Тайфунья. Две слезинки

Две слезинки
Тайфунья

Посвящается моей маме
Тайфунье


Ранним утром мама ставила на стол бидончик и помятый алюминиевый солдатский котелок с крышкой. Бока его начищены мамиными руками, отсвечивались серебряным цветом, а дно было черно–серо-белым. Оно бугристое от ран. Отчистить до блеска, как бока, не возможно. Он преданно служил солдатам в окопах. А вот теперь служит солдатским семьям.
Бидончик был литровым для гуляша, а котелок – для супа.

Мама любила чистоту во всем - мыла, стирала, штопала носки и одежду, гладила, чистила алюминиевые ложки, вилок не помню, кастрюли, миски. Она была великая труженица. Какая трудная доля выпала молодой женщине остаться с четырьмя детьми. Но она выстояла и сохранила нас в трудные голодные, холодные годы войны.

… К 12 часам дня нужно было быть в заводской столовой. Под горку бежать легко, а вот подниматься труднее. Да и от дома заводская столовая далековато, километра 2–3. С подружками я спешу ко времени. Нам всем по 6-7 лет, но чувствовали себя взрослыми. Понимали, что идет жестокая война, наши отцы сражаются в боях, чтобы сохранить нашу жизнь. Не дать врагу захватить нашу Родину. У столового окошка очередь. Очередь длинная, вьется серой лентой вдоль такого же серого одноэтажного здания на полкилометра. Все тихо ждут, когда тетя Паша откроет дощечку в окне. Мы с подружками разговариваем шепотом, переминаясь с ноги на ногу.
- Ты , думаешь, хватит нам супа?,- спрашивает Валя.
- А как же! Твоя очередь 29, а моя 30. Хорошо, что рано прибежали. А вот тех, кто в «хвосте» - жаль. Может и не хватить. Но ведь весь день повара варят обеды. Может и всем достанется.

Я крепко сжимаю в руке котелок и бидончик. Ладошки вспотели от волнения.

И вот слышны разговоры и шум на кухне, исчезает желто-серая фанерная затворка в окне. И появляется тетя Паша в белой косынке и белом фартуке, с улыбкой на лице, словно фотография в рамке.

За ее спиной видна большая плита и белый пар поднимается к потолку. Огромные кастрюли – чаны. Женщины черпаками наполняют ведра супом и подносят к раздаточному окну. Тетя Паша спокойно наливает в котелки, бидоны суп и кашу.
Никто не лезет без очереди.

Вот и моя очередь подошла. Тетя Паша - добрая милая женщина. Она всегда наливала мне по гуще перловый суп до краев котелка, приговаривая:
- Ты, дочка, отпей от краев, легче нести будет.

Суп был серебристо–голубой, тягучий как кисель. А каким он был вкусным тогда! Бидончик наполнялся гуляшем, пшенная каша с мясом. Как же я в своей детской душе благодарила тетю Пашу, что она такая добрая, как родная.

Мы ожидаем, когда все ребята из нашего дома получат обеды, возле столовой. Все в сборе. И мы медленным строевым шагом отправляемся в гору домой по проселочной дороге. Только бы не споткнутся! Не пролить суп.

И надо же тому случиться… . Катя упала, и бидончик улегся рядом с ней. Пронзительный горький крик остановил нашу «колонну». Она лежала на дороге захлебываясь слезами, а серый ручеёк супа бежал по ее платью. Первыми подбежали мальчишки. Подняли Катю. Она всхлипывает и стоит неподвижно, как гипсовая статуя. В черных, как смородинки, глазах ужас! А по бледным щекам ручейками бегут слезинки, и прозрачными хрустальными капельками свисают с подбородка.
Девочки все успокаивают ее, отряхнули платье от грязи и прилипших зернышек перловки.

- Ну что ты плачешь? Мы сейчас нальем тебе суп. – Мальчишки и девчонки разбежались вдоль дороги, ища палочки. Размешали суп в своих котелках и бидончика, чтоб ни одну жижжу налить. И каждый отливал ей в бидончик суп. Она стояла, понурив голову, вытирая подолом платьица свои слезы. Дома ее ждали две младшие сестрички.

Я низко кланяюсь, памяти простой сельской женщине, ТЕТЕ ПАШЕ - поварихе.



© Copyright: Тайфунья, 2006
Свидетельство о публикации №1609230030