За Марциалом у Зюнгорцев - Главы 306-310 продолж. Кн. 3

Александр Акимов * За Марциалом без билета * Год 2035 * Роман в четырёх книгах

Книга 3 * Мёртвая Гавань (ПРОДОЛЖЕНИЕ)

Книга 3. Глава 6. ASYLUM (УБЕЖИЩЕ).
Пятница, 28 сентября 2035, вечер
Первая экскурсия Юнги

* Топот ног беглеца насторожил оленя
* Юнга жадно ловил косуль визиром камеры
* На ночлег забрался, цепляясь за камни, в небольшую пещеру.

 
Записки продолжает Штерчи. Его отчёт был составлен по свежим рассказам Роксолана во время совместного заключения
 
 
 
Примечание: Итальянский антрополог Штерчи д'Авит в своих записках именует Юнгу "Роксолан".
 
[эпиграф]
"Сидит стригунья у Субуры при входе,
Где палачей висят кровавые плети,
У Аргилета, где сапожников куча.
Не занята, однако, Аммиан, стрижкой
Стригунья эта. Ну а чем? Дерёт шкуру"
Марциал кн. II эп.17
[конец эпиграфа]

1
За учёными рассуждениями Полковника и поддакивающего ему Доктора сквозило прагматическое безразличие, эдакая реаль-политИк. Это были знания, поставленные на службу неправому делу. Так же точно, как математические знания Манхейма девяносто лет назад. Его таинственная система предвычисления событий опиралась на интраскопию геологических структур, на магические тексты огнепоклонников, на поэзию Мартья-Лисс. И при этом - она была готова служить целям Гитлера, Берии, Трумэна - кого угодно. Чем это лучше, чем сиюминутное хищное hand-to-mouth наших ойлскинов?
 
Роксолан чувствовал: нужно всё начинать сначала. Нужно уйти от людей, сбитых в тесное стадо на шхуне. Они кочуют с места на место, и при этом не видят ничего, кроме собственных распрей.

Он не умеет ещё разобраться в собственных чувствах и в отношениях с окружающими, однако твёрдо знает - нужно искать самому. Искать ключ к событиям и развязку - инструмент развязывания. Не участвовать в их сценарии. Не верить в их будущее. Не вникать в их риторику. Увидеть свой мир.

Роксолан бежит сквозь древний город, сквозь заросли редчайших растений. Роксолан бежал до тех пор, пока совсем не выбился из сил. Тропа обогнула каменную осыпь, кое-где сдерживаемую остатками подпорной стены. Ложбина, в которой он оказался, была метров на двести выше плаца, и здесь уже чувствуется зона предгорий, сменяющая собой пустыню. Роксолан, не замечая, пересёк дозорную линию древней крепости Эби-Нур, и на это ему потребовалось примерно десять минут бега, если начинать отсчёт с того мгновения, когда стопы и ладони врезались силой удара в песок и кто-то крикнул: "В сторону, в сторону!"
Высадка начиналась, и её законы безжалостны.
 
2
Роксолан бежал, не замечая ничего вокруг. Его гнал страх, страх перед несвободой. Тропа вела в места древних событий. Волновало только одно - не оступиться. Догадывался ли он, что тропа вымощена две тысячи лет тому назад? Да. То есть нет, просто "давно".
Почему отсюда навсегда ушли люди? Потом.
Сейчас важно только - убежище. Это место даст убежище такому, как он.

Пробежал мимо заваленных осыпью, заросших джиддой вентиляционных выходов древнего подземного города - не замечал, не догадывался.
Топот его бегущих ног, шум катящегося камня, хриплое дыхание неумелого бегуна распугивали животных. Опасливо ушёл выше в горы благородный марал. Замер под кустом ушастый ёж, гроза ядовитых змей. У Роксолана не было знания этих мест, его вёл инстинкт.

Ложбина у знака была первым привалом беглеца. Далеко внизу остался щебнистый откос высадки, прилежащий к нему плац полигона-лаборатории, и разрушенное полотно старой дороги. Оно тянулось серпантином через горные склоны вдаль, на северо-восток. В дымке, за невысокими хребтами Северного Ограждения, угадывается таинственная, незнакомая страна песчаной пустыни.
 
3
Вокруг - пышная растительность и никаких следов человека, не считая заросшей тропы и далёкого столба с обветшалым щитом-предупреждением. Тропу обступают высокие травы, иссушенные зноем ушедшего лета; среди них - пирамидальные голубые ели, по выражению писателя "будто бы застывшие среди трав, остановившиеся в беге с кручи вниз".

Крутой подъём петляющей тропы уже давно истощил дыхание Роксолана, заставил перейти с бега на шаг. И вот теперь, достигнув конца подъёма, беглец остановился, осматриваясь. На альтиметре ручных часов - две тысячи метров с небольшим.
Ложбинка-амфитеатр, в которой он оказался, почти не даёт обзора. Кругозор исчерпывается близкими краями укромного тихого места, и над ними волнами, с ощутимым посвистом, перекатывается верхний холодный ветер. Юноша решает, что нужно увидеть дирижабль-шхуну.- Вероятно, для этого будет достаточно подняться на небольшое возвышение слева от тропы, туда, где на пол-дороги к триангуляционному знаку склон изрыт сурчиными холмиками. Он преодолевает усталость и нежелание двигаться. Усилием воли сдвигает тяжёлые натруженные ноги, начинает осторожно подниматься по крутому и скользкому ковыльному склону.
 
4
Подъём закончен, и он тотчас сел - то ли от усталости, то ли страшась дальнего наблюдателя. Слева от сидящего, куда уходила оставленная на время тропа, за серыми скалами внезапно открылась широкая панорама глубокого ущелья. Дальше дорога пойдёт вдоль обрывистого склона, петляя вдоль пропасти и всё больше уклоняясь к югу.
Прямо перед собой, в той стороне, куда обращено его лицо, сидящий находит серебристое тело-рыбу, Гадитану, покинутый им воздушный корабль, кочевой дом.

Взглядом отсчитал расстояние: по ближней гряде, жёлтой от сухих трав - три складки. Гадитана хорошо видна на тёмно-зелёном фоне далёкого пятнистого луго-леса, которым окантован северный борт широкой долины-улитки. Правее корабля, по южному борту долины - обнажённый кирпично-красный обрыв. Охристо-жёлтые полоски - внутренняя структура горы. Это место, где в старину строители-взрывники спустили огромный оползень, чтобы "подсыпать маленько" площадку аэродрома. Он про себя отмечает: "визируемый угловой размер судна примерно полтора градуса". Пустяки, учебные упражнения. Главный ориентир вот он рядом, триангуляционный знак, венчающий скалистую высотку. До него вверх по осыпям и скалам недалеко, метров сто-сто пятьдесят. Дальше вверх идут хмурые и скрытые тенью каменистые осыпи, серые зубчатые скалистые вершины. Роксолан дышит глубоко, хотя уже и не так часто, боль в гортани всё ещё напоминает о долгом и непривычном беге.
 
5
Подземный зверь распушил светлую землю, и хорошо откинуться, как в кресле. Проминая пятно-лёжку в травостое, он забросил под голову свёрток спального мешка и, заложив руки, смотрит в небо, туда, где бегут рваные белёсые облака. Там парит в вышине над ущельем ширококрылый хищник.

Обжитой походный мирок эолова корабля нёс его, вплетённого во взаимоотношения. Служба, дружба, зависть, ненависть. Над тайгой, над степями. Над иностранными огненно-охряными плоскогорьями-лабиринтами. Постоянно в жёстком распорядке вахт, среди запахов такелажа, выхлопа, посудомоечного геля... Кубрик, нары-краватт bunk, дыхание соседа.
Вибрация каркаса. То наполняется, то опадает - дышит - баллонет над головой. Люфтманский поход, расчитываемый не на сутки, а на сотни часов. Внезапно, резко всё то обрезано. Берег. Необитаемый берег.

Роксолан вспоминает карту. В этой обширной горной стране, простирающейся на сотни километров, лаборатория-полигон Два Генерала занимает всего лишь маленький участок. На карте это неправильный многоугольник небольших размеров. Его длина - вдоль меридиана - километров тридцать пять, а ширина вдоль параллели "43" - около сорока. Общая площадь заповедника около тысячи квадратных километров.
 
 
[эпиграф повторён ещё раз]
"Что же делает она?
Дерёт шкуру"
[конец цитаты]


6
На сухом тёплом склоне, на кочке-сурчине, глядя в небо, Роксолан проспал семнадцать минут. Его глаза не закрывались. Затем, скатившись на тропу, сонными ногами, миновав пахучие "подушки" арчи-можжевельника, Роксолан выходит к месту, где тропа круто расходится надвое.

Внизу, невидимый за елями, журчит горный поток. Тропа, уходящая вправо, опускается к воде - это несомненно. Фляга пуста. Вспомнились яблони, с красными листьями, увешанные плодами, мимо которых на подъёме пробежал, не останавливаясь - боялся погони. Наверное, в этом ущелье, как и в предыдущем, ближе к воде окажутся плодовые деревья?

Выходило - спускаться с предгорья, идти направо. Предчувствие, животный опасливый инстинкт предупреждали - не ходи.

Уже ступив на ведущую вниз правую тропу - "туда и обратно, ночевать буду в горах, в чащобе" - продвигаясь по спуску, увидел в разрыв между деревьями - по каньону вверх, по противоположному берегу, бегут две косули. Успел выхватить камеру и поймал их в визир, как давешнего ширококрылого парителя.

Косули на мгновение останавливаются, чтобы взглянуть вниз - назад, в ту сторону, где ручей теряется в чаще тугайных зарослей. Затем опять бег. Снова остановка, взгляд назад. Каждый раз, останавливаясь, они прикрываются за кустом или деревом и выглядывают из-за них.

Тропа спускается всё ниже к воде. Отсюда, снизу, верховья ручья с гранитными скалами и снежниками кажутся совсем близкими. Ручей ниже по течению обрамлён густыми зарослями, а здесь, среди камней, видно, что вода прозрачна, как стекло.

Сквозь звонкие звуки ручья, напоминающие музыкальную шкатулку, трудно различать дальние звуки - хорошо слышны только голоса крошечных птичек, скачущих по камням среди струй потока. Действительно ли слышатся людские голоса? Где-то в зарослях, приближаясь со стороны равнины? Роксолан крадётся по береговой трапе к заросшему острову; пригнувшись, медленно пробирается между цепкими колючими ветвями...
 
7
На поляне происходит что-то совершенно невообразимое, безобразное, ужасное, от чего хотелось бежать, закрыть глаза, забыть. Кисс Каэйлия хлестала тяжёлым мотком смоченной верёвки матроса, привязанного к извитому стволу сухого дерева. Её лицо разъярено, в красных пятнах. В удалении, под кустами, сидит ещё кто-то, кого Роксолан не смог узнать. С каждым ударом на теле появлялась новая огненно-красная полоса.
" - Кончилась для тебя санаторная вахта у Полковника! Не хочешь по-хорошему, получай сполна! Теперь будет настоящий порядок!" - выкрикивала мисс Каэйлия, нанося удары изо всей силы своего ладного тела.
В чём провинность наказываемого? Что это за новый порядок в весёлой прогулке по грунту?
"- Достаточно!" - глухо сказал неузнанный и экзекуция прекратилась.
"- Подумай тут пока что, кто тебе начальник, кому подчиняешься! Что молчишь?" - голос мисс Каэйлии не выражал ничего.
"- Виноват, мисс Каэйли, исправлюсь".
"- Вот и постой тут, исправляйся" - и она удаляется, разрядив свою ярость.

Роксолан дожидается, пока стихнут шаги, медлит - не хрустнет ли ветка, не возвращаются ли тюремщики. Медленно приблизился. Не выглядывая из-за кустов, он окликает привязанного.

8
"- А, Рокси..." - отзывается привязанный - "вот ты где. Досталось мне, да?"
"- Давай отвяжу?"
"- Не вздумай. Сиди в кустах, слушай, что я скажу. Уходи быстро в горы, подальше, подальше... Дела тут у нас разворачиваются... ничего не понять... Ты знаешь, что... - В горах живёт отшельник, метеоролог. Мы ему всегда за благополучный проход сбрасываем чай, ящик чая. Некоторые думают, что он - какой-то фантом в Интернете. А я знаю, кто этот человек...
Капитаны перечисляют ему деньги за сводки на фартовый проход: безлунная ночь, низкая облачность, ровный ветер... Мне тут долго стоять, вот я и разговорился, а ты беги. Садится солнце..."

"- Воды хочешь?"
"- Мисс Каэйлия напоит. Смотри, чтобы этот тебя не унюхал, беги. Я не выдам".
Роксолан не понял ровно ничего. Ноги сами понесли его вверх по ущелью, по тропе, вверх-вверх. На ночлег забрался, цепляясь за выступы почти ровной скалы, в комнатку-пещеру. Такие пещерки вырабатывают здесь ветер и мороз в сплошных гранитных скалах. Местные жители дали им название малых драконьих гнёзд, в отличие от больших и глубоких пещер.

Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006


Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 
[Конец Главы 306]

*********************
Книга 3. Глава 7. Пояс КУМИХИМО
Суббота, 29 сентября 2035 г.
Продолжаются записки Штерчи - описание приключений Юнги в заповеднике Два Генерала.

* Плетение пояса кумихимо по технике не менялось последние 12 тысяч лет (на фото - мумия из Урумчи)
 
Записки продолжает пассажир - итальянец Штерчи д'Авитс
 
 
Примечание: В этом тексте хорошо нам знакомый Юнга вдруг, по прихоти археолога-антрополога Штерчи, вновь обозначен как Роксолан. Дались вам, господин Штерчи, эти Роксоланы!
 

1
Роксолан проснулся, окружённый шерстяным пятицветным шнуром КУМИХИМО[ref1]. Приютившая его на ночь чистенькая пещерка почти не отличалась от привычной каютки bunk. Гранитный потолок так же невысоко, почти досягаемый пальцами вытянутой вверх руки.
 "Что с винтомоторами?" Небывалая тишина тревожила слух. Ухо было - будто стопы путешественника, освобожденные после долгих часов ходьбы от привычных ботинок, ступившие на шелковистую траву голой кожей. Временами лежащему начинало казаться, что издали приходит привычное ровное гудение винтомоторов, и тело ощущает легкую вибрацию, дрожание остова воздушного корабля, преодолевающего зону турбулентностей. Огромная волна поднимает его вверх, все выше, выше... Мгновение покоя, и начинается длительное медленное падение вниз.

 Движение было неуместным и непонятным. Роксолан уже почти полностью проснулся, в сознании твердо обозначились время, место и обстоятельства. Высадка девяти ойл-скинов (включая Юнгу) на грунт Мёртвой Гавани. Несомненная угроза, исходившая от Таможенника. Общая настороженность, цепкий взгляд мисс Каэйли ... Единственное решение - прыжок из "люльки", бегство в горы.
 Итак, он в уютной пещере, отысканной в быстро спускающихся сумерках. Она оказалась на счастье чистой, без насекомых, сухой, и хранила накопленное в камне солнечное тепло. Вокруг его тела тысячи тонн скалы. Откуда здесь это плавное движение, вверх-вниз, принадлежность эоловой кочевой жизни?
 
2
На корабле Роксолан усвоил привычку двигаться без рывков и осмотрительно. Он садится, подбирает под себя ноги. Постель из пружинящего лапника душистой арчи очерчена жгутом из спирально скрученных разноцветных шнуров: жёлтый, красный, синий, коричневый, белый. Эти цвета приносят счастье.

Опять неизвестная сила подхватывает, плавно несёт вверх. Юноша упирается в потолок рукой; камень твёрд и Роксолан догадывается - это вестибулярная галлюцинация.
Он наклоняется и рассматривает неизвестно откуда появившийся здесь за время сна знак, послание неизвестной цивилизации. Нужно сосредоточиться, и тогда приступ головокружения пройдёт.

Скоро восход солнца. В мягком освещении краски пояса КУМИХИМО ярки, по-детски жизнерадостны и чисты. Разноцветные шнуры сплетены из тонких нитей, загадочным образом скреплены друг с другом. Вещь нова. Откуда она взялась? Что означает магический круг?

 Спиной к пещерке на сочном зелёном ковре альпийской лужайки сидел закутанный в пёстрый халат казах. Неподалеку, между камнями, на костерке дребезжала крышка, кипел медный чайник.
" - Здравствуйте", - сказал казах на общепонятном языке. Он обернулся, едва только голова Роксолана опасливо высунулась из отверстия в скале. - "Идите, пожалуйста, горы смотреть". В его вытянутой, указывающей руке плеть-камча. "Вот еще одно изделие неведомых искусников", подумал Роксолан, разглядывая камчу. Бросил к ногам сидящего разноцветную верёвку-жгут. Вылезать оказалось на удивление нелегко, ушибленные вчера ноги слушались плохо.

3
 Он проковылял через лужок к краю ложбины, в указанном казахом направлении. Обогнул высокую, в рост человека подушку арчевника, поднялся по гранитному "матрацу" и замер. На юге, поверх близкого хребта, в промежутках между его вершинами, виднелась далёкая цепь снежных гор, сияющая в самых первых лучах солнца. Этот горный хребет полюбился вчера с первого взгляда, дальний и могучий. А казалось - он совсем недалеко, рукой подать. Чистый горный воздух безоблачного утра нарушил восприятие расстояний.

 Сколько времени он стоял, любуясь никогда не виданной утренней панорамой, житель равнины? Можно ли описать утреннее видение лучше, чем в старину один путешественник:
[цитата]
"На горизонте тянулся Восточный Тянь-Шань
в виде длинной тёмной стены, разрезанной
глубокими ущельями и увенчанной рядом крупных зубцов,
словно гигантская пила. Эти зубцы сверху донизу
были покрыты снегом, который алел в лучах
восходившего солнца.
 Я впервые видел такой высокий снеговой хребет
на всём его протяжении".
[конец цитаты]

Что тут скажешь. Каждый год новые и новые путешественники размещают в Интернет фото-дневники, нащёлканные в походе. Кому из них удастся выразить истинно-своё, глубинное, личное? Возможное ли это дело, вообще-то говоря?
 
4
Всё было необыкновенно в это предпоследнее сентябрьское утро, на удивление нехолодное. Из ущелья доносится мелодичное пение незнакомой птицы. Под полосатым халатом на казахе был европейский пиджак, увешанный приборчиками. Будто читая мысли, казах говорит:

 "Слышишь? Это ЗОКЧА, памирская галка. Вон видишь, - и он показывает камчой вниз - сама чёрная, а клюв ярко-красный".

Из кожаного погребца появился чайный прибор на двоих: салфетка, пиалы, конфетница... Незнакомец вдруг поднялся на ноги. Он подлил из чайника юноше, а сам быстро, почти бегом, пошёл к скалам, и вскоре уже Роксолан видел его стоящим где-то высоко-высоко, метрах в ста выше альпийской лужайки.

Возвращаясь, незнакомец совершал прыжки с камня на камень, удивительные не только для пожилого человека, и при этом что-то вычислял или записывал в палм-комп. Подойдя к костру, он засунул машинку во внутренний карман пиджака. Как ни в чём не бывало, вновь сидел, прямой и неподвижный, будто картинка в этнографической книге, чинно и неторопливо поднося к губам чай.

Сколько времени прошло? Вряд ли больше часа. По судовому времени сейчас шесть тридцать. Роксолан усажен на коня и незнакомец, взявшись за повод, увлекает гостя, полу-пленника, в свои владения. Они на несколько мгновений задерживаются, остановив коня, на том же гребне, откуда Роксолан, по совету казаха, любовался панорамой дальней могучей горной страны.

Видение уже скрылось в пелене дальних, едва различимых на горизонте облаков.


5
Замечательный костюм "казаха" довершали новенький, изящный, цифровой бинокль "Минокс" и американский прибор ночного видения. Каждый раз, когда туземный проводник-хозяин в очередной раз быстрыми шагами поднимался на какой-нибудь скалистый уступ, украшенный "'английской будкой"*[ref2], из кармана пиджака появлялся ладонный компьютер Пи-Ди-Эй. Начальник горы что-то заносил в свою базу данных.

Повадка незнакомца живо напоминала Роксолану одну из встреч - давным-давно, в родном городе, за тысячи миль отсюда, на западе.
В новеньком, недавно отстроенном магазине - броском, дорогом, напоказ - на боковой лестнице стоял серенький, пожилой человек. Глядел сквозь стекло наружу, на грязный азиатско-советский город, на сочетание "татарской грязи, славянской беззаботности и советского фараонства". И было сразу понятно, что это и есть хозяин - красивого магазина, всех аккуратных продавцов и продавщиц, и всех волшебных добротных товаров. И грустно было тому хозяину, грустно оттого, что несбыточная, при фараонстве, мечта - сбылась. Грустно оттого, что так долго этой простой вещи, всего лишь своего магазина, он педагог-математик не мог себе позволить. И грустнее всего, что человек может абсолютно всё, но жить ему потом остается совсем недолго.
Сухонький горный казах с компьютером, владеющий огромными горными угодьями, перепоясанный волшебным шнуром КУМИХИМО, напоминал того всевластного дедушку-педагога в потёртом пальто.

"Всякие у меня были ученики, - говорил пожилой математик,- одни выросли генералами, другие... хулиганами... Всякие". И немножко страшно становилось, такая исходила от потёртого грустного человека сокрушительная уверенность в себе. Или еще больше пугала отстраненность от этого, уже навсегда преодоленного мира?

6
"Спрашивать - нет нужды, и так видно что за человек. - писал сто лет назад один путешественник, посетивший эти края, о проницательности и такте местных жителей. - На лице у каждого написано, отображено и хорошее и плохое, надо только уметь видеть". И далее этот путешественник продолжает: "А то любопытство, с которым я сталкивался, совсем иное, это интерес к хабару - новости. Узнав новое, человек в степи пользуется вниманием, он теперь не простой человек, отличается от других. Чем меньше человек, тем больше он нуждается хотя бы во временном возвышении. А кроме всего человек любознателен".

Тропа, петляя, спускалась по ущельям крошечных речушек в предгорные степи, и отлогие склоны тянулись, покрытые выгоревшим ковылём, типчаком, эфедрой. Затем путники ныряли в следующее ущельице, пробирались сквозь заросли высоких сухих кустарников, распугивали необыкновенных ярких птичек. И карабкались вверх по скалистому крутому спуску, по отполированным крошечным ступенькам очередной Шайтан-Мердвен*[ref3].

 Вот ещё один перевал, ветер всё холоднее, чувствуется высота, хоть и небольшая (в этих горах большинство перевалов, расположены на высотах 2 500 - 3 000 метров, Именно поэтому пути миграции древнейших людей, кочевников и охотников Неолита и Бронзы, проходили в этих местах). Дорога петляла и петлял неторопливый разговор, "вопрос-ответ".

7
Роксолан, непривычный к движению на лошади, осоловевший после короткого сна и раннего пробуждения, вчера только еще стоявший на палубе дирижабля-шхуны, потрясен встречей с горами. Трудно следить за дорогой, за всеми красотами, которые щедро раскрывает перед ним Заповедник, разворачивает тропа, очерчивает рука с камчой. "Гостеприимство".
Кто он сам, заложник? Пленник? Гость? Спасатель? Этот Робинзон не так уж похож на потерпевшего бедствие, на МАРУУНа, одичавшего и галлюцинирующего.
.......
Похоже, путники приближаются к месту обеденного привала. Тропа, до этого извитая и крутая, петлявшая среди скал и огромных подушек арчевника, превратилась в ровную, полого идущую вверх просеку. По сторонам теперь стояли тянь-шаньские ели, кое-где чередующиеся с более тёмными пихтами, Под деревьями почти не было кустарников, и стояли они так разреженно, что казалось, всё это - тщательно ухоженный парк, не лес. Светлое редколесье, пронизанное полуденным солнцем, чередование хвойных и фруктовых деревьев, необычные формы крон, там и здесь лежащие огромные валуны, причудливо увитые ломиносом, необычные яркие цветы в эту осеннюю пору. Казалось, что сюда перенесён - из богатого пригорода Вестер-боро - один из причудливых садов-парков, окружающих там виллы газовых магнатов, хозяев дирижабельного города Брундиз-Уральский*[ref4].
 
8
Возможно, внимание Роксолана привлек алтайский змееголовник.
 Или это был золотистый мелколистник?
Или крупнолепестковый лён?

В этом светлом радостном парке настроение Роксолана становится все более тревожным и мрачным. Нервозность и тревожность, обусловленная обратной адаптацией после двух недель дирижабельного похода, с его постоянным напряжением и нарушенным суточным ритмом? Нет.

Мысли Роксолана устремляются к одному и тому же, всё к той же теме - и он обрывает себя. Не нужно думать об этом. Лучше слушать внимательно "экскурсовода", сосредоточиться на его коротких, точных описаниях растений и животных, запомнить хотя бы часть увиденного... Это позволит отвлечься.

Хочется делать глубокие вздохи, тупо давит в груди слева. Действие высоты и утомления? Высота небольшая, тысячи две максимум (над уровнем моря). Что-то еще давит грудь. Мисс Каэйлия, "Красный манометр", толстый туркестанский ковер... Долой от себя эти мысли, они сейчас ни к чему, пусть пройдёт время.

Стоит запомнить - вот та птичка размером с воробья, с хвостом длиной почти в локоть, ярко рыжая, с черным хохолком - это райская мухоловка.
Однако не сам ли "экскурсовод" подталкивает мысли Роксолана назад, к темной яме отчаяния? Не слишком ли точно нацелены вопросы, не выдают ли они глубокое знание воздушной службы, её самых сокровенных тонкостей, соподчинения чинов на борту тропосферного челна, игру служебных самолюбий и корыстей?
Этот расспрос - интрузивный, подноготный, рентгеновский.

Роксолан изо всех сил сопротивляется этому проникновению в потаенный, самому до конца не понятый механизм происходящего в экспедиции.


9
Чтобы избавиться от мучительных расспросов метеоролога (глядя на "английские будки" и на спокойную властную повадку незнакомца, он решил что это и есть тот самый Чёрный Метеоролог, к которому его отсылал привязанный матрос) он задал вопрос. Наполовину, чтобы переменить тему разговора, наполовину - оттого, что вправду хотел понять.

"- Скажите, кому всё это принадлежит?" Выросший среди торговцев приграничного города, в бетонных джунглях, он впервые надолго оказался наедине с первозданной, ненаселённой природой [ref5].
Царило вокруг безлюдье. Жизнь огромной горы и покрывающей её чащи шла себе тихо, нисколько не нуждаясь в человеке. Это вызывало страх.
Куда и почему отсюда ушли люди?
Что или кто их изгнал?

"- Хочешь, это всё будет твоё?" - спросил казах.- "Давай вот ту гору назовём твоим именем?".

После паузы, в течение которой они продолжали неторопливое движение по просеке, незнакомец сказал: "- Не хочешь? Ну и молодец! Конечно, я, должен придумать другой способ тебя отблагодарить!" - Движение продолжается, казах добавил наставительно: "Эти вершины, реки и ущелья имеют очень старые названия. Имена вросли в рельеф и занесены в древние карты. Зачем делать вид, будто истории не было?"

" - Если ты не против, я тебе перескажу одну умную книгу", - сказал казах-метеоролог, именовавший себя Исебчи. Это значит - исчислитель.
 
10
Он процитировал по памяти следующие строки, известные исследователям археологии Центральной Азии:

 "Народы постоянно заимствуют слова, обозначающие интересные новые предметы, с которыми они столкнулись, в том числе имена новых местностей. На китайских картах горные цепи, окаймляющие древнее море Хан-хай, обозначены заимствованными тохарскими именами. Американские поселенцы поступали точно также, заимствуя амер-индианские имена сотнями: Алагэни, Адирондак, Массачусеттс, Наррагансет, Чаппаквиддик, Потомак и т.д. Обычно оказывается проще заимствовать географические имена у местных, чем образовывать их заново, особенно имена ключевых геологических примет-форм , таких как горы и водные рубежи.
 Топонимика и археология доисторического периода свидетельствуют, что бассейн Тарима в древности был окружён системой сторожевых вышек магов-огнепоклонников. Они, маги, удерживали эти междуграничные пространства".

"- В названиях замков, строившихся в этих горах", - продолжал Метеоролог-Исебчи, уже от себя - "так или иначе входило слово-знак сигнальный огонь. Разве это плохое слово для тех, кто пробирается сквозь темноту к цели? Для тех, кто ищет в тумане истории? Ведь ты почувствовал, как одиноко людям в небе? Там, в дирижабельном походе - ты глядел вниз, на ночную степь? Ты увидел, как одиноко человеческое жильё? Теперь ты знаешь ту тоску, которую первым познал великий Куркут*[ref6]".
 
11
Намёки незнакомца настораживали Роксолана. Этот человек очень проницателен, в это можно поверить. Но вдруг у него есть какие-то другие, кроме дедукции, способы проникать в тайну экспедиции Гадитаны?

 "- Меня тоже давно интересует история этих гор",- продолжает метеоролог-отшельник, обтирая что-то об халат. В его протянутой руке лежали красные яблоки и от них шёл сладкий аромат - "Яблочки! из садов хана Галдан-Церена! Триста лет назад бухарские садоводы здесь на хана трудились", - метеоролог махнул рукой куда-то на юг, за вершины хребта
- "Яблони одичали, конечно, а всё равно яблоки вкусные. Всего лишь десять миллирентген в час, это пустяк, поверь мне... "
 
 
 
 
 
Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006

 

примечания
[1] - У народов Центральной Азии считается, что шерстяная верёвка ограждает спящего от змей и скорпионов (сообщение О.Мягченко)
[2] - устанавливаемый на штативе ящик для метеорологических приборов
[3] - Чёртова Лестница, название оборудованных в древности ступенчатых подъёмов
[4] - Исследователи отмечают, что ассортимент декоративных растений в горах той страны, небольшой кусок которой генерал Латышев превратил в полигон-лабораторию Мёртвая Гавань, исключительно богат, и что многие представители дикой флоры далеко превосходят своей красотой обычные садовые растения.
[5] - Примечание Штерчи: Этот "тимор орби" хорошо запечатлен ещё в античности в Эпиграммах Марка Валерия Марциала
[6] - По преданию, передаваемому Потаниным, первым казахским певцом был Куркут. Потанин пишет:
"Однажды Куркуту приснился сон. Какие-то люди копали яму, и на вопрос ответили, что роют могилу для Куркута. Он отправился - сперва на восток, затем на запад, на восток, на юг. Везде ему снился один и тот же сон. Куркут понял, что от смерти не уйти, он вернулся в родную степь, сел на ковёр, пил вино и распевал песни до самой смерти"
 
литература

Elizabeth Barber. Mummies of Urumchi.

Рубцов. Растительный покров Джунгарского Алатау.

Материалы к биографии Ч.Ч.Валиханова. Изд.Ак.наук Казахской ССР.



Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 
[конец Главы 307]

*********************
Книга 3. Глава 8. Высадка Пяти.
Рассказывает Доктор
29 - 30 сентября 2035 г.

* Снимок с мостика мной сделан был ещё 28.IX.2035, во время швартовки. "Берите строго Норд!" - подсказал Полковник. Я подправил пеленгатор - в окуляре открылся необыкновенный сад Ырамбаг.
* Выручила петля-лямка для эвакуации раненых.
* Доктор: "События субботнего дня 20 сентября вынудили нашу высадку. - Нападение на Капитана, арест и увлечение на грунт археолога Штерчи... - я не стану сейчас к ним возвращаться.
Довольно подробно они разбираются в соответствующем разделе записок Юнги."
 
1
Наше отчаянное предприятие можно было осуществлять только при свете дня. А я всё наивно возвращался к мысли: "Зачем мы ждём рассвета?"

Насколько больше спокойствия, насколько больше шансов на успех- казалось мне - обещала бы ночная темень.- Она бы позволила нам достичь желанного укрытия, пещер Аладдина. Ведь не зря капитаны военных Цеппелинов в первую мировую войну ждали Fahrtperioden - безлунных ночей.

Такой расчёт - всего лишь дань моему полному невежеству в аэростатно-шлюпочном деле таком простом, с детства знакомом каждому кадровому офицеру-воздушнику. Ночной горный ветер...- он слышался на борту заякорённой дирижабль-шхуны только по дрожанию натянутых тросов. Аэростат-бот, утлый и слабомоторный, будет унесён им неведомо куда, в беспощадную пустыню. Там, над горячими песками, захлопает клапан-автомат, истекая расширяющимся лифт-газом, и нас ожидает неумолимое снижение.

Итак, мы дожидались рассвета. Он сопровождается - как обычно - временным затишьем, перед тем как ветер переменится с горного на долинный.
В этих местах, пронизанных шаманизмом, нельзя быть неблагодарным к стихиям. Так воздадим же дань ночи. Вознесём благодарность ночному ветру. Темнота спасает нас все те долгие часы, пока идёт заливка. Десятки и десятки кубометров гелия, необходимые нам для высадки, медленно и тихо переливаются самотёком. Без обычного шипения. Крадучись, через маневровый и резервный клапан. Идёт наполнение аэростат-бота.

Постепенно искажается контур "Гадитаны", на спине у неё расправляется и наполняется, упитываясь, кит-сосунок, плавающий возле спинного плавника матери.

Ни вахтенным на моторной палубе, ни подвыпившим "отпускникам" на грунте - они сидят за Красными Воротами у далёкого костра - не видно ничего. Ночь, тьма.

2
Ночной горный ветер гудит в такелаже, на оперении и на флюгирующих винтомоторах. Сильный и упорный, холодный ветер с горных ледников. Он порождает таинственные низкие тоны и вибрации, проникает внутрь шхуны через открытые люки и превращает её в гигантский нежно звучащий гобой. И вот - не слышна враждебному уху наша возня в шахте.

Следует сказать, что эвакуация пострадавшего Капитана на спину дирижабля, произведенная нами - точнее говоря, произведённая Старшиной под моим командованием - была чуть ли не первым случаем такого пути транспортировки раненого с борта тропосферной лодки на грунт за всю историю Уральского воздух-пароходства.

Только вообразите себе этот эластичный канал, эдакую трахею кита, или гигантского страуса, или, точнее всего, динозавра. Армированная редкими дюралевыми кольцами, труба диаметром всего семьдесят сантиметров, уходит вертикально вверх из центрального поста на высоту полных двадцати метров. Именно таким путём туда, на площадку "вороньего гнезда" вам предстоит доставить мужчину крепкого телосложения, весом почти восемьдесят килограмм, при условии, что он сильно ослабел от потери крови и совершенно не может действовать левой рукой. Выручила классическая петля-лямка, знакомая и танкистам, и подводникам...
3
[Flashback]
Время от времени шумное и частое дыхание Капитана достигало максимума напряжённости. Мне казалось - я не выдержу, я сейчас потребую этого гордеца остановиться. Моей властью судового врача. Но вот движение его ног замедляется, слышится щелчок карабина, пристёгиваемого к скобе. Он, наверное, делал знаки наверх Старшине. Сквозь преодолеваемую одышку раздавалось: "Ну, знаете, Доктор, отдохните... Сходите к Полковнику, побеседуйте о чём-нибудь таком... историческом".

И я послушно спускался в центральный пост, затем по винтовой лесенке в рубку, глядел с мостика в сторону Красных Ворот на пылающий в лагере "отпускников" огромный костёр. Переходил в кают-компанию. Полковник довольно громко, чтобы гул наших голосов был слышен часовому-ойлскину в мото-гондоле, продолжал свой рассказ.

История строительства комплекса Ырамбаг головокружительна, как восточные сказки.
"Шехерезада!" - воскликнул я невольно. На мою реплику Полковник благожелательно растянул губы в улыбке, и его уши зашевелились от хищного удовольствия.
"- Вот именно Шехерезада! Вся история прошлого и позапрошлого века в этих местах - это Шехерезада пополам с романами Фенимора Купера. Купцы, устремляются в бассейн Тарима - за коврами, за нефритом, за чистейшим янысарским гашишем - туда, на юг,... Дочери племенного вождя были похищены в горах в то время, когда на берегу ручья украшали перьями свои волосы...". И дальше, в виде восклицаний, продолжались в том же духе цитаты - из географических справочников и путевых дневников.
 
4
Итак, Ырамбаг[*ref1] (по другому, Ирем-сад), удивительный дворец, который мельком открылся мне во время швартовочных манёвров два дня назад. Полковник обещает, что скоро я смогу осмотреть его подробным образом; именно туда и ведёт нас карта Манхейма.

(Полковник, пользуясь моими периодическими появлениями, делает небольшие перерывы в своём согбенном труде у дисплей-терминала. Он распрямляет спину, разминает плечи, протирает воспалённые мельканием перегружаемых файлов глаза)... Да, эти сверкнувшие в заходящем солнце грани огромного бриллианта, эти белоснежные юрты-модерн...

[Заканчивается Flashback]


В этом месте я прерываю описание наших действий и разговоров, заполнивших всю предыдущую ночь. - Бессонная ночь, вся в трудах подготовки. Ночь перед решительным выходом из нашего уютного и привычного ковчега, из лона "Гадитаны".

Я протираю воспалённые глаза - сегодня уже воскресенье, 30 сентября 2035 года. Раннее утро. Нас пятеро в спасательном аэростат-боте. Отваливаем.
Абсолютно неслышимо мы всплыли над огромным телом "Гадитаны". Оно едва угадывалось в полумраке, среди наплывающих клочьев тумана. Ослабевшие струи ночного ветра ещё дают о себе знать. - Они начинают относить нас к выходу из ущелья, и вскоре уже аэростат-бот, развёрнутый бортом к ветру, идёт вровень с воздушными массами. В нашей ладье-гондоле установилось то удивительное безветрие, о котором рассказывают все, летавшие на воздушных шарах-баллунах. "Ещё бы полчаса...с таким попутным ветром мы незаметно, как облако, достигли бы нашего берега", - думается мне. "Тихий безмоторый побег выведет нас из магического круга".
Всё это - сон наяву после длинной бессонной ночи, как обычно случается после больничного дежурства.


5
"- Включить движитель! развить триста оборотов!" - командует капитан Рощин. Он, как всегда прав. Ещё минута-другая и мы начнём, пожалуй, дрейфовать обратно к "Гадитане". Ветер переложился. Это видно по телу шхуны - оно начинает медленно разворачиваться под нами носом к пустыне. Вахтенные "пираты" (позволю себе такое литературное выражение по адресу наших недостаточно почтительных подчинённых) на борту покинутого нами судна медлят, не замечая прослабления якорных тросов. Этот непорядок службы, замечен капитаном, и шевелятся губы в каком-то невыговоренном ругательстве.

Нам, впрочем, это их разгильдяйство на руку. Как только они спустятся по вантам на якорную беседку, мы будем перед ними, как на ладони. А хотелось уйти по-английски, без выяснения отношений.
Наш электро-движитель издаёт ровное, низкое гудение. Расстояние начинает увеличиваться, всё быстрее и быстрее. Я полностью погружаюсь в созерцание необыкновенной картины, прекрасной и тревожной. Дирижабль-шхуна видна вся, в полной красоте её идеального обвода - серебристо-светящаяся, на фоне тёмных гор, окружённая тонкими нитями рассеивающегося тумана. Мы удаляемся.

"Гадитана", заякорённая над чашей стоянки, впечатывается в мой скошенный глаз в редкостном ракурсе. Такой никогда не увидит, глядя на дирижабль снизу, житель равнин. Вывернув шею, стараюсь запомнить этот вид - вид сверху-сбоку...
Мы удаляемся, поручив свою судьбу ненадёжному эвако-боту "сорок на сорок[*ref2]". Плывём, влекомые упором маломощного электромотора, такого же одноразового, как оболочка


Полковник спокоен, он совершенно уверен в успехе. Меня приводит в полное уныние зрелище безнадёжно удаляющегося, покинутого нами судна. Нашего воздушного походного дома, "прочного и надёжного, с нетекущей оболочкой", как выражается старинными оборотами речи Контракт Фрахта.

6
Обязанность рулевого - держать заданный курс. Вперёд смотреть, командую про себя. - Там, за пологим мысом и едва различимым каньоном - Ырамбаг, волшебный сад. Ещё раз оглядываюсь - прощай, "Гадитана"! Скоро траверз Красных Ворот, и мы входим в сектор обзора мисс Каэйлии и её "профсоюза".

Вот почему в моём рассказе я сделал заблаговременное отступление, рассказал вкратце о длинной и безалаберной ночи, проведённой мной попеременно то в канале-шахте, ведущей к "вороньему гнезду", то в кают-компании. Именно там, на удобном диванчике, за чашкой растворимого кофе, вытирая со лба пот праведных трудов моей "эвако-операции", я выслушивал рассказ Полковника.

[рассказ Полковника]
"- Младший князь, - говорит Полковник, - получил энглизированное образование. Молодой человек вычитал историю Ксанаду[*ref3] в одной старомодной романтической поэме. И вот, вообразите, родственники князя получают кредиты на развитие высоких технологий. Эти деньги развязали руки приглашённому датскому архитектору. Тот легко загорелся идеей превзойти футуристические порождения своего знаменитого земляка, Сиднейский оперный театр."

"- Но разве не Норману Фостеру, разве не стеклянным пирамидам в Астане подражал архитектор Ырамбага?" - не утерпев, вставил я... Полковник невозмутимо продолжал, оставив мою реплику без внимания:

"- Так возник сад Ирем, Ырамбаг. Жгуты волоконной оптики, проводящие в подземелья дневной свет. Солнечные батареи, питающие кондиционеры в знойные летние месяцы. Вода из ледников, подведённая по замурованным в горные расщелины трубопроводам.
Фонтаны и райские птицы.
Гигантские юрты-гринхаузы были воздвигнуты на том самом месте, где, по преданию, была излюбленная предгорная осенняя кочёвка предка, султана Среднего жуза..." Не обошлось, конечно, и без военно-исторических подробностей. Полковник добавил:

" - В специальной военной литературе лет двадцать назад, когда здесь происходили... Довольно много было опубликовано романтических историй, поэтических описаний, даже легенд, я бы сказал. Интересное инженерное сооружение. Конечно, это не пещеры Тора-Бора, но тоже в своём роде..." - завершил Полковник лекцию.
[закончился рассказ Полковника]
[Доктор продолжает описывать приключения в воздухе]

7
Над головой - тонкостенный одноразовый "поплавок". Мы в шаткой ладье-мешке, в гондоле аэростат-бота. Хрустальная юрта теперь не мечта, а прЭдмет на грунте. "Курс норд-норд-вест! Приготовиться к захождению на циркуляцию!" - раздаются команды. Румпель-винтомотор противоестественно и норовисто сообщает моей руке ответный гироскопический импульс... Мы плавно огибаем пологий отрог. В промежутке между головами моих товарищей я вижу открывающуюся за низким холмом громаду Ырамбага. Теперь, приблизившись, можно оценить гигантские размеры этого сооружения.

Легенды... Когда-нибудь мы запишем их отдельной книгой.

Сию же минуту я - один из команды перевозчиков (Капитан Рощин - командир, Старшина - пилот, а рулевой - ваш покорный слуга). Нам, перевозчикам, вверил судьбу экспедиции неунывающий Полковник. Обладая в числе своих достоинств также и отличным зрением, сам он выполняет роль сигнальщика и лоцмана.

"- Видите нагромождение камней, будто шахматные фигуры, метрах в трехстах от края каньона? Вот там, между камней и находится вход в пещеры. Правьте туда!" - командует Полковник. Профессиональные соображения фортификатора наполняют его уверенностью - там, на грунте, мы будем в укрытии.

Старшина начал снижение.

Нам предстояла швартовка без наземной команды, в порывах неустановившегося, завихрённого между холмами ветра. Больших надежд на Хинкса, как матроса, не было. Он - радист.

Мы двое, я и Полковник, в счёт как воздушники не идём вовсе. Грубое загорелое лицо Старшины всё - ожидание и напряжение.
 
8
КРАСНАЯ ВОЖЖА сорвана с первой контровки. Старшина положил руку на румпель машинки, поверх моей, чуть-чуть подправляя. Мучительно вглядывается, куда идёт земля под нами, бормочет ... Кажется так: "Станем мягенько, без толчка" -
Он считает делом чести поставить аэро-бот с раненым капитаном на грунт как можно мягче.

Известно - если пилот замешкался, не успел вскрыть разрывного приспособления, и гондола в это время коснулась земли, аэростат "взмоет" на высоту 15-20 метров. Это будет печально известный "бампинг", волочение, bumpy ride.
"- Да сколько же мы будем крутиться", - шипит Старшина, адресуясь к нашему утлому челну, выгребающему к месту посадки. Именно в это мгновение воздух пропорола пуля и мы услышали выстрел.
Первый выстрел.
(Не беру в расчёт нападение на Капитана, высоковольтный разряд шокера-тэйзор почти в упор).
Ружейный выстрел. Черта, проведенная в истории экспедиции. Кто мог стрелять? Куда целятся? В "поплавок"? Но ведь любой знает, что так снизить аэростат невозможно, воздушник не станет и пытаться. Сигнал? Предупреждение? Или же стреляют на поражение?
Полковник шарит биноклем. А что Капитан? Рощин старается усесться поровнее, поправляет фуражку. Бездействующая рука не позволяет ему сделать что-то важное. - Старшина угодливо извлекает из капитанского кителя носовой платок, обмахивает какие-то невидимые пылинки на обшлагах.
 
9
[Ошибка Доктора]
Оставленный один на руле - румпеле машинки - я совершаю недопустимую, немыслимую ошибку. Ни капитану, ни Старшине не приходило в голову, что можно направить так близко к опасному логу-лощине. Как можно было не увидеть крутящихся в воздухе бойких птичек, не заметить пыльных смерчиков, явно обозначенных на краю обрыва!...

Одним словом, по моей вине аэро-бот втягивается в зону турбулентности. - Нас начинает сносить влево... - Мы уже над каньоном - Движение всё замедляется.

Судёнышко уже поставлено курсом прямо на "шахматы". - Ничего не помогает.

"- Да, Доктор! Вот вам и задачи по дирижаблевождению", - крякнул Полковник с уместной иронией. - "Если мы сядем в каньоне, то выбираться будем не меньше часа. Глинозём, болотца, заросли чия, колючки саксаула. Нас отрежут от входа в пещеры и встретят, поверьте мне, насмешливо, - он от досады почесал нос - Очень насмешливо!"

Внезапно заговорил Хинкс - тихо, несвоим голосом: он начал перехват.

До этого мне казалось, что наш радист-1 погружён в то сопорозное состояние, которое я наблюдал у него не раз - (не сомневаюсь, что его санитарная книжка подделывалась, притом несколько раз). В ушах у Хинкса "маслины", глаза закрыты, дыхание едва заметное. Скрюченные пальцы блуждают в нагрудном разрезе куртки, почёсываясь, как у алкоголика в делирии.

Перестав почёсывать клавиши сканера, Хинкс сказал:
"Он говорит, снизь мне их вот там, сейчас. Их затягивает в карусель над лощиной, говорит он".
Полковник удовлетворённо поднял палец, как точен его расчёт. Слева от аэро-бота, несколько выше нас, над каньоном вспыхнул яркий шар и затем очень громко лопнуло большое тело.
"- Перелёт", - сказал Полковник.

"- Что это было?" - спросил я.
"- Фейерверк это такой! Звёздочка-9 называется. А вам, Доктор, собственно, зачем это знать? Мало что ли мы, убивцы, всяких штук напридумывали?"

10
Хинкс пересказал чей-то месседж: "Почти вровень. Овер".

"- Вровень? Вровень-вровень..." - сказал Полковник, глядя в свой палм и что-то подсчитывая, - "это значит, что корректировщик сидит на Гадитане".
..................
 
Капитан заговорил тихо; даже слабое гудение движка ему было тяжело преодолеть. В нашей аэростат-шлюпке всё ему тотчас подчинилось.

"- Старшина, к аккумулятору, перемкнуть клеммы на авральный вариант".
"- Есть аккумулятор, есть клеммы на авральный!"
"- Все кучно в центре" - "Кучно в центре, есть!"
И мы услышали, как прогибаются и потрескивают под нами тонкие стрингеры, каркас гондолы. Они напоминали мне обычные пластиковые рыболовные удочки, и эта была единственная опора. Дальше под нами был только воздух, затем, в глубине двадцати метров, каменистый грунт.

"- Полковник, вы самый крупный, приготовиться по моей команде задать дифферент на корму, как можно больше!" - командовал Рощин.

"- Есть задавать дифферент!" - радостно откликнулся Полковник, навешивая на себя оба карабина и какие-то сумки. Как собака-водолаз, он изготавливается, стоя на четвереньках. Ожидает команды капитана. "Манёвр Пантова[*ref4]!" - с пониманием произносит Полковник через плечо. Из скромности он говорит негромко.

11
Мы втроём - я, Хинкс и Старшина, будто восставший из небытия, давно вымерший советский народ - он очень любил сплачиваться вокруг своего политбюро -... мы облепили капитана, подтягивая к себе грузы.
Полковник на четвереньках застыл раскорякой на задних растяжках хрупкой килевой фермы. - Собирается, насколько я понимаю, карабкаться куда-то ещё дальше. Капитан возвышается среди нас, сжимая в зубах красную ленту передней разрывной вожжи.
Такую же, заднюю, вожжу, он наматывает на здоровую руку. Готовится к рывку. Надо думать, сейчас будет вскрыто разрывное приспособление аэростат-бота. Струны, как скальпель, вспорют газовую оболочку. Длинными линиями, как у нас выражаются - от пупка до лобка и от меча до пупка.

"Расстояние двенадцать, возвышение семнадцать, шрапнельным огонь!" - пересказывает нам нашу судьбу Хинкс. В воздухе просвистело и лопнуло. Нас встряхнуло и аэро-бот начал снижаться кормой вперёд на дно каньона, в болото. Капитан сидит у меня на коленях, сматывая продёрнутую вожжу.
Перехватывая вторую, выкрикивает он команды.
Движок завывает и начинает дымиться, Полковник со зверским лицом непонятным образом висит на растяжках руля. ("Как мой кот над унитазом", описывал он впоследствии свою позу). Кормой вниз мы погружаемся в каньон, плавно висим в неопределённости, вот-вот касаясь прозрачным рулевым плавником чахлых ракит. Затем какая-то сила мягко выбросила нас наверх, через край каньона, точно на восточную сторону "шахмат".
...........
12
Саму посадку мне вспомнить очень трудно. Что-то вроде тихой паники среди грузчиков в магазине хрустальных бокалов. - Медленные движения, нешуточная опасность, хрупкие и деликатные снасти нашего челна.

Мы стояли на твёрдом грунте. Секунда, две потрясённого молчания. Переход в новую среду, в новое качество, в закреплённый бентос. Началась беготня.

Деталей не помню... Кажется, старшина и Хинкс заводят поясные за валуны, вворачивают штопора, бросают в якорные мешки лопаты песка. Я помогаю капитану выбраться из ладьи-мешка, его поражённая рука совершенно нечувствительна и он не может ею управляться. Вот тут и началась бешеная стрельба, смысла которой я совершенно не мог понять.

[Примечание Полковника ]
Делает честь гражданскому писателю, что он даже не пытается описывать боевое столкновение. Так заметно лучше. Разобраться в скоротечных событиях боя нелегко и специалисту, пользующемуся показаниями нескольких наблюдателей.

Впоследствии мы заказали художественное описание этих событий профессиональному баталисту, имеющему большой опыт сообразования с требованиями военной цензуры.
Импрессионистическая манера Доктора тем более верна, что редко кому удаётся сохранять самообладание и холодную наблюдательность под обстрелом.

Воздух над головой пронизывают и рассекают стальные смертоносные прутья, специально предназначенные калечить или убивать - один военный травматолог выразился так: "в момент выстрела из современного стрелкового оружия в воздухе на мгновение возникает как-бы луч поражения". Другой писатель сказал: "Перестрелка - не игра; это вы понимаете, как только противник сделала/сделал в вашу сторону первый выстрел".
[ заканчивается примечание Полковника]

Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006


примечания
*ref1 - Ырамбаг (Ирамбаг) - сказочный сад изумительной красоты. Дорогу к нему знает древний старец в городе Хотин (Б.У.Азибаева)

*ref2 - 40 микрон - толщина тонкой газовой оболочки эвако-бота, 40 часов - гарантийный срок эксплуатации бота.

*ref3 - "It was a miracle of rare device
A sunny pleasure-dome with caves of ice!" - эти слова из поэмы были перенесены на архитектурный проект

*ref4 - Советский учёный Пантов впервые научно обосновал, что при пилотировании "тонущего", статически неуравновешенного Т-аппарата, предпочтительно задать большой дифферент и форсировать основной (соосный) маршевый движитель. Манёвр весьма опасен.


Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 
[конец Главы 308]

*********************
Книга 3. Фрагмент 9_1. Дневник Полковника.
Воскресенье, 30 сентября 2035
 
[Описание боевого знамени Красвоенвоздух]
Флаг красный, с гюйсом в крыже. На поле - традиционный в русском воздухоплавании якорь (символ надежды) с двумя лебедиными крыльями у штока. Под гюйсом на боевом знамени золотой нитью вышиты слова "За нашу советскую Родину!". На другой стороне знамени - номер тропосферного катера {дирижабля).
[конец описания]

"- Разместить во всех узлах связи медийный баннер дирижабля В-12!" Капитан Рощин отдал этот приказ, как только офицеры "Гадитаны" оказались в подземном форте.
Напомним давнюю историю. Дирижабли СССР "Победа" и "В-12" успешно выполнили в 1945-46 гг. разминирование бухты Севастополь. В 1947 г. "В-12" перебазирован на Дальний Восток, в 1948 г. утерян при неустановленных обстоятельствах
 
Историк: "Мы не можем осуждать Рощина за публикацию в Интернете фамильного флага. Разумеется, при этом произошло демаскирование"

[цитата выписанная Полковником]

"План похода [...] включает следующие мероприятия:
[...]
в. составление расписания приёма навигационной
информации, прогнозов погоды и факсимильных
аэро-метеорологических передач;
начало приёма информации - с учётом недопустимости
пропуска относительно полученных на корабле Извещений
люфт-навигантам..."

Наставление Штурман Дирижабля.
17.2 Составление плана подготовки к походу
[конец цитаты]
 
 
1
[Расконсервация...]

"- Расконсервация резервного комплекта связи выполнена. Контроль функционирования проведен!" - доложил радист-1 Хинкс.
Он терпеливо дожидался под дверью медпункта. Когда, наконец, Доктор закончил перевязку и капельное вливание, Хинкс вошёл.
Войдя, протянул капитану Рощину заполненные бланки развития систем погоды в полушарии.

За движениями Рощина, медленными, как во сне, бывалый радист-1 наблюдал без малейшего удивления. Слабой рукой бланки были приняты и разложены поверх пледа на коленях у полулежащего.

Хинкс козырнул и доложил: "Аппаратура функционирует нормально".
 
2
Этот момент, 14.00 (местное время) в воскресенье 30 сентября 2035 года, можно считать точкой начала работы на грунте навигационной группы дирижабля "Гадитана". Временное место базирования - подземный пункт управления базы Два Генерала.
(Служебный дневник начальника экспедиции, генерал-лейтенанта инженерной службы в отставке Р.К.)


P.S. Многие комментаторы считают полным безумием приказ Рощина №1 по пункту базирования "Подземный Форт".

"- Разместить во всех узлах связи медийный баннер дирижабля В-12!" -приказал Рощин радисту-1.

Перстень-микросхему с семейной реликвией Рощин носил - где бы то ни было. Это известно любому дирижабельному фрахтману на грунте. Даже самому мелкому.
 
3
Комментарий Доктора:

"- Нас с этим нашим поднятым красным флагом видно на всех компьютерах в сегменте! Вы понимаете - в целом сегменте, одна двадцатая поверхности глобуса... На всех компах, имеющих шароварный плагин AIRSHIP_FREIGHT. Что это у Рощина за романтические бредни!" - Полковник едва сдерживал негодование. - "Теперь любая б..., б..., барышня-менеджер в Дирижабль-пароходстве может локализовать нас в Интернете с точностью до одного узла", - Полковник пожевал губами. Усилием воли он взял себя в руки. Добавил сухо, усталым голосом -

"... Боевые поисковые машины - с точностью плюс-минус один метр".

Не вы ли, г-н Полковник вечно бубнили в походе, что капитан Рощин - само воплощение анти-романтизма, эдакая ходячая инструкция по тропосферно-ходовому делу, засушенный устав в кителе?

Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006


благодарность
Автор выражает благодарность тем лицам и той организации, которые любезно и дружелюбно предоставили материал "Флаги воздухоплавателей"
 
References

В. Марухно и Л. Шугалей. ИСТОРИЯ Флагов Воздухоплавателей [в России , XX век]. рубрика "Наши истоки", Воздухоплаватель, 2004 г. http://www.akimov2035.narod.ru/about/flags_ru.html


Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 

*********************
Книга 3. Глава 9. Подземный Форт.
Вс, 30 сентября 2035 г.
Доктор продолжает рассказ о высадке на грунт.

 
Примечание: Использованы только материалы открытой печати
 

1
Обстрел продолжался. С разных сторон в нас стреляли из винтовок, несколько раз отзвучала пулемётная очередь. Мы вбежали под защиту огромных причудливых камней. Как и обещал Полковник, здесь оказался вход в пещеры (Точнее, один из входов, как мы впоследствии узнали). Вначале мне показалось, что перед нами, внутри естественного каменного ограждения - просто углубление, осевшее место. На дне "котла" росла трава и кустарники.

Вообразите, мы стояли как раз на каменном козырьке, и вход в подземелье был у наших ног, обозначенный обветшавшими разноцветными лоскутками-приношениями, навязанными на ветки куста. Интересно, когда в последний раз здесь были люди?
Полковник появился неожиданно - там, внизу, вынырнув из-под веток. "Древние пароли срабатывают!" радостно сообщил он, делая приглашающий знак нам, стоящим наверху. - "Местный старина Симсим их всё ещё помнит!" В руках у Полковника висел букетиком жгут разноцветных проводов, подсоединённых к палм-компу.

Первые тоннели пещеры и небольшой зал имели вид совершенно первозданный. Края камней у входа блестят, как полированные и, вероятно, помнят прикосновения рук людей глубокой древности. Не одна тысяча лет потребовалась на эту полировку. В полусферическом полке зала полумрак пробивало светлое отверстие - там узкий канал, наподобие дымохода. Я касаюсь рукой низкого потолка и действительно вижу следы копоти. Сколько раз здесь горели костры, факелы, плошки?
 
2
Вслед за Полковником мы ныряем в узкий ход, который, извиваясь, уводит нас из зала - наклонно вниз. Сколько метров - двадцать, тридцать? Трудно сказать. Мы бежали в темноте, придерживаясь за стену, согнувшись, с трудом протискивая рюкзаки. В тупике на глинистом полу наши ноги начали скользить и мы падали друг на друга, довольно потешно. Кажется, это западня.

"- Теперь вернуться назад!" - сказал Полковник, и, подчиняясь ему, мы начали забираться на ощупь, по одному, в узкое каменное отверстие. За поворотом, в боковом коридорчике, нас ждала приоткрытая металлическая дверь. Откуда-то снизу шёл мягкий дневной свет, и воздух был свежий, лишённый подвальной сырости. Полковник вошёл последним.

Дверь щёлкнула; затем было слышно, как срабатывают, запираясь, один за другим, замки-автоматы.
"- Ну вот. Сейчас пройдём тамбур и - налево, в библиотеку. Там и позавтракаем" - сказал Полковник.
Меня неприятно поразила - даже озаботила, как врача - его уверенность, больше похожая на самонадеянность. Это, пожалуй, блеф. Или бред? Наверное, он нас разыгрывает !

3
Я сказал: "Полковник, мы же впервые в этом месте, в таинственном и загадочном подземелье".
"- Разве что для вас, доктор", - отвечал Полковник со вздохом, - "здесь, в секретном подземелье, может быть что-то загадочное. Хотя вам тоже полагалось изучать на военной кафедре. А для меня это... Дом родной, пожалуй.

Полковник продолжил. Он мягко улыбался, вспоминая былые годы...
"- Сколько месяцев прожито в этих коробках! Поверьте мне, все они абсолютно одинаковы. Армия и флот - это порядок и устав. Вот спросите Капитана, он подтвердит. На всех кораблях мира, начиная с эпохи финикийцев, по тревоге матросы бегут на ют по правому, а на бак - по левому борту". - Я оглянулся на Рощина, тот нехотя кивнул.

"- Устройство подземного убежища таково: имеется фильтро-вентиляционный агрегат, внутри устроены пункты управления, медпункты, госпитали. Внутренние помещения делятся на основные и вспомогательные. Защищённые входы в количестве не менее двух располагаются с противоположных сторон, а также оборудуются аварийные выходы..." - голос Полковника вышел на привычный ровный лекторский разгон.
"-... И защищённая дизельная электроустановка", - в наступившей паузе автоматически произнёс Старшина.
До этого он беззвучно шевелил губами, привычно повторяя за Полковником МАТЕРИАЛ ЗАНЯТИЯ.
 
4
Мои спутники рассаживались на нарах отсека привычно и безмолвно. - Личное оружие поставлено в пирамиду, заплечный мешок - на полку.
"- Где перевязочная?" - спросил я без всякой надобности. Три руки сделали жест в одну и ту же сторону. А, впрочем, я и сам знал старинной памятью - по коридору и направо, между отсеками охраны и пунктом управления.

Примерно через час, израсходовав изрядное количество ваты, я закончил оттирать хромированные поверхности и стёкла. Загадочный тонкий налёт (думаю, это какой-то грибок) покрывал все предметы в медпункте. Я смог произнести: "Капитан, пожалуйста на перевязку!"

Прошло ещё несколько часов, и в нашем подземном гарнизоне уже установилась видимость нормальной походной жизни. Капитан, к моей радости, согласился не только на перевязку, но и на проведение полного курса лечения. После капельницы и нескольких инъекций он вновь одет в сюртук, принял доклад Хинкса и работает над сводками. Хинкс дожидался моей команды под дверью медпунка. В его представлении ничего нет важнее и радостнее - войти, протянуть заполненные бланки и козырнуть: "- Своевременное получение метеосводок и Извещений навигантам налажено, сэр! Напряжение бортсети стабильное и местные каскады наружного усиления работают нормально. Установка штатной аппаратуры "Гадитаны" на внутренние контуры проведена!"
Могу только догадываться, что кроется за улыбкой-гримасой на бледном лице Рощина.

5
Его наполовину парализованные губы что-то шепчут. Думаю, это песенка "всё хорошо, прекрасная маркиза". Её любит тихонько напевать себе под нос один мой коллега-хирург. Именно и исключительно - во время операций по поводу разлитого гнойного перитонита.

Ленинградская школа, пятидесятых годов прошлого века - я имею в виду хирургию. Тот врач показывал нам забытую хирургическую технику - широкий разрез, дренирование брюшной полости из четырёх точек толстыми перчаточно-трубочными дренажами.

Капитан Рощин сказал:
"- Благодарю вас, Хинкс. Продолжайте мониторинг".
"- Есть, сэр! Кофе?"
Ответом ему был жест - to your duties!

Вероятно, Рощин предчувствует повторение приступа судорог, и хочет остаться один. Я пододвигаю ближе к нему поднос с таблетками, проверяю, удобно ли лежит пульт дистанционного управления, и выхожу.
Заглядываю в библиотеку. Нужно доложить Полковнику, что у меня свободное время и я отправляюсь в "дозорную башню" подсменить Старшину.

"- А я вот уже приступил к архивной работе", - радостно сообщаем наш начальник экспедиции, поднимая своё румяное лицо от стола, нагруженного папками и застланного картой.

6
"- Сколько часов нужно потратить, чтобы разыскать личное дело Манхейма в этих сорока двух шкафах документов?" - спрашивает Полковник риторически. - "Вдобавок - просто глаза разбегаются от тех богатств, которые здесь собраны! Я, как видите, разрываюсь на части между служебным долгом и нашим с вами любимым OTIVM!"

Полковник откинулся в кресле и сделал мне жест гостеприимного хозяина. - "Стоит полюбоваться, - сказал он, неотрывно глядя на меня сияющими глазами, - одна эта карта чего стоит! Конечно, не знаменитая Каталонская карта, но подлинник! Одна из тех точных тригонометрических карт Западного края, которые составили для китайского правительства отцы-иезуиты в XVII веке". - Его рука указывала на ближнюю стену, где в промежутке между книжными шкафами, на стене красовалась застеклённая резная рама с тусклой позолотой.

Дальше было много сказано о картах Азии вообще, и о Каталонской карте в частности, о тех ныне исчезнувших городах, которые показаны на этой карте в радиусе каких-нибудь двадцати километров (я всё не могу привыкнуть к принятым у люфтманов милям) от нашей дирижабельной гавани.

В подтверждение истории мёртвых городов и древних караванных дорог, рука лектора указала в дальний, теряющийся в полумраке, угол зала. "Вот они, те самые статуи Козы-Корпеш и Баян-Сулу, которые были увезены отсюда в Берлинский музей то ли в 1870, то ли в 1880 году. Эти доисламские изваяния степи возвращены сюда, в родные места, в 1952 году благодаря хлопотам генерала Латышева, начальника полигона".

"Нужно ли говорить", - добавил Полковник комментарий на собственную речь - "что власть генерала после испытания первых боеголовок и успешного старта баллистических ракет была велика, безмерно велика. На любое его чудачество смотрели сквозь пальцы. МГБ разыскало в Германии статуи, изъяло и доставило сюда".

7
Я наблюдал за Полковником. Что сказать об этом неисправимом человеке? Он счастлив. Западня, в которую нас привёл "фарватер[*ref1] двенадцати измерений", этот шестой, почти никому не известный полигон (совсем не то имя, из четырёх или пяти мест, известных каждому историку ядерной программы СССР, которые вертятся сейчас у вас на языке, читатель...). И престарелый мальчуган, как верно называли его наши харьковские тётушки, готов сидеть в этом погребе месяцами. Он будет питаться лиофилизированными армейскими пайками сорокалетней давности. Всё для него нипочём, по сравнению с удовольствием читать архивы полигона Два Генерала, переименованного контрабандистами XXI века в Мёртвую Гавань...

Впоследствии мне не раз пришлось выслушивать от Полковника истории этой пограничной страны. Некоторые из них дышали древней тайной, некоторые были просто забавным старинным анекдотом. В некоторых таилась человеческая судьба и драма. Вот и сейчас, кажется, он собирался начать рассказ о генерал-губернаторе, при котором состоял двадцатилетний корнет-султан, офицер Генштаба, будущий дипломат и разведчик Кашгарии...

Вот-вот в нашей истории готов был появиться юноша с тонкими ручками и лицом безрумяным, как он сам о себе писал.- Вместо этого резко, беззастенчиво, неуместно зазвонил телефон.

8
В полном изумлении я смотрел на аппарат, испускающий пронзительные сигналы. Настоящее вторжение - неизвестно откуда - в наш замкнутый подземный мирок. Полковник же, ничуть не удивлённый, деловито поёрзал в кресле, надел очки, несколько секунд смотрел на низенький столик с телефонами, и, наконец, поднял трубку.

"Слушаю вас, мисс Каэйлия! Мы с доктором только что обсуждали местную поэтическую легенду. О любви прекрасной Баян-Сулу к золотоволосому Козу-Корпеш. Действие этой замечательной легенды происходило неподалёку от нашей гавани" - Полковник смотрел поверх моей головы в глубину зала, на смутные контуры старинных изваяний. "- Ах, вам хорошо знакома эта легенда?"
...............
Недолгий разговор Полковник закончил такими словами в трубку: "- Весь экипаж может продолжать пока увольнение. Археолог Штерчи нужен мне для проведения архивных работ и должен прибыть сюда ко мне завтра утром. Это всё". Он положил трубку и несколько секунд смотрел в пространство перед собой.
"- Ну что ж, Доктор, до переговоров остаётся три часа. Заступайте на дежурство в башню. Желаю вам тишины, пустоты и безлюдья. Я вас сменяю в двадцать два ноль-ноль".
"- Чего они хотят?"
"- Какая разница? Основное для меня - формат телевизионной конференции пятого октября, когда мы будем извлекать находку в прямом эфире на Евровидение. Остальное - шум, пустые разговоры, заговаривание зубов".
...........

9
"Дозорной башней" Старшина назвал небольшую цилиндрическую комнату. За проведенные в дозоре два часа он успел наглядеться в смотровые щели. Эта бетонная камера расположена в юго-восточном углу подземного убежища.

Старшина посвящает сейчас меня в свои догадки, откуда вероятней всего ожидать опасностей в этом огромном подземном зале, простирающемся там, за бетонной стеной. Строители восемьдесят лет назад пощадили причудливые колонны сталактитов, ряды которых разгораживают пещеру. Тускло освещённые, удалённые метров на пятьдесят от нашей "башни" они, кажется, пребывают в медленном, малозаметном движении. Я объясняю это себе игрой бликов от поверхности какого-нибудь озерца.
Внимательно гляжу в глаза Старшины. Как врач экспедиции, пытаюсь понять, что же ему мерещилось.

Ожидаю, не промелькнёт ли намёк - в промежутке между сухими техническими подробностями "сдал-принял". Вот здесь рубильник прожектора - Вот телефон связи - Вот уши - Вот пульт сигнализации - Здесь сливная труба для надобностей...

Намёка нет. Он отводит глаза, мы спускаемся с помоста, я запираю за ним дверь и остаюсь один.
........

Не знаю, как бы я выдержал полных два часа мрачных раздумий о судьбе экспедиции. Разумеется, именно мрачным мыслям я предавался, вслушиваясь в эхо капель, резонирующее внутри огромного пещерного зала.
К счастью, позвонил Полковник. Он сообщил по телефону: загадочным образом в нашем форте только что, в двадцать один ноль-семь, появился его племянник, наш безалаберный Юнга, пребывавший в самовольной отлучке трое суток.
 

Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006


Примечания

*ref1 - Применительно к тропосферно-ходовому делу точнее будет сказать Фарлюфт (Fahr-Luft) а не фарватер (Fahr-Wasser) (прим.Полк.)


литература

Укрытие. Большая медицинская энциклопедия

В далёкой гавани. Худлит, М., 1959



Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.

[конец Главы 9]

*********************
Книга 3. Глава 10. Сверлёные Горы.
Воскресенье, 30 сентября, полдень
Третий день в горах / Рассказывает Юнга.

1
Метеоролог торопил мёня, и я не успел спросонья даже толком осмотретъся в его зимовье. Осталось лишь смутное воспоминание о невообразимом смешении стилей и жанров. Темный деревянный сруб русской топорной работы, с паклей, торчащей из щелей между брёвнами, изнутри был увешан пурпурными ворсистыми коврами афганской работы. В полумраке светились полдюжины экранов, а в углу на этажерке, среди фарфоровых пиал и чайников, отблескивала золотом статуэтка Будды.
 
Конечно, я проспал всё утро, как убитый. Это была моя вторая ночёвка на твёрдом грунте. Метеоролог уже давно маленькими шагами семенил по зимовью, выходил надолго по каким-то своим делам. От него-то, проснувшись наконец (более или менее), я узнал о событиях на якорной стоянке. О том, что со спины дирижабль-шхуны на рассвете поднялся эвако-бот и ушёл по каньону в направлении Ырамбага, и там, на траверзе стал на грунт в районе Каменных Башен. О последовавшей перестрелке, разумеется, я также узнал лишь из рассказа Метеоролога. Приведенная во вставной главе сцена, где мы вдвоём через бинокли будто бы наблюдаем за высадкой пяти и стрельбой - выдумка сценариста.
............
 
2
Мы приблизились к основанию базальтовых скал. Наконец и мои глаза тоже начали различать сетчатую чашку старинной РЛС, взгромождённую высоко на плече горного пика. Тропа, петляя среди валунов и подушек арчи, ведет нас к низкому скальному "лбу"; где-то здесь, как я понял из рассказа, была в старину позиция зенитчиков. Мы ныряем в незаметную расщелину м оказываемся на небольшой площадке, окаймлённой вертикально стоящими каменными стенами, высотой пять-шесть метров.

" - Вот они, сверлёные горы", - говорит Метеоролог. - "Так наши казахи в старину называли царёвы каторжные работы. Закатает тебя суд и пойдёшь через сверлёные горы"- со вкусом выговорил он поговорку.

То ли из карманов пиджака, то ли из кожаного пояса-кошеля он извлёк связку тяжёлых стержневых ключей; отвёл в сторону мягкие хвойные ветки и снял пластиковый щит, отформованный "под камень". Хорошо смазанные петли почти не скрипели. Красная тяжёлая бронированная створка раскрылась, и мы приготовились спускаться в гулкую сырую темноту. Он остановил меня:
"- Вот здесь светло, посидим!" - сказал он, приглашая жестом. Мы устроились на "пороге", в узком месте между камнями. От наших ног тропа спускалась наподобие лестницы. Ниже была старая колёсная дорога.

3
 "- Здесь было много людей из Сибири, из России, из Германии", - сказал мой проводник, указывая рукой на посадки леса вдоль дороги. Сосны и береза наклонены к перевалу, будто указывают к нему дорогу. Не доходя до обрыва, тянется разрушенная невысокая стена, сложенная из дикого камня. За обрывом - граница, чужая земля. Оттуда издавна бежали ссыльные на эту сторону.

"Мой поводырь, начальник горы, обменивает на еду какие-то военные мелочи" - сообразил я - "только он один умеет извлекать их из лабиринта подземного города. Он - образованный человек, и ему не к лицу добывать пищу своим трудом. Местные жители, наверное, считают его сошедшим с ума начальником охраны объекта".

У каменной стены высился столб со щитом.

Опасная зона!
Выпас скота, сенокошение,
сбор грибов и ягод - ЗАПРЕЩЕНЫ! -

прочёл я надпись.


" -- Скажи господину Доктору, что в этих диких горах живет человек..."- он замолчал, подыскивая слова - "несчастный больной человек". Метеоролог-Исебчи сидит на камне и собирается с мыслями. Рука ищет что-то во внутреннем кармане истёртого, заплатанного на локтях френча. Халат он повесил на какой-то известный ему крючок внутри ожидающего нас камённого вестибюля. Я обратил внимание, как аккуратно, на швейной машинке, пришиты заплаты.

Наконец, он высвободил, извлёк то, без чего не мог продолжать - носовой платок и очки. "- Это такой человек, скажешь ты, темный, малообразованный человек, всего лишь дирижабельный техник. Этот тёмный человек, оказавшись узником гор, много думал. О своей грешной жизни, об истории этих гор..."
Он вытирал платком слезящиеся глаза и опять одевал очки. Руки перебирают пачку истертых карточек, извлечённую из френча, и работа рук идёт так же медленно, возвращаясь и повторяясь, как течёт спотыкающаяся речь удивительного человека.

4
 "- Этот раскаявшийся размышлял о прошлом и разыскивал. Читал, размышлял и разыскивал" - Метеоролог поднял глаза, смотрит на меня; вот его слабая надежда, тонкая ниточка.

Он настаивает: "- Понимаешь? Особенно запомни эти слова - размышлял и разыскивал". Перетасовка карточек закончена, и длинный палец, как зажим, защелкнулся на бумажках. Что-то важное, козырная карта - он не позволит мне подглядывать. Поверх заветной находки лежит, прижатая почерневшим от загара и въевшейся машинной смазки пальцем, бумажка-прикрытие. Это какая-то ведомость "выдал-принял", заполненная чернилами. "Патроны - 7 шт".

Медленно он вытаскивает карточку, исписанную знакомым шрифтом-рустикой, с червлёными инициалами стихов

[фотография списка. Эпиграмма в переводе Петровского]

"Это озеро - рыб приют священных,
Что привыкли к хозяину и лижут
Руку, коей на свете нет сильнее
Каково: имена они все носят"
[конец перевода]

 "- Ты ещё не видел моё озеро, Ядыр-куль", - говорит метеоролог-Исебчи. -"У меня там живут карпы - огромные, точно такие, как были в Байях в Домициановом пруду", - с этими словами Метеоролог протягивает мне карточку, и я понимаю, какая это ценность.
........................

Как потом оказалось, дорога через сверлёные горы была неожиданно длинной. Хорошо, что Метеоролог устроил нам передышку на пороге. И не зря мы перекусили горским припасом - жирные пончики*[ref1], сыр, лепёшки, кумыс.

5
В гулкой темноте пахло механической мастерской. Мы спускаемся по узкой металлической лесенке. Тонкий пруток-перильце не даёт оступиться в пустоту. В глубь тоннеля уходят рельсы. Их полированная поверхность тускло блеснула, когда Метеоролог ненадолго включил фонарик. Он выкатил дрезину.

Затем началось монотонное движение, от меня требовалось всего лишь поочередно тянуть и толкать тугую ручку, колёса гудели, и нехотя, в пол-уха, я слушал попутчика. Он старался выговорить мне весь запас собранных им сказок и легенд, наполнить туманом романтики ущелья и пещеры горной системы Зюнгорский Джокер.

Однако мои мысли заняты другими предметами. Образы недавнего давят тяжело, как сырое подземелье, высверленное каторжниками.
Всё, что касалось мисс Каэйли, стало непонятным для меня. Моё представление о мире и о людях, о должном и о допустимом - всё перемешалось... Я старался задвинуть её в самый дальний угол сознания. Под стук колёс и гул рельсов, гоню от себя образ неотразимой мисс боатсвейн.

"Думайте Юнга, как там наши" -- говорю я себе, чтобы отвлечься. Утренний рассказ Метеоролога о высадке начинался с картинок светящегося в ладони дисплея хенд-хэлд. Откуда у Метеоролога эти изображение? Что за таинственный перехват? На экранчике палм-компа, повинуясь указке морщинистого пальца, прокручивалась съёмка. Кают-компания Гадитаны видна откуда-то из-под потолка. Доктор, сидя на диване, увлечённо чертит что-то в блокноте. Голос слышится чётко, будто Доктор говорит в микрофон бортсвязи... Как странно...

6
А говорит он вот что:
 "- Можно эвакуироватъ Капитана через воронье гнездо." - говорит Доктор - "Возьму на себя смелость... Конечно, это несколько фантастическое предложение. Но если бы налить газом резервный мешок и зацепить Капитана..." Полковник, сидящий напротив, молчит несколько секунд и затем отвечает: "- Мы все покинем шхуну таким путём!"

Метеоролог щёлкнул по кнопкам, сказав "Дальше не интересно". Картинка и диалог были прокручены ещё раз, покуда я не разобрал смысл сказанного. Таинственный казах сказал: "- Вашу экспедицию отслеживает крупная сыскная фирма. Или же - государственная контора... А ты говоришь, дама-боатсвейн бунтует механиков. Нет, здесь всё совсем не так просто, как ты думаешь!"

И дальше он говорил что-то техническое. Вплетал всё время "баггинг девайс", называл фирмы, модели и цены.


Движение по туннелю закончилось. Мы были по-прежнему в темноте. Метеоролог за руку повел меня, фонарик зажёгся ненадолго, короткий трап вёл наверх. Лязгнули запоры, раскрылся люк и мы оказались в небольшой пещере, освещённой дневным светом через стрелковую амбразуру. Когда глаза перестали болеть, мы вышли на наружную площадку - отсюда и наблюдал Метеоролог события в Мёртвой Гавани. Отсюда, с высоты северного склона, всё было как на ладони. Гавань-чаша среди горных складок. Ошвартованная на тросовых якорях "Гадитана". Вдали - Красные ворота, ещё дальше - Ырамбаг, затем сопки...

7
Судьба моих товарищей по экспедиции, вот о чём я думал. Отсутствие моё было неизбежным, оправдывался я в собственных глазах... Право же, единственная польза, которую могу принести - найти ключ к развязке на стороне, вырвавшись через запретную линию, очерченную маршрутом и сюжетом. И всё же, я здесь, они там ...
Что это за злая воля, которая расколола экипаж? Так мои мысли неизбежно обращались к мисс Каэйлии, к сцене у ручья. Я почти боготворил её, все последние три месяца, начиная с того памятного вечера, когда впервые оказался в гостинице-пансионе "Красный манометр".

Как объяснить себе ужасную жестокость, безжалостный эгоизм, чудовищное коварство - такой набор эпитетов сыпал я на её голову.
" - Ты совсем не слушаешь меня? - донёсся, наконец, до моего сознания вопрос, заданный дважды или трижды, - "Я тебе рассказываю, вашего матроса отвязали - еще вчера".
Затем последовало новое путешествие по укреплённой горе[ref2]. Ходы сообщения представляли собой скальные ступени и выемки, перекрытыё, бетонными коробами. Идти приходилось почти всё время пригнувшись; временами мы ныряли в стальные трубы, диаметром не больше, чем шахта-ход на нашей Гадитане.

8
Казах-метеоролог пробирался по этим норам с ловкостью, которая бы сделала честь любому воздушнику, подводнику или танкисту. Несмотря на выучку Риггера, я едва поспевал за ним. - Здесь взяться руками за перекладину...- Здесь лечь на спину и ногами вперёд...- Здесь трап... - здесь бобслей...

Я чувствовал, ещё немного - и начну выбиваться из заданного им темпа. Вдруг мы остановились. Опять "танковый люк". Дневной свет. Обогнув валун, выходим на лужайку. Слева, вровень с нашей террасой, отделённый ущельем, виднелся триангуляционный знак. Там была ложбина, моя первая лёжка на грунте, позавчерашний день. Я догадался - если по лужайке пройти немного вперёд, к краю террасы, где-то близко окажется спина Гадитаны.

 Я посмотрел на часы-альтиметр. За восемь минут мы спустились почти на шестьсот метров, и уровень "Гадитаны" был ниже нас метров на двести, не больше. Приученный к осторожности, я оглянулся. Метеоролог издали, от сосновой рощицы, делал мне рукой приглашающие знаки.

Откуда же было знать... Хранящийся здесь, в дощатом сарае под тенью высоких сосен, перепончатый дельтаплан К-1, архаичен как птеродактиль. Как потом оказалось, он сыграет такую важную роль в судьбе экспедиции и нашей шхуны...

9
 Метеоролог-затворник настоял, чтобы я помог ему вынести дельтаплан на поляну. Я не скрывал скуки.
Он всё показывает мне перепончатый парус с росписью "За ВДВ", предмет своей гордости. Я вообразил, как Исебчи летает на нём через пограничное ущелье к своей СКВО, по-здешнему АЯЧ.

Битые полчаса он рассказывает о тонкостях пилотирования, и о своём изобретении, "изюминке" в раскрое купола. "Попробуй, какой лёгкий!"- кивнул он, подавая аппарат мне на плечи.

Ну сколько можно? Порядком мне уже надоел мой гостеприимный МАРУУН.
" - Надо спешить, твои друзья ждут новостей!" - неожиданно Метеоролог вновь торопит меня. Двери сарая заперты и подперты бревном. Люк, шахта вниз, ещё одна рельсовая дорога, опять дрезина. Там, наверху, мы прорезали вершину горы за какие-то минут пятнадцать.
По нижнему тоннелю мы едем заметно дольше.

Нижний тоннель, объяснил Метеоролог, тянется на семь километров, до самых передовых сопок. Дважды из узкой трубы мы выскакивали в гулкие пустоты, и по звуку эхо я догадывался, что мы пересекаем громадные залы подземного города.
.....
Конечная остановка. "Пустой Глаз", наблюдательная позиция на краю пустыни. Мы поднялись на самый верх бетонной башни, врезанной в плоскую гору посреди мелкосопочника. Из амбразуры открывается бездонная бледно-голубая панорама. Тотчас за линией низких плоских холмиков на север тянется бесконечная пустыня.

10
 "- У каждого местного жителя есть карта с подробным обозначением минных полей, снятая Mine-seeker'ом", - сказал Метеоролог. - А тебе очень советую запомнить, что тропа, ведущая к этой башне вот оттуда, от холмов Чёрный Ветер*[ref3], начинается возле мазара..."

Он продолжает. Говорит, указывая то здесь, то там. Я направляю, повинуясь ему, бинокль. Маленькие прутики намечали тропу. Она извивалась от кочки к кочке, зигзагами, между песчаными намётами, огибая начинённые смертью безобидные островки сухой травы, которые станут могилой любому, незнакомому с этими гиблыми местами.

Скажите, зачем же нужно так подробно изучать дорогу, ведущую СНАРУЖИ ВНУТРЬ? Со свободы - внутрь ограждённого колючей проволокой райского уголка, где бродят тени узников? Вспомнились рассказы мисс Каэйлии о несчастных и проклятых, о невинных и прожженных...- Как они пытались выбраться отсюда. Смерть ждала в пустыне и тех и других.

" - Посмотри еще раз. От мазара?" - и он ждет ответа, как учитель.
" - От мазара направо, курсом на старые доты".
" - А возле тугая куда, направо или налево?" Его хитрость напоминает мне педагогические уловки Гайдропа, я отвечаю со смехом:
" - Ты же сам сказал, что к тугаю ни за что не доходить, остановиться возлё сухого колодца".
" - Правильно, молодец, сразу между колодцем и тугаем - ловушка!"

11
Мы снова катим по рельсам. Куда на этот раз? Далеко ли? Оказалось - близко. На короткое время фонарик осветил нишу в стене трубы.

Дверь, кодовый замок.

Сидя на дрезине, мы шептались несколько минут, затем он вложил мне в руку ключ, провёл в темноте, втолкнул в дверь. Моя протянутая рука ощутила сухую древесину. Под нажатием створка повернулась, и я услышал знакомые голоса.
 
Copyright (c) А.Б.Акимов, 2006


примечания
[1] - баурсак
[2] - Напрасно, напрасно потешался корнет-султан над идеей Его Высокопревосходительства [г.г.Гасфорда] о возведении "инженерной заградительной горы" ! (прим. Штерчи)
[3] - Джельды-Кара
 
литература

Литературное наследие Ч.Ч.Валиханова
 
Обручев. Золотоискатели в пустыне.

Fiction ! Все действующие лица, имена, события, а также географические наименования - выдуманы автором. Совпадения с реальными лицами, фактами, географическими объектами носят чисто случайный характер.
 
[Конец Главы 310]

(продолжение следует)