Восточное помешательство

Восточное помешательство рухнуло на мои плечи. Ветер рушит все надежды. Тепло в моей комнате становится только к утру. Ночью же я остаюсь наедине с фантастически несгибаемой многолетним лечением шизоидной способностью чувствовать галлюцинации.
Так было в час ночи, когда я на какие-то секунды вдруг выпал из сознания и что-то во мне взорвалось. Я тут же отстранился от сладких, конечно же, губ девушки и, скрючившись, сел на кровати. Что это с тобой? Не знаю. Я уже и вправду стала бояться тебя. Ты – страшный человек. Да, я знаю. Мне что-то уже совсем не смешно.
Переключились на другую тему и по лестнице спускаемся, веселые, на ее этаж. Проводить ее – это мой мужской, прописанный в Коране долг. Завтра я перепишу Коран.
Я, шутя, убегаю. Она сообщает мне, что я забыл забрать кое-что. Я возвращаюсь на ее этаж. Театрально демонстрирую страсть. Я не люблю ее. Плотское, мужское во мне. Так, оказывается, и надо было с самого начала. Они не понимают по-другому.
Премилое существо. До завтра. «Я соскучилась» - с утра. А я уже не с ней.
Шелест чайных пакетиков на кухне вместо занятий. Я обсуждаю дела. Это приятно. Когда ты видел его только вчера, пробEгал с ним по важным делам весь день, потеряв голову к вечеру. И уже с утра рассказывать, что нового и интересного происходит в твоей жизни. Ничего не. Листаешь журнал. Удивляешься, почему не покупаешь такие же. Зебры-ракеты-фотографии.
Но нужно также запоминать все, что делают сейчас. Непонятная фраза, правда? Да, нет, ни о чем. Так.
Я никогда не пробовал наркотиков. Хотя родился и вырос среди них. Меня буквально окружали потенциальные наркоманы, я с ними общался до и после того, как они стали. Я знаю, как они делают свое зелье, свой золоторезерв, как они трясутся над ним, охраняют. Мне кажется, достаточно легко можно представить состояние (ощущения!) кайфующего. Такие, видимо, яркие ощущения я испытывал, когда мы в детстве баловались, перетягивая шею полотенцем и дыша по определенной технологии. Только ТАМ, наверное, все обострено до калейдоскопически стонущего предела, ТАМ совсем по-другому хочется жить, по-другому хочется (можется) умирать. Смерть для наркомана – счастье провидения. Счастье – умереть в 33 года, приблизившись к Нему. Они иногда подмигивает им с потолка, закрывая Собой и Своим божественным светом тихое мерцание Малой Медведицы. Они говорят с Ним «на ты», дружелюбно похлопывая Его по плечу. Потом вместе идут обдалбливаться. Каждого по-своему, но всех вместе сумасшедше тащит, всем небо открывает ляжки, всем солнце выцарапывает глаза. Но это приятно. Всё приятно.
Иногда я видел дым, который обволакивал, укрывая курившего от мирских бед этаким мешком с маленькими точечными прорезями для глаз, чтобы не совсем быть за чертой реальности. Им становилось легче думать, они говорили мягко и тепло, путая ругательства и числа. Курящие постепенно становились этакими безобидными добряками, которые даже могут извиниться, наступив тебе на ногу. Они срастаются с тобой спинами, когда вы стоите под августовским дырявым небом и когда не надо торопиться домой, потому что ночь уже. И спать неохота от выпитого чая.
Ты совершенно не грузишься от того, чтобы не попробовать случайно - из интереса - дыма, косячка, травки. Потому что они сильно не навязывают тебе свой кайф. Они же добряки. Они понимают тебя. Уважают твое мнение о том, что тебе это не надо. Вроде все пушисто и розово. Но иногда их мозги совсем пересыхают. Блин, существенный минус, думаешь ты. Слава богу, я не.
Вот и здесь, на ее этаже, кто-то постоял под августовским небом. Лестница не лижет твои ноги. Дверь скрипит. Шаг в комнату. Восточное помешательство еще здесь. Свет не бьет в глаза бесстыдством обличенных масок. Ты привык. Нет, я привык. Три года – это уже срок. Почему вы не попросите комнату ниже? Зачем? У вас же нет воды, да и ходить на ваш этаж… Нет, мне нравится наш этаж. Да, еще и.
Раздеваюсь неразмятыми руками. Она помешала мне заняться сбрасыванием мнимого жира. Откуда там?!! Плотское, мужское. Завтра все разъедутся по домам. Надо привести ее сюда. Все будет средненько. У меня теперь не бывает как раньше. Плюс-минус пять минут и все. Не могу понять, почему. Хотя, нет, это ведь еще раз доказывает, как сильна психология в половой сфере. Раньше было больше. За год все изменилось. Слава богу, я не. А то ведь у наркоманов еще хуже. Нет, я усугубляю. Скоро все наладится. Это лишь времени вопрос. Регулярности. Все восстанавливается.
Поддувает. Не особо ощущается, ведь мой этаж выше ее. У них вообще холодно. Я не могу спать с ней. Когда мы пытаемся спать вместе, мне всегда холодно. Я заметил даже, что немного позже, засыпая, я отворачиваюсь от нее. Мне как-то холодно. Удивительно, даже с девушкой, тем более, с такой, мне холодно. Психология, мать вашу! Хотя, это вопрос времени.
Я не могу быть с ней честным тогда она станет мне противна. Я не хочу обманывать ее. Но не замечаю, как она ненароком, невзначай засасывает меня в это приятное понятие нормальных отношений. Этого не должно быть по той простой причине, что я ненормальный. С детства чувствовал себя таким. Все больше убеждаюсь.
По каким-то дурацким принципам не могу кутить, пить, беспредельничать. Сам себя лишил этих первобытных удовольствий мужчины во мне. Другие могут, а я – нет. Я даже не могу бросить ее, хотя, если судить их принципами, надо было бросить сразу после того, как.
Спокойной ночи. И на спину. Завтра надо:… А многоточие после двоеточия. А надо ли?
Завтра все разъедутся и я приведу ее сюда. И буду восстанавливать регулярностью. К черту психологию, к черту наркотики. Давай, детка, станцуем рок-н-ролл. Это все, что нам поможет.


August 15.11.03