В Краснодар. Эвакуация. рассказ 18

Дальше наша поездка шла без происшествий. Вагон был набит до отказа – женщины, дети, старики… Люди спасались от нашествия фашистов, ехали подальше от фронта, в Ростов, на Кавказ. Все загромождено чемоданами, узлами – ведь люди бросили свои дома, квартиры, имущество и убегают от фашистского нашествия! Мы ведь тоже убежали из Киева - в чем были. Что там сейчас? Где отец? Что с ним?
На скамейках вагона плотно друг к другу сидят люди. В проходах тоже стоят…Тесно, но лишь бы ехать! Меня засунули на скамейку позади сидящих взрослых и сказали – «Спи!» Я старался уснуть, но не мог. Люди тихо обменивались пережитым, советовались – что делать, куда ехать, как найти родственников?

Мне не спалось. Вспоминался весь наш путь из Киева до Моршанска… До войны мы с бабусей ездили на ДВК. Пассажирский вагон в движении идет плавно, тихо, слышен только убаюкивающий перестук колес на стыках рельсов. Проводники разносили чай в купе, разносчики предлагали разнообразную еду, на вокзалах продавали жареных кур, соленые огурцы и другие вкусные вещи, работал вагон-ресторан! В пути сплошное удовольствие, по радио передавали музыку, песни!
А сейчас – война! На вокзалах купить еду невозможно! Люди жили кое-как, голодали, вынести на продажу нечего! Ходить по путям – запрещено! Везде – патрули с винтовками! Опасались немецких диверсантов.
 
 В «теплушке» (ее называли и «телячьим вагоном») постоянный громкий шум - не слышно голоса человека. Рывки, грохот буферов, лязг сцепок, вагон мечется по рельсам вправо – влево. Ветер гуляет в дверях и люках, одним пассажирам в глубине вагона – жарко, дышать нечем, а другим, возле люков и дверей – холодно! Освещения в «теплушке» не было, вечером закрывали двери полностью, чтобы ночью в темноте кто-нибудь не выпал из вагона – ведь ехали дети, женщины, старики…

Туалета, разумеется, там не было – ведь это «товарняк»! Туалеты - это привилегия пассажирских вагонов. На остановках никто не знал – когда эшелон двинется дальше – через несколько минут или через несколько дней? Поэтому, выскочив из вагона, не обращая друг на друга внимания – мужчины, женщины, дети – перестав стесняться, прямо возле вагона мочились и оправлялись, пока есть время и возможность! Ведь неизвестно – когда будет следующая остановка, может – через сутки!
 
Железнодорожные станции были забиты эшелонами до отказа, они стояли на 20 – 30 путях, а то и больше! Одни поезда уезжали, их сменяли другие. Тысячи, десятки тысяч людей жили неделями в этих поездах, и все пространство между железнодорожными путями это был сплошной грандиозный туалет! Каждый, выполнив «свое дело», старался присыпать «свое место» песочком, щебенкой, гравием, землей, взятыми тут же, между путями. Но, несмотря на это, все территория станций была загажена!

Выйдя из «теплушки», надо было очень внимательно смотреть под ноги, что бы не выпачкать обувь, не прийти в «теплушку» с «ароматом» туалета, как говорили тогда. В степи на остановках было чище.
Всю эвакуацию, то есть около 4 недель, мы не умывались, не мыли руки – ведь воду добывали с большим трудом только для питья! Лишь бы напиться, запить сухую корку хлеба! О супе, борще, котлетах, другой пище мирных времен можно было лишь вспоминать!

 На платформах военных эшелонов, идущих на фронт, дымились трубы походные кухонь, варили суп, кашу для красноармейцев – но они ведь ехали на фронт! Им были нужны силы, чтобы сражаться с фашистами! Мы в своей «теплушке» все понимали, и не было ни одного слова на эту тему. В военных эшелонах в конце стояла открытая платформа с зенитками и пулеметами – против немецких самолетов.
В теплушках ранее возили разные грузы, а то и скот, и это создавало сочетание разных запахов – но что было делать? Без умывания, в пыльных «теплушках», прокопченные дымом паровоза, мы были грязными до невозможности!
 
Вспомнил я, как мы выскакивали из вагонов по сигналу паровозного гудка, когда нападали немецкие самолеты. Мне было страшно, но я молчал! Мама ложилась на меня, прикрывала мне лицо рукой, говорила «Не смотри!» И мне было страшно глянуть в сторону! Наверно, по сторонам от нас было страшно, а нам просто повезло в тот раз! Благодаря маме я не видел раненых, обливающихся кровью, и убитых – после налетов фашистских самолетов! Так было…

И в «теплушке» никто не вел разговора о пережитых налетах, обстрелах, бомбежках, разбитых вагонах, раненых, убитых людях…Все были подавлены, молчали. А когда эшелон шел – все заглушал лязг сцепок, скрипы и стук вагонов, перестук колес… Все это создавало такой шум, что разговаривать было невозможно, заглушало человеческий голос.
После каждого обстрела, бомбежки чувство безразличия к себе, своей судьбе увеличивалось. Страх сменился безразличием – «будь что будет!» От нас не зависело ничего! Как поступит с нами судьба?!

Вспоминал я, лежа на полке за спинами пассажиров, как в Моршанске мы пришли к сестре железнодорожника. Мама узнала у нее – где баня, взяла чистые вещи, и мы пошли в баню. Она выбрала время, когда в бане никого не было, и повела меня в женское отделение, оставшись в рубашке и снова говорила мне «Не смотри по сторонам!», намылила мне голову, и пришлось крепко зажмуриться – мыло щипало глаза.

Как только она закончила мое мытье, вывела меня, одела и приказала ждать ее на улице, у дверей. Так закончилось посещение бани после целого месяца езды в грязи, пыли… Самочувствие сразу стало лучше.
 
Так и не удалось заснуть! После шума, грохота «теплушки» тишина пассажирского вагона давила… Рассветало. Поезд шел через окраину Краснодара. Все обрадовано ждали остановку. Вот и вокзал. Добрались!