Эротика

- Ребека, покажи титьки! - дразнили мальчишки, когда она выгуливала мопса. Собачка лаяла, а девушка шла дальше.
- Ребека, лягте, замрите, остановите мгновение! - говорили взрослые дяди, фотографируя ее за деньги. Их получали родители, а несовершеннолетняя Ребека жила своей жизнью.

Совсем не гордилась модель своим телосложением, лицом же была недовольна, становясь не в меру застенчивой, даже дикаркой. Говорили, что у нее необыкновенная тонкая, ровная, как будто прозрачная кожа. Девушка щипала себя и морщилась от ненависти. Вены голубыми ручейками лениво протекали под тонким льдом, как казалось живой кукле. Соседский мальчишка не верил, что Ребека такая, как все. Он называл ее русалкой и однажды укусил в предплечье, оставив огромный синяк. “Ну вот и посинела, вурдалачка!” - убежал, получив шипящее вслед “Гад!”.

С тех пор Ребека недоверчиво относилась ко всем людям. Ложась позировать в обнаженном виде, она представляла себя лесным чудищем. Кровь застывала в жилах, лицо немело, язык тяжелел, а взгляд костенел. Ребека ведьмела, прислушиваясь к чарам внутри себя.

- Она – сама музыка! Нет, пауза в исполнении Рихтера, - блеял художник. Он умолял позволить ему положить голову на грудь русалки, чтобы послушать биение сердца. Потом слюнявил соски девушки, Ребека брезгливо плескалась в ванной после сеансов.

- Невозможно оторвать глаз, как свежа, юна, я превращаюсь в мальчика! - ворковал продюсер, присутствовавший на пробах. От похоти, казалось, у него шевелятся уши, а глаза вращаются, как стрелки в игрушечном будильнике: “Тик-так!”

Ребекины каштановые волосы обрамляли лицо цвета созревающего персика, нежно-розового. Карие глаза и смуглое тело, тонкие запястья, изящные лодыжки, круглые чашечки колен, длинные голени и маленькие пятки, - вот вся Ребека. Любое белье, а также одежда,
шли ей, как истинной модели.

Девушка привыкла с детства, что ею восторгались. Сама она лишь смутно различала тех, кто поедал ее глазами. Ей все казалось, что она идет, как слепая, сквозь коридор людей, превращающихся от ее прикосновений в шары. Стоит только протянуть руку для рукопожатия, как шары откатываются.

Говорили, что она эротична в высшей степени. Ребека совсем не понимала – как это?
Хотя чувствовала, что такое, эта самая эротика.

Ну это когда всего лишь хочется коснуться ладонью лица, которое бы не ускользнуло, а оставалось рядом долго-долго. Когда всего лишь хочется склониться над челом спящего. Когда всего лишь хочется рассмотреть все линии, ворсинки, изгибы ресниц, складочки и неровности. Когда вдруг очень захочется, чтобы лицо приобрело черты. И обязательно говорить много с тем, кого разбудила! Говорить тихо, может, на ушко. И невероятно хочется дотронуться губами до уже обрисованных лба, глаз, носа, рта.

Никого Ребека не целовала так, как хочется!

- Кукла, очнись, а ну выходи из своей витрины, чего покажу! - однажды сказал тот мальчишка, который ее укусил. И Ребека из чувства мести сделала шаг навстречу. - Брось, детка, свои подиумы. Иди ко мне! - какая наглость, правда?
Девчонка задрала подол и спрыгнула с пьедестала прямо на руки хулигана.

Потом хулигану хотелось быть тем, чего касалась ее ладонь. И он склонялся пред девушкой, как ворсинки ковра от надавливания пружинящих стоп. Парень замирал, а она вытворяла себя, колдуя верхом. Она лишила его голоса, потому что сама кричала. И плакала не ведая боли...

Домой пришла разбитая, разлохмаченная, неопрятная.

- Какая ты сегодня грубая, ты, наверное, забыла принять ванну? - прошамкала маман, жуя котлету.
- Я? Я сегодня... Ой, мама, как же я ненавижу эротику!