Бежать, бежатъ...

 В студенческом общежитии тихо. Наконец-то тихо. Но Николай не мог уснуть - он мечтал. Представлял, как завтра встретит Таню, как они вместе, рядом, близко друг от друга, пойдут в институт. Он, как бы невзначай, возьмет её за руку, и они пойдут по тихой берёзовой аллее, слушая, как бьются их счастливые сердца. Тик - сердце Тани, тук - сердце Николая. Тик - тук, тик - тук...
 Николай проснулся. За окном смеялся майский день. Небо улыбалось голубизной. Так же сияли голубые глаза Тани, когда он в первый раз пригласил её на танец.
 Весь вчерашний день Таня допоздна готовилась к занятиям в читальном зале библиотеки, и они договорились встретиться утром на крыльце общежития. Но до начала занятий оставалось десять минут, а Тани всё не выходила. Дверь общежития замерла в тревожном ожидании, вздрогнула, распахнулась, но на крыльцо выбежала Оля - Танина подруга.
 - Привет, - поздоровался Николай. - А где Таня?
 - Она не ночевала. Наверное, уехала домой, завтра же суббота.
 Сердце Николая тревожно дрогнуло. Как же так? Они договорились после занятий сходить в кафе... В институт Таня не пришла. Николай ушёл с последней пары и позвонил Таниным родителям. Таня не приезжала домой. Не пришла вечером и в общежитие. Что случилось? Николай вспомнил, как однажды, гуляя по проспекту, они зашли в гости к Таниной тётке. Может Таня у неё?
 Дверь резко скрипнула, словно крикнула от боли.
 - Таня у Вас? - спросил Николай.
 - Да. Но она сильно болеет. К ней нельзя...
 Николай не слушал - он пробежал по коридору и влетел в комнату. Таня лежала на кровати, закутанная в тёплое пуховое одеяло, как маленький замерзающий ребёнок. Лицо бледное, под голубыми, боль¬шими, испуганными глазами синие мешки, губы в кровяных коростах, руки в синяках. Таня вскрикнула, и закрылась одеялом.
 - Не смотри на меня. Уйди, пожалуйста, - прошептала Таня.
Её ранее звонкий, весёлый голос, звучал хрипло, как сломанная, раздавленная свирель.
В комнату ворвалась разгневанная тетя, схватила Николая за плечи и с неженской силой вытолкала из квартиры.
 - Что случилось? Что случилось? - онемевшими губами спрашивал Николай.
 - Все вы подонки! - закричала на него женщина. - Сволочи! Испога¬нили жизнь девчонке. Что, вам, проституток мало?!
 Дверь ударом захлопнулась. Николай покачнулся, сжал ладонями виски. В глазах потемнело, заметались звёздочки. Окна, стены, лестницы закружились, превращаясь в искажённые злобой лица.
 Питаясь, с трудом передвигая ноги, Николай вышел из подъ¬езда на улицу. Мимо него смеющейся стайкой пробежали девчонки. Ярко светила луна. Её свет серебрился в лужах на асфальте, мокрые листья деревьев шептались, как влюблённые в беседке. Николай ненавидел этот мир. Ненавидел! "Я найду этих гадов! Я убью этих подонков! Убью, убью, убью!

 - Я люблю тебя, - признаётся Николай и целует Таню, обнимает за плечи. Но вдруг разовое платье соскальзывает с тоненьких плеч девушки на землю, и он видит израненное, грязное тело девушки...
 Николай вздрагивает и просыпается. Грязное небо царапает крыши домов. Гаденькая мыслишка шевелится и выползает, как червяк из загнивающего яблока. Николай, кусая губы до крови, пытается избавиться от гадкого ненавистного червя в своей голове, но тот ползает, вертится, постоянно напоминая о себе. Николай пытался представить Таню прежней, но червячок шептал: «Нет той Тани». И перед глазами вновь вставала мрачная комната, кровать, серое одеяло и девушка с синяками на лице. «Как я мечтал поцеловать её в нетронутые пухленькие губы», - застонал Николай и стиснул голову руками. Вдруг вспыхнули воспоминания о детстве, о лесной избушке, в которой он жил с друзьями, когда они всем классом ходили в поход.
 Чуть только свет забрезжил на оконном стекле, Николай скидал вещи в сумку и выбежал из общежития. Сел в автобус и через два часа вышел на лесной опушке. Берёзы приветливо закивали зелёными головами, словно узнали его. Ноги утопали в траве, бабочки порхали от цветка к цветку. Тёплый ветерок гладил по щекам.
 Николай обрадовался: он не забыл путь к избушке! Она совсем не изменилась. Также пряталась под густой кроной большой сосны.
 "Сегодня суббота, завтра воскресение. В понедельник пойду к Тане", - решил Николай. Он верил, надеялся, что за два дня он разберётся в себе; лес, как верный друг, поможет ему перебороть то гаденькое, мерзкое, что терзает, мучит сердце.

 На солнечной поляне стоит Таня и машет Николаю рукой. Он улыбается и машет ей в ответ. Но вдруг четыре парня в чёрном набрасываются на девушку, срывают с неё платье. Николай бьёт одного, второго, но парни сильнее. Они валят его на землю и пинают, пинают, пинают в живот, в спину, в голову. Дикая, не¬выносимая боль…, боль…, боль…
 Николай дико кричит и просыпается в холодном поту. Его скрюченное тело дёргается. Он падает на пол, отрывает половицу и выхватывает из ямы завёрнутое в брезент ружьё. Затравленно озирается по сторонам.
В окно охотничьей избушки бьёт сноп солнечного света, весё¬лым щебетом перекликаются птицы. Николай обессилено рухнул на табурет и отбросил ружьё прочь.
 Ружьё он нашёл случайно. Вечером, снимая с руки часы, он уронил их в большую щель между половицами. Доска едва держалась на гвоздях и легко поддалась. Под ней, в яме, он нашёл ружьё и коробку патронов.
 Недалеко от избушки раскинулось живописное озерцо с голубой прозрачной водой. На другом его берегу, Николай увидел две машины. Слышались голоса. Пахло шашлыком. Непонятная сила толкнула Николая в спину, заставила обойти озеро кругом, спрятаться в кустах. Он увидел две иномарки и четверых парней в модных, дорогих куртках. Парни потягивали пиво и, запрокинув головы, хохотали над пошлыми анекдотами.
 - Начнём сафари? - предложил высокий с перекошенным носом.
 - Давай,- лениво согласился широкоплечий. Он встал, открыл багажник джипа и вынул четыре необычных ружья. Николай узнал в них ружья, стреляющие шариками с краской. Парень с перекошенным носом вытащил из машины заплаканную девушку. Девушка дрожала, испуганно озиралась, мяла руками розовую кофточку.
 - Ну, ты, без соплей,- грубо сказал ей высокий. - В общем так. Слушай внимательно - он взглянул на часы - даём тебе пятнад¬цать минут. Беги, прячься, делай что хочешь. Не подстрелим за час - даём тысячу баксов и нетронутой отвозим в город. Ну, а поймаем - вини себя. Вопросы есть? Вопросов нет. Время пошло!
Парень загоготал и толкнул девушку.
 Николая трясло. Задом, на четвереньках, он отполз подальше от берега и бросился бежать к охотничьему домику. Зарядил ружьё, засунул патроны в карман куртки. Побежал, пошёл, побрёл. Чем ближе берег, тем непокорнее ноги, тем отчётливее вспоминается сон, в котором его били, били до дикой, невыносимой боли. Николай открыл рот, пытаясь закричать, чтобы его услышали, чтобы не было у него пути назад, но изо рта вырвался немой хрип. Николай бросил ружьё, сжал голову ладонями и бросился бежать, бежать...