На море

Я давно хотел отдохнуть летом на море. Первый и единственный раз я там был в детстве, четырёхлетним мальчиком. Естественно, в моей памяти обширный простор синевы моря особо не отпечатался. После этого раза как-то не выпадало удобного случая туда съездить, потом перехотелось даже.
Года три назад я поступил в институт, начал прилежно посещать первые лекции, как настоящий первокурсник. Так поступали и мои друзья, с которыми именно там я и сдружился. Однажды один из друзей спросил меня:
- Ты когда-нибудь был на море?
Я ответил, что нет. В свою очередь он переспросил:
-Что никогда? Даже в детстве с родителями?
- Ну, был. Мне было тогда 4 года.
- Ну и как?- допытывался мой друг.
- Э-э.… Да никак.
-Что значит никак? Ты что не знаешь, как говорят: “ Увидеть море и умереть”!
- Только не море, а Париж, - исправил я его.
- При чём тут Париж? Не уходи от темы. Давай-ка лучше расскажи, что за впечатления у тебя остались о море. Насмотрелся на красивых девушек в купальниках?
 И тут я впервые засомневался в способности своего друга адекватно реагировать на вещи. И я предпринял отчаянную попытку ещё раз ему объяснить ситуацию с морем:
- Гена, мне кажется, ты меня не совсем правильно понял. Мне тогда было всего 4 года.
- И что?
- Я тогда ещё в детсад ходил.
- В детсад? Ого! Так это было давно! Да в таком возрасте мало, что помнят. Что же ты сразу не сказал про детсад? Знаешь, если кто-то тебя ещё спросит про море, лучше скажи, что никогда не был, - такое важное умозаключение сделал мой друг. В ответ я просто промолчал. Мне показалось, что мы друг друга слегка не поняли.
А потом Гена мне сказал:
- Вот, что я тебе скажу. Ты обязательно должен побывать на море.


После этого я раз и навсегда решил побывать на море. Но так вышло, что два лета подряд у меня не было возможности направить даже свои мысли в сторону моря, потому что моя бабушка, как назло, болела летом, и мне приходилось ездить к ней на пару месяцев помогать.
 
Но этой зимой случилось, наконец, несчастье - моя бабуля умерла. Я долго её оплакивал, замечательная была старушка. Сейчас бы я даже по своей воле поехал к ней на очередное лето, но чему быть, того не миновать.

 И вот почти удачно закрыв летнюю сессию, я был готов встретиться с морем. Я позвонил Гене и сообщил, что еду со всеми на море. Он был очень рад. И сказал, что Никитка, Женька и Паша, тоже обрадуются.
- Да, Валёк! Наконец-то, ты увидишь море. Это ужасно ни разу в жизни не бывать на море, хотя бы с родителями в детстве. Печальная у тебя судьба. Но отныне за дело берусь я, а значит, всё изменится.
 Я уже привык к провалам памяти в Генкиной голове. Так, что я не считал его немного странным. Гена сообщил мне, что с нами поедет ещё девушка Никиты – Ольга.
- Ты ведь не против? – спросил Гена.
Я задумался, а что было бы, если бы я сказал, что против. Но я решил не рисковать и сказал, что, конечно же, согласен.
 На следующий день мы поехали покупать билеты. Были все, но среди нас я не заметил ни одного женского лица и спросил у Никиты:
- А где твоя девушка – Ольга?
Никита мне показался удивлённым:
- Девушка? Какая девушка?
- Твоя.
- А! Да. У меня есть девушка. И её зовут Ольга. Мы встречаемся всего месяц.
- Вообще-то, мне Гена сказал, что она поедет с нами. Я подумал, что она сегодня будет покупать билеты вместе с нами.
 Никита задумался, а Гена, Женька и Паша кивали головами и смотрели на него вопросительно. Их тоже мучил этот вопрос. Наконец, Никита тихо, словно заговорщик, произнёс:
- Ребята! Я подумал, что девушка будет нашей мужской компании немного меш...- тут он свою речь прервал, а затем, сглотнув слюну, продолжал.- Я её очень люблю, поэтому я подумал, что ей просто необходимо отдохнуть от меня, ведь я такой зануда. В целях её благополучия, я решил ей не навязываться и не брать с нами в поездку, - ровные брови Никиты сдвинулись, а карие глаза, прищурившись, смотрели поочерёдно на каждого из нас, а потом он медленно спросил:
- По-вашему, я прав?

Мы все судорожно закивали головами в знак согласия. Он был прав. И это знал каждый из нас.

 Затем мы купили билеты и отметили это событие в ближайшей кофейне. Отъезд наш должен был состояться ровно через месяц. Чем ближе подходило время к этой дате, тем нервознее становился каждый из нас. За два дня до отбытия я стал собирать свои вещи, серьёзно занялся подготовкой к поездке. Целую неделю я по ночам практически не спал. И эту последнюю ночь перед поездкой я не мог уснуть, как ни старался. Всё обдумывал свои дела. Утром, когда встал с постели, я почувствовал себя маленьким котёнком, который никак не может прийти в себя после утомительного рождения: я едва стоял на ногах, а моё лицо напоминало утро в китайской деревне.

   Как только я позавтракал, мне на мобильный телефон позвонил Паша и сообщил, что все они ждут меня в салоне причёсок, и чтобы я через полчаса был там. Через 35 минут я был на месте. Мы долго выбирали, кому какая причёска необходима, советовали друг другу. Наконец, наши долгие размышления увенчались определёнными успехами.

  Никита подстригся коротко, а чёлку оставил подлинней других волос и поднял вверх так, словно он только что встретился лицом к лицу с ураганным ветром. Никита всегда гордился цветом своих натуральных волос - чёрный - и никогда их не красил, в этот раз привычке он не изменил.

 Я свои ненавистные кудрявые волосы подстриг коротко, как и Никита, но никакой чёлки не оставил. Мама с детства твердила, чтобы я гордился своими белыми кудрявыми волосами. Я гордился, но и всегда ненавидел за то, что они не поддавались никакой дрессировки - мол, как ни укладывай, мы всё сделаем по-своему.

  Свои стального цвета (я их сравнивал с новенькой монетой) волосы Паша носил обычно длиною чуть выше плеча с пробором на левую сторону, где у него также была средней длины чёлка. В этот раз он не стал ничего менять, а просто всё сделал на 3-4 см короче. Я был уверен, что Паша носит пробор на левую сторону, так как пытается скрыть свой недостаток: его левый глаз был косой, чуть заметно. Но между тем, мне казалось, что этот недостаток делает взгляд его чёрных глаз загадочным. В принципе так и было.

   Женька свою каштановую шевелюру промелировал белой краской. Стрижку он выбрал оригинальную: волосы почти на всей голове оставил прежней длины ( 1,5-2 см), а линию волос шириной сантиметра 4 от виска вдоль ушей и до затылка подстриг на два порядка. Все ребята отметили, что Женьке очень идёт мелирование к каштановым волосам и светло-карим глазам.

  Ну, а Гена... Генка, он и есть Генка! Он безумно стремился к стилисту, хотя я не понимал, что можно сделать с его коротко стрижеными волосами. Когда он вышел от парикмахера, никто из нас не заметил изменений, но не стали ему об этом говорить.
- Как мне? – спросил Гена.
- Здорово! Сразу видно изменился! – Воскликнул Паша, ехидно усмехнувшись. Никита, Женя и я не смогли возразить, нас раздирал смех, но нам удалось это скрыть от Гены, который искренне радовался:
- Вот здесь мне немного подравняли, а тут оставили прежнюю длину. В общем, я довольно-таки изменился. Даже вы это заметили, - карие глаза Гены светились от удовольствия. Гена был всех нас ниже ростом, что не мешало ему быть чуть ли ни самой заметной фигурой в нашей компании.

 Наконец, мы были готовы к поездке; всё обошлось без происшествий, если не считать момента, когда Паша и Гена вздумали после парикмахерской посетить солярий. Паша комментировал своё решение тем, что он плохо загорает под естественными лучами, а хочет выглядеть во время отдыха наравне с нами. Гена же рисовал сумасшедшую картину:
 - Представьте только на секунду, - говорил он, - что в самом начале нашего отпуска, когда я ещё не успею загореть, например, в поезде, я встречу девушку своей мечты. А что она увидит в ответ? Естественно, что красивого, но самое ужасное, что бледнолицего ур..., то есть молодого человека. Вот это будет ужас!
 
   Мы с Женькой переглянулись, думая, что Гена так шутит, но я увидел задумчивое лицо Никиты, которое ясно говорило о сомнениях, терзающих его: не присоединиться ли к Гене и Паше. Ситуация была катастрофическая. Срочно нужно было что-то делать. И я пошёл в атаку:
- Ребята, а вы подумали о том, какие могут быть последствия. Вдруг будет не тот эффект, которого вы ждёте?
- Это как? – В один голос спросили Никита и Гена. И я стал рассказывать историю о несуществующих знакомых, которых постигла жуткая участь: у одного возникла аллергическая реакция в виде шелушения кожи на лице, а у другого - кожа покрылась маленькими пузырями, словно после ожога. Никита и Гена с широко открытыми глазами смотрели в недоумении на меня и нервно гладили тыльной стороной кисти по своим лицам, что говорило о моём успехе.

А Паша по-прежнему стоял невозмутимо и недоверчиво качал головой, я знал, что такие доводы на него никогда не подействуют. И я вспомнил третьего несуществующего знакомого, который после солярия старался долгое время не появляться в многолюдных местах, так как его загар был настолько некрасивым, неестественным, да и в придачу неровным.
К концу повествования этой басни я в неё едва сам не поверил. Моя история была убедительна. Сомнения Никиты улетучились, а Паша и Гена наотрез отказались идти в солярий.

   Следующим вечером за час до отправления нашего поезда мы встретились на вокзале. Время ожидания мы решили скоротать у привокзального ларька, где приобрели по бутылке пива на каждого. Мы способны были и на большее, но выбор, а главное цены не то чтобы нас возмутили, нет, они нам просто не понравились, и мы не стали с ними связываться.

   Пока мы стояли на перроне и ждали поезд, Никита рассказывал нам про свою девушку Ольгу. Кроме Гены её никто из нас не видел, она же визуально по фотографиям из мобильного телефона Никиты знала Пашу и Женю, моей фотографии в телефоне не было. Никита с ней встречался всего лишь месяц, друг о друге они знали достаточно – имена и возраст, - что не помешало им говорить и думать о себе, как о нашедших друг друга половинках. При чём Никита в это свято верил, а по его рассказам и комментариям Гены я понял, что Оля в это верила не меньше своего молодого человека. Никита рассказывал, что Оля очень интересная и очень ревнивая. Последнее качество и радовало и расстраивало его одновременно:
- Мне кажется, что её ревность порой граничит с безумием!
- О! – воскликнули все одновременно.
- Да! – продолжал он, - Не поверите, но она так упорно допытывалась, куда мы поедем; у меня создалось впечатление, что она хочет тайно со своими подругами последовать за мной, чтобы следить!
- О! - из наших уст вновь вырвалось дружное восклицание.
- Но, ребята, не волнуйтесь. Я легко вышел из этой сложной ситуации.
- Как? – слегка прищурив косой глаз, спросил Паша: он явно не доверял Никите.
- Всё очень просто. Я сказал ей, что мы едим отдыхать в другое место. Я скрыл от неё истину. – Обманщик, уверенный в своей победе, нагло смотрел в глаза Паши, который недоумевал то ли от блестящей идеи, то ли от безнадёжной простоты своего друга.

- Ты – гений! - внезапно вскричал Гена. Это был человек, который по-настоящему восхищался находчивостью Никиты. Паша в свою очередь как-то лукаво посмотрел на Гену и Никиту, а потом дружески толкнул Никиту в плечо с некоторой силой, под влиянием которой тот отступил на пол шага назад и уже хотел разозлиться. Но восхищённый взгляд и полуулыбка Паши разбудили в душе у Никиты небывалую гордость: “ горящими” глазами он высокомерно посмотрел на нас с Женей, требуя признать его талант.
   Мы с Женей переглянулись и поняли, что всякий порок необходимо уничтожать в зачатке, и, последовав примеру Паши, поочерёдно с некоторой силой похлопали по плечу новоявленного гордеца. А Гена, видимо, решил не отставать от нас и зачем-то ударил Никиту в живот, словно хотел показать, что Никита должен обладать не только гениальным умом, но и хорошей физической силой. После этой неожиданной атаки гордец растаял на глазах, и мы вновь увидели нашего верного друга.

  Наконец, прибыл наш поезд, мы дружно погрузились в него. Вагон был заполнен до отказа, наверное, как и все другие. К счастью Гены, пока ехали, он не повстречал девушку своей мечты. Впрочем, наша поездка была спокойной; конечно, мы иногда раздражали весь вагон своим громким смехом, когда каждый из нас друг перед другом пытался отличиться изумительной шуткой, но наступали периоды, когда мы говорили о почти серьёзных вещах. Был момент, когда наша компания увлечённо играла в карты с двумя мальчишками лет 6-7, которые выводили из себя многих пассажиров так же, как и мы.

    В итоге мы всё-таки прибыли на вокзал города глубокой ночью целыми и невредимыми, причём в поезде из нас никто не спал, мы были взволнованны. Когда все пассажиры опустошили поезд и рассредоточились на платформе, почти у всех на лицах была необъяснимая радость – то дорожное чувство, когда вся душа настроена на яркие впечатления и предвкушает что-то необычное. Я посмотрел на своих друзей и увидел утомлённые бессонной ночью, но счастливые лица.

    Нас встречала светящаяся надпись на помещении вокзала “ Вас приветствует город-герой”. Вокзал был современно оборудован внутри: слегка усыпляющее освещение, уютный интерьер, различные автоматы по продаже напитков, как холодных, так и горячих. Везде были указатели, и мы обратили внимание на один из них: “ Зал ожидания”, переглянувшись, мы поняли, что это нам и нужно, миновав просторный холл, центр которого был огорожен в связи с ремонтом потолка, мы стали подниматься на второй этаж. Преодолев первый лестничный пролёт, мы разделились, так как лестница в этом месте раздваивалась; Паша, Никита и Гена стали подниматься по левой стороне, а я с Женькой по правой. Но нам не суждено было преодолеть этот пролёт до конца, ибо женщина в форме с твёрдым взглядом преградила путь и указала на табличку с однозначной подписью: “ Зал ожидания платный ”. Женя поинтересовался о цене, поразился. А потом я и Женя спустились в то место, где лестница раздваивалась, и увидели недовольное лицо Паши да страшно удивлённые лица Гены и Никиты.

   Женя предложил выйти на улицу, отыскать скамейку, чтобы посидеть на ней, подышать свежим воздухом и собраться с мыслями. Закинув совсем не лёгкие сумки на плечи, мы побрели на свежий воздух. Бросив сумки на скамью, Паша, я, Женя заняли оставшиеся свободные места, а Гене и Никите пришлось постоять. Я безрадостно смотрел на туристов, которые весело загружали вещи в такси, потому что знали, куда им податься в этом городе. Я завидовал в эту минуту этим людям, так как они через некоторое время окажутся в постели, будут сладко спать, что мне, по-видимому, не грозило в ближайшие несколько часов. Я грезил о здоровом сне, мои веки были тяжёлыми, и чтобы их держать открытыми, мне требовались немалые усилия, от которых у меня начала болеть голова. Я разозлился. Меня раздирало желание выплеснуть на кого-нибудь свой гнев.

    Я смотрел на дома в шесть, семь, девять этажей, старые и прочные, такие необычные и летние; во многих окнах горели огни, которые мне в этот момент казались самыми сказочными и желанными, от них веяло уютом, мягкой постелью... Параллельно нашей скамейке проходила дорога, в сторону которой мне было противно смотреть из-за множества радостных туристов; перпендикулярно этой дороге шла другая, короткая, выходившая на перекрёсток, где уже можно было заметить трамвайные пути, по которым почему-то в это время уныло катился трамвай, совсем не нарушавший покой. Этот трамвай был неотъемлемой частью безоблачного настроения курортного города-героя. Мне безумно захотелось раствориться в этой атмосфере абсолютного равнодушия ко всему, кроме отдыха и моря. Но я знал, что мне не суждено было осуществить своё желание ни сегодня, ни завтра, ни даже послезавтра. Всему виной была дурацкая идея Гены снять однокомнатную квартиру в городке на побережье, который находился недалеко отсюда, и что якобы сулило нам большую выгоду. А безрассудный Никита поддерживал активно эту затею, что, кстати, делали и Паша с Женей. О! Действительно, почему такие стильные Паша и Женя пошли на эту авантюру с квартирой в каком-то городке, когда здесь так пахло солёным морем! Я поочерёдно смотрел на своих друзей и ненавидел в эту минуту каждого. Конечно, потом я очень длительное время, где-то около часа, стыдился этого столь внезапного чувства, возникшего из-за глупой усталости и зверского голода.
 Гена что-то шепнул на ухо Паше, который в ответ кивнул головой и вслух произнёс:
 - Мы пойдем, оглядимся вокруг, оценим обстановку.

 Паша и Гена оставили нас. Женя молчал, Никита молчал, а я, молча, злился.

- Кто со мной пойдёт тоже оглядеться? – Выдвинул предложение Женя. Посмотрев на меня, Женя понял, что я не сдвинусь с места, переглянувшись и ничего не говоря друг другу, Никита и Женя куда-то ушли. Я, как верный и грустный пёс, остался сторожить вещи. У меня были какие-то мысли в голове, в поиске их я провёл около 30 минут.
 
    Первыми вернулись Никита и Женя, они несли в руках пакеты с продуктами. Ребята подсели ко мне так, что я оказался между ними. Женька из прозрачного пакета, заполненного пирожками, прикрытыми сверху странными салфетками, достал с помощью салфетки пирожок и протянул его мне. Я попытался отказаться, я был уверен, что не голоден, но Женька даже не обратил внимания на мой отказ. Я передёрнул плечами, желая сделать одолжение, и с неохотой принялся за пирожок.
    Но в ту же секунду я осознал всю ценность настоящих друзей: они всегда знают то, что тебе необходимо, то, о чём ты даже не подозреваешь. Истинные друзья помогут разобраться в желаниях. Я был голоден, очень голоден. Никита с дружеской улыбкой на лице протянул мне минеральной воды.
    Вскоре вернулись Паша и Гена и принесли радостную весть: чтобы доехать до нашего места отдыха требовалось около получаса езды с ветерком на такси, которое они уже поймали. Мы собрали вещи и прошли к машине. Как мы, пятеро немаленьких ребят, и водитель поместились в этот четырёхместный автомобиль, я до сих пор не знаю!
    Минут через двадцать наш экипаж въехал в красивый городок, который впечатлял новыми постройками, дорогами, современным спортивным комплексом, который мы заметили при въезде в городок. Через пять минут мы заехали в маленький дворик и остановились у одного из домов. Первым из машины выпрыгнул Никита и заорал:

- Это этот дом! Точно как на фотографии! Мы приехали!

    Расплатившись с таксистом, мы, даже не думая о хозяйке квартиры, ожидавшей нас только следующим вечером, отправились к ней. Хозяйка оказалась умной женщиной, по нашим лицам сразу определив крайнюю усталость, она предложила нам комнату, сама разместилась на балконе, пообещав после этой ночи освободить квартиру. На следующий день женщина, отдав ключи, оставила нас. После её ухода мы на свой лад обустроили наше временное жилище, а потом самым лучшим образом прихорошившись, отправились на прогулку, к морю.

    Городок по периметру мы обошли где-то часа за два. Людей мы встречали очень мало, как оказалось лишь потому, что почти все пребывали на пляже.
   Едва я увидел море, как какие-либо мысли из головы бесследно улетучились. Я увидел свободное место на песке, удобное по расположению и площади, и указал на него Никите и Женьке. Мы уже собирались его занять, но Паша и Гена направились в другую сторону и поманили нас за собой знаком руки.
    Пространство, которое выбрали они, было маленьким клочком земли, но Пашу это абсолютно не стесняло, а Гену радовало. И всё потому, что нашими соседями, а вернее соседками, были три симпатичные подруги. Такое обстоятельство скрашивало любые неудобства. Познакомившись с девушками, мы узнали, что они из далёкого города, название которого оказалось знакомо лишь мне и Никите.

   Две подруги, Таня и Аня, практически одного роста с потрясающими фигурами, карими и тёмно-карими глазами соответственно, были со светлыми волосами, не блондинки, скорее шатенки. Третья подруга, Таня, ростом ниже двух других, была брюнеткой со светлыми глазами, а фигура её ясно говорила о пристрастии к еде, это была здоровая упитанность, при которой чётко определяется талия, а тонкие икры говорят о предрасположенности к стройности. На фоне Тани и Ани, вторая Таня выглядела, как маленький пупс; и подруги её называли просто Танюшей.
 Когда я понял, что сдерживать свои порывы – окунуться в морской воде – больше не в силах, я сообщил о своём желании искупаться и отправился к морю. Последовать за мной захотели Женя, Никита, Гена, а также наши новые знакомые.
    Паша изволил остаться на берегу. Лёжа на левом боку и опираясь на согнутую руку, Паша, видимо, внезапно осознав, что одному ему будет скучно, крикнул:
- Таня!
Обе Тани оглянулись. Прищурив правый глаз от солнца, смутив девушек своим косым левым глазом, Паша, не беспокоясь ни о чём, настойчиво продолжал:
- Останься со мной!
 Двусмысленное положение, недоумённые взгляды карих и голубых глаз заставили бы покраснеть кого угодно, только не Пашу. Он, скорее, играл, чем стыдился. В общении с противоположным полом Паша никогда ни о чём не задумывался, вёл себя так уверенно, естественно, словно делал неповторимый подарок, уделяя своё внимание; не поддаться его влиянию, было почти невозможно, даже не противоположному полу.

 Танюша слегка покраснела, развернулась, ничего не сказав, помчалась к воде. Она подумала, что этот черноглазый паренёк, естественно, обращался не к ней. Но она могла и ошибаться. Выходка Паши осталась для всех загадкой. И две Тани решили её на свой лад: высокая Таня осталась с нашим другом.
 
 С первого и до последнего дня нашего отдыха мы неизменно общались с женским трио. Девчонки стали нашими верными спутницами. Никто никому не уделял особенное внимание, что могло позволить говорить о курортном романе. В один вечер Паша шёл в обнимку с Аней, а Гена с Таней, а в другой вечер картина непременно менялась с точностью наоборот. А Танюша веселила нас всех своим задорным характером.
     Паша и Гена ревностно следили, чтобы Танюша всегда сопровождала своих подруг. Первоначально Танюша была очень скованной, стеснялась нас всех; Паша и Гена проявляли усердие, терпение и нежную заботу о ней, что способствовало укреплению наших приятельских отношений.

 Каждый день мы встречались на пляже, вечером гуляли; часто посещали местные танцы, где, между прочим, я и мои друзья искали новых знакомых, а наши подруги уделяли внимание другим молодым людям. И всех нас это абсолютно не смущало.
    Я и Женька особенно часто искали новых знакомых.
 Паша и Гена, в основном, общались с тремя подругами.
  Никита же на стройных туристок едва ли обращал внимание, потому что он вдруг осознал, как сильно ему не хватает его девушки, Ольги. Он скучал по ней. Конечно, он веселился от всей души с нами, грусть ему была не знакома. Просто Никита решил хранить верность своей единственной. С каждым днём он скучал всё больше, что выражалось в количестве историй об Ольге, которые наш друг рассказывал самой внимательной и сочувствующей слушательнице – Танюше.

 Так непринуждённо, в обществе наших верных подруг проходили незабываемые дни отдыха на море. И, как всегда это бывает, внезапно для нас всех наступил этот волнительный, прекрасный и такой грустный вечер, последний вечер. Наши подруги уезжали позже нас на 3 дня, поэтому девушки провожали молодых людей. Естественно, последний вечер (наш поезд отчаливал в полночь) было принято решение отпраздновать по-особенному, словно все предыдущие вечера были какими-то обычными.

   С утра пораньше я, мои друзья и подруги отправились на море, вдоволь накупались, насладились солёной водой. Далее увеселительная программа продолжилась в пляжном баре, который находился немного в стороне от основного скопления отдыхающих. В этом баре имелась незначительная танцплощадка. Музыкальное сопровождение, по меньшей мере, было несовременным. Но как только наша компания вошла во вкус, музыка нам показалась очень своевременной, подходящей к настроению. Мы сидели очень удобно за большим столом, на котором официант аккуратно разложил различные яства. В меню этого бара преобладали блюда из даров моря, что, естественно, отразилось на нашем столе. Отдав должное еде, вкусным напиткам, тёплой дружеской беседе, Паша и Гена предложили совершить последнюю прогулку по городу. Я и Женя сказали, что присоединимся позже, так как встретили в баре симпатичных девушек, с которыми вздумали пообщаться.
   Никита, Аня и Таня сразу приняли предложение Гены и Паши, а Танюша предпочла остаться с Женькой и со мной. Условившись о месте и времени встрече, те, кто изволил прогуляться по городу, покинули бар.
 Немного поболтав с Танюшей, я и Женя заказали ей бокал вина и оставили сидеть за столом, а сами направились к барной стойке, где стояли симпатичные  девушки.

 Мило беседуя с красавицами, я внезапно услышал срывающийся голос Танюши:
- Оставь меня в покое!

    Я оглянулся и увидел, как Танюша сидела на стуле, а какой-то, очевидно, нетрезвый молодой человек, а скорее мужчина, склонился над несчастной девушкой. За соседним столиком сидели друзья новоявленного Дон-Жуана и глупо смеялись; их было пять человек мужского пола и два – женского.
    Чтобы оценить обстановку мне понадобилось менее секунды. А потом я почувствовал, как кровь отлила от моего лица, когда услышал бесстыдный голос:
- А что если ты мне нравишься, мой сладкий пончик? Что если я тебя хочу?

   В одно мгновение я оказался рядом с подлецом. Схватив его за ворот рубашки, я с силой встряхнул его, а потом резко отшвырнул в сторону. Не устояв на ногах, подлец упал на пол, предварительно повалив несколько стульев. Не дав опомниться охмелевшему мужчине, я бросился на него и стал наносить точные удары по лицу. Вдруг пронзительно завизжала одна из его подруг, и я почувствовал сильный удар ногой в область почки, а дальше кто-то схватил мою левую руку и стал заламывать, не долго думая, свободной конечностью я нанёс удар вслепую и ощутил какой-то хруст и что-то липкое и тёплое. Это была кровь. Чей-то нос оказался разбитым.

   Мои руки были свободными, но недолго. Я не успел опомниться, как мой главный противник ударил меня по лицу так, что моя левая бровь оказалась рассечённой, и из неё фонтаном струилась кровь, что мешало мне смотреть в оба глаза. Потом что-то тяжёлое со скоростью опустилось на мою спину и сломалось. Это был деревянный стул, благодаря которому я потерял равновесие, а мой основной противник воспользовался моментом и вмиг поменялся со мной ролями, навалившись на меня. Ещё чьи-то два тяжёлых тела придавили мне грудь, кто-то стал выкручивать мои руки. Я увидел окровавленное лицо с переломанным носом, которое взметнуло вверх свой кулак, чтобы нанести решающий удар. Я напрягся всем телом, чтобы избежать опасной ловушки.

    И вдруг две сильные руки схватили человека со сломанным носом и с геркулесовой ловкостью бросили его на соседний стол, где было множество посуды с едой и напитками. Бар сотрясли звуки разбитой посуды, а также мерзкий визг двух женских глоток. Лёжа на полу, я приходил в себя, пока мои противники отвлеклись на Женьку, ибо две сильные руки, отвернувшие от меня, возможно, роковой удар, принадлежали именно ему, моему другу.

Неподвижно растянувшись на полу, я смотрел одним глазом, второй был в крови от рассечённой брови, как на Женькиных руках повисли две наглые особы и что-то кричали дотошными голосами. Женя аккуратно, почти нежно, отталкивал их от себя.

 А в это время один из хулиганов замахнулся над головой Женьки пустой бутылкой из-под пива, но мой друг ловко увернулся и одновременно оттолкнул назойливых девиц. Сбросив лишний груз, Женька (очень злой оттого, что увидел бутылку, которой ему могла быть нанесена серьёзная рана) с раздутыми ноздрями и убийственным взглядом молниеносно контратаковал мерзавца, от чего тот, пошатнувшись, упал на пол и тяжело застонал. Два врага были временно выведены из строя: один – с окровавленным носом растянулся на столе, второй, держась двумя руками за вывихнутую челюсть, стонал от боли на полу.

  Но с внезапно возросшей яростью трое оставшихся врагов набросились на Женьку и в несколько секунд повалили его. Немного отдохнув и собрав все свои силы, я бросился на помощь другу. Но прежде этого я увидел голубые глаза Танюши; они были не заплаканными, а слегка влажными, в них застыло выражение обиды и удивления. В моей голове пронеслась ясная мысль: “ Как можно позволить, чтобы страдала девушка с такими глазами?”

 Мы с Женькой стойко держались, но наши силы были на исходе, а у противников сил прибавилось, так как пришёл в себя человек со сломанным носом. Два хулигана вновь повалили меня на пол, а двое других через две секунды уложили Женьку рядом со мной, потом самым жестоким образом какой-то один из них стал поочерёдно пинать меня и моего друга. Я услышал звонкий голос Танюши:
- Ребята! Скорее! Там Женя и Валя!

   И мои глаза едва различили в распахнутых дверях бара Пашу, Гену, Никиту, а за их спинами красивые лица Тани и Ани.

   Никита и Гена, не спрашивая и не думая ни о чём, устремились в нашу сторону. Гена схватил ближайший к себе деревянный стул и мощным ударом сломал его о спину человека, который бил нас ногами. После чего этот человек растянулся рядом со мной. Никита точными движениями своих загорелых рук растолкал двух врагов, затем, крепко взяв меня под руки, очень аккуратно усадил на стул. Никита то же самое проделал с Женькой, пока Гена разбирался с тем, кто до этого давил на грудь Жени.

 Вдруг один из тех, кого Никита растолкал, вздумал напасть на Гену неожиданно со спины.

Но тут дальнейшие события уже зависли от Паши, так как он своими умными глазами успел оценить сложившуюся ситуацию. Сильным толчком в плечо и фразой: “ Успокойся!” Паша остановил подлеца, того самого, из-за которого всё началось.
 Я чувствовал усталость и тупую боль во всём теле, но я уже понял, как и все присутствующие, что процесс будет развиваться мирным путём. И всё потому, что за дело взялись Паша и его верный помощник – Гена. Я знал, что мои друзья не оставили бы подлецов в покое, но рассудительный Паша и сообразительный Гена, первые оценили дефицит нашего времени. Поэтому всё решали именно они.

 Я и Женька, как люди, сыгравшие свою роль, безмолвно, тяжело дыша, сидели на стульях. Никита и Таня возились вокруг меня, а Аня и Танюша – вокруг Женьки. Паша и Гена выясняли отношения с пятью также тяжело дышавшими ребятами, среди которых двое, как выяснилось, были какими-то знакомыми Паши(с котрыми он познакомился этим летом, естественно).

  Наши друзья в роли миротворцев выступали очень убедительно. Спустя несколько минут я, мои друзья и подруги, а также бывшие противники и их подруги сидели за общим столом, с иронией и искренним весельем вспоминали происшествие. Мы допили ликёр, уцелевший чудом.

Несчастный бармен решился, наконец, подойти к нашему столу и предъявил счёт не только за обед, но и за нанесённый ущерб. Получилась кругленькая сумма, которую очень честно разделили между двумя сражавшимися сторонами. Наша компания отдала почти все оставшиеся отпускные деньги. Слава Богу, что билеты на поезд были куплены заранее, иначе – не судьба была бы нам вернуться домой.

 Оплатив по счетам, тем самым удовлетворив бармена, я и моя компания дружелюбно попрощались с ещё недавно враждебными для нас людьми и отправились в съёмную квартиру, где должна была состояться официальная передача ключей хозяйке квартиры.

 Всю дорогу от бара до дома я бросал неуверенные взгляды на Танюшу, а порой чувствовал на себе её неуверенные взгляды. После драки в баре мы с ней ни разу не обмолвились словом, и наши взгляды ни разу не встретились. Мне казалось, что я в чём-то виноват перед ней, но я и угадывал, что она испытывает то же чувство вины передо мной. Боясь посмотреть друг другу в глаза, Танюша и я в окружении верных друзей проводили весело, непринуждённо остатки отведённого нам времени.

 Мы быстро собрали вещи, вернули прежнее положение предметам в комнате. Когда пришла хозяйка, мы на весёлой ноте распрощались с ней и отдали ключи. С лёгкой грустью на сердце покинули мы уютную квартиру. Наши подруги изволили проводить нас до поезда, поэтому мы поймали две машины. Курортный городок уже понемногу окутывали сумерки, а наши автомобили как раз выезжали за пределы городка. Когда мы приехали на вокзал, то, взглянув на часы, осознали, что до отправления поезда оставалось около двух часов. Бросив свои сумки в камеры хранения, мы отправились гулять по привокзальной площади.

 Я делал вид, что Танюши для меня не существует. И не потому, что она чем-то меня раздражала, просто я не мог иначе. Что-то смущало мою своенравную натуру, я боялся обратиться непосредственно к ней, посмотреть ей в глаза. Непринуждённо гуляя, ребята между тем на оставшиеся деньги делали незначительные, но очень важные продовольственные покупки.

   Я шёл в первом ряду с Женькой и Никитой, а Паша и Гена с девчонками двигались позади. И вдруг Паша окликнул меня. Я оглянулся и внезапно встретился взглядом с Танюшей. Я почему-то даже не взглянул на Пашу, хотя именно он меня и позвал. Недолго длилась эта встреча наших глаз, я со злостью опустил голову, сделал вид, что не понял выражение, застывшее в голубых глазах, и которое, в действительности, было таким явным и таким однозначным : “ Поговорим?” Я был зол на себя за то, что из-за страха, так несвойственному мужскому началу, не смог сделать первым шаг навстречу девушке. Я был зол на Танюшу за то, что она простила мне это унижающее всякого мужчину чувство, за то, что она, такая хрупкая, проявила необычайную силу воли, под натиском которой подлый страх отступил от доброй души. Я сухо спросил Пашу:
- Что ты хотел?
- Уже поздно. Я и Гена предлагаем проводить и посадить девушек на такси. Что скажешь ты? А что думаете вы – Никита и Женя?
- Конечно, - спокойно ответил Женя.
- Да, - сказал Никита.
- Да, конечно. Но сперва я пойду куплю себе воды, что-то жажда замучила, - я придумал и сказал этот глупый предлог, прежде чем заметил в руках Паши и Никиты по огромной пластиковой бутылке с водой.

Я хотел некоторое время побыть один, чтобы понять, как мне действовать. Но моя глупость не знала предела! Я, почти совсем разочаровавшись в себе, стал ждать естественных в такой ситуации шуток в свой адрес от друзей. Вопреки ожиданиям, мои друзья понимающе покивали своими доблестными головами. Гена, взглянув на бутылки с водой, сказал то, что именно от него я меньше всего ожидал:
- Валёк! Как ты хорошо заметил, что нам нужна ещё вода. Двух бутылок нам будет мало. Жажда лишает сил!

Ничего не сказав в ответ, я направился в сторону магазина. Едва я сделал несколько шагов, как мой мозг пронзила мысль. Я не успел осознать её, но, оглянувшись, уже произнёс:
- Таня, составь мне компанию.

Мой язык не повернулся, чтобы назвать её Танюшей. С каких-то пор мне казалось, что такое имя в моих устах будет звучать оскорбительно по отношению к голубоглазой девушке. И уже не в первый раз за сегодняшний вечер я сначала сказал, а лишь потом подумал о том, что это приведёт в замешательство двух Татьян. И снова я ошибся. Высокая Таня стояла спокойно и одобрительно смотрела мне в лицо. Танюша, улыбаясь, подошла ко мне и сказала:
- Пойдём.

 Я не знал, что сказать, но мне очень хотелось поговорить с Танюшей. Когда мы немного отошли от друзей, я, не отдавая отчёт сказанному, произнёс:
- Таня, я хотел сказать, что мне очень жаль, что так всё вышло, что был испорчен вечер...

 Я замолчал. И с одной стороны, мне очень хотелось, чтобы она помогла мне продолжить разговор, а с другой - я чувствовал, что должен сам нести такой груз. Танюша, слегка склонив голову набок, неуверенно смотрела на меня и молчала. В глубине души я был доволен тем, как она покорно отвела мне первую роль в разговоре.

 И в этот момент Танюша напомнила мне мою маму, гордую, непоколебимую, но очень часто такую беззащитную, с растерянным взглядом. В такие минуты мне бессознательно хотелось прийти маме на помощь, просто защитить её, но никогда я не испытывал чувство жалости по отношению к ней.
Я продолжал:
- Я просто хочу узнать, не обижаешься ли ты на меня за что-нибудь?
- Нет, - серьёзно ответила Таня.

Вновь мы замолчали. Я купил воды в ларьке и утолил свою жажду. Моё настроение стало менее серьёзным и более мечтательным. Я осознал, что самое трудное и важное в нашем разговоре мы уже преодолели.
- Знаешь, Таня, у нас очень красивый город. Особенно весной, когда всё расцветает. Мне кажется, ты бы сумела оценить эту красоту. Было бы замечательно, если бы ты приехала в наш город... весной. То есть... Иначе говоря, я приглашаю тебя в гости.

   Пока я подыскивал слова для приглашения, мне показалось, что прошла вечность. Я очень боялся, что Танюша воспримет моё предложение, как насмешку. За время моего монолога мы почти приблизились к последней скамейке в небольшом привокзальном парке, где нас ожидали друзья. Нам необходимо было преодолеть ещё две скамейки, на которых сидели, в основном, туристы.
 На одной из этих скамеек удобно расположился пожилой мужчина в белой панаме и светлом костюме, разгадывающий кроссворды в газете. На этого мужчину я обратил внимание лишь после того, как Таня, ответив мне, что принимает моё предложение, направилась к нему и попросила у него шариковую ручку. Этой ручкой Таня на ладони моей левой руки написала свой адрес, домашний и мобильный телефон. Вернув ручку владельцу, Таня подошла ко мне и сказала:
- Пиши мне письма, если хочешь. А если хочешь, звони. Идём, а то нас уже заждались.


 Когда мы присоединились к друзьям, мне показалось, что все на меня смотрели с лёгкой укоризной, но ободряюще. Вся наша компания отправилась на поиски такси для девушек. После того, как я и Танюша поговорили наедине, мы вновь вели себя так, словно не замечали друг друга, но в действительности просто каждый ощущал, что больше нечего было сказать ни словами, ни глазами. Я о чём-то весело болтал с Таней и Аней и поочерёдно с каким-то новым для себя интересом рассматривал с удивительно правильными чертами лицо Ани и такое нежное с завораживающим взглядом лицо Тани. Я словно запоминал их, отпечатывал в памяти прекрасные образы, которые будут мне напоминать о чудесном лете. Пока я любовался безупречными божьими созданиями, Женя и Никита шли впереди и над чем-то громко хохотали, а Паша и Гена следовали позади нас всех и в привычной для себя манере развлекали Танюша.

 Женя поймал машину. Я и мои друзья стали прощаться с замечательной троицей. Если на душе у кого-то из нас и была лёгкая грусть, то никто не обратил на неё внимания из-за обилия шуток и общего позитивного настроения. Женя по-дружески обнял каждую девушку; я более горячо обнимал девушек, а в голубые глаза смотрел чуть дольше; три подруги одновременно обнимали Гену, как умного младшего брата. А Паша сжимал в объятьях трио, как младших сестёр. Никита очень тепло и нежно прощался с каждой красавицей, а когда обнимал Танюшу, произнёс:
- Девчонки! Вы такие хорошие. Если бы вы познакомились с моей Олей, то стали бы лучшими подругами. Я так хочу её увидеть! Я буду по вас скучать.
И Никита с улыбкой на лице запел куплет из актуальной для летнего финала песни:
- Вот лето пролетело…
- Нас, оставив позади, - стал подпевать мелодичным голосом Женя.
- Но мы то знаем: лучшее, конечно, впереди! – Дружно прокричали все вместе.

   На такой высокой ноте закрылись дверцы машины, и девчонки уехали. Мы взглянули на часы и помчались со всех ног за вещами, а потом, не останавливаясь ни на секунду, бросились к поезду. Проводник уже стоял в вагоне, увидев нас, он, не спрашивая билеты, стал нам помогать забрасывать вещи. Поезд уже начал набирать скорость, когда Женя ещё оставался на перроне. Паша и я схватили мёртвой хваткой друга за руки и помогли ему запрыгнуть в вагон.

Предъявив билеты, тяжело дыша, мы достигли своих мест. Задыхаясь, но не в силах удержаться, каждый из нас смеялся до слёз, словно в бреду.
 Спустя некоторое время, все успокоились, а я переписал адрес и телефон Танюши в блокнот. Увидев, что я делаю, Паша спросил меня:
 - И что ты думаешь об этом?
- Ничего, - ответил я. – Я просто знаю, что я ей обязательно позвоню, либо напишу. А о том, что будет дальше, я не думаю, меня это не волнует. Мне кажется, она такого же мнения.
- Ты уверен, что она такого же мнения? – спросил Гена.
 - Да, - ответил я.
Паша и Гена странным образом переглянулись, а потом Гена сказал:
 - Надеюсь, что ты прав.
Поездка назад на поезде, как всем нам показалось, заняла меньше времени.
В город мы должны были приехать в 4 утра. Проснувшись за два часа до прибытия, каждый из нас сходил умыться, а остаток времени мы решили провести с пользой, уничтожая оставшуюся провизию.
 - Знаете, ребята, моя Ольга вернулась в город два дня назад, - произнёс Никита.
- И что? – спросил Гена.
- Она меня встретит, - заулыбавшись, ответил Никита.
- Вы с ней об этом договаривались?- спросил я.
- Нет. Но, если бы я приехал в город раньше неё, я бы точно её встретил, - услышал я в ответ.
 - Конечно бы, встретил! - очень громко проговорил Гена. – И в два часа ночи, и в пять утра, в любое время! Но она же девушка! Ты думаешь, это нормально, когда девушка, чёрт знает, в какую рань приезжает на вокзал, мёрзнет там, чтобы встретить своего ненаглядного?
 Немного призадумавшись, Никита сказал:
- Но она такая же, как я. И я бы её встретил.
- Ну, вот сейчас ты будешь надеяться, что она встретит, а когда не увидишь её, расстроишься ещё, - сказал Женя.
 - Что ты будешь делать, если она всё-таки не придет? – спросил я.
- Тогда я, не заезжая домой, сразу поеду к ней, - слегка побледнев, ответил наш друг.
 Когда наш поезд уже подъезжал к вокзалу, двигаясь вдоль перрона, на котором стояли встречающие, я и мои друзья бросились к окнам в вагоне, стали высматривать с огромным интересом Ольгу.
 Поезд остановился, мы вышли из вагона и оказались в середине перрона. Наша компания отправилась в сторону вокзала, Никита шёл медленно и постоянно оглядывался. Мы уже подходили к первому вагону, как Гена внезапно радостно вскричал:
 - Оля!
Гена побежал к Ольге, которая улыбалась и, прищурившись, смотрела в нашу сторону. Гена с детской радостью обнял Олю. Паша, я и Женя дружелюбно поздоровались с девушкой, это было первое официальное наше знакомство. Никита шёл позади нас, он даже не ускорил шаг. Я заметил на его лице такую же улыбку, как и у Ольги, и глаза его тоже были прищурены. Никита и Оля, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, и, наконец, рассмеялись.
 - Я ждал тебя, - сказал Никита.
 - Он нервничал, думал, что ты не встретишь, но я в тебе был уверен, - произнёс Гена, который держал Олю за руку и, видимо, не собирался отпускать, словно эта рука и девушка, которой она принадлежала, были доказательством чего-то такого, во что с каждым годом всё меньше и меньше верят.
- Не сомневаюсь, - сказала Ольга, и все захохотали.

 Ольга шла с одной стороны в обнимку с Никитой, а с другой - её руку крепко держал Гена, который что-то оживлённо рассказывал девушке. Я, Паша, Женя дополняли некоторыми фразами рассказы Гены.