Неотправленное письмо

«Здравствуй, малыш! Это опять твоя взбалмошная мамочка решила черкануть тебе пару строк. Ты опять явишься, когда вздумается, и, вероятно, мы снова не встретимся. Впереди очередной ученый совет, не знаю где, в Милане или Страсбурге, ну, да это сейчас и не важно. Мы давно с тобой не говорили так, как когда ты был чуточку моложе. Когда ты в первый раз решил съездить с друзьями в Россию, я не могла отговорить тебя от такой поездки. Я оставила тебе несколько адресов и телефонов, чтобы ты по пути передал приветы тем, кто еще не забыл меня и присылает изредка открытки к Рождеству. Я помню, ты приехал ужасно довольный, а я боялась одного. Что ты был в том городе, от которого я бежала, и, не дай Бог, видел того, кого я безуспешно пытаюсь забыть.
 — Ирэн! — сказал ты (почему–то ты никогда не называл меня мамой), — Эти твои русские — чертовски замечательные ребята. Нас возили по….как это по-русски? Золотое кольцо! Это чудо! Мы были в Суздале, Владимире, Сергиевом-Посаде.
На этих словах сигарета задрожала в моих пальцах, — О, — сказала я довольно будничным голосом, — ну и как тебе Загорск?
 — Нас возили в кабак. Это так интересно! Русские — такие компанейские ребята. Они заказывают много водки и одну тарелку салата на всех. Я вдруг вспомнил, когда вы вдвоем с тетей Элен покупали бутылку водки и черный хлеб, и вам этого хватало для студенческой вечеринки. Я вглядывался в эти лица и мне хотелось понять этих ребят.
Ты тогда первый раз спросил меня о том, чего я больше всего боялась. Ты спросил, не жалела ли я когда-нибудь, что уехала оттуда. Малыш! Если бы ты все знал! Ты уже жил во мне, когда я познакомилась с Шарлем на научном симпозиуме. Спустя пару месяцев я пересекла все границы».
Ирэн открыла глаза. В комнате было душно. «Какой ужасный сон» — подумала она. Села на кровати, взяла сигарету. Курить не стала, а подошла к окну. Огни рекламы призывно подмигивали ей.
Ирэн вспомнилась русская нищенка, эмигрантка, старушка лет восьмидесяти, которую она часто встречала возле дома. Спать не хотелось. «Малышу сегодня исполнилось бы 23 года, не согласись я тогда на аборт». Она накинула плащ и тихо выскользнула на улицу. Старушка сидела на прежнем месте. Увидев незнакомку, она протянула руку и жалобно замычала. Ирэн долго смотрела на нее, затем подошла и сказала по-русски: «Помолись за меня, бабушка».
Старушка перекрестилась и с удивленными глазами посмотрела на удаляющуюся сорокапятилетнюю женщину, которая выстукивала каблучками по пустынной булыжной мостовой.
А дома ее ждало ненаписанное письмо к сыну....