ощущение вновь накрывает с головой.
      Город живет своей собственной жизнью. По дороге туда-сюда проносятся автомобили и автобусы, щебечут птицы, где-то лает собака. Вдалеке гудит металлургический завод. Все эти звуки сочетаются  друг с другом, складывая неприхотливую мелодию городского лета. Сегодня 23 июля. Впереди еще целый месяц яркого обжигающего солнечного света.
      И ничто и никто не нарушит покоя, не собьет плавного потока мыслей. Ведь сегодня суббота, а на часах 7:42.
      Большинство людей сейчас в своих мягких кроватках видят сны. А кто не спит-прячется дома. Не считая беднягу дворника, который ни свет, ни заря вышел на улицу и охаживает метлой мостовую. Владимиру наплевать на дворника, а дворнику на него.
      Дойдя до угла пересечения Комсомольской и Юбилейной, Владимир поворачивает направо. Ноги работают в автономном режиме, принимают решения сами. Почему бы и нет, думает Владимир. Раньше не бывал здесь, и раз представляется возможность узнать лучше Юбилейную - он это сделает, не отказываясь от первичной цели прогулки.
      В очередной раз внутреннее чутье не подводит. И Владимир избежит безрадостной участи остаться неудовлетворенным в ходе попытки найти здесь продовольственный магазин или, на худой конец, какой-нибудь убогий ларек. Ведь если верить собственным знаниям, Юбилейная этим концом пересекает невидимую границу спального и промышленных районов. Дома скоро кончатся, а высокие железобетонные заборы заявят, грозно вздымаясь вверх, что начинаются складские и промышленные территории. Как же он рад вывеске «24 часа без перерыва».
      Здание, в котором располагается магазин, изначально не предназначалось для подобного рода заведений. Построенное из кирпича, наверно в середине прошлого века, одноэтажное строение находится в аварийном состоянии - не сегодня-завтра рухнет.
      Владимир заставляет себя поверить, что в этой дыре продается кефир и что-нибудь из еды, подходит к входу. Ожидаемого от двери скрипа не доносится. Его заменяет протяжный в переливах нежный звон подвешенных над дверью колокольчиков.
      В магазине пусто – ни продавцов, ни охранников. Владимир делает неуверенный шаг вперед:
      - Эй, есть тут кто? – и подходит к прилавку.
      Здесь есть все, что ему нужно. Владимир достает деньги и начинает отсчитывать необходимую сумму.
      - Добро пожаловать! – голос сзади отрывает от подсчета. Владимир вздрагивает и оборачивается.
      У входа стоит мужчина в костюме. Откуда он взялся, думает Владимир, дверь то не открывалась?
      - Простите, если испугал. Я и сам, признаться, не ожидал увидеть посетителя в столь ранний час, - человек улыбается и идет за прилавок.
      - Я думал, магазин открыт, - смущенно произносит Владимир. – Он ведь круглосуточный?
      - Магазин действительно открыт, - говорит мужчина. – Просто сегодня – первый день и с продавцом не убыло уговора приходить так рано.
      Смысл последнего  предложения пугает Владимира:
      - А вы тогда кто?
      Человек улыбается:
      - Я – хозяин магазина. - Улыбка становится еще больше и от этого, почему что страшнее: - И я надеюсь, Вы не откажете мне  в удовольствии обслужить вас, как первого покупателя. Что будете брать?
      Владимир называет, что ему нужно. Хозяин щелкает кнопками кассового аппарата и произносит:
      - Пятьдесят три восемьдесят.
      Владимир протягивает сторублевую купюру:
      - Сдача будет?
      - Конечно. – Мужчина кладет все продукты, потом кладёт сдачу, при этом безотрывно смотря на Владимира.
      Ощущая неловкость, Владимир медленно складывает все в пакет.
      - Не спешите уходить…
      Владимир смотрит на мужчину, тот продолжает улыбаться:
      - Наши с Вами дела еще не закончены, - делает многозначительную паузу, потом достает что-то и кладет рядом с пакетом.
      - Что это? – Владимир вертит в руках небольшой пластиковый бокс. Внутри радужно переливается компакт-диск.
      - Это наш бонус для первых покупателей. – Говорит мужчина и отворачивается и начинает рассматривать полки с товарами, давая тем самым знать, что разговор окончен.
Владимир пожимает плечами, кидает диск в пакет и уходит.


                3


      Дорога домой получается быстрее и короче. Едва закрыв входную дверь и сняв обувь, Владимир идет в комнату и включает компьютер. Запускает Winamp  и загружает  Lateralus группы Tool. Затем только на кухню устраивать себе завтрак.
      Когда возвращается к компьютеру, вспоминает про подарок, бежит на кухню за диском. Внимательно рассмотрев его, вставляет в дисковод, ожидая увидеть какую-нибудь рекламную чушь, рассеянно смотрит на экран.
      Стартовое меню запускает установку программы – Владимиру становиться любопытно. Полоса  прогресса инсталляции  медленно ползет вправо, срабатывает автозапуск.
      Да это же игра, осеняет Владимира. Только какая-то необычная. Может демоверсия? На экране горит только одна кнопка с надписью:

                Правила Игры

      Владимир щелкает кнопку мыши.

                Начав Игру, Вы не сможете Ее покинуть, не закончив.

      Что за бред, думает Владимир. И с мыслью, что правила придуманы, чтобы их нарушать, нажимает кнопку «Старт». Ведь других кнопок здесь просто нет.
      Монитор беззвучно взрывается миллионом осколков пластика и стекла.


                4


      Глаза медленно открываются, разрывая клей небытия. Владимир поворачивается на спину. Почему я лежу на полу, тут же приходит мысль.
      Сначала попытки вспомнить ни к чему не приводят, но когда он поднимается, опираясь  о спинку стула и видит компьютер –  вспоминает все.
      Владимир сидел за столом, когда что-то случилось и монитор взорвался. Удивительно, что осколками не поранило глаза.
      Перед ним встает выбор. Выбор того, чему можно верить: воспоминаниям или глазам. Ведь последние опровергают версию первых. Выбор этот не впервые. Однако тогда он являлся последствием употребления галлюциногенов. Всё это решается простым и действенным способом – участием третей стороны.
      Владимир касается корпуса монитора. Это обычный пластик.  И никаких трещин.
      Наверно, он просто вырубился от переутомления и свалился со стула. Эта мысль моментально успокаивает. Нужно сходить в ванную принять душ и лечь спать. И никаких снов, пожалуйста.
      То, что Владимир видит, точнее, обо что чуть не разбивает лицо, когда открывает дверь, сводит на нет  сделанные только что умозаключения.
      Проход перекрыт кирпичной стеной.
      - Какого черта! – Владимир проводит пальцами по ровной аккуратной кладке.
      Неизвестно, сколько он так простоял, глупо уставившись на стену. Мысли многочисленны и сумбурны, как голодные псы, рвут друг другу глотки. Главное – не терять самообладание. Если с душем не вышло, нужно хотя бы умыться.
      Кран на кухне не хочет делиться водой, и, пробурчав что-то, с дребезжащим треском выплевывает ржавую слизь.
      Стоять тут вот так и ждать воду – глупо. Может сегодня водопровод ремонтируют. Пойду у соседей узнаю, думает Владимир. Надевает тапочки и выходит в коридор, стучится в правую дверь. Ещё раз. Ждет, потом ещё раз. Со вздохом поворачивается к левой.
      - Да куда вы все подевались, - раздраженно шепчет Владимир и поднимается этажом выше.
      Пока обходит все квартиры в подъезде, раздражение начинает перерождаться в гнев. Когда последнюю дверь на первом этаже никто не открывает – перерождение успешно завершается. Владимир пинает эту дверь, плюет на глазок и возвращается домой.
      Но здесь он не может больше оставаться. Нужно выйти на улицу, и срочно. Нужно туда, где есть открытые пространства.
      Улица встречает Владимира в новом антураже. Сделав десять шагов, потом еще четыре по инерции, он останавливается.
      При определенных обстоятельствах иногда, кажется, что мы сходим с ума. Иногда, что мир вокруг нас сходит с ума. Бывает, оба ощущения суммируются, тогда разум успокаивается, потому что рожденная новая реальность, увиденная им, есть ничто иное, как наша собственная жизнь.
      Это ощущение.
      Слов то сразу не подберешь, чтобы описать. Скрытое беспокойство? Аномальная неправильность? ... Склизкий страх?
      Как в далеком детстве, когда по ночам приходил Махнозоид – так Владимир называл Это. И заглядывал  в окно, смотрел из шкафа. Главным защитником от Махнозоида были ни мать и отец, а одеяло. Мальчик замирал под ним, стараясь не шевелиться.
      Так было много раз. Он ждал, а Махнозоид все не приходил. Только смотрел. А однажды совсем исчез. Исчез бесследно и навсегда. Страх исчез навсегда, думал Владимир. Однако. Так не думал Махнозоид. Он выжидал.
      Сегодня Он решил вернуться.
      Прошли многие годы. Владимир изменился. Так что Махнозоид тоже сменил облик, который на этот раз показал во всей своей красе.
      То место, в котором оказался Владимир, совершенно не знакомо ему. Юбилейной эту улицу язык не поворачивается назвать. Направо и налево, сколько не смотри, стоят двухэтажные дома. Нет ни одного человека, чтобы спросить, что это за место.
      Единственная нить, связывающая с прошлым – дом  № 79, каким – то чудом до сих пор находится  здесь. Великан модернизма, предательски окруженный двухэтажными серыми отщепенцами. В голову приходит мысль настолько иррациональная, но единственная, не дававшая другого выхода.
      Нужно просто вернуться назад, в квартиру, лечь и заснуть. И тогда этот кошмар прервется.
      Но почему тогда дверь подъезда перекрыта приколоченными крест-накрест досками?
      - Это как? – говорит Владимир. Он срывает листок и читает:

                «Мы не делаем свой выбор, а лишь подтверждаем его».
 
      Владимир сминает листок и пытается оторвать доски. Когда ничего не выходит, садится на скамейку с огромным желанием успокоиться и разложить все по полочкам. Однако то ли полочек не хватает, то ли то, что пытается разложить по ним – слишком огромное. Иными словами, все бесполезно. Владимир не понимает, что делает и  выходит не середину улицы. Он кричит. Кричит изо всех сил. Наверно, Бог даже может услышать вопль отчаянно просящий, чтобы его услышали.
      Город молчит – не хочет замечать. Ни единой души вокруг. Даже птиц, и тех не видно. Немыслимая тишина крайне необычная и пугающая, властвует здесь, не имея границ. Кажется, что дома – это застывшие монстры, смотрящие на тебя потухшим взглядом. Ясное, бьющее голубизной, небо простирается сверху. Хочется закрыть уши, чтобы не слышать тишину. Хочется закрыть глаза, чтобы не видеть пустоту. Ноги сами идут куда – то. Бездумно шагая, Владимир не следит за маршрутом. Время перестает существовать – у главных часов этого мира стрелки просто отвалились.
      Неизвестно, сколько проходит минут или часов с момента, когда двор дома №79 остаётся где-то позади.
      В эту часть города Владимир раньше никогда не заглядывал. Похоже, прошел много кварталов, прежде чем оказаться здесь. Владимир не знает, куда идти дальше – не видит смысла. Деревянные двухэтажные дома, не оштукатуренные, давят своей дряхлостью. Почерневшие некрашеные стены, частично разрушенные, излучают недобрую волну отвращения. Они тянутся к тебе, желая поглотить, сделать частью тебя. Протянутые между домами  провода медленно качаются. Еще чуть-чуть и они, лопнут и, извиваясь, хищно сомкнутся петлей не тонкой шее. Владимир уже чувствует это напряжение и бежит прочь.
      Останавливается только на каком-то перекрестке. Держась о фонарный столб, разгоряченный Владимир жадно глотает воздух, пытаясь остудить горящие легкие. Тело сотрясает мелкая дрожь. Ноги подкашиваются, он почти падает. Вместе с телом начинает содрогаться, сначала незаметно, затем все наращивая силу, земля.
      Фонарный столб с металлическим треском ломается посредине и падает на мостовую,  разрывая натянутые кабеля. Светофор в последний раз моргает грустно красным и потухает. Из ниоткуда доносится мощнейший раскат грома. Владимир оседает на землю, устремляя взгляд вверх. На небе ни облачка.
      И тут до него доходит. Что-то взорвалось на металлургическом заводе. Сейчас там наверно пожар. Скоро еще будут взрывы, цепная реакция которых высвободит несметное количество ядовитых газов и бог знает чего ещё. Ядовитая волна накроет город. Владимир даже не узнает, когда вдохнет эту отраву. Нужно срочно покинуть проклятый город, думает он, но не знает, куда бежать и что делать.
      До его ушей доносится низкий нарастающий гул. Какой – то объект в небе, летит, рассекая синеву дымным следом. Если верить собственным глазам, то пока он находится очень далеко. И еще, что этот объект сферической формы чудовищно огромен. Гигантский горящий шар. Но самое ужасно, что он падает. И падает прямо сюда.
      Владимир как загипнотизированный, продолжает смотреть и последствия столкновения его просто не интересуют. Все равно, шар уже слишком близко. Бежать просто некуда.
      Шар касается земли где-то там, за домами. Секунду спустя, небо изменяется в цвете. Режущая глаза голубизна в миг светлеет. Владимир отворачивается. Позади него, вдалеке растет огненно-пылевой гриб, излучая смертельную красоту. Звуковая волна проходит сквозь все, что попадается на пути, разбивая стекла в окнах и взметая мелкий мусор с земли.  Кажется, из ушей течет кровь. 
      Владимир срывается с места, как марафонец. Срабатывает самый важный и сильный среди инстинктов, вложенных в человека. Гриб, гонимый ветрами, начинает расплываться и терять очертания. Огромная огненная волна, рождается в его сердцевине. Всепоглощающее инфернальное цунами распространяется во все стороны, жадно съедая все на своем пути.
      Обернувшись, Владимир видит, как дома, машины, деревья за спиной – все исчезает в этом пекле. Ощущение беспомощности и необратимости охватывает так, что нет ни слов, ни слез, чтобы выразить свои чувства.


                5


      Вокруг простирается тьма, идеальная настолько, что самая темная безлунная ночь не сравнится с ней. Бесполезно пытаться разглядеть что-то вокруг. Можно даже усомниться в наличии собственных глаз, в наличии самого себя. Ответ на этот, как и на другие вопросы, скрывает тьма. Она разрывает мысли на части и перемешивает между собой, не давая сосредоточиться.
      Владимир лежит в темноте.
      - Эй, - шепчет он, - есть тут кто-нибудь?
      Не надеясь услышать ответ, он просто хочет услышать себя. Услышать, чтобы удостовериться, что жив. Слабая надежда на привыкание глаз к темноте не оправдывается.
Владимир утопает в мягкой гладкой ткани. Мышцы от продолжительного бездействия затекли и  онемели. При попытке подняться или хотя бы повернуться на бок, Владимир ударяется обо что-то твердое под этой тканью. Ткань, мягкая снизу и твердая сверху, окружает его, как кокон.
      Он начинает исследовать место своего заточения. Разум, только что очнувшийся, начинает работать, анализировать, сопоставлять. А когда кусочки головоломки складываются в единую картину, сложившаяся картина предстает в самом ужасном виде.
      Чуть не оглохнув от собственного крика и не захлебнувшись слезами, Владимир бьется руками и коленками о преграду сверху. Становится все жарче, но Владимир все равно дрожит от холода. Его просто трясет!
      Всепоглощающий нечеловеческий ужас, берущий начало в самом зарождении человечества, перемешан с холодным липким страхом, записанный на генетическом уровне и появляющийся тогда, когда это действительно необходимо.
      Но именно это ощущение является единственной ниточкой, ведущей к не менее древней и мощной основе человеческого бытия – инстинкту самосохранения. Именно в такие моменты, когда опускаются руки и все старания бесполезны; когда, отчаявшись, падаешь на землю и всецело отдаешься жестокому року – тогда просыпается инстинкт. Он действует независимо от загнанного в угол разума.
      Владимир не задумываясь, подчиняется инстинкту – начинает раскачивать тело вправо-влево, накапливая инерцию. И, кажется, у него получается.
      Неожиданно тело застывает на боку. Владимир молится, чтобы получилось. Он переворачивается на живот и в окружающей его темноте падает куда-то вниз, даже не успевая осознать это. Тут же происходит удар с чем-то, какой-то треск и хруст.
      Сначала свет кажется плодом собственного воображения. Возникшая следом резь в глазах  оказывается более спасением, нежели пыткой. Владимир закрывает глаза, в страхе ожидая возвращения тьмы. Свет продолжает слепить даже сквозь закрытые веки.
      Все-таки, получается разбить оковы хитроумной ловушки. Кошмарному затворничеству против собственной воли пришел конец.
      Владимир расслабляется и глубоко вдыхает. Легкие втягивают первую порцию пусть и не  совсем свежего и чуть-чуть застоявшегося, но все-таки чистого воздуха. Приходит ощущение, что тело теряет в весе и вот-вот полетит – это тяжелый, переполненный углекислыми миазмами, воздух изгоняется из тела.
      Только теперь видно, что солнечный свет в действительности не настолько ярок, как казалось сначала. Владимир находится в каком-то помещении неопределенных размеров с единственным отверстием, или может окном ромбической формы, через которое пробивается яркий и узкий поток. Все остальное пространство занято тьмой, которая ужу не выглядит так угрожающее. Если присмотреться, можно увидеть некоторые детали интерьера.
      И то, что видит Владимир, ужасно. Он содрогается, лишь подумав о причине своего заключения. Дрожащими неуверенными шагами двигается к ближайшей стене. На ощупь, как грубо отесанный известняк. Можно точно сказать, что все это создано людьми. Рука натыкается на ветхую деревянную рукоять, торчащую из стены. Владимир дергает за нее, думая, что это дверь, скрывающая выход. Он ощупывает все, начиная от пола и заканчивая теми местами, до которых может дотянуться и не находит ни запора, ни каких щелей. Зато находит старый факел – ценную находку, которая немного поднимает моральный дух и не дает поддаться животному страху и безрассудству.
      Владимир достает из кармана зажигалку. Огонь бодро вспыхивает, отгоняя тьму, которая отступает и поэтому гуще концентрируется по углам и над потолком. Уверенность постепенно возвращается, питая противоестественное желание познания. Освещая пространство вокруг  себя, трепещущий огонь позволяет детальнее изучить обитель тьмы.
      На земляном полу отчетливо проступают собственные следы – одинокие острова среди океана пыли. Их цепочка вьется из середины помещения, от зловещего каменного постамента. При каждом новом шаге вздымается облако пыли. Ни одно живое существо не осмелилось посетить это королевство тлёна за многие годы. Прах времен все скрывает под сантиметровым слоем пыли.
      Владимир подходит к центральному возвышению, чтобы осмотреть и быть может понять, для чего оно предназначается. И на этот раз хватает единственного взгляда на слабоосвещенный пьедестал и деревянные обломки, бывшие недавно досками, в вперемешку с разорванной истлевшей тканью.
      Кошмарные детали, так внезапно открывшиеся, повергают в шок. Лицо Владимира бледнеет от ужаса, губы шепчут что-то несвязное, а ноги срываются с места. Он налетает на стену и падает, почти сползает вниз. И вокруг снова темнота.
      Боль отрезвляет агонизирующий рассудок, который начинает проваливаться в бездну Хаоса. Владимир лежит на полу, обливаясь холодным потом и видит едва просачивающийся свет и слабый поток свежего воздуха, плывущий от стены. Это щель высотой и шириной, достаточными, чтобы пролезть человеку средней комплекции. Владимир не задумываясь, протискивается в лаз, который ведет в неизвестность. Паутина облепляет лицо, а футболка рвется по шву, но это не станет помехой для достижения цели – как можно быстрее покинуть приют алчной тьмы и всеобщего тления.
      Тесный лаз быстро кончается. Владимир осторожно поднимается и отряхивается от пыли. Он ожидает увидеть подземелье, подобное тому, что оставленному позади. И радуется представшей картине, ели это можно назвать радостью.
      Лестница, выдолблена прямо в породе, ведет наверх. И где-то там слабый едва заметный, но солнечный свет. Владимир не отрывает от него взгляда и перепрыгивает через ступени.
      Когда он вырывается на бескрайние просторы и вдыхает такой легкий и целительный воздух, а свет единственной желтой звезды слепит глаза – слезы текут по щекам и Владимир падает в траву. Чуть позже, отдышавшись и перевернувшись, он пробует взглянуть на обжигающую небесную бирюзу. Все это представляет произошедшее ранее в совершенно другом виде – таким вещам не суждено быть на самом деле. Владимир не хочет и не может в это поверить. Ни в кошмарные рисунки – творения человека ли, украсившие весь постамент. Но еще кошмарнее оказался тот разломанный короб. Острые, словно поломанные кости, концы досок разорвали ткань, как кожу. В тот момент, когда Владимир все это увидел, сердце остановилось и крик застрял в горле.
      Все, что угодно, но только не это мог пожелать он заклятому врагу – быть похороненным заживо.
      Сомнений быть не может, что все время Владимир находился в склепе. Теперь он  стоит у истока почти заросшей едва различимой дороги, которая начинается прямо от провала в зеленом холме. Какое-то  непонятное чувство тянет туда, где желтая полоса, разрывая зеленую долину, растворяется в жидком мареве, разделявшем небо и землю.


                6


      Владимир совершенно не представляет, сколько уже топчет старую дорогу, которая, растянувшись струнной, продолжает звать вперед. Ведь все, что имеет начало – имеет и конец.
      Холм, оставленный позади, давно слился с окружающей зеленью. Небо затянуто грязными набухшими облаками. Сколько времени непонятно, ведь часы давно встали и каждый раз, глядя на электронное табло, Владимир видит необычные сочетания цифр, которые не содержат никакой информации.
      Незаметно небо затягивается сплошной пленкой облаков, отчего окружающий ландшафт приобретает несколько мрачный  и унылый вид. Воздух  густеет и давит, как пресс. Дорога, отрицая все законы строительной геометрии, продолжает тянуться строго прямо. И нет никаких перекрестков или ответвлений. Вокруг нет ни намека на поселения. Даже деревьев нет. Ничего, кроме ровного ковра сочной травы. Кажется, что это место вообще находится не на Земле.
      И только далекая пелена становится все ближе. Этот туман ни похож на те, что видел раньше – густой и насыщенный, поэтому видимость в нем составляет не более двух-трёх метров. Владимир стоит у призрачной границы, разделяющей долину до и после тумана, который словно уставшее облако, спустился с небес и расширяется во все стороны, поглощая прозрачный воздух. Испуганный Владимир хочет вернуться, но не может – туман не отпускает из цепких объятий. Дымка вокруг  танцует и дышит, пугая тем, что может скрывать в себе. Нечто такое, что воображение превратит в реальность. Именно здесь Владимир понимает что воображение, ставшее врагом для него, уже готовит ловушку. И все виденное раньше лишь на экране монитора или телевизора, теперь может материализоваться прямо перед ним. Наверное, так выглядят внутри мысли разработчиков Silent Hill, Forbidden Siren и Project Zero.
      Это напомнило Владимиру о той ночи, когда от всеобъемлющего и пожирающего страха он чуть не сошел с ума и лишь милосердный Случай сохранил разум от низвержения в бездну. После того случая Владимир стал играть гораздо меньше, причем только в ролевушки и стратегии.
      Шагая по безлюдной и чуждо прямолинейной дороге, окруженной серым туманом, Владимир начинает осознавать, что медленно и неотвратимо приближается к пределу, перешагнув который  можно окончательно лишиться разума. Ведь туман незаметно для  глаз сжимает кольцо видимости вокруг жертвы.
      Что случится, если он сомкнется, думает Владимир, ведь осталось всего три метра и сменяет быстрый шаг на бег трусцой. Сначала удается контролировать дыхание, но постепенно ритм нарушается. Легкие горят огнем, а из горла доносится хрип. Владимир, как загнанный вепрь, спасается от невидимого, но от этого отнюдь не безопасного  охотника. И боится обернуться, потому что уверен – сзади бездонные глаза смерти и тянущиеся руки безумия.
      Теперь ничто не спасет открывшего запретную дверь, ведущую в сферы, лежащие вне понимания. В обитель Того, Чье Имя Не Называют Вслух.
      Возникает ощущение полной отрешенности. Владимир даже не пытается понять смысл всего этого. Это теперь глубоко безразлично. Собственное Я теряет смысл. Погружающийся в кому разум, отрезан неведомо кем  непонятно от чего. В этом состоянии Вселенского упокоения появляется ответ на все доступные вопросы.
      Владимир находится в странном месте, описать  и представить которое нет никакой возможности, потому что как можно описать то, чью природу человек не в силах понять. Цвета и оттенки здесь, пришедшие из соседних измерений, абсурдны в своем исполнении. 
      Он застывает посреди этого мига всепоглощающего безумства. Единственный способ, дающий стопроцентную гарантию успеха в случае побега – смерть живого трепещущего организма, находящегося здесь.
      Последний форпост ясности рассудка продолжает мужественно удерживать оборону; пытается донести до Владимира единственную мысль, в которой нуждается больше всего. Нужно просто поверить, что все эти сгущающиеся бредовые фантасмагории на самом деле – игры  впечатлительного разума. Это грезы визионера, заполнившие мозг.
Владимира спасает внезапный удар огромной силы. Все  вокруг лопается, как мыльный пузырь, оставляя после себя ничто.
      Он долго не решается открыть глаза – боится, что снова окажется среди пленительных образов. И даже ощущения собственного тела и земной тверди под собой не сразу успокаивают. Когда же все-таки глаза открываются, то он понимает, что лежит на земле.
      Разум смог покинуть клетку хаоса внепространства и Владимир опять оказывается на проклятой дороге посреди тумана. Когда он поднимается и делает несколько шагов, туман нехотя отползает в стороны, открывая взору часть каменной стены. Видимо эта преграда послужила источником возвращения рассудка, как бы глупо это не звучало. Неконтролируемое тело продолжало бежать, пока не врезалось в стену, выплывшую из тумана.
      Владимир подумал, зачем дорога привела в тупик. Может быть, проход или что-то подобное находится где-то рядом, чуть в стороне. Возможно, придется проверить это, не смотря на полную уверенность, что делать этого ни в коем случае не надо. Неведомый советчик шепчет об этом. Владимир  прислушивается, быть может, кто-то еще тоже потерялся в тумане.
      Пугающая тишина кончается, когда звенит сначала в одном ухе, а потом другом. Откуда-то появляется новый звук, похожий на повторяющееся шуршание. Владимир не может определить, откуда это. Звук становится все настойчивее и звучит отовсюду, будто идет изнутри.
      Владимир кричит, потом бежит назад по дороге. Громкость звука снижается, а тональность становится более высокой. Остановившись, Владимир прислушивается. Почему-то ему кажется, что звук пытается помочь. Владимир так поглощен этой идеей, что не замечает, как возвращается назад к стене. Только теперь это не та стена.
      Здесь есть дверь!
      Потрясенный Владимир открывает ее и оказывается в каком-то коридоре. Здесь не менее страшно, чем дороге, забытой в тумане. Однако возвращаться туда желания не возникает.
      Коридор, как и дорога, пугает неестественностью и внушает своим видом  некоторый страх; идеально квадратной формы, поэтому Владимир может коснуться люминесцентных ламп, которые постоянно тухнут на мгновение, загораются, гипнотизируя своими вспышками. Только здесь совсем не ночной клуб. Постоянное мерцание заставляет поверить, что стены вокруг шевелятся или беззвучно вибрируют.
      Владимир старается не обращать на это внимание, почти закрыв глаза, спешит дойти до конца коридора. Где-то внизу, под ногами включается неведомый механизм. Низкочастотный гул, непохожий ни на что, цикличный едва слышный, еще больше наводит ужас. В тот же миг все лампы, как по чему-то велению, перестают мерцать.
      Кажется, что не Владимир приближается к двери, а наоборот. И это совсем не дверь – это раздвижные дверцы лифта. Только кнопки вызова нигде нет. Но это не важно, ведь створки сами разъехались в стороны, предлагая войти.
      Кабина кажется обычной, по крайней мере, на первый взгляд. Множество подобных кабин  есть во всех многоэтажных домах. Только вот панель совсем необычная – только две кнопки со стрелками. Однако все это уже не является такой неожиданностью  - Владимир почти интегрировался в сюрреалистическую атмосферу, заставляя молчать захлебывавшийся разум и отбрасывая прочь любые мысли об анализе. Этим он займётся позже, при более удобном случае. Владимир нажимает кнопку и за миг до того, как створки смыкаются, видит, что лампы в коридоре по очереди тухнут, погружая коридор в вездесущую тьму.
      Кабина вздрагивает и мерно начинает опускаться,  кнопка со стрелкой указывающей вниз горит. Думать, в какую бездну сейчас спускается Владимир, совсем не хочется. Ведь это точно будет не менее странное и пугающее своей анормальностью  место, где все явные и скрытые кошмары собираются в одну глыбу, падающую с небес прямо на голову и превращающие разум в ничтожество, смешивая с хаосом. Мир, который был прежде, раздвигает границы, стирая грань между явью и вымыслом.
      Владимир чувствует себя совершенно безоружным перед стихией неизвестности. Лучше наверно провести некоторое время здесь, в лифте, создав эфемерное ощущение защищенности. Просто все равно придется идти и совсем не требуется понимать или объяснять, что видишь и делаешь. Окружающий мир слишком многогранен и большая часть  скрыта непроглядной пеленой неизвестности, в которую лучше не соваться, не имея соответствующего опыта и силы. И даже обладая оными всё равно постараться избегать любого контакта с потусторонними образами.
      Взгляд цепляется за белый прямоугольник на полу, а ведь когда Владимир входил в кабину, там ничего не было. Это оказывается небольшая бумажная плотная карточка, из  таких обычно делают визитки. С одной стороны изображен необычный символ – нечто среднее между многогранником и иероглифом. Но другой в две строки напечатано следующее:

                Имя: Метатрон
                Пароль: ТОТ9АЗА6

      Лифт останавливается, раздается громкий треск и кабина начинает стремительно падать. Непрекращающийся металлический скрежет, как чудовищной силы визг режет слух. Владимир прижимается к стенке, пытаясь подавить рвотные позывы. Ему кажется, что сейчас ноги оторвутся от пола, а голова расплющится о потолок. Он падает на трясущийся пол с мыслью о том, чтобы не потухла единственная лампа в потолке, иначе можно совсем лишиться рассудка.
      Этот прямо идеально поставленный кошмар, где неизвестный режиссер заранее знает все существующие фобии. Владимир боится признаться самому себе в этом. Остекленевший разум постепенно подбирается к  черте, после которой любой контроль будет невозможен. Неожиданно тухнет лампа  в потолке. Владимир ожидал этого, но окончательно подготовиться не успевает. Он отдает все в руки Проведения. Ведь настолько погрузиться в дьявольскую бездну Эреба, а может и глубже, просто невозможно. И уже ничто не спасет от встречи с Азототом.
      Стены, пол и потолок начинают светиться призрачным оттенком, и кажется, раздвигаются в стороны.
      То, что потом Владимир видит на потолке, приводит в неописуемый ужас. Там, наверху, в противоположном углу вниз головой сидит собственный двойник в позе зеркально отраженной, лишь глаза закрыты.
      Когда он открывает их, Владимир начинает кричать. В этом крике нет ничего человеческого. Невозможно отвести взгляд от галлюциногенного образа. Рот двойника раскрывается в беззвучном вое – гнилостная вонь разверстанной могилы разливается повсюду.
      О, этот кошмарный, пронизывающий насквозь, высасывающий душу взгляд. Глаза двойника совсем не похожи на человеческие. Зрачок и радужная оболочка отсутствуют. Кажется, что смотришь в две бесконечные дыры, уводящие в неизведанную мглу и истончающие этернальный космический ужас.
      Двойник исчезает так неожиданно, словно его и не было. Затем  сильный удар сотрясает кабину. Владимира подкидывает в воздух и он распластывается по полу, ударившись головой. Когда открывает глаза, Владимир не знает, сколько времени проходит после  удара, не знает, терял ли сознание или очнулся сразу, не знает, как смог выжить после такой аварии
      Дверцы лифта слегка приоткрылись, образовывая щель сантиметров пятнадцать. Владимир, сплющенный давлением, подползает поближе, чтобы заглянуть в щель. Ведь там светло в отличие от окутанной полумраком кабины. Слабый сквозняк слегка дует в лицо. Владимир пытается разглядеть, что находится снаружи. Быть может очередной клаустрофобический коридор или безлюдная пустошь. Это может все что угодно, но только не мрачное подземелье.
      И все-таки он никак не может идентифицировать уведенное. Больше всего похоже на стену, заляпанную грязью, которая почти высохла, но видимо сильно прилипла к поверхности. И можно было согласиться с этим, если бы не одно обстоятельство. Почему редкие  маленькие чахлые растения пытаются дотянуться до Владимира своими недоразвитыми листьями, которые колыхаются от едва заметного движения воздуха.
      Для того чтобы открыть до конца дверцы, Владимир решает для начала воспользоваться панелью управления. Несколько раз нажимает кнопку со стрелкой вниз. Ничего не происходит. Поэтому не остается ничего, кроме как попытаться вручную раздвинуть дверцы лифта. Сначала Владимир пробует одновременно обе, потом, оперившись спиной о стену, а правой ногой в левую дверцу, давит из-за всех сил. Эта попытка тоже оканчивается неудачно. На лбу выступают бисеринки пота. Владимир решает устроить небольшой перерыв. При этом он иногда поглядывает в щель, надеясь увидеть что-нибудь. Хочется скорее покинуть клетку и расправить крылья. Еще, кажется, что потолок постепенно опускается. Это подстегивает Владимира и он с удвоенной силой делает еще попытку вырваться.
      Теперь концентрируется только на правой дверце, ведь левую заклинило окончательно. Схватившись двумя руками за дверцу, Владимир начинает тянуть на себя. Сначала дверца не поддается, а потом  с неожиданной легкостью отъезжает в сторону. Это происходит так неожиданно и быстро, что Владимир чудом не ломает себе руки. Открывшегося прохода хватит, чтобы пролезть без проблем.
      Владимир делает шаг вперед, а затем происходит нечто странное и необычное. Сила притяжения чудесным образом меняет угол направления, на девяносто градусов. Первый и единственный шаг превращается в невообразимый прыжок. Владимир даже не успевает заметить, как уже висит в воздухе, зацепившись руками за дверцу лифта.
      Он смотрит под ноги и не верит глазам. Внизу растут те самые растения, которые недавно он видел торчащими из стены. Владимир оглядывается по сторонам, желая определить, где находится.
      Повсюду выжженная солнцем долина, которая вдали  мягко переходит в холмы, вырастающие все  больше и больше, трансформируясь в горные кряжи, утопающие в облаках. Эти мрачные гиганты просто истончают скрытую мощь и угрозу. Владимир кожей ощущает морозное дыхание, спускающееся с недосягаемых вершин. Ничего подобного он раньше не видел.
      Окружающий ландшафт абсолютно потерянный, выпавший из чужого бесконечного сна. Все настолько реально,  насколько призрачно. Кажется, что Владимир до сих пор не проснулся. Или уже не проснется. Наверно, после взрыва, получив сильную травму, Владимир впал в состояние комы. И в действительности лежит в реанимационном отделении городской больницы.
      Это лишь одна грань реальности. Есть и много других, в одной из которых он сейчас.
      Может там Владимир просто лежит, а здесь должен куда-то идти. Даже не зная места назначения и причины. Только он не может бездействовать. Ведь все, что имеет начало – имеет и конец.
      Долина справа от гор скрыта туманом. Скорее всего, тем самым, из объятий которого недавно вырвался. В противоположной стороне очень далеко долина сливается  с небом. Владимир решает идти в сторону, где простирается темный лес. Расстояние тут маленькое – около километра. Если выбирать, то меньшее из всех зол.
      Владимир идет вперед, движимый одним лишь отчаянием, давно потерявшим свою человеческую основу. Низкое небо, затянутое свинцовыми тучами, сгущает и без того мрачную обстановку. Склеенные между собой облака, простираются повсюду, не давая ни малейшего шанца солнечному свету. Владимир был бы рад даже мертвенно-серебристому блеску Луны. Кажется, вот-вот и с небес польется вода. Бесконечный дождь станет началом нового Потопа. И грешная земля навеки скроется в пучине, получив вечный покой и прощение.
      Чем ближе становится лес, тем больше сомнений появляется у Владимира. Отсюда уже видно, что деревья там какие-то не правильные; ни хвойные, ни лиственные. Лишь небольшие изогнутые ветви, торчащие в стороны.
      Незаметно потемнело. Все окружающие предметы предстают в совершенно ином виде. Сумерки изменяют все.
      Земля под ногами усыпана черной пылью непонятного происхождения, а в воздухе плавают частицы побольше. Как огромная туча мошек, витают вокруг и не падают. Но Владимира  не касаются – натыкаются на невидимый экран, отскакивают, отброшенные невидимой силой.
      Владимир так увлечен изучением феномена, что не замечает, как вплотную подходит к дремучему лесу. Видимость очень плохая, все вокруг расплывается. Смотришь, как сквозь стекло. Владимир протирает глаза. И лес предстает во всем своем кошмарном великолепии.
      От неожиданности тело цепенеет. Владимир закрывает руками лицо, пытаясь отгородится от увиденного и стереть чудовищную сцену из своей памяти. Невозможно описать словами, что предстает перед взором одинокого путника в этих сумрачных землях, пропитанных всеми сказанными вслух проклятиями. И не потому, что не хватит слов. Просто это такое противоестественное человеческой природе и отвратительное зрелище, что даже самый отважный человек  дрогнет и побежит прочь, крича от ужаса.
      Вокруг из земли торчат спиленные пни. Высохшие капли смолы своим блеском напоминают слезы. В окаменевшую плоть пней вставлены по три-четыре металлических кольца,  к которым ржавыми цепями прикованы  странные продолговатые свертки или мешки из непрозрачного материала, похожего на полиэтилен. Но самое необычное и пугающее – это положение, в котором находятся свертки. А что находится внутри, Владимир даже думать не хочет!
      Свёртки парят в воздухе, как шары, наполненные гелием.
Однако Владимир точно уверен, что заполнены они отнюдь не газом. Больше всего это похоже на поляну диковинных цветов из фантастического мира, которые скоро распустят свои лепестки под радиоактивным светом давно сгоревшего солнца, несущего только гибель и ничего более.
      От непрозрачных свертков исходит скрытое излучение, сводящее с ума. Владимир хочет как можно быстрее покинуть это жуткое место, ведь они оживут, если повернуться к ним спиной и  горбится, не в силах противостоять волне кошмара.
      Владимир оставляет небольшие щели между пальцами, чтобы видеть куда идти; упирается взглядом под ноги и старается не смотреть по сторонам. И только поэтому от его внимания ускользает важная деталь – ближайшие свертки, мимо которых проходишь – тянутся к его фигуре.
      Начинает моросить едва заметный мелкий дождь. Каждый шаг дается все с большим трудом и отнимает больше сил. Владимир явно ощущает, как жизненная энергия покидает тело, буквально утекая сквозь кожу.
      Это Они высасывают мою жизнь! Они пьют меня, как сок через трубочку.
      Каким-то образом Владимиру удается избежать столкновения с парящими свертками. Необычная тишина накаляет обстановку до невозможности. Даже собственное дыхание кажется  далеким и беззвучным.
      Владимир чувствует, что скоро он, обессиленный, рухнет в черную пыль. Кое-как, перетаскивая ноги, он бредет вперед. Очень хочется закрыть глаза и заснуть.
      Вот почему после падения Владимир продолжает целенаправленно ползти, царапая колени и локти до крови. Перед глазами все мелькает, а в ушах стоит звон, как от контузии после взрыва. Владимир уже сомневается, что куда-то ползет.
      А потом приходит темнота.


                7


      Когда Владимир открывает глаза, то еще не догадывается, где находится. Ему наконец-то хочется проснуться по настоящему, а не во сне. Именно проснуться, а не очнуться посреди очередного, выворачивающего наизнанку разум, кошмара.
      Владимир поднимает голову и понимает, что сидит за столом. Вокруг темно, поэтому свет, исходящий от экрана монитора кажется еще более ярким. На экране горит одно окно с двумя надписями: «имя» и «пароль».
      Да откуда мне знать их, думает Владимир. И тут вспоминает про странную карточку, которую нашел в лифте. Он достает ее из кармана, долго рассматривает, вертит в руках.
      Владимир придвигает клавиатуру поближе.
      Когда он вводит все символы, вокруг медленно начинает светлеть, а монитор безжизненно потухает. Тьма растворяется и Владимир в ужасе узнает место, где находится.
      Стол, стул и компьютер – это единственные вещи из прошлой жизни и казалось бы, единственной существующей реальности, ставшей теперь всего лишь призрачным воспоминанием. Воспоминанием, которое Владимир, кажется, выдумал сам.
      В небе, затянутом раздутыми грязными тучами, яростно вспыхивают молнии. А повсюду на земле беспорядочно  лежат те самые продолговатые свертки. Цепи, державшие их, порваны. В глазах Владимира отражается бесконечный концентрированный ужас.
      Самые ближайшие из свертков, начинают медленно шевелиться, извиваться, как черви. Один из них лопается. Из образовавшейся щели вытекает тёмная густая жидкость.
      Владимир садится на землю и поджимает ноги. Голова бессильно падает вниз. Тело сотрясает дрожь, а по щекам текут маленькие капельки.