У бабуси.. Воздушные бои.. рассказ 19

И вот мы в Краснодаре. Тишина, спокойствие на вокзале. Сели на трамвай. Узкие зеленые старинные улицы, много деревьев. Проехали по улице Пролетарской мимо огромного Красного собора. Вокруг него сквер, огромные деревья. Потом трамвай повернул направо – по улице Кирова. Встали с трамвая на Карасунской. Мама знала, куда идти. Вот кривой узкий переулок, на изгибе его мы уперлись в ворота – открыли калитку.

Во дворе низкая, приземистая турлучная (из хвороста и глины) побеленная хатка с маленькими подслеповатая окошками, которая имела одну небольшую комнатку и кухню,
Потолки были низкие, внутрь торчали корявые балки, поддерживающие потолок, но крыша из оцинкованного железа.
Это домик бабушки. Впритык к хатке, позади нее – низкий дощатый сарай. Во дворе – обвалившийся колодец. Палисадник отделяет небольшой садик – вишню, сливу, огромную шелковицу.
 
 В глубине двора маленький дощатый сарайчик – «свинюшник», в котором кто-то когда-то откармливал свинью. Сейчас он пуст – самим нечего кушать.
Бабушка жила с Еленой Федоровной и маленьким Вовой (сыном дяди Шуры). Она радостно встретила нас: «Наконец - то! Не знали, что и думать! Где Валентина, Таня? И как же вам удалось уйти от фашистов?»

Мы ей все подробно рассказывали, и она горевала, что Валентина не решилась уехать из Киева вместе с нами. «Теперь ей будет трудно, но сама виновата! Чего осталась там?!» - говорила она. «Вместе как-нибудь проживем. Должны же надавать фашистам по морде, в конце концов?! Сюда далеко, к нам они не доберутся!»

Леля, маленькая, тихая, тоже сидела с нами и спрашивала о наших странствиях в эвакуации. Она рассказала нам, что происходит на фронте: Киев захватили фашисты. Они взяли Курск, Брянск, другие города. Совсем недавно мы проезжали их при эвакуации! Не верилось, что фашисты захватили так много, продвинулись в самую середину страны.
 «Вот и Вова, внучек, живет с нами. Александр (сын) поехал работать на ДВК, да там и застрял из-за войны. Леля работает в школе. Ты, Лариса, устроишься тоже работать. Во дворе у меня небольшой огород! Проживем! Сюда фашисты не доберутся!» - повторила бабушка.
«Анечка уехала перед войной в Сочи, ее дом в проулке, в котором жил Николай Островский, а мне и Леле купила эту хату. Тут Кубань близко, ходим туда посмотреть на ее течение, на деревья. Красиво! Саниха решила жить отдельно, у нее теперь хата в станице Афипской. Изредка приезжает сюда».
 
Началась наша жизнь в Краснодаре. Первым делом мама оформила хлебные карточки, талоны на продукты, понесла в военкомат аттестат на зарплату папы, получила деньги по сберкнижке – 200 рублей выдавали каждый месяц (столько тогда стоила булка хлеба, а зарплата у нее перед войной была около 500 рублей, тогда – много, а теперь, в войну – всего 2 булки хлеба).
 
Бабушка с утра занималась огородом – полола, поливала бураки, картошку, морковку. Готовила обед. Я ей помогал: из колодца, который был на границе между нашим и соседским двором, каждый день таскал воду. Поливали то одну часть огорода, то другую.
Еще мне нужно было идти в магазин, стоять в очереди и получать на всю семью по карточкам хлеб и по талонам – что дадут. Главная моя забота была – чтобы не украли хлебные карточки. У некоторых людей их крали в толпе, и тогда семья на месяц оставалась без хлеба. Мне везло, или был осторожен – не украли.
Когда Елена Федоровна возвращалась из школы, она звала меня в комнату и начинала заниматься со мной. «Хватит болтаться по двору! Пошли, займемся арифметикой!», - говорила она. Вот и занимался я с ней дома. Книг не было. Читать я уже умел с помощью бабушки.

Елена Федоровна рассказывала очень интересно географию, правописание, стихи. У нее увидел географические карты, часто сидел и рассматривал их. Многие названия были мне знакомы – по эвакуации. География стала моим любимым предметом.
 
Во дворе с колодцем жила женщина с сыном Игорем, который был старше меня. Занятия в школе еще не начались, и Виктор ловил щеглов, других певчих птиц специальной клеткой, которую сделал. Меня это очень удивило и даже возмутило, но он объяснил мне, что продает птичек на базаре любителям. Он хорошо рисовал маслом, делал копии знаменитых картин по открыткам и тоже продавал их на базаре, помогал маме, отдавал ей деньги.

Через два двора от нас жила соседка, медицинский работник. Бабушка посоветовала пойти к ней, познакомиться и попросить книгу почитать. Она охотно показала мне целый сундук разных интересных книг старых изданий – Джек Лондон в 40 томах, «Дети капитана Гранта» Жюль Верна, Дюма, Детская Энциклопедия и другие. Я жадно читал подряд все книги, а Джек Лондон стал моим любимым писателем. Увлекали рассказы о жизни в Заполярье, приключениях в тропиках, о животных.

Эти книги читал и Игорь, нам было о чем поговорить. В сарае у бабушки я нашел ящик с книгами – «Теория строения корабля», «Управление парусным судном» и какие-то другие. В них было много интересных картинок. До меня дошло, что это книги Александра Ивановича, которые он оставил здесь при переезде в Сочи. Значит, он морской инженер? Он когда-то учился в Морском Институте? Эти книги стали для меня самыми интересными, я их перечитывал много раз, мечтал о море, кораблях, дальних плаваниях.

Елена Федоровна, возвращаясь с работы из школы, рассказывала нам, что передавали нового по радио. Немцев остановили. Шли тяжелые бои на всех фронтах. Но в сводках Совинформбюро называли города все ближе и ближе к Москве.
Но скоро наша спокойная жизнь нарушилась.

В небе стали появляться немецкие самолеты. Завязывались воздушные бои. Соседские мальчишки и я стояли, задрав голову в небо, и внимательно смотрели, как в небе гонялись друг за другом еле видимые самолеты, вокруг них были белые облачка разрывов зенитных снарядов. Самолеты делали круги, с воем пикировали, гонялись один за другим, иногда один из них начинал дымить, падал и где-то вдалеке взрывался. Высоко в небе шли воздушные бои, но это было так далеко от нас, что невозможно было понять – где наш самолет, а где вражеский. Мы переживали за «нашего» летчика и всегда считали, что сбитый - это фашист.
 
Стали объявлять воздушные тревоги. Но прятаться нам было некуда, только - под кровать - на случай если обвалится потолок при взрыве. Пока мало бомбили. Потом бомбежки стали повторяться каждую ночь. Я как-то полез на крышу сарая, увидел в ней дыры от осколков. Тогда взобрался с сарая на крышу хаты – в ней было не меньше 10 дырок, в которых застряли осколки зенитных снарядов. Сказал об этом бабушке. Она ответила: «Займись ремонтом! Хорошо, что дождей пока нет!» Дала мне банку краски, тряпки и рассказала - как заделать дыры.

Во дворе я нашел еще осколки снарядов, много пуль, получилась большая коллекция, которую я спрятал под «свинюшником». Показал соседским мальчишкам, у них были свои коллекции. Осколки были маленькие и большие. Пришло в голову, что при стрельбе зениток, воздушных боях – опасно стоять и смотреть – «что-нибудь» может упасть на голову.
 
Меня заинтересовали пули – что там внутри? И я как-то решил попробовать кинуть одну в огонь. Бабушка готовила еду на печке во дворе и, когда никого поблизости не было, кинул в огонь винтовочный патрон с капсюлем. Раздался взрыв, картошка подлетела со сковородки вверх. Прибежала бабушка, спросила – что случилось? Но я не признался в своей проделке.

Тогда решил перерубить большую пулю поперек. Поставил на нее нож, стал потихоньку ударять молотком. Разрубил медную оболочку, стал разделять половинки пули, и тут увидел внутри капсюль, который находился рядом с лезвием ножа! Меня как будто обдало ледяной водой, я застыл! До меня, наконец, дошло, что был на волосок от взрыва! Значит, пуля разрывная! В то время многие мальчишки взрывались на пулях, гранатах, им калечило руки, выбивало глаза. Об этом рассказывала мне часто мама.
После этого прекратил свои опыты с пулями.
Стал больше дружить с соседским мальчиком Виктором. Его отец тоже был на фронте. Он помогал маме поливать огород. И мы стали делали это вдвоем, так легче – один таскал ведерки из колодца, другой нес их к месту поливки, а поливали то моя бабушка, то его мама.

Много времени проводил, взбираясь на шелковицу во дворе. На ней было много веток, удобно лазить, и масса ягод. Очень есть хотелось, и я целый день ел шелковицу. На следующий день поспевали новые ягоды, и так вплоть до холодов и конца лета.