Сын

СЫН
(иллюзия родства)

ДИРЕКТОР.
ПОСЕТИТЕЛЬ.
Кабинет директора школы. Хозяйка – пожилая женщина. Строгие черты лица. Костюм не по моде. Входит посетитель. Мужчина солидного вида, холёной внешности. Имеет привычку нервно потирать руки.

ПОСЕТИТЕЛЬ. Добрый вечер. Вызывали? Опоздал: работы много. Я – отец вашего ученика, Морозова Димы, восьмой «Б».
ДИРЕКТОР. Садитесь.
Посетитель садится на стул.
ПОСЕТИТЕЛЬ. (Со значением.) Павел Петрович.
ДИРЕКТОР. Знаю. Альбина Сергеевна.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Сын доложил. Чем обязан?
ДИРЕКТОР. Прежде спрошу: вы хороший отец?
ПОСЕТИТЕЛЬ. В каком смысле?
ДИРЕКТОР. Он доверяет вам?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Есть такой недостаток. Раз в неделю мы откровенничаем по-мужски. Не думаю, что у него есть повод что-то скрывать. (Высокомерно.) Честно говоря, удивлён вашим приглашением.
ДИРЕКТОР. Не вижу причин удивляться. Здесь школа, не ресторан. И вас не приглашали, а вызвали, это большая разница, значит, есть повод вас беспокоить!
ПОСЕТИТЕЛЬ. Слушаю.
ДИРЕКТОР. Нет, это я вас должна выслушать! Как вы позволяете восьмикласснику такие недетские шалости, как посещение игорных заведений?
Посетитель потирает руки.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Вот вы о чём. Так не позволяю! Но и запретить не могу. Вы не представляете, что для него это значит!
ДИРЕКТОР. Ваш сын предпочитает не зарабатывать деньги, а выигрывать их!
ПОСЕТИТЕЛЬ. Это не совсем так.
ДИРЕКТОР. Мало того, он склонил к такому дурному пути большую часть одноклассников! А на вопрос о запрете родителей он отвечает хамской улыбкой и говорит, что папа ему разрешает! Объясните, почему!
ПОСЕТИТЕЛЬ. Вы меня не поймёте!
ДИРЕКТОР. Но с тем же азартом можно играть в шахматы, решать кроссворды... Лыжные походы, школьные кружки и секции – разве мало способов правильно и с пользой организовать досуг ребёнка?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Я хочу вас спросить: вы были когда-нибудь маленькой? Нет, не по возрасту, по положению. Приходилось ли вам терпеть насмешки и унижения окружающих? Мне приходилось. Я рос сиротой, и в школе все подтрунивали надо мной. Однажды мне захотелось им доказать, что я что-то могу, и придумалась лотерея. Отпечатал билетов двадцать и продал их одноклассникам, пообещав победителю пятёрку по математике. Выиграл Колька, он за соседней партой сидел. Началась контрольная, я решил ему все задачи, как договаривались, а на свои времени не хватило, я отдал учителю чистую тетрадь. Колька пятёрку получил, я мне двойку поставили. Мне стало так обидно, что я всё рассказал. Что потом началось! Меня осуждали, выставляли на вид, чихвостили в стенгазетах... Но одноклассники стали завидовать моей популярности, и Колька, тот, что прежде первый клеил мне на спину обидные ярлыки, пожал мне руку! Так я испытал первое в своей жизни признание!
ДИРЕКТОР. Вы рассказали об этом сыну?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Что же тут скрывать? Рассказал.
ДИРЕКТОР. И он захотел добиться славы таким же лёгким путём, собрав с друзей деньги и разделив между ними выигрыш. Это преступно!
ПОСЕТИТЕЛЬ. Нельзя, конечно, приветствовать этот способ. Но на крайний случай...
ДИРЕКТОР. Слишком часты эти крайние случаи! Вы сейчас будете защищать, оправдывать его действия, потому что он – ваш ребёнок. Однако подумайте о будущем мальчика! Что полезного сможет он извлечь для себя? В его годы эта показная предприимчивость может только навредить! Он не готовится к урокам, так как считает, что вырастет директором казино, и ему незачем знать историю, литературу, географию – и без них он будет хорошо устроен в жизни! Это его слова! Философия тупого приспособленца!
ПОСЕТИТЕЛЬ. А что в этом неправильного? Разве сейчас каждый молодой человек, чтобы дожить до внуков, не должен думать, как приспособиться? Порядка ведь нет нигде!
ДИРЕКТОР. Если порядка нет вовне, значит, нужно создавать порядок, начиная с себя, с внутренней стороны! Вы не думаете об этом?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Думаю. Постоянно. Голова трещит. Но всё безрезультатно: других способов устроиться и жить хорошо не могу ему предложить!
ДИРЕКТОР. Не о том думаете! Кем вы работаете?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Директором казино.
ДИРЕКТОР. Не язвите.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Может, это так и выглядит для вас, но это правда.
ДИРЕКТОР. Я читала классный журнал восьмого «Б», там вы значитесь как частный предприниматель.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Верно: на свои средства открыл сеть залов игровых автоматов «Азарт», которой в настоящее время руковожу.
ДИРЕКТОР. Теперь мне понятно всё: он проигрывает ваши деньги в ваших заведениях! Семейный подряд!
ПОСЕТИТЕЛЬ. Это, по-вашему, унизительно? Пусть лучше дерётся, тискает девочек и пьёт, что покрепче?
ДИРЕКТОР. Вы, я вижу, господин Морозов, прочно сидите в этой жизни...
ПОСЕТИТЕЛЬ. Да. У меня работа, жена и трое детей.
ДИРЕКТОР. Курите.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Нет.
ДИРЕКТОР. Странно при вашем образе жизни.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Курил, когда было тяжело. Потом бросил.
ДИРЕКТОР. Вам было тяжело? Знаете ли вы значение того слова?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Знаю, потому что рос без отца и матери. Да, было трудно, невыносимо трудно и больно от того, что один, что не было рядом близкого и надёжного плеча, приходилось барахтаться и всё тянуть самому. Сигареты и водка, водка и сигареты – сейчас смотреть на них противно, кажется, стошнит. Вроде всё улеглось.
ДИРЕКТОР. Извините. Не могу не задать вопрос: вы воспитывались в детском доме?
ПОСЕТИТЕЛЬ. В Каменках, километрах в тридцати отсюда.
ДИРЕКТОР. Неудобно просить вас вспоминать о той жизни...
ПОСЕТИТЕЛЬ. Это имеет отношение к нашему делу?
ДИРЕКТОР. Прямое. Я закурю.
Директор открывает окно, ставит перед собой пепельницу, Крит.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Тогда расскажу. Вот, видите родинку на левом плече? (Показывает.) Это моя особая примета. Единственная. От матери.
ДИРЕКТОР. Вы когда-нибудь её видели?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Не перебивайте. Видел первые три с половиной года. Почти ничего не помню, только руки, сильные, будто мужские, когда она отжимала бельё. И родинку, но это вы уже знаете. Отца не видел даже на фотографии. Попал в наши казармы в семьдесят третьем... Это директор так называл детский дом. Весёлый мужик, военный. Кто без фамилии поступал, он всем свои раздавал: если Петька, значит, Романов, если Павлик, как я, то обязательно Морозов.
ДИРЕКТОР. То есть Морозов – не настоящая ваша фамилия?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Теперь – моя, настоящая. А тогда мне всё равно было, какую фамилию носить. Мы жили дружно, но голодно, и никому до нас и наших фамилий дела не было: лишь бы не одна манная каша на первое, второе и третье! Я до сих пор её ненавижу. Директор наш, Валентин Давыдович, выхлопотал где-то целый грузовик мешков этой запиханки, как мы тогда её обзывали. И все ели, все: от четырёх лет и до восемнадцати. Трижды в день. Но не жаловались. Веселились, как могли. Воровать приходилось. Впрочем, думаю, вам тогда не легче было... (Берёт со стола сигарету.) Я всё же покурю.
Директор согласно кивает, пододвигая пепельницу.
ДИРЕКТОР. Павел Петрович, вы меня простите, если что не так сказала.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Всё правильно говорите. Я за своими делами упустил мальчишку. Хотя клялся себе тогда, ещё в казармах, что обязательно выращу хорошего сына и никогда не брошу его.
ДИРЕКТОР. Вы осуждаете своих родителей?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Нет. Не имею права. Оставили – значит, по-другому нельзя было.
ДИРЕКТОР. И не пытались их найти?
ПОСЕТИТЕЛЬ. А зачем?.. Вру. Конечно, искал. Хотелось посмотреть в глаза матери и что-нибудь в них понять. Но как найдёшь, когда никаких сведений не осталось?
ДИРЕКТОР. Одну минуту.
Директор достаёт из рабочего стола старую тетрадь, а из неё – фотографию, кладёт снимок перед посетителем.
Вот. Может, узнаете...
ПОСЕТИТЕЛЬ. Кто это?
ДИРЕКТОР. Не похожа? Да, время ко мне отнеслось безжалостно. Здесь мне двадцать пять. Я тогда жила в Каменках, работала в местной десятилетке учителем начальных классов. Дни были тяжёлые, как раз в семьдесят третьем похоронила маму. Нелепый случай: молнией разнесло дерево в саду, оно загорелось, пламя перекинулось на дом... Одни головешки остались. Мама, старенькая, немощная, выбраться не смогла... Так остались мы с сынишкой вдвоём. Ему двумя неделями раньше три с половиной исполнилось.
ПОСЕТИТЕЛЬ. В семьдесят третьем?
ДИРЕКТОР. Да. Меня, конечно, осуждали. Никто не понял моего поступка, но я, оставив своего Павлушу во дворе детдома, уехала в Забайкалье как в тридесятое государство. Как была в лёгком бязевом сарафане, так и умчалась. Из вещей – одна эта фотография. Я её всегда рядом с собой держу, уже три десятка лет.
ПОСЕТИТЕЛЬ. А что же сын? Вы нашли его?
Директор пристально смотрит на посетителя.
ДИРЕКТОР. Нет, не нашла. Десять лет назад я вернулась в Каменки и сразу начала искать. Но оказалось, что прежний директор детдома умер, а настоящий наотрез отказался копаться в старых делах.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Это на него похоже.
ДИРЕКТОР. Вы знакомы?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Есть такой недостаток. Раз в год оказываю ему материальную помощь.
ДИРЕКТОР. Благородство?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Чувство долга.
Директор протирает очки.
ДИРЕКТОР. Уже поздно, нам нужно идти.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Разумеется. Я со своей стороны обещаю, что не позволю Диме пропускать уроки, он меня послушает. И свяжусь с этим директором. Я узнаю о вашем сыне всё, что можно узнать.
ДИРЕКТОР. Спасибо.
Директор и посетитель собираются уходить.
ПОСЕТИТЕЛЬ. Вас проводить? У меня машина.
ДИРЕКТОР. Не стоит. До свидания, Павел Петрович.
ПОСЕТИТЕЛЬ. И всё же... У вас на левом плече нет родинки?
Директор улыбается.
ДИРЕКТОР. Хочется верить, что есть?
ПОСЕТИТЕЛЬ. Я в это верю.
ЗАНАВЕС.