Декан математического факультета

Декан математического факультета Шадринского пединститута аручил Лизе диплом учителя, пожал руку и сказал:
-«Поздравляю вас с высоким званием учителя, несите факел знаний в самые отдаленные уголки нашей страны».
Уголок, который достался Лизе при распределении, она не нашла ни на географической карте, ни в энциклопедии. Перспектива нести факел в такую темень-глухомань взволновала всех ее родных и близких, проживающих в шумном грязноватом шахтерском городке.
Были брошены все силы на то, чтобы оставить ее с факелом и освещать путь выходящим из кромешно-черного угольного забоя.
- «Обратились бы на недельку раньше и мы все решили б на месте – сказали в родном ректорате. – А теперь уже поздно, все документы подписаны».
Врач-терапевт вселил надежду на невозможность Лизиного факельного шествия в глубь страны, выписав целую пачку направлений на всевозможные анализы.
- «Крайнее истощение организма» - сказал он, ознакомившись с их результатами.
Это Лиза знала и без него. Истощение! Еще бы не истощиться, если почто все дипломирование она провела на танцах и прогулках по городу с летунами из соседнего гарнизона.
- «Лекарства вряд ли вам помогут – продолжал терапевт, - Вам нужна перемена обстановки и образа жизни. Поезжайте в сельскую местность. Чистый воздух, натуральные продукты – вот единственное, что вам сейчас необходимо. Через год-два вы себя не узнаете».
И это все, чему его научили за шесть лет? Да этот диагноз ей уже поставила комиссия по распределению, направив в село Караченское под станцией Шумихой.
Естественно, от терапевта Лиза сразу же рванула к невропатологу.
- «Доктор, - начала она, пытаясь вырвать из его рук резиновый молоточек, - я не ручаюсь за себя. Я боюсь, что может произойти непоправимое».
Невропатолог спрятал молоток в ящик стола, явно боясь осиротить своих детей.
- «Расскажите мне все – предложил он, пряча в карман халата ключ от ящика.
Лиза рассказала ему о распределении, о том, что должна нести факел знаний, о своей любви к детям и о том, что годы учебы вдали от маминых забот и особенно дни сессии окончательно подорвали ее здоровье. Особенно сдали нервы.
- «Боюсь, что могу сорваться до рукоприкладства по отношению к любимым мною детям, искусать их, если они потянутся к моему факелу настолько, что начнут от него зажигать походный костер».
Выслушав посетительницу, невропатолог неожиданно перед самым ее носом громко хлопнул в ладоши. Лиза вздрогнула. Врач удовлетворенно кивнул и выписал рецепт.
- «Вот – сказал он – все что я могу для вас сделать».
Лиза взглянула в рецепт. Там был написан номер телефона, мужское имя и отчество.
- «Видите ли – сказал врач, заметив недоумение посетительницы – я полностью с вами согласен. Действительно может произойти нервный срыв. Только не у вас, а у учеников. И тогда, конечно, они побьют вас. Поэтому я дал вам телефон моего друга, руководителя секции каратэ. Поверьте, одним факелом знаний вы от школьников не отобьетесь!»
Лиза поняла, что от поездки на место назначения ей никуда не деться.
Начались срочные хождения по магазинам, где закупалось все, что необходимо сельскому учителю: резиновые сапоги, парусиновый плащ,ватные брюки, фуфайка, соль, свечи, спички.
Пока не наступила осенняя распутица и еще ходил гужевой транспорт от станции в глубинку, Лизу и ее подруг по институту – Нину, Валю, Азу (носителей факела знаний) доставили в колымаге на передовую.
Молодые души быстро свыклись с крутыми поворотами судьбы и свежей струей влились в сельский педколлектив, но свыкнуться с тем, что деревенские парни, озорники, пройдохи в темные вечера могли осветить лучом электрического фонарика кухню в доме, где они поселились и изредка купались в тазу, было невозможно. Визжа и смеясь, купающаяся просила подруг принести скорее ее доху, чтобы набросив на плечи прильнуть к оконному стеклу и узнать шалуна. Вот к этому молодые, трепетные сердца привыкнуть не могли.
Лиза уже в процессе работы стала хорошо разбираться в Пифагоровых штанах и точно усвоила, что два помножить на два будет пять.
Первый год, записанный в трудовую биографию, пролетел быстро. Наступили летние каникулы.
Появившись рядом со старенькой мамой и дюжиной племянниц, набежавших в день приезда, у Лизы вновь екнуло в душе и заелозили пятки, натертые кирзовыми сапогами. И тут она встретила Люду, свою подружку детства. Свежую, загорелую, все зубы в улыбке. Буд то и не было у нее голодного послевоенного детства.
- «Ты будешь четвертой, кого я спасу – сказала она, выслушав рассказ о Лизиных мытарствах. – Тебе просто повезло, что встретила меня, пока я не уехала на Азовское отдыхать. Сделаешь, как я тебе скажу, и ты вольная птица».
Лизе нужно было переписать какое-то письмо и обратиться в Районо по месту жительства.
На следующий день Лиза переписала и отправила почтой следующее заявление:
«Дарагие калеги! Вот и асущиствилася мая давнишняя мичта стать учитилем. Учить дитей, што можеть быть прикрасние. Годы учебы и работа на силе далися мине тижало, но как придставлю сибе децкие глаза, которые глидят в маи, так все тягаты забываюца. Это ш так пачотно и благародно – учитиль. Ни даждуся встрече с вами и дитями нашыми мойво города. Доскорой стрече!»
Дальнейшие события были точно такими, какими их предсказывала подружка Люда. Через несколько дней Лизе пришел ответ. В конверте лежал бланк товарной накладной, на обороте которого было написано: «Щасливы прейнять вас у наш каликтив идиномышников вечорной школы. Стрече гатовы. Завучь вичерухи Козлова».
Прыгнув от радости до потолка, Лиза выскочила на улицу и тут, подскользнувшись на грязном тротуаре улицы Сутягина, упала прямо в руки длиннобудылому холостяку, только что побывавшему в ближнем зарубежье, в Прибалтике. Согнувшись в порыве, он подхватил девицу под хрупкие, белые рученьки и так с ней вот уже больше сорока лет.
А факел? Затух! Даже не коптит. «Всему свое время» - так сказал однажды философ.



Александр Самохвалов