Полынья

ПОЛЫНЬЯ.

 Ветер задувал в щели неплотно сколоченной двери первый снег. Изба, стоявшая на краю деревни, мало по малому, обрастала сугробами. Зима в тот год задалась поздно, и семья Кольки радовалась первому снегу, да он и сам был рад легкому пощипыванию небольшого морозца. Он довольный бегал каждое утро в школу, а, приходя, сидел на краю покосившегося крыльца, наблюдал за небом, которое гнало свои облака. Незаметно наступил ноябрь. С каждым днём становилось холоднее, и только маленькие, жёлтые листочки, висевшие на клёне возле дома, говорили, что совсем недавно пару месяцев назад было тепло. С приходом осени Колька не впал в уныние, как впадал его отец, он лишь наблюдал за тем, что происходит в природе. Вечно довольный и голодный, носился он целое лето на берегу реки, лёжал на высохшей глине, представляя, что это песчаный пляж. Только иногда отец говорил ему: « Ты бы хоть рыбы, что ли поймал, вон ребята сколько ловят». После этого он трепал Кольку по его пышным волосам и добавлял: «Маленький ты ещё у меня». Колька небрежно мотал своей головой, как бы уворачиваясь от сильных рук своего отца, делал серьёзное, взрослое лицо и, улыбаясь во весь свой рот, говорил: «Вырасту, поймаю тебе большого кита». Отец заливался своим мужицким хохотом и добавлял: «Ещё будет, Коля, у тебя время, чтобы поймать эту рыбину, ты только не торопи его, день-то тот, сам придёт». Улица и яркое морозное солнце манили Кольку к себе, да и, что ему оставалось делать в это морозное свежее утро. Он бежал со всех своих ног, даже сам не зная куда, жадно вдыхая разгорячённым своим телом ноябрьскую свежесть. Ошалевшая ворона летела ему на встречу, как бы уворачиваясь от Кольки, не он от неё, а она. Он остановился, смотря ей вслед, наблюдая как озябшее создание, лихорадочно взмахивало крыльями, не догадываясь, что скоро зима. Дома, которые стояли вдоль одной улицы, были покрыты ярким белым инеем, напоминавшие окутанных в покрывало людей вышедших из бани. Ржание старой соседской лошади и запах затхлого сена, доносившегося из соседней ограды, пробуждали в душе Кольки то чувство и ощущение, которое может быть только в детстве. Огромные крылья свободы, которые выросли с годами в душе мальчика, несли его по ухабам улицы, предвещая великую радость. Если бы взрослый человек хоть секунду побывал в этом покое, хоть на глазок взглянул беспристрастными глазами на этот мир, это был бы самый счастливый человек во всём белом свете. Он шёл по дороге, которая была проложена сотнями ног и колёс. Застывшие кочки глины торчали в разные стороны, призывая мальчишку весело пнуть по ним ногой, но он знал, что это последняя пара обуви и что больше другой не будет, и что отец говорил беречь вещи, которые достаются тяжёлым трудом. «Ты уж, сынок, береги вещи, а то их и так мало, » - покупая ему очередную пару ботинок, наставлял его отец.
1. И.А. Гилёв

Немного сбавив шаг, Колька остановился у замерзающей лужи. Там под ещё тонким, прозрачным льдом барахтая своими длинными лапами, борясь за свою жизнь, плавал водяной жук- пластун. «Он замёрзнет и умрёт»,- мелькнула у него мысль в голове. Он встал на край лужи, и стал всматриваться в узоры первого льда, ища глазами жука. Пластун плавал от края к краю непробиваемой, ледяной шапки, и все его движения говорили о том, что ему не долго оставалось жить. Вдруг жук остановился напротив взгляда мальчика и как бы замер в ожидании дальнейших действий Кольки. Лужа была довольно глубокой, и он побоялся пройти дальше от края. Посмотрев по сторонам, он нашел грязную палку, напоминающую кочергу и подцепил край льдины. Лёд затрещал под напором мальчишечьей силы, треснул, как любимая Колькина кружка, перевернулся, сделав в воздухе кульбит, и с грохотом отвалился от основной массы. «Человек всегда должен помогать тем, кто попал в беду»- носились у него в голове слова отца. Жук подплыл к краю образовавшейся проруби и остановился. «Может он меня боится или он уже умер»,- от этих мыслей Колька сделался красным, и он вдруг понял, что знает много способов помочь погибающему насекомому.
 Присев на корточки, на краю льдины, не боясь холода ноябрьской воды, он начал ладонями своих рук отгонять воду, чтобы пластун хоть немножечко придвинулся к нему, но как только он подгонял воду, насекомое тут же резким движением лап уплывало на противоположный край. «Не понятно, почему он меня боится»,- шепча, говорил Коля, - «я хочу его спасти, а он мне не даётся». В этом азарте он не заметил, как к нему со спины подошёл дед, живший на краю их деревни.
- У, тебя никак проблемы Николай?- очень по взрослому, смотря на него, как на равного поинтересовался дед.
-Да нет, деда Игнат. Просто вон пластун застрял под льдиной и не как не может выбраться.
 Дед Игнат осторожно подошёл к краю лужи и несколько минут вглядывался в уже поднявшуюся муть воды.
-Да, букашка, а тоже жить хочет, - протяжно и как-то печально сказал старик,- давай я лопату принесу, авось и вычерпаем букашку.
-Да не надо, я его сейчас поймаю, вот только подплывёт к краю, я его и схвачу,- смотря на поднявшуюся муть, говорил Колька. Я его уже чуть было не схватил, так он из рук выскользнул.
-Ты только смотри, бережно его бери, чтоб не повредить ему ничего, а то будет живой, но калека, вот будет ему радости. Человеку-то плохо, а ему-то беззащитному, как жить?
- Я постараюсь, деда Игнат. Меня папа тоже вот учит, относится бережно к живому,- блеснув детским красноречием, ответил Колька.
 Старик ничего не сказал, только расчесал седые брови и направился дорогой, которой пришёл.
 
 2. И.А. Гилёв
 Грязная вода лужи гнала жука к поверхности подышать воздухом. Ожидая его появления на кромке воды, Колька весь приготовился к последнему броску за жизнь пластуна. Жук и впрямь, весь, обессилив, поднялся на поверхность. Колька зачерпнул своею маленькой ладошкой это еле живое создание, бережно перенёс его через лужу, не замечая ни грязи, ни сырости промокших ног, наклонился над свежей водой новой лужи, окунул туда свои покрасневшие от холода руки и выпустил ещё живую тварь. Жук несколько раз дёрнул своими длинными ногами и, не замечая Колькиного смеха, пустился в глубь своего нового жилища.
 Довольный и счастливый Колька побежал домой, чтобы рассказать отцу, как он смог помочь замерзающему пластуну, как он спас это насекомое не пожалев свои промокшие ноги. Он бежал со всех своих ног и не замечал, как соседка, выйдя на своё крыльцо, держась за покошенную калитку, кричала ему в след.
-Опять грязь развёл, спасу от вас нет. Доброго дела никогда не сделаете.
 Колька бежал, и ему было безразлично, что ему там кричат. Ведь он спас пластуна, ведь он сделал самое главное дело, он спас чью-то жизнь. Ноги принесли его к плотно закрытой двери. «Видно дома никого нет»,- промелькнула мысль. С силой, толкнув разбухшую дверь, Колька чуть было не упал, запнулся о высокий порог и вошёл в дом. Как он и думал, в доме никого не было, только теплая печь говорила о том, что совсем недавно её топил отец. Лежащий на столе лист бумаги говорил, что это письмо для него, так обычно поступал Колькин отец, прося его что-нибудь сделать. Он взял листок с убранного обеденного стола и прочитал: «Сынок, принеси воды, ведро стоит рядом». Долго разглядывая жирную точку, оставленную текущими чернилами, Колька положил записку и взял приготовленное для него ведро.
 Речка находилась в километре от дома, и надо было пройти через песчаную насыпь, чтобы подойти к тому месту реки, где они брали воду. Уже прошла половина дня, но день оставался всё таким же ярким и морозным. Размахивая пустым ведром, иногда ударяя в дно кулаком, прислушиваясь к тому железному эху, которое оставалось от удара, он незаметно дошёл до песчаной насыпи. Уже побуревший песок некогда жёлтый, как яичный желток, не притягивал Кольку бросится в него, чтобы строить сказочные города, а только говорил, что скоро зима, пора готовить санки. Пройдя по самому краю насыпи, как бы сам, не желая того, он увидел силуэт человека, сидевшего неподвижно в зарослях ивы, любопытство повело его, чтобы понять, для чего и зачем он сидит и смотрит на воду. Человек явно слышал, а может, и видел Кольку, но не одним движеньем не показал этого. Колька подошёл совсем близко, чтобы разглядеть незнакомца. Это был старый седовласый дед, сидящий на старой коряге, смотрящий куда-то вдаль, в руке он держал большую изогнутою палку, явно служившую для опоры. Только редкое дыхание говорило, что этот человек жив. Отогнав от себя страх, мыс - лью об отце, вспоминая его слова: « Ничего не бойся, всё равно в человеке
 3. И.А. Гилёв
больше хорошего»,- он подошёл совсем близко, чтобы разглядеть прикрытые глаза и сморщенные руки этого человека. Старик явно видел приближение Кольки, но видно он был занят другим делом, чтоб отвлекаться на незнакомца.
- Подошёл, так присаживайся рядом,- вдруг услышал он обращение к себе.- Вот и место есть, а то я думаю, для кого это место мать природа приготовила? Мне же столько много не надо.
-А можно?- Не ожидая такого предложения, спросил Колька.
 Он всмотрелся внимательно в лицо человека. Это был седой старик лет восьмидесяти, волосы падали на плечи, закрывая могучую шею. Истерзанные жилистые руки, были покрыты глубокими морщинами. Он видел такое у своего отца, но они гораздо были меньше. Когда он брал Колькину руку себе в ладонь, нежно целуя его, он говорил: «Растёт настоящий богатырь, – и обычно добавлял,- расти сынок красивый и добрый». Но это были совсем другие руки, руки человека прожившие всю жизнь, видевшие много различных людей, разжигающие сотни раз огонь тепла. Палка, которая лежала одним концом на плече, а другим касалась берега, была настолько стара и затёрта руками, что вначале он подумал, будто он её где-то подобрал, но, вглядевшись внимательней, он понял, что это клюка, с которой ходят старые люди, опираясь для равновесия. Старик смотрел куда-то вперёд, не поворачиваясь в сторону Кольки. Они молчали. Так прошло довольно много времени, и Колька хотел, уже было, уходить, как старик вдруг повернулся к нему, и сказал.
- Я знаю кто ты. Тебя зовут Коля.
- Да, это правда,- немного смущаясь, ответил мальчик.
- Я знаю твоего отца. Мы вместе работали в лесу, он много о тебе хорошего рассказывал.
- А, как это вы догадались, что это я.
- Уж больно ты на него похож.
 Старик опять замолчал, упёрся правым плечом в палку, и что-то зашептал. Молчание снова стало угнетать Кольку, стало холодать, и он, обращаясь к старику, спросил:
-А почему вы один здесь и так далеко от деревни. Вон и холодно, как уже стало.
- Я, сынок, наблюдаю за собой, потому так далеко от всех. Мне бы вот тишины сейчас, да чистого неба, а что ещё надо для человека, который прожил эту жизнь. Я вот в тулупе овчинном сижу, - как-то по-доброму улыбнувшись, попытался оправдаться старик.- Я из соседней деревни там жил двадцать лет, ну ты знаешь наверно деревню-то-Овраг, что за речкой.- немного поправившись на неудобной коряге, он продолжал. – Жена моя померла пять лет назад, так я один всё, детей-то нету, некому колени-то приклонить, а тут ещё одно напастье пришло, дом сгорел по весне, в котором жил. Теперь у меня время много, чтобы понять, за что мне всё это. Вот и озёрко замёрзло, из которого все деревни воду пили.
 4 И.А. Гилёв
 Колька не мог понять, как это живой человек, очень старый без дома и тепла, как так может быть, что он вдруг остался один без помощи людей.
Старик как будто ждал вопроса, и, опережая Колькину мысль, сказал:
- Место ещё надо заслужить, заработать добрыми делами,- опираясь на палку, он ничего не говоря, поднял своё тяжёлое тело и побрёл вдоль насыпи, что-то шепча себе под нос.
 Он ещё долго сидел на коряге, вспоминая слова старика, и что-то непонятное внутри заставляло думать об этом человеке. Старик уже скрылся за кустами ивы, когда Колька вдруг вспомнил о том деле, которое ему наказал отец. Стукнув два раза в пустое ведро, он вскочил и бросился со всех ног через вершину насыпи к реке. Только сейчас он заметил стоя на вершине песчаной кучи, что из-за холода осенней погоды, вся жизнь потихоньку угасает, и что вода, где была стоячая, замёрзла, что нету птиц, как обычно. Лишь только одинокий воробей не улетевший в тепло, гоняется за мухой. Оставалось совсем немного до того самого места, про которое говорили, что там лучшая вода, из-под земли она идёт. Яркий, серебристый свет зажмурил Колькины глаза, и он, пройдя с десятков метров, подошёл к тому самому месту.
 Он стоял на берегу небольшого озера, которое впадало в его любимую речку. Речка была быстрой, потому она долго сцепляла свои берега льдом, и до самых стуж была весёлой и свежей.
- Именно это озеро, про которое мне говорил отец,- вырвалось у Коли. Новый, белый лёд затянул всё озеро, оставив только небольшую полынью прямо по середине. Колька, перевернув ведро, сел на него, подперев голову руками.
-Сосед Гришка говорил, что это озеро никогда не замерзает. Почему же оно тогда замёрзло?»- разговаривал он сам с собой, смотря на узкую полоску, блестящую по середине. Он вспомнил, что отец как-то рассказывал, что иногда вода уходит и перестаёт озеро наполнять в наказание деревни.
«Этот год был очень тяжёлый, была засуха и зверя мало», - вспоминал он слова разговора между отцом и соседом. Вспомнив всё, что он когда-либо слышал про это озеро, он сделал вывод: «Это оно, ошибиться сложно. Но как мне зачерпнуть воды?»- говорил он вслух. Походя по берегу, несколько раз ткнув ботинком лёд, как бы проверяя его на прочность, Колька сделал первый шаг по льду. Он ожидал, что услышит треск льда, но лёд держался. Колька остановился, пройдя три шага, не шевелясь, стал слушать. Он знал, что треск это опасность, значит, лёд трескает, дальше идти нельзя. Поняв, что нет никаких звуков, и что опасность далеко, Колька сделал ещё пару шагов навстречу полынье. «Значит - сильно подмёрзло»,- мелькнуло у него в голове. Ещё сделав пару шагов, он подошёл к краю льда. Остановившись и смотря, как играет вода, он интуитивно пытался услышать опасность, но опасности не было. Он присел на корточки, взял ведро, которое стояло рядом, и зачерпнул им воду. Вода быстро наполнила ведро до самого края, Колька вцепился в рукоять, чтобы его ни выпустить. Он выпрямился,
 5. И.А. Гилёв
доставая наполненное ведро, но тяжесть воды не дали с лёгкостью это сделать. Всё же подтянув его к краю льда, он приподнял его на уровне пояса, чтобы поставить на льдину, и как только он его поставил на лёд, он услышал треск. Трещал лёд. На секунду, задержавшись в предчувствии чего-то очень страшного, Колька выпустил ведро, поставив его в ногах. Лёд затрещал с ещё большей силой. Тело мальчика оцепенело. Находясь в таком положении ещё несколько секунд, Колька попытался развернуться и бежать на берег, но как только он сделал движение телом, лёд окончательно треснул, и он по пояс оказался в воде. Тысячи холодных игл пронзили Колькино тело. Руками, цепляясь за край льда, нет не цепляясь, впиваясь в лёд, он попытался дотянуться до ведра, которое ещё стояло. Как последняя надежда, то ведро, которое его сюда заманило, и поставило под сомнение его жизнь. Он вцепился в край льдины, но она отвалилась, увлекая в бездну ведро и Колькину надежду. Он кричал, как детёныш, попавший в капкан: «Папа помоги, я здесь, мне больно, спасите меня, ну кто-нибудь. Папочка не бросай меня»,- слышно было по берегу реки. Но не кто не слышал этот отчаянный крик ребёнка. Было так тихо, что даже можно было разобрать, как где-то далеко заработала пила. Уже минуту он находился в ледяной воде. Он только чувствовал, как немеют ноги и перестают шевелиться пальцы на руках от холода. Дотянувшись, очередной раз до края льда, он попытался, было опереться и как-то выбраться на лёд, но тот ломался под тяжестью промокшего Колькиного тела. Замерев на секунду, а так бывает, когда у человека остаётся последняя надежда, он всем телом попытался сломать лёд и хоть как-то приблизится к берегу, но сил уже не было. Слёзы выступили на лице ребёнка, призывая, смирится с отведённой ему участью: «Мне папа говорил жить долго»,- кричал он по детски сам для себя. Он не испытывал страха, как бывает у взрослых людей, он просто боролся за свою крохотную жизнь. Вдруг нога коснулась чего-то твердого, это было ведро, с которым он пришёл. Одной ногой встав на ведро, а руками цепляясь за кромку льда, немного подтянувшись, он забросил ещё живую правую ногу на край льда. Он лёг всем телом и замер. В голове кипела детская кровь и детская жизнь. - Ещё немножко,- говорил он вслух. Он уже лежал одним боком на краю льда, но сил выбраться из этой бездны оставалось мало. Превозмогая боль, он перевернулся на другой бок, так же, как это он делал, когда катался на санках, падая с горы в сугроб. Вдруг он понял, что вода его больше не связывает, что он вылез. Ползком, также как он рыл хода в стоге сена, на четвереньках прополз он эти шесть метров да спасительного берега. Силы оставили его и он, встав, упал. Только через своё детское сознание он слышал:
- Сынок, сынок,- это бежал его любимый отец и сосед Гришка. Отец подбежал к своему замерзающему сыну, снимая на бегу с себя одежду.- Ты только не умирай, только не умирай,- закутывая его в телогрейку, шептал он.
Когда Колька открыл глаза, он увидел перед собой знакомую качающуюся лампочку его комнаты, пахло жареной картошкой и очень хотелось есть.
 6. И.А. Гилёв
Возле кровати сидел его отец и незнакомый ему человек в белой рубахе.
-Пап,- выдавил он из себя.
-Ты лежи. Ты теперь на билютне, долго в школу не пойдёшь.
 Колька закрыл глаза и стал вспоминать, что же с ним такое произошло.
 
 
 И. Гилёв