Приходит время...

 ПРИХОДИТ ВРЕМЯ...
Сейчас, когда массы Россиян ездят за границу отдохнуть и поправить здоровье, а некоторые даже прикупить немножко «Челси», когда сонные и чопорные Куршевель и Китцбюэль не могут уснуть от веселых русских, а неспящие в Монте Карло и Вегасе день и ночь гребут лопатой русское золото, трудно даже представить, что еще недавно все было совсем не так.
Но проходит время...

У Женьки Тырсова - заводского комсомольца родился сын, и ни о каком круизе, конечно, думать не приходилось. На Вино-коньячный завод пришла разнарядка из Смольнинского райкома комсомола на молодого коммуниста, желательно с рабочей сетки - в Скандинавский круиз, по линии БММТ «Спутник». Желающих отправиться на теплоходе сразу в четыре капстраны, было хоть отбавляй, но ограничения, до 30 лет, членство в КПСС, рабочая сетка и, наконец,приятельские отношения с Женькой сузили круг претендентов до одного человека, Виктора Хохлова. Правда, он трудился мастером экспериментального цеха, но какие там эксперименты на винокурне. К тому же найти человека в столь деликатном месте, по всем показателям подходящего и способного приходить трезвым на все комиссии и собеседовании – задача не из простых.
 

На заводском партбюро не обошлось, разумеется, без крика и вздора:
-Да, кто он такой этот Хохлов, без году неделя на заводе и такая путевка ему?- возмущалась закадычная подруга профкома и записная туристка Квасова.
-Почему никто ничего не слышал об этой путевке? Я думаю, можно было найти кандидатуру более достойную, да любой из присутствующих не отказался бы,- Квасову поддержал Гера Найдич, не посетивший еще только Галапагосские острова и загадочную страну Гонделупу, марку которой он пытался отыскать с детства, прочитав лишь название книжки.
Да, разгильдяй Женька совершенно не подготовил вопроса на партбюро, информацией не владел никто, кроме секретаря.


Аглая Витольдовна взяла штурвал в свои руки и попыталась резко пресечь прения:
-Товарищи коммунисты, прошу успокоиться, эта путевка комсомольская, из райкома пришла разнарядка на Евгения Тырсова, но ему сейчас не до этого, он только, что стал отцом. Тырсов, то есть, комитет комсомола рекомендует Хохлова, я прошу высказываться по существу.
- А, что, кроме Хохлова никого нет? Да он же не комсомолец, мы его только что в партию принимали, молодой еще, рановато ему,- пенсионер Тутышкин радостно сообщил о таком серьезном препятствии.
-Я просила по существу. Значит, в партию мы человека приняли, рекомендации ему дали, кандидатский стаж зачли, а в круиз ему рановато, молод еще. А требуется именно молодой коммунист. У вас есть другие кандидатуры?- других кандидатур не было потому, что каждый из присутствующих хотел бы рекомендовать исключительно себя самого, но понимал, что самовыдвиженца никто не поддержит.


- Если других кандидатур нет, тогда голосуем. Кто за то, чтобы поддержать предложение комитета комсомола завода и рекомендовать коммуниста Хохлова в Скандинавский круиз прошу голосовать. Единогласно.
- Я воздержался,- пенсионер Тутышкин поднял руку.
-Хорошо, рекомендуем при одном воздержавшемся.
«Ура я еду»!- чуть было не запрыгал от радости Витя, но солидно сдержался и степенно поблагодарил членов партбюро за оказанное высокое доверие.
До поездки еще была уйма времени – целых четыре месяца и предстояло пройти процедуру бюро райкома, ветеранов КПСС, проверку документов и анкет в Большом доме. Да еще два обстоятельства смущали мастера Хохлова: во- первых, через месяц ему исполнялось тридцать и во-вторых, он не был, как требовали правила в турпоездке в соцстране. Он вообще не бывал в турпоездках, даже в Союзе, только - дикарем.


Обстоятельства все же рассосались, ограничение в тридцать лет было включительным, а срочную службу в армии в ГДР зачли за турпоездку.
В конце сентября из Гавани, что на Васильевском острове Ленинграда отправлялся в Скандинавский круиз теплоход «Балтика», тот самый, на котором путешествовал Хрущев на знаменитую сессию генассамблеи ООН, где он стучал башмаком по кафедре.
Таможенный контроль Хохлов проходил где-то в середине очереди из четырехсот человек, посланцев крупных городов и республик СССР. Кроме обычных вещей, в его багаже лежали две бутылки водки, ансамбль разноцветных матрешек, куча расписных ложек и индийские ароматические пирамидки. Водку он взял сам – две разрешенные к провозу бутылки. Витя понимал, что имелись в виду обычные поллитровки, которые только и продавались в советских магазинах, а не те два пузатых пузыря емкостью в две пинты каждый, которые он купил в спецмагазине, где работникам его предприятия реализовывалась отбраковка родной продукции с экспортной линии. Матрешки и ложки он взял, проконсультировавшись с женой, работницей магазина «Березка», хорошо разбиравшейся в том, что интересует интуристов. А индийские ароматические пирамидки ему всучил приятель, увлекавшийся восточной экзотикой.


-На хрена они мне нужны?- спрашивал Витя у приятеля.
-Возьми, не пожалеешь. Ты же в четырехместной каюте 18 суток будешь нюхать носки попутчиков. А так пирамидку подпалил и аромат сандалового дерева, ножки лотоса, нирвана,- приятель прикрыл глаза и сам погрузился в нирвану.
Витю Хохлова из этого состояния вывел таможенник:
-Что это у вас?- он вертел в руках упаковку с коричневыми пирамидками.
-Ароматические свечки из Индии.
-Для  чего, с какой целью?
Витя хотел намекнуть про носки попутчиков, но тут как раз учуял какое-то амбре от таможни.
-Просто так,- решил он не обострять на всякий пожарный.
-Коля, взгляни, похоже на гашиш,- обратился таможенник к соседу по контролю
Они повертели коробочку, открыли, понюхали и задумались.
-Не-е, не гашиш, какая-то другая наркота,- глубокомысленно изрек Коля,- Забери, отдадим на анализ, а по прибытии, если что сдадим его чекистам, никуда он не денется.


Матрешек было много, а стало еще больше, когда таможенник открывал их одну за другой и ставил на стол. Когда он дошел до самой последней шестой или седьмой по ранжиру, упрямая малышка не захотела открываться и, как он ее ни насиловал, молчала партизанкой и не поддавалась.
-Эта последняя вставляется, она не разъемная,- Витя хотел пояснить.
-Сами разберемся, кто разъемный и, кому куда вставить.
Ложки не очень заинтересовали таможню, но для порядка он спросил:
-Куда столько набрал, они, что - разовые?
-Да нет, так, на сувениры.
Когда он наткнулся на пузырь водки, немой вопрос застыл в его глазах. Бутылки Витя распределил по разным местам, одну в чемодан, другую в сумку. Первую бутылку инспектор нащупал в чемодане, еще до «наркоты» и матрешек и сейчас, осоловев и вспотев, смотрел на вторую.


-Да вы же ее видели, уже по второму кругу пошли,- Витя обнаглел, когда понял, что таможня слегка заплутала в его товарах. Какой-то начальник крикнул в зал:
-Давай, заканчивай, время!
Турист Хохлов быстро побросал раскрытые матрешки в сумку и, получив разрешение на посадку, последним из пассажиров прошел по трапу, в конце которого ему вручили шуточный приз, как последнему туристу, прошедшему мытню. Не обошлось без потерь, кое-кто не послушал совета Павла Артемича Верещагина и взял товару много и без пошлины. А секретарь горкома комсомола из Саратова даже рухнула под тяжестью незадекларированных монет желтого цвета, зашитых в подкладку шубы. Самостоятельно встать у нее не получилось, и тогда галантные офицеры обратили внимание на даму в интересном лежачем положении. Помогли подняться и под руки проводили ее в уютное помещение переодеться, а заодно дать адрес пункта проката в Саратове, где выдают такие чудные шубы. Оказалось, что им тоже такие надо. Пока дама писала адресок в комнате на берегу, теплоход пробасил: «Уууууу…» и взял курс на запад.


Внизу, но не в самом трюме, в каюте на четверых разместились: преподаватель истории КПСС из университета - Александр Сапсанов, секретарь комитета комсомола автобусного парка Николай Дубинин, просто Юра и винных дел мастер Хохлов. Первой мыслью попутчиков была: «Кто стукачок?»
На всякий случай под подозрение попали все присутствующие. Дальнейшее знакомство продолжилось в барах и буфетах и за обедом в ресторане, где сидели за столиками покаютно, Просто Юра в коллектив не вписался и в дальнейших событиях участия не принимал.
Обмен рублей на доллары состоялся еще на берегу. Прежний норматив в капстрану составлял 35 долларов, но учитывая отдаленность, безводность(пресную) и длительность круиза, банкующие отвалили от щедрот аж 53 зеленых. Кажному! Для оплаты в барах и буфетах судна использовалась внутренняя валюта - специальные чековые книжечки с отрывными рублями и копейками.


Поскольку книжечек таких каждому обменяли на сорок рублей и, учитывая длительность морского путешествия, каждый рассчитывал покупательскую активность у стойки скрупулезно и широты души не демонстрировал. Джентельмены, познакомившись и подружившись с леди за столиками, заказывали кофе, пиво, коньяк и шампанское скуповато, а расплачивались только за себя. Это и понятно, случись облом, станет мучительно больно за бесцельно потраченный кофе. Леди крутить динамо явно, тоже не отваживались, такая провокация могла больно ранить бумерангом самих динамисток. Вводный инструктаж дал сам капитан в приветственной речи экипажа к туристам, собравшимся по этому случаю в музыкальном салоне:
-Час назад я наблюдал сущее безобразие – возле одной девушки на палубе крутились трое мужчин. Загадаю вам одну загадку. На теплоходе путешествуют 400 пассажиров: из них 286 туристок, остальные – туристы. У меня к вам два вопроса, первый: определить отношение туристок к туристам, а второй будет зависеть от ответа на первый.
Послышались выкрики из зала:


-Две к одному!
-Две с половиной на одного
-Так, молодцы, узнаю работников советской торговли- корифеев устного счета. Какие еще мнения?
-Один на две с половиной штуки.
-Интересное кино, где они, эти половинки и штуки, познакомьте? Ответ не правильный, правильный ответ: – в силу сложившейся диспропорции, отношение туристок к туристам очень хорошее, я бы сказал, лояльное, хотя и требовательное.
Послышались смех и аплодисменты.
-А второй вопрос?
-Второй- традиционный, сколько лет капитану?
-Молодой еще, мужчина в самом расцвете сил!- Задорно выкрикнула лояльная, с ног до головы, туристка.
-Вот это правильно, ответ принимается к сведению в свободное от вахты время. Всем желаю хорошего отдыха.
Капитан откланялся и пошел, как представлялось взгрустнувшим туристкам стоять вахту и рулить штурвал.


В судовом филиале магазина «Березка» выбросили фирменные джинсы. Представители среднеазиатских республик взяли «деревце» в плотное кольцо. Вскоре магазин расторговался, а Казахстан с Узбекистаном щеголяли по палубам в шароварах «Монтана». Все, как на подбор - в новеньких сине-фиолетовых, издававших при ходьбе скрежет кровельного железа. Снобы из столиц, предпочитавшие тертые Леви Страус, наивно-иронично восхищались обновками соседей по каютам. Не то чтобы южане были раздетыми, но им не хотелось ударить азиатскими лицами в грязь европ.
Утром тридцатого приплыли в Копенгаген - Купеческую
Гавань по-русски. То, что гавань была купеческой видно было сразу. Многочисленные лавчонки купчишек располагались вблизи причалов. На некоторых были русские вывески. Витя Хохлов решил завернуть к «Мише». Так ли звали хозяина или это был слабый отзвук недавно прошедшей Московской олимпиады сказать трудно, только у Миши оказалось не так ласково, как у его московского тезки.
-В упаковке бегите, раскгывать нельзя! Всего пьять доллеров, какие пгимегки? Дома помегите,- Тетя Соня работала, как будто без отрыва от родного прилавка, оставленного в далекой, но чем-то близкой Жмеринке.


Туристка из русской глубинки, формами сошедшая с картины Кустодиева, колебалась. Колебания были вызваны не сомнением, налезут ли джинсы на ее выдающуюся корму, а опасением подвоха - всего пять долларов, но не глядя, что за рулетку они выдумали?
-Нет, я так не могу, надо хотя бы развернуть, прикинуть. У нас мальчик один купил не глядя, а там дырка на заднице оказалась
 -Правильно, где вы видели задницу без дырки? Про какать подумали?- Миша лучезарно улыбался покупательнице
-Да вы не поняли, на штанах, которые он купил в упаковке, сзади прорвана дыра, брак подсунули.
-Брак дело хорошее, без него откудова детям взяться?
-Вы, что глухой или шутки шутите? Покупательница что-то начала соображать и слегка сердиться.
-Да, я глухой старый еврей, но это шутка, а если серьезно, то я молодой интересный датчанин с острым слухом. Я даже слышал, что вам угодно в примерочную, извольте, силь ву пле,-Миша держал в руках кучу тряпок


-Вот я вам приготовил, все вашего размерчика, тут и штанишки и белье, примерьте, что-нибудь точно подойдет, а это трусики на бонус, скидочку вам пожалую.
-Ой идиёт, не газвгащай комсомолку, она ни пго какие бонусы не слышала, тебе самому ского скидку штанов за агенду помещения сделают, с повтогным обгезанием.
В пенале торговой площади разместить примерочную было проблематично, от пола до потолка магазинчик был завален товарами, но в самом углу ширмочка закрывала подобие кабинки. Здесь же принимали водку по три доллара за бутылку. Просто грабеж.
Витя Хохлов решил пристроить один пузырь побыстрее - на собрании ленинградской группы ее руководитель провел первую продразверстку. Секретарь Фрунзенского райкома комсомола, Лобанов – молотобоец телом и комиссар духом, начал знакомство с группой с предложения собрать по пол-литре в фонд предстоящих дней рождений туристов- ленинградцев.


В распорядители фонда Лобанов предложил свою кандидатуру, так как плыл в каюте малонаселенной, с бОльшими шансами на сохранность продукта. Предложение энтузиазма не вызвало, но и возражать никто не стал. Опытный профессионал Хохлов, оценив очевидный потенциал и дерганый кадык молотобойца Лобанова, сразу понял - насос. Произведя в уме несложные подсчеты, он прикинул, что дней рождения по теории вероятности могло выпасть 2-3 максимум. Навигация заканчивалась в конце осени, а Витя родился вообще летом и так долго плавать он не собирался. Он решил отбояриться от побора, сославшись на невозможность внести оговоренный пай, в виду неделимости литровой с гаком бутылки на пол-литры.
-Легко,- успокоил Его Лобанов,- можно отлить половину, вот и графин имеется.
«Если бы даже не было графина этот проглот нашел бы выход, предложил бы отпить»,-подумал Хохлов. Он рассчитывал загнать водку финским товарищам, и не был уверен, что початая бутылка, хоть и такая представительная, найдет спрос у чухонских потребителей.


-Ээээ…,- неуверенно начал Витя.
-Ну хочешь, я тебе сдачу дам поллитра?- Лобанов уловил колебания Вити и пошел на жертву. Хохлов тоже осознал, что отбояриться не получится - Лобанов подсек и не упустит добычи.
-Ну хорошо, давай сдачу…,
Лобанов вытащил из фонда бутылку «пшеничной» с пробкой типа «бескозырка»
-Нет, мне «пшеничную» не надо, давай «столичную» и с винтом.
-Да какая разница?
-Я же тебе даю «столичную» винтовую, ты мне такую же поллитровку на сдачу давай.
-У меня такой нет.
-Ну, когда будет, тогда и обменяемся,- Хохлов направился к выходу.
-Погоди, что ты такой капризный? Сейчас в личных запасах поищем…, ага, вот она, нашел,- Лобанов подал Вите бутылку винтовой «столичной», в обмен на его пузырь.


- А ты жучила оказывается, мастер Хохлов,- комсомольский вожак с интересом взглянул на Витю.
-Порядок люблю,-
-«Столичную» для чухны приберегаешь? Зря, лучше в Норвегии толкать, там такой сушняк, у них король самогон гонит. Винт, бескозырка - без разницы, все схавают
-Спасибо за наводку,- Витя улыбнулся.
-Это не наводка, что за фенька? Это ориентировка, как коммунист коммунисту,- вожак-молотобоец заржал с молодецким посвистом соловья-разбойника.
Культурная программа в Копенгагене была так себе, если бы не великолепная погода – температура воздуха +20, а воды, аж +22 –чудо Гольфстрима и это уже в начале октября. Из Ленинграда ехали в шубах и дубленках, у кого были, их даже вписывали в декларацию, как часы, фотоаппараты , бинокли и ювелирные украшения.


Посетили музей местного скульптора Торвальдсена. Ленинградцам было особенно скучно, некоторые еще сохранили воспоминания о школьных походах в Эрмитаж.
Замок Гамлета в Эльсиноре, где по легенде томился вопросом : « быть или не быть», Принц Датский и писал Шекспир, внес разнообразие в Копенгагенскую часть круиза. Во- первых, поездкой по Ривьере, а во-вторых, замок есть замок, своих - у нас практически нет, за исключением Михайловского, но он опоздал построиться веков на десять. Крепость в Выборге вообще не в счет.
К этому времени в группах уже сформировались устойчивые связи по интересам и симпатиям, а так же обозначились более интимные отношения. Ленинградцы не были исключением. Преподаватель истории КПСС Александр Сапсанов и винокуренных дел мастер Хохлов сошлись по интересам - один был спецом по пище духовной, а второй предлагал вкусившим ее, чем запить для лучшего усвоения. Остальные подтянулись частично из каюты, частично просто по внутреннему зову.


Кто бы мог подумать, что несчастной русалочке из сказки Андерсена, сидящей на огромном камне на берегу моря, отпилят голову? Вандалы из цивилизованного Копенгагена повадились глумиться над романтической бронзовой фигуркой. Зачем? Нет ответа.
Витя Хохлов хотел спросить об этом самого великого сказочника, что-то обдумывающего вблизи сада Тиволи, но Ханс Кристиан только позволил сфотографироваться вместе на память, а о вандалах ничего не сказал. Им просто не было места ни в его мыслях, ни в его чудесных сказках.


В одном из больших красивых магазинов экскурсовод обратила внимание на представительного вида женщину, которой улыбались продавцы и, на которую обращали внимание покупатели. Она была в сопровождении то ли компаньонки, то ли помощницы, та несла пакеты с покупками.
-Смотрите, это королева Дании Маргрете, она делает покупки, видите, ее сопровождает только фрейлина и один охранник.
 -А, что она сама ноги по магазинам топчет, ей, что на дом принести не могут?- Удивился Николай Дубинин, комсомольский секретарь автобусного парка.
-Могут, конечно, но она - живой человек и тоже хочет жить обычной частной жизнью, какой живут ее подданные.
-Что-то охраны маловато, слабо вериться, что это королева, а если, кто нападет?
-Кто нападет? Ее все любят, она очень хорошая, много добра делает, занимается благотворительностью, престарелыми и больными, детьми и взрослыми и еще, она прекрасно рисует, иллюстрирует детские книжки.
-Если бы я был королем, я бы не подрабатывал Ладно, тогда пусть живет,- разрешил Коля


-Я непременно ей передам при встрече на балу в Амалиенборг,- ответила экскурсовод – переводчик, Майя Перлина, выпускница филфака ЛГУ. Она выехала из СССР с первой волной еврейской эмиграции в Израиль, но оказалась в Копенгагене.
-Что я там забыла, я и иврита не знаю, у меня Датский, Шведский, Норвежский-букмол, объясняла она свое нежелание жить в земле обетованной.
Так получилось, что выпуская нас за границу, в анкете особо интересовались нашими контактами, связями и родственниками за границей, а тут общаемся на всю катушку с предателем родины, пьем кофе с коньяком, шутки шутим, кокетничаем и никому дела нет. А может она подсадная, что бы выведать все наши тайны? Кому продали водку и за сколько, что хотим протырить через границу по пути домой, ну и интим, конечно. Это их в первую очередь интересует, кто с кем и, кто кого?


 Этот вопрос на полном серьезе решался в узком кругу и основательно озаботил Володю Тришкина, ведущего конструктора КБ. Он только, что завел интрижку и ему, как молодому коммунисту и семьянину не хотелось крушения ни карьеры, ни семьи. Он даже с перепугу хотел отложить свидание, но девушка проявила присущую работникам советской торговли настойчивость и характер.
Вот только, на кого работает Майя, на ГБ или Моссад? Некоторые предпочитали чтобы на Моссад, так как-то спокойнее. Все сошлись на том, что главное - не продать родину, а водку и аморалку, авось, простят по малолетке и несознанке, сами, небось, не святые. Надо было, конечно, проверить переводчицу, прощупать ее, так сказать, тщательнЕе, насчет тринитротолуола под корсетом и микрофончика, где бы ему поместиться? Но саперов по учетной воинской специальности среди узкого круга заинтересованных лиц не оказалось, а широкому - она бы не доверилась.


На четвертый день «Балтика», издав прощальный гудок, отвалила от причала Купеческой гавани и легла курсом на Осло. В проливах Каттегат и Скагерак сильно штормило, и туристы на себе ощущали все прелести морской болезни. Виктор Хохлов, пробираясь по коридорам и трапам, натыкался на многочисленные следы возврата пищи перепуганными желудками, умученных качкой туристов. Скромные мешочки для такого случая, торчали заткнутые за поручни вдоль проходов. Навстречу иногда попадались отдельные пассажиры с лицами бледно-фисташкового цвета и глазами, в которых можно было прочесть: «больше никогда…» Винный мастер тоже ощущал на себе воздействие качки, но профотбор, пройденный им на родном предприятии и регулярный медосмотр, свидетельствовали о наличии хорошо развитого вестибулярного аппарата. А в штормовую погоду такой аппарат – первое дело, вне зависимости, чем вызван шторм природным катаклизмом или злоупотреблением при приеме во внутрь.


В Осло-фьорде качка прекратилась. Пережившим шторм, открылась с палубы величественная картина, написанная еще в ледниковый период - грандиозный каньон, заполненный водой под названием фьорд. Судно скользило вдоль высоченных стен каменного коридора, такое крохотное по сравнению с уходящими в горизонт и в небо гладко облизанными скалами. В конце этого коридора, поджидая гостей, прилег вздремнуть уставший от былых варяжских набегов столичный Осло. До 1926ода он носил женское и благозвучное имя Христиания. Осло немного смешновато для русского уха. Вроде, чем-то созвучно животному, похожему на столетнего зайца с длиннющими ушами и остальными членами, подросшими пропорционально ушам и столь почтенному возрасту. Но уверяю вас, на улицах Норвежской столицы вы не встретите ни одного осла в натуре. Разве, что сочувствующих из общественных организаций, этим в действительности умным животным, наделенным большим чувством юмора и терпением.


Причал лежал вдоль длинного холма с расположенной на нем крепостью Акершус. В крепости производилась смена караула гвардейцев, а так же приютился музей норвежского сопротивления фашистской оккупации в годы Второй Мировой войны.
Хохлов, приглядываясь к сонной жизни, вяло текущей вдоль улочек города, сделал важное наблюдение. В противовес Копенгагену, где винные лавки попадались довольно часто, на улицах Осло он не встретил ни одной. Это вселяло добрую надежду на успех. Витя был абы каким фотографом и даже вставить пленку в фотоаппарат не мог самостоятельно, а без этого, как запечатлеть виды города? Увидев крохотный фото магазинчик, Хохлов решил, что это то, что нужно и вошел в дверь. Конечно, администрация круиза настойчиво рекомендовала перемещаться по улицам городов пятерками, но Витя игнорировал эти рекомендации, незаметно отставая от группы. Тут пригодился ему опыт незабвенного Козодоева, из «Бриллиантовой руки», остроумно и изящно отрывавшегося от коллектива.


Условия задачи были сходными: заграница, узкие кривые улочки незнакомого города, неожиданные сюрпризы, поджидавшие на каждом углу, тлетворное влияние разлагавшегося мира чистогана, криминальный бизнес, наконец. Названия теплоходов, правда, были разными, и Витя не знал пароля. Сначала он решил воспользоваться старым, проверенным: «Михаил Светлов Ууууу…», но сообразил, что за время выхода фильма на широкий экран столько воды утекло через Осло-фьорд, что пароль могли сменить и не раз.
К тому же, информацией о демонстрации фильмов любимого Гайдая в Ослинском кинопрокате Витя владел недостаточно. Знают ли в портовом городе «Балтику» Хохлов точно не знал, но ничего другого ему в голову не приходило.


Дверь фотомагазинчика приветствовала входящего мелодичным звонком.
Других посетителей в лавке не было. Улыбчивый пожилой человек за прилавком, по-видимому, поприветствовал туриста.
-Ду ю спик инглиш?- Витя вынул из кармана готовую фразу знакомую со школы.
-Йес э литл бит,- Немного волокет понял Виктор.
-Проблем,- Витя достал камеру «Киев» и ГДРовскую цветную пленку ORWO и жестом попытался соединить одно с другим, пожав плечами.
-Ахха, ноу проблем,- улыбчивый дедушка взял фотик и пленку и, покрутив одно и другое, понял, что пленка без кассеты и надо поменять местами отснятую и чистую.
-Вуд ю лайк ту бай нью филм? Вери хай кволити. Реди ту юз, Вери изи фор Янг фотомастерс,- Витя понял, что ему хотят втюхать другую пленку - легендарную кодак. Сколько это будет стоить, он догадывался, но сделал вид, что предпочитает пользоваться своей проверенной Орвой.


-О кей, джаст э минит,- дедушка взял у Вити коробочку и аппарат и сунул все это в черные рукава, прикрепленные к небольшому ящичку.
«Ага,-подумал Хохлов,- это другое дело, приспособа для перезарядки пленок, где-то дома в Союзе он такую видел.
Ловко справившись с перезарядкой, хозяин заведения преподнес Вите фотик и упакованную в пластиковую коробочку, отснятую пленку.
Старичок назвал какую-то цифру, но Витя не уловил ее размера. Тогда он написал на бумажке цифру, от которой туриста бросило в пот.
-Долларов?- ошалело по-русски спросил Витя.
-Ноу долларз, норвижн кронз,- чуток полегчало, крона меньше доллара, но насколько Витя в таком переплете не соображал.


-У меня нет норвежских крон,- Витя продолжал прения на родном наречии, подсознательно стремясь спрятаться от потомка морских разбойников за частоколом родного могучего великорусского.
-Ноу нид кронз, ай кен тэйк эни мани.
-Русские возьмешь?- каждому туристу разрешалось провезти с собой максимум тридцать рублей на всякий случай, но какой такой случай никто не знал.
«Вот он, случай» подумал Витя и ошибся.
-Ноу, рашн мани ай кент тейк, анпосибл ту юз. «Да,- понял Витя,- «я тоже- анпосибл»
-Лисн!- Идея, пришедшая в голову Виктору, вернула ему утерянный было дар английской речи,- Ай хэв рашн водка, вери найс энд стронг, американ ордер, Столичная. Лук эт зе ботл.


 Витя достал из сумки пузырь, контрабандой протыренный через три границы.
Лицо старичка оживилось и зарумянилось, он бережно взял в руки бутылку и стал разглядывать этикетку с медалями и текстом на английском языке.
-Ай синк ит посибл, ай синк итс нот соу бэд бизнесс,- Витя вдруг понял причину дедушкиного возбуждения, старый хрыч решил, что попал под раздачу русских слонов, и водку ему предлагают в обмен на услугу по замене пленки. Но Витины опасения были напрасными, дедушка, поставив бутылку на прилавок, поинтересовался:
-Хау мач ит кост?
«Сколько спросить»,- лихорадочно соображал Витя. Неплохой психолог, он узнавал любителей выпить по оттенку. По тому, как старичок оглаживал этикетку, он опознал натуру влюбчивую и верную однажды выбранному предмету любви. Для вида Витя спросил, есть ли у деда обменный курс доллара на крону. Старичок протянул ему газету и калькулятор.
«В Копенгагене бутылка столичной емкостью 0,75 литра стоила 18 долларов в винной лавке, значит, литр должен стоить около 22 долларов, надо приплюсовать сюда расходы по замене пленки и процент на уторгование.


-Сёти,- выдохнул Витя.
Старичок очень обрадовался, но потом сообразил, что эта сумма в кронах не покрывает даже его услуг по замене пленки.
-Вот ис сёти?- спросил дедушка с осторожной надеждой.
-Долларс, оф кос,- уверенно рубанул Витя, поняв, что загнул.
 Дедок опять взял бутылку и с сожалением произнес:
-Сорри, ай хэвнт долларс ай хэв онли норвижн кронс.
Витя, усвоив дедушкин урок, широко улыбнулся и кивнул:
-Ай кен тейк эни мани, ивн норвижн кронс, и даже советские рубли, но у тебя их нет, старый хрыч, а поэтому..., 30 долларов на 7 это будет... Ту хандрид энд тен кронз, из ит о кей?
Старик взял калькулятор и газету с курсом, пощелкал и согласился. Вытащил из кассы двести десять крон, отдал их Виктору, протянул ему руку, улыбнулся, потряс ее и, спрятав бутылку, пригласил:
-Эни тайм, вилкам. Ю ар клевер бизнесмен, Вэ ар ю кам фром? Раша? Риали?, Рашн бизнесмен, итс вери интерестин, найс ту мит ю. Бай.
-Гуд Бай,- вежливо попрощался Хохлов и вновь услышал колокольчик двери и такой же отозвался в его довольном трюме.


Роскошный по советским понятиям, центральный универмаг Осло «Стин и Стрём» поразил наших туристов дороговизной. Никто не решился ничего купить себе на этой ярмарке тщеславия, Только мастер Хохлов, провернувший банковскую операцию, тряхнул мошной и купил коробочку с индейцами и ковбоями. Накануне он опять виртуозно оторвался от висящих на хвосте, не шпрехающих и не спикающих одногрупников и заскочил в отделение банка, прямо тут, в универмаге. Витя уже довольно основательно погрузился в дебри английских идиом и с банкиром общался запросто, по-приятельски. Водкой спекулировать, правда, не решился, но обменять несерьезные кроны на солидные доллары подсказывало ему проснувшееся чутье биржевого маклера.
У Виктора никогда не было сберкнижки, и даже в банке он был первый раз в жизни. но эксчендж удался ему легко.


Он изловчился и обменял даже тридцать «пожарных» рублей, правда, это ему предложил сам словоохотливый банковский служащий.
-Энисин элс? Мэй би, рашн мани, рублз? – спросил банкир
-Даз ит посибл?
 -Йес, вай нот.
Витя обменял двести десять крон и «тридцать рублей на 60 долларов. Обменные квитанции он сохранил на память.
Вечером по программе намечался просмотр кинофильма.
Такой сюрприз застал врасплох активно отдыхающих туристов
-Интересное кино получается, голова там есть у кого–нибудь из администрации вместо задницы, что мы там делать будем, мы же не понимаем ни бельмеса?
Новая переводчица, заверила, что понимать в этом фильме особо нечего, так как фильм практически без слов.


Заинтриговала, однако. Нет, не наврала фрекен Юлия, фильм назывался «Борьба за огонь» - экранизация одноименной повести Жозефа Рони старшего о жизни доисторических людей. Естественно, такой фильм не мог выйти в советском прокате по причине натуралистичности бытовых, боевых и эротических сцен. Все изощренные споры о разнице между эротикой и порнографией еще не имели никакого смысла, как выяснилось спустя несколько лет, в виду полного отсутствия секса в Стране Советов.
Когда пещерный юноша, сидя в засаде у водопоя, внезапно подскочил к склонившейся попить женщине племени и насильно овладел ею сзади, в зале наступил шок. Кроме нас, туристов, народу в кинотеатре было совсем немного. Неподготовленность сознания советского человека к коллективному просмотру порнухи была на лицо. Девушки закрывали лица руками, кто-то плакал, одна даже выскочила из зала. Мужество мужчин висело на волоске, они хотя и крепились, но чувствовали себя не уютно. Вот пример шокового преодоления природного порога стыдливости. Редкие аборигены из местных с интересом смотрели на русских «дикарей»


К компании Виктора Хохлова и Александра Сапсанова прибилась девушка или точнее, молодая женщина, Маня Горобец. Выпускница филфака ЛГУ прекрасно владела французским и вторым-английским и теперь Вите стало легче. Никто не тянул его прочитать ярлычок на кальсонах или объясниться насчет размерчика бюстгальтера оставленной на хозяйстве жены. Одно время его даже заподозрили. Ну откуда, скажите на милость, знания языка у мастера с пьяной фабрички? В школе выучил? Держите меня. В институте? Мы тоже не сильно прогуливали. Нет, здесь была какая-то тайна. «Стукачок»,- подумал один и поделился с товарищем, возможно, истинным стукачом. А тот еще охотнее – с другими. А тайны никакой не было, просто Витя с детства очень любил «Битлз» и сильно интересовался, о чем они поют. Подозрения рассеялись неожиданно и разом. После первой операции с бутылкой Хохлов смекнул, что попал в страну с засушливым для алкашей климатом винной монополии и решил немного его, этот климат, увлажнить.


Водки в барах теплохода было завались, и стоила она так же, как в самом зачуханном гастрономе на Охте или на Ржевке.
Но купить ее можно было только за чеки, а чеков-то всего на сорок рубликов. На одном из последних собраний перед поездкой Витя запомнил женщину, возмущавшуюся этими чековыми книжками. Она утверждала, что не пьет и не курит и в барах жизнь не прожигает, и ей, трудовому человеку, тяжело заработавшему на путевку, такие книжки без надобности. Книжки ей все же пришлось купить с условием, что она сможет их вернуть обратно после круиза, не оторвав ни одной копейки. Но как-то так вышло, что чек на десять копеек она оторвала и, не удержавшись, выпила кофе, о чем страшно жалела вслух. Рядом случился Виктор Хохлов и пришел на помощь женщине:


-Послушайте, ну чего уж так убиваться, десять копеек всего.
-Не десять копеек, а десять рублей. Они теперь у меня назад эту книжку не возьмут. Я всего 80 рублей получаю, и для меня это большие деньги.
-Ну, давайте я у вас куплю эту надорванную книжку.
-Как это купите, за валюту что ли?
-Нет, за рубли.
- А как я эти рубли через границу провезу, у меня свои тридцать, если они лишние найдут, меня в тюрьму посадят, я боюсь.
-Вы мне книжку здесь дайте, а я вам в Ленинграде деньги отдам.
-Правда? Не обманите?
-Ну, что вы, как зовут – знаете, место работы – известно. Хотите, я расписку напишу?
-Нет, не надо никаких расписок, мы же советские люди, я
вам верю. Только тогда берите уже все, а то я опять чего-нибудь оторву.
"Привалило",- понял Хохлов и заказал шампанского.


Исключительно Советское Игристое марки Абрау Дюрсо было представлено в барах и буфетах теплохода, и Витя, раньше недолюбливавший бестолковую новогоднюю шипучку, раскусил разницу. Разница пришлась ему по вкусу. Кстати, пиво на борту продавалось чешских сортов и, сравнив его с датским туборгом во время экскурсии на одноименный копенгагенский заводик, Витя предпочел чешское.
Экономных хозяек оказалось в группе несколько, и Витя, первым застолбив жилу по скупке чековых книжек, «испорченных» непродуманным отрывом рублей и копеек,
наковырял еще рублей сто. Это был, по крайней, мере ящик водки, и с этим можно было работать.
В маленьких лавчонках-забегаловках Осло типа кондитерских, пиццерий, и хот-догов работали, как правило, смуглые темноволосые люди, в основном выходцы из Индии и Пакистана. Поллитровку, полученную на сдачу от Лобанова, Хохлов пристроил именно в такой лавочке. Хозяин оказался очень радушным, угостил хот-догом и попросил приносить всю водку, которая есть у Вити в наличии и даже у его друзей.
«Ага,- подумал Витя,- этот на провокатора не похож, больше похож на добропорядочного барыгу и подпольного торговца спиртным.»


 В буфетах не было столичной, только «пшеничная» и «русская» Возьмет ли он неизвестные на западе марки? Маклер, опять очнувшийся в трюме Витиного сознания попер вабанк. Он объяснил, что водка, которая будет в следующий раз - из другой партии, элитной, из чистейшей целинной пшеницы, но стоит она подороже.
-Ван хандрид фоти - хаф литр ботл,- «Сто сорок крон за бутылку»?- От Витиной наглости испугался даже внутренний маклер и рухнул в трюм
-Невер майнд, вилкам май френд. Вот так, цена не имела особого значения. «Или засада,- подумал Витя,- или…сколько же она стоит у них в магазине? Вдруг он вспомнил шутку Лобанова про короля –самогонщика и понял, что это вовсе не шутка. Неужели продешевил? Но купеческое слово не воробей, и здесь, как раз тот случай, когда дружба была дороже денег. Коммунист Хохлов был все же, воспитан в духе пролетарского интернационализма, а русский с индусом – братья на век. Работника прилавка можно было запросто трактовать пролетарием, не буржуй ведь, по глазам видно.

 А поэтому на следующий день группа из пяти человек, вполне легитимная советская пятерка, подошла к дверям хот- дога
Взять между прочим двадцать бутылок водки в баре, даже за деньги, это провал, ежу понятно. Надо помощников, тем более свою привезенную из Союза водку никто еще не пристроил. Некоторые надеялись на предстоящую встречу с горячими финскими парнями, но большинство просто не знало, как это сделать. Одно дело, когда живешь в гостинице, к тебе сами придут. А здесь теплоход, вход по пропускам, стоит два дневальных, один наш другой норвежец. Витино предложение было встречено в узком кругу с энтузиазмом. Купить по четыре бутылки на рыло, все же было проще. Покупали тоже с умом - в разных барах и буфетах и в разное время, конспирация не помешает.


Небольшая заминка случилась на выходе, перед трапом. При виде норвежского дневального у некоторых контрабандистов возникла слабость в нижних конечностях и желание повернуть оглобли. Виктор понял - надо запеть песню, но слова про крейсер «Варяг» он помнил не уверенно и поэтому рванул "Чебурашку", разученного накануне в домашнем кругу. Чебурашка - лучший друг всех рассекающих волны фьордов крокодилов, помог и морским туристам. Народ воспрянул духом и подхватил:
-Теперь я вместе с Геной, он необыкновенный...
Главное, это, когда все вместе. Границу с Норвегией бутлегеры переходили в толпе.

-Только не как стадо бизонов, входим, как бы, между прочим, хот-догов пошамать,- скомандовал мастер Хохлов, готовясь первым войти в дверь.
-Витя, давай ты сам, а? Что-то я не люблю эти бутерброды,-Маня замялась у входа.
-Хоршо, только не отсвечивай, не привлекай внимания, помнишь, этот хмырь говорил, что за каждым три машины следят? Свистит, конечно, но лучше не нарываться, пошли во внутрь.


Индиец встретил, как родных, всех угостил сосисками, кофе и насыпал целую сумку всякой кондитерской чепухи: конфет, шоколадок, печенья, жвачки и прочих радостей. По тем временам яркие обертки и незнакомый вкус заморских сладостей выглядел очень привлекательно, дома даже жвачки было не купить.

В великолепном парке с множеством статуй работы Вигеланда, Хохлов впервые заинтересовался скульптурой. К прекрасному он тянулся всей душой и даже любил живопись, но ваятели до сих пор оставляли его равнодушным. Полные символики, грандиозные, не в смысле размеров, а в замысле, скульптурные композиции норвежца Вигеланда поразили Витю. Многие также открыли для себя этого не очень известного у нас скульптора и фоткались на фоне его застывших притчей. Еще был музей художника с несчастливой судьбой Эдварда Мунка и легендарное судно Нансена «Фрам». "Хороший город Осло, во всех отношениях, и люди в нем хорошие"- решил Виктор.


 Последним пунктом программы было посещение строящегося на окраине города, в сопках, с красивейшим видом на фьорд, микрорайона. Это всего-то несколько домов, но удивляло разнообразие. Дома реально выглядели по-разному: один блочный, другой кирпичный и третий деревянный. В пустых квартирах отделка сияла лоском и продуманностью деталей. Николаю – автобуснику вдруг захотелось отвинтить великолепной конструкции и качества смеситель в ванной. У него дома безнадежно тек отечественный, и не помогала ни замена прокладок, ни сантехников. Отговорить его от этой некрасивой идеи стоило труда Саше Сапсанову и Вите Хохлову. Но самое главное, отвинтить–то было нечем.


-Слышь, мужики, Цеппелин опять кого-то прихватил в женском туалете, шумок был вечером.
Человек не определенного пола, весь в черной коже, по фамилии Романенко подошел еще в Ленинграде на собрании к столику администрации, получил путевку на руки, а с путевкой и номер каюты.
Администратор круиза спросил руководителя группы Лобанова:
-Куда ты поместил Романенко?
-В сто сорок пятую.
-Это же мужская каюта.
-А он, кто?
-Это она.
-Да ну, не может быть, голос-то мужской.
-Я тебе говорю – баба.
-Давай проверим.
-Эээ, как вас, по батюшке-то, товарищ Романенко?
-Робертовна, Маргарита Робертовна,- красивым баритоном, с полным сознанием производимиго впечатления представилась Цеппелинша.


 Ей сразу прилепили эту кличку, глядя на затянутое в кожу сильное тело и кучу заклепок на униформе. Цеппелинша или Цеппелин, кому как нравилось, хоть и ночевала в женской каюте в туалет ходила любой, первый попавшийся по пути. Стали поступать жалобы на ее или его неспортивное поведение в женском туалете. Девушки сделали попытку не пускать ее к себе, тогда она спокойно стала ходить в мужской - с отдельными кабинками. Со слов очевидцев, соседок по каюте, ноги Цепелинши покрывала густая шерсть. Вторичные половые признаки были на лицо. А первичных - девушки всерьез опасались. Вроде, перед круизом проходили медосмотр, мужчин, по крайней мере, раздевали с предложением спустить трусы, а вдруг чего - нибудь везут без декларации? В венерическом смысле. Может, это был какой-нибудь розыгрыш? Хотя врядли, время подобных приколов пришло только лет через десять.


В Стокгольме уже похолодало, но все равно по сравнению с Ленинградом было значительно теплее. Модная обувь – кроссовки, которые Виктору Хохлову привез знакомый болгарин, делала его мобильным. Транспорт везде стоил чудовищно дорого, по сравнению с нашим пятаком в метро и тремя копейками в трамвае. На экскурсии, конечно, разъезжали в красивых автобусах, такие частенько встречались на улицах Ленинграда и осматривались любопытными глазами горожан, с небольшой грустинкой – живут же люди. Теперь жили они, туристы ленинградцы, а заодно с ними и дети братских народов. Они мгновенно освоились и садились в двухэтажное чудо, как в привычный ПАЗик. В свободное время общественный транспорт был не по карману, приходилось наматывать пешком. Витя постепенно обнаглел и не только уходил в отрыв, но и перестал поджидать возвращающиеся на теплоход группки, чтобы, примкнув к ним, пройти по трапу законопослушным советским гражданином.


На второй раз он получил замечание от начальника круиза и понял свою ошибку - расслабляться нельзя. В то, что за каждым казахом или узбеком или даже за ним, Виктором Хохловым следят бдительные чекисты сразу из трех машин, он не верил.
« Так, пасут с ленцой, наблюдая в иллюминатор Люкса –б, за бредущими на судно группками и засекают оборзевших от свежего морского воздуха туристов-одиночек и пугают их намеками на последствия.»,- хорошо думал про чекистов Витя.
Сначала в группе прошел слух, что отловили нашего парня у входа в какой-то шведский властный орган. Потом стали вызывать в административный люкс-б, туристов-ленинградцев.
 
Судмедэксперт Тюрин не входил в Витину компанию, и общался он с ним мимоходом. Один раз в магазине грампластинок – парень покупал диск Пинк Флоид и второй – в видиотеке Осло, они вместе рассматривали красивый каталог видиофильмов. Ничего по существу сказать никто не мог. Тюрин выглядел слегка неприкаянным одиночкой, наверное, поэтому на него положили глаз и отследили его попытку остаться в Швеции. Больше его никто не видел. Куда могли подевать Тюрина? Не в люкс-б его же поместили за такие пироги и не пряников же ему отсыпали.


Одновременно в Швеции раскручивался скандал с советской подлодкой. Сначала по телевизору в новостях, а затем и в газетах появилась информация о севшей на мель или запутавшейся в сетях советской подлодке.
Витя Хохлов знал и любил Швецию по детской книжке Сельмы Лагерлеф о путешествии Нильса Хольгерсена с дикими гусями.Книжку он читал с дочерью и сыном.
Знал он также о том, что озеро Меларен соединяется с морским заливом Сальт- шён узкими протоками, и как умудрилась просочится в озеро подлодка было непонятно.
Администрация вновь накрутила туристов не поддаваться на провокации западной военщины, сохранять бдительность и самое главное, не отбиваться от стада пятерок.
Развлекался народ после дневных турпрограмм и свободного времени в городе, кто во что горазд и организовано. Перетягивание каната и бег в мешках по палубе относились к организованным видам отдыха, а выпивка, посиделки и конечно, любовь к самодеятельному досугу.


 Кстати, о любви. Витина теща сопротивлялась его затее с круизом до последнего. Она рассказывала случаи из жизни отдыхающих, когда даже солидные семейные мужи, не имея никаких шкодливых намерений, тем не менее, становились жертвами коварства слабого, но искушенного в искусстве совращения, пола.
 «Он и сам не понял, как все случилось»,-заключила она.
Направляясь как-то коридором в музыкальный салон, Витя шел за приличного вида молодым мужчиной. Расстояние между ними было метров десять. Дверь каюты открылась внезапно, и женская рука в перстнях, в трех шагах от Витиного носа, схватив мужика за шиворот, втянула его в каюту, захлопнула дверь и повернула ключ.
«Дела»! -только и подумал Витя, но ни крика, ни шума борьбы за дверью не слышалось, на помощь мужик не звал, видимо справлялся в одиночку. Витя, постояв на всякий пожарный у двери с минуту, хмыкнул,- ай да Солоха! А ведь права была теща,- и продолжил путь в музыкальный салон.


Каждый вечер в музыкальном салоне, дежурная по затеям группа представляла суду остальных туристов свой выход.
Затеи случались разные, но в основном это были песни и танцы, стихи и шутки или представления в виде КВН или СТЭМ. Последними в списке дежурных по затеям стояли ленинградцы. Они считались среди групп неофициальными хозяевами круиза. Уже минула середина путешествия, и пора было подумать - чем развлечь, удивить и насмешить гостей на своем вечере. Сначала Лобанов все взял в свои руки и чуть было не загубил вечер. Идеей фикс, с которой он носился, был музыкальный номер на музыку и песню Бони М «Ван вэй Тикет». Он рассчитывал выдать это в виде дикой пляски с элементами стриптиза ряженных в женское мужиков, размалеванных косметикой. Приму Лобанов готов был сплясать сам. Вряд ли он слышал в то время о шоу трансвеститов, скорее всего его еще не придумали, но направление мысли у первого секретаря Фрунзенского райкома комсомола было правильным.


-Верной дорогой идете, товарищ,- мог бы прокартавить человек, чье имя носила эта молодежная организация. Но "вечно живой" был уже не молод, да и мавзолей оставить было не на кого,соседа давно отселили,словом, в круиз он не поехал. Дальше половецких плясок у Лобанова дело не пошло, и он стал втягивать в творческий процесс Александра Сапсанова и Виктора Хохлова. Используя методику совместного написания текстов, разработанную еще Ильфом и Петровым, Витя и Саша взялись не ударить мордой в грязь и написать сценарий.
В программе следующего дня стояло посещение дома-студии скульптора Карла Миллеса. Удивительный по красоте и изяществу садик или маленький парк Миллес-Горден примостился на крутом берегу Лидингё. Работы скульптора населяли разноуровневый парк и жили в нем согласно задумке своего творца. Осень в саду Миллеса задумчиво шуршала листьями. Вода, камень и золото молчаливых деревьев, тихо слетающее к подножью террас миниатюрного парка.


В Гамла Стан, на одной из улочек старого города Хохлов зашел в магазинчик, витрины которого были украшены украинскими расшитыми сорочками, балалайками, матрешками, ложками, и расписными подносами. Витя разговорился с хозяйкой и выяснил, откуда у нее интерес к русским народным промыслам. Родители ее матери были выходцами из России, а отец - невозвращенцем из плена после войны. Она с радостью купила у Виктора его коллекцию матрешек и ложек, заплатив хорошие деньги и пригласила заходить в другой раз.
Шведская крона сильно упала к доллару. При обмене в банке прямо из воздуха возникла курсовая разница150 крон, Вите такая игра на валютной биржи понравилась, и он поделился опытом с товарищами.


В основу сценария вечера интеллектуальный тандем Сапсанов-Хохлов решил положить сценки из жизни отдыхающих. Когда сталкиваются два мира, во многом непохожие, словом, запад есть запад, восток есть восток, возникают всевозможные коллизии, порой смешные, порой не очень. Наблюдательному глазу иногда бывает достаточно мимолетного впечатления, чтобы сделать зарисовку. Вот такие наброски и делали Витя с Сашей.
-Слушай, давай обыграем примерку в магазине
-А что там с примеркой?
-Ты, что не помнишь, у Миши в Копенгагене и у Нептуна?
-А, что можно, только надо объединить их вместе.
-Знаешь, еще неплохо было бы про таможню, помнишь у Шекли, «Билет на планету Транай» и «Рейс молочного фургона»?

 
Сейчас, когда с таможней не сталкивался только лежачий больной в коме, понять интерес к столь рутинной структуре сложно, но в те времена человека, прошедшего таможенный контроль, можно было показывать гостям или в клубе за деньги.
Хельсинки встретил дождем и сильным ветром. Рыночная площадь у причала, напротив президентского дворца наполнилась торговцами свежей рыбой. Огромных лососей и тайменей ловкие продавцы разделывали узкими длинными ножами вдоль хребта, а не нарезали поперек, как принято было в Союзе. В двух шагах, на забор президентского дворца цинично мочился пьяный забулдыга. Пьяные стали попадаться на глаза довольно часто.
 «Вот оно, время и место реализовать привезенную из дома водку»,- решили те, кто сделал ставку на финских алкашей и ошиблись. Финская полиция устроила провокацию. Двое финнов подъехали к причалу на машине и, сидя в ней, спрашивали у туристов водку.


 Первый секретарь райкома из Днепропетровска водку уже выпил, а шампанское не любил, его от него газило и пучило. Оставшуюся бутылку он предложил финнам, пусть их пучит. Но когда он передавал бутылку финну, открывшему дверь, тот резко потащил его в машину.
Кто-то из пятерки увидел, как нашего парня валтузят финские синяки и поспешил на выручку. В их числе был и наш знакомый Лобанов. «Алкаши» оказали яростное сопротивление, и применив слезоточивый газ и дубинки с наручниками, повязали двоих наших защитников вместе с Лобановым. Новости были неприятные и не утешительные. На судно прибыл наш консул и заперся с администрацией в люксе-б. Первыми, часа через два, отпустили Лобанова и второго задержанного с ним парня. У секретаря райкома синел фингал под глазом, у второго- оттопыривалось ухо и распух нос. Глаза у обоих все еще слезились. Продавца шампанского отпустили на следующий день. Все склонялись к тому, что на его карьере можно ставить крест и лучше всего, не теряя времени, переквалифицироваться в управдомы.


Современной архитектуры церковь, построенная методом взрыва в скале, с последующей выемкой скальной породы, имела удивительную акустику. Здесь проводились службы по лютеранскому обряду и концерты, красиво играл орган и пел хор. Хохлов вышел в вестибюль и подошел к книжной лавке с разложенными прямо на столе книгами. Это было рассеянное любопытство, он и предположить не мог, что увидит книги на русском языке. Здесь лежали в разнообразных обложках и изданиях Библия и Евангелие и еще какие-то другие книги религиозного содержания. Витя давно мечтал о Библии, особенно такого малого формата, напечатанной на тончайшей бумаге. Однажды он видел подобную у знакомого, жителя Львова, туда их контрабандой завозили из Польши. Интересно, сколько стоит, надо бы спросить. Только Витя открыл рот, как женщина за прилавком сама заговорила с Витей по-русски и сказала, что все это приготовлено для наших туристов бесплатно. Пожалуйста, что вы желаете? Витя уже протянул было руку к красивой Книге в зеленой обложке, как рядом материализовался Лобанов:


-Ты, что это тут крутишься? Это же баптисты - подрывная литература. Тебе, как коммунисту не к лицу.
-Да я так только, полюбопытствовал,- странная, гнусная робость напала на Витю и, вспоминая потом эту сцену, он стыдился своей трусости.
-За такое любопытство можно из партии вылететь, тебе это надо? Пошли.
 Вите партия была, если честно, не особо нужна, а Книга наоборот, но выбор он почему-то сделал прямо противоположный. Уходя, он чувствовал печальный взгляд женщины, с укором и пониманием смотревшей им в спины
Возможно, он не решился бы везти религиозную литературу через границу, но до нее было еще целых три дня, за это время он рассчитывал понять, в чем обаяние и притягательная сила этой Книги, самой издаваемой и читаемой в мире? Почему ее так не любят на родине всевозможные начальники жизни и неприятные говоруны? Витя всем нутром, а возможно, душой, чувствовал здесь какую-то большую неправду. Но он струсил, испугался этого молотобойца, с уже подпорченной анкетой в стычке с финской полицией.


Вечер отдыха, подготовленный ленинградцами, все-таки открывало танцевальное стрип-шоу с примой - Лобановым. Совсем задвинуть его номер не удалось, но убедить, что без смысловой нагрузки эта пляска выглядит идеологической ошибкой все же, получилось. Номер назвали «Танец таможенного досмотра». Грохнула музыка Бони-М - Ван вэй тикет. На сцену выскочил размалеванный Лобанов в мини юбке и с чемоданом, он был в компании ряженных. Затем появились со свистками в зубах две девицы в мужской униформе. Они изображали офицеров – таможенников. По их команде «туристки» в юбках раскрывали и закрывали чемоданы с нижним бельем и другими неожиданными вещичками. По свистку таможни и под заводную музыку «туристки» задирали ноги и показывали, что-то привязанное к ляжкам. «Таможня» гонялась за "контрабандистками" и норовила заглянуть и забраться под юбки. Похабщина редкостная, сценаристы это понимали, но неукротимый молотобоец считал этот номер гвоздем программы. Как ни странно, так же посчитало большинство отдыхающих - номер прошел на ура.


Легкими декорациями и вывеской «Миша» ,с припиской внизу «сам пришел», обозначили интерьер Копенгагенских портовых разбойничьих лавчонок. Саша в лапсердаке изображал хозяина «Нептуна», а Витя в жилетке- хозяина «Миши»
-Интересуетесь исподним, мадам?- Миша заглядывал в глаза покупательнице.
-Я хотела бы примерить, у вас есть где?
-Натурально имеем, мадам, хотя на такую фигуру, как у вас...,- закатил глаза и облизнулся,- можно без примерки, я вот ручками, здесь и здесь,- легко коснулся груди и провел по заднице.
-Да, что вы себе позволяете?
-У вас размерчик моей первой жены Софы, сейчас мы вам все подберем в лучшем виде. Чего желаете, радость моя?
-Мне нужны джинсы.
-На вашу попку? Ага, вот фирмы Леви Страус, как раз на вас, будь ласка. Вот еще «ранглер» и «супер райфл», возьмите все, что –нибудь точно будет в пору. Вон, в уголочке кабинка.


Покупательница удалилась в кабинку с кучей тряпок.
Хозяин схватил телефонную трубку и громким шепотом пригласил:
-Ося, у нас кино, приходи на телевизер. Сам же бросился к кабинке и стал подсматривать в дырку. Прибежал хозяин «Нептуна» Ося
-Миша, глаза испортишь, дай посмотреть.
-Пять доллеров.
-Грабеж, почему так дорого?
-Товар - циммес
-Хорошо, дай я
-Деньги вперед!
-Ося сунул Мише купюру и припал к дырке.
-Ох вэйзмир!
В это время на сцене появилась дородная дама с зонтиком-тростью
-Ах вы, старые козлы, Сейчас я буду делать из вас штрудель. Зонтик заколотил по их убегающим спинам.


Заглянула в кабинку.
-Вы еще будете тут мерить!
-Ой, что вам надо, вы кто?
-Я твой тихий ужас, чего сиськи развесила? Штаны через голову примеряешь, шалава?
Уходите, я буду кричать, я в милицию пожалуюсь
Из кабинки выскочила полуодетая туристка и бросилась бежать из магазина с криком "Милиция! Полиция".
-Полис, милис, потато крис!* - кричала ей вслед старая фурия.
Миша с Осей в магазинчике последнего налили из бутылочки столичной водочки и выпили по рюмочке. Зазвучала музычка семь сорок, старые шкодливые козлы пустились в пляс.
После всех номеров, шуток, гэгов и стихов группа вышла в полном составе и хор запел:

  Приходит время, и кораблик уплывает,
  Он в осенней дымке тает, как легкий бриз.
  Приходит время, люди головы теряют,
  И это время называется круиз...
 

Публике представление пришлось по душе, припев прощальной песни подхваченный всеми исполнялся на бис. Приходит время...


Время круиза осыпалось последними песчинками. «Балтика» уже с убранным трапом, издав тоскливый призывный гудок, в надежде быть услышанной рассеяной туристкой, заплутавшей где-то в дебрях «Стокмана» , отвалила от причала Хельсинки. Туристка из ленинградской группы, метеоролог и мать двоих детей Валя Махненко, появилась в начале пирса, финишируя отчаянным спуртом в марафонском забеге от супермаркета Она кричала и махала руками, но полоса воды, отделившая ее от родины становилась все шире. Все-таки Валю заметили с мостика, наверняка сам капитан. Корабль дал задний ход, спустили трап и подняли близкую к истерике сотрудницу Ленинградского метеоцентра. «Балтика» вздохнула с облегчением, выпуская пары, удовлетворенно квохтнула гудком, как курица, собравшая всех цыплят под крыло, и взяла курс домой, в Ленинград.


Таможню Витя прошел легко, с его-то опытом.
-Вы хотите сказать, что все это приобрели на 53 доллара?- таможенник ехидно ухмылялся.
-Пожалуйста, вот все чеки,- Витя выложил чеки на вещи. Они были выписаны в магазинах по его просьбе на сумму гораздо меньшую настоящей. Инспектор недоверчиво пересчитал на калькуляторе чеки.
-У Вас не сходится, здесь чеков на пятьдесят пять долларов,-он показал цифру на калькуляторе.
-Вы не учли курсовую разницу, чеки в кронах, а вы считаете в долларах, по какому курсу?
-У нас курс правильный, а у вас лишний товар, придется что-то оставить.
Жену Витя и так обделил, в основном все было детское, а тут еще этот хмырь прицепился.
-Вот возьмите, оставляю колготки,- Витя отодвинул в сторону от остальных вещей две коробочки, собрал чемодан и сумку и вышел навстречу жене и сыну.


На работе пришлось по сложившейся традиции провести лекцию на тему: Копенгаген, Осло, Стокгольм – города контрастов. "Хельсинки - город контрастов" недавно читала Квасова, и не было смысла повторяться. В более узком кругу Витя провел другую лекцию, конечно, сгущая и, как водится, немного привирая.
Спустя неделю к Вите пришел встревоженный начальник охраны, отвел его в сторону и с благоговейным ужасом сообщил:
 -К тебе пришли оттуда!
-Откуда? – не понял Витя
-Из Большого дома, он у меня в кабинете, иди он тебя ждет.
Витя пожал плечами, не подавая вида, что слегка взволнован и пошел в охрану.


Человек был не с Литейного, а из районного отделения, дело у него было простое и рутинное - составить отчет о Витиной поездке, потому, что это была его территория.
Человек завел задушевный разговор, в ходе которого выяснилось, что они с Витей земляки и даже целый год учились в одной школе, правда, Витя – в первом, а земляк – в пятом. В основном его интересовали обстоятельства, при которых Витя познакомился с неудавшимся невозвращенцем Тюриным.
-Да меня уже спрашивали, еще на теплоходе, я же его совсем не знаю. Разговаривал пару раз ни о чем, музыка, пластинки, ерунда всякая, печки-лавочки.
Вот возьми бумагу и напиши все, особенно про печки с лавочками.
-Ничего я писать не буду, чего писать-то, чушь какая-то?
-А ты напиши, где и кому водку продавал, как на стриптиз ходил?
Витя понял, что заложили его здесь на заводе, кто-то из узкого круга. Ни на каком стриптизе он не был, просто натрепался. У него все допытавались про этот стриптиз, вот он и решил потрафить страждущим.


«Ничего у них на меня нет, и даже про водку я вскользь упомянул, про бутылку, которую деду-фотографу загнал»,-успокаивал себя Хохлов
-Да ты не бойся, нас водка не интересует, все продают, куда денешься, нас этот Тюрин интересует. Кто-то его подбил, кто-то направил, ничего не слышал?
-Нет, ничего
-Ну ладно, он все равно не мой, но мне надо составить отчет по твоей поездке, кратенько напиши: с кем в каюте жил, за столом обедал, состав пятерки, ну, с кем по городу ходили, понял? Ничего такого, просто чистая формальность, мне для отчета.
Витя понял, что писать все равно придется, и вздохнув, взял бумагу.


После этого визита к Вите никогда никто не привязывался из охраны, предприятие было специфическое и вохра позволяла себе досматривать работников не только на проходной , но и на территории, устраивая внезапные рейды. Мастер Хохлов никогда больше не пересекался по жизни ни с земляком ни с его коллегами, но польза от встречи оказалась реальная -Витя стал неприкасаемым, видимо, в охране сделали свои выводы насчет того визита. Кто на заводе был законспирированным сексотом и наклепал про стриптиз, осталось тайной.
Через три недели, 7 ноября, в годовщину Великого октября Виктор Хохлов пришел на демонстрацию с детьми, одетыми в нарядные курточки и джинсы. Заводские женщины восхищенно спрашивали:
-Это оттуда?
Витя загадочно улыбался и немножко тщеславился. Колонна демонстрантов подходила к трибуне. Чуть впереди шли соседи - Прядильно-ниточный комбинат имени Кирова,известный в народе, как Дунькина фабрика. 
-Слава работникам нашей легкой промышленности!- Неслось из репродукторов.
Эпохе Брежнева оставалось жить три дня.

*Полис, полис, потато криспс - (швед. Полиция, полиция, картофельное  пюре...)-популярный шведский детективный роман Пера Валё и Май Шёвалль