Несовпаденье

- Какая сегодня погода, ты заметил? Просто класс! Лето в городе должно быть именно таким: чтобы не больше 23 градусов, солнечно, но не жарко…

- Ну я-то совсем не против жары… А то вот уже второй год подряд и загореть толком не успеваешь – то слишком прохладно, то просто дождь.

- Да перестань! Это ты так говоришь, потому что на работу на машине ездишь. Хорошо тебе: в прохладе, с музыкой, с кондиционером… А мне каждый день до метро идти по солнцепеку, потом среди этих толп в вагоне потеть, потом опять пробежка – от метро до работы…

Так они и говорили. Она на одном конце города, он – на другом. Между ними – телефонные трубки, провода, окна, стены, воздух, люди… Они оба пришли домой довольно поздно, оба устали, оба хотели поболтать. Просто поболтать – ни о чем. Справиться о том, кто как провел день, пожаловаться на начальство, на родных, на погоду. Погоду… Она плохо переносила жару и любила, когда летом идет дождь и пахнет мокрой землей… Он же любил, чтобы было солнце, чтобы на улицах было горячо и воздух пах пылью.

- В Москве такое короткое лето! Ждешь его, ждешь, а оно – раз – и прошло…

- Да ты, кажется, ошибся с местом жительства! Тебе бы перебраться куда-нибудь в Африку…

Африка… Да! Именно о ней он мечтал. Чтобы однажды отправиться в длинную дорогу по длинной желтой пустыне. Чтобы было еще темно, чтобы небо предвкушало рассвет, а земля предвкушала жару… Он стоял бы вместе с другими путниками рядом с сонными верблюдами и наблюдал за тем, как предводитель их каравана отдает последние распоряжения, как совершает намаз, как нетерпеливо смотрит на пока еще темное небо… А потом – за какой-то очень короткий или очень долгий промежуток времени, который обязательно выпадет из памяти – он перенесется в совсем другую реальность. Не будет ни прохлады, ни темноты, ни ожидания: будет очень голубое небо, будет зной, будет песок со следами верблюжьих копыт… И будет он – важный и бесстрашный, готовый к приключениям, ко встрече со стихией, с опасностями, с жаждой и настоящей жарой…

- Ты знаешь, я кое о чем постоянно думаю в последнее время… Только ты пойми меня правильно. В общем: а вдруг завтра не наступит? Или наступит, но только не для меня? Вдруг сегодня – мой последний день?

- Господи, ну и мысли у тебя! Почему ты об этом думаешь?

- Не знаю… Может, возраст такой. Этап определенный… Переосмысление ценностей…

- Ну, может быть. Допустим, этот день последний. И что?

- Что? А то, что мне безумно жаль, как я его провел. Целый день – от звонка до звонка – в этом офисе, у компьютера, в четырех стенах… Решаешь не свои проблемы. Зачем это делаешь? Ради денег? Но ведь деньги-то в итоге получаю не я, а владелец компании, я получаю только зарплату, которую, может быть, когда-нибудь и увеличат долларов на двести. Я даже в отпуске был последний раз три года назад!

Да, она понимала, о чем он говорит! Компьютер, офис, работа – за последний год эти слова стали для нее символом депрессии и бессмысленности. Она понимала, что ее обманули. В школе ей говорили: учись хорошо, и ты сможешь поступить в институт. В институте ей говорили: учись, и ты сможешь найти работу. На работе ей говорили: работай хорошо, и ты сможешь получить деньги. Но почему-то ей никто не сказал: работай, чтобы ЖИТЬ. А не живи для того, чтобы работать.
Жизнь проходила мимо, она шла медленно или очень быстро за окнами ее офиса, там, где утро переходило в день, а день – в вечер. Неужели для этого она и жила? Чтобы каждое утро приходить в офис, включать компьютер, потом, через восемь часов, выключать его, уходить из офиса – усталой, выжатой, с красными глазами… Неужели в этом и есть смысл ее жизни?

- Так может быть, просто стоит взять отпуск? Съездить куда-нибудь? Отдохнуть?

- Ну хорошо: съездим, отдохнем. А что дальше? Рано или поздно придется вернуться.

- Дальше? Может быть, попробовать что-то изменить в своей жизни? Сделать то, о чем ты уже давно мечтаешь?

О чем он мечтает? О движении, о действии, даже о смерти – яркой, красивой, как в книжках, как в фильмах. Он мечтает о свободе…Чтобы не веря в свое счастье, долго ехать по бежевому песку, водить рукой по верблюжьем горбу, испытывать жажду, видеть миражи… Чтобы чувствовать себя безумным мореплавателем, первооткрывателем… Ведь пустыня – это море, только наоборот. И чтобы покорить ее, нужно быть не просто мужественным, а очень смелым.
О чем он мечтает? Чтобы однажды, когда жара станет невыносимой, войти в оазис – зеленый, благословенный уголок, где можно будет напиться вдоволь и дать верблюдам отдохнуть. Чтобы в этом оазисе их ждали пальмы и источники, мягкие подушки в тени белых, украшенных позолотой шатров… Чтобы когда он, разморенный длинным африканским днем, закроет глаза и почти заснет, в шатер войдет молодая девушка. Думая, что он спит, она начнет внимательно изучать чужеземца. А он, видя сквозь ресницы ее любопытные черные глаза, тонкий рот и холеные ладони, не выдержит и схватит ее за руку…
А потом будет вечер, очень крупные, блестящие звезды, разговоры с бедуинами у костра, сладкий дым кальянов и чего-то еще, дурманящего, запретного… И та, которая убежала, испугавшись его неосторожного жеста днем, будет словно случайно попадаться ему на глаза вечером. Она будет кутаться в чадру и улыбаться одним взглядом – призывно и одновременно застенчиво.

- Я чувствую твою улыбку. Ты, кажется, думаешь о чем-то приятном?

- Да… О дальних странствиях, опасностях и приключениях. Мечтаю! А о чем мечтаешь ты?

Мечтает? Она не мечтала, она видела. Ее мечты уже давно стали таким конкретными, такими четкими, что она, мечтая, словно переживала свою мечту.
Она видела, как просыпается рано утром, и золотые солнечные пятна скользят по лицу того, с кем она сейчас говорит по телефону. Как она трогает губами его плечо, осторожно освобождается от его ласковых рук. Она видела, как встает чуть раньше него, чтобы успеть причесаться и умыться. Чтобы шуметь на кухне шипящей сковородкой, дверцей холодильника, чашками и блюдцами - пока он будет шуметь в ванной электрической бритвой…
Чтобы смотреть вместе утренние новости, слушать прогноз погоды, пить кофе со сливками – чашку за чашкой, смотреть друг на друга, делиться планами на день.
Чтобы потом, пока он возится с обувью в коридоре, тихо-тихо войди в комнату их сынишки. Чтобы увидеть его лохматую голову, полураскрытый рот, румяную щеку с отпечатком подушки… Чтобы поцеловать его в эту щеку и негромко сказать: «Пора вставать, лежебока!»

- Мечтаешь о странствиях, приключениях? Какой же ты еще мальчишка! Знаешь, в телефонную трубку я слышу, как ветер гудит у тебя в голове!

Ветер… Ветер подул неожиданно. Он выехал из оазиса затемно, выехал украдкой, как вор, как разбойник. След в след за ним, на молодом, отдохнувшем верблюде, ехала та, что пожелала последовать за ним. Одетая в мужское платье, с белой чалмой на голове, она улыбалась ему – смело и счастливо, улыбалась, когда он оглядывался, чтобы в очередной раз проверить, не снится ли ему все это… Они ехали навстречу поднимающемуся солнцу, сначала красному, потом оранжевому и, наконец, белому, когда подул ветер. Сначала легкий, слабый, он лишь потревожил песок, лишь сдул пот с их лиц. А потом – раз! – произошел взрыв, крушение. Песчинки закрутило в воронки, в вихри, в целые стены из песка. Неба больше не было видно, солнце исчезло, время тоже… Он давно уже не ехал вперед, он стоял на коленях, не дыша, не шевелясь, обнимая обеими руками голову в белой чалме, тело в мужской одежде, украденное им, обреченное им… Он просто сидел и ждал. А ветер все сильнее вздымал песок и выл, выл, выл…

- Пойдем спать, хорошо? Поздно уже…

- Пойдем… Крепких, сладких снов тебе, мой мечтатель!

Она положила трубку и связь прервалась. Она была на одном конце города, он – на другом. Между ними – окна, стены, воздух, люди, город… Она открыла окно, свесилась головой вниз. Там, на улице, между асфальтом и небом, жил своей жизнью полусонный, ночной август.
Завтра на работу… Все как всегда, как каждый день… Офис, компьютер, усталость… Ну неужели, неужели в этом во всем есть какой-нибудь смысл?

Где-то за тысячи километров от Москвы, в одном из оазисов желтой, зыбучей пустыни, погонщик верблюдов расстелил на земле мягкий восточный ковер... Он был счастлив: Аллах провел его через пустыню, странствие скоро закончится. Следующую ночь он проведет уже рядом с женой, домашней, любимой и заботливой. Утром она проснется раньше него, приготовит пищу, разбудит их сынишку, улыбнется, накормит, приласкает.
Завтра будет совсем другая жизнь…
Он с благодарностью посмотрел на небо, на большие блестящие звезды. Все было очень хорошо. Дым от костра смешивался с дымом кальяна – сладким, расслабляющим, терпким… Смешивался, терял свой аромат и становился частью ночи – августовской, душной и спокойной.