Прыжок Часть 2 Пижон

Я лежал в траве около ВПП и смотрел в небо, откуда я только что спустился. Оно было глубоким и синим, и все залито солнечным светом. От земли и травы веяло нежностью и теплом. Рядом стрекотал кузнечик. Легкость и безмятежность царили во мне. Даже не верилось, что еще меньше получаса назад, трясясь от страха, я шагал в неизвестность. Теперь мне казалось, что небо – это легкость и радость. Хотелось снова туда, в безмятежную солнечную высоту.
Вдруг мне в голову пришла шальная мысль. Ведь там, в вышине, у меня есть одна свободная минута. А что, если оттуда позвонить? Просто, озорства ради. Взять, и позвонить… своей девушке. Вряд ли со мной из-за этого что случится, а ей будет приятно. Звонок из-под купола! Как часто с людьми случается такое?
Да, мысль, и правда, интересная, но остается вопрос ее реализации. Ведь все карманы будут плотно зажаты парашютными лямками, а в руках телефон не удержать: динамический удар его просто вырвет из них. Однако, можно засунуть телефон в рукав свитера. А если его еще и хорошо привязать, например, к рукаву рубашки, то и шансов уронить его с высоты точно никаких не будет. А громкая связь, которой он оснащен, обеспечит разговор.
Я встал и пошел к парашютным столам, где толпился народ. У парашютных столов я встретил бродившего в ожидании прыжка Тимура.
– Тимур, у тебя есть веревка? – спросил его я: Или шнурок. Длиной сантиметров семьдесят.
– Нет, нету. А для чего она тебе?
– Телефон к рукаву привязать хочу, чтобы не упал.
– Ты что? Звонить оттуда собрался?
– Ну да. А что?
– Делать тебе нечего… Я, наоборот, все лишнее выкладываю. Даже фотокамеру с собой туда не беру. Я еще жить хочу.
– Да фотокамера твоя сильно уж здоровая. Ты ее просто разгрохаешь там. А телефон… так, несколько десятков граммов. Все равно там есть минута, когда ничего не делаешь. Просто так болтаешься под куполом. А позвонить – минуты всяко-разно хватит.
– Дело, конечно, твое, но я не советую звонить оттуда. Тебе там не до звонка будет. Или проболтаешь, и что-нибудь забудешь сделать.
– Ладно, я телефон возьму с собой, а там видно будет.
– Как хочешь... А веревку спроси у Виктора. У него должна быть.
Виктор стоял, уже нацепив на спину парашют. Его глаза, зажженные предыдущим прыжком, горели не хуже прожекторов. Весь в предвкушении, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Вить, у тебя веревка есть? – спросил я его: Сантиметров семьдесят.
– Щас, гляну, – ответил он, хлопая себя по карманам: А тебе зачем?
– Телефон к рукаву привязать.
– Снимать на камеру будешь?
– Нет, позвонить хочу.
– Его лучше не привязывать веревкой, а закрепить на себе. Чтобы руки были свободными. У меня, например, для этого есть специальный карман.
Виктор показал на прозрачный кармашек на куртке около шеи.
– Я его сначала в рукав свитера затолкаю, – ответил я: А после раскрытия парашюта за ворот зацеплю.
– А будет слышно?
– У него громкая связь есть. По ней и буду говорить.
– Во, держи, – Виктор извлек из кармана черный капроновый шнурок: Этим привяжи.
– Спасибо, – ответил я, беря шнурок: Тебе его вернуть?
– Да забирай!
Капроновый шнурок идеально подошел для того, чтобы привязать телефон. Один конец шнурка я привязал морским узлом к металлическому кольцу на телефонном чехле, другой – за петлю на рукаве рубахи. Связка получилась довольно прочной. Довольный, я затолкал телефон в рукав свитера, и пошел надевать парашют.

***

Старший инструктор с мрачным видом ходил взад-вперед перед нашим строем.
– Значит, так, – начал он свою речь: Поднимается ветер. На верху болтает как попало. Будьте к этому готовы.
Оглядев всех нас, он скомандовал:
– Налево! К самолету шагом марш!
Неким подобием строевого шага наша шеренга направилась к самолету.
Едва мы уселись, как самолет взревел, вздрогнул и, трясясь, покатился по ВПП. Чтобы не съехать со скамейки, я уперся ногами в резиновый пол.
Самолет оторвался от ВПП и, кружа по спирали, стал набирать высоту. Теперь его трясло значительно сильнее, и я, чтобы не сползти от тряски со скамейки на пол, с силой вцепился в металлический поручень.
В этот раз парашютная команда была преимущественно женской. Пятеро из девяти человек были семнадцатилетними курсантками. Они расположились на скамейке по противоположному борту, отдельно от мужчин. Я оглядел каждую из них. Кто-то из них заметно волновался, и, глядя в иллюминатор, нервно теребил лямки. Кто-то, с блеском в глазах, радостно предвкушал прыжок. Запомнились глаза одной девушки. В ее зеленоглазом взгляде соединилось волнение, страх и радость. Почему-то подумалось, что именно так смотрит девушка на мужчину, впервые обнажая перед ним свое стройное нежное тело.
То ли от присутствия девушек, то ли оттого, что этот прыжок был уже не первый, мне было уже не очень страшно. Я выглянул в иллюминатор. Внизу виднелось зеленое поле, с которого мы взлетели, несколько березовых колок. Самолет развернулся на очередном витке спирали, и внизу под солнечными лучами ярко заблестела поросшая камышом и рогозом речка, которую мы проезжали по пути на аэродром.
И вот уже вновь пристегнуты карабины фалов, и вновь знакомо звучит первая сирена. Снова отсчитывает партии девушка-инструктор. Почему-то только теперь я заметил, что у нее глаза – цвета неба. Она и небо – действительно подходили друг другу.
Теперь я шел вторым. Впереди меня незнакомый парень, позади – снова Тимур.
Прозвучала вторая сирена. Инструктор привычными движениями быстро открыла выходную дверь и скомандовала: «Первый, готовься!» Идущий первым парень встал и на полусогнутых ногах подошел к двери. В этот момент самолет резко дернулся, и он с воплем растянулся поперек салона. Никто, однако, не засмеялся. Инструктор помогла ему подняться и встать на порог двери. Придерживая его, она скомандовала: «Пошел!», и он исчез в пустоте за дверным проемом.
Теперь была моя очередь. Я чувствовал, как колотится сердце у меня в груди. «Второй, готовься!» – скомандовала инструктор. Я встал и на полусогнутых ногах, держась за поручень, пошел к выходной двери. Самолет мотало из стороны в сторону. Добравшись до двери, я попытался встать на порог. Самолет снова дернулся, но инструктор ловко поймала меня. Наверное, я выругался, потому что она сказала: «Все в порядке». Поддерживаемый ее нежными руками, я встал на порог и, дождавшись команды, вышел из самолета.
Я снова вышел неправильно. Увидев над головой землю, я сжался в комок, ожидая динамического удара. Удар не заставил себя ждать. Дернуло так, что, кажется, еще немного, и моя голова приземлялась бы отдельно. Однако, уже через мгновение я спокойно повис на упругих стропах.
Быстро придя в себя, я попытался поднять голову, чтобы оценить состояние купола. Однако, голова оказалась зажата между двумя передними стропами. «Провалиться! Скрутка!» – подумал я, и взялся руками за передние стропы, чтобы раздвинуть их и освободить голову. Но, видимо, скрутка все же была небольшая, поскольку в ту же секунду стропы разошлись сами. Я сразу же посмотрел вверх. Надо мной покачивался уже знакомый белый цветок Д-6 с темным перекрестием посередине. Я облегченно вздохнул.
Подтягиваясь на стропах, я осмотрелся по сторонам. Слева, метрах в ста от меня, парил парень, прыгавший первым, справа, метрах в семидесяти – Тимур. Прямо рядом со мной парили какие-то лоскутки, по цвету и фактуре ткани похожие на мою рубашку. Я ощупал правый рукав – телефона не было. Звездец! Оторвало вместе с куском рукава. Я посмотрел вниз: да, навернувшийся с высоты тысячу метров телефон можно даже и не искать.
Однако, веревка была на месте. Я потянул за нее – из подмышки выполз до смерти испуганный телефон. Понятно: он от страха забрался так глубоко, как только смог.
Усевшись поудобнее на седалищной лямке, я начал набирать номер. Неожиданно справа от меня раздался истошный крик: «Стропичка!!!» Блин! Я же совсем забыл про нее! Засунув телефон обратно в рукав, я, с криком: «Стропичка!», выдернул ее из петли. Определенно, меня только что пронесло…
«Однако, горластый же этот Тимур!» – подумал я: «Надо будет сказать ему спасибо».
Держа дрожащими от волнения руками телефон, и боясь его уронить, я стал набирать заветный номер. Раздались гудки. Их было очень плохо слышно, и я просунул телефон под ухо шлема. Мне повезло: кроме того, что слышимость явно улучшилась, телефон очень прочно засел под шлемом, и я получил возможность работать обеими руками.
На том конце взяли трубку.
– Але! – пропел слегка сонный озорной женский голосок.
«Какой же у нее все-таки нежный и озорной голос!» – подумал я.
– Приветик, Декабринка! – сказал я: Я тебя не разбудил?
– Нет. Я уже проснулась, – ответила Оля.
Щелкнул автомат на запасном парашюте. «Ага! Триста метров. Это кстати» – подумал я.
– Если еще не проснулась, то протирай быстрее глаза и вспоминай все, что я тебе рассказывал про прыжок. Сейчас мы с тобой сыграем в одну игру, под названием: «Мягко посади на поле программиста». Ты будешь говорить, что делать, а я буду выполнять. В случае выигрыша обещан приз: живой программист-парашютист.
– Да? – зевнула она: Давай, сыграем…
– В общем, ситуация такая: сейчас высота триста метров, и я начинаю маневр.
– Так ты, правда, что ли, на парашюте? – вдруг воскликнула она.
«А нет, на диване валяюсь!» – мысленно усмехнулся я.
– Конечно! – ответил я: А ты что подумала? В данный момент я болтаюсь на стропах под куполом, обозревая окружающий пейзаж.
– И как тебе там? Не страшно?
– Страшно было в самолете. А сейчас – уже нет. Очень красиво, и куча приятных впечатлений.
За разговором я совсем забыл, что надо ловить ветер. Уже было отчетливо видно, как медленно, но верно приближается земля. Как назло, почему-то не был виден конус. Искать его было уже некогда, и я решил ориентироваться по собственным ощущениям. Мне показалось, что легкий ветерок дул в правую щеку. Я с силой натянул левую стропу управления, и парашют стал тяжело разворачиваться влево, спиной к ветру.
– Так что, Оленька? – игриво спросил я: Какое действие мне предпринять?
– Не забудь развернуться по ветру, – хихикнула она.
Земля стремительно приближалась. «Как же медленно он разворачивается!» – начинал нервничать я.
– Уже делаю, – ответил я, стараясь скрыть напряжение.
– Не забудь сгруппироваться, и перед самой землей натянуть стропы, – озорно чирикала Оля.
Я не успевал развернуться, да и приземный ветер, как оказалось, дул несколько в другую сторону. Меня понесло боком. Оставалось метров пятьдесят…
– Ну все, приземляемся, – рапортовал я.
– Удачного приземления! – весело чирикнула она.
Перехватываться было некогда. Я сжал ноги вместе, слегка повернув их влево, и со всей силы натянул задние стропы. Парашют не то затормозил, не то изменил направление скольжения – я этого так и не понял. В следующую секунду я упал на бок, жестко ударившись плечом, и, кажется, немного головой. От удара телефон вылетел из-под шлема и улетел куда-то в траву. Левое плечо пронзила резкая боль.
Выругавшись про себя, я с усилием приподнялся и сел на колени. Телефон лежал в траве рядом со мной. Я поднял его и повертел в руке. Телефон был цел, сеанс связи не прервался.
– Алло. Я еще живой! – произнес я: Просто телефон упал.
– Молодец, Сашка! Не ударился?
– Почти нет.
– Не было больно?
– Будем считать, что нет.
Неожиданно я заметил, что мой купол не упал, и уже натянул стропы, готовясь тащить меня по земле.
– Погоди немного, – быстро сказал я Оле: Сейчас, купол погашу…
Встав на одно колено, я, как учили, натянул нижние стропы. Купол не падал, и уже начинал тащить меня. «Ну уж нет!» – злобно подумал я, и стал, пересиливая его, быстро тянуть нижние стропы к себе. Купол не поддавался, и, прежде чем он все же упал, мне пришлось притянуть к себе метра три строп. Бросив его, я снова взял телефон.
– Оля, ты еще здесь?
– Да.
– Все, купол я погасил. Все в порядке.
– Молодец.
– Когда ты рядом, пусть даже лишь твой голос в телефоне – это все становится очень легко и не страшно, – ответил я: Ладно, Оленька… мне еще надо собрать парашют. Пока, Сладенькая. Целую нежно. Спасибо, что на время стала моим ангелом-хранителем.
– Не за что, Сашка. Пока.
– Пока.

***

– Тебе за второй прыжок только «хорошо», – сказала тренер-инструктор Нина Васильевна.
– Да уж, действительно неважно прыгнул, – согласился я.
– Не важно? Мягко сказано! Во-первых, стропичку надо выдергивать не за три секунды до раскрытия запасного парашюта, а раньше. Во-вторых, ветер надо ловить на высоте триста метров, а не пятьдесят. И, в-третьих, самое главное: болтать по телефону во время приземления – это чистой воды пижонство! Это знаешь как? Я представляю твой десятый прыжок: «Алле, дорогая… минутку, я перезвоню. Чай, кофе, сигарету?». Имей ввиду, что ты и нас так подводишь: все это очень и очень чревато. А соскребать тебя с ВПП совсем неохота.
– Да все же нормально.
– Чего нормально? Стоишь, за плечо держишься. Еще пади и головой приложился?
– Нет, – ответил я, убирая руку с плеча.
– Букет притащил, романтик… – усмехнулась она: Ладно, сколько тебе не хватает заплатить за второй прыжок?
– Щас гляну…
Я полез по карманам, вынув деньги, сосчитал:
– Пятьсот рублей не хватает.
– Держи! – Нина Васильевна достала из сумки и подала мне пятисотку: Потом в спорт-школу завезешь.
– Вы в понедельник там будете?
– Да.
– Во-сколько?
– Весь день.
– Ладно. Тогда в понедельник и завезу.
– Договорились.
Я отошел в сторону, разглядывая свое, только что выданное, свидетельство парашютиста. На маленьком голубом бланке красовались две строчки. Два прыжка: первый на отлично, второй… романтично. Маленькое свидетельство большого личного подвига.
Подошел Виктор.
– Поздравляю с почином! – сказал он мне, похлопав меня по плечу.
– Спасибо! – ответил я.
– Вообще, тебе повезло сегодня. – заметил Виктор: С утра погода была просто превосходная. Полный штиль – такое не часто бывает. В ветреную погоду тебя бы на второй прыжок не пустили.
– Слушай, чего это она? – спросил я у него, кивнув в сторону Нины Васильевны: Расстроена чем-то?
– Да она просто видела, как ты приземлился. Если, конечно, это можно назвать приземлением, – ответил он: А ты еще не сразу встал. Она подумала, что ты разбился. Только потом, когда увидела, как твой купол гасится, успокоилась.
– Не, ну ты, конечно, дал со своим телефоном! – протянул подошедший Тимур: Я лично такое ни за что не буду делать: жизнь дороже.
– Слышал, как меня пропесочили за звонок? – спросил я у Тимура.
– Слышал, – ответил он: И, если честно, я согласен с Ниной Васильевной: это пижонство.
– Надо просто быть аккуратнее, – заметил Виктор.
– Кстати, тебя с разрядом! – подмигнул я Тимуру.
– Спасибо, – ответил он.
– А какой прыжок у тебя был? – спросил я Виктора.
– Тридцатый – ответил он.
– Нифига себе! Поздравляем с юбилеем! – хором поздравили мы Виктора.
– Спасибо! – ответил Виктор: Хотя… вот сотый прыжок – это юбилей, а тридцатый… ничего особенного.
– Кстати, Тимур, спасибо за стропичку, – поблагодарил я Тимура: Если бы ты не заорал во всю глотку, приземляться бы мне под двумя куполами.
– Да я просто на адреналине был, – ответил он: У меня там скрутка получилась. Оборотов на шесть. Руками стропы развел, и они только тогда размотались. Я чуть не обосрался там.
– Да они все равно бы размотались, – сказал Виктор: Но ты грамотно действовал: раскрой ты запасной парашют, пришлось бы на двух куполах приземляться.
– Не зря тебе дали разряд, – подмигнул я Тимуру.
– Не зря! – рассмеялся Тимур: Кстати, когда в следующий раз будешь прыгать, выпей там кофе за мой второй разряд.
– Кофе? Обязательно! – рассмеялся я.

05.07.2007.