Синее-синее море

Там, где волны с азартом гонялись друг за другом и вдребезги разбивались о равнодушный песок, сидел белокурый мальчик и перочинным ножиком резал на мелкие кусочки медузу. Каждый раз, когда кто-то проходил мимо, он поднимал свои бирюзовые глаза и говорил высоким детским голосом, что души розовых камней всегда уйти стремятся в море, но камни слишком тяжелы…И надолго задумывался.
 Я села рядом с ним, и мы вместе стали бросать розовую гальку далеко в море. Тогда мы чувствовали радость от свободы, подаренной камням, и лишь сейчас я понимаю, что все те камни лежат на дне, среди водорослей и песка, а море проносится мимо, унося последнюю надежду на освобождение.
 Когда я снова увидела того мальчика, он сказал, что камнями становятся мелочные и суетливые люди, и это – их ад. И снова задумался, глядя на розоватую полосу между небом и водной гладью.
 Каждый раз я садилась рядом и безуспешно пыталась угадать его мысли… Мне так и не удалось узнать наверняка, о чем он думал.
 Иногда я выходила к ночному морю и гладила рукой мокрый песок, тут же забывавший о моих прикосновениях под жестокими ласками волн. Как зачарованная, смотрела я на светящиеся точки у горизонта и пыталась понять, что я чувствую. А когда совсем рядом раздавался чудной детский голосок, вопрошающий, чего я хочу больше всего, я не задумываясь отвечала, что хочу падающую звезду. Он смотрел на небо, и под его взглядом одна за другой осыпались звезды, и на их месте вспыхивали новые, но я забывала, что хотела загадать. А он помнил. И я наблюдала, как этот странный ребенок рисовал на песке мои мысли, и прибой омывал рисунок, не задевая его. Иногда мальчик закрывал глаза и говорил, что люди любят для того, чтобы познать одиночество, и страдают, чтобы избежать его. Сначала я не поняла, что одна любовь не похожа на другую – она всегда особенна – и одинока; а горе на всех одно – общее – одинаковое, и это сближает…Но время расставляет всё по своим местам, и я запоздало ценю те молчаливые беседы.
 В тот роковой вечер я спросила его, кто он и откуда, не думая о примитивности этих вопросов. Спросила просто от любопытства.
А он посмотрел на меня своими алмазными глазами и сказал, что он – моя мудрость и моё безумие. И пришел он из темных переулков меня самой, чтобы воскресить во мне нежность.
 Сказал и ушел в море. Не так, как уходят корабли и дельфины, а как обычный мальчик, медленно перебирая пухленькими ножками темнеющую воду. Я смотрела, но в лучах заходящего солнца так и не увидела, как он совсем исчез где-то у горизонта. Исчез так же странно, как появился в моей жизни.
 Я лежала в воде и до утра смотрела на белые звёзды, и бесконечные соленые слезы смешивались с бесконечным солёным морем. Это не было капризом, это не было безумием. Это прорастала из камня моя голубоглазая нежность.