Сказка про лужу и родничок

Родничок был не очень большим и не очень чистым. Честно говоря, он больше был похож на грязноватую лужицу, берега которой замусорены обрывками газет, книжными страницами, синими и красными корочками каких-то документов. Ещё возле лужицы валялись осколки зеркала и фантики от конфет. Мусор слегка сполз в воду и плавал, прибиваясь к краям - в серединке чаши всё-таки била чистая струйка, отгоняя его в сторону.
 Из родничка уже очень долго никто не пил, и это его огорчало. Нет, не так – это делало его жизнь бессмысленной. Сколько родничок себя помнил, из него пили всегда. Сначала из него пили двое, мужчина и женщина. Он не очень хорошо помнил, но вроде бы, это они отыскали родничок, расчистили ему место и позволили его струйкам струиться. Мужчина пил из родничка деликатно, мелкими глотками, зачастую обдавая его неприятным запахом изо рта и что-то бормоча насчёт похмелья. Женщина не просто пила – она старалась сделать родничок совершенным.
– Если бы не я, – говорила женщина, – ты бы просто не появился на свет. Это я тебя обнаружила. Это я заставила это ничтожества, этого мужчину, выпустить тебя на свет. И теперь я за тебя отвечаю и точно знаю, каким ты должен быть, чтобы мне было не стыдно смотреть в глаза людям!
Родничок верил женщине. И очень старался стать таким, как она хотела. А она хотела, чтобы родничок перестал волновать гладь своей лужицы.
– Прекрати! Из-за твоей ряби у меня мелькает в глазах, я не вижу своего отражения! – сердилась женщина.
Родничок старался и терпел, сколько мог. Но потом всё равно прорывался наверх живой струйкой.
– Ты это специально делаешь! Ты издеваешься надо мной! – кричала женщина и била в ярости по воде, взбаламучивая её. И тогда вода вообще ничего не могла отразить, кроме этой мути.
– Неприлично так бурлить и растекаться! – строго выговаривала женщина. И бросала в ручеёк камни, пытаясь огородить ими берега.
Со временем мужчина и женщина перестали быть единственными, кто пил из родничка. К нему то и дело стали подходить другие люди. Они оставляли на его берегах клочки газет, обрывки книжных страниц, лоскуты красного кумача и октябрятские звёздочки. Они пробовали родниковую воду и говорили:
– Какая-то странная вода. Какой-то у неё неправильный вкус.
– Слишком холодная. Нужно придать ей усреднённую температуру.
– Что за нестандартное дно: камни, песок, водные растения. Непорядок! Нужны либо камни, либо песок. А растения и вовсе – выдернуть.
Родничок верил всем этим людям, слушался их. Он старательно менял вкус и температуру воды. Он не возражал, когда из него убрали все камни и разрыхлили его берега, выдрав по ходу дела и траву, и водные растения. Растений было жаль, но его никто не спрашивал.
После всех этих мероприятий родничок вдруг начал заиливаться: рыхлая почва сползала с берегов и плавала в воде лёгкой мутью. А вода родничка вдруг стала отдавать болотом.
– Отлично, теперь мы тебе не нужны, – сказал самый важный человек и обронил на берегу синюю корочку с надписью «ДИПЛОМ». И все люди ушли к другим, пока ещё свежим родничкам.
Потом родничок какое-то время страдал от одиночества. «Почему никто не хочет из меня пить? – думал он. – Наверное, я всё ещё слишком несовершенен. Но, может быть, найдется хоть кто-то, кому я пригожусь?»
И он с надеждой булькал любому прохожему. Но те проходили мимо.
«Я зря живу. Я никому не нужен», – совсем отчаялся родничок. И тут к нему подошёл человек в кепке и резиновых сапогах. «Вот! Это он!» – обрадовался родничок, и забился чаще, пробиваясь сквозь ил чистыми струйками. А человек в сапогах наклонился, зачерпнул воды, напился… А потом сплюнул, поморщившись, зашёл в воду и помыл сапоги.
Муть не улегалась долго. А родничок впервые в жизни почувствовал себя грязной лужей.
Однако совсем скоро к родничку подошёл другой мужчина. Впрочем, какой там мужчина – юноша, вчерашний подросток. И он очень хотел пить. Родничок быстро спрятал муть на самом дне своей чаши и забил чистыми светлыми струйками: «Вот, пожалуйста. Пей!»
Юноша напился, вода ему понравилась. И он стал частенько приходить к родничку, и не только пил – умывался, а иногда даже обливался до пояса. Родничок успокоился – с появлением этого человека он стал чувствовать себя нужным, его жизнь наполнилась смыслом. И пусть юноша обычно, зачёрпывая воду, поднимал со дна муть, родничок изо всех сил укладывал её обратно, следя, чтобы вода была чистой.
Шло время, юноша взрослел. И однажды сказал, что родничок слишком часто мутнеет. Что ему надоело осторожничать, набирая воду. И что другие роднички, пусть вода там вкусом попроще, поят его без этих затей.
Юноша ушёл, а родничок не очень огорчился. Оказывается, он очень устал следить за прозрачностью своей воды. И очень скоро возле него остановился человек, который выглядел спокойным, серьёзным, уверенным. «Испей меня, испей»! – забился родничок. Почему-то ему показалось, что именно этого человека он и мечтал всю жизнь поить своею водой, расслаблять своею прохладой, убаюкивать своим журчанием. Он был уверен – стоит этому человеку попробовать его воды, и он останется. И тогда родничку опять будет для кого струиться и стараться. Мужчина склонился к воде. Улыбнулся неопределённой улыбкой, опустил в воду пальцы, зачерпнул, поглядел…
– Пей же, пей скорее!
– Ну, не знаю…, – пожал плечами мужчина. – Если ты этого так хочешь… Ладно, попью.
Он напился, делая одолжение, но родничок был в полном экстазе. Так из него ещё никто не пил: медленно, вдумчиво, смакуя каждый глоток. «Да, – думал родничок, – я не ошибся. Это тот, ради которого стоит жить».
Человек каждый день приходил к родничку. И каждый раз утолял жажду, будто делая одолжение. И приговаривал
– Ну почему ты течёшь в этом дурацком месте? В каком-то лесу, среди берёз. Нет бы тебе быть высокогорным ручьём. Или бахчисарайским фонтаном. Или святым источником, например. А ты больше похож на лужу, чем на настоящий родник.
Родничку было обидно. Как же так: он очень старается, он пробивается вверх чистейшими струйками, и он же чувствует, что человек пьёт из него с удовольствием! «Наверное, он прав, – думал после таких слов родничок. – Я всё ещё недостаточно хорош». Родничок изо всех сил старался приспособиться к своему человеку, а тот всё чаще бурчал, что не та вода, да и водоём подкачал. И однажды человек пришёл к родничку с хрустальным графином. У графина были точёные грани, сыпавшие солнечными искрами.
– Вот, – показал на графин человек. – Я нашёл воду, которая мне подходит. Пока!
Он ушёл, а родничок остался. Вот тогда он и начал походить на лужу, потому что и сам поверил, что он – грязная лужа с тухлой водой, в которой плавают обрывки житейского мусора.

И тут к родничку подошла свинья.
– Какая отличная лужа! – обрадовалась она. – Именно такая мне и нужна! Хочу напиться.
– Я не хочу, чтобы ты из меня пила! – испугался родничок. Свинья ему не понравилась. От неё резко пахло, а покрытое черной щетиной тело вызывало отвращение.
– Да ладно тебе! – хрюкнула свинья. Ты же водоём, что от тебя убудет, что ли?
«Действительно, не убудет, – подумал родничок. – В конце концов, пусть напьётся хотя бы она». А свинья опустила в воду морду, потом залезла всеми лапами, а потом и вовсе плюхнулась на бок
– Хорошо!
– Ты что делаешь! Мы так не договаривались! Вылези немедленно! – заволновался родничок. Но свинья закрыла глаза и блаженствовала. Ох, как рассвирепел родничок! Он весь ил, всю муть со дна поднял, чтобы заставить свинью уйти! Но той от грязи становилось только лучше. Она так расслабилась в родной обстановке, что даже нагадила, прямо в эту грязь. «Всё, – подумал родничок. Вот теперь – всё. Теперь я не просто лужа – я помойная яма. Отхожее место. Лежбище для свиней».
Родничок перестал баламутить воду и задумался: неужели это действительно так? Перестав воевать, он вдруг почувствовал, что где-то под боком у свиньи, из глубины земли он пробивается на поверхность по-прежнему кристально чистой струйкой. «Вот он – я. Эта струйка – я», – понял родничок. И сосредоточился на этой чистоте, ощущая её глубинную свежесть и прохладу.
– Что такое? – удивлённо хрюкнула свинья. – Почему вода стала холоднее? И куда делась моя любимая грязь?
Она завозилась, вздымая муть, осевшую на дне родничка. От движения её туши вся вода выплеснулась из чаши родничка и отхлынула волной, смывая по пути мусор с берегов.
– Что происходит? – теперь свинья вскочила на ноги и с ужасом наблюдала, как чистое песчаное дно покрывает прозрачная студёная вода. – Мне холодно в такой воде! И неуютно в такой прозрачности!
– Извини, – сказал родничок. – Но это моя жизнь. Если тебе в ней неуютно, ты можешь уйти.
– Я не могу уйти! Не хочу! Я уже к тебе привыкла! Ты не смеешь так со мной поступать, – заканючила свинья. – В конце-концов, ты в ответе за тех, кого приручил. То есть, за меня.
– Извини, – сказал родничок, – но я больше не грязная лужа. Я вспомнил, кто я – я чистый ключ.
Свинья, охая и стеная, вылезла на берег. Она не сразу сдалась – попыталась нарыть грязи по краям родничка и сбросить её обратно в воду. Но чистая струйка становилась всё увереннее, всё мощнее, и грязь не могла испачкать её – оседала у берегов. Пришлось свинье искать себе другую лужу.
А родничок с той поры никогда не забывал своей сути. И больше не задавался вопросами, для чего он есть и кому он нужен. Он просто был. Отражал солнце, облака и ветви берёз. Принимал в себя росу, туман и крупные капли летнего дождя. Подпевал своим журчанием щебету лесных птах. Он вовсе не ставил себе целью кому-то понравиться. Он просто был.
А люди всё чаще и чаще останавливались у этого источника. И зачерпнув полные пригоршни чистой прохладной влаги, говорили
– Ах, какая необыкновенная, какая вкусная здесь вода!