Леший. Глава 14

Леший
авантюрный роман



ГЛАВА 14

6 апреля 2003 года, воскресенье

После утреннего кофе по вновь заведённой традиции квартира Веры Павловны переставала быть жилой площадью и становилась офисом фирмы «Панацея». В соответствии с этим распорядком Марат Арнольдович вот уже восемь минут занимал свой стул в качестве генерального директора. Вероника убирала со стола оставшуюся после завтрака посуду. Должность заместителя директора не освобождала её от несения хозяйственных забот. Егор, назначенный после приёма на работу двух новых курьеров референтом директора, сидел по правую руку от шефа и следил невнимательным взглядом за тем, как Фукс вносил в амбарную книгу длинные колонки цифр.

Рабочий день Егора, в чьи обязанности входили закупка кассет, замена их упаковки и распределение готовой продукции между курьерами, начинался в девять часов. С восьми до девяти у директора был час приёма по личным вопросам. Поскольку у референта имелся личный вопрос, он сидел возле шефа, не зная как начать.

- Вас что-то беспокоит, Егор? – помог юноше Фукс. – Пожалуйста, говорите. Не бойтесь меня отвлечь. Я умею делать несколько дел одновременно – как Юлий Цезарь. Слышали о таком?

- Слышал.

- Великий был человек, но кончил отвратительно… Впрочем, давно это было. Так что вы хотели у меня спросить?

- Кхм, - неуверенно начал Егор, - я вот что подумал… Нет, бизнес у нас здорово пошёл. И не сказать, чтоб деньги со скрипом зарабатывались. Легко, в общем-то… Но всё равно не понятно, зачем надо было тратить такую огромную сумму на ремонт какой-то деревенской ментовки?

- Вот вы о чём, - улыбнулся Марат. – Думаете, я самодурствую?

- Нет, что вы!.. Но я не понимаю…

- И не мудрено. Чтобы понимать, нужно иметь в голове нечто большее, чем ощущения. Для понимания нужны знания, мой друг. А в вас я не наблюдаю стремления к самообразованию. В вашем возрасте необходимо учиться…

- Но мне некогда, - расстроено произнёс Егор. – Я всю неделю работал, вы же знаете. Когда мне ходить в лицей?

- Юноша, когда я говорю о самообразовании, то имею в виду понятие более широкое, чем тренировка сантехнических навыков в мастерских училища. Скажите, много ли вы читаете книг? Какую книгу вы прочли в последний раз? Наверно, «Гарри Поттера»?

- Ещё чего! – обиделся Мензуркин. – Буду я такую лабуду читать!

- Так какую же? – настаивал Фукс.

- Не помню, - недовольно буркнул референт.

- И не обижайтесь на меня, Егор. Я просто хочу сделать из вас человека. Вам надо больше читать, дружище. Чем вы занимаетесь по вечерам? Смотрите по ящику ток-шоу для дебилов? Или мечтаете о своей строптивой даме сердца? Поверьте мне на слово, такие занятия способны лишь довести человека до нервного срыва. Бросьте всё это, читайте книги. В библиотеке Веры Павловны огромное количество замечательных книг. Берите любую и читайте. Пройдёт время, и вы скажете мне «спасибо».

Егор молчал. Внутренний мир безнадёжно влюблённого лицеиста, взбудораженный жёсткой проповедью путешественника, возмущался и противостоял такому «наезду». Но спорить с наставником Мензуркин не мог, ибо не имел контраргументов. И это только подтверждало правоту Фукса. Интуитивно Егор понимал это, и злился на весь окружающий мир. На себя он злиться не мог, потому что испытывал к своей персоне любовь и жалость.

- Я вижу, что не убедил вас, - с сожалением произнёс Фукс, - и это меня не устраивает. Послушайте, я расскажу вам поучительную историю…

Марат откинулся на спинку кресла и вдохновенно поведал обещанную историю:

- Один американский служащий, прожив на свете двадцать шесть лет, вдруг ощутил себя настолько несчастным, что решил свести счёты с жизнью. Намерение, в сущности, совершенно безобидное для окружающих, и флаг бы ему в руки. Но на свою беду несчастный, как и вы, плохо учился в школе, что, в конце концов, сделало его мировым посмешищем. Дело было так. Проявив недюжинную фантазию, бедняга выпил для смелости стакан водки и проглотил упаковку таблеток нитроглицерина, после чего принялся стучаться животом о стену, с каждой новой попыткой увеличивая разбег. Дурик рассчитывал, что нитроглицерин сдетонирует в его брюхе и взорвётся со страшной силой…

- Какая ужасная смерть! – ужаснулся Мензуркин.

- Вы бы так не печалились, дорогой друг, о судьбе американского придурка, если бы как следует учили химию! – назидательно изрёк Фукс. – Впрочем, самоубийца, как я уже упоминал, тоже был двоечником. В противном случае он бы знал, что аптечный нитроглицерин абсолютно взрывобезопасен. А взрывчатым веществом является совсем другое вещество – тринитроглицерин, но он в аптеках не продаётся.

- Да? А я не знал, - удивился Егор. – И что же стало с тем парнем?

- Что стало? Об этом стоит рассказать. Американец набил внушительную гематому на пузе, но от этого не умер. Тогда он выпил ещё водки и, открыв газ, улёгся на диван. Через некоторое время он уснул, а спустя несколько часов проснулся со страшной головной болью. Отравиться насмерть ему не удалось. Природный газ легче атмосферного воздуха, и его избытки благополучно уходили через вентиляционную шахту. Пораскинув своими хилыми мозгами, парень решил, что если Господь Бог не позволяет ему уйти из жизни, то не стоит и продолжать пытаться наложить на себя руки. Значит, он ещё нужен кому-то в этом мире. Радуясь внезапному озарению, он решил закурить, чиркнул спичкой и взлетел на воздух вместе с квартирой.

- Как?

- Очень просто. Взрывоопасная концентрация природного газа в воздухе составляет не больше пятнадцати процентов. Именно столько газа он и напустил в квартиру. В общем, ничего особенного. Парню не нравилась его жизнь, и он умер. Добился-таки своего, да ещё и премию имени Чарльза Дарвина заработал.

- А это что за премия такая?

- Очень любопытная премия. Присуждается исключительно посмертно. Удостаиваются её индивидуумы, ушедшие из жизни самым глупым и нелепым образом. Обязательное условие: претендент должен уйти из жизни, не оставив потомства.

- Почему?

- Тем самым он избавляет человеческий род от своих дурацких генов, - объяснил Марат Арнольдович.

- Ага, дошло! – сообразил наконец Егор. – Это прикол такой…

- Можете считать это приколом, - разрешил Фукс. - А по существу вашего вопроса я готов дать развёрнутый и обстоятельный ответ. Затраты на ремонт милицейского участка в Пенчино оправданы, так сказать, по всем статьям. В первую очередь, наше деяние патриотично. И хотя Лев Толстой считал патриотизм рабством, я с ним не согласен. Патриотизм, в моём понимании, это любовь к родине. Она так же естественна, как и любовь к матери. Русское купечество имеет многовековую историю меценатства. Наживая состояние, никогда не забывайте о народе. Это, если хотите, благородный принцип мецената. Народ населяет государство. Народ, по сути, и составляет это самое государство. А государство, юноша, это родина! Помогая людям, ты помогаешь родине, то есть возвращаешь ей святой долг. Это, милый мальчик, почётная обязанность каждого гражданина… Однако наш поступок имеет и сугубо прагматический смысл. Судите сами. Без Игната нам Лешего не найти. Согласны?

- Трудновато, конечно…

- Вот именно. Но дороги ещё не просохли, да и материально-техническая база экспедиции не создана. Следовательно, начать поход немедленно мы не можем. Так?

- Так.

- А где, позвольте спросить, нам держать этого общественно-опасного субъекта? Быть может, вы поселите его в своей комнате, а?

- Ну уж нет! – испугался Мензуркин.

- К Антонине Прокопьевне мы вернуть его не можем. Дома держать – тоже риск. А отпустить его – значит потерять навсегда. Он человек без рода, без племени. Ни работы, ни прописки – ничего. Где вы собираетесь его искать, когда придёт время отправляться на поиски снежного человека?

- Так что же делать?

- Так вот послушайте. Я договорился с пенчинским участковым. Он согласился подержать нашего питомца в своём участке, так сказать, до востребования. Разумеется, не бесплатно, но зато на условиях полного пансиона. Однако чтобы мерзавец не сбежал, помещение необходимо отремонтировать: заделать дыры, заменить решётки на окнах, укрепить крышу. Понятно?

- Теперь понятно, - виновато вздохнул Егор. – А в тюрьму его не посадят?

- Не посадят, - твёрдо заявил Фукс. - Ещё вопросы есть?

- Нет.

- В таком случае не смею вас больше задерживать… Да, чуть не забыл. Насчёт лицея не беспокойтесь. Диплом с отличием я вам обеспечу. Я наводил справки. Это будет стоить каких-то двести долларов. Что поделать – сантехническое образование низко котируется на мировых рынках труда… Так что можете смело прогуливать занятия, в них всё равно мало толку. И читайте книги, в них вся сила…


Из записок профессора Лиховцева:

«Вчерашняя поездка оставила после себя какое-то двойственное впечатление. Впервые чувствую, что не могу подобрать подходящих слов, чтобы выразить свои ощущения. Стыдно признаться, но на склоне лет я вдруг осознал, насколько далеко нахожусь от понимания жизни. Получается так, будто все свои шестьдесят лет я прожил в неком вакууме, в стерильной запаянной реторте мнимого благополучия. Но настоящая жизнь оказалась за стенками уютного сосуда, даже за пределами лаборатории, хранящей эту колбу. И эта настоящая жизнь показалась мне настолько же отвратительной, насколько и интересной.

Выяснилось, что я совершенно не знаю людей. И это несмотря на то, что такое знание входит в мои профессиональные обязанности! Всю жизнь я усердно изучал этносы и суперэтносы, раскладывал по научным полочкам особенности этногенеза, строил теории и вёл непримиримую борьбу с величайшими мистификациями. А вчера вдруг понял, что всё это делал зря. Ведь мало того, что я сам не понимаю людей, которых изучаю, но и они, простые люди, не понимают меня совершено, как будто я инопланетянин. Мы говорим одними словами, но на разных языках. Какой же прок от такой науки? Неужели Марат Арнольдович был прав в нашем первом споре? Что ж, вполне возможно, ведь он, путешественник, куда ближе стоит к народу, чем мы, книжные черви.

Теперь мне стало совершенно очевидно, что теория ни в коем случае не должна быть оторвана от практики. Без практики теория мертва! И я смиренно снимаю шляпу перед житейской мудростью Фукса. Кстати, этот энергичный молодой человек понравился Подковырову. Акакий Сидорович убеждал меня, что Фукс способен обеспечить успех будущей экспедиции. В самом деле, его организаторские способности выше всяких похвал, а в его умении находить общий язык с людьми просматривается редчайший талант!

Однако меня серьёзно беспокоит явная дегенеративность Игната. Послал же бог очевидца! Натерпимся мы с ним бед. Акакий Сидорович не сомневается в правдивости его истории о снежном человеке. Мне бы такую уверенность… Впрочем, рассказ Игната изобилует таким количеством подробностей, какие вряд ли мог сочинить субъект с его интеллектом. Пожалуй, Леший, в самом деле, существует. Кто бы мог подумать, что столь таинственное, не признанное официальной наукой существо обитает в каких-нибудь двухстах километрах от крупнейшего мегаполиса Северо-Запада! Похоже на фантастику.

Однако когда я думаю о нашей затее, меня всё время тяготит одно обстоятельство. Хорошо, пусть снежный человек действительно существует. Я даже допускаю, что нам удастся найти его и представить на всеобщее обозрение. Безусловно, это будет триумф криптозоологии. Но я постоянно спрашиваю себя: причём тут этнография? Стоит ли мне, этнографу, ввязываться в эту сумасшедшую гонку за призрачным существом, когда для моей науки это явление не представляет ни малейшего интереса? Но Фукс обещал, что наше открытие будет напрямую связано именно с этнографией. Не представляю, каким образом… Однако Марат Арнольдович за всё время нашего знакомства ни разу не дал повода усомниться в умении держать слово.

Я пребываю в крайней степени растерянности…»


В противоположность этнографу Акакий Сидорович являл собой образец оптимиста. В правдивости рассказанной Игнатом истории он не испытывал ни малейших сомнений, так же как не сомневался и в способности Фукса осуществить практическую часть великого открытия. Вынужденная задержка экспедиции не смущала криптозоолога. Он потратил много лет на поиски реликтового гоминоида, и никогда не был так близок к заветной цели, как теперь. Поэтому несколько месяцев ожидания не могли испортить ему победного настроя. Уже видя себя нобелевским лауреатом, Подковыров корпел над толстой тетрадью, делая наброски своих триумфальных речей и грядущих интервью. Занятие это было приятным и безвредным.

 Зато профессорская дочь, для которой поездка в деревню обернулась жестоким разочарованием, наносила прямой вред своему здоровью. Вместо того чтобы как прежде выплёскивать свои переживания на страницы дневника, Люба грызла ногти и покусывала кончики окрашенных волос. Щёчки её были мокры от слёз обиды и неразделённой любви. Такого дефицита взаимности чувств девушке испытывать до сих пор не доводилось. Любочка, униженная и оскорблённая, пыталась предать Марата Арнольдовича «анафеме», но у неё ничего не получалось. Любовь – безжалостная и дерзкая – глумливо пожирала её пылкое сердечко. Мозг отказывался подчиняться, и вычеркнуть из памяти «чёрствого зазнайку» не было никакой возможности. Любашу охватила хандра.

Прошла неделя.

За это время Фукс ни разу не появился в квартире на углу Транспортного и Черняховского. Участники распавшейся коалиции переживали отсутствие своего мучителя с трусливой радостью. Тяжёлый осадок от общения с тираном лежал на душах поверженных жильцов, но революционная ситуация постепенно назревала. Всё чаще побеждённое войско Ксении Филипповны собиралось на кухне – когда частями, а когда и в полном составе. Обсуждались вслух вполне мирные вопросы, касающиеся, главным образом бытовых проблем, таких как очерёдность влажной уборки, задержки в оплате коммунальных услуг и определение мерзавца, забывающего спускать за собой воду в туалете. Но то, о чём вслух не говорилось, но подразумевалось каждым, было значительно важнее грязного унитаза.

С уходом победителя на территории квартиры воцарило безвластие. Такое положение вещей не могло длиться вечно. Вакуум рано или поздно должен был заполниться. Первым признаком грядущего мятежа стало одно неприметное на первый взгляд событие. Однажды ночью с двери в комнату парализованной старушки исчезла оставленная Фуксом печать. Никто, разумеется, не сознался в этом смелом поступке, однако дело было сделано.

В тот день жильцы чаще обычного выходили в коридор и, минуя комнату Клавдии Кузьминичны, замедляли шаг, чтобы ещё раз с трепетом и торжеством поглазеть на поруганную дверь. И тогда в глазах революционеров загорались заговорщицкие искорки.

Тем же вечером Люба подловила в коридоре Мензуркина и, указав на сорванную печать, как бы между прочим заметила, что если Марат Арнольдович в ближайшее время не вмешается в ситуацию, то очень скоро кто-нибудь из соседей незаконно займёт пустующую комнату.

- Я должна с ним об этом поговорить, - заявила она Егору. – Ты знаешь его нынешний адрес?

- Шеф запретил давать адрес, - проворчал референт, безуспешно силясь понять причину внезапного интереса возлюбленной к комнате полумёртвой соседки.

- Запретил! – фыркнула Любаша. – Меня-то этот запрет не касается. Разве не так? Ведь мы же в одной команде, да? Я ведь тоже участвую в подготовке к экспедиции!

- Как же, участвуешь, - недовольно буркнул Егор. – Что-то я не заметил…

- Он не заметил! – возмутилась профессорская дочь. – Это ж надо, а? А кто с Фуксом в деревню ездил – допрашивать этого маньяка? Я, между прочим, своей честью рисковала! А он не заметил!

- У Вероники он живёт, - проболтался Мензуркин и, посчитав свой ответ исчерпывающим, собирался уйти, но Любаша встала на его пути.

Закусив губу, девушка несколько секунд боролась с приступом ревности. Совладав с собой, она очень тихо, чтобы не выдать своего волнения, спросила:

- Так где, говоришь, живёт Вероника?

- Ничего я не говорил, где она живёт, - раздражённо произнёс референт. – И вообще Марата Арнольдовича в городе нет.

- Как нет? – опешила Любаша.

- А так. Нет и всё. В командировку уехал. Куда – не спрашивай, сам не знаю. Второй день уж пошёл. Когда вернётся, я ему про комнату бабкину сам скажу, не переживай.

- Больно надо. Сам переживай, - с неожиданной злостью произнесла Люба и быстро исчезла в своей комнате, громко хлопнув дверью.


14 апреля 2003 года, понедельник

Фукс вернулся на службу после трёхдневного отсутствия. Он вошёл в квартиру Веры Павловны одновременно с первыми лучами солнца. Поставив на пол пухлый баул, в каких челноки обыкновенно перевозят свой товар, Марат поздоровался за руку с референтом и дружески чмокнул в щёчку Веронику, отчего та мгновенно вспыхнула очаровательным румянцем.

- Ну-с, как идут дела корпорации? – спросил шеф с порога.

- Мы ещё не пили чай, - улыбнувшись, доложила Вероника. – Сначала завтрак. О делах поговорим после. Ты наверно устал с дороги?

- Устал? – переспросил Марат. – Разве только малость. В большей степени я проголодался. Так что против завтрака возражать не стану.

- Я почему-то так и думала, что ты вернёшься сегодня утром. На всякий случай даже нажарила твоих любимых пожарских котлет.

- Она каждое утро их жарила, - разоблачил начальницу Егор, - и есть не разрешала до вечера. Всё твердила: «Марат может приехать».

- Предатель! - наигранно надулась Вероника.

- Отставить перестрелку! – с шутейной грозностью приказал Фукс. – Мыть руки и к столу! А за котлеты тебе отдельное «мерси» с поцелуем…

По всему было видно, что директор прибыл из командировки в прекрасном расположении духа. Его настроение отчасти передалось и остальным сотрудникам фирмы. Обрадованная внеплановыми знаками внимания шефа, Вероника с удовольствием подставила ему вторую щёку для поцелуя. Однако Марат с неожиданной нежностью поцеловал её в губы, и девушка воспарила в неслыханном блаженстве.

Егор смущённо отвернулся и завистливо сглотнул слюну.

- Я надеюсь, про завтрак вы не забыли? – проворчал референт. – Вам бы всё любезничать, а человек голодный тут…

- Ну что ты ноешь? Не видишь, директор соскучился по своему заместителю, - хихикнула счастливая Вероника. – Всё. Идите оба за стол. Сейчас котлеты положу.

 После завтрака генеральный директор «Панацеи» объявил о начале «общего собрания акционеров». Коллектив фирмы перешёл в гостиную.

- Ну-с, коллеги, прошу доложить обстановку. Как идут дела корпорации?

Вероника выступила с подробным докладом. Новости оказались неутешительными. Объём продаж за последние дни неуклонно падал. Участилось количество рекламаций.

- Всё чаще звонят клиенты с требованием возврата денег. Стоит только включить телефон, и начинается… - с горечью говорила Вероника. – Новых заказов ждёшь как манны небесной. На один заказ приходится примерно три рекламации. Работать стало трудно.

- Нужно менять номер телефона, - предложил референт.

- Нет, - твёрдо заявил Марат Арнольдович. – Пора сворачивать этот бизнес. Сегодня «Панацея» будет работать последний день. Вероника, вечером объявишь курьерам об их увольнении. Егор, кассеты больше не закупать. Рекламу больше не давать.

- Но как же так? – чуть не плача, воскликнул Мензуркин. – Мы ведь ещё и месяца не проработали. Сколько бабок ещё срубить можно! Вчера вон тридцать два заказа отработали. Это сорок восемь тысяч рублей выручки!

- Дорогой друг, как я уже неоднократно говорил, в нашем деле главное – это вовремя смыться, - назидательно изрёк Фукс. – Мы сняли сливки. Пора уходить со сцены, ибо жадность порождает бедность! Если сегодня мы не свернём дело, завтра начнут бить наших курьеров, а послезавтра сюда нагрянет милиция. Вы хотите вести судебные тяжбы с государством?

Егор отрицательно покачал головой.

- Я тоже. Таким образом, вопрос решён. Вероника, на все претензии сегодня реагируй корректно. Обещай завтра же вернуть деньги. Постарайся улаживать спорные вопросы быстро, чтобы успеть принять как можно больше заказов. Завтра заблокируем номер «безлимитки» и выпьем шампанского в честь завершения триумфального шествия «Панацеи».

- А что мы будем делать потом? – спросил Егор.

- Начнём новый бизнес, - сообщил Фукс.

- Какой?

- Полагаю, ответ на этот вопрос кроется в той толстой сумке, что оставил шеф в прихожей, - сказала референту Вероника.

- Ты совершенно права! – подтвердил Марат и вышел из комнаты.

Егор, всё ещё сердившийся на шефа за чересчур скорое погребение «Панацеи», относился к таинственному баулу со смешанным чувством любопытства и скептицизма. Вероника же, чья вера в Марата была безгранична, готова была выразить свой восторг новым делом, не дожидаясь подробных объяснений.

Фукс, тем временем, внёс сумку в гостиную и принялся выкладывать на стол её содержимое. Помимо множества прямоугольных свёртков, обвязанных бечевой, на стол заседаний лёг похожий на чемоданчик предмет, вызвавший в референте бурю восторга.

- Ух ты! – радостно воскликнул Мензуркин. – Это же настоящий ноутбук!

- А ещё принтер, - восхитилась Вероника. – Гляди, Егорка…

- Это орудия производства, - пояснил Марат. – Но главное находится в этих свёртках. Поглядим?

- Поглядим! – хором воскликнули сотрудники.

Марат Арнольдович вскрыл несколько свёртков, и услышал разочарованный вздох референта.

- Опять бланки, - уныло произнёс Егор и придвинул к себе портативный компьютер, который считал наиболее значительным приобретением шефа. – А тут игры записаны?

- Нет, - огорчил Мензуркина командор. – Компьютер предназначен исключительно для работы. Если кого-то из присутствующих такое положение не устраивает, он может хоть сейчас отправляться в лицей и развлекать себя изучением устройства бытовой канализации.

- А я что? Я же ничего, - виновато промямлил Егор.

- Марат Арнольдович, милый, не томи, - попросила Вероника, - рассказывай скорее, что ты придумал?

- За три дня я произвёл колоссальное количество работы! – с гордостью сообщил Фукс. – Затратил при этом миллионы джоулей личной энергии. Надеюсь, не зря. Вы, конечно, спросите о результатах? Что ж, результаты таковы. Наша новая фирма называется «Чудо». Я зарегистрировал её в Калуге. Юридический адрес: улица Придорожная, дом «пять». Кстати, я не поленился и лично проверил этот адрес. Там находится общественная уборная.

- Прекрасное место для «Чуда», - улыбнулась Вероника.

- Ещё я нанял на работу главного бухгалтера и открыл в банке счёт.

- Будем работать по безналичному расчёту? – догадалась Вероника.

- Так будет меньше проблем. Основной вид деятельности фирмы – торговля бытовой техникой по каталогу. Будем продавать населению чудо-утюги, чудо-чайники и тому подобное китайское дерьмо.

- А где мы будем доставать эти «чудеса»? – поинтересовался Мензуркин.

- Будем закупать оптом в «Апрашке». С китайцами я договорился. Товар у них яркий и дешёвый. Наша торговая наценка будет составлять от пятисот до тысячи процентов. Выгодно?

- Кто ж купит-то за такие деньги? – засомневался Егор.

- Покупателей будем выбирать мы сами, точнее, вы, Егор. В этом вам поможет данный компьютер. На его жёстком диске хранятся адресные базы данных Санкт-Петербурга, Москвы, Нижнего Новгорода, Казани и Самары. Счастливчиков будет определять специально созданная кустарём-одиночкой программа. Критерии отбора, в основном, возрастные. Нам нужен клиент дееспособный и платёжеспособный. То есть совершеннолетний работающий гражданин. Кроме того, желательно, чтобы счастливчиков не было слишком много. Для эффективной работы схемы необходимо включить в процесс не более одного процента населения.

- И как ты собираешься убедить клиентов в необходимости купить наши «чудеса»? – спросила Вероника.

- Будем давить на жадность. Каждый из счастливчиков получит в конверте помимо небольшого цветного каталога продукции извещение о выигрыше. Вот, глядите.

Марат вытащил из пачки два красочно оформленных бланка и передал сотрудникам новой фирмы.

- Ознакомьтесь, - предложил он.

- Уважаемый гр, - прочёл вслух Егор.

- Далее будет впечатана фамилия клиента, - пояснил Фукс. – Читайте дальше.

- С удовольствием извещаем вас о завершении второго конкурса покупателей, в котором вы заняли первое место. Поздравляем. Первый приз – ваш… А что за первый приз такой? – поинтересовался Мензуркин.

- Смотрите на обороте, - посоветовал директор «Чуда».

- Первый приз – двести пятьдесят тысяч рублей! – прочла вслух Вероника. – Солидно… Второй приз – сто тысяч, третий – пятьдесят, четвёртый – тридцать, и пятый – десять тысяч рублей.

- Обижать никого не будем. Каждый клиент будет поздравлен с выигрышем первого приза, - великодушно решил Фукс. – Читайте дальше. Там указаны условия получения выигрыша.

- Для получения приза вам необходимо выслать данное извещение по адресу… - начал читать Егор. – Калуга, главпочтамт, абонентский ящик «Чудо»…

- Такой абонентский ящик действительно существует? – спросила Вероника.

- Разумеется, - заверил заместителя Фукс. – Ящик я арендовал на почтамте. Бухгалтер будет производить выемку корреспонденции, и пересылать нам данные о клиентах по электронной почте… Читай дальше.

- Вам также для получения приза необходимо заказать в фирме «Чудо» любые три предмета из нашего каталога. Квитанции об оплате также вложите в конверт с извещением о выигрыше…

- Вот вам и стимул! – торжествующе воскликнул Марат Арнольдович. – Разве здравомыслящий человек откажется от покупки трёх безделушек, когда на кону стоит куш в четверть миллиона?

- Но ведь не все же поверят в такую лажу, - засомневался Мензуркин.

- Конечно, не все, - согласился директор. – Но кто-то непременно клюнет. Нам достаточно будет и десяти процентов. Стоимость одной рассылки, включая цену конвертов и бланков, не превысит шести рублей. Стоимость трёх самых дешёвых товаров из нашего каталога – две тысячи триста восемьдесят девять рублей. Вычтем ещё расходы на отправку бандероли, и получим более двух тысяч рублей выручки с каждого заказа. Я подготовил десять тысяч комплектов для поздравительных писем. Если каждое десятое из этих семян даст свой росток, мы заработаем порядка двух миллионов. Себестоимость продукции составит приблизительно триста пятьдесят тысяч. Итого – миллион шестьсот пятьдесят тысяч рублей чистоганом!

- Обалдеть! – восхитился Егор.

- Марат, ты гений! – с удовольствием заметила Вероника.

- Здесь написано «второй конкурс покупателей», - заметил Егор. – Почему – второй?

- Потому что предполагается, что до этого был первый. Взгляните на этот листок…

Директор вытащил из другой пачки очередной бланк и продемонстрировал его сотрудникам.

- Поглядите, как красиво, - гордо произнёс он. – А какой текст! Вот, пожалуйста. Фирма «Чудо» сердечно поздравляет лауреатов первого конкурса покупателей!.. Далее идут имена и фотографии победителей. Только поглядите, какие счастливые лица! Особенно хорош Иван Ефремович Бузюкин – потомственный механизатор. Ну, скажите, кто как ни он, достоин первого приза? И кто не захочет видеть свою физиономию на аналогичном листке с подведением итогов второго конкурса, а? Зависть и тщеславие граждан сделают нам рекордный товарооборот!

- Да, психология, - рассудительно произнёс референт. – А ведь если не высылать клиентам чудо-утюги, то прибыль получится ещё больше…

- Я вижу, в вас просыпается акула империализма, - осуждающе заметил командор. – Юноша, остерегайтесь становиться на опасную тропу мошенничества. Мы не будем обманывать свой народ. Это аморально и противозаконно.

- Хм, а втюхивать лопухам всякие чудо-хренорезки в десять раз дороже, это не аморально? – язвительно спросил Мензуркин.

- Это как посмотреть, - пространно заметил Марат и тут же сделал развёрнутое пояснение: - Когда вы собираетесь совершить сомнительный поступок, всегда ищите ему моральное оправдание. Как говорили в эпоху развитого социализма, совесть – лучший контролёр. И это не пустые слова. Но я бы сказал сильнее. Совесть – это наш обличитель, судья и прокурор в одном лице, она же отвечает и за исполнение наказания. Поверьте, нет мук страшнее, чем угрызения совести. Совесть способна погубить личность, когда человек её не слушается. И наоборот, если следовать её указаниям, совесть способна возвысить индивидуума до невиданных высот самоуважения и гармонии чувств! Никогда не перечьте совести. Это самая жестокая и злопамятная дама на свете! Будьте с совестью вежливы и обходительны.

- Какое же моральное оправдание вы видите нашей новой афере?

- Вы несправедливы к моей идее, Егор. Она так далека от аферизма, что даже не требует специальных оправданий. Посудите сами, если товар китайского производства, это вовсе не значит, что он непременно некачественный. Просто китайцы, в отличие от европейских производителей бытовой техники не вкладывают денег в рекламу и, соответственно, не включают рекламные расходы в цену своего товара. Они берут дешевизной. Мы же будем продавать их товар по реальным европейским ценам. Что в том плохого? К тому же, Егор, вы совершенно не следите за веяниями современной политики…

- Чего ж она такого навеяла?

- Вот недавно, например, наш президент встречался с китайским председателем. Вы знаете, о чём они договорились?

- Не знаю, - равнодушно признался Егор.

- Стороны на высшем уровне признали необходимость расширения взаимной торговли. Товарооборот с Китайской Народной Республикой должен увеличиться вдвое! Мы поможем этому историческому процессу…

- В самом деле, Егор, - вступилась за шефа Вероника, - Марат Арнольдович хочет помочь президенту России. Разве это против морали?

- А почему в Калуге? – неожиданно спросил Мензуркин, замяв тему российско-китайского сотрудничества. – Почему вы зарегистрировали «Чудо» так далеко?

- Тому есть две причины, - сообщил директор. – Во-первых, Калуга – колыбель русской космонавтики. Там жил и трудился великий космический пророк Константин Эдуардович Циолковский. Не забывайте, моя командировка совпала по времени с днём космонавтики. Ярче чем в Калуге этот праздник не отмечают нигде. Я побывал в праздничном городе и получил заряд положительной энергии. Это первое. Теперь второе. Калуга лежит на значительном географическом удалении от мест нашей предполагаемой деятельности. Только представьте, что было бы, зарегистрируйся мы в Питере. Как вы думаете, стал бы народ доверять своё счастье почте, когда можно лично явиться за своим призом прямо в офис компании-благодетеля? Выстроилась бы огромная очередь… А до Калуги всё-таки далеко. Не каждый решится на такую поездку.

- А если кто-то всё же решится?

- Не вижу в том беды. Пускай прокатится. Заодно и в туалет сходит. Нас-то бедолага всё равно не найдёт. Одним дотошным клиентом меньше. Останется без своей чудо-хренорезки, только и всего.

- Да, идея, похоже, стоящая, - признал референт. – Но «Панацею» всё равно жалко бросать…

- Это вопрос решённый, - твёрдо заявил директор. – Всё. Рабочий день начинается через четыре минуты. Прошу занять свои места. Вечером подводим итоги антиалкогольной кампании. В добрый час!

Завершив собрание акционеров, Марат Арнольдович оделся и ушёл по одному ему известным делам. Егор так и не вспомнил о поручении Любы Лиховцевой. Впрочем, у директора корпорации «Чудо» и без того хватало забот.