Путеводные звёзды
Грубо.
Вновь открываю для себя этот мир. Надо же, он всё ещё не рухнул!
Чувствую, что начинаю тихо ненавидеть своего любимого Баха. И зачем я именно его поставила на будильник?
Знаю!
Эта музыка так бьёт по мозгам, что сон в ужасе убегает и прячется... где-то в глубине глаз. И тут же стремится задёрнуть за собой «шторки». Поэтому голова медленно опускается на подушку...
Стоп, стоп, стоп!!!
Поднимаюсь, стиснув зубы, говорю себе: «Это всего лишь ещё один день. Я выдержу. Я сильная. Я должна». Интересно только, кому?
Сартра тошнило от жизни. Гарри Галлер мечтал случайно порезаться при бритье. Мастер хотел покоя.
А я хочу понять, чего хочу. Но это потом. Не опоздать бы.
За рекордные сроки одеваюсь, навожу красоту и, проверив наличие в сумке всех необходимых на сегодня вещей, выбегаю из дома.
Приятный свежий утренний воздух вычищает остатки сна, но не надолго. Сидя в маршрутном такси, всё же тихонечко дремлю. Из-за этого путь кажется длиннее. Все дни слились в один большой день длиною в жизнь. Ощущение, что это уже было, - привычное и не вызывает удивления. Потому мы так часто и забываем, кому и что рассказывали-не рассказывали, обещали или дарили, гадаем, где уже встречали этого человека, или смотрим в лицо незнакомца и думаем: «Лицо такое знакомое. В первый раз вижу, а кажется, что в сотый». Смешно: мир потихоньку сходит с ума и даже не замечает этого.
Почему-то хорошие, правильные, но печальные мысли приходят именно в задурманенную (не важно чем) голову. И, когда сознание проясняется, покидают нас.
Так и со мной. Что-то постоянно вертится где-то в области головы, иногда просачивается в глубины мозга, но, как токсически вредные вещества, выводится из организма, не успев заразить. И на рабочее место буквально прилетает уже «очищенная» молодая женщина, готовая нести в массы грамотную, культурную, лишённую всяких пришепётываний, присвистываний, спотыканий речь.
Да, я логопед.
Чёрт!
Наш логопедический кабинет достаточно просторен и хорошо укомплектован: методики, пособия, картинки, игрушки, документация – словом, всё, что может помочь ребёнку и взрослому заговорить правильно.
Я делю помещение с другим специалистом, и мы работаем по сменам. Поэтому внешнее оформление кабинета – наш компромисс. Хотя, тут больше от Зои Сергеевны, чем от меня. Она – дама в возрасте, со стажем работы 17 лет, и за свою славную жизнь успела приобрести опыт не только в профессии, но и в обустройстве рабочего места. «Профессионала должно быть видно издалека. Вот приводит родитель своё чадо на консультацию, видит, что рабочее место хорошо обустроено, всё на своих местах, цвета позитивные - значит, здесь сидит профессионал, можно спокойно оставлять ребёнка». По-моему, бред. Расставьте как угодно пособия и игрушки, повесьте самые жизнерадостные занавески, но если за последние десять лет вы так и не продвинулись вперёд, так и не смирились с тем страшным фактом, что любая наука развивается, и ваши методы устаревают, пора обновлять (не говоря уже о том, что между детьми сегодняшнего дня и детьми десятилетней давности огромная пропасть), какой вы, простите, профессионал?!
Однако говорить что-то Зое Сергеевне, объяснять, доказывать, приводить доводы, пытаться наставить на путь истинный... Проще промолчать. Да и откуда мне знать, что именно мой путь – истинный? Вот так.
Поэтому я терплю. К тому же мы не так часто пересекаемся.
Сегодня у меня работы не много – двое детей в первой половине дня и одна девушка в три часа.
Вадим, чёрненький как цыганенок карапуз пяти лет, первый раз появившись у меня, не мог говорить совершенно. Алалия. А на русском языке – безречие, нарушено не только звукопроизношение, но и процесс усвоения лексики и грамматики. Ребёнок понимает речь окружающих, хорошо соображает, но воспроизвести звуки, произнести слова не может. Такое заболевание имеет последствия – если коррекцию не начать вовремя, вслед за речью начнутся серьёзные отставания в мышлении, внимании, памяти. Проблема здесь даже не в самом дефекте – он устраним, а в том, что нередко даже специалисты по работе с детьми принимают такого ребёнка за глухого или умственно отсталого. Вовремя распознать алалию и провести грамотную работу – основная и сложная задача.
Помню, что в этом мальчике поразило сразу, - насколько он не похож на мать – высокую благородного вида блондинку с большими печальными серыми глазами. Оказалось, отец Вадима – выходец с Юга нашей необъятной Родины и представляет собой довольно колоритный образчик «горячего восточного мужчины». И вот у такой красивой пары ребёнок с дефектом, да с каким! Что ж, такое случается. Но мать, несмотря на безумную (это бросалось в глаза сразу же) любовь к сыну, стыдилась его заболевания (и это тоже было видно невооружённым взглядом). При первом разговоре с ней я сделала большую ошибку – невольно дала понять, что вижу её стыд. И она смутилась ещё больше, замкнулась и, хотя принимала все советы и выполняла с ребёнком необходимые упражнения дома, доверительных, лёгких отношений так и не установилось.
Вот странные люди – стыдятся того, в чём их вины нет. И почему? Потому что в глазах общества, друзей они – идеальная пара, красивые, любящие друг друга, состоятельные, словом – образец настоящей семьи. И тут такой изъян! Ну и что? Это лечится, это поправимо. Вот что нельзя излечить, так это болезненную зависимость от чужого мнения, этот страшный дефект под названием «А что подумают люди?», который способен отравить жизнь. Я знаю случаи, когда сгорающие от стыда родители прятали своего «дефектного» ребёнка от всех, не водили его в детский сад, в школу, не давали общаться со сверстниками, даже улицу он видел сквозь окна машины – гулять по двору, городу одному или даже с кем-то из родственников не дозволялось – в общем, бедное дитя не знало людей. Представляете, что из него выросло? Вывод из этого только один – зачастую это родители «дефектные», а не дети.
Вадим сегодня был полон энтузиазма, старательно выговаривал все звуки и слоги, которые нам удалось «вызвать» за эти месяцы. Мальчик проявил редкое трудолюбие, выполнял упражнения, даже научился произносить достаточно сложные для него на данном этапе слова. Он привязался ко мне, и это было приятно. Как и то, что абсолютно неговорящий ребёнок за короткое время уже научился выражать свои мысли вслух, ещё малопонятными фразами, но это огромный прогресс по сравнению с тем, что было на начальном этапе!
- Ну, всё, Вадим. Сегодня ты отлично занимался. Молодец! Придёшь ещё?
- Пьиду, - старательно выдавил малыш. Гордые, восторженные глазки уставились на меня. Для него это действительно геройский поступок, ведь алалики первые месяцы с начала работы, а то и около года, произносят неправильные, так сказать «дефектные» звуки. Главная цель – сначала просто «вызвать» голос, добиться от ребёнка хотя бы какого-то произношения, а уже потом учить их правильной артикуляции. Для Вадима такие исковерканные слова были уже огромным шагом вперёд!
Подошла его мама и, пока Вадимка одевался, сказала тихо так, глядя в пол:
- Спасибо вам, Елена Алексеевна. Я уже не думала, что он заговорит. Вы же помните, какой он был дикий, всех шарахался. Я так боялась за него. А теперь лепечет постоянно, довольный. Спасибо.
Я лишь кивнула, давая понять, что принимаю благодарность и всё понимаю. Ответить было нечего, а то, что хотелось сказать, так просто «в лоб» не выдашь.
Второй мальчик, Саша, пришёл через полчаса. Хватило времени, чтобы немного отдохнуть после первого занятия. Это только так стороннему наблюдателю кажется, что 35 минут поиграть и попрыгать с маленьким ребёнком – легче не бывает. Возможно это так для самого ребёнка – ему и должно быть комфортно и незаметно, что на самом деле происходит лечение. Но я в это время выкладываюсь полностью, слежу за его речью, движениями, сменой настроения, стараюсь всё запомнить, чтобы потом зафиксировать. Усталость сначала не замечается, только вот когда домой едешь и все мысли только об одном... о подушке, разумеется.
Саша и его мама влетели в кабинет весёлые, пышущие здоровьем и энергией. У мальчика заикание, но он абсолютно не стесняется говорить, на дразнилки не реагирует. Как и мама, Оксана. Саша учится во втором классе, уже проявляет интерес к математике, занимается спортом. Родители трагедии из его дефекта не делают и его приучили. Уроки с ним – одно удовольствие, успехи делает огромные. Всё проходит легко, как всегда. Оксана и Саша умудрились и меня заразить свей весёлостью и энергией.
После них – большой перерыв, можно домой вернуться, перекусить, расслабиться. Вообще-то, день сегодня бестолковый – только три занятия с большими перерывами. Не люблю такие дни.
Вернулась на работу к трём часам на занятие с девушкой Людмилой. Занимаемся с ней четыре раза в неделю плюс домашние задания. Люда очень хочет попасть на телевидение, причём не важно в качестве кого – диктора, ведущей, актрисы, певицы – лишь бы снимали, лишь бы в «ящике» показывали. А для этого надо говорить правильно, красиво, грамотно, быстро, но с выражением, причём каждый раз разным, подходящим по ситуации. Иногда приходится импровизировать, и это тоже надо уметь сделать так, чтобы всем казалось, что ты с листа читаешь, а не с потолка мысли берёшь.
У Людмилы есть все внешние данные: фигура точенная, личико милое, симпатию вызывает, кожа ухоженная, в салонах отполированная, маникюр, одежда модная, подобранная как раз под её типаж. Короче, всё грамотно, всё шик-блеск-гламур (вам не приелось это уже ставшее пошлым слово «гламур», которое зализали до такого состояния, что быть гламурным в некоторых кругах считается признаком дурного вкуса?).
Люда наполнила кабинет изысканным французским ароматом (находится с ней в одной комнате – всё равно, что сидеть по самую макушку в чане с дорогими духами). В то время как она старательно выговаривала фразы и тренировалась дышать правильно, я всё думала о жертвах моды. В разное время цели юных девушек были разными. В наше – это богатство, известность, преклонение, фото в журналах, поклонники и желание услышать: «Ах, это просто золотая девочка, умница, у неё два высших образования, она в семнадцать уже свой первый альбом выпустила, две передачи ведёт, жених богатый и достойный. Вот бы и моя дочь так смогла». Спору нет, отлично, когда молодая девушка уже прочно стоит на ногах и может всю родню поддержать. Плохо, что для этого она себя продаёт, истязает диетами и распорядками и, в конце концов, становится механической куклой с гадкой стервозной начинкой. А ещё хуже, что тысячи молоденьких дурочек, вдохновившись «удачным» примером, мечтают о том же, и эта мечта приводит их на панель или в больницу.
Я отвлеклась. Конечно, Люда не из таких, ей уже обещали место на местном канале. А там, может быть, недалеко и до московского телевидения. Просто я надеюсь, что всё у неё получится, как она задумала. Ведь столько сил положено на то, чтобы добиться успеха. Если она разобьётся об острые камни нашей милой, доброй суровой реальности, подняться будет очень тяжело.
И вот рабочий день закончен. Люда, мило улыбаясь, положила на стол деньги, немного робко, как бы извиняясь за то, что приходится платить (не привыкли ещё наши русские люди к рыночной системе, что ж делать?).
Тишина.
Люблю то время суток, когда ещё светло, но по прохладному воздуху и темнеющему где-то в уголке небу понимаешь, что солнце уже зашло. И конец рабочего дня люблю – в учреждениях постепенно исчезает гул, кабинет пуст и, кажется, что ты совсем одна, никого больше нет, вот и на улицу выйдешь, а там тоже всё замерло, а люди исчезли куда-то.
Но эта приятная, в общем-то, иллюзия рассеивается, как только я открываю парадную дверь и врезаюсь в уличные шумы и целенаправленные людские потоки.
Дорога от места работы до моего дома – особое время. Если погода не совсем мерзкая, я стараюсь идти пешком, не очень быстро, просто расслабляясь, не думая о заботах, домашних делах и завтрашнем дне. Это закон. Необходимо каждый день устраивать себе «разгрузочный час» - время, когда можно притвориться, что ты – хозяин своей жизни и сам решаешь, чему случиться, представить, что завтра – нет, проблем – нет, твоя жизнь удачна, ты всего достиг или скоро достигнешь, прямо вот-вот, с минуты на минуту. Потом, конечно, вспоминаешь – практически ничего из раздела «мечты детства и юности» не состоялось, либо потому что трудно через всю жизнь пронести веру в неограниченные возможности человека, либо потому что в какой-то очень важный, нужный момент не хватило сил, храбрости всё повернуть и последовать за своей звездой, по своему пути. Но это потом. А в этот час можно позволить себе абсолютно всё.
- Леночка!
Я часто хожу через парк, если ещё не совсем темно. Случается, встречаю там и этого в высшей степени необычного и интересного человека. Даже не помню точно, где мы познакомились. Кажется, он читал какой-то спец. курс в университете, или это было на одной из научных конференций... нет, сейчас уже не вспомню. А потом мы столкнулись в парке, когда я, как и сегодня, возвращалась с работы. Разговорились, медленно прогуливаясь в направлении моего дома. Владимир, оказалось, очень легко может наладить контакт с человеком и заставить почувствовать себя комфортно в его компании. Скорее всего, потому что, по его собственному признанию, всё жизнь занимается психологией. «Мне интересен человек, любой человек, без скидок на характер, манеры, нравственность. Я хочу знать объяснение каждому его слову, поступку, мысли. И вы не представляете, как это интересно – самому докапываться до причин, мотивов, угадывать по малейшему изменению выражения лица намерения человека, убеждаться в своей правоте. А разговаривать – тоже искусство. Вы знаете, если умело выстроить беседу, можно уже при первом знакомстве легко узнать, что вдохновляет, ведёт человека по жизни, даже сокровенные мысли он вам выложит». Охотно верю. Я не слишком иду на контакт, а тут так разговорилась – сама себе удивляюсь.
Владимир любит гулять в парке, «растворяться в природе» по его собственному выражению. Мы изредка встречались там, когда я возвращалась с работы пешком, что в хорошую погоду случается часто. Он либо сидел на своей любимой скамейке около сломанного фонтана, либо за столиком в летнем кафе, либо бродил по маленькой аллее, ведущей к пруду с утками. Трудно сказать, сколько моему загадочному знакомому лет (я никогда не спрашивала), на вид – чуть больше сорока. Лицо совсем простое, улыбающееся. Вообще, ничто в нём не намекает на связь с научным миром, особенно внешний вид – Владимир одевается как англичанин среднего класса, респектабельный и тихий обыватель. Но что-то говорило мне, что на обывателя он похож меньше всего.
- Здравствуйте, Владимир! – сказала я, когда он догнал меня и мы медленно пошли через парк в сторону моего дома.
- Вид у вас совсем измученный. Пациенты когда-нибудь вас доконают.
- Они не пациенты, а клиенты, - поправила я. – Но как вы правы – качают энергию, словно вампиры – кровь.
- Это печально, - вздохнул Владимир. – Работа должна радовать, а иначе в ней нет смысла.
- Иногда, а вернее, чаще всего, приходится выбирать работу, руководствуясь прагматическими мотивами, а не состоянием души. Чем востребование обществом профессия, тем больше на неё спрос, проще найти место и получать приличные деньги.
- Ну, мы же не для других работаем, не на общество, не ради долга. В идеале и ради денег работать не надо бы, это только сбивает с курса и делает нас несчастными. Работать лучше для себя, чтобы занять свою жизнь полезным нам делом, тем, которое, прежде всего нас самих обогатит, и в духовном, и в материальном смысле. А если оно обществу пользу принесёт – что ж, хорошо. К тому же, нельзя принести человеку пользу, работая «сквозь зубы», ...заставляя себя работать. И, чтобы закончить свою мысль, скажу вам по секрету: можно так выстроить свою жизнь, что любимое дело, каким бы невостребованным оно не было, прокормит вас.
Вот почему я уверена в том, что Владимир не обыватель – уж очень неприязненно, иронично он рассуждает о таких дорогих народу вещах, которые мало кто ставит под сомнение.
- Не всегда – начала я осторожно – мы можем выбрать работу, соответствующую нашим желаниям. Иногда любимое дело не только мало оплачивается, но и недостижимо.
Я это знаю совершенно точно. Мало кому говорила, но моя мечта – писать прозу, глубокую, сильную, чтоб эти зомби-обыватели, которых ничем не проймёшь, рыдали над моими книгами. Банально – любой, кто пишет или только собирается, надеется, что изменит мир. Мало, мало таких гениев. Даже Библия сейчас бессильна.
- Это уже слабость духа, - как легко он отмахнулся от моих хиленьких, в общем-то, доводов. – Пока не начнёшь, не узнаешь... Нет, мне действительно не понятно – вот есть человек, и есть его мечта. Он хочет стать... ну, хоть космонавтом. С детства об этом думает. А потом происходят все эти события – родители хотят, чтобы он был врачом, друзья расписывают, как сложно пробиться в космонавтику, мол, надо иметь запредельную физическую форму, знать безумно много фактов. Да, вот это слово надо и останавливает нашего несчастного. Он не верит, что у него получится. Да кто он такой, в самом деле? В этот момент он не думает о тех знаменитых космонавтах, его кумирах, которые когда-то тоже были простыми мальчишками и тоже боялись, но осуществили задуманное. Нашего «героя» беспокоит то, что придётся много работать, часто – пробивать стену лбом, спорить, доказывать. Он не верит в себя, он уже знает заранее, что ничего не сможет. Неприятно, иногда – больно, но бедненький мальчик идёт в медицинский институт и становится хирургом, не осознавая, что легко, не особо стремясь к этому, исполнил чью-то чужую мечту, мечту какого-нибудь другого мальчика, которому объяснили, что он не сможет оперировать людей. Таких водевилей, простите, не могу назвать это трагедией, огромное множество. Но жалеть этих людей, сочувствовать им нельзя. Они этого не заслуживают, ибо сами виноваты.
Рассуждения на тему неудавшейся жизни и слабости человеческого духа – любимое занятие Владимира. Он много таких поломанных жизней видел. Мне нравилось слушать эти эмоциональные рассказы.
- Но бывает и по-другому, - ответила я. – Вот, например, случай из жизни моей знакомой девушки, которая с детства стремилась стать актрисой кино или театра. Всё-таки кино она любила больше. Ну, так вот. Она много занималась, даже смогла поступить сначала в школу актёрского мастерства в своём городе, а затем и в Москве. И тут столкнулась с правдой жизни, а именно со всей той грязью, которая сопутствует богемному миру: стрессы, скандалы, интриги, алкоголь, травка и что посильнее, слёзы и унижения. Конечно, актёрская жизнь состоит не только и не столько из отрицательных сторон, положительного и хорошего в ней даже больше, но моя знакомая просто поняла, что не сможет примириться со многим. Она, в принципе, имела талант, её замечали и хвалили педагоги, но страх потерять свою «бессмертную душу», скажем так, заставил её бросить училище, вернуться в родной город и стать учительницей начальный классов. Моя подруга открыла в школе драмкружок, ставит с детьми пьесы, изредка вспоминает о Москве и говорит, что актёрство навсегда её самая большая любовь, но лучше она задушит в себе все порывы, чем станет тем, кого сама же будет презирать. Она не хочет в обычной жизни носить маску, лгать, улыбаться своим врагам и отворачиваться от друзей, если это выгодно. Считает, что лицедейство и маскарад допустим в театре, а в реальной жизни важно оставаться собой. И поверьте мне, людей, по тем или иным причинам отказавшихся от своих юношеских планов, не мало.
- Но они тоже не правы! Если в человеке есть стержень, воля, моральные установки, внутренний контроль, он может делать своё дело и оставаться при этом «чистым», хотя вы понимаете, что это относительно и только ангелы по-настоящему чисты, людям это не грозит. Просто не позволяйте никому сбить вас с курса и в любой ситуации оставайтесь тем человеком, которого сможете уважать. Ваша подруга смалодушничала, Лена, уж извините. Возможно, конечно, она сама понимала, что не так сильна и просто реально оценивала свои возможности.
Вот. Спорить с ним бесполезно, потому что у Владимира всегда найдется, что сказать…на любой довод.
Но я задумалась. Действительно, большинство людей только тем всю жизнь и занимаются, что самозабвенно душат в себе все порывы, мечты, планы, руководствуются в большей степени прагматическими мотивами, и не важно, что они далеки от истинных устремлений. Неудавшихся жизней сейчас…ох, проще сосчитать удавшиеся, да и у тех свои проблемы. Мне кажется, именно поэтому большинство людей напоминают зомби – они совершают все эти действия, не задумываясь об их истинной цели, на вопрос «Зачем ты это делаешь?» один ответ – «Так надо». Кому? Зачем? Кто так сказал? А тебе-то самому это нужно? Они не думают об этом. Вернее, не так – они предпочитают не думать, потому что мысли могут всё осложнить. Мы все движемся по пути наименьшего сопротивления, даже если нам кажется, что это не так. Гораздо сложнее посмотреть в лицо своей неудавшейся жизни, признать её несостоятельность и попытаться всё изменить…хотя бы для себя …даже если больше половины пути уже пройдено …даже если это кажется безумным …по крайней мере, не будешь жалеть о том, что не попытался.
В тот вечер, придя домой, я попробовала записать всё, что крутилось в голове, всё, о чём думала. Главное начать, разве нет? Я работала до глубокой ночи, переписывая и подчищая написанное, стирала и начинала заново. Спать не легла, пока не оформилась более-менее понятная «конструкция» будущего «шедевра». Сколько я уже таких «шедевров» пыталась начать, а потом смотрела на экран компьютера и убеждалась в том, что всё это не к чему, всё это зря написано и никакого смысла не несёт. Каждый второй может внятно изложить на бумаге то, что он видит и чувствует. А дальше? Кому интересны чужие мысли и чужая жизнь?
Следующим вечером я опять встретилась со своим странным знакомым. Если честно, то я сама искала встречи с ним в тот день. Так устроены люди – выбрав цель, они хотят услышать похвалу, ободрение, заверение в правильности своих действий, хотят перекинуть часть ответственности за свой выбор на других…может быть, чтобы не только одного себя винить в ошибке.
Владимир говорил о всяких мелочах, рассказывал интересные случаи из практики. Нет, не о пациентах, это запрещено этическими принципами, но вот родственники этих самых пациентов тоже представляют собой интересные экспонаты для изучения. Я слушала не так внимательно, что, естественно, не ускользнуло от моего собеседника.
- Лена, я вас совсем заговорил? – спросил Владимир с сочувствием.
- Нет. Если честно, я хотела бы вернуться к нашему вчерашнему разговору. О неудавшихся судьбах, помните?
Я глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух, посмотрела на темнеющее небо и только заметила, что парк уже заполнился людьми, кафе ожили, музыка стала громче.
- Давайте посидим, - предложила я.
Мы опустились на одну из незанятых скамеек в тихой аллее.
- Знаете, - начала я, - а ведь у меня действительно такая вот неудавшаяся жизнь. Я хотела... хочу писать... прозу. Только я об этом особо не распространялась никогда. Меня никто не убеждал, сама решила, что сейчас на писательские гонорары не проживёшь, да и раньше писатели в нищете жили, что пробиться трудно, а увидеть свою книгу на полке магазина под грифом какого-нибудь крупного издательства вообще за гранью фантастики. Один писатель, автор более тридцати книг, сказал, что успеха в этом деле можно добиться лишь тогда, когда все дороги назад отрезаны, мосты сожжены, отступать некуда, либо ты напишешь шедевр и ворвёшься в литературный мир, либо умрёшь с голоду в безвестности, третьего нет. Тогда начинаешь писать с особенной одержимостью и отчаянием, словно за жизнь борешься. А если есть тёплое местечко, регулярный заработок, первая книга будет откладываться и откладываться и останется недописанной. Кстати, этот писатель живёт только на свои гонорары, и, при том, не плохо. Я думала попробовать так, но боюсь. Если не получится, я всю жизнь обречена быть логопедом… Вот так. Не думайте, что это невыносимо, так вполне можно жить, но я так жить не хочу.
Владимир внимательно выслушал меня, правда я заметила некоторую иронию в его глазах, как будто мой собеседник считает все эти метания и сомнения чем-то надуманным и не заслуживающим таких «духовных мук». Что ж, скорее всего он прав.
- Лена, что хорошо для одного, не всегда хорошо для другого, вы это знаете, да?
Он подождал моего кивка, словно убеждаясь, что сия «трудноусвояемая» истина дошла до меня, и продолжил:
- Отлично, идём дальше. Я подозревал, что от своей работы вы не в восторге. Вы сейчас хотите услышать от меня, что у вас всё получится, что вы должны расставить приоритеты, так сказать, и идти вперёд, что главное поверить в свои силы... и всё в таком темпе. Забудьте. Будь вы обычным пациентом, пришедшим ко мне на приём, чтобы я поправил его самооценку, я бы начал именно с этой психологической чепухи. И только досконально изучив его, предложил бы оптимальный выход. Но вас я знаю давно, поэтому вводную часть можно опустить. Я не буду брать ответственность за вашу жизнь на себя. Выбор своего пути, как это называют на Востоке, сугубо личное дело. Я могу вас выслушать. Если вы окажетесь в тупике и будет совсем плохо, я смогу помочь... наверное. Но на данном этапе вы справитесь и сами. В вас есть стержень, как бы глупо это не звучало. Половину пути вы уже прошли – задумались, а хотите ли жить так дальше. Вы ещё молоды, но жизнь не бесконечна. Решайте побыстрее. Но сами.
Да, не то, чтобы очень тактично, но эффективно.
- Я вас понимаю. И мне даже не обидно, хотя любой нормальный человек мог бы поссориться с вами из-за этого.
- Любой нормальный обыватель мог бы.
Мы засмеялись.
- Понимаете, - продолжала я, - всё, что вы сказали, правильно. Это слабость с моей стороны – перекладывать ответственность за свой выбор на другого. Извините. Просто я всегда думала, что мечта – это, ведь, не серьёзно, в том-то и прелесть: ты мечтаешь, это окрыляет, ведёт по жизни, придаёт смысл существованию, но знаешь, что всё это никогда не осуществиться. Ведь осуществлённая мечта умирает, а другой, возможно, не будет никогда.
- Не говорите ерунды. Вы никогда не думали, что мечта – это интуитивное чувство своего пути, ведь она просто так не возникает. Может быть, мечта – послание от судьбы, намёк на то, чего мы действительно хотим, что действительно принесёт нам счастье.
- Интересная мысль, правда, интересная, только наивная. Не соответствует вашему возрасту.
- А я не боюсь быть наивным. Иногда, знаете ли, наивность служит прекрасной защитой от суровой правды жизни. А иногда она предохраняет нас от яда безнадёжности и цинизма. Как не посмотри, наивность не есть плохо.
- Ну, знаете, - рассмеялась я, - за один вечер вы развенчали все мои мифы. У меня ничего не осталось.
- А это, Леночка, моя работа.
Наш разговор приобрёл шутливый характер, но эта последняя фраза была сказана серьёзно и, как мне показалось, немного печально. Я посмотрела на Владимира – во взгляде ни тени улыбки и едва уловимое, всего на мгновение, ощущение, что этот человек старше, чем кажется, что он впитал в себя целые столетия. Но ощущение было минутным и тут же отпустило.
Владимир поднялся и протянул мне руку.
- Пойдёмте, Елена Алексеевна, я провожу вас до дома. Надеюсь, что наш разговор хоть чуть-чуть помог вам.
- Шутите? Вы очень мне помогли. Я ещё не знаю, что буду делать, но точно уверена, что-то обязательно сделаю. Вы сами сказали, что, задумавшись, я уже прошла половину пути.
- Вот и отлично.
Мы шли до моего дома в молчании, но оно не было тягостным. Я уже обдумывала всё, что услышала, всё, что долго не могла обдумать из-за нехватки времени. Владимир мне не мешал.
Ночью я почти не спала – в это время суток мне лучше думается – и работала, работала, работала. Поставив себе чёткую цель, определив, что главное для тебя и почувствовав, как же ты этого действительно хочешь, расстаёшься с неуверенностью. Несколько дней подряд я возвращалась с работы кратчайшей дорогой, и всё свободное время отдавала будущей книге. В какой-то момент стало трудновато писать, потому что работа логопеда требует очень много сил, необходимо заполнять различные бумаги и готовить документы. Усталость, желание выспаться, проблемы моих пациентов отнимали очень много времени. К тому же место работы и её условия меня уже очень давно не устраивали, если не раздражали. Но я знала, как справиться со всем этим. Да, я помогла уже многим детям заговорить, по утверждению их родителей и моих учителей, у меня талант, которым грех пренебрегать. Но в одном нашем городе сотни логопедов делают то же самое каждый день и любят, действительно любят свою работу.
Я попросила длительный отпуск по семейным обстоятельствам. Нет, я не собиралась сжигать все мосты и отрезать пути к отступлению, это не обязательно. Просто решила, что для задуманного должна быть абсолютно ничем не связана. Если всё получится, смогу совместить две работы: сочинительство и логопедию. Возможно, эта отсрочка нужна была и для того, чтобы понять, смогу ли я дальше заниматься этим делом или придётся искать что-то другое.
Последний день отработала как обычно. Детей было много, но усталости я не почувствовала. Проходя вечером через парк, очень хотела встретить Владимира, чтобы рассказать ему о своём, возможно глупом, поступке. Всё-таки я сделала этот ход под влиянием порыва и знала, что ещё предстоит бороться с сожалениями.
Владимира в парке не было. Жаль.
Я не встретила его и на следующий день, и на третий. Избегает он меня, что ли? Мне хотелось поделиться с ним новостями, услышать одобрение или хотя бы увидеть искру понимания в глазах, ведь мои родственники смотрели на меня как на безумную – бросить отличную работу ради «какой-то писанины»! Дикость!
Потом меня полностью захватили новые проблемы и новая жизнь. Ну, не совсем новая, конечно, но…другая. Я знала – чем бы не кончилась моя «авантюра», как назвал это мой отец, одно совершенно точно – на прежнее место работы я не вернусь. Если не получиться, буду искать другую работу. Так вот.
Однажды я случайно столкнулась со своим бывшим преподавателем. Рассказывая мне последние новости из «учёной жизни», он вскользь упомянул о нашем общем знакомом – Владимире. Оказывается тот уехал в Германию. Его пригласили в исследовательский институт или читать какой-то курс в одном из университетов, никто точно не знал. С Владимиром никогда не знаешь наверняка, его жизнь – загадка. Поразило меня другое – почему он не рассказал, не попрощался? Нет, мне не было обидно, просто существуют же определённые правила хорошего тона и человеческих взаимоотношений. Но спустя какое-то время я пришла к выводу, что обижаться, в принципе, не на что. Правила хорошего тона уместны лишь тогда, когда от них есть практическая польза, когда они действительно имеют большое значение для определённых людей. Мы же с Владимиром были хорошими знакомыми и собеседниками, но не близкими. Формальное прощание, напичканное бесполезными фразами ни к чему. У Владимира свой путь, и, судя по всему, он не колебался ни мгновения, выбирая эту дорогу. Так и я поступлю.
Сначала я только пробовала свои силы – отправила небольшой рассказ в литературный журнал, где его и напечатали. Затем села за полноценный роман. Сейчас он почти закончен, а я окончательно определилась со своей жизнью. Конечно, осталось ощущение некоторой неуверенности, да и сомнения никуда не ушли. Но я чувствую, что всё, в общем-то, правильно…или скоро станет.
В эпоху Возрождения, когда человечество выходило из духовного мрака и разум постепенно обогащался знаниями и идеями, появились люди гораздо мудрее и сильнее всех остальных. Жизнь каждого из них была короткой и не всегда лёгкой, но яркой. Их сравнивали с путеводными звёздами, которые специально спустились на землю, чтобы указать людям путь к свету, творчеству и созиданию.
Я думаю, что такие путеводные звёзды существуют и сейчас. Не для всего человечества, а для отдельных людей. Причём, не важно, кем они работают, чем живут и сколько им лет. Они соприкасаются с нашими жизнями, помогают понять самих себя, преодолеть неуверенность и страх, помочь шире посмотреть на мир, раздвинуть привычные границы. Или просто оказываются рядом, когда нам необходимо услышать, что всё будет хорошо, мы – самые лучшие и всё у нас получится. Наша же проблема в том, что мы с пренебрежением и непростительным невниманием относимся к окружающим людям, порой грубо выталкивая их из нашей жизни, порой просто не замечая их. Мы так озабочены собой, так самозабвенно тонем в своих разочарованиях и проблемах, что эти добровольные помощники, орудие нашей судьбы, оказываются не у дел. Они просто не могут до нас достучаться.
Мне повезло чуть больше, чем другим.
Свидетельство о публикации №207072200047