Александр своего отца помнит смутно

Александр своего отца помнит смутно. С годами лицо Александра Тимофеевича из памяти вовсе стерлось, но остались в ней два эпизода, два коротких мгновения.
Помнит, когда отец взял его с собой в Краснодар к своему родному брату Константину. Это было, вероятно, 1 мая 1941 года, так как город был по-праздничному украшен, а удивил Александра паровоз, двигающийся прямо по улицам, не по рельсам, а по асфальту. Тогда он еще не знал, что можно автомашину так украсить щитами.
Помнит отца, когда тот стоял в проеме распахнутых дверей железнодорожного товарного вагона, заполненного до отказа новобранцами, едущими на фронт. Отец хотя и имел бронь – освобождение от несения воинской службы, сняв ее, пошел добровольцем. Так вот сын, хотя ему было уже около семи лет и осенью он должен был пойти в школу, никак не мог взять в толк, почему это папа, такой большой и храбрый, плачет.
Любил его очень, ждал возвращения, а отец так и не вернулся. Погиб рядовой Александр Тимофеевич 7 мая 1943 года на родной кубанской земле, осиротив сына и молодую жену.
- Трудно жилось, - говорит Александр, - но куда деваться, все терпели. Может быть и легче нам с матерью жилось, если бы она после войны снова вышла замуж. Но она и слышать об этом не хотела. Не верила в гибель мужа и ждала его до самой смерти. Она и в меня вселила веру, что отец жив и вот-вот к нам вернется. Часто, сидя вечером у окна, старалась напрячь зрениеи в освещенном луной саду увидеть его силуэт или услышать шаги. Но только качающиеся ветки яблони шелестели по стеклу и лунный след тянулся тропкой средь двух рядов роз от дома до калитки.
- Годы шли, мы уже тогда жили на Урале. Я был женат, уже была и доченька Лена. Мама жила отдельно на поселке Новостройка г.Копейска в своем скромном домике.
После празднования дня Победы в честь 25-летия собрались с женой на Кубань повидать могилу отца. В станице Черноерковская, что в Славянском районе Краснодарского края, недалеко от мест где мы жили до войны и во время военных действий, побывали на братской могиле, где сооружен обелиск. Жаль конечно, что не нашли список погибших и погребенных в этих местах.
Так фамилию отца не увидел и хотя до конца понял, что явился в места его гибели, но сожалел, что так о нем сохранили память.
Постояли с женой, походили вокруг, возложили цветы, передал привет от матери, попросил прощения за то, что так долго к нему собирался. Мысленно побеседовал с ним, рассказал отцу, как мы жили без него, как пережили военные годы, какие трудности пришлось преодолевать в жизни.
Простившись с отцом, мы вернулись домой. Как можно подробнее рассказал все матери и она по-моему до последних своих дней была думами рядом с ним. Так ни разу не смогла она съездить в те места, где прошли годы замужества, где видела все ужасы проклятой войны.
Ни письмеца, ни фотографии того времени от Александра Тимофеевича ни мать, ни сын не имели. Осталась лишь зрительная выцветшая память, но и за эти крохи уже давно постаревший Александр благодарит судьбу.
Светлая память и матери, которая не осквернила отца, отдав всю любовь единственному их сыночку Шурику. Да, тяжелая, без опоры на сильные мужские плечи, досталась ему жизнь. Много испил он горечи, а сейчас часто задает себе вопрос: «А так ли жил? Что бы ответил отцу, спросившему :
«Сделал ли доброе дело?» Как бы он оценил поступки?
Годы все же берут свое, и долгими вечерами итожит Александр свою нелегкую жизнь, через которую неумолимой «красной нитью» прошла война. По-разному живут сегодня свидетели, пережившие вторую мировую и уже совсем близка та черта, когда война станет историей в полном смысле слова. Но должно же что-то ценное и неподвластное времени остаться у детей и внуков рядовых свидетелей Великой Победы.
Ведь жизнь – выше войны, а значит выше смерти и эти строки сохранятся в сердцах любимых внучат.



Александр Самохвалов.