Свингер. Глава вторая

 Если конь не ползёт к борозде.

К вечеру море успокоилось, и отдыхающие понемногу начали заполнять небольшой пляж, располагавшийся ниже и левее моего утёса. Вытерев рыло от никчемных слёз, я решил искупаться, успокоиться, а там всё само собой решится как-нибудь. Может, он уже вернулся и ждёт меня дома? Ох, и огребёт любимый по первое число! Ладно, в воду, так в воду. Прикосновение к вечности всегда успокаивало. Резво сбежав босиком по острому гребню скалы на пляж, я немного прошёл вдоль берега к своему любимому местечку. Там и заходить в воду было лучше всего, да и каменюка здоровенная из моря не так далеко торчала. Мне нравилось на ней нежиться, разглядывая людей. Переживая больше, что потом некуда деть мокрые плавки, чем о том, что кто-нибудь подумает, я скинул с себя всё и врезался в первую же волну, стараясь проплыть как можно дальше. Не холодная, но мутная вода, покорно приняла моё тело с отстранённой лаской. Вынырнув довольно далеко, я откинул с лица волосы, совершенно выгоревшие в то лето. Обычная тогда причёска доходила мне до плеч, а прямая чёлка закрывала брови. В, едва видимых из-под каскада волос, мочках ушей поблёскивали серьги, совсем не принятые среди парней Союза того времени. Так что меня частенько принимали за девушку, обманутые плавными жестами и походкой. Плечистая девица с яйцами и мускулистыми ногами. Скандинавская фрёкен в период возмужания. Это не забавляло, но и не напрягало. А солёная вода, которую я никогда не смывал после купания, позволяла зачёсывать волосы назад. Мне нравилось. Ваньке тоже. Странно, но никогда не было мысли, что, загнав серьги, я спокойно могу улететь домой и на самолёте. И ещё останется с избытком.
Работая руками только под водой, я направился в сторону Турции быстрыми толчками. Вскоре вода стала не такой мутной, а волны не такими крутыми, как у берега. Но желудок неприятно напомнил о своём существовании. Дьявол. А, ладно, денег один хрен мало. Значит, смело можно их потратить на жратву. Остановившись, я дал себе передышку, поддерживая тело в воде слабым шевелением рук и ног. Неожиданно с высоты очередной волны почти на меня свалился местный мужик, прозванный нами с Ванькой апостолом, за горбатый нос и почти чёрное иссушенное тело. Апостол спокойно лежал на спине, закрыв глаза, нисколько не заботясь, куда его несут волны.
- Эй, дядя! – Увернувшись от розовых удивительно гладких пяток, гаркнул я. – Море, конечно, большое. Но тут и другие люди плавают. – Он шевельнул бровями, открыл один глаз и ничего не сказал. - Если вы умерли, можете не извиняться.
- А ты не умеешь лежать на воде? – Низкий спокойный голос охладил моё желание выплеснуть на первого попавшегося все свои неприятности.
- Не умею, – буркнул я, набычившись. – Ноги сразу тонут.
- Странно, - он перевернулся на живот, и теперь плавал рядом со мной. – А я думал, боги умеют всё. Ведь ты молодой бог. Или демон?
- Очень поэтично. – Набрав в рот воды, я далеко выплюнул её толстой струйкой.
- Ты сегодня один? А где твой, - мне показалось, или во время паузы в его глазах вспыхнула лукавая искорка? – Твой обычный спутник. Я видел, как ты долго сидел на скале, вон там. – Апостол указал подбородком на берег.
- Мой обычный спутник меня совсем необычно бросил. – Зло информировал я, сузив глаза. – И вот теперь я плаваю в этом дерьме, раздумывая, утопиться сейчас или ещё побарахтаться.
- Поплыли к берегу, у тебя губы синие. – Спокойно, как будто не расслышав мой ответ, мужчина поплыл на спине, не сводя с меня взгляда тёмных глаз.
Я тоже люблю на спинке плавать, только без рук. Во-первых, они мне здорово при этом мешают, а, во-вторых, одними ногами гораздо быстрее и голову не надо в воду погружать. Набрав темп, чтобы не отставать от нового знакомого, я развеселился, наблюдая, как, сморщенная от воды собственная писька, смешно телепается в завихрениях воды. До берега мы добрались в один присест. Он стоял, уперев руки в бёдра, и с интересом наблюдал мой выход из моря.
- В тебе нет ни капли ложной стыдливости. Впрочем, такую красоту незачем прятать.
- Спасибо. – Криво улыбнулся я. – Просто не хочу мочить вещи, неизвестно, когда удастся их потом высушить. Да и чего скрывать? У других всё то же самое.
- Похожее, но не тоже. – Он величественно задрал подбородок. – Ты не откажешься разделить со мной ужин? Мне давно хотелось поговорить с тобой.
- Не откажусь. – Взяв кончиками пальцев воображаемую юбочку, я сделал маленький реверанс. – Мне и переночевать то не где, собственно. – Но тут мозги, наконец, заработали. – А вы что, давно за мной наблюдаете?
- С первого твоего появления в нашем посёлке. – Мужик церемонно склонил голову, опустив глаза. Хм, прямо лорд Байрон в полосатых плавках. – Я скульптор, пропустить прекрасную модель было бы глупо. А здесь меня все знают, потому как преподаю историю в местной школе. Можешь поинтересоваться у любого прохожего. – Он слегка улыбнулся. – Это я к тому, что б ты чувствовал себя в полной безопасности и не боялся.
- А кто боится? – Я пожал плечами. – Это вас должна беспокоить перспектива, быть обворованным неизвестно кем. Разве можно первого встречного приглашать сразу в дом?
- Ты не первый встречный, и ни кто попало. – Веско произнёс он. – Высох? Тогда пошли, тут не далеко.
- Как вас хоть зовут? – Нацепив длинную футболку, закрывшую меня ниже колен, я сунул ноги в сандалеты и поспешил за ним. По правде, это была мамина ночная рубашка, но я её экспроприировал, соблазнившись мягкостью хлопка, расцветкой Шведского флага и гербом с тремя коронами на груди. Невольно приноравливаясь к широкому шагу мужчины, возвышавшегося надо мной почти на две головы, я решил, что ничего не теряю. К слову сказать, рост у меня средний, как вырос в пятнадцать, таким и остался до сих пор.
- Можешь называть меня Давид без отчества, но только на вы. А как твоё имя? Я слышал пару раз, как твой друг звал тебя котёнок, лапушка или заяц. Но не думаю, что это подходящие имена для мальчика.
- Денис моё имя. – Усмехнулся я. Эта встреча вернула хорошее настроение и надежду, что всё не так уж плохо в этом мире. – И вы можете меня называть, как хотите.
- Н-да? Я бы звал тебя по-другому. Пока не пойму как, но по-другому. – Остановившись, он внимательно изучал моё лицо. – Ты напоминаешь мне какую-то статую, пока не вспомнил. А, потом посмотрю дома в книгах. Ты никогда не работал моделью для скульптора?
- Нет. – Я слегка опешил. – Вы хотите меня лепить?
- Глупыш, - Давид раскатисто хохотнул, показав довольно хорошие для такого старика зубы. – Тебя природа уже вылепила. А я хочу изваять с тебя нечто прекрасное.
Так и получилось, что у Давида я завис на неделю. Он жил один в небольшом чистом доме, набитом книгами и статуэтками до потолка. Как-то само сбой я взял на себя уборку и готовку, что не вызвало никаких возражений хозяина. Мастерская находилась во дворе, где мы работали либо рано утром, либо перед закатом, и разговаривали. Мы всё время разговаривали. Господи, как мне было интересно с этим человеком! Тогда казалось, что знания его безграничны во всех областях, что он знает ответы на любые вопросы, и даже, что он не совсем человек, а некое древнее мудрое существо, просто задержавшееся в этом месте. На самом деле ему было тогда всего около полтинника. Но я считал Давида дряхлым старцем. Мне он мало мог помочь чем-либо. Правда, денег обещал дать немного, чтобы я хоть до Харькова доехал поездом. Именно он подал идею, добираться до Питера автостопом, рассказав, как они колесили по стране студентами.
- Ты любишь велосипедные прогулки? – Как-то спросил он, наблюдая мою борьбу, с килограммом свежей рыбы. – Тут есть очень необычные места в горах.
- Не знаю. – Честно ответил я. – Велосипед забросил ещё в шестом классе. Надоело. Да и машину тогда отец купил. Может, я уже разучился на нём ездить?
- Раз умел, разучиться невозможно.
- Это как с сексом? – Защищаясь от брызжущего масла большой крышкой, я швырял на сковороду, вывалянную в муке, рыбу. – Один раз попробуешь, потом не оторваться.
- Мне трудно с тобой спорить. – Давид заложил руки за голову и потянулся. – Я уже забыл, что это такое. Так давно было.
- У вас нет женщины? – Нож стремительно превращал огурцы и помидоры в тонкие колечки. – В смысле, с которой вы встречаетесь.
- Нет.
- И мужчины тоже нет? – Зелень превращалась в мелкое крошево, источая невероятные ароматы. Так-с, я ничего не забыл?
- Мужчины тем более. – Он тихонько фыркнул, но я ощутил спиной немигающий взгляд, прожегший меня насквозь.
- А, понятно! Вы свободный охотник. Это мне знакомо.
- Не угадал, мой юный и бесстыжий демон Дэнис. – Его грустный вздох заставил всё моё тело покрыться мурашками. – Я был когда-то вольный ветер, пока любовь не поймала и не сломала мой крылья навсегда. Ты знаешь такое понятие, верность?
- Любовь знаю, верность нет. Где будем обедать? В доме или на улице? – Бросив в салат тёртого сыра, я щедро полил всё маслом, и начал перемешивать странной деревянной ложкой на длинной ручке. – Мне иногда кажется, я ни к кому не смогу привязаться навсегда. Зачем? Ведь интересен процесс соблазнения, а когда добьёшься и поймёшь про человека всё, становится скучно.
- Э-э-э, знакомые речи. – Он тепло улыбнулся, от чего возле глаз собрались лукавые морщинки. – Есть такой древний бог Эрот, который летал по миру, соблазнял всех и вся, оставаясь сам равнодушным. Пока не полюбил Психею, душу. Без которой он не смог существовать. Хочешь, расскажу эту легенду?
- Нет, не сейчас. – Задумчиво засунув в рот ложку, я смотрел не на него, а чуть выше его глаз. – А, может, он до сих пор летает и соблазняет? Хотел бы я его встретить. Померяться, кто кого соблазнит и поставит раком.
- Денис! – Строгий окрик вернул меня обратно. – Брось свои штучки с призывными взглядами и вынь ложку изо рта! Думаешь, я не знаю, зачем ты её так старательно вылизываешь? Я люблю человека. Люблю очень давно. – Он весь как-то обмяк, от чего сделался намного старше. – Но мы никогда не сможем быть вместе.
- Это был парень. – Догадался я. – И я на него похож.
- Хватит! Разговор окончен, тема навсегда закрыта.
Мы пообедали в полном молчании, потом я вымыл посуду, немного полистал какую-то книгу, пытался загорать, но быстро спёкся и вошёл в дом. Давид не ругал меня за привычку шастать по дому нагишом, говорил, что так ему удобнее понимать особенности моего скелета и крепления мышц. Успокоенный ветерком и тенью, я задремал на своей кровати.
Разбудили меня комары. Ночь принесла дождь, и теперь стало немного зябко. Завернувшись в старое одеяло, я пошлёпал искать Давида. Из-под двери его комнаты пробивался неяркий свет. Я постучал и, не дожидаясь разрешения, просунул голову в приоткрытую створку.
- Вы не спите?
- Нет, - он поднял глаза от толстенного тома с фотографиями античных статуй. – Читаю. Проходи. – В два прыжка я оказался на его кровати, забрался на неё с ногами и сжался в уголке, стреляя глазами по сторонам. – О чём будем говорить?
- О вас.
- Лучше о тебе. – Он приподнялся выше и сел, облокотившись на подушки. Книга безвольно сползла на пол. – Ты, на мой взгляд, фигура совершенно удивительная и загадочная. Ничего о себе не рассказываешь, хотя всё время меня удивляешь глубокими порой познаниями человеческой натуры, интуицией и довольно зрелыми суждениями для юноши. Я постоянно наблюдаю за тобой, но так и не понял, кто ты и что.
- А я не наблюдаю за вами. – Мои веки прикрыли озорной блеск глаз. – Я вами любуюсь. Иногда такое ощущение, что вы не от мира сего, и гораздо его старше.
- Ну, это тебе только кажется! – Рассмеялся Давид. – Просто я знаю немного больше, чем ты сейчас. Однако, мы в чём-то похожи. Оба не боимся смерти. Ведь, правда?
- А чего её бояться? – Я передёрнул плечами. – Только я ещё не боюсь и собственной памяти. А почему у вас в доме нет фотографий?
- Каких фотографий? – Он замотал головой, забыв мою первую реплику.
- Ну, ваших в молодости, родственников там, друзей. Обычных фотографий.
- Мне это не нужно. Знаешь, я спокойно могу вызвать в памяти любое лицо и событие, с ним связанное. Так удобнее, чем листать пожелтевшее прошлое. Да и никто посторонний не заглянет в твою память случайно.
- Там так много неприличного, в вашей памяти? – Лукаво улыбнулся я.
- Достаточно. – Давид вздохнул. - Знаешь, а я бы выпил чего-нибудь.
- Лежите, я принесу. – Нагой молнией я сорвался с места и приволок початую бутылку конька и его любимую зелёную рюмку. Поставив всё это на тумбочку возле кровати, и не потрудившись спросить разрешения, я юркнул между Давидом и стеной под одеяло, по-хозяйски положив на него руку и ногу.
- Однако, - он наполнил широкую рюмку. – Не помню, что бы я говорил, будто хочу лежать с тобой в кровати и обниматься.
- Мне холодно. – Капризно прохныкал я в его горячий бок. Тело на ощупь было действительно таким же сухим, как и выглядело. – Поболтаем, и я уйду. Вам что, жалко?
- Не жалко, - он пригубил коньяк. – Только не надо так сильно прижиматься, я чувствую твой стоящий член возле ноги. Переляг головой в другую сторону, пожалуйста.
- Пожалуйста. – Недовольно передразнил я, приподнимаясь на руке до уровня его лица. – Можно подумать, вас это как-то беспокоит.
- Не беспокоит, но, - его тёмные глаза оказались в невероятной близости от моего лица. – В этом есть не совсем пристойные моменты.
Я наклонился и припал губами к его нижней губе. Старик по началу никак не реагировал. Затем, наши губы приоткрылись, давая волю языкам, начавшим бережно изучать друг друга. Приоткрыв на миг глаза, я увидел, что он смежил веки и полностью отдался забытым ощущениям. Откинув одеяло ногой, я сел на него верхом, прижав член к твёрдому и горячему животу мужчины. Мои руки обняли его затылок, ероша жёсткие, наполовину седые волосы, а тело начало медленно извиваться, чтоб соски приятно щекотали его мерно вздымавшуюся грудь. Две огромные ладони обожгли мою поясницу. Сильные пальцы без труда проминали плотную броню ягодиц, заставляя меня выгибаться на всю отпущенную дурь. Это было нечто новое. Когда он подушечками начал ласкать мою дырочку, едва касаясь её. Неизведанная доселе волна, прокатилась по моему телу от пяток до макушки два раза. А под яичками завибрировал сладкий ток. Оставив его губы, я пустил свой язык изучать жилистую шею. Немного дряблая кожа портила впечатление, но он издал такой манящий стон, что я не прерывался. Вдруг, крепко схватив меня за плечи, Давид перевернул нас обоих, так что я оказался снизу. Такого яростного тайфуна из поцелуев и ласк мне ещё никогда не приходилось испытывать. А, будь что будет! Махнуло рукой улетающее сознание, и я впервые отдал другому человеку право управлять собой в постели. Он был великолепен. Моё расслабленное, безвольное тело в его руках стало арфой, на которой играл виртуоз. Его губы творили симфонию чувственности, успевая коснуться и приласкать каждый миллиметр кожи в самых неожиданных местах. Когда мой член оказывался в его рту, небывалые волны удовольствия захлёстывали с головой, опадали, и вновь накатывали с удвоенной силой. Всё, что я мог себе тогда позволить, это лишь слабо гладить его тело и волосы. Впервые кто-то целовал мои ступни, шепча ласковые слова. Впервые кто-то забирал в рот пальцы на моих ногах, восхищаясь их красотой. Боже! Он приподнял меня за бёдра и нарисовал несколько жарких зигзагов языком прямо в ложбинке межу ягодиц. Очко испуганно сжалось, но я тут же расслабил его, позволяя проникнуть внутрь требовательному, влажному агрессору. Да, пропади всё пропадом! Как мне хорошо! Перебросив ногу через голову Давида, я распластался на животе, широко разведя ноги. Это нечто! Его язык доводил меня до исступления, а, просунутые под бёдра ладони, бережно играли с моим вздрагивающим членом. Не знаю, как он сделал это. Видимо, встав на колени, обхватил меня за поясницу и приподнял до уровня своего лица. Его язык, казалось, проникал в меня до самой печёнки, заставляя стонать и желать неизвестного доселе блаженства. Вися вниз головой, прижатый к его горячему телу сильными руками, я увидел прямо перед собой прямой обрезанный член с острой головкой. Большие яички оттягивали вниз почти чёрную мошонку, а густая шерсть покрывала всё это великолепие. Из отверстия на головке не сочилась, а потоком текла прозрачная смазка. Большой. Очень большой. И как он потрясающе пахнет! Обхватив талию Давида левой рукой, правой я направил его член себе в рот. Как он взвыл! Даже замер на мгновение, но потом с удвоенной силой принялся вылизывать мою дырочку и яички. Это было нечто. Таких поз и сочетаний моя фантазия в то время и представить не могла. Это был настоящий брачный танец двух змей. Молодой и, нет, только не старой, а более мощной и опытной. Пот тёк с нас обоих лавиной, дыхание сбивалось, а сердца одинаково тяжело бухали в виски. Наконец, мы замерли. Я лежал на спине, он сидел на коленях, а мои, поднятые вертикально сомкнутые ноги оказались прижатыми к его плечу. Давид наклонил голову к другому плечу, глядя мне в лицо счастливыми и одновременно удивлёнными глазами.
- Ты сейчас похож на пьяного контрабасиста, забывшего ноты. – Сообщил я, и, приподняв тело, провел по его губам пальцами вытянутой руки.
- А ты похож на беспринципного совратителя. – Прошептал он, гладя мой живот и грудь. – Причём всегда. У тебя соски необычные и красивые. Знаешь? Впрочем, кого я спрашиваю. Всё ты прекрасно знаешь и нагло пользуешься этим.
- Только соски? – Я капризно оттопырил нижнюю губу, сделав при этом невинно-удивлённый взгляд. – Мне никогда не научится пользоваться ничем, как это умеешь ты.
- Ты не котёнок. – Он покачал головой. – Пусть ты ещё очень юн, но я почувствовал твою необузданную силу. Было такое ощущение, что я борюсь с мифическим змеем.
- Спасибо большое. – Всерьёз обиделся я. – Всегда мечтал услышать, как меня называют тупой холодной рептилией. Удав Вася в своей ипостаси.
- Не с удавом, - Давид не улыбнулся. – Со змеем. Это древний могучий символ природы, мудрости и силы. Видел когда-нибудь изображение змея, кусающего свой хвост? Кольцо, круг, вечное повторение.
- Мы продолжим, или мне укусить твой хвост? – Невинно поинтересовался я, теребя его не опавший член. – Сильно укусить. Неужели тебе не хочется кончить?
- Продолжим. – Мужчина серьёзно посмотрел мне в глаза. – Но этого больше никогда не повторится. Я и так начинаю привязываться к тебе. А вот тебя привязать невозможно. Ты же это знаешь? Впрочем, ты всё прекрасно знаешь. – Его палец надавил мне прямо на очко. – Здесь ещё никого не было?
- Нет, - спокойно сказал я. – Но я очень хочу, что бы ты побывал там.
- Такое доверие? – Кривовато усмехнулся учитель. – Смогу ли я оправдать?
- Сможешь. – Невольно в моём голосе появились властные нотки. – Я полностью тебе доверяю во всех вопросах. Ну?
- Тогда постарайся не мешать мне. И не разговаривай, пожалуйста.
Он наклонился, опустив мои ноги рядом с собой, и припал к моим губам с требовательной жадностью. В этот раз поцелуи были более жёсткими. У меня аж губы заболели. Но возбуждение только усилилось. Мужчина довёл меня своими ласками до полного исступления. Кажется, я даже кричал и плакал, умоляя его взять меня немедленно. Однако всё вышло по-другому. Сильно сдавив мои запястья, и разведя руки в стороны, Давид сам наделся на мой гудящий от напряжения член. Было несколько сухо, сообразив, что может порвать мне уздечку, он сбавил темп. Постепенно мы привыкли друг к другу, и мой член свободно заскользил внутри него. Я кусал губы, выворачивался и требовал его прекратить. Но более сильный противник, прижимая меня к кровати и, умудряясь при этом вращать бёдрами, упорно шёл к цели.
- Когда ты внутри, это нечто, - прохрипел мужчина, обхватывая весь мой орган нежным жаром своей плоти. – Он у тебя загнут. Как специально для удобства партнёра.
- Да хватит лекций!!! – Закричал я. – Почему ты меня не взял?!! Я что, настолько тебе неприятен? Глуп?! Или слишком маленький? Так ведь я сам хочу этого!!!
- Тихо, тихо, - его раскрытые губы порой касались моего лица. – Всё будет хорошо.
Я издал стон, больше похожий на львиный рык, и приподнялся вместе с ним. Но сил не хватило, пришлось бухнуться обратно, расслабившись.
- Невероятная у тебя силища. – Восторженно прошептал мой учитель. – Ты готов?
Внутри меня родилось цунами. Сметая на своём пути всё, гигантская волна вырвалась наружу, затопляя вселенную. Давид закусил губу, и из его члена белой кометой вылетели горячие капли. Наши стоны слились в гимн торжества, а мокрые тела, продолжая вздрагивать от затухающих спазмов удовольствия, понемногу обмякли. Перед глазами проплыли видения ушедших времён и неведомых миров, голова кружилась отдельно от тела, а каждое прикосновение вызывало блаженную дрожь. Несколько сжатий моего члена сфинктером, заставили вернуться в реальность. Он смотрел на меня с какой-то отеческой, отстранённой и всепрощающей улыбкой. И не думал выпускать из себя.
- Сам ты демон. – Отчего-то сердито буркнул я. – Демон и колдун. – Но улыбка невольно расползалась по моему лицу. – Надо бы помыться. Выпусти меня.
- Я знал, что ты придёшь сегодня, и подготовился. – Просто сообщил он. – Там всё должно быть чисто. Не переживай. Спать не хочешь?
- Я хочу ещё. – Твёрдо заявил я, не сильно проведя по его груди ногтями. – Раз этот раз единственный, пусть он продлится подольше. Пока сил хватит.
Но мы оба не угадали. Было ещё несколько раз. Давид так и не решился проникнуть в меня своим прямым членом. Но он был неистощим на выдумки. В последнюю ночь я испытал невероятное блаженство, когда он, доводя ртом, засунул свой длинный палец в моё очко и заставил кончить ему в горло, только лаская простату. Однако и я не остался в долгу. Неожиданно перехватив инициативу, сменял миньет трахом и обратно, не позволяя кончать ни ему, ни себе, довёл-таки удивительного мужчину до полного изнеможения.
Мы решили попрощаться в доме. Статуя получилась красивой. Крепко сбитый эфеб подался вперёд, отбивая невидимый удар маленьким щитом. В, отведённой назад руке, чувствовалась неминуемая смерть противника от зажатого короткого меча. Сурово сдвинутые брови на точной копии моего лица уравновешивала торжествующая улыбка. Мы так и не смогли дать название этому маленькому шедевру. Глина не вечный материал, жаль, если его больше не существует. Спустя несколько лет, я вновь оказался в том посёлке. Но следов Давида найти не удалось. Почему-то верю, что он вернулся в своё время и пространство. Или, хотя бы, к тому, кого действительно любил.