Любовь по контракту. Окончание

Мы вернулись в дом, я полез в карман брюк за телефоном и неожиданно увидел целый ряд пропущенных вызовов. Меня искала Маша. Я нажал кнопку, машинально подумав, что поздновато для звонков.
Ответила она неожиданно быстро.
-Марк! Как хорошо, что ты позвонил! Я уже и не знаю, что думать! Роберт не вернулся домой! Он предупредил, что задержится на работе. Но сейчас уже почти три часа ночи! Трубку он не берет, ни в кабинете, ни сотовый. Я попросила охранника подняться к нему в кабинет, и он уверяет, что свет горит, но кабинет заперт. Я уже думала о том, чтобы вызвать мистера Ренкена. Мне кажется, что с Робертом что-то случилось!
Черт, кажется, Маша плачет!
-Я еду в город, через сорок минут буду около его офиса. Не волнуйся, я тебе сразу позвоню оттуда. И не поднимай шум: возможно, что всему этому есть простое объяснение, и Роберту не понравится, что мы вмешиваемся в его дела.
Посовещавшись с Виктором, решили оставить Риту с Мишкой на ребят с Павлом, а сами втроем загрузились в машину и поехали.
В машине я набрал Роберта, но ответить мне не пожелали.

-Тихо! – скомандовал Леонид, и мы послушно замерли и прислушались: в кабине тоненько заливался трелями сотовый Роберта. Его звон, напоминающий звук вызова старинного дореволюционного аппарата, был мне знаком, а Роберт называл его «Смольный на проводе».
Я вздохнул.
-Это его телефон.
Виктор с сомнением посмотрел на стальную сейфовую дверь кабинета:
-Без спецов не осилим.
Я лично сомневался, что такую дверь можно осилить и со специалистами, поэтому очередной раз вынул телефон из кармана и вынужден был таки побеспокоить мистера Ренкена.
К чести старика, вопросов лишних он не задавал, и через полчаса мы вскрыли кабинет Роберта.
Включенный верхний свет беспощадно освещал картину полного разгрома: изо всех ящиков бумаги были вытряхнуты и белым ковром устилали пол, дверца тяжелого сейфа распахнута настежь.
Хозяин кабинета сидел в массивном дорогом кресле и насмешливо улыбался. Только подойдя ближе, я увидел, что из его груди торчит наборная рукоятка массивного ножа, которым он, словно бабочка из коллекции, был пришпилен к креслу.
Я с тревогой оглянулся на мистера Ренкена, но он, кажется, вовсе не потерял самообладания. Заглянув в сейф, старик мрачно сказал:
-Роберт выступал посредником в одном деле, и сегодня вечером у него в сейфе должна была находиться довольно крупная сумма. Об этом знали всего несколько человек. Думаю, господа, нам здесь делать нечего. Саймон, вызывайте полицию. – Он повернулся ко мне. – Марк, мои сожаления Маше и вам лично. Я всегда хорошо относился к вашей сестре, она чудесная женщина. А вот то, что в последнее время происходило между моей дочерью и Робертом, было мне так же неприятно и оскорбительно, как ей. Что ж, жизнь все поправила по-своему. Моне я расскажу все сам, а уж Маше…


Два последующих дня были наполнены хлопотами.
Рита не отходила от Маши. Я не напрасно волновался за сестру. В горе она окаменела, и только детям удавалось пробиться сквозь стену, которой она отгородилась от всех нас.
Виктор и Леонид отсутствовали, но в доме постоянно находились Павел с ребятами. Честно сказать, мне так было гораздо спокойнее.
Роберт унес с собой в могилу ответы на все мои вопросы.
Проводить его собралось довольно много народа, знакомые, друзья, клиенты, да и просто любопытствующие. Мона на кладбище не пришла, отговорившись плохим самочувствием. Мистер Ренкен произнес последнее слово, в основном напирая на замечательные деловые качества покойного.
Я задумался о том, что фактически совершенно ничего не знал о том человеке, которого в течение последних лет считал своим другом. Подняв глаза, я заметил, что с Ритой что-то происходит.
При первой возможности я пробрался к ней, ухватил за локоть:
-Ты чего?
Она быстро попросила:
-Оглянись и внимательно посмотри на парня, что сидит неподалеку, там еще памятник с ангелом, который держит в руках крест!
Я огляделся, но никого не увидел.
Раздосадованная Рита покрутила головой и разочарованно выдохнула:
-Наверное, все-таки заметил меня! Вот незадача!
Она рассказала, что видела этого парня раньше, в России. Он был одним из приближенных бандита, которого убили в Абердине.
-Может, ты обозналась?
Она покачала головой.
-Нет, это был он. Я не знаю, как его зовут, но описать могу. Почему-то мне кажется, что он здесь оказался не случайно.
Проходя мимо памятника с ангелом, я посмотрел на табличку. Это была православная часть кладбища, и я не удивился, увидев русскую вязь. Надпись оповещала, что здесь упокоилась почтенная мать семейства, некая госпожа Свешникова. Я посчитал, на момент смерти почтенной даме был восемьдесят один год. Памятник был не из новых, так что сидевшему около него молодому человеку можно было особо не скорбеть по почившей родственнице, если правду говорят о том, что время лечит.
Несмотря на то, что Роберт был наполовину иудеем, поминали его по православному обычаю.

Мы вернулись домой.
Притихших детей забрала заплаканная гувернантка.
Рита принесла Маше большую кружку чаю и попросила:
-Выпей, пожалуйста.
Маша благодарно посмотрела на нее, согрела о горячую чашку ледяные пальцы.
Мы молчали.
Маша подняла на меня глаза:
-Марк, а ведь я в последние дни чувствовала, что-то должно произойти. Роберт был сам не свой. Вообще с ним последние несколько месяцев что-то происходило. Я не хотела его расспрашивать об этом, потому что думала, это как-то связано с его новым романом. – Она чуть улыбнулась. – Ну, да, конечно, я знала о его романе с Моной Ренкен. Роберт всегда был очень увлекающимся человеком, но я давно перестала обращать на это внимание. Больно было только в первый раз. Ты ведь знал обо всех его увлечениях?
Я пожал плечами.
-Маша, какое это сейчас имеет значение?
-Да, в общем-то, никакого. Я всегда знала, что некрасива и не могу ему нравиться, но он был прекрасным отцом, и я многое ему прощала. Он изменял мне даже в период ухаживаний за мной, я и тогда об этом догадывалась. И всегда, всю жизнь, любила его.
Рита обняла ее за плечи:
-Знаешь, совсем недавно я присутствовала на похоронах собственного мужа. К тому времени мы уже почти год не жили вместе. Я никогда не жалела, что ушла от него, но тут… Какое-то пронзительное чувство пустоты и ощущение невозможности изменить что-либо…
Маша кивнула, поднесла платок к покрасневшему носу.

Вскоре прибыли Леонид и Виктор.
Молча уселись в кресла.
Рита спустилась к нам из Машиной спальни, куда удалось отвести сестру, обеспокоено посмотрела на них, спросила:
-Еще какие-то неприятности?
Леонид пожал плечами.
-Девушка на ресепшен узнала Роберта. Именно он посещал русских гостей. – Он повернулся ко мне и сказал: - Если бы не твой Стив, нам вряд ли удалось чего добиться. Он, кстати, связался с ребятами из местной полиции, которым передали дело об убийстве в мотеле. Оба полагают, что это обыкновенные бандитские разборки. Мы упомянули при них имя Свена, и оба сразу насторожились. Он у них типа смотрящего. Жалко, что вопросов ему не задашь. Да, по описанию они признали наших братьев. Младший – наркоман со стажем, дважды имел срок, а старший – просто неудачник. Так что, судя по всему, надо их отправлять, пусть Павел этим займется. Похоже, правду об убийстве русских они и сами не знают, и заказчика по вашему с Ритой делу – тоже. Я все больше склоняюсь к тому, что это был Роберт, причем в обоих случаях.
-А кто же тогда убил его самого? Кстати, сегодня на кладбище Рита встретила знакомого…
Леонид повернулся к ней.
-Ну, не совсем и знакомого… Я видела его тогда, в ресторане, с Митей. Высокий темноволосый парень с мрачным лицом.
Брови Леонида изумленно поползли вверх:
-Михайлов? Так его, вроде, в погибшие записали. Ты не ошиблась?
Рита покачала головой.
-Нет. Я тогда хорошо его запомнила. Помнишь, ты еще про подругу его помянул? Что-то с наркотиками связанное.
Виктор и Леонид переглянулись.
Виктор пояснил:
-ВИЧ у нее обнаружили. Видно, с уколом занесла заразу. Ну, и решила уйти, чтобы парню жизнь не портить…
-Говорили, что он ее и приохотил к наркотикам.
-Нет, это неправда. Я Мишку давно знаю, он и сам этим не балуется, и ей не позволял. Да что с ними поделаешь: дети сейчас с восьмого-девятого классов и экстези пробуют, и анашу курят… А этой просто не повезло. Как ее похоронили, Митя его велел на три недели в подвал посадить, не выпускал. Сам к нему спускался, беседовал. Мишка сперва драться лез, лицо ему разбил, а Митя не отступился. Вышел он из подвала уже в нормальном состоянии. Ребята говорили, он после этого верующим стал, что ли. И за Митю кого хочешь порешит. Может, он до вашего Роберта и добрался?
Леонид вздохнул:
-Маловероятно, конечно, но возможно. И где теперь его искать прикажешь?
Рита медленно и задумчиво сказала:
-Мне кажется, я знаю, где он обязательно появится. И знаю день, когда он это сделает.
Мы с недоумением уставились на нее.
-Завтра – сорок дней со дня смерти Мити, - пояснила она. – Он обязательно появится на кладбище. Ты ведь говорил, что их убили за неделю до дня рождения Аллы?
Леонид недоверчиво пожал плечами.
Зато Виктор отнесся к этой затее с энтузиазмом. Видимо, ему надоело сидение в доме, и активные действия пришлись по вкусу.
-Я проеду с ребятами? – предложил он. – Пару дней покараулим, вдруг Рита права, и нам повезет?
Леонид задумался, кивнул:
-Все равно больше у нас ничего нет. Бери ребят, а Павел останется здесь Отправит наших гостей в Нью-Йорк, там их уже заждались.


Утром позвонил Джек Уокен.
-Приезжал рыжий полицейский из местного участка. Тут на днях в ущелье какую-то машину взорвали, так он интересовался, не видели ли мы посторонних.
-Ну?
Джек пробормотал:
-Стану я им докладываться!
По молодости Джек был ужасно драчлив, пару раз даже сидел, и сохранил к полиции вообще самое негативное отношение. Я мысленно порадовался: все-таки не слишком хотелось посвящать соседей и, тем более, полицию в семейные дела.
-А гостей наших он не видел?
-Нет.
-Павел заедет за ними. Я прошу тебя, попроси миссис Уокен приодеть их, мне нужно, чтобы они не привлекали лишнего внимания. Чек они получат в аэропорту, перед вылетом.
Я хотел было попрощаться, но вспомнил, что не предупредил миссис Уокен о том, чтобы она приготовила комнаты Маше и детям. Вздохнул про себя, вспомнив наше с Ритой замечательное уединение во время наводнения. Когда еще удастся побыть вместе?

Рита помогала Маше собрать вещи. Мы решили, что пока они поживут у нас, а там видно будет.
Мы с Леонидом поднялись в кабинет к Роберту, и я включил его рабочий компьютер, просмотрел бумаги в столе.
Подозрительностью Роберт не страдал, и в качестве пароля, со свойственной ему скромностью, выбрал дату собственного рождения. Я легко вошел в его почтовый ящик, просмотрел письма и неожиданно наткнулся на знакомое имя: Герман.
Первое из найденных писем датировалось январем этого года. Впрямую ничего не говорилось, но в свете последних событий было ясно, что Роберт давно и прочно связан не только с семейным бизнесом братьев Суворовых, но и с местными наркоторговцами. Жалко, что не сохранились более ранние письма. Мне хотелось знать, как долго у них все это продолжалось. Теперь мне более или менее стало ясно, каким образом Роберту удалось за последние пять лет так подняться и сделать солидную адвокатскую контору с не очень большими, но стабильными доходами прибыльным предприятием.
Леонид просмотрел переписку и подтвердил:
-Так и есть. Видимо, Слава, который был инициатором покупки комбината, в какой-то момент показался им лишним. Возможно, он выделил соучастникам слишком маленькую долю. Герман вырос, и опека старшего брата казалась ему излишней. А Роберту и вовсе ни с кем делиться не хотелось, тем более, что он вкладывал в предприятие приличные деньги. Подозреваю, что хозяином этих денег был Свен, наш знакомец. Слава приходил ко мне, я помню, что речь шла о каких-то заокеанских инвестициях. Если честно, я наркотики не люблю, а бизнес, с ними связанный, и вовсе не жалую. Поэтому от Славиного предложения отказался. Если бы не Рита…
Я кивнул. Леонид тему развивать не стал, поморщился:
-В последнем письме Герман жалуется, что имущество брата принадлежит его вдове, а на рекомендации Роберта грохнуть ее при первой возможности, отвечает, что не может достать Риту, потому что ее охраняют двадцать четыре часа в сутки. И Роберт предлагает ему выманить Риту из страны и решить эту проблему, а заодно и свою собственную. Его проблема – это богатенький брат жены, чистоплюй, у которого куча денег, и который не может толково ими распорядиться. В то время как он, Роберт, так нуждается в этих деньгах! Уж он бы знал, куда их вложить.
Леонид поднялся и подошел к окну.
Я кивнул ему:
-Ну, теперь все более или менее ясно. Роберт всегда умел придумать нестандартное решение проблемы. Вот и в этот раз… Он решил, что одним выстрелом убьет двух зайцев: зная о моем желании иметь ребенка, он и придумывает эту затею с контрактом. Ненавязчиво подсказывает мне эту мысль, и ждет, когда она созреет во мне. Придумывает срочную поездку в Москву, связывается со старой подругой, и знакомит нас с Ритой.
Леонид помрачнел:
-Он догадывался, что характер у Риты непростой, и понимал, что для мотивации ее согласия нужно предпринять решительные действия, отсюда это неудавшееся покушение. Все складывается по его желанию: вы с Ритой уезжаете в Америку, теперь он может, никуда не торопясь и не спеша, организовать вашу с Ритой гибель и унаследовать и твои деньги, и акции комбината. К тому же ему очень кстати приходится эта передача о глухих детях с вашим участием: Роберт хочет, чтобы в вашей смерти четко прослеживался русский след. Пресловутая русская мафия, как же! И он решает сразу зайти с козырной карты: заказывает убийство Риты. Но Свен решил сэкономить, и в исполнители подбирают парня, который не только спутал девушку, но и не смог толково прицелиться.
-И я сам рассказал Роберту о том, что не хочу обращаться в полицию. По твоему совету, мы с Миком и Стивом довольно шумно пообедали, якобы отмечая конец моей холостой жизни. Я тогда ничего не подозревал, звал и Роберта, но он отговорился занятостью. Он нервничал и боялся, что во время своих расследований я могу что-нибудь нарыть, и решил ускорить события. Так к нам в гости попали братья, потом мы вышли на Абердинский мотель и на Свена. Кстати, я думаю, что братьям подбросили брелок вовсе не с целью свалить на них убийство русских. Это и был русский след, который так был нужен Роберту. Не сомневаюсь, что полиция связала бы оба эти дела.
На столе Роберта в рамке стояла фотография сестры и племянников. Леонид взял ее в руки и с неожиданной тоской спросил:
-Что могло заставить человека, у которого есть вполне приличные средства, хороший дом, замечательная жена и чудесные дети, влезть в это грязное дело?
Я пожал плечами.
-Знаешь, у Роберта всегда были непомерные амбиции. Взять хоть его представительскую машину. Вообще, ты замечал, что о человеке очень достоверно можно судить по машине, которую он покупает? Возможно, его средства не казались ему приличными.
Леонид промолчал, а я добавил:
-У него был роман с дочерью компаньона. Мона всегда отличалась большими запросами и тратила намного больше, чем мог себе позволить ее отец. Она намного моложе Роберта, возможно, он увлекся ею сильнее, чем рассчитывал. Хотя, на мой взгляд, она просто пустая и взбалмошная, и мне было бы скучно провести рядом с ней и полчаса. Но для Роберта всегда много значило то, что она принадлежала к верхушке местного светского общества, что редкая газета обходилась без описания увеселений, в которых она принимала участие, ему нравилось, что о ней писали модные журналы, как о законодательнице мод.
Леонид потер лицо.
-Возможно. Вот только, я думаю, он сделал ошибку, решив не делиться с Германом и Дымком, и заплатил за это ценой собственной жизни.
-Почем ты знаешь? Может быть, это Свен в его отсутствие решил, что посредники в их лице ему больше не нужны?
-Навряд ли он решил бы это сам, без ведома и согласия Роберта. Тот был мозговым центром операции, и Свен не стал бы путать ему карты по собственному почину.

В кабинет заглянула Рита.
-Мы готовы, - лаконично доложила она. Посмотрела на включенный монитор и спросила: - Что-нибудь нашли?
Я хмуро кивнул:
-Роберт обеими ногами в этом деле. Теперь в этом нет никаких сомнений.
Она подошла ко мне, взяла за рукав и дрогнувшим голосом сказала:
-Марк, мне очень жаль, что так все вышло…Я втянула в свои проблемы и тебя, и твою семью.
Я невесело улыбнулся ей:
-Понимаешь, это – как нарыв. Когда врач его вскрывает, больно и неприятно, но здоровый организм не может с ним жить, и помощь хирурга необходима. Зато потом сразу становится легче, а пройдет время, рана зарубцуется. Да, останется шрам, и, возможно, на погоду будет болеть, но это уже не страшно.
Рита тихо спросила:
-Ты Маше ничего не хочешь рассказать? Мне кажется, она о чем-то таком догадывается…
Я пожал плечами:
-Зачем? У Маши дети, ни к чему им знать, что их отец был подельником бандитов, и из-за этого его убили. Пусть все идет, как идет. Я не думаю, что полиция докопается до истинных причин его смерти. Я им в этом деле не помощник.

Рита помогла Маше устроиться в комнатах, накормила детей и уложила их, спустилась к нам.
Мы устроились на веранде, и Рита принесла нам виски и лед.
Ближе к ночи, вернулись молчаливые и расстроенные ребята.
Виктор поднялся в гостиную, доложил:
-Мы проехали на местное кладбище. Могилы еще свежие, в изголовье стоят две стопки с водкой, накрытые ломтем хлеба. Местный батюшка уверяет, что накануне в храм приходил парень, по описанию очень похожий на того, которого мы ищем, просил отслужить заупокойные службы по погибшим друзьям, оставил деньги, очень большую сумму, на ремонт храма и попросил договориться с кем-нибудь из местных прихожан, чтобы ухаживали за могилками. Напуганный величиной суммы и тем, что деньги парень принес наличными, батюшка отказывался, но парень сказал, что деньги эти обязательно должны пойти на благое дело, а то ему покоя не будет, и вскоре ушел.
-С полицейскими связаться не попробовали? Они тогда обещали Стиву, что помогут, если что…
Виктор покосился на Риту.
-Попробовали. Да только там городишко весь, как по тревоге, на уши поднятый. Ночью застрелили местного, говоря по-нашему, руководителя ОПГ, промышлявшей наркотиками, и двух его ближайших помощников. Так что полиции не до нас. Они теперь отслеживают, как идет передел сфер влияния, и потирают руки. Морги переполнены, и лежат там такие люди, достать которых они много лет не могли.
Леонид усмехнулся:
-Надо же, прямо, как у нас в России! – Он поднялся. – Эх, Рита, раньше на день тебе бы намекнуть на сороковины, может, и не болела бы так голова у Абердинской полиции. Впрочем, может быть, все и к лучшему.
-Ты думаешь…- нерешительно сказала Рита.
-Я думаю, что засиделись мы тут у вас, в Америке. Пора и честь знать. Дома дел полно, а мы тут отдыхаем.
Виктор поднял брови, но ничего не сказал.
-Ты считаешь, что я могу жить дальше спокойно? – посмотрев пытливо в глаза Леониду, спросила Рита.
Он кивнул.
-Ты же знаешь, без этого я ни за что не уехал бы.
Она шагнула вперед, прижалась лицом к его рубашке, глухо сказала:
-Я никогда не забуду того, что ты для меня сделал.
Он погладил ее спину и осторожно отстранил:
-Считай, что я отдал долг.
Рита спросила дрогнувшим голосом:
-Ты будешь мне звонить?
-Зачем? – пожал он плечами. – Ты сама потом поймешь, что от этих разговоров по телефону одна неловкость, и еще будешь благодарна за то, что не напоминаю тебе о некоторых, не слишком приятных событиях.
-Не можешь же ты вот так собраться и исчезнуть навсегда из моей жизни?!
Он засмеялся и подтолкнул Риту ко мне.
-Очень даже могу. Надеюсь, что теперь в вашей жизни все будет хорошо. Ты, Марк, не расслабляйся: ничего отеческого в моих чувствах к Рите нет, но мешать тебе не буду. – Уже поднимаясь по лестнице, обернулся и сказал : - Если уж очень заскучаешь, можешь написать мне большое письмо. Только не часто, вполне достаточно, если раз в полгода.
Рита заплакала, и я прижал к себе ее голову, поцеловал в висок.
Она с отчаянием спросила:
-Ты точно не жалеешь, что связался со мной?
Мы с Виктором засмеялись, и он сказал:
-Пожалуй, я тоже пойду. – Он пожал мне свободную руку и сказал: - Павел прав, ты, конечно, бойскаут, но ничего парень!


МАРГАРЕТ СПЕНСЕР

Крестить Машу-младшую было решено на исторической родине, в небольшой православной церквушке деревни Рождествено.
Батюшка, совсем еще молодой парень с вьющейся, чуть рыжеватой порослью на щеках, вышел к нам, весело распорядился:
-Памперсы убрать, чад раздеть.
В этот день крестили шестерых малышей, поэтому церковь была заполнена родителями, их родственниками и друзьями.
Леонид взял Машу-младшую на руки, Алла, непривычно строгая в туго повязанном платочке, пристроилась с ним рядом. Батюшка начал читать. Впрочем, первую часть службы нам послушать не удалось – дети отчаянно вопили… Я с тревогой присматривалась к Машиной мордахе, но она только вертела головой по сторонам и доброжелательно улыбалась.
Зато после купели разомлевшие дети уснули, установилась полная тишина, и батюшка уже в полном благолепии довел службу до конца.
Племянникам предстоял отъезд в частную школу, и Маша-старшая не смогла поехать с нами на крестины, но взяла с нас клятву, что мы все снимем на видео и передала фамильную крестильную рубашечку: белый батист, украшенный чудной красоты игольчатыми кружевами. Местами кружева от старости начали расползаться, и я накануне вечером аккуратно починила их. Маше я дала слово, что обязательно надену рубашку, она уверяла, что это хорошая примета.
Крестный подарил Маше-младшей небольшой крестик, украшенный бриллиантами и рубинами, и солнечный луч, проникший через оконный витраж, рассыпался на мелкие осколки, отразившись в камешках.
Я вздохнула:
-Ты неисправим. Зачем такие дорогие подарки?
Этим летом Алла с Леной гостили у нас почти весь июнь, и Машка по нашему приезду их сразу признала. Вот и сейчас она требовательно загукала, потянулась к Лене.
Леонид с неудовольствием выпустил ее из рук, и она обвила руками тоненькую шейку Лены.
Мы вышли на церковное крыльцо, нагретое августовским солнцем.
Марк накануне имел с батюшкой долгую беседу, и пожертвовал на храм довольно большие деньги, так что отбыли мы, сопровождаемые его благословением и напутствиями.

У самого Марка обнаружились неотложные дела, и он покинул нас, пообещав вернуться к вечеру. Максим Николаевич уже дожидался его в своем, памятном мне по прошлой нашей Серпуховской поездке, лимузине на начале Симферопольского шоссе.
Он искренне обрадовался встрече, передал мне огромный букет, явно заказанный в дорогом цветочном магазине. Вручив шедевр флористики, он склонился над моей рукой:
-Маргарита! Семейная жизнь явно пошла вам на пользу! Кажется, вы еще похорошели, что практически невозможно! – Он кивнул в сторону Марка. – Понимаю, что ваш муж, как всегда, занят делами, и мог бы предложить вам себя в качестве спутника в каких-нибудь увеселениях. Вот, на днях состоится премьерный показ…
Я прервала его:
-Боюсь, что мне придется отклонить ваше любезное предложение. Я ведь два года не была дома, так многое хочется увидеть, вспомнить.
Все еще не выпуская мою руку, он разочарованно сказал:
-Если передумаете, вам стоит только позвонить…
Леонид, насмешливо наблюдавший за этой сценой, усадил меня в машину, и мы отъехали, мигнув фарами. Виктор, который сидел на водительском месте, изумленно спросил:
-А это еще что за павиан?!
Я не удержалась, и мы с Аллой расхохотались.
-Да это деловой партнер Марка, он, кстати, был свидетелем на нашей свадьбе. И вовсе он не павиан, и к Марку очень хорошо относится!
Леонид промолчал, но оставил бестактное замечание Виктора безнаказанным, из чего я сделала вывод, что Максим Николаевич ему тоже не понравился. Вообще, на обратном пути Леонид был молчалив и задумчив, а, когда мы приехали домой, ушел к себе в кабинет.


Марк обещал вернуться к восьми часам, и с ужином решено было дождаться его.
Мы помогли Нине со столом, и, когда все было готово, уселись на ступенях крыльца.
Лена и Нина неподалеку водили Машку по садовым дорожкам. Она уже даже не смеялась, а восторженно хрюкала от счастья. Машке исполнилось десять месяцев, и она довольно хорошо стояла на ножках, но ходить самостоятельно не могла. В общем, целыми днями мы с Мишкой водили ее за руку, дожидаясь момента, когда она пойдет сама.
Я углядела у Нины на кухне темный хлеб. Отрезала горбушку и посолила.
-Вот чего мне в Америке не хватает, так это наших продуктов. Нет, все красивое, чистенькое и хорошее, но какое-то невкусное, что ли… Вот, например, такого хлеба там просто нет.
Алла тихо сказала:
-Ты Марку не рассказала о своем открытии?
Я неохотно помотала головой.
-Может, лучше было бы рассказать обо всем и ему, и Маше?
-Зачем? Маша и так о многом догадывается. А уж в истории гибели первой жены Марка Роберт играл и вовсе непритязательную роль. Конечно, когда Марк рассказал мне историю своей женитьбы, я сразу заподозрила Роберта. Во-первых, они вместе работали, а он был бабник ужасный…
-Да, это он любил очень. Вот и внешность у него не так, чтобы очень, а было в нем что-то притягательное для женщин. В свое время я сама из-за этого с ним не стала заводить серьезных отношений!
- И потом, эта история с машиной… В общем, ясно было, что убить собирались не Эллен, а Марка. А уж когда я встретила на кладбище вдову его бывшего клиента, которого Роберт представил Марку, как возможного любовника Эллен… Она мне рассказала, что муж долго болел, и что в результате болезни много лет был вынужден жить с катетером в мочеточнике. Вообще, из ее рассказа я поняла, что они с мужем всю жизнь трогательно любили друг друга. Короче, я не поверила в их связь с Эллен. Кроме того, вдова очень хвалила деловые качества покойного Роберта, который всегда вел дела мужа. А сам Роберт уверял, что именно Эллен занималась делами любовника! А потом я все продумала, и для себя вполне объяснила, как все могло произойти. Скорее всего, Эллен была любовницей самого Роберта. Денег и личных доходов у обоих не было, и они решили, что Роберт женится на Маше, которая должна была стать богатой наследницей, потому что отец ее был немолод и очень болен. К этому времени Марк заработал вполне приличные деньги, вложив в дело средства, полученные в наследство от бабушки, и дела его пошли в гору. Предприимчивая парочка решила прибрать к рукам и эти деньги.
-Да, это вполне в духе Робика! Он бы этого ни за что не упустил!
-Но тут произошла осечка. Эллен не хотела ждать. Она ревновала Марка, и не только к его многочисленным подружкам, но и к жене. А потом эта беременность… Эллен была уже не молоденькой девочкой, и ребенка этого страстно хотела. Я даже думаю, что и Роберт его хотел. Но жена никак не получала наследство, денег катастрофически не хватало, и он решил, что Эллен должна овдоветь первой. В тот день Марк с женой гостили у сестры, и Маша рассказала Эллен, что деньги, наконец, уже у нее, и что она решила отдать их Роберту, с тем, чтобы он вошел компаньоном в адвокатскую фирму. Эллен уже знала о слухах, которые ходили в городе относительно Роберта и Моны. Она в раздражении бросилась к Роберту, умоляла его бросить все, но неожиданно получила холодный отказ. В порыве гнева и ревности, она потребовала вернуть ей письма, которые она ему писала, или, может, сам Роберт их возвратил, радуясь представившемуся предлогу, и Эллен объявила всем, что едет домой. Как ни был сердит Роберт, он не хотел гибели Эллен и ребенка, он ведь знал, что тормоза в машине уже выведены из строя. Чуть ли не со скандалом он пытался удержать Эллен. Уже узнав о ее гибели, искренне переживал и утешал Марка. Он так никогда и не узнал, что Марк обнаружил эти письма.
Алла усмехнулась:
-Ну, надо же, прямо неаполитанские страсти! Впрочем, все вполне могло быть именно так.
 Мы помолчали, обдумывая давние события.
 Алла тихо спросила:
 - А здесь у тебя что? Вижу, все по-прежнему?
Я нахмурилась:
-Ты имеешь в виду Леонида?
-А то кого?- Алла помолчала. - Марк– замечательный парень…
Я возмутилась:
-Кто ж спорит? Я люблю его!
-Неужели ты не заметила, что он тоже видит все, и уехал, чтобы дать вам возможность поговорить наедине?
Я пожала плечами.
-Знаешь, может быть, в том, что у вас с Леонидом не сложилось, косвенно виновата я, - мрачно сказала подруга. - Твердила, что он тебе не пара, про бандитское прошлое поминала… Ты знаешь, что он баллотируется в главы местной администрации?
Я удивилась:
-Вот это да! И как ты оцениваешь его шансы?
Алла утвердительно кивнула:
-Выборы через месяц, думаю, что он выиграет. Знаешь, ему действительно удалось навести порядок на комбинате, да и в городе. Народ ему верит. Вообще, господин Сиротенко оказался гораздо лучше, чем о нем думали другие. Чем я, например!
Сзади нас спокойный голос Леонида произнес:
-В принципе, даже лучше, чем я сам думал о себе. – Он снисходительно улыбнулся, присел рядом. – Не помешаю?
-Да нет. Мы уже все приготовили, ждем Марка.
Он кивнул.
Алла неожиданно поднялась и озабоченно сказала:
-Пойду, проверю, кажется, забыли водку уложить в холодильник.

После ухода Аллы мы молчали некоторое время.
Леонид кивнул на черный хлеб в моей руке:
-Скучаешь по дому?
Я кивнула.
Он вздохнул и искоса посмотрел на меня:
-Ты, наверное, думаешь, что я буду спрашивать, счастлива ли ты? Нет, не буду, не бойся. Сам вижу, что у тебя все хорошо.
Я кивнула.
-Забыл поблагодарить тебя. Ты пишешь замечательные письма, и я рад, что отказался тогда от твоего предложения перезваниваться. Ленка мне докладывает все твои новости и семейные события, а вот мысли знаю только я.
Я вздохнула:
-Тогда, если ты не возражаешь, все останется по-прежнему, и раз в полгода я буду писать тебе длинное-предлинное письмо. Если честно, мне самой очень нравится писать эти письма, я сама как будто заново осмысливаю все события, которые со мной происходят, обсуждаю с тобой книги, которые читала и фильмы, которые смотрела. Не знаю, дочитываешь ли ты мои послания до конца…Ты прости меня за прошлое недоверие, за то, что не хотела увидеть в тебе то, что вижу сейчас.
Он задумчиво произнес:
-Перед ошибками захлопываем дверь,
В смятенье Истина: «Как я войду теперь?»
Я недоуменно посмотрела на него, и он пояснил:
-Рабиндранат Тагор. – Леонид поднялся, подал мне руку: - Не надо ничего объяснять, я давно уже все понял, потому и отпустил тебя тогда. И сейчас вижу, что правильно сделал.

Марк шел по садовой дорожке, и я с тревогой посмотрела ему в лицо.
Не поднимая взгляд на меня, он улыбнулся Машке, уже переодетой по случаю торжества в нарядное платье, присел и поманил ее к себе. И случилось то, что давно должно было произойти, и чего Машка всегда отчаянно боялась. Для того, чтобы шагнуть к отцу, ей пришлось оторваться от спасительных рук Лены и сделать один, другой, третий шаги.
Все закричали, захлопали, Машка покачнулась, и Марк подхватил ее на руки. Она обвила ручками его шею и спрятала лицо.
-Марк, она пошла, ты видел? Она пошла! – я слетела со ступеней, засмеялась и прижалась к нему.
Он рассеянно поцеловал меня в висок.
-Если не возражаете, я поднимусь в дом и приму душ. Постараюсь никого не задержать.
Марк поднялся по ступеням, а я в растерянности осталась внизу.
Нина забрала у меня Машу, кивнула нам с Аллой:
-Вы ведь тоже собирались переодеться к ужину?
Алла подхватила меня под руку и затащила в дом, подтолкнув к спальне:
-Иди, иди!


Марк сидел в кресле, том самом, где когда-то, сто лет назад, Леонид дожидался меня в ночь после покушения.
И почему я об этом вспомнила в самый неподходящий момент?
Марк поднял глаза на меня. Перед моим приходом он рассматривал какие-то документы в тоненькой кожаной папке.
Я подошла и присела на кровать, напротив него.
-Не помешаю?
Он мотнул головой.
-Это хорошо, что ты пришла. Я хотел с тобой поговорить.
-Сейчас? – удивилась я. – Может, сделаем это позже, а то нас все ждут?
-Нет, - твердо сказал он, - именно сейчас. Максим Николаевич мне сегодня вернул мой экземпляр нашего контракта. Я тогда во всей предотъездной суматохе умудрился забыть его в сейфе. Сегодня у меня было время, я внимательно его прочел. Завтра он станет просто никому не нужной бумажкой, потому что истечет срок его действия. Поэтому я хочу напомнить тебе, что ты совершенно свободна.
От неожиданности я промолчала, потом спросила дрогнувшим голосом:
-Ты хочешь оставить меня?
Марк поднялся, подошел к окну. Не оборачиваясь, глухо сказал:
-Рита, я ведь все вижу и понимаю. Ты – хорошая девчонка, и ни за что не решишься мне это сказать сама. Поэтому я и подумал, что сам все решу. Я не буду уговаривать тебя, не беспокойся.
До меня, наконец, дошло. Я поднялась и шагнула к нему:
-Марк!..
Он резко повернулся, схватил меня за запястья и сердито прервал:
-Вот только не надо говорить, что я – хороший парень…
-Я и не собиралась, - гневно ответила я. – И учти, что развод я тебе не дам, и Машку не оставлю. И из твоего обожаемого дома мы не уедем, можешь сам катиться на все четыре стороны. А решать за меня ничего не нужно, я вполне дееспособна.
В продолжение всей речи Марк так и не выпустил мои руки, и я, шипя, как сердитая кошка, попыталась вывернуться.
-Подожди, - все еще сердито спросил он. – Я ничего не понимаю. Максим Николаевич уверил меня, что ты – деловая женщина, и наверняка специально подгадала наш приезд в Россию к окончанию срока контракта…
Я сердито сказала:
-Твой Максим Николаевич – дурак, но ты-то мог бы знать меня и получше…
- Ты хочешь сказать, что не собираешься оставаться в России?
Мне надоело сопротивляться, и я попросила:
-Марк, отпусти меня, пожалуйста, мне больно…
Он с недоумением посмотрел на мои руки, поднес правую к лицу и поцеловал запястье.
-Рита…
-Конечно, сейчас ты начнешь меня целовать, потом мы уляжемся в постель, и ты будешь считать, что принес мне все извинения. Учти, что ты очень обидел меня своими глупыми подозрениями.
-Рита…- Марк выпустил мои руки, но не отпустил, а сильно прижал меня к себе, уперся подбородком в макушку. – Скажи, что ты меня любишь, - попросил он.
Я вздохнула и пробормотала:
-Ни за что… Такое недоверие…
Марк чуть ослабил руки и потянулся за пиджаком. Пошарив в кармане, он извлек небольшой сафьяновый футляр, и протянул его мне.
В коробочке было кольцо необыкновенной красоты.
Я вынула его, надела на палец и залюбовалась игрой камня.
-Это мне?
Он кивнул:
-Я купил его еще дома, но специально привез сюда. Я хочу сделать тебе предложение.
-Какое?
Марк засмеялся, поцеловал руку с кольцом:
- Я прошу тебя стать моей женой.
-Ты все-таки ненормальный, - укоризненно покачала головой я. – Вообще-то я уже замужем!
Он почесал бровь и насмешливо сказал:
-Понимаешь, в прошлый раз мы как-то без этого обошлись, а теперь мне хочется, чтобы все было по-настоящему. Ну, как?
Я пожала плечами:
-И ты еще спрашиваешь! Конечно, я согласна! – И, когда он начал меня целовать уже по-настоящему, отстранилась на секунду: - Только договоримся сразу: никаких контрактов!