Моршанск! Высадка запрещена! Булочка. рассказ 17

На следующей остановке эшелон остановился на первом пути. Неожиданно увидели надпись на здании вокзала – «Моршанск»! Ведь совсем недавно мы жили здесь где-то недалеко от станции в санатории. Здесь обстановка была совершенно спокойная. Военных не было видно. Станция довольно свободна от поездов. На перроне хорошо одетые спокойные люди.
Как только эшелон остановился, мы с мамой подтащили свой чемодан к дверям теплушки, попросили проходящего красноармейца, и он спустил его на перрон. Затем выскочили сами.
Завхоз стоял в дверях своей «теплушки» и смотрел вперед, в направлении паровоза. Наш вагон был позади него, ближе к хвосту эшелона. И вот мы уже стоим на перроне. Завхоз повернул голову в нашу сторону и заорал: «Назад! В вагон! Немедленно садитесь!!!» А к нам уже бежали два человека с винтовками со штыками – патруль, и кричали: «Немедленно садитесь в вагон! Выходить запрещено!» Мы молча продолжали стоять возле чемодана.
Но в этот момент паровоз дал гудок, лязгнули буфера вагонов, эшелон тронулся. Завхоз пытался было выйти на перрон, чтобы заставить нас сесть в «теплушку», но эшелон быстро набирал скорость, и он вцепился в лесенку своего вагона. Он продолжал орать, на этот раз патрулю: «Задержите их! У них нет документов! Отправьте следующим эшелоном!!!» Быстро мелькали мимо нас вагоны, стихали вдали вопли завхоза. Вот и последний промчался, и эшелон быстро исчез вдали. Мы остались на перроне. Впервые за время эвакуации мы стояли на твердой земле, было тихо, не стучали колеса, не трясся шаткий пол «теплушки», дышали свежим воздухом!
Подбежал патруль. Красноармейцы запыхались. «Надо было ехать дальше!» - сказал патруль. «У нас бабушка живет недалеко отсюда! Мы сразу поедем к ней!» - ответила мама. Патруль потребовал предъявить документы. Они у мамы были в порядке. «Чего это он орал, что у вас нет документов?» – спросил один красноармеец. «Он очень нервный!» - сказал я. Тогда патруль отошел, сказав: «Уйдите с перрона! А то будут неприятности у вас и у нас!»
Мы потащили свой чемодан на край перрона, к деревьям и кустам, окружавшим вокзал. В этот момент мимо проходил железнодорожник. Он молча взял наш чемодан и пошел с нами. «Правильно, надо уйти с перрона! Чтобы на вас не обращали внимания!» - сказал он. «Действительно, эвакуированным не разрешается выходить из эшелона и оставаться в Моршанске!» - сказал железнодорожник. «Вам повезло, что поезд сразу тронулся! А то бы заставили ехать дальше!» Вышли к деревьям, остановились. «Что собираетесь делать дальше?»- спросил он маму. «Надо подумать!» - ответила она.
Железнодорожник добавил: «Что же вам тут стоять? Вечереет, скоро ночь! Не оставаться же вам на улице! Идемте в мою будку!» Он взял наш чемодан и понес. Мы шли следом. За деревьями, на краю станции был домик стрелочника. Никого там не было. Железнодорожник открыл дверь, пригласил внутрь. Спросил: «Вы голодные?» Но мама сказала, что у нас есть еще банка консервов (выданная завхозом). «Тогда располагайтесь здесь! Отдыхайте! Никто вас не потревожит!» - и ушел.
В домике была одна кровать, на которой мы с мамой и провели эту ночь. Время от времени в домик входили один – два железнодорожника, брали свои инструменты, тихо разговаривали и уходили. Утром пришел «наш» железнодорожник и сказал: «Смену я закончил. Идемте со мной. Я вас отведу к своей сестре. Поживете у нее».
Было еще раннее утро. Мы шли по широким, зеленым улицам, мимо рубленых домов. На улицах никого. Сестра стрелочника дружелюбно нас встретила, провела в комнату, сказала: «Вот здесь на полу и будете спать!» Лишних кроватей у них не было. Кратко рассказали о нашей эвакуации. Сестра сказала: «Поживете у меня! Брат сумеет посадить вас на поезд. Правда, прямых поездов нет! Придется с пересадками в Краснодар!» Проснулись дети, с ними у меня наладились хорошие отношения. Днем играли во дворе, пускали корабль в бочке с водой. Играли с моей макакой. Удивлялись, как мы ее не потеряли в эвакуации.
Мама сразу отправилась в поликлинику и устроилась на временную работу. Нужны были деньги на дальнейшую поездку.
Прошло наверно 3 – 4 недели, и стрелочник пришел к нам, сказал: «Билеты достать невозможно! Но узнал - будет сегодня поезд на юг, в вашу сторону! Везут людей на фронт! Постараюсь посадить вас на него! В Сальске придется сделать пересадку. Прямых поездов вообще нет! Так что – езжайте!» Мы попрощались с доброжелательной сестрой стрелочника, ее детьми, и отправились на вокзал.
«Наш» железнодорожник с молотком в руке и инструментами ходил по перрону. Мы стояли подальше от перрона, как он нам и сказал. Через какое-то время к перрону подошел пассажирский поезд. Все двери были закрыты. Никто не входил и не выходил. Стрелочник схватил наш чемодан и бегом помчался к вагону, мы побежали за ним следом. Он постучал проводнице. Проводница – толстоватая молодая, открыла дверь, и он мигом затолкал маму в вагон. Но проводница тут же изо всех сил начала тащить маму обратно, из вагона. Несколько мужчин стояли в тамбуре, они схватили маму за руки и тащили ее внутрь, не давали вытолкнуть из тамбура. Чемодан остался на перроне. Я вскарабкался на ступеньку, пытаясь войти в тамбур вагона. Но проводница вдруг бросила маму, навалилась на дверь и закрыла, заперла ее.
Мне стало страшно. «Что же делать?» Я начал стучать в дверь и орать изо всех сил: «Пустите к маме!!!» Это не помогало. Я так разозлился, что начал орать изо всех сил первое, что пришло в голову: «Пусти к маме, гадина!!! Пусти, гадина!!!»
Стрелочник тоже через закрытую дверь просил проводницу впустить меня. Но она отвернулась, вроде не слышит. В тамбуре вагона было много мужчин одетых кто в чем, некоторые в военной форме без знаков различия. Вдруг опустилось окно вагона, несколько человек высунулось в него. Они начали кричать на перрон «нашему» железнодорожнику: - «Подай его нам в окно!!!»
Ко мне подскочил кто-то из красноармейцев на перроне, схватил, побежал к открытому окну, приподнял и сунул в руки, тянущиеся из окна. Поезд уже тронулся, и меня, а потом и чемодан подали в окно вагона. В вагоне у мамы была истерика, она кричала проводнице: «Выпустите меня! Ребенок остался!» Но проводница не реагировала на крики. «В этом поезде не положено!» - твердила она как попугай. Потом меня пропустили к маме, буквально передавая из рук в руки, так как в вагоне было людей как селедок в бочке. Но мама долго не могла прийти в себя после посадки в поезд. Мы благодарили своих попутчиков, буквально спасших нас от проводницы.
Это ехало пополнение на фронт. Вагон был общий, набит до отказа. Все плотно сидели на верхних, нижних полках. Только на самых верхних, багажных полках по очереди лежали, спали люди. Оказалось, что это едут амнистированные на фронт. Вели они себя очень вежливо, культурно. Не слышно было ни грубых слов, ни споров.
Один из них сказал: «Действительно, ну и гадина же! До следующей станции не доехала бы! Ей повезло!». Я не понял сказанного тогда, но теперь ясно, что проводница могла поплатиться за свое хамство, жестокость. На полках сидели и в проходах днем и ночью стояли плотно, один к одному, периодически меняясь местами с сидевшими, люди.
Меня затолкали куда-то на верхнюю полку, за чью-то спину, и я там лежал. Было жарко, душно. Ехали долго. Есть не хотелось, пить было нечего. Кое-как прошла ночь. Стрелочник был прав, вот, наконец, и Сальск. Заскрипели тормоза вагонов, поезд замедлил ход, остановился.
«Как садились, так и выходите!» - заявила кондукторша, - «Двери открывать не положено!» Но никто с ней и не стал разговаривать. Нас высадили через окно на перрон под добрые пожелания наших попутчиков, которых мы снова благодарили за помощь.
Отправились в зал ожидания вокзала. Мама пошла в детскую комнату, там обещали помочь приобрести билет в Краснодар.

Сидели мы в вокзале на чемодане долго, несколько дней. Было полным-полно людей. Хотелось пить. В зале стоял бачок водой, на железной цепи к нему была прикреплена железная кружка. Там мы, наконец, напились. Но очень хотелось есть. В буфет стояла огромная очередь, по талонам продавались маленькие булочки. Мы долго смотрели на это, но талонов у нас не было. Тогда мама дала мне в руку деньги и сказала: «Подойди к продавщице! Может быть, даст тебе булочку?!» Люди, стоявшие в очереди, пропустили меня к продавщице, и она дала мне булочку, не спросив талон. Она, видимо, поняла, что его нет. Эту булочку мы ели весь день вдвоем. Вечером очередь стала меньше, затем разошлась – булочки кончились. Продавщица шла мимо нас и сунула маме в руки еще одну булочку, и отмахнулась от денег.
Наконец, через детскую комнату удалось купить билет до Краснодара.