Красоты нашего маленького курортного городка

Все красоты нашего маленького курортного городка я уже снял на пленку. И мощенные камнем узенькие улочки из нарядных фахверковых домов и уютные уличные кафе и ресторанчики с посетителями, не говоря уже о парках, где каждый уголок хочется снимать в любое время года. А прошедшая осень была поистине золотая, когда лист шуршит под ногами, а с деревьев, нежно звеня, осыпаются налитые желтизной листья.
В такие тихие дни, объездив окрестности, повидал и сфотографировал виды древних замков и старых ветряных мельниц.
В близлежащем предгорном городке однажды, в поисках все той же экзотики, со своим фотоаппаратом забрел на городское кладбище. Наслышан был о строгости и величественной сдержанности, об их ухоженности и целостности памятников.
Рядом с этим было другое кладбище – место захоронения воинов – так перевел я надпись на указателях, что вели меня сюда из самого центра города. Это оказалось высоко, правда до вершины горы было еще порядочно. Отсюда было видно небо, его край. Бескрайняя панорама дорог, красные крыши домов, забравшихся в отдаленные места поселений и гряда лесистых склонов хребта.
Дух захватывает, за горизонт заглянуть хочется. Это если стоять спиной к мемориалу.
А если повернуться, сердце сжимается от тоски и боли, от безысходности что-либо изменить и поправить.
Серый, вровень с макушками старых сосен и елей, монумент. Мать скорбно обнимает припавшего перед ней на колени сына. Покаяние, мировая скорбь, ужас содеянного. Как завороженный смотрю на оживший передо мной камень.
Перед монументом десятка три белых каменных крестов, низко вкопанных в землю. Солдаты и офицеры, артиллеристы и матросы, ополченцы и санитары. Курт, Альфред, Франц, Вальмер, Пауль… Дата рождения – дата смерти. 41, 29, 20 лет – высчитываю я их возраст. И вдруг я остолбенел : русские солдаты Иван Сидоров, Григорий Карташов, Василий Макаров, Михаил Карпов. А вот совсем девчонка – Валя Зиновьева, 18 лет!
Хочется почему то прочитать, запомнить всех, всех, будто моя память спасет их, будто поможет.
Тут рядом, что называется плечом к плечу, лежат солдаты, воевавшие по разные стороны. Кто на чьей стороне? За кого воевали? За чье светлое будущее?
И вот исход – одна земля, одна могила. Примиренные смертью.
Но здесь, пусть и на вражеской земле, русский солдат предан захоронению с почестями, его имя высечено на чугунной табличке, оно не забыто.
И вновь память уносит к братской могиле моего отца Александра Тимофеевича, погибшего в родном краю, на Кубани, 7 мая 1943 года. И ни одной фамилии на обелиске, только занесен в список в военкомате, что похоронен в этом районе. Какое жестокое безразличие к павшему Родины, которую он защищал. Сколько трагизма, нелепости и необратимости финала! Они убивали друг друга! Убивали, веря каждый в свою правду, победу, в свою идею. Жертвуя жизнью, шли на подвиг, смертью смерть поправ.
Здесь, в самом центре Германии, далеко-далеко от Родины, наши Иваны и Марьи, Сергеи и Михаилы не забытые в чужой земле лежат. Кое-где у табличек на земле букетики из осенних цветов. Это трогает, греет. Жива, значит, память. Значит ничто не напрасно.
Фашизм, нацизм, коммунизм – страшное зло, маниакальное стремление к мировому господству, деспотизму любыми способами и средствами. По судьбам людей, по трупам.
Я ненавижу войну, я ненавижу смерть, я ненавижу фанатизм. Это ведь он приводит к войнам.
Умом понимаю, а сердцу уже не дано беспристрастно оценить, а главное относиться к истории войны. Память цепко хранит ужасы тех дней, кровь, голод, потери близких.
У каждого свой жребий и нет в этом споре середины. Не дано еще нам взирать на Великую Отечественную, как на Троянскую или войну Алой и Белой розы. Быть может, придет время, а я верю, что так и будет, когда ученики на уроке истории будут морщить лоб, силясь понять и запомнить причины этой да и других войн за последнее столетие!
Понятное дело, время лечит. Ведь нет же в нас ненависти ни к шведам, ни к французам, ни к монголам, ни к японцам. Да мало ли кто ходил войной на Русь!
Солнце садилось за горизонт. Я сидел на лавочке и молча смотрел с высоты могильного кургана, с высоты этого вечного покоя вниз, в долину. И подумалось, что выше этого кургана, где перемешан прах победителей и побежденных, выше этой ступеньки уже нет и ничего быть не может. Если только жизнь, будущая жизнь.
И так остро ощутил я вдруг свою жизнь, и так захотелось чтобы не было больше войн, чтобы не рвалось сердце от боли и тревоги за сыновей и дочерей у матерей, чтобы зажили люди мирно и дружно в одном большом и таком все-таки тесном доме по имени Земля!




Александр Самохвалов.