Самоутверждение в Стокгольме

Нет, я-то как раз сильно сомневалась, что две русские девушки разнообразного, но устойчивого среднего возраста могут самоутвердиться в Стокгольмском баре. То есть меня бы вполне устроило посидеть мухой на стене, понаблюдать за аборигенами, сделать выводы в пользу себя – любимой и с тихим достоинством удалиться. Однако сестра велела довериться ей и делать как она, и тогда будет очень весело.
Делать как она... Это и раньше было проблематично, а в последние годы, когда наши личности наконец приобрели четкие очертания и местами даже затвердели, оставалось только разводить руками: и как это мы с ней могли вылететь из одного гнезда? Питаться одинаковой гречневой кашей и по очереди носить на вечеринки одну пару джинсов-бананов? И прийти к таким диаметральным результатам...
Может быть дело в том, что сестра с малолетства хотела поставить себе планку чуть выше своих возможностей, разбежаться и прыгнуть. Ударившись, молча утереться и снова прыгнуть.
Жизнь в совке и без того изобиловала барьерами, но ей было их мало, она изобретала новые и преодолевала их с воодушевлением. Причем непонятно было, что ее радует больше – процесс или результат. Последним барьером, за которым она и скрылась с нашего горизонта, стал шведский муж в разгар застоя. Изысканным жирафом с хризантемой в петлице проплыл он перед нашим остекленелым взором, после чего все барьеры сестра брала уже по другую сторону занавеса. Отчего они ниже не стали.
Я же – если никак не могла избежать встречи с барьером – искала пути обхода, вступала с ним в компромисс или, на худой конец, жила с ним рядом и называла неодолимое препятствие частью своего интерьера. Вот только разбегаться и прыгать мне в голову не приходило.
Выросшая на пути стена вызывала у сестры выброс энергии и адреналина, а у меня – созерцательное настроение и желание поразмышлять, почему она здесь выросла и что будут делать прохожие....
А результат? Сестра ворочает деньгами клиентов в ведущем шведском банке, а я гуляю вдоль канала с ее собакой. Приехала в гости сверить часы.
Идеально воспитанная шведская собака на третий день моего попечения начала заниматься на прогулках мелким хулиганством: вываливаться в лошадиных экскрементах и нападать на непуганных шведских гусей. И кажется я даже знаю, в чем здесь дело: мы с ней вступили в преступную связь. Когда она присаживается по своим большим делам, я – вместо того, чтобы как полагается складавать их в специальный пакетик и нести до контейнера – подло рассматриваю окрестности (гуляем ведь в лесу!!!), и собака, потеряв в моем лице всякий моральный ориентир, тоже предается разврату.
Всякий раз вытаскивая ее из очередной кучи, читаю в прекрасных спаниелевых глазах немой укор: “Ну и кто в этом виноват?” После чего приходится за лапы затаскивать ее в джакуззи и поливать шампунем, чтобы хозяйка не унюхала нашего совместного морального разложения.
Мало того, мы еще и спим, обнявшись, в одной постели и завтракаем примерно из одной тарелки, что вообще-то строжайше «ИнтесО!”
Короче говоря, путь сползания организованной и упорядоченной Швеции в русский хаос и комплексы на примере одной отдельно взятой шведской собаки вырисовывается довольно ясно…

Пора однако вернуться в бар в центре Стокгольма – мы ведь туда отправились за свежими наблюдениями.
Итак, летний вечер, громкая музыка, однообразно-белозубые загорелые атлетические блондинки всех возрастов. Энергично сидят и стоят видимо в ожидании кавалеров, а может и сами по себе. Сестра объясняет, что в сорок пять лет у них как раз наступает молодость, развод, и они выходят на охоту. Кавалеры наоборот какие-то незагорелые, смазанные и задумчивые, как будто их молодость уже далеко. Или еще не скоро. Сестра уверяет, что шведские мужчины сами по себе на женщин не реагируют, а надо их активно провоцировать. Вот сейчас и понаблюдаем процесс...
Стоим и выделяемся на общем фоне:сестра – огнем в глазах и общей провокативностью облика, я – круглым лицом и несфокусированным взглядом. Неожиданно наступает успех. Успех имеет вид двух дяденек, которые спешиваются с велосипедов (это стиль такой – на Вольво в центр не ездят) и хотят с нами познакомиться. Один – невысокий, лысеющий и сморчковатый, но излучающий радость жизни и готовность ухватить ее за все возможности. Другой – помоложе, повыше, но зато в глубокой и перманентной задумчивости.
“Мне – молодой!” – толкает в бок сестра. Да кто бы сомневался!...
Ритуальное обнюхивание: Вы в каком районе живете? О-о! А-а! Позитивные придыхания... Свои.
Знакомимся с доставшимся сморчком. Начинаем, как водится, с игры “Угадай, откуда я?” Стараюсь поменьше раскрывать рот, томно курю. Угадывает с третьего раза (Австрия? Польша?) – уже прогресс, спасибо, что не сразу видна печать на лбу. Дальше я угадываю его профессию: Кто ты, живчик – инженер? адвокат? дантист? “А у меня вообще нет профессии,”- кокетничает. Все ясно, значит портфельный инвестор. Ловлю одобрительный взгляд сестры: правильной дорогой идет товарищ... Она, между тем, провокативно расталкивает своего задумчивого собеседника; он кажется отчасти проснулся и предлагает завтра кататься на его самолете. Планка взята!
Мой сморчок однако совсем другое предлагает: у него тут квартира за углом, в квартире шампанское и Рахманинов, и герлфренд как раз только завтра подъедет, и мы могли бы раскрыть двери друг к другу. Но прямо сейчас.
Начинаю объяснять про русскую душу, которая жаждет единения, общения или хотя бы прелюдии... “Поставлю тебе прелюдию Шопена!”
Да, надо отползать, окончен мой сеанс наблюдения… бормочу про Достоевского…. “А вообще-то ты слишком толстая, тебе надо сбросить пару килограммов!” – несется вдогонку.
Большое тебе, дружок, спасибо, очень познавательно, может сам сначала дорастешь до моего роста и волосы пересадишь?
Ну и куда теперь деваться? Эти двое все про самолет, час ночи, про самоутверждение в шведском баре мне более или менее ясно....
Садимся в такси, за рулем аккуратно подстриженная седая шведка, она находит нашу улицу на навигаторе, и мы едем в свой правильный район.
Ключ от двери нашей виллы всего один, и он обычно лежит под ковриком.

 Стокгольм, 2007.