Пустоши, как они есть

Пролог.

 С Олегом Алексеевичем Маской я познакомился совершенно случайно. Я поднимался к «Минетчикам», оставшимся от Старого Ростова, возвращаясь с занятий. Жутко хотелось курить, ноги порядком устали, и ни денег, ни сигарет у меня не было.

Не было, по существу, и крыши над головой. Я никуда не мог пристроиться ввиду безденежья.

Белый же Город я знал неплохо, и рассчитывал заночевать в Вальдпарке, в окрестностях которого наворовать каких-нибудь овощей в садах, и обеспечить себе таким образом завтрак, обед и ужин.

Человек я не наглый, и даже наоборот, но уж очень хотелось курить, и поэтому, увидев двух парней, дымящих чем-то никотиносодержащим, попробовал стрельнуть сигарету.

Обычно мне отвечали «нет» на эту просьбу. Как правило, довольно грубо. Тем более велико было моё удивление, когда парень помельче, русоволосый и сероглазый, довольно хлипкого сложения, но не без некоторой юношеской миловидности, протянул мне пачку сигарет, и сказал:
- Конечно! Угощайся, пожалуйста.

В голосе не было издёвки. На мою просьбу ответили… просьбой.

Я взял сигарету, достал коробок с двумя спичками.

«Одной подкурю, выкурю полсигареты. Вторая на костёр, подкурю от углей.»

Спичка сломалась.
«Эх… Ну ладно…» - вторая спичка вспыхнула и погасла.

Второй парень – высокий, атлетически сложенный блондин с голубыми глазами – протянул мне коробок спичек. Я подкурил, и протянул коробок обратно.
- Оставь. У нас ещё есть.

Я пожал плечами, и сунул коробок в карман. Сигарета дымилась, я сидел на барьере парапете, окружающем памятник . Рюкзак стоял у моих ног.

- Пива хочешь? – тот, который пониже, протянул бутылку.
Я сделал глоток, бездумно, автоматически. Жажда, мучившая меня с полудня, пропала. Я глотнул ещё, и совсем расслабившись, проговорил
 В дороге дальней иногда приятно
 О всех суетах позабыв
 Глядеть в закат и вспоминать о давней
 Империи погибшей, что уплыв
 Уж больше никогда не возродится.



*** ******* **********

- Путник? – переспросил Олег.
Он знал и латынь.
- Да. Виатор.
- И где сегодня твой ночлег, Виатор?
- В Вальдпарке.
- Если ты не очень дорожишь им, прошу тебя, пойдём с нами. Лишняя койка найдётся. У нас обычно кто-нибудь да ночует, а вот сегодня… Одиноко как-то. Сергей картофельный салат сделает с майонезом…
Сергей кивнул
Я махнул рукой и… согласился.




Шли мы пешком, около часа. Дом был двухэтажный, полувековой давности. Сергей ушёл готовить картофельный салат, а я подошёл к книжному шкафу. Книжный шкаф очаровал, пленил меня, покорил навсегда. Здесь был томик Цыча, АзиБи, Толкиен, Есенин, Киплинг, отец и сын Гумилёвы, Ключевский, Эко, Карсавин,… Всего не перечислишь. Я вцепился в него взглядом и жадно ласкал книжные корешки.

Салат был готов. Олег с Сергеем позвали меня – и я спохватился – увидев книги, я забыл о существовании хозяев дома.

В двери позвонили. Олег пошёл открывать. По голосам я понял. Что пришли ещё двое.

Олег ввёл на кухню троих.
Два парня и девушка. Девушка – невероятно красива. Парни – оба высокие, но один имел волос просто русый и глаза серые, одет был в серое. Я увидел на тёмно-серой рубашке вышитую серебром восьмиконечную звезду с именем Элберет внизу, записанным тенгваром. Это был, как выяснилось, Рэг Серый. Второй – в тельняшке, худ и бледен, волосы его были иссиня-чёрными, а губы – неестественно яркими. Цвет глаз я не рассмотрел. Его мне представили, как Люка.

Девушку звали Света. Зелёные, по редкому яркие глаза и вьющиеся светлые волосы, которые сразу захотелось погладить. Нежные, и вместе с тем тонко очерченные, строгие черты лица. Руки… едва взглянув на них, я понял, что этой ночью они мне будут сниться.

Солнце уже село, и час был по здешним меркам, поздний. Белый Город ложился на закате. Эти люди не были, похоже, любителями спать по ночам. Это мне импонировало. Белая рубашка Светы была плотно застёгнута на частые перламутровые пуговицы. Взгляду открывалась лишь стройная шея и свисающая с неё цепочка.

- Я пойду, побренчу пока, - с этими словами Люк ушёл в другую комнату. Оттуда раздался гитарный перебор.




*** ******* **********
- Когда это он? – шёпотом спросила Светка у Серёги.
- Вчера, - тем же шёпотом отвечал Серёга. – Ночью. Соскочил с постели, безумный, страшный – и к столу. И писать, писать… дописал – заснул там же. Я его на кровать отнёс…
Олег открыл глаза.
- Ну, Виатор, теперь тебе речь держать.




Я не сразу понял. Что я говорю – но оно было уже начато, и я повёл рассказ, родившийся именно сейчас, точнее – рождавшийся. Пока я его читал.


Часовой механизм, тикавший у нас в сарае, собрал и отладил мой дед. Когда-то часы эти висели на ратуше, собрал их какой-то умелец, и чертежей не оставил. Во время войны их повредило снарядом, механизм был выкинут на свалку. Дед подобрал его, починил – но у городских отцов вечно не было то денег, то времени – так и остался этот механизм стучать у нас в сарае.

Мы выросли под этот стук, и свыклись с ним - он пронизывал всю нашу жизнь.

По ночам, когда всходила луна – по полнолуниям, я не мог спать. Просыпался около полуночи, и выходил на улицу, гулял около часа, и потом уже спокойно засыпал, вернувшись домой, и спал до утра. Городок наш небольшой, приморский – в полдень улицы залиты жарой, и трудно встретить прохожего, а по ночам тем более – я ни разу никого не встречал. Спать у нас ложатся рано. Маршрут мой был таков: я проходил по главной улице – по её центру шла аллея, усаженная кипарисами, чьи фиолетовые тени ложились на жёлтые от лунного света плиты, и выходил на дамбу – то есть набережную. По набережной я шёл на запад, затем спускался по старой лестнице в густой ивняковый парк, и по тропинке выходил на пляж.
Был в эти часы обыкновенно прилив, и большие крабы выползали на берег. Встречались среди них и огромные, больше моей головы патриархи – с синими панцирями, изукрашенными серебряными звёздами. Я проходил по краешку этого крабьего прилива, и забирался на скалу, вросшую в берег. На ней я некоторое время сидел, любуясь морем и его солдатами в роскошных, искрящихся от влаги и лунного света латах, а затем, сперва через старое кладбище, потом путаными переулками выходил к нашему дому.

Когда мне исполнилось шестнадцать лет, родители мои, а также дедушка по матери и бабушка, люди довольно умеренного образа жизни, позволили мне пригласить гостей. Была торжественная вечеринка, дед налил мне довольно солидный бокал вина, из урожая, собранного в год моего рождения. и поэтому, когда все разошлись, я лёг спать, и быстро уснул.
В этот день было полнолуние, и около полуночи я проснулся, как всегда в такие дни. Легко вышел на улицу, мощёной дорожкой прошёл к нашему «проспекту», и пошёл по кипарисовой аллее к морю. Луна, большая и круглая, висела прямо передо мной, и я шёл, уставившись в её задумчивое лицо.
Не помню, как это получилось, но взгляд мой отвлёкся, и я увидел, что несколько впереди меня по аллее идёт женщина, лет около тридцати, в белом платье. Не в моем настроении было в ту ночь нарушать чьё-либо одиночество – тем более своё собственное. Я как мог стал замедлять шаг, но – странное дело! Хотя женщина эта шла также ровно, не меняя шага, я вскоре нагнал её. Тогда я попытался ускорить своё движение – но, как ни старался, не мог оторваться от незнакомки, чья походка оставалась такой же ровной и плавной.

Нет, я не испугался. Я стал разглядывать её потихоньку. Волосы этой дамы были иссиня чёрными, кожа – бледной, черты лица – строгими. Губы её шевелились, и я понял, что она что-то поёт или говорит – но не слышал ни звука. Взгляд её был направлен прямо, и вскоре я понял, что и меня она не замечает.

Так, вдвоём, мы вышли на набережную, прошли ивняком, вышли на пляж, к моей скале. Тут колдовская власть отпустила меня – я взобрался на свой камень, а она подошла поближе к берегу. Вода близ берега расступилась, и из неё вышел единорог. Серебристо-голубое свечение стекало с его белой шерсти. Крабы расступались перед ним, он подошёл к женщине. Та легко взобралась на него, он двинулся к морю, и неспеша стал удаляться по лунной дорожке. Спустя некоторое время они исчезли на фоне садящегося в воду лунного диска. Я слез со своей скалы, и пошёл домой спать.


С тех пор меня больше не мучит бессонница по полнолуниям. Я успел состариться, город, в котором я жил, давно опустел, уже и не помню, почему. Руки мои глодает артрит, поясница измучена ревматизмом. Моему правнуку скоро восемнадцать. Всякое бывало в моей жизни – и плохое, и хорошее… Но только… знаете, иногда мне вспоминается, а иногда и снится всё это – крабье море, лунная дорожка и удаляющийся по ней, несущий женщину в белом платье, единорог. И тогда… становится просто легче жить.




Все молчали. Потом кто-то вздохнул, новая порция вина была разлита по стаканам, потянулся к потолку сигаретный дым. Компания посидела ещё в молчании. Потом Рэг и Света попрощались с нами и ушли. Люк остался в комнате бренчать на гитаре. Мы с Олегом и Серёгой пошли на кухню, пили чай. Взошла луна – я видел её в окно – полная и какая-то… ехидная, что-ли?
Потом вошёл Люк.
- Ребята, я пойду?
- Хорошо, - сказал Олег.
- Олежка… Я, наверное, с Люком.
- Побродить хочешь? Ну смотри, до утра постарайся быть. Пойдём, покажу постель, Виатор. Дорогу на кухню знаешь, что понадобится – не стесняйся.



Ночью я проснулся от скрёба в дверь, прошёл на кухню. Олег вышел, открыл.
- Вернулся, бродяга…
послышалось тихое рычание. Олег прошествовал через кухню в компании большого пса с серебристо-серым цветом шерсти. Я покурил и пошёл спать. Проходя мимо Олегова лежбища, я увидел, что пёс лежит на кровати, и рядом спит Олег, положив голову на его живот.



Утром я проснулся рано. Никакого пса нигде не было. На Олеговой постели лежали Олег с Серёгой.

 здесь текст обрывается