Игра в Бога фантастическая сказка

Я умер в 3000 году. Да, с того рокового, необычайно жаркого дня прошло уже целых десять лет. Однако, бестелесная субстанция, именуемая моей душой, так и не нашла покоя. Именно поэтому я и решил рассказать эту историю. Нет, вовсе не потому, что я считаю, будто, став легче, моя душа непременно устремится ввысь, я не верю ни в рай, ни в ад, просто хочу уберечь других от подобной ошибки.
Красивый, молодой, умный, талантливый… Что он здесь делает?! Этим вопросом Левин задавался не очень часто, только в такие дни, как этот. Нет, ну вот скажите на милость, что его только дернуло отказаться от должности главного тюремного психолога?! Сейчас бы изучал нестандартные ситуации, пытался найти всему объяснение и вернуть, казалось бы, потерянных индивидов назад в общество. А здесь?! Э-эх, скукотища смертная! Какие-то серые посредственности с их надуманными проблемами. Взять хоть эту последнюю домохозяйку. У ее мужа видите ли кризис среднего возраста и она переживает из-за сохранения семьи, так как для детей их развод явился бы стрессом. Полтора часа пришлось выслушивать эту бредятину, да еще сочувственно кивать головой.
- Вы действительно так думаете, молодой человек?
Вопрос шефа застал Левина врасплох и заставил вздрогнуть. Блин! Он работает здесь уже более года, но до сих пор не может привыкнуть к тому, что главврачу достаточно взглянуть кому-либо в глаза, чтобы догадаться, о чем тот думает. И догадаться достаточно точно!
- Да-а, батенька! Вам, дорогой мой Алексей, еще учиться и учиться. Вот сейчас, например, Вы уверены, что все так легко и просто, ан нет! У «серых посредственностей» тоже могут наблюдаться срывы. Достаточно им только немного помочь и подбросить для этого повод.
- Вы действительно в это верите? – Алексей скептически приподнял бровь.
- А Вы, видимо, нет?! Придется тогда Вам это продемонстрировать, так сказать, наглядно. Давайте сделаем так: дайте-ка мне характеристику всех наших сегодняшних пациентов.
- С кого начать? Пожалуй, в той последовательности, в которой они побывали в этом кабинете. И так, Василий Смирнов… - перед глазами Алексея вновь встал образ грузного, краснолицего, вечно недовольного мужчины 40-ка лет. – По натуре, эгоист и диктатор. Привык, чтобы все ему беспрекословно подчинялись, начиная с его жены. Отстаивая свои интересы, думаю, способен даже на убийство. Ренат Налимов – человек с суицидальными наклонностями. Вечно впадает в депрессию, буквально по любому поводу. Ни близких, ни родных, ни друзей, способных поддержать в трудную минуту, не имеется. Борис Савельев – мягкий, добродушный, мне он напоминает плюшевого мишку. Слишком мягкий и слишком добродушный. Все пользуются этими качествами и, как результат, садятся ему на шею. Он сам это прекрасно понимает, способен обозначить свою проблему, но измениться не может. Борис – не боец, это не для него. Ева Ладонина – тихая, скромная домохозяйка. Мышь. Видит свое предназначение в услужении своему мужу и детям. Весь мир для нее сконцентрирован в этих трех существах. Закрывает глаза даже на похождения мужа на стороне.
- Прекрасно! Ну, а я берусь Вам продемонстрировать, как эти люди изменятся до неузнаваемости.
ДНЕМ ПОЗЖЕ
- Ну что, Вы сказали каждому из пациентов то, о чем мы с Вами договаривались?
- Да, как Вы и сказали, я попросил каждого из них пройти полное медицинское обследование у Вашего друга, так как якобы у меня появились подозрения, что у них есть проблемы со здоровьем физического, а не только психического плана. Сказал также каждому, что мне не нравится этот нездоровый цвет лица, бледность, вялость. Не замечали ли они в последнее время за собой излишней утомляемости, поинтересовался. Ну, и выдал, разумеется, каждому особое направление. – Леша усмехнулся.
- Со своей же стороны обещаю, что мой друг выполнит свои обязательства. Я с ним вчера уже обо всем договорился. – Борис Николаевич, в предвкушении, радостно потер руки. – Нам же остается, мой дорогой, только ждать и следить за развивающимися событиями на экране теленаблюдателя.
В году 2200 наука сделала резкий рывок вперед и теперь все уголки земного шара (в том числе и квартиры) были нашпигованы видеокамерами. Видеонаблюдатели же – приборы, позволяющие считывать информацию с этих видеокамер, имелись только в главных управлениях милиции, у главврачей всех клиник и в службах безопасности. Данное нововведение позволило существенно сократить преступления и облегчить работу клиник со своими пациентами. Были, конечно, определенные неудобства, но, со временем, люди смирились и с этим.
Он вышел от врача в полной растерянности. Столько лет Он представлял себе свою собственную смерть, казалось, ждал ее с нетерпением, а вот теперь столкнулся с ней лицом к лицу и совершенно растерялся. Он вдруг понял, что НЕ ХОЧЕТ УМИРАТЬ! Нет, он же такой молодой и симпатичный. Да, да, Он просто уверен, что Он именно симпатичный. Не красавец, это уж точно, но определенно у него есть львиная доля обаяния. Вот сейчас, например, возьмет да и очарует во-он ту темноволосую красавицу. А что?! Терять ему уже нечего, а ведь за свою, пусть не долгую, но все таки жизнь, у него даже серьезных отношений ни с кем не было. Просто не сложилось. Все время Он был зациклен на неприятностях на работе: не ценят, денег мало платят. И вот сейчас вдруг понял, какие это мелочи, пустяки пустяковые! Надо было просто послать все к чертовой матери и сменить работу. Почему же ему это раньше-то в голову не приходило?! Все же так просто решается. Он даже радостно рассмеялся. И, решившись, уверенной походкой подошел к приглянувшейся девушке.
Он вышел из кабинета. Злости и раздражения, которые испытывал до прихода сюда, как ни странно не было. Почему? Было ощущение, словно из него вдруг выпустили весь воздух, как из лопнувшего воздушного шарика. Идиот! На что Он потратил 40 лет своей жизни?! На злобу, обиду. Он же всем своим близким доставлял только лишь боль. Для них, конечно же, его смерть явится долгожданным избавлением. Надо все исправить, пока не стало слишком поздно. Или уже стало?! Не-ет, брат, шалишь! Не стало, просто не могло стать! Домой! Срочно домой! Сказать всем, как сильно Он их всех любит. По дороге, не забыть бы, жене цветов купить и детям игрушек всяких. Цветов… А какие она любит? Надо купить разных и роз побольше. Он изменится, уже изменился! Он все успеет!
Сказать, что Она была в шоке – ничего не сказать. Вот тебе и благодарность за все. Любила, помогала, ждала, верила, жила для других и за других, проживала чужие жизни. И что? И все! Зачем это все было?! Кому-нибудь это было нужно?! Кто-нибудь оценил?! Да никто! Плевать! На всех плевать! Сволочи! Это из-за них, она уверена, болезнь подкосила ее! Во-он стоит этот краснощекий боров, такой же хам, как и ее благоверный, нагрубил ей в очереди как. И жену, небось, также обижает, жизнь ей портит. Она заводилась все сильнее. Вот если бы у кого достало смелости остановить этого... А тут, как назло, еще эти новоприобретенные кухонные ножи в авоське. У нее смелости хватит.
Надо взять себя в руки! Кстати, руки были холодные и мокрые, стресс сказывался. Он задыхался в душном помещении клиники. На улицу и как можно скорее! Как же? Что же? Э-эх, сколько ему осталось? Море, солнце, пляж – то, что доктор прописал в этой ситуации. При мыслях о докторе, Он криво усмехнулся. А деньги?! Так у него их полный чемодан. Правда предназначались они деловым партнерам, а вовсе не ему, но теперь можно… Теперь ему все можно! Пусть сами потом разгребают появившиеся проблемы, как Он за ними вечно все разгребал. Да даже если его и поймают, жить то осталось… С принятым решением Он пошел к выходу.
- Вот, убедились? Вы убедились, Алеша? А что это доказывает? Во-первых, Вы психолог не ахти! Ведь все эти задатки у них уже имелись, мы только помогли им раскрыть себя. Во-вторых, ни в одном человеке нельзя быть уверенным на 100%, даже в самом себе! И главное, никого, абсолютно никого из них не насторожило то обстоятельство, что им на руки не выдали медицинскую выписку. Хорошо, что у нас больницы не просматриваются, существует еще такое понятие, как врачебная тайна. – Борис Николаевич задыхался от возбуждения. Если бы он в этот момент видел глаза Алексея и удавку в его руках, но он стоял к нему спиной… Ни в ком нельзя быть уверенным на 100%. Стояла жара.