Вспышка

Он был тихим и мирным, оттого незаметным. Причем, незаметным - в хорошем смысле, без намеков на ненужность. О нем вы бы не услышали, что он устроил погром на пьяную голову в баре за углом, или что у него очередная девушка лучше прежней или… Впрочем, и «или» здесь не наблюдалось.
Хороший мужчина – дом, семья, работа. Воскресный футбол с сыном. Рыболовные снасти в чулане. Не бурные, но и не редкие встречи с друзьями. И домой не за полночь, чтоб жена не заскучала.
Была среда. Он сидел в баре и пил. Один. Может, и не стоило этого делать в баре за углом, но так было привычнее.
- Явно не празднуешь, а заливаешь, - развязно, но дружелюбно, бросил бармен. Изливание чужой души не всегда в радость, но и им порой бывает скучно, особенно в среду в маленьком тихом баре за углом.
- Да, - многозначительно протянул мужчина.
- Душераздирающее происшествие?
- Скоре душещипательное прошлое, - криво улыбнулся мужчина, и залил слова алкоголем.
- Горло не пощипывает? Ты нем, как рыба? – улыбнулся бармен, наполняя мужчине очередной стакан.
- Нет, но никому не рассказывал.
- И мне не рассказывай! Намекай. Все полегче будет.
Полумрак. Два красных огонечка от сигарет и сизый дым, туманом. Нельзя было сказать, что он не хотел об этом поговорить. Хотел. Порой так хотел, что язык чесался, но однозначное «не с кем» определяло немоту.
- Тополиный пух полетел, - смело, но тихо начал мужчина, вкручивая бычок в дно пепельницы.
Бармен ничего еще не понял, но участливо кивнул.
- Ей пушинка в глаз попала. Я тогда на 99 ездил. Маршрут обычный с работы домой. Останавливаюсь на светофоре и вдруг… Бах – догнал меня кто-то.
Выхожу. Стоит микра. В ней девушка. Один глаз слезиться, сама напугана и тычет то на мою машину, то на глазки свои чудные, да, плечами пожимает, мол, не виновата я, но машину твои подкорректировала. И вместо того, чтоб кричать и ругаться, я ей пушинку из глаз вытаскивал, да, так и пропал в ее глазах.
О страховках тогда мало кто слышал. И гаи вызывать не стали. Она мне лишь бампер поцарапала – не сильно, у нее скол краски. Договорились в кафе посидеть. Я сажусь в свою машину, она в свою. Смотрю, машет, моя красавица, ручками, меня зовет, машина у нее не завелась. Выход в свет отменили, на трос микру и потащили к ее дому. Пока цеплял, отцеплял – вымазался, как черт. Предложила зайти к ней, руки вымыть. Согласился, конечно.
Пока руки мыл, кофе сварила. Разболтались. Оказалось, что она путешествовать любит, но сама еще очень плохо водит, так что приходиться ездить автобусом, либо поездом. А я забыл, когда последний раз за пределы МКАД выбирался, но вожу хорошо. Даже на рыбалку съездить давно не удавалось, то ремонт в квартире затеяли, то родственники жены нагрянули с визитом, на работе месяц налоговая проверяла. Не до отдыха.
Время за полночь, мне уходить не хочется, но надо. Поднялся. Она пошла проводить. До двери мы так и не дошли…
Уже через день гуляли по Невскому, в парке, что на набережной с кованной оградой. Эх, забыл, как называется!
- Летний сад.
- Да, - улыбнулся мужчина, не бармену, воспоминая. – Как дети, держались за ручку, целовались, прячась в листве. Нас мент арестовал, мы первоначально понять не могли, за что. Оказалось, проникли в сад, не заплатив. А кто знал? Где мы входили, забор только начинался и речушка какая-то в граните.
Вот страна непуганых идиотов. Нет бы штраф выписать, они план по задержанию делали. Пару часов нас продержали в отделении. Впрочем, встреча свободы была бурной. Еще больше сплотила нас и раззадорила на поиски приключений.
Потом был Владимир, Суздаль. Беленые крепостные стены. Блеск куполов на солнце. Она бегала с фотоаппаратом и от восхищении распахивала глаза, и без того большие и манящие, а я никак не мог налюбоваться ей.
Все золотое кольцо объехали.
- Все бросил и поехал?! – переспросил бармен, чуть плеснув и себе в бокал.
- Да. На работе отпуск взял… Жена? Одного звонка было достаточно. Еще в день аварии позвонил, сказал, что не приду ночевать, потом все объясню. Жена спросила, когда. Ответил, не знаю. Она сама все поняла.
- Умная женщина, - подметил бармен.
- Хм… Вернулся только в ноябре. Знаешь, как бывает, первоначально кажется, что любовь будет вечной, яркой и пламенной. Потом возвращаешься в Москву, на работу. Дом. Работа. Работа. Дом. Всплески радости все меньше. Рутины больше. И стало страшно, что все станет, как было. Но тогда зачем прежние жертвы?
… И сын стал сниться. Каждую ночь. Он протягивал ко мне руки и кричал: «Папа, ПАПА!». И я тянулся к нему, но никак не мог обнять… Она мне говорила, что я даже плакать во сне.
Вернулся к жене.
- А красавица?
- Я год потом подъезжал к ее окнам и часами сидел в заведенной машине, лишь бы ее силуэт в окне увидеть.
- Не заходил?
- Нет, - отрезал мужчина. – Не пустила бы.
- Хотел?
- Соврал, если б сказал, что нет. Но и смысла тоже не было… Пять лет прошло.
- Время лечит.
- Рубцует.
- Сейчас-то что?
- Тополиный пух полетел. Накатило!
- Пройдет… - добродушно резюмировал бармен.
- Точно…
- Иди-ка ты домой. Заждались небось?!
- Заждались, - эхом отозвался мужчина.
Он расплатился и вышел из двери бара за углом, словно, из воспоминаний.
И у него был дом, семья, работа, удочки в чулане, да, вспышка прошлого в белом пухе тополей.