Сказка, рассказанная не для меня

1
Мы познакомились совершенно случайно. У нас была масса возможностей встретиться раньше. Он работал на телевидении в М-ле, а я весь февраль, в жуткий мороз ездила туда из К-ска на съемки передачи о себе, любимой; мерзла перед камерой; разинув рот, глаза и уши, впитывала, всасывала в себя завораживающий телевизионный процесс; успела создать в молодежной редакции атмосферу далеко не легкой в себя влюбленности вплоть до того, что когда режиссер назначал съемку на воскресенье (выходной, прямо скажем, день), на работу являлась вся мужская половина редакции: у всех оказывались неотложные дела. В общем, в феврале, не смотря на морозы, жизнь бурлила и била ключом. И я успела перезнакомиться и попить чайку почти со всеми, кто работал в «молодежке» или забегал туда по делам или просто так, а его вся эта шумиха со мною связанная как-то обошла стороной.
Потом передачу отсняли, показали, начались восторги по поводу меня и моих стихов, а также узнавание и разглядывание меня на улицах (благо город у нас маленький) и в общественном транспорте. Телевидение просто так не отпускает, мне совершенно не хотелось выплывать из этого бурлящего потока творчества и информации, и я звонила и заезжала в гости при любой появившейся возможности (благо из К-ска до М-лы всего полчаса езды). Это продолжалось всю весну и все лето, прошла летняя сессия, наступила осенняя пересдача экзаменов и я решила позвонить одному знакомому на телевидение, чтобы он узнал кое-что для меня в М-линском университете, где я училась.
Работала я тогда секретарем, начальник лежал дома с очередной простудой, его кабинет был в полном моем распоряжении и я, в конце рабочего дня, перебралась с секретарского стула в приемной в начальственное кресло, чтобы позвонить по междугородке.
Набираю номер, на том конце снимают трубку и очень приятный мужской голос говорит: «Алло». Я очень вежливо говорю: «Здравствуйте». «Здравствуйте», - тоже вежливо отвечают мне. Я прошу позвать к телефону моего знакомого и слышу в ответ: «Вы знаете, его вызвали к шефу, если хотите – подождите». Я опешила. Я ожидала чего угодно: просьбы перезвонить попозже или оставить свой телефон, чтобы он перезвонил, или избитого «что передать». Но мне ответили не как леди, звонящей по телефону, а как леди, вошедшей в редакцию и стоящей у двери. Мне просто-напросто предлагали взять стул, присесть и подождать! Я быстренько подобрала начавшую было отвисать челюсть: - «Мне что так и ждать с трубкой в руке?» - «Если хотите», - сказал он.
- Долго ждать?
- Не знаю.
- Тогда развлекайте.
- Хорошо, - сказал он. А потом началась сказка. Мы выяснили друг о друге все: что оба мы Раки по гороскопу и нашли массу одинаковых черт; что он учился в политехе в К-ске, и К-ск ему нравится больше, чем М-ла, совсем как мне; что обоим нравится Маяковский и еще куча одинаковых поэтов и писателей; что я целый месяц пропадала на телевидении, а он непонятно куда смотрел; что передача обо мне, я и мои стихи ему понравились; что он хоть и работает на телевидении, но очень не любит сниматься, и какой бы репортаж он не делал его не видно, а звучит только голос за кадром; что он комплексует из-за своей внешности, а я, наоборот, просто балдела, когда меня снимали на камеру, а потом, когда показывали по телевизору, я в себе не разочаровалась, даже наоборот. Ко всему прочему, я в то время усиленно занималась саморегуляцией по методу Хасая Алиева, постоянно повторяла про себя, что я такая, какая есть и если кому-то что-то во мне не нравится, то это их проблемы; искоренила массу собственных комплексов и так светилась счастьем и самоуверенностью, что еще немного и у меня были бы такие же бешеные глаза, как у Натальи Дарьяловой и улыбка в пол-экрана. Так что меня очень позабавило то, что он стеснялся своей внешности. Мы проговорили до темноты. Разговором я осталась довольна, больше того – просто очарована и заинтригована.

2
Что было дальше? А, может, ничего и не было бы, но… Всегда найдется какое-нибудь «но», какой-нибудь предлог, какая-нибудь вопиющая необходимость, чтобы продолжить-таки знакомство. Я писала курсовую работу по поэзии Маяковского и для того, чтобы заработать право высказывать собственные мысли по поводу, нужно было перелопатить кучу литературы. Я в К-ске, научная библиотека – в М-ле. Нужные мне книги на дом не выдаются. Плюс совершенная моя избалованность домашней библиотекой, которая до курсовой удовлетворяла мои потребности полностью. Плюс моя безумная любовь покопаться в книгах самой, а не ждать, пока тебе подберут и принесут. Исходя из вышеперечисленного, я решила, что я и научная библиотека просто не совместимы. Но курсовую писать было нужно и я позвонила Ему, потому что у Него в научке работала знакомая. Желание мое было скромным: я поинтересовалась, нельзя ли через скромненький тихинький абонемент научки, где выдавалась на дом никому не нужная литература, взять хотя бы на недельку интересующие меня книги. Ответ был отрицательным. И Он сказал:
- Ты знаешь, я всегда интересовался Маяковским, если хочешь, я сам похожу в научку и законспектирую все, что нужно, а потом тебе передам.
Сейчас я бы, наверное, смекнула, какой это адский труд и, может быть, отказалась бы, а тогда это было наилучшим решением возникшей проблемы. Я согласилась. Он ездил по вечерам в библиотеку и писал, а днем звонил мне и рассказывал то, что вычитал в книгах или журналах, рассказывал какие-то подробности из биографии Маяковского, в общем, был полностью им увлечен.
Мы общались только по телефону. В разговорах проскальзывала мысль, что не плохо было бы встретиться и сравнить услышанное с увиденным. Но он постоянно твердил, что не хочет своим внешним видом портить мое представление о нем:
- Давай, я посмотрю на тебя так, чтобы ты меня не видела.
Сначала я возмущалась, что это сплошная дискриминация, но потом сдалась. Назначили место встречи – автобусная остановка напротив стадиона, я всегда там проходила, когда шла с работы (училась я заочно). В назначенный день, в назначенное время я проглядела все глаза, пытаясь угадать, кто из стоящих на остановке мужчин – Он, я даже выбрала одного, который, как мне казалось, мог бы быть Им. И что же я слышу на следующий день?
- Я тебя, кажется, видел. Нет, это точно была ты. А я так и не решился встать на остановку, я стоял за киоском Союзпечати и смотрел.
Моему возмущению просто не было предела. И когда он закончил свои набеги на научку и встал вопрос: через кого бы передать конспекты, я заявила, что привезти их он должен сам. Он, наконец, сдался, и мы договорились встретиться в выходной у меня дома.
В назначенный день мама испекла тортик, к назначенному часу я поставила чайник. Предварительно я настраивала себя на то, чтобы сделать милое лицо не зависимо от того, что я увижу, открыв дверь. И я, открыв-таки дверь, сделала милое лицо. Передо мной стоял мужчина с маленькими мутно- зелеными глазками, которые никак не вязались с крупным носом и пухлыми, но некрасивыми губами. Волосы торчали в разные стороны, хотя было видно, что их пытались причесать. Вдобавок ко всему он пытался отпустить усы, которые торчали вперед. Когда мужчина поинтересовался, туда ли он попал, я по голосу узнала что это – Он. Мы прошли в мою комнату. Он сел в кресло, я, поджав ноги, на кровать, ту самую, сидя на которой давала интервью. Вспомнили передачу обо мне, я рассказывала, как съемка проходила дома, как подъехала машина с надписью «Телевидение», как в моей комнате поставили здоровые телевизионные лампы, где стояла камера, где сидела я, где режиссер, где ребята с «молодежки»; как мама всех отпаивала кофе, потому что на улице было холодно, как режиссер несколько раз выбегал в зал, где кофе пили мама, сестра, водитель и осветитель, и два последних травили анекдоты, так что пока мы беседовали на серьезные темы, за стеной раздавался веселый смех, который мне не мешал, но мешал режиссеру.
Рассказывал что-то и Он. Мы говорили о многом: о городе, о Его студенческих годах, о моей курсовой, о конспектах, Им привезенных… Не смотря на общность интересов, передо мной сидел человек, мне противоположный. Он был стеснителен, зажат, и как будто постоянно извинялся за то, что он есть. На нем были черные брюки, и моя белая красавица-кошка прыгнула ему на колени и безо всякого стеснения стала пытаться улечься спать, оставляя при этом массу белых волосков. Он прогнал ее и сказал, что ему надо учиться непосредственности у моей кошки. «Yes, yes», - сказала я.
После этой встречи мы по-прежнему часто перезванивались, иногда он приезжал в К-ск, и мы шли гулять по городу. Это был еще чистенький, уютный приморский городок с прекрасной набережной, не размытой морем. Мы ходили очень долго по аллеям набережной, любовались морем и парком, проходили мимо кинотеатра, мимо спасательной станции. К набережной примыкают еще три парка, мы исходили их все, доходили до любимого парка вокруг заводского профилактория, выбирали лавочку поближе к морю и болтали ни о чем. Так продолжалось всю осень, все теплые дни.

3
Однажды он приехал с каким-то пакетом в руках, на нем была нарисована женщина и написано «I love you». Пакет мне вручен не был, а был положен в комнате на стол. Я решила, что это не мне – мало ли какие у него еще дела – и тут же о нем забыла. После традиционного кофе мы вышли в город. Он собирался снимать передачу о проблемах здравоохранения и там должен был быть репортаж о К-ской больнице. Я пошла показывать Ему, где она находится. На обратном пути мы шли мимо автостанции, я подождала, пока он сядет в автобус, помахала ручкой и пошла домой. Дома первым делом мне в глаза бросился пакет. Первая мысль: «Он забыл». Ну, забыл, так забыл. Позвоню завтра с работы, напомню, а, может, сам вспомнит – приедет. Через полчаса, или больше мне понадобился стол, а пакет лежал на столе и мешал. Я стала его перекладывать и по весу, по шуршанью бумаги внутри, еще не знаю почему, я поняла, что там – цветы. Вообще я не любитель лазить в чужие пакеты, столы и холодильники, но как только мысль о цветах четко обозначилась в моем мозгу, я заглянула в пакет. Там были розы. Я люблю розы. Но это были не просто розы, это были бутоны роз. Именно так я люблю. Еще не распустившиеся, на длинной ножке, в красивой упаковке. Я поставила их в вазу, я была счастлива, я порхала весь вечер и несколько последующих дней. А Ему позвонила и сказала: «Ты знаешь, ты пакет забыл». Ответ был: «Знаю. Это – тебе». Я, конечно, высказала кучу восторгов по поводу цветов, а также по поводу того, что «кто же так цветы дарит? Спасибо мне, что я додумалась заглянуть в пакет, а то бы розы завяли». Сказал: «Да-да, конечно, учту это в следующий раз».
Только следующего раза не было. Вернее, он не дарил мне больше цветов. Через некоторое время наши встречи и разговоры по телефону сошли на нет. Я в кого-то влюбилась в очередной раз, и у меня были уже другие телефонные разговоры и свидания. Зато я стала часто видеть его на телеэкране. Он вел передачи, различные круглые столы. Он перестал себя стесняться, и моя мама часто говорила: «Ты все-таки его изменила». Может быть я, а, может, - он сам. Не важно. Важно то, что он стал увереннее в себе. А однажды, смотря очередной круглый стол с его участием, я увидела обручальное кольцо у него на руке.

4
Я увидела Его через несколько лет, в М-ле. Я стояла на остановке, а он переходил дорогу. Он не видел меня. Он вел за руку маленькую девочку. Она что-то рассказывала ему, размахивая свободной ручкой. Он слушал ее, что-то говорил в ответ. Меня пронзило чувство общности, единения, какого-то особого мира этих двоих, переходящих дорогу.
Он всегда казался мне каким-то незавершенным, ему всегда чего-то не хватало и я никак не могла понять – чего! А тут ответ пришел сам собой. Ему нужно было, чтобы его кто-то любил преданно и беззаветно, веря всем сердцем, что он – самый сильный – он защитит, что он – самый умный – он все знает, что он – самый лучший на свете. Только дети способны на такую любовь. Ему нужен был ребенок, чтобы поверить в себя, стать самим собой.
Я не подошла к Нему. Я поняла, что не имею права мешать этим двоим. Я поняла для кого эта сказка, рассказанная не для меня.